Плата (джен)

— Вот, сюда вели все следы.

Деревенский охотник на лис, он же сын старосты, широким жестом указал на старый, обветшалый колодец.

— Отсюда они бежали в страхе.

— А после все того. Утонули, это, — влез его отец.

— Даже в миске-е, — протянул второй сын, возвышавшийся над всеми на добрую голову.

Четвертый и последний пришедший молчал, глядя подведенными алым глазами на покосившиеся подпорки колодезной крыши. Мох на них зеленел ярко, живо, как и трава вокруг.

— Как они утонули? — тонкие губы едва разомкнулись.

— Ну, это, — староста кашлянул.

Распухший труп под мостом.

Захлебнувшийся в ванной мужчина.

Лежащий лицом в миске мертвец.

Тот, кто назвался Аптекарем, медленно кивнул. Второй сын старосты, который работал в деревне тестомесом, покосился на него и хрустнул кулаками. Этот странный «аптекарь» ему не нравился. Затем и отец с собой взял. «Поговорить», если что.

Тяжеленный на вид аптекарский короб странно легко опустился на землю. Тестомес покосился и на него. Аптекарь худющий, и как такое одной рукой ставит?

Сухо щелкнул ящичек, открываясь, и в воздухе разлился тихий звон. А потом что-то небольшое и пестрое само выпорхнуло наружу, опустившись на подставленный палец. Схватился за нож охотник; испуганно вскрикнул, отшатнувшись, староста; округлил глаза, еще больше напрягшись, тестомес — один Аптекарь стоял и спокойно смотрел на весы, едва-едва покачивающиеся у него на пальце.

— Звяк! — упали вниз грузики. И весы качнулись в сторону колодца.

— Форма — зеркало воды.

Тихие слова падали на землю, будто капли дождя, а им вторил странный щелчок. То щелкнули зубы на рукоятке меча, выскользнувшего из широкого пестрого рукава.

Слитный человеческий вздох заглушили следующие слова:

— Суть — вода.

И снова щелчок. Но Аптекарь молчал. Должны были прозвучать еще какие-то слова, но их все не было.

Весы взмыли в воздух и опустились на бортик колодца, склонившись вниз. Шагнул туда и Аптекарь, тоже склонился, вглядываясь в темное зеркало воды, подступившее к самому краю.

Сначала оно было неподвижно, черно, не отражая ничего. Потом дрогнуло в первый раз, и круги побежали по лицу Аптекаря, отразившемуся в центре колодца. Второй незримый удар — и теперь в воде отражалось совсем другое.

Выскочившие на дорогу разбойники.

Блеснувшие мечи и алая кровь.

Золото, летящее в черную воду.

Круги по воде шли уже так часто, что ничего не было видно — лишь мелькали смутные тени. И последние слова нашлись:

— Желание — месть.

Щелчок.

С громким треском обрушилась стенка колодца: меч ударил четко в прогнившее бревно. А потом вода хлынула вверх, снося кренящуюся на бок крышу, и вместе с ней летели к небу золотые монеты. Они дождем упали на землю — и всё стихло. Только капала вода с одежды. И, тихо звякнув, выкатилось к ногам Аптекаря круглое зеркальце.

Наклонившись, он поднял его, тускло блеснула мокрая латунная оправа.

— Это — моя плата.

— А... ага! — закивал староста.

И долго смотрел вслед странному Аптекарю, не взявшему ничего, кроме дешевой побрякушки. А ведь вокруг лежало полновесное золото.

— Это было золото духов, — тихо сказал охотник, недоверчиво коснувшись кончиком ножа одной из монет.

— А теперь оно наше, — решительно ответил староста, подбирая другую. — Купим, это, рису.

— А с апте-а-акарем что?

Чтобы отвесить затрещину, старосте пришлось встать на цыпочки.

— Каким аптекарем? — быстро сообразил второй сын.