Гном в манеже (джен)

Имя «Альфард» в переводе с арабского означает «одинокий».

* * *

Доркас смахивала пыль с иероглифов. Несколько очищающих заклинаний уже вертелись у Альфарда на языке, но Медоуз запретила ему применять подобную магию в священном месте.

Может, он зря увязался за ней в Египет? Альфард не привык к жаре и духоте. Он чувствовал себя неуместно в этом подземелье, хотя никогда не страдал клаустрофобией. Выпускнику Слизерина смешно бояться тёмных коридоров, а здесь, в древней гробнице, их было в изобилии. Но как же здесь оказалось холодно!

Альфард вытащил из кармана флягу, сделал пару глотков маггловского портвейна и закашлялся. Эхо наполнило коридоры страшным каркающим звуком.

— Если ты разбудишь мумий, я превращу тебя в жука-навозника, — грозно пообещал Лейс Шафик.

Мумий Альфард не страшился. Одну он уже поджёг три или четыре поворота назад: Блэк давно потерял счёт ответвлениям коридоров и целиком положился на своих спутников. Они были одержимы исследованиями руин, а он всего лишь испытывал жажду приключений. Грязный сырой Лондон едва ли мог её утолить. Мир вокруг представлялся Альфарду безгранично большим и требующим его жадного внимания.

— Брось, разглядывать мумий гораздо интереснее здесь, чем в Британском музее, — отшутился он.

Лейс промолчал, наградив Блэка угрюмым взглядом. Друг ни разу не улыбнулся, переступив порог гробницы, и его мрачное настроение медленно передавалось самому Альфарду. Капля за каплей, как в клепсидре, которую он купил на каирской площади пару недель назад — сосуд из мозаичного стекла и голубоватой слоновой кости.

Шум на маггловской площади Хан-эль-Халили показался Альфарду невыносимым. Люди маялись под полуденным солнцем, даже от земли под ногами исходили волны жара. Отовсюду раздавались крики местных торгашей, предлагающих неискушённому туристу халву из кунжутной пасты, пахлаву и медовые лепёшки, пользуясь любой возможностью заманить покупателя в свой магазин побрякушек. Щёлкали фотокамеры. Гудели клаксоны. Маггловские машины — весьма любопытное изобретение, но вони от них больше, чем от тех же верблюдов. Впрочем, на рынке хватало и того, и другого. В облаке ароматов, оглушённый воплями торговцев, щурясь от солнца, Альфард Блэк выбирал подарки для своих племянников, представляя себе две счастливые мордашки. Он искал нечто особенное, а не сувенирное барахло. Вальбурга бы сильно удивилась, узнав, сколько занятных вещиц можно отыскать на маггловских рынках.

— Это дверь, — перейдя от волнения на шёпот, сказала Медоуз. — Я уверена в этом! — Она прижала ладонь к стене, усыпанной мелкими символами, выступившими из-под многовековой пыли. — Не могу прочесть. Лейс, что здесь написано?

— Заперто, пока звёздный свет не прольётся на камень, — произнёс Шафик. Арабским языком он владел в совершенстве и хорошо читал на древнеегипетском.

— Загадка, — скучающе протянул Блэк.

— Возможно, стоит воспринять послание в прямом смысле, — сказала Медоуз.

Лейс задрал голову к потолку в нелепой надежде найти в нём брешь.

Доркас улыбнулась и направила палочку на дверь.

— Люмос солем!

Символы вспыхнули один за другим, будто по их углублениям разлился апельсиновый сок. Плита провалилась внутрь образовавшегося прохода, подняв в воздух тучи вековой пыли. Доркас подняла волшебную палочку с горящим на её конце светом и, прикрыв шарфом нос, заглянула в открывшееся помещение. В облаке золотой пыли, с растрёпанными волосами и торжествующе горящими глазами на перепачканном лице, она казалась Альфарду Медузой Горгоной, прекрасной и ужасной одновременно. Как заколдованный, он последовал за этой женщиной в хитросплетения новых галерей.

— Кто-то говорил, что я провожусь над этой дверью годы, — проговорила она, страшно довольная собой.

— Я предлагал выломать её Бомбардой ещё три часа назад.

Медоуз презрительно фыркнула и направила палочку в лицо Блэку.

Он поднял руку, загораживаясь от света.

— Не всё в этом мире можно получить силой, Ал, — сказала Доркас и обернулась к Лейсу. — Мне кажется, мы почти добрались до центрального зала. Мы на правильном пути.

Туннель был гораздо уже предыдущего и уходил вниз.

С неприсущим ему волнением Блэк стал постигать серьёзность начатого дела, и тонны песка над его головой, казалось, начали давить ему на плечи. Он был слишком высок для этого места, приходилось горбиться.

Тёмные глазищи Доркас сияли от восторга. Она шла впереди, освещая себе путь. Каждые три-четыре ярда Медоуз простукивала стену в поисках тайников.

Внезапно из темноты повеяло горячим воздухом.

Они были слишком далеко от выхода наружу, но в первое мгновение Блэк подумал, что сделал бессмысленную петлю по подземелью и снова поднялся на поверхность, согретую палящим солнцем. Впереди что-то заворочалось.

Огромное существо выпрыгнуло из мрака и обдало незваных гостей обжигающим дыханием. Ярко-зелёные кошачьи глаза вспыхнули в свете Люмоса, и Альфард увидел вытянутое мужское лицо между двумя полосатыми фалдами клафта, под которым бугрились плечи чудовища.

Доркас отшатнулась, едва не стукнувшись головой о потолок туннеля.

Лейс выхватил палочку.

Когти сфинкса царапнули пол, когда он вышел вперёд, показавшись целиком — могучее создание, проведшее здесь последние четыре тысячи лет или больше.

— Потрясающе! — выдохнула Доркас.

По правде говоря, это означало, что измотавшее Альфарда путешествие по гробницам Египта подходило к концу, ведь теперь магозоологическое общество наконец вздохнёт спокойно.

— Мужская особь, — произнесла Медоуз. — Первая обнаруженная мужская особь за семь сотен лет!

— Да, да, Дора. Замечательный экземпляр, — поддержал Шафик.

Лицо сфинкса оставалось напряжённым, но губы беззвучно шевелились.

— Смотрите, похоже, он пытается понять нашу речь!

Альфард не разделял их восторга. Эта гробница была четвёртой по счёту, в которой ему довелось побывать. Первые две оказались пусты, в третьей обитала самка сфинкса. Она была маленькой и спокойной. Когда Доркас нашла её возле храма Абу-Симбела, сфинкс спала, свернувшись калачиком, как домашняя кошка, и сразу согласилась покинуть свой пустынный дом. Сокровищ в её пирамиде не было, они давно стали добычей расхитителей гробниц, что неудивительно при таком ленивом страже. Переправив её в заповедник, Медоуз испытала неподдельную радость. Популяция сфинксов была катастрофично мала, но без особи мужского пола четыре самки, найденные за последние годы, не могли поправить дело.

Лейс шагнул навстречу сфинксу и заговорил с ним на древнем языке. Чудовище зарычало и оскалилось, а потом Блэк услышал его голос, сухой и скрипучий, как песок на зубах.

— Прочь, — прошипел сфинкс по-английски, чем вызвал у Доркас ещё больший восторг. — Никто не пройдёт в сокровищницу хозяина. Убирайтесь, или я разорву вас в клочья! Прочь! Прочь!

— Нам не нужны сокровища, — сказала Доркас, примирительно выставив руки перед собой.

Сфинкс воинственно взмахнул хвостом и приготовился к прыжку.

В тот момент Альфард понял, что дело — дрянь. До этого они вполне могли бы разойтись мирно.

— Мы пришли за тобой, животное, — раздражённо сказал Блэк.

— Я съем тебя, человек, и положу твои кости в погребальном зале.

— Стойте-стойте! Не надо горячиться, — поторопился вклиниться Шафик, с опаской глядя на зверя.

— Мы хотим забрать тебя в магический заповедник, — твёрдо сказала Доркас. — Там замечательные условия...

Жаркое дыхание сфинкса заставило её замолчать.

— Я дам тебе загадку, женщина, и не трону вас, если вы её отгадаете.

Доркас помрачнела.

— Пусть загадывает, — прошептал Лейс. — Хуже не будет, он и так собирается сожрать нас.

— Мы с ним справимся, — ещё тише заметил Блэк. — Трое против одного.

— Говори! — выкрикнула Медоуз, подтягивая ближе зачарованный чемодан, в который до сих пор надеялась заманить сфинкса.

Кошачьи глаза сузились.

— Если проломишь его наружу, получишь жизнь, если внутрь — смерть, — произнёс сфинкс.

— Это и есть загадка? — переспросил Шафик.

— У вас две минуты для ответа.

Миллионы вариантов промелькнули в голове Блэка, и каждый казался абсурднее предыдущего. Он требовательно уставился на Шафика.

Лейс был единственным в их горемычной компании, кого Распределяющая Шляпа отправила на Рейвенкло, но он молчал, судорожно шаря глазами по сторонам.

«Он не знает!» — в ужасе подумал Альфард.

— Это какой-то плод, — прошептала Доркас себе под нос и посмотрела на своих спутников. — Ягода или фрукт, то, что можно легко раздавить.

— Если бы тут был Мариус... — бормотал Шафик. — Он бы догадался.

— ...зерно...

— Ответа нет, — прошипел сфинкс и оскалился. — Время вышло!

Он прыгнул, и одновременно с этим Альфард послал в него заклинание. Синий луч угодил сфинксу в глаз, и животное взвыло.

— Ты ослепил его! — ахнула Доркас.

Сфинкс остервенело затряс головой, вскинул лапы, нанося удары по стенам туннеля. Потолок треснул, и в образовавшиеся провалы тут же хлынул песок, заполняя пространство вокруг, словно вода — тонущий корабль.

— Бежим! — закричал Альфард, срываясь с места.

— Поверить не могу! Как ты мог? — продолжала возмущаться Медоуз. — Надо ему помочь, Лейс...

— Уходим отсюда!!! — заорал Блэк, схватив Доркас за локоть.

Шатаясь из стороны в сторону, они бросились назад по коридору.

Медоуз едва успевала перебирать ногами, и Альфард практически тащил её за собой. Шафик отстал от них, скрывшись в темноте обвала, разрываемой рёвом раненого сфинкса.

Мысли так и метались в голове Альфарда. Рухнувший сверху камень больно задел его плечо. Он не хотел бросать друга, но в глубине души понимал, что никак не поможет Шафику во время обвала.

Блэк не разбирал дороги, только нёсся вперёд, пока не уткнулся в тупик. Врезавшись всем телом в стену, он громко выругался.

— Ты свернул не туда! — обрушилась на него Доркас.

Туннель огласил крик, усиленный эхом, и Медоуз, тяжело переведя дыхание, опомнилась.

— Где Лейс?

— Отстал! — зло выкрикнул Альфард.

Доркас резко высвободила руку из его хватки.

— Тогда что же мы стоим?! Возвращаемся скорее!

— Поздно, Дора. Я видел, как сверху на него свалился огромный камень.

— Я не верю! Господи, Ал, никогда не поздно спасать своего друга!

Эти слова были нелепы в сложившейся ситуации. Уже поздно. Альфард это знал. Он оглянулся назад и кивнул. Ему тоже не хотелось верить в худшее.

В конце концов, Блэк понятия не имел, где здесь выход.

Теперь пришёл его черёд догонять. Медоуз неслась впереди и звала Лейса, хотя тот едва ли мог её услышать. Альфард и сам с трудом различал голос Доркас. Он практически оглох от непрерывного грохота. В горле саднило от пыли. С каждым шагом ноги всё труднее отрывались от пола, пока одна ступня окончательно не увязла. Альфард рухнул на колени, упершись ладонями в сыпучую, быстро движущуюся массу. Палочка исчезла в песке. В непроглядном мраке Блэк начал шарить руками вокруг себя. Неведомая сила тянула вниз. Паника сделала его неуклюжим. От собственной глупости он жутко разозлился.

— Акцио, палочка! — вскричал Альфард, досадуя на самого себя, и вскоре с радостью почувствовал в пальцах знакомую осиновую рукоятку. Одновременно с пришедшим облегчением он услышал глухой надсадный треск.

Пол исчез.

Альфард взмахнул руками, хватая пустоту.

Подобно камушку в перевёрнутых судьбой песочных часах, он падал в чёрную бездну.

* * *

— Люмос, — прохрипел Альфард, зажмурившись от вспыхнувшего огня. Шар жемчужного света взмыл ввысь.

Пришло время осмотреться. Комната, в которой он оказался, напоминала глубокий колодец.

Блэк лежал на его дне и, судя по ощущениям, умирал. Умирал, так и не увидев столько всего интересного. Он не прокатился на спине дракона, не забрался на вершину Фудзиямы, не попробовал расхваленную на каждом углу Каира пахлаву...

Всё же приземление вышло на удивление мягким, учитывая расстояние, которое Альфард пролетел в мгновение ока. Он решил, что какое-то время после удара пробыл без сознания, потому как рукав рубашки успел стать красным наполовину.

Альфард сел и застонал. Голова нещадно кружилась. В том месте, где осколок камня полоснул кожу на руке, пульсировала адская боль.

Ему хотелось упасть обратно на спину и не шевелиться, пока время не доделает начатое. Тишина вокруг была поглощающей, абсолютной. В самый раз для смертельного сна, вот только Альфард совсем не хотел умирать.

Он достал флягу, вытащил пробку зубами и без колебаний вылил остатки портвейна на землю. Теперь, когда сосуд был пуст, Блэк направил на него палочку и наполнил его водой.

Вода. Самый чудесный напиток на свете, но только умирающий от жажды способен на это открытие в полной мере. Альфард не желал причислять себя к таковым, однако никак не мог напиться. Он умыл лицо, как будто впитавшее в себя всю красно-бурую пыль пустыни, и поднялся на ноги.

Топографический кретинизм и полная дезориентация в пространстве. Кажется, так сказала сестра, когда на втором курсе он заблудился в коридорах Хогвартса. Напрочь лишённая такта и исполненная чувства собственного превосходства Вальбурга, сама того не ведая, зачастую выхватывала самую суть. Альфард совершенно не разбирался в картах, терялся на открытой местности и ничего не смыслил в чарах нахождения следов. Жестокая реальность однажды уже подшутила над ним в лице четырёх старшекурсников с родного факультета. Они позвали его в Запретный лес поглядеть на единорогов, да там и бросили.

Он слонялся по чаще, обмирая от ужаса после малейшего шороха, и в каждой тени видел жуткого Богги Глота из детской песенки.

Утром на перепуганного до смерти Альфарда наткнулся слабоумный верзила-лесничий. И он же, полувеликан с обломком волшебной палочки, спрятанной в зонтике цвета жвачки, подсказал Блэку заклинание. Всего два слова, но в них спустя годы Альфард вновь увидел своё спасение.

— Гоменум Ревелио!

Он ждал: что-нибудь произойдёт, ждал целую вечность. В душном стоячем воздухе вспыхнула искра, сначала одна, за ней вторая, и тут из волшебной палочки Альфарда выскользнула золотая полоска. Прозорливой змейкой она нырнула в песок, выскользнула наружу и устремилась в сторону.

Альфард возвёл глаза к потолку и вздохнул со всем воодушевлением, на которое был способен.

Он не один.

Путеводная нить исчезла, пройдя ближайшую гранитную плиту насквозь. Блэк кинулся к стене, рассматривая выдолбленные на ней символы, похожие на танцующих изломанных и скрюченных человечков.

Блэк навалился на плиту всем телом. Раздался щелчок, и часть каменной кладки рядом с ним отъехала в сторону, открывая проход.

Спотыкаясь на каждом шагу, Альфард поспешил вперёд и спустя несколько минут оказался в просторном зале. Свет Люмоса отражался во множестве металлических поверхностей. Сокровищница. Если бы здесь не было золота, она могла бы сойти за чердак особняка на Гриммо. Мебель, медные орудия, алебастровые кувшины, резные сундуки... Пыль и паутина не могли скрыть ценность хранящихся в зале предметов.

— Кто здесь? — раздалось неподалёку.

Альфард мгновенно принял боевую стойку. В висках застучало барабаном, сердце сумасшедше заколотилось. Разум с трудом пробился через этот безумный ритм.

— Лейс? — переспросил Блэк, поразившись тому, как сипло прозвучал собственный голос.

— Ал?

От облегчения Альфард ощутил прилив сил.

— Лейс! Я чертовски рад тебя слышать! — воскликнул он, стрелой пролетев мимо нагромождения каменных сундуков к высокой стеле, около которой свет Люмоса выхватил мужской силуэт.

— А ты уже успел меня похоронить и оплакать, — покосившись на притороченную к поясу Альфарда флягу, просипел Шафик. Его лицо скривилось, а вытянутые на земле ноги дёрнулись от судороги. — Я умираю от жажды.

Блэк поспешно протянул ему воду.

— Где твоя палочка?

— Сломалась, — буркнул Шафик между глотками, затем вытер губы и сказал уже чётче: — Сфинкс обезумел. Я уже смирился с тем, что он убьёт меня на месте, когда всё начало рушиться. Каким-то чудом мне удалось прошмыгнуть мимо этой твари, но я почти сразу кувырком полетел вниз по лестнице. Пара рёбер, кажется... сломана. Тут-то мне точно должен был прийти конец, но потом кто-то заскрёбся неподалёку и громко задышал. Сначала я решил, что это грим сопит мне в ухо. Так бывает, когда человек умирает. Оказалось, это ты, дружище, сопишь... как Хогвартс-экспресс.

Блэк нервно рассмеялся.

— Где Дора? — прошептал Лейс.

— Мы разминулись в туннеле.

— Она жива, — уверенно произнёс Шафик, — и ищет нас. Надо идти ей навстречу.

— Непременно, если ты укажешь направление, «мистер Трелони», — откликнулся Блэк. — С одной стороны тупик, с другой обвалившийся потолок и разозлённый монстр. Выбирай — куда двинемся? Не забудь, что палочка у нас одна на двоих.

— Успокойся, Ал. Лучше помоги достать факел. Гляди, там в настенных скобах до сих пор торчит пара штук. Всё лучше, чем ничего.

Вооружив Лейса факелом, Альфард принялся обходить помещение по периметру. Обследование ничего не дало. Разве что в центре зала обнаружился саркофаг.

— Мы в полной заднице, — констатировал Блэк.

Лейс проигнорировал ругательство.

— Похоже, это погребальный зал. Посмотри, сколько тут сокровищ.

— Не больше, чем в Каирском музее, — проворчал Альфард. — Ничего особенного.

— Извини, забыл, что Блэки едят с золотых тарелок.

— Серебряных.

— Серебряных, — согласился Лейс, осмотревшись. — Это погребальный зал древнеегипетского жреца, Ал. Даже магия здесь ведёт себя немного иначе. Смотри, как ты устал. Толку от твоего Люмоса сейчас, как от светляка в Сахаре.

Альфард покосился на саркофаг, украшенный резьбой. Ему вдруг представился его постоялец, высохший уродливый труп, покрытый смолой и бинтами. А потом он представил на его месте себя.

Нет!

Он не погибнет здесь, только не в этой дыре. Не сегодня! И друзьям не даст умереть.

— Кто знает, сколько мы еще тут проторчим? Надо выбираться отсюда и найти Доркас!

— Как?

— Спроси что-нибудь полегче, — Альфард посмотрел на палочку в руке. — Для начала предлагаю всё-таки воспользоваться Бомбардой и снести к Мордреду...

В этот момент прогремел взрыв. От стены отвалился громадный кусок. Лейс вскинул руку с факелом, от которого так и сыпались искры.

Альфард в напряжении застыл рядом и увидел Медоуз, возникшую из расщелины в стене, а следом за ней — несколько мумий, пытающихся одновременно протиснуться в проход. С ужасающим треском бинты на их вытянутых руках лопались, ноги заплетались.

— Ты жива!

— Я бы не радовалась раньше времени, — крикнула Доркас.

Глупейшая улыбка озарила лицо Блэка.

Когда он выберется отсюда наружу, в первую же очередь сделает этой женщине предложение. Четвёртое по счёту, первые три завершились отказом, но сегодня особенный день, ведь так везти попросту не может. Он дважды остался жив: спасся от чудовища и уцелел после падения с огромной высоты.

— Есть идеи, как выбраться отсюда? — спросил Лейс.

— Только одна, — призналась Медоуз. — Уйти той же дорогой, что и пришли.

— Там всё завалено камнями! — возразил Блэк.

— Мы всё ещё волшебники, Ал, — с улыбкой сказала Доркас. — Лейс!

— Извини, на сей раз из меня никудышный помощник. У меня даже палочки нет.

— Зато есть переломы, — пробормотал Альфард. — Ты и я, Дора. Больше рассчитывать не на кого.

Медоуз кивнула.

Зачарованные мумии — те же инферналы, только своих жертв они не сжирали, а душили, иногда разрывая на куски, и горели они куда лучше.

Медоуз приготовилась атаковать, но Шафик опередил её, швырнув в первую выбравшуюся из пролома мумию факел.

Сухие бинты вспыхнули моментально, превратив мертвеца в пылающий столб. Но даже объятый пламенем страж гробницы продолжил двигаться.

Доркас прочертила огненную полосу на полу, чтобы задержать мумий, но безмозглые создания не признавали никаких препятствий.

— Это бесполезно! — с досадой воскликнула Медоуз. От дыма и едкого запаха тлеющей смолы дышать стало ещё труднее. — Надо убрать завал.

Альфард кинулся вверх по ступеням и начал левитировать камни, преградившие путь в туннель. Он помогал себе свободной рукой, чувствуя себя пловцом в песчаном море. Пот застилал ему глаза, пряди волос прилипли ко лбу, но Альфард ни на секунду не останавливался. Он слышал голоса Доркас и Лейса, бросающего в мумий всё, что попадалось под руку.

Наконец огромный валун провалился вперёд и стукнулся о пол туннеля. Осталось немного! Внезапно жёсткие пальцы сомкнулись на шее Альфарда и рванули назад. Блэк ухватился за край ступеньки и подтянулся, но это не помогло.

Палочка выскользнула из пальцев и покатилась в сторону, а сам Альфард кувырком полетел вниз по лестнице. Вцепившаяся в него мумия во время падения хрустнула так громко, что Блэк решил, что сломалась собственная спина. Ужас охватил его с головы до пят. Он крепко зажмурился, по-детски надеясь, что враг растворится в воздухе по первому желанию.

Едва почувствовав, что захват ослаб, Альфард рванул прочь, но обёрнутая бинтами рука схватила его за лодыжку. У мумии не шевелились ноги — удар оказался слишком сильным. Она просто ползла за Блэком, мешая ему подняться и убежать или хотя бы дотянуться до палочки. На полу в нескольких футах лежал золотой нож. Весь в паутине, он идеально лёг в ладонь Альфарда, а тот, уже мало на что рассчитывая, изогнулся и ударил мумию по ссохшемуся запястью. Нож вошёл в сгнившую плоть, будто та была маслом.

Обдирая колени и смаргивая навернувшиеся слёзы, Альфард отполз подальше. Доркас оказалась рядом с ним и сунула его палочку ему в ладонь.

— Поднимайся, ради Мерлина!

Лейс уже ждал их на верхних ступенях. Альфард подхватил его под локоть и ввалился в туннель, едва не придавив своим телом друга.

— Редукто! — воскликнула Медоуз за его спиной, отрезав дорогу преследовавшим их мертвецам. — Вы как?

— Волшебно, — буркнул Блэк, жадно вдыхая воздух.

— И всё же вы двое ненормальных, — пробормотал Шафик. — Морда у тебя, Ал, чернее ночи.

— И всё равно красивее твоей, — по привычке отшутился Блэк, несколько раз сглотнув. В горле словно поселилось разбухшее сердце. — Теперь мы можем убраться отсюда и послать всё магозоологическое общество куда подальше?

— Наша миссия провалена, — траурным тоном сообщила Доркас, пропустив слова Альфарда мимо ушей. Она подошла к гигантской глыбе, валяющейся неподалёку, и опустилась на колени.

Альфард со злостью уставился на придавленного зверя.

Сфинкс открыл кошачьи глаза, заставив Доркас вскочить на ноги.

— Служение окончено, — произнёс он и обвёл взглядом волшебников. — Пусть у вас, нечестивцев, отсохнут руки, ослепнут глаза и отнимутся ноги. Вы посягнули на покой хозяина гробницы, куда вас никто не звал, вы коснулись его сокровища.

Огромная туша дёрнулась, будто сфинкс пытался дотянуться до своих врагов и исполнить проклятье немедленно, потом его лапа упала, подняв тучи песка, а голова завалилась набок.

Ледяная волна прошла по позвоночнику Блэка. Великий зверь лежал мёртвым в его ногах. Альфард загородил собой Медоуз, словно хотел защитить её от последних слов стража гробницы.

Они пришли, чтобы спасти его, забрать с собой в безопасное место, но добились обратного.

Альфард чувствовал себя отвратительно и с опозданием заметил, что вывихнул запястье. Сейчас бы отмыться от тысячелетней грязи и запёкшейся крови, рухнуть в мягкую кровать, надеть любимую пижаму и съесть пахлаву. Целую тонну пахлавы.

Но сначала надо отвезти Лейса в местный госпиталь.

А потом домой — в Англию. К зареванным ливнями окнам, клетчатому пледу, чаю, бисквитным ломтикам и яйцам пашот с душистыми травами.

Внезапное озарение обухом ударило Альфарда по голове, и он истерически засмеялся.

— Что такое? — осторожно поинтересовался Лейс.

— Я только что разгадал загадку сфинкса, умник.

* * *

Клубок гадюк в корзине факира не был так запутан, как улочки Каира. Вход в магический квартал надёжно спрятался между ковровой мастерской и магазином экзотических птиц — от дома Лейса всего ничего.

— Купите личного джина!

— Лёд! Лёд кокосовый с пыльцой фей!

— Ко-овры! Ковры-самолёты! Вместительные и быстрые. Зачем метла? Метла — жёстко, ковёр — мягко.

В рассветные часы солнце было милосерднее к приезжим, и большинство волшебников-туристов выбирались на площадь с утра. Ещё раньше просыпались торгаши и зазывалы.

— Ничем не отличаются от магглов, — пробормотал Альфард, неприязненно косясь по сторонам. — Так же дерут Сонорусом глотки.

Доркас не ответила. Она была сама не своя после их приключения в гробнице, но если Лейс отлёживался дома, нахлебавшись костероста, а Альфард всю ночь вздрагивал от каждого шороха, то Медоуз переживала из-за раздавленного сфинкса.

Они должны были убраться отсюда ещё вчера, но им внезапно отказали в порт-ключе. Перемещение было заблокировано магическим Правительством Египта, испытывающим кризис власти после смерти маггловского президента. В этом беда всех стран, лишённых такого блага цивилизации, как наследственная монархия: смена правителя ведёт к смене остальных структур, но Альфард и подумать не мог, что волшебники Египта так зависимы от магглов.

Доркас, будучи выходцем самого упрямого и находчивого факультета Хогвартса, предложила возвращаться на родину самолётом. От одной мысли об этом способе передвижения Блэка передёргивало, но желание вернуться домой влекло сына Англии сильнее.

Вылет был назначен на следующее утро, и оставшееся время Медоуз вознамерилась провести с толком, отказываясь признать поражение в порученном ей деле.

Её не интересовали браслеты, защитные амулеты и волшебные лампы, впрочем, Альфард тоже не обращал никакого внимания на предлагаемые на каждом шагу побрякушки.

Они держали путь в другую часть квартала, от которой добропорядочным волшебникам следовало держаться подальше, но это мало кого останавливало.

Блэк свернул следом за Медоуз возле лавки снадобий и оказался на самом большом браконьерском рынке волшебного мира.

Нечеловеческие крики, базарная ругань, вонь нечищеных звериных каморок... перья повсюду.

Здесь не было причудливых орнаментов на окнах, музыки и босоногих танцоров. Чумазые детишки рыскали между рядами клеток и дразнили сидящих внутри животных.

В тени пальм и кипарисовых деревьев примостились местные торговцы тёмными артефактами и запрещёнными зельями. Согбенный старец с мешком яиц ревуна предлагал исцеление «сердечного расстройства» и просил всего лишь год жизни взамен. Тут же неподалёку разложила карты ведьма в восточном наряде, обещающая связаться с потусторонними силами и передать весточку мёртвым.

Ведьма впала в гипнотический транс и страшным голосом призывала духов.

Перепуганная чёрная кошка выскочила из-за ящика, доверху заполненного водяными улитками, и пронеслась перед Блэком.

— Ужасно, — сказала Доркас, натянув капюшон ещё ниже на глаза, и понизила голос до шёпота: — Посмотри на них, Ал. Бедные животные в клетках на жаре. Мерлин! Там детёныш нунду. А это яйца химер — по идее, запрещённые к продаже во всех уголках мира.

— Ты знала, куда шла.

— Верно, но видеть и знать не одно и то же.

— Перестань, Дора. Говори тише, если надеешься отыскать здесь сфинкса, а не жалящее заклятие в спину. Своё негодование выплеснешь позже. Я не хочу, чтобы на тебя набросились среди бела дня.

— Хорошо, но это не значит, что я смирилась с ходом вещей, — сквозь зубы процедила Медоуз.

— Конечно, нет. Ты можешь и дальше мысленно посылать всех в Азкабан. Изобрази интерес на лице, подойди к тому джентльмену с глазами навыкате и спроси, есть ли у него кроме нунду другие столь же милые кошечки.

Доркас презрительно фыркнула.

— Иди, иди, — скомандовал Блэк, подтолкнув её в спину.

Медоуз неохотно двинулась вперёд.

При желании Доркас могла быть очень убедительна, и улыбка у неё — чудесна. Браконьер незамедлительно клюнул на покупательницу и сразу же включился в разговор.

Некоторое время Альфард наблюдал за ними со стороны, но гомон толпы, увеличивающейся на глазах, становилось всё труднее игнорировать.

Шум исходил от площадки круглой формы, окружённой барьером. Вокруг неё сгрудились волшебники.

— На Хвоста! — орал бородач в синей шляпе. — Сорок сиклей на Хвоста!

— Болтун победит! — гаркнул гоблин с вислым брюшком.

— Медяк или Рваное ухо!

Маг в пурпурной феске возвышался над ними всеми и, перекрикивая ругань, подзывал зрителей:

— Делаем ставки, не стесняемся!

Альфард протолкался к бортику и увидел то, из-за чего все собрались. В загоне, примыкающем к площадке, сидели джарви, внешне напоминавшие хорьков-переростков. Эти зверьки и были основным источником шума, грубо переругиваясь между собой.

В небо взлетели искры, и соревнование началось. В центр площадки поместили двух обыкновенных садовых гномов, и джарви рванули со своих мест. Огрызаясь друг на друга покруче завсегдатаев в «Белой виверне», они припустили за перепуганными гномами. Пожалуй, за этой беготнёй по замкнутому кругу было довольно любопытно наблюдать со стороны, даже весело, если не брать в расчёт то, чем всё закончится.

— Отвратительно, — прокомментировала Медоуз, оказавшись рядом с Блэком. — Варварское развлечение.

От неожиданности Альфард вздрогнул и повернул к ней голову. В тот же миг публика взорвалась ликованием. Серый джарви в коротком прыжке настиг замешкавшегося на повороте гнома и вцепился зубами в его тушку-картофелину.

— Победил Рваное ухо! — громогласно объявил волшебник в феске. — Сыграла двойная ставка. Готовьте кошельки и карманы, господа, — он взмахнул палочкой, заставив собранные в чашу монеты взлететь в воздух и спланировать к магам, угадавшим победителя забега. Уцелевший гном отправился в руки распорядителю.

— Ты получила, что хотела? — спросил Альфард.

— Нет. Похоже, мы убили последнего сфинкса на свете, — сердито откликнулась Медоуз.

Тем временем попрошайки окружили зрителей забега.

— Купите зубы! — потребовала чумазая девочка, встряхивая банку, звенящую как маракас, и тут Блэк с отвращением понял, что именно дети собирали на земле возле зверинцев. — Клыки змей, резцы оками и когти грифона — всё для отличного зелья! Берите, мистер!

Альфард протянул ей горсть сиклей.

Девочка сунула ему в руки банку и убежала. Остальные ребятишки кинулись за ней, напоминая разъярённых джарви в погоне за гномом.

— Куда смотрит правительство? — покачала головой Медоуз.

— В стране смена власти, Дора. Лучшее время для того, чтобы проворачивать тёмные делишки и сомнительные сделки. И нам сейчас это только на руку.

— Если бы я могла, то открыла бы здесь все клетки и выпустила несчастных созданий на свободу.

— Не всё в этом мире можно получить силой, — сказал Альфард, наблюдая за распорядителем, засовывающим джарви обратно в клетки, кроме одного — прихрамывающего на передние лапы. — Что вы собираетесь с ним делать?

— С Хвостом? Он больше не годен для гонки, мистер. Флакон костероста стоит больше, чем эта мохнатая тушка. Торговец нунду обещал хорош...

— Даю за него галлеон, — сказал Блэк.

— За этого калеку?!

Альфард кивнул.

— Вы всё правильно поняли, — он расплатился с распорядителем и принял из его рук трясущееся мохнатое существо. — Видишь, Дора? Я уже начал борьбу за права магических тварей.

— А ну п-п-пусти меня, д-дылда! — рявкнул хорёк, сжавшись при этом от страха.

Альфард рассмеялся.

— Даже если не получаю в ответ и толику благодарности.

— Может, вы останетесь ещё на один забег, джентльмен? — спросил распорядитель, с хитрым прищуром поглядев на Блэка. — Сделайте хорошую ставку. Мне кажется, сегодня вам повезёт.

— Лучше скажите, что вы сделаете с уцелевшим гномом, — перебила его Доркас.

— Везунчика ждёт воля.

— Разве они все не обречены? — удивился Блэк.

— Ну что вы, — возразил распорядитель. — Шустрый гном не выгоден для дела, гонка не должна затягиваться, иначе зрители заскучают. Бывает, конечно, что побеждает не самый быстрый, а самый изворотливый или хитрый. Вот подставит сопернику подножку или толкнёт на бортик — и победит, но такое редко случается. Гномы вообще-то твари глупые, особой сообразительностью не отличаются, сами понимаете.

— Мне кажется, в таких случаях дело не в сообразительности, а в самой обыкновенной подлости. Ставку делать не буду — вдруг победит такой «сообразительный».

* * *

В твидовом пальто с чемоданом от Луи Виттона он казался богатеньким магглом, сынком «промышленного барона», который мог лишь по воле случая оказаться на Гриммо.

Приближаясь к дому Блэков по разбитому асфальту, пробираясь через капающий дождём туман, Альфард сунул свободную руку в карман и сжал в ладони рукоять волшебной палочки. Простейшее заклинание, и внимание любопытствующих жителей Лондона больше его не касалось. Он практически стал невидимкой для них, никому не интересным прохожим, на мгновение остановившимся возле ограды между домами со сбитой нумерацией.

Альфард поднялся на крыльцо особняка и позвонил. Пронзительный лязг был слышен даже снаружи дома.

Дверь неторопливо отворилась. Кричер отвесил положенный поклон, умудрившись неодобрительно глянуть на Альфарда исподлобья.

Сморщенные эльфийские головы на декоративных пластинах синхронно повернули к гостю свои рыльца, стоило тому опустить чемодан на паркет, и в один голос произнесли:

— С возвращением, господин Альфард!

Сириус бегом сошёл с лестницы. Регулус нёсся за братом, перескакивая через ступеньки.

— Дядя!

Сириус подпрыгнул от радости, кинувшись к Альфарду, и попытался обнять его за шею.

— Тише! Помнёшь подарок.

Две пары серых глаз жадно вспыхнули.

— Подарок?! — с колотящимся от радостного волнения сердцем переспросил Сириус.

Альфард отвернул воротник и расстегнул пальто, явив племянникам полусонное мохнатое существо.

— Кто это? — торжественным шёпотом пробормотал Регулус.

— Это боевой джарви. Его зовут Хвост. Вы будете о нём заботиться? — спросил Альфард, исподволь улыбаясь.

Ребята дружно кивнули. Регулус замешкался, когда Альфард протянул ему зверька, и Сириус ловко перехватил грызуна раньше брата.

Золотые глазищи-карамелины распахнулись. Джарви несколько раз дёрнул носом и выпалил Сириусу в лицо:

— Чего вылупился, лохматый?

Юные Блэки обомлели.

Сириус первым пришёл в себя и громко расхохотался, прижав джарви к груди одной рукой, а второй потянул дядю в гостиную.

Сидящая за письменным столом Вальбурга, увидев его в окружении детей, едва заметно улыбнулась, потом нахмурилась.

— Рад тебя видеть, Вэл.

— Почему ты так одет? — вместо приветствия произнесла Вальбурга. Многочисленные нитки жемчуга туго обвивали её шею. Может, от этого её лицо так раскраснелось, или она так счастлива приезду брата? По поводу сестры Альфард давно не обольщался. — Ты похож на маггла.

— Дорогая сестра, для тебя любой волшебник, отказавшийся от мантии на голое тело, похож на маггла? Ещё я слышал, что подштанники вышли из моды пару веков назад.

Вальбурга яростно раздула ноздри. В состоянии гнева она напоминала Альфарду дракониху, из пасти которой вот-вот да повалит дым.

— Где Орион? — миролюбиво спросил Альфард, когда сестра отвернулась к раскиданным на столе бумагам.

— На собрании Визенгамота, пытается делать вид, что этот орган ещё хоть что-то значит.

— А чем же ты так занята — строчишь очередную жалобу? Мерлин, Вэл, я надеялся, что провал прошлогодней демонстрации охладил твой пыл.

Вальбурга скривилась так, будто проглотила лимон.

— Министерство одобрило ещё один марш в поддержку сквибов, — сказала она с горечью. — Если мы оставим это так, не отреагируем, то и глазом моргнуть не успеем, как сквибы хлынут в Хогвартс, учиться рядом с нашими детьми.

— У них даже нет волшебных палочек.

— Ты ничего не смыслишь в политике, — со вздохом сказала миссис Блэк.

«Чистая правда», — разведя руками, подумал Альфард. Нормальный человек в его понимании никогда не заинтересуется политикой. Это удел сухарей, людей, не умеющих получать от жизни удовольствие.

— А кто же смыслит? — едко спросил он, посмотрев на адресатов подписанных конвертов. — Роули, Эйвери? Ты по-прежнему выбираешь друзей по толщине бумажника?

— По весу в обществе, — поправила Вальбурга, не смутившись. — Маринда Роули — существо тупое и заурядное, но её муж каждый уикенд ужинает дома у министра и продвигает идеи чистокровных.

Альфард усмехнулся. Политические лозунги мало его интересовали. Гораздо большее удовольствие он получал, наблюдая за племянниками, их безрассудными проделками и детской вознёй.

Сириус пытался скормить новому питомцу карамельное яблоко, а Регулус велел Кричеру принести для джарви молока. Домовик, приволокший багаж в гостиную, послушно удалился на кухню. Альфард открыл чемодан и достал сладости.

— Это правда... — тихо начал Регулус, убедившись, что никто, кроме дяди, его не слышит, — правда, что если засунуть шоколадную лягушку в рот целиком, она запрыгнет в горло, и от этого можно задохнуться?

Вид у мальчика был абсолютно серьёзный.

— Чушь! Она же заколдованная, Реджи, и никогда так не сделает. Лягушка начинает таять, едва попав в рот. Ты же наверняка пробовал?

— Нет. Сириус сказал, что они живые. Я отдаю все шоколадные лягушки ему, а он выпускает их через кухонное окно по ночам.

Альфард нахмурился. Похоже, его старший племянник вырастет тем ещё пройдохой и хитрецом, от которого весь Слизерин будет стоять на ушах, а вот Регулус при своей доверчивости и доброте может запросто улететь на Хаффлпафф.

— Сириус, отдай сладости брату, а этому грызуну принеси морковь, — произнёс Альфард и сурово добавил: — Перестань «выпускать шоколадных лягушек на волю».

Сириус испустил вздох, означавший «ну ты и зануда».

— Разве я виноват, что он такой глупый? По крайней мере, Реджи вырастет худым и стройным.

Альфард поморщился.

— Не говори так. Ты должен беречь брата, а не обижать, врагов у тебя в жизни и так будет с лихвой.

Сириус покраснел до кончиков ушей.

— Дядя, а что это такое? — спросил Регулус, заинтересовавшись жестяной банкой в углу раскрытого чемодана.

— Это зубы.

— Зубы?! — воскликнул Сириус, стиснув джарви так, что тот крякнул.

— Да. Моляры, клыки, частички бивней. Хотел отнести их Мариусу, он-то уж непременно придумает, что с ними делать.

Вальбурга презрительно фыркнула.

— Ты имеешь в виду магглолюба из аптеки в Косом переулке?

Альфард почувствовал, как его охватывает злоба, но сумел взять себя в руки.

— Мариус Малпеппер — мой однокурсник и друг.

— Тоже мне друг. Он продаёт редкие лечебные зелья всем подряд, даже грязнокровкам.

— Ты предлагаешь ходить в аптеку с родословной? — сердито произнёс Альфард. — По-твоему, магглорождённые маги не могут болеть? Или их не стоит лечить?

Вальбурга отвернулась и снова занялась конвертами, яростно рассовывая в них письма. Ничто на свете не могло заставить её отказаться от бессмысленной политической дури.

Альфард высыпал содержимое банки на ладонь и протянул её сгорающим от любопытства племянникам.

— Тебе, наверное, больно! — ахнул Регулус.

Альфард посмотрел на ладонь и увидел, что причудливо загнутый клык впился в кожу чуть ниже фаланги безымянного пальца. Никакой боли, неудобства. Ничего. Альфард осторожно вытащил зуб. Выступила кровь.

— Ерунда, — сказал он, достав из кармана платок.

— Можно взять их? Хотя бы парочку, — жалобно попросил Сириус.

— Не вздумайте брать эту гадость в руки! — воскликнула Вальбурга, взмахнув палочкой. Зубы мигом вернулись обратно в банку. — Да, пока не забыла. Мне написал Рудольфус Лестрейндж. Спрашивал о тебе.

— Соскучился? — саркастически осведомился Альфард, убирая кровь.

— Ты совершенно забросил дуэльный клуб.

— О Мерлин! Я не был там уже года три! Зачем я им понадобился сейчас?

— Не узнаешь, пока не навестишь старых друзей, — загадочным тоном сказала Вальбурга. — Многие чистокровные волшебники в последнее время живо заинтересовались клубом, если быть точнее, с возвращением в Англию Волдеморта.

Альфард смотрел на сестру насмешливо, забавляясь в душе её чопорностью и узколобием. Как далека она от реальной жизни, сидя в этом доме и строча письма напыщенным курицам с громкими фамилиями.

Но самое забавное — её вера в то, что она держит руку на пульсе всего магического мира.

— Да, я кое-что о нём слышал, но не припомню, чтобы что-то хорошее.

Стрела снова пролетела мимо цели. Вальбурга не поняла шутки.

— Возможно, тебе стоит больше бывать дома, а не терять время попусту в компании весьма сомнительных волшебников, — она открыла ящик стола и убрала чернильницу. — Добром это не кончится.

* * *

В аптеке пахло травами. Так сильно, что у Альфарда закружилась голова. Облако странного аромата наплыло на него с порога. В клубах пара было сложно ориентироваться и тем более найти владельца аптеки. Многочисленные банки и колбы на полках запотели. Из глубины лавки доносился шум: что-то звенело и булькало. Плащеносная ящерка в вольере возбуждённо бегала из стороны в сторону, раскидывая вокруг себя опилки.

Альфард добрался до стойки и позвал друга. Ответом ему послужило сердитое ворчание.

— Там же висит объявление. Сегодня аптека закрыта! Зельеварный день!

— Зельевар из тебя всегда был довольно посредственный.

Лязг прекратился, и из клубов сладко пахнущего травой тумана показался Мариус Малпеппер — невысокий мужчина с редкой бородкой на впалых щеках и остром подбородке.

— Ал? Вот так номер! — теперь в голосе звучало изумление.

— Я не вовремя?

— Ну что ты, что ты! — забормотал Мариус, бросив ящерице засушенного кузнечика. — Просто не ожидал тебя увидеть. Давно вернулся?

— Вчера. И знаешь что? Ты не зря отказался поехать с нами в «Доркас-тур» по пирамидам.

— Всё так плохо?

— Мягко говоря. Отвратительная страна, погода и еда, но я ещё легко отделался. Лейс отращивает новые рёбра.

Мариус стал мрачнее тучи.

— Мне следовало отправиться туда с вами.

— Там были мумии, — брезгливо сморщив нос, сказал Блэк. — Мумии и жуки.

Ящерица издала смешной гортанный звук, будто поняла человеческую речь и не разделяла омерзение Альфарда.

— Взгляни-ка, может, что заинтересует, — проговорил он, высыпав на стойку привезённые из Египта зубы.

Мариус вытащил из нагрудного кармана очки и, протерев их платком, водрузил на переносицу.

— Откуда столько?

— Сунула в руки нищая девчонка на базаре. Почти галлеон отдал за всё это добро. Ну? Что скажешь — стоили они того?

Малпеппер вооружился пинцетом.

— Не знаю, что и ответить, дружище. Как ты предлагаешь идентифицировать эти зубы? Парочку я узнал, но остальные... Больше времени уйдёт на их «расшифровку».

— Ты же волшебник.

Мариус сердито сверкнул глазами за стёклами очков.

— Ты — тоже, но сам же понятия не имеешь, каким зверям они могли принадлежать!

Альфард рассмеялся.

— Я предлагаю тебе дюжину ценных ингредиентов для зелий, причём абсолютно бесплатно, и ты меня же попрекаешь?

— Ладно, извини. Сегодня тяжёлый день. С утра стою у котла, — пробормотал Мариус, на что Альфард только хмыкнул.

— У тебя пахнет какой-то странной травой и как будто собачьей шерстью.

— Скорее шерстью оборотня, — с тяжким вздохом признался Мариус. Жалость в его голосе поразила Блэка.

— Да ты шутишь?!

Малпеппер покачал головой.

— Вот это да! — воскликнул Альфард. — Ты же не берёшься за зелья для этих тварей, Мариус! Они нелюди, чудовища... которых... которых вообще надо изолировать от людей.

— Это ребёнок. Маленький мальчик, которого покусали, — понизив голос, ответил Малпеппер. — Его отец перешёл дорогу оборотню, а тот отыгрался на ребёнке.

Альфард понял, что друг взвешивает каждое слово, боясь сболтнуть лишнего. Он защищал этого укушенного мальчишку.

— Ты всё равно ему не поможешь, — сказал Блэк, положив ладонь на плечо Мариусу. — Лекарства от ликантропии нет.

— Зато есть кое-какие наработки. Постой-ка, а ну покажи руку!

Альфард чертыхнулся.

— Давай, давай! — приказным тоном велел Мариус. — Что случилось? Откуда это пятно?

На ладони Блэка будто разлилась клякса чернильного цвета. Альфард не любил колдомедиков, лечебные микстуры, которые необходимо принимать по расписанию, режим покоя и всё остальное, связанное с распорядком дня. По-хорошему, руку надо было перевязать и смазать лечебной мазью, но это требовало времени, которое Альфарду было жалко тратить на такую ерунду.

— Поранился о зуб.

Мариус помрачнел ещё сильнее.

— Об один из этих? Показывай, какой!

— Брось, — спрятав руку за спину, фыркнул Блэк.

— Ты просто идиот, Ал, если думаешь, что это ерунда! — вскипел Мариус. — Говори, пока не поздно!

Альфард указал на загнутый клык. Опознать его было легко, других, подобных ему, не было.

Мариус тотчас схватил отмеченный зуб и побежал с ним в подсобку. Альфард обогнул аптечную стойку и ринулся следом, едва не свалив котёл, стоящий на огне.

Малпеппер быстро шарил руками по полкам, хватая то один флакон, то другой, пока не остановился на банке, заполненной лечебными цветами. Он даже не воспользовался пинцетом, просто высыпал несколько цветов на стол и, немного замешкавшись, вонзил клык, указанный Альфардом, в мясистый лепесток. На глазах у Блэка тот начал медленно закручиваться, сморщиваясь от мгновенного гниения. Болезненная чернота охватила соседние лепестки, и они стали погибать вслед за поражённым предшественником, пока весь цветок не погиб.

— Это клык рунеспура, — прошептал Мариус, как будто каждое слово давалось ему с великим трудом. — Одного из самых опасных существ Африки. Чертовски редкая и малоизученная тварь, а это, — он указал на погибший цветок, — только остатки яда. Остальное принял на себя ты, — Малпеппер поднял глаза на Блэка. — Ал, противоядия не существует.

Альфард втянул воздух сквозь зубы. Он почувствовал ужас, испугался, но не за себя, а за двух мальчиков, чьи улыбки ему так полюбились. Если бы Вальбурга не помешала, он подверг бы Регулуса и Сириуса смертельной опасности.

— Ты понимаешь, что я сказал?

— Да.

Мариус закачал головой подобно болванчику.

— Ал, Ал... Что же тебе так неймётся отправиться на тот свет?

Малпеппер тряс его за плечи и причитал, заклинал и проклинал. Но что толку? Проклятье уже его настигло. Не сегодня, когда Блэк узнал о нём, не вчера. Могучий сфинкс будто глядел на него из-под песков времени, погребённый под завалом пирамиды, глядел своими омертвевшими глазами.

Насмешка судьбы. Альфард так рвался покинуть Египет, вернуться в Англию... чтобы получить то, от чего убегал.

— Сколько у меня времени?

— Я не знаю, Ал. Этот яд убивает очень медленно. Медленно, но верно. Стоит ему добраться до сердца, и конец...

— Разберёмся, — с фальшивой улыбкой сказал Блэк. — Я что-нибудь придумаю.

Эти слова стали для Альфарда путеводными на годы вперёд.

* * *

Кровь единорога и слёзы феникса стоили громадного состояния, но Блэк не испытывал проблем с деньгами и связями в Лютном переулке.

Он начал гонку со смертью и пока выигрывал.

Мариус был хорошим лекарем, а кроме него Альфард никому не доверял свою тайну.

В какой-то момент ему стало казаться, что никакой опасности нет. Он не мог умереть. Это было бы апогеем несправедливости. Блэк уговаривал себя, что Малпеппер ошибся в силу неопытности в ядах. В первые месяцы тёмное пятно на руке лишь незначительно увеличилось в размерах. Но потом кровь единорога перестала помогать, только Альфард уже не мог остановиться, добавляя её даже в зелье Сна-без-сновидений.

Собрания клуба, организованного Слизнортом, всегда волновали его меньше всего на свете. Он проигнорировал первое приглашение, не ответил на второе, но теперь нуждался в совете опытного зельевара. К тому же он всё равно бы не устоял под натиском Доркас, удивившей его желанием составить ему компанию на очередном званом ужине «слизней».

— Сколько себя помню, ты ненавидела подобные сборища самовлюблённых болванов, — сказал ей Альфард, перешагивая порог гостиной Варнавы Каффа — новоиспечённого редактора «Ежедневного пророка».

— Времена меняются, — пожав плечами, ответила Медоуз. — Если я собираюсь продвигать законопроект по открытию волшебных заповедников, мне понадобится поддержка.

Альфард чуть слышно застонал.

— Только не говори, что собираешься на полном серьёзе вляпаться в это дерьмо. Эти игры не для тебя, Дора.

Она ослепительно улыбнулась.

Блэк не мог найти в себе силы спорить с ней; осоловелый после новой порции зелья, он ощущал себя практически пьяным. Море призрачных лиц плыло перед его глазами под монотонное гудение приглашённого оркестра.

Слизнорт, похожий на бочонок весело булькающего эля, солнечно улыбался гостям и пару раз пытался ввести Альфарда в тот или иной разговор с каким-нибудь чудиком из Министерства, но Блэка больше интересовало волшебное шампанское, разносимое эльфами на подносах. Он не спускал глаз с Доркас, живо включившейся в компанию чинуш и бюрократов, которым Блэк её представил. Иногда она ловила его взгляд, и он подбадривающе кивал ей, бесхитростной и искренней в своих намерениях. Ей предстояло научиться лицемерию и змеиному коварству, чтобы попасть в тот мир, куда до этого дня ей не было доступа. Волевое лицо Доркас украсило пару обложек популярных журналов, но это не могло изменить статус её крови для большинства присутствующих.

Она держалась молодцом, даже когда Мальсибер с мерзкой пренебрежительной ухмылкой спросил:

— Я слышал, вы вроде бы занимаетесь магическими тварями. Как думаете, можно ли считать гоблинов всего лишь более развитыми, чем прочие, волшебными животными?

Стоящие рядом с ним гости, члены помпезного «клуба слизняков», уставились на неё в предвкушении казуса, а то и полноценного скандала на фоне обострения отношений с гоблинами.

— Чем прочие? Ну что вы. Я считаю, что мы им не уступаем, — спокойно ответила Медоуз. — Боюсь, вы будете удивлены, но люди — тоже животные. Нам присущи некоторые звериные инстинкты, стадное чувство, агрессия к чужаку и желание стать вожаком стаи. Это свойственно многим видам, например, гориллам, овцам и гиенам. Так что да, без сомнения, мы — животные.

Альфард опустил голову, чтобы спрятать улыбку, но при этом видеть кислую рожу Мальсибера.

— Идёмте наружу, там вот-вот начнётся представление, — сказал Слизнорт, подходя к нему с бокалом Огденского.

Гости высыпали на террасу, чтобы насладиться обещанным волшебным фейерверком.

— Буду рад видеть мисс Медоуз на следующем собрании клуба. У неё большое будущее.

— Боюсь, что так, — ответил Блэк.

— Боитесь? — удивлённо захлопав глазами, переспросил Гораций.

Альфард не стал отвечать и предпочёл перевести разговор в другое русло.

— Я знаю, что вы любите часы, сэр. Думаю, вы оцените эту безделушку, — сказал он, протягивая Слизнорту завёрнутую в папирус клепсидру.

Профессор расплылся в плутовской, почти детской улыбке, едва увидев блеск слоновой кости. Дорогие подарки Гораций ценил не меньше, чем людей, которые их преподносили, а иногда и больше.

— Чудесно! — воскликнул он, пожимая Альфарду руку, затянутую перчаткой. — Дивный экземпляр для моей коллекции.

В небо взлетела первая ракета. Раздался оглушительный взрыв. Оконные рамы задребезжали о подоконник. Среди облаков появилась огромная фея, состоящая из звёздочек-огоньков, которые вскоре разлетелись во все стороны света. Под одобрительные возгласы собравшихся россыпь голубого пламени раскрасила небо и осветила восхищённые лица.

— Я слышал, вы собираетесь уйти из Хогвартса? — спросил Альфард, глядя на гаснущие искры.

Слизнорт издал смешок.

— Глупости какие!

— Ходят слухи, что вы готовы покинуть страну.

— Дамблдор меня не отпустит, — попытался отшутиться Слизнорт. — Ему не найти лучшей кандидатуры на место преподавателя зельеварения. Можете не беспокоиться, Альфард, я ещё обучу ваших племянников.

Блэк кивнул. В последнее время его беспокоил Сириус. Мальчик совершенно не слушался родителей и вытворял глупости. В нём Альфард всё больше узнавал самого себя, и это вызывало опасения.

— У меня есть профессиональный вопрос к вам, сэр.

— Так задавайте, — просветлел Слизнорт, чьё самолюбие Альфард тешил своим вниманием.

— Мой друг недавно вернулся из Верхней Вольты. К сожалению, поездка закончилась отвратно. Его укусил рунеспур. Ядовитая голова.

— Да, это вышло неудачно, — согласился Гораций. — Зубы правой головы смертельно опасны.

Сердце Альфарда пропустило удар одновременно с разорвавшейся ракетой, озарившей небосвод зелёным пламенем.

— Не может же быть так, чтобы лекарства не существовало, — проговорил он, чувствуя сухость в горле.

— Противоядия, как я знаю, нет. Говорят, что сами рунеспуры умирают от собственного яда, когда головы ссорятся между собой. Поразительно, правда?

Блэк машинально кивнул. Он предполагал, что его ждало разочарование, но столкнуться с ним лицом к лицу оказалось слишком болезненно.

— Мой друг умирает, профессор, — произнёс Альфард. — И я хочу знать, есть ли способ его спасти? Любой способ сохранить жизнь перед неминуемой смертью.

В один миг Слизнорт изменился до неузнаваемости.

— Это недопустимо, мистер Блэк, — отрезал он с оскорблённым видом. — То, о чём вы говорите, сильно отдаёт Тёмной магией. Я ничего не знаю об этом, — повысил голос Гораций и торопливо оставил Альфарда, не забыв прихватить подаренные часы.

Его равнодушие заставило Блэка сжать кулаки.

Радостные крики вызвали в нём гнев, а разум вернулся в комнату родного дома, к прохладным простыням и ночному столику, где был надёжно заперт флакон искрящейся крови единорога.

Доркас была поблизости и уже давно поглядывала на Альфарда со смесью заботы и страха на лице, но он не хотел её видеть. Она не могла помочь. Никто не мог.

— Извините, — донеслось до Альфарда со стороны, — я стал невольным слушателем вашего разговора.

Он повернул голову и уставился на маленького тучного человечка в круглых очках.

— Элдред Уорпл, — представился тот, суетливо пожав Блэку руку. — История вашего друга тронула меня до глубины души. Вы говорили с профессором о победе над смертью? — спросил он так, словно был старым знакомым Альфарда. — Может, ваш друг захочет получить совет тех, кто действительно преодолел смерть и даже открыл секрет вечной жизни? Что скажете?

— Вы меня разыгрываете? — нахмурившись, произнёс Блэк.

Уорпл захихикал. Салют закончился, но рукоплескания всё не смолкали, поэтому Альфарду пришлось напрячь слух, чтобы разобрать последовавшие за тихим смехом слова.

— Я точно знаю, что это реально. Более того, и вы знаете, ведь наверняка слышали о вампирах.

— Этих убийцах, питающихся человеческой кровью?!

— Ну что вы, мистер Блэк. Не все вампиры убивают, далеко не все.

— Не думаю, что моего друга это заинтересует.

— Если вы всё же передумаете, — продолжил Уорпл, — то сможете найти меня в «Дырявом котле». Продолжать мои исследования в нашей стране невозможно. Через пару дней я отправляюсь в Восточную Европу, где намереваюсь вплотную заняться изучением жизни вампиров. Вы могли бы отправиться со мной. Признаюсь, путешествие это представляется мне весьма опасным, но я вижу в вас родственную душу авантюриста.

— Авантюры не приводят ни к чему хорошему, — криво улыбнувшись, заметил Альфард.

Оставшись один, он вновь ощутил себя беспомощным, будто очутился в Запретном лесу посреди окутанной ночной темнотой поляны.

— Ал, что с тобой? — с подозрением спросила Доркас, взяв его под локоть. — Ты выглядишь нездоровым.

Блэк посмотрел на неё.

— Ты веришь в проклятья, Дора? Нет, не в те, что отрабатывают подростки в дуэльных клубах, а в настоящие... без волшебных палочек и зубодробительных формул, что-то вроде судьбы, — задумчиво протянул Альфард.

Ей стало жутко от его слов. Блэк понял это по её взгляду. Она посчитала, что он слишком много выпил, что Огденское и эльфийское вино ударили ему в голову. Заикнись он о сфинксе в той треклятой гробнице, она и вовсе отправит его в Мунго.

— Тебе нужно лечь в постель, — произнесла Медоуз тоном нянечки, приставленной к непослушному ребёнку. — Я побуду с тобой, если хочешь.

Она подошла ближе и тронула его за щёку.

Он заставил себя улыбнуться.

— Ты была бы отличной женой, Дора, если бы хоть чуточку меня любила.

Она поджала губы.

— Я устал, и только. Уверен, если я прямо сейчас воспользуюсь каминной сетью, хозяин дома даже не заметит моего отсутствия. Или скажут, что меня утащили садовые гномы, перепуганные фейерверком.

— Ты уверен?

— О Мерлин! Я не маленький, чтобы меня укладывали спать, — сказал Альфард, стараясь выглядеть добродушно. — А ты оставайся. Ещё пара твоих улыбок, и через месяц мы будем праздновать открытие нового магического заповедника.

Он притянул Доркас к себе и поцеловал в макушку.

— Спокойной ночи, — пробормотала Медоуз. — Ты ошибаешься. Я люблю тебя, Ал.

— Но это не помешало тебе пять раз отказаться стать Блэк.

Альфард кивнул и направился к камину.

Летучий порох выскальзывал из кожаной перчатки. Альфард с раздражением стянул её с руки и, стараясь не смотреть на ладонь, набрал огромную горсть.

Всю ночь он метался по спальне, как зверь в клетке, а утром отправился в «Дырявый котёл».

* * *

Туманным утром утопающий в белоснежной сирени Сибиу походил на сказочный городок с художественной открытки, немного размытой и оттого словно нереальной. Сирени здесь было столько, что ветки казались усыпанными снежными хлопьями и клонились к земле, нависая над столиками уличного кафе. Аромат цветов смешивался с запахом обжаренных пончиков и кружил голову не хуже цуйки, которая сразу же пришлась Альфарду по душе. Как и весь город.

Тут не было магических кварталов, только парочка лавчонок с колдовской мелочёвкой. Волшебники собирались в таверне «Кишмиш», замаскированной от магглов под чучельную мастерскую. Проплесневевшая студия не пользовалась успехом ни у местных жителей, ни у самых отважных туристов. Чтобы отпугнуть их наверняка, на витрине выставлялись уродливые чучела, похожие на сюрреалистических чудовищ с картины Босха.

Внутри всё выглядело иначе. Нарядные бледно-голубые светильники превращали «Кишмиш» в уютнейшее место, где подавали отменные блюда.

Там за взрывающимися картами Альфард проводил вечера, а по утрам завтракал в кафе под открытым небом на Пьяца Мика.

Магглы приняли его за своего, немного странного рассеянного британца, поклонника ужастиков Брэма Стокера. Его интерес к вампирам никого здесь не удивлял. Гостиница, в которой Альфард остановился по совету Элдреда Уорпла, была заполнена туристами, притянутыми сюда мрачной таинственностью Трансильвании.

Сливаясь с толпой, Блэк прогуливался по бульвару, где ещё стояли стены старой крепости, сворачивал к магазину чучел, каждый раз обходя стороной Мост лжецов.

Злая ведьма Лаура несколько веков тому назад нарушила Непреложный обет, стоя на его середине, и в тот же миг пала замертво. Элдред посоветовал близко к мосту не подходить, сказав, что с тех пор волшебники на нём на ногах не держатся.

Анна — дочка хозяина кафе, полюбившегося Альфарду — рассказала ему совсем другую историю.

— Говорят, что если кто-то, стоя на этом мосту, произнесёт ложь, то мост обвалится!

— В таком случае в вашем городе живут самые честные люди на свете, — рассмеялся Блэк, откладывая очередную книгу о вампирах.

Девочка надулась. Он не хотел её обижать. Анна несколько раз помогала ему разобраться с маггловскими вещами, не задавая неудобных вопросов, приносила газировку из автомата, к которому Альфард боялся подойти, словно тот был живой, плюющейся огнём драконихой.

Анна поставила тарелку с пончиками на стол и вытерла руки о фартук.

— Глупости, конечно, но иногда мне кажется, что картинки в ваших книжках шевелятся.

— А если это и так? — спросил Альфард, улыбнувшись.

Анна рассмеялась.

— Тогда вы... — она запнулась, пытаясь вспомнить слово на английском. — Вы волшебник! Вот вы кто. Что может быть лучше?

Блэк постучал пальцем по обложке книги.

Анна отрицательно покачала головой.

— Вампиры живут вечно, — сказал Альфард.

— Не-а. Это мертвы они вечно.

Альфард много думал об этом, пока любовался чугунными завитками моста да глядел на острые шпили башен.

Яд медленно, но верно убивал его, а он хотел жить. Разве это дурно?

Разве справедливо — умереть, не увидев столько всего в этом огромном мире?

Поразмыслив над этим, Блэк нахмурился. Убаюканный мрачной красотой Трансильвании, он потерял счёт времени. Сколько он здесь: день или год? Казалось, прошла вечность со дня приезда сюда и первых попыток Уорпла наладить дружбу с местной общиной вампиров.

Сегодня дело сдвинулось с мёртвой точки.

Уорпл попросил Альфарда прийти в «Кишмиш» в определённый час и хотя бы на один вечер забыть о картах.

К назначенному времени Блэк был в таверне.

Только один столик был свободен, и Альфард не припоминал, чтобы его хоть раз кто-то занимал.

— Не садитесь туда, — проблеяла колдунья с бородавкой на носу. — Здесь обедал Гриндевальд — сидел на этом самом месте!

— Неужели? — отозвался Альфард. — Предлагаете мне есть стоя, потому что тут сохранился отпечаток его волшебной задницы?

Колдунья резко отвернулась, а Блэк подозвал эльфа.

Домовик принял заказ, и уже пять минут спустя Альфард жадно вдыхал аромат, исходящий от принесённой тарелки чорби.

Вскоре напротив него уселся Уорпл. Над ним, словно раздумывая, стоит ли присоединяться, возвышался закутанный в плащ человек с бледным, будто измученным бессонной ночью лицом.

— Знакомьтесь, господа! — затараторил Элдред. — Мистер Блэк, — представил он Альфарда и обратил взгляд на своего загадочного спутника. — Сангвини.

— Пахнет отвратительно, — неприязненно произнёс тот, обнажив клыки. — Похлёбка с мерзким чесноком...

— В таком случае, — произнёс Альфард, разломив хлеб и окунув его в бульон, — закажите себе что-нибудь другое.

Уорпл чуть не задохнулся от возмущения, а Сангвини странно улыбнулся и признался, что вампиры ничего не едят.

К радости Элдреда, он не ушёл, а присоединился к ним за столом и ещё долго рассказывал о собственной жизни, совсем короткой для представителя его вида.

— Я слышал, вы подумываете стать одним из нас, Блэк. Если всё-таки решитесь и не побоитесь осуждения общества, вам придётся забыть о многих приятных вещах и ощущениях. Понимаете ли вы последствия?

— Вы напрасно пытаетесь меня напугать, — уверенно заявил Альфард.

— Мы не можем насытиться, видеть сны или творить магию, — продолжил Сангвини будничным тоном, в то время как Альфард едва не поперхнулся. — Колдовство подобным мне практически недоступно. Моя волшебная палочка уже пару сотен лет лежит без дела. В первые дни без неё было очень тяжело. Больше я скучаю только по risotto alla milanese.

Альфарда не пугала жажда крови и высокая доля вероятности умереть под палящим солнцем, но перспектива лишиться магии привела его в ужас.

— Есть ещё одна любопытная особенность... — Сангвини помедлил, потом извлёк из кармана светящийся изнутри стеклянный шарик. — Воспоминания. Они тускнеют, затуманиваются прожитыми годами, а со временем совсем стираются из памяти. Моё любимое воспоминание заперто внутри ведьмовского шара. Неплохо придумано, правда? Оно всегда со мной. Взгляните.

Над шаром появились силуэт девушки в летнем платье и очертания дома. Альфард будто окунулся в чужой омут памяти.

— Мой дом в Калабрии. Только на берегу Ионического моря можно почувствовать вкус жизни, — печально произнёс Сангвини.

— Весьма любопытен этический вопрос, — заговорил Уорпл, — а именно люди, которых вы кусаете.

— Мы не нападаем на волшебников, — сказал Сангвини. — После падения Гриндевальда это прямо запрещено законом, но даже магглов мы не убиваем. После укуса они ничего не помнят и списывают провалы в памяти на недомогание. Некоторые приезжие и вовсе счастливы, ведь именно за тайной они сюда и приехали, но мы обсудим это в другой раз. Пора прощаться. Подумайте об услышанном. Завтра вечером я приду сюда, и вы объявите своё решение. Buona notte! («Cпокойной ночи», итал.)

— Завтра? — переспросил Блэк. — Вы даёте мне всего день?!

Сангвини кивнул.

— Местные говорят, что человек в этом мире — большой фазан, неуклюжая птица перед дулом охотника. В данном случае, мистер Блэк, охотником выступает ваша malattia mortale. («Смертельная болезнь», итал.)

Альфарда всегда удивляло то, как красиво на итальянском языке звучат даже самые отвратительные слова.

— Разве это не чудесно? — воодушевлённо сказал Уорпл, когда Сангвини ушёл. — Я закончу свою книгу о жизни вампиров до конца сезона! А для вас это прекрасный шанс спасти свою жизнь.

— Сами вы почему-то не торопитесь стать бессмертным вампиром, — холодно заметил Альфард.

— Учёные и писатели, мистер Блэк, обретают наибольшую известность после смерти.

Блэк допил цуйку и поднялся.

— Подышу свежим воздухом.

Остаток ночи он бродил по узким улочкам Сибиу с полной уверенностью, что слуховые окна-глаза на карминных крышах домов обращены на него. Подогретое стаканом цуйки воображение подкидывало странные мысли, но больше всего Альфарда повеселил внезапно возникший в уме образ Вальбурги, выжигающий его портрет с гобелена семьи.

«Забавно», — подумал Альфард. Он мог представить её реакцию заранее.

Родных не хотелось забывать. Даже сумасшедшую сестрицу.

Он не заметил, когда лабиринт мощеных улиц проглотил его с головой. Возможно, на перекрёстке он свернул вправо, когда нужно было влево... В переулке возникла тень, а затем раздались лёгкие женские шаги. Негромкий вскрик «Ajutor!» («Помогите!», рум.), и впереди Блэк увидел девушку, осевшую на тротуар, над которой склонился мужчина.

— Депульсо! — воскликнул Блэк, направив палочку ему в спину.

Незнакомца отнесло на несколько ярдов. Он злобно взглянул на Альфарда, вытерев с губ чужую кровь, и процедил что-то на румынском.

Альфард не понял ни слова, но на всякий случай крикнул:

— Только попробуй подойти!

— Зачем помешал? — спросил вампир на корявом английском.

— Может, потому что ты напал на человека?

— Это маггл.

— Это человек, — произнёс Альфард и в этот момент осознал по-настоящему, что давно перестал отделять магглов от магов. Какая разница, кто истекает кровью на его глазах: грязнокровка или чистокровный волшебник? Все хотят жить.

Пока Блэк раздумывал, какую помощь можно оказать девушке, вампир прыгнул на него сзади, схватив за шею, и теперь силился дотянуться зубами до горла. Альфард вцепился свободной рукой ему в волосы и попытался стряхнуть его с себя, но не тут-то было. Он не подозревал, что вампиры такие сильные. Блэк попятился к ближайшей стене и врезался в неё спиной вместе с повисшим на ней вампиром. Но и этот манёвр не помог. Захват не ослаб. Альфард захрипел от удушья, не в силах произнести заклинание, поэтому просто ткнул волшебной палочкой назад чуть выше собственного плеча. И попал.

Вампир взвыл и дёрнулся. Палочка разломилась надвое, но, главное, Блэк сумел вырваться.

Ноги отказывались слушаться, скользили по булыжнику. Альфарду казалось, что он не бежит, а вязнет в тротуарной плитке.

Блэк промчался через внутренние дворики, перемахнул через забор...

Сердце бешено колотилось и отзывалось в груди болезненной тяжестью. Альфард остановился и согнулся пополам. Неужели время пришло, сейчас он упадёт на землю и больше не встанет?

Обломок палочки он так и не выпустил из рук, но толку от него было грош.

Альфард не знал, где он сейчас. Вокруг было совсем темно. В голове ни одной цельной мысли — ничего, кроме нелепой детской песенки.

За мосточком у реки — в черноте болот,

Где в тумане огоньки, жил был Богги Глот...

В некотором отдалении от Блэка возникла человеческая фигура.

Альфард закрыл глаза, стиснул зубы. Шаги приближались.

— Вот ты и добегался, болван. Не лезь туда, где кипит чужой котёл, — прозвучал насмешливый голос прямо над ухом Альфарда, и в этот момент Блэк совершил судорожный рывок в сторону и со всей силы ударил вампира в грудь, всадив обломок палочки настолько, насколько это было возможно. Жуткий вопль огласил квартал и замер над крышами, покрытыми кроваво-красной черепицей. Вампир лихорадочно взмахнул руками и рассыпался иссохшей куклой из папье-маше.

Измождённый вконец Альфард подобрал то, что осталось от его палочки из осины, и опустился на бортик тротуара.

— Это палочка для революционеров, — сказал ему Олливандер двадцать лет тому назад. — Верный друг в дуэли. Она выбрала вас не просто так.

Теперь она была безвозвратно сломана.

Поездка сюда и раньше представлялась Альфарду весьма сомнительным занятием, но теперь она выглядела полнейшим безумием, внезапным порывом сумасшедшего или лишённого надежды на выздоровление больного.

Страх делает с человеком немыслимые вещи.

Эта девчушка на Пьяца Мика — Анна — была вдвое младше него и во столько же раз умнее. Жизнь вампиров — настоящее проклятие.

К утру паутина улиц и переходов выплюнула Блэка к мосту. Небо над городом светлело, из предрассветного тумана выглянули белоснежные шапки сирени. В царившей на площади тишине было нечто нереальное. Свет и пространство вокруг.

Анна уже поднялась. Она вытирала столики, поправляла салфетницы. В ней не было волшебства ни на йоту, но Альфард ощущал с ней душевное родство.

Она помахала рукой.

— Мистер Блэк!

— Bună ziua («Добрый день», рум.), Анна, — ответил Альфард.

— Сегодня будет чудесный день, ни одного облачка на небе!

Блэк поднял голову вверх.

Поднимающееся над Сибиу солнце было ослепительно прекрасным.

* * *

Сириус внимательно исследовал палочку и остался доволен.

— Прекрасно подходит для патентованных заклинаний, — произнёс мистер Олливандер. — Сердечная жила дракона внутри. Творите, юный мистер Блэк. Колдуйте и созидайте! — и начал упаковывать её в бумагу. Вторая палочка, предназначенная Альфарду, уже завёрнутая и убранная в футляр, лежала рядом.

— У тебя тоже красивая! — поделился Сириус.

— Но не лучше твоей, — сказал Альфард, растрепав ему волосы. — Редкие волшебники могут похвастаться палочкой из красного дуба.

— Можно я понесу её в руке?

Альфард кивнул.

— Не упаковывайте.

— Класс! — воскликнул Сириус. — Регулус обзавидуется! Он такую же получит только через год.

— Такую же точно не получит, — добродушно произнёс Олливандер. — Каждая палочка в моём магазине индивидуальна, — он вздохнул и снова посмотрел на обломок осиновой палочки, сиротливо лежащий в стареньком футляре.

— Я не смог её уберечь, — сказал Альфард, отсчитывая семнадцать галлеонов.

— А я не смог починить, но рад слышать, что она спасла вам жизнь. Надеюсь, и новая хорошо послужит.

Снаружи был тёплый летний день. В Косом переулке царило оживление. Сириус бодрым шагом разрезал толпу, время от времени счастливо поглядывая на дядю.

Они зашли к Фортескью и заказали фруктовое мороженое.

— Тебя так долго не было, — проговорил Сириус, ловко орудуя ложкой. — Путешествовал, да? — он задумчиво нахмурил брови. — Отец сказал, что ты ездил в Восточную Европу? Ты видел драконий заповедник?

Альфард кивнул и вытащил из кармана мантии сияющий хрустальный шар. Оказавшись в пальцах Блэка, он негромко загудел, будто внутри него пряталось живое существо. Тот же трюк, что проделал Сангвини в далёкой румынской таверне, удался Альфарду на славу. Над вазочкой мороженого взмыл силуэт длиннорогого дракона.

— Я знал, что ты захочешь это увидеть, поэтому сохранил воспоминание.

Глаза Сириуса заблестели от восторга. Посетители за соседними столиками тоже заинтересовались необычным зрелищем.

— Это круто, дядя! Ты научишь меня делать так же?

— Почему нет? Палочка у тебя уже есть.

— Там, наверное, было здорово, — пробормотал Сириус, потом выпалил: — Скорее бы вырасти! Тогда я тоже уеду отсюда и облечу на метле весь мир!

Альфард рассмеялся.

— Только не говори это при матери. Мне и так достанется за то, что я взял тебя в Косой переулок без её ведома.

— Мама только обрадуется. Вчера она сказала, что отдохнёт без меня, когда я отправлюсь в Хогвартс.

— Лучше расскажи, за что ты наказан. Почему твоего брата взяли на день рождения кузины, а тебя нет?

Сириус насупился и состроил гримасу.

— Потому что Реджи — маменькин сынок. Вот не будет меня почти год, так он умрёт от скуки. И вообще, не хочу ничего рассказывать! Этот день так хорошо начался! Мы же не отправимся отсюда домой, а пойдём в «Волшебный зверинец»?

— У тебя же есть Хвост. Ты ведь не затискал его до смерти? — нахмурившись, спросил Альфард.

— А он убежал, — ответил Сириус, наблюдая за пикирующим к сахарнице драконом. — Ещё месяц не прошёл. Я велел Кричеру найти его, но тот меня не послушал.

— Кричер должен исполнять твои приказы.

Сириус громко фыркнул.

— Он говорит, что я ещё мал, чтобы приказывать, а ведь уже в ноябре мне исполнится двенадцать!

— Ладно, мы разберёмся с этим.

«Разбираться» Альфард не любил, но обещание, данное племяннику, было важнее его неприязни к выяснению отношений. К счастью ему не пришлось проводить беседу с домовым эльфом. После ужина Регулус, обрадованный приездом дяди, показывал Альфарду модель новенькой гоночной метлы в спортивном журнале и неожиданно сказал:

— Больше не привози нам животных.

Альфарда затопило чувство жалости, а Регулус абсолютно спокойно продолжил:

— Мама велела Кричеру вышвырнуть Хвоста из дома, но это ничего. Белла вообще грозила свернуть ему шею, когда он обозвал её косматой брауни.

— Сириус рассказал мне совсем другое, — возразил Альфард.

Регулус смерил его долгим внимательным взглядом, взглядом зрелого человека, словно спрашивая себя: «Стоит ли посвящать этого глупого взрослого в тайну?»

— Сириус говорит, что эльфийские головы в коридоре сделаны из воска. Он знает, что они настоящие, просто ему хочется, чтобы они были искусственными.

Может быть, всё дело в том, что Альфард взглянул на него другими глазами, но как же изменился этот мальчик. Какие мысли витали в его голове? Почему он вырос так быстро, ведь при последней встрече Регулус был робким доверчивым ребёнком?

— Оторвитесь от квиддича, — произнесла Вальбурга, поцеловав сына в щёку. — Час уже поздний. Пора спать.

— Спокойной ночи, дядя, — безропотно подчинившись, сказал Регулус.

Альфард приготовился к тому, что Вэл начнёт допытываться, где он был, что делал в Европе...

Вальбурга хмуро взглянула на него — затишье перед бурей. С самого детства неведомая тень отталкивала их друг от друга. В этот раз сестра его удивила. Она опустилась на диван рядом с заинтригованным Альфардом и молча протянула ему письмо.

* * *

Магазин, расположенный в соседнем доме, открыл двери посетителям. Через окно до Альфарда донеслись голоса экзотических птиц. Казалось, сам воздух завибрировал от их мелодичного гомона. Они приветствовали наступление нового дня, восход раскалённого солнца, похожего на блюдце, до краёв наполненное топлёным молоком.

Жарко и пыльно.

Это место, этот город, эта земля — всё вызывало у Альфарда жгучее отторжение, но он не мог не приехать.

Потолок и стены спальни стали белыми от солнечного света.

Лейса, лежащего на кровати, трудно было узнать, так он изменился. Бронзовые от загара руки высохли как стебли, волевое лицо осунулось, глаза помутнели, он почти ничего не видел, а когда впервые заговорил, Альфард с трудом узнал его голос. Шафик умирал от укуса ядовитой тентакулы, поразившей его во время экспедиции в джунгли Дагомеи. Только Моргана знала, как его туда занесло.

Доркас сидела на стуле рядом и держала руку Лейса в своей.

Медоуз Альфард тоже едва узнавал.

Вместо той отчаянной упрямой девушки, не чурающейся копаться в навозе лунного тельца или ковыряться в дупле лукотроса, перед ним предстала измотанная бюрократическими проволочками женщина.

— Хорошо, что приехал, — только и сказала она ему.

— Воды, — попросил Лейс.

Доркас кивнула и начала озираться в поисках бокала или того, из чего его можно было бы трансфигурировать.

— Фигурку кошки не трогай, — предупредил Шафик, опередив её. — Я знаю, о чём ты подумала. Это священное животное. И вообще теперь я хочу чай.

— Тогда я спущусь на кухню и заодно сделаю восстанавливающее зелье, — Медоуз потрогала его лоб. — Я быстро.

Циновка из тростника на полу чуть слышно затрещала под её ногами.

— Где ты, Ал? — прошептал Шафик, когда Медоуз вышла.

— Я здесь, — ответил Блэк и подошёл ближе. — Спровадил Дору под первым же предлогом, да? Что хочешь сказать?

— Ты всегда был самым проницательным из нас, — улыбнувшись уголком губ, ответил Лейс. — Я знаю, что с тобой произошло. Мариус написал мне о рунеспуре.

Альфард дёрнулся.

— Он не должен был этого делать.

— Нет, — согласился Шафик. — Тебе самому надо было всё рассказать. И родным своим — тоже.

— Вот уж нет!

— Считай, это моё последнее желание.

Блэк сердито раздул ноздри, но согласно мотнул головой.

— Неужели ты думал, что мы, твои друзья, не захотим тебе помочь, Ал?

— Скорее, этого я и боялся, — попытался отшутиться Альфард, и тут его осенило. В тот же миг перед мысленным взором развернулась огромная карта земного шара. Будто наяву Альфард увидел не тронутые человеком просторы саванн и тропические леса Африки, а где-то на задворках цивилизованного мира — клочок земли между Дагомеей и Верхней Вольтой, единственное место, где водятся рунеспуры. — Ты... ты отправился туда из-за меня, чтобы добыть образец яда для изучения!

Лейс сдвинул брови к переносице.

— Разве ты бы не поступил так же ради одного из нас, Ал? Когда-то ты решил стать моим другом, а я решил помочь, когда тебя коснулась беда. Просто так было суждено. Мактуб. Рок. Судьба. Зови, как хочешь.

Альфард задрожал от бессильной ярости.

— Чушь!

— Упрямый вы народ, англичане. Я это понял ещё в Хогвартсе. Пожалуй, счастливейшее время в моей жизни.

— Тоже мне — друг. Оставляешь меня здесь одного, а сам не дождёшься отправиться к чернооким гуриям.

— Значит, так...

— Если ты снова об этом фаталистическом дерьме, Лейс, то я за себя не отвечаю. Мне наплевать. Я уже ничего не боюсь. Ты ведь никогда не был в Румынии, а я только что оттуда. Меня там хорошо запомнили, уж поверь. Я прокатился на драконе, осквернил своей пятой точкой любимый стул Гриндевальда, а потом убил вампира, — затараторил Блэк, не в силах остановиться, лишь бы не скатиться к сопливым утешениям друг друга. — Перед отъездом я поднялся на Мост лжецов и заорал во всё горло: «Я никогда не умру!» И ничего. Мост не рухнул, земля не разверзлась у меня под ногами, а с неба не посыпались жабы.

— Вот это приключения! — с нотками зависти в голосе откликнулся Шафик и улыбнулся в ответ, несмотря ни на что.

— Особенно со стулом, — добавил Альфард и нарочно засмеялся, поражаясь тому, что каждый звук не встаёт в горле комом.

Сегодня они прощались.

— Сделай-ка вот что, — сказал Лейс. — У стены стоит лавка-сундук. Открой. Там ты найдёшь записи и карты, которые могут оказаться полезны.

— Полезны кому?

— Тебе же в первую очередь. Сначала ты отправишься в Грецию и найдёшь там родню Герпо Омерзительного. По слухам, этот колдун знал средство, продлевающее жизнь с помощью управления душой.

— Душой? Снова Тёмная магия, — хмуро отозвался Альфард и уставился на свои ладони. Кожа под перчаткой на правой руке была шершавой и серой до самого локтя. — Ты веришь в судьбу, Лейс. А я — в проклятья.

Когда Блэк спустился вниз, Доркас заканчивала с зельем.

— Я рада, что сова долетела до Лондона. Ты так неожиданно уехал тогда, — пробормотала она. Плечи у неё дрожали. — У тебя что-то случилось, Ал?

Альфард чувствовал, что должен сказать ей правду, но не мог себя заставить.

Нужно показать, что всё в порядке, но у Блэка не получалось ни на чём сосредоточиться.

Жёлтый чай уже был разлит по чашкам, над которыми вились змейки пара. Медоуз неправильно его заварила, сделав всё на английский манер. Перемолотые бобы пажитника превратились в кашицу на дне чашки.

Было невкусно, но Альфард всё равно произнёс:

— Замечательно вышло, Дора.

* * *

Отлив оставил на берегу ровные песчаные полосы и известняковые окатыши. Волны монотонно набегали на скалы, прибивая к ним гирлянды водорослей после октябрьского шторма. У спуска в залив прямо в песок были понатыканы таблички — «Divieto di balneazione» («Купаться запрещено», итал.), а сам по себе каменистый берег не пользовался популярностью.

Деятельный по натуре Альфард впервые представил себе, каково было бы остаться в этом укромном тихом уголке земного шара навсегда. Время здесь текло медленно, и ничто, кроме далёкого гула прогулочных маггловских катеров, не напоминало о том, какой сейчас год.

Волна облизала песок, но так и не дотянулась до Блэка.

Услышав шорох гальки, он повернул голову и увидел, что больше не один.

Чёрные южные глаза смотрели на Альфарда с обветренного, морщинистого лица.

— Мне сказали, что тут живёт семья волшебника Герпо.

— Как вы сказали? Волшебника? — старик глумливо рассмеялся и, опираясь на трость, зашагал ко входу в залив. — Вы сумасшедший, раз верите в эту чушь. Магии не существует!

— Кто же тогда вы? Призрак? — спросил Альфард, направив на него палочку. — Столько отталкивающих чар не выдержал бы ни один маггл.

Узловатые старческие пальцы крепче стиснули набалдашник трости.

— Пожалуй, и призрак, — откликнулся старик и прошипел нечто невнятное, после чего влажный песок вокруг ног Альфарда зашевелился. То тут, то там из него показались мелкие полупрозрачные змеи. Берег вздыбился.

Рука Блэка моментально взметнулась вверх. Он нарисовал палочкой круг и скомандовал:

— Импедимента!

Движение прекратилось. Все вынырнувшие змеи словно окаменели.

Старик, оглядев своих непреуспевших помощников, повернулся к Альфарду.

— Что ж, похоже, вы только что заколдовали мою семью. Герпо — это я.

* * *

Странное это было счастье — вернуться домой после стольких лет. Лондон почти не изменился, он слишком консервативен и чопорен для того, чтобы шагать в ногу со временем. На площади Гриммо всё те же жёлтые лампы в заржавевших фонарях, битая краска на почтовых ящиках и обветшалые фасады.

Кричер с белёсыми глазами-фонарями выглядел постаревшим на пару сотен лет.

— С возвращением, господин Альфард, — монотонно произнесли эльфийские головы, прикреплённые к стене прихожей.

— Хозяйка и хозяин уехали по делам, — доложил Кричер.

— Мальчики дома?

— Только юный господин Регулус.

Альфард кивнул.

Дом показался ему темнее и опаснее, чем каких-то пять лет назад. Ступени стали круче, лампы — тусклее...

Поднявшись на верхний этаж, Блэк запыхался. Он был бледен и небрит, в последние дни быстро уставал и постоянно передёргивал плечами, желая стряхнуть невидимую тяжесть.

«Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка», — прочитал Альфард на приоткрытой двери и негромко постучал, заглядывая внутрь комнаты. Откинувшись на стуле, стоявшем только на задних ножках, Регулус смотрел на стену, от пола до потолка заклеенную газетными вырезками.

— Можно войти?

Племянник вскочил на ноги.

— Дядя!

Когда Альфард обнял его, высокого и стройного молодого человека, то почувствовал, что постарел, как и этот дом. При этой мысли холодок пробежал по спине.

Так странно было говорить с Регулусом как со взрослым и обсуждать его нынешние интересы. Первый же год в качестве основного ловца команды по квиддичу обернулся для него фантастическим успехом. Слизерин получил Кубок, и профессор Слизнорт ходил по замку, лоснясь от радости. Альфард слушал рассказы о школе с огромным удовольствием и словно возвращался в прошлое, в коридоры Хогвартса, где прошли его лучшие годы.

— Куда ты отправишься теперь? — спросил Регулус. — Откуда нам стоит ждать почтовых птиц? За последние годы у отца набралась целая коллекция диковинных перьев. Птицы приносили письма изо всех уголков земного шара, но авгура из Непала, пожалуй, ничто не переплюнет.

— Ты их читал?

— Шутишь? Мы собирались всей семьёй, чтобы узнать, где ты сейчас. Мама всегда приговаривала, что ты авантюрист и мошенник, но читала твои письма вслух. Неужели та история с йети в Гималаях правда?

Альфард усмехнулся.

— От первого слова до последнего.

— И ты нашёл источник вечной молодости в горах?

— Амриту. Нашёл, но он высох лет так тысячу назад.

Регулус помрачнел и буквально на глазах стал более замкнутым.

— Отец как-то сказал, что ты смертельно болен, — произнёс он тихим, словно извиняющимся голосом. — Ты не умрёшь, дядя! — горячо воскликнул Регулус и подскочил к стене, усеянной газетными вырезками. — Посмотри сюда! Я несколько лет собираю заметки об этом волшебнике — Волдеморте. Ходят слухи, что он всесилен. Мама так и вовсе от него в восторге, потому что он говорит то, что ей нравится: про чистоту крови, сквибов, Министерство магии. Это всё чепуха, пыль, но если он такой великий, как пишут в газетах, то сможет тебя вылечить!

Тут Альфард вновь увидел мальчика из прошлого — наивное добросердечное дитя. А ведь он уже было подумал, что тот Регулус исчез, растворился в мире взрослых интриг и проблем.

— Было бы неплохо.

— Я попрошу его сам! Белла обещала меня с ним познакомить. Твоё место в дуэльном клубе... я занял его от нашей семьи. На самом деле это никакой не клуб, где глупо машут палочкой, а нечто большее.

— Стой, — проговорил Альфард. — Притормози-ка. То, что я слышал о Волдеморте, отнюдь не характеризует его как добряка с Философским камнем в кармане. А его лозунги? Он практикует Тёмную магию и призывает изгнать магглорождённых...

— При чём тут это! — возмутился Регулус.

Альфард тяжело вздохнул.

— Боюсь, как бы тебя не ждало разочарование.

— Я хочу стать таким же сильным волшебником, как он!

— Ты и так станешь сильным волшебником, гораздо лучше этого Волдеморды. Но не будем больше об этом, если разговор так тебя расстраивает. Я привёз подарки. Какой-то чудик-индус с кристаллом на шее божился, что очистит мне ауру, если я куплю у него один из медальонов.

Всё ещё пытаясь выглядеть обиженным, Регулус небрежно осмотрел протянутое ему изделие.

— Бери, не дуйся.

Медальон поблёскивал изумрудными стёклышками.

— Спасибо.

— Ну! А где же пропадает твой брат?

— Сириуса нет, — сказал Регулус и, шмыгнув носом, затараторил: — Он сбежал. Поэтому я подумал, что ты приехал, чтобы его образумить! Это так, да?

— Сириус сбежал из дома?!

— Вылез ночью из окна. Мама ждёт, что он вернётся, но я-то хорошо его знаю. Скорее он проглотит свой проклятый гриффиндорский галстук, чем явится сюда с извинениями. Они наговорили друг другу столько мерзостей. Я знаю, дядя, сам он не вернётся, — Регулус отвернулся и сжал кулаки. — Никогда.

Альфард положил ладонь ему на плечо.

— Это слишком долго даже для Блэков. Он успокоится. Я поговорю с ним, поговорю сегодня же, где бы ни прятался этот упрямец. Не обещаю его переубедить, но сделаю всё, что смогу.

Приободрённый его словами, Регулус мотнул головой.

— Но ты всё равно не останешься с нами?

— Нет, — ответил Альфард. — Утром я отправляюсь в Японию искать ямаубу.

В глазах Регулуса вспыхнуло любопытство, которое он не смог скрыть.

— Кто это?

— О-о! Это страшная могучая ведьма, она заманивает заплутавших путников к себе в дом, откармливает их, затем варит в своём котле и пожирает. Ямауба знает сотню ядов и тысячу целебных зелий.

— И она найдёт лекарство для тебя?!

— Есть меня она точно побрезгует, так что — почему бы и нет? — Альфард пожал плечами и подмигнул. — А иначе я сам засуну её в котёл.

Регулус наконец-то рассмеялся.

В тот день Альфард Блэк видел его в последний раз.

* * *

Сириус нашёлся в «Дырявом котле». Он восседал во главе стола в окружении гурьбы волшебников и чародеек. Перед ним стояла кружка, доверху наполненная пенным напитком, и люди вокруг кричали:

— Пей! Пей! Пей!

— Привет, Том, — сказал Альфард, продравшись через толпу к барной стойке. — Сколько же мы не виделись?

— Мистер Блэк! Вот уж кого не ждал в моём заведении. Ваш племянник штурмует пиво старины Гампа. Оно настолько отвратительно на вкус, что за всю историю его существования никто не смог допить пинту, но такого настроя побить рекорд не было ещё ни у кого.

Альфард усмехнулся.

Сириус в самом деле выглядел уверенным в осуществимости задуманного.

— Если получится, он сорвёт куш в сто галлеонов, — продолжал Том, протирая стакан. — У меня и денег-то таких нет.

— Дамы и господа, приготовьтесь! — закричал парень в очках, ростом чуть выше Сириуса. — Этот день войдёт в историю!

— Поддержите меня, друзья!

Толпа одобрительно загудела.

Сириус несколько раз раскланялся, словно выступал на сцене театра.

— Зажми нос, — посоветовал ему всё тот же паренёк, — и глотай без передышки. Эй, Питер! Ты приготовил колдокамеру?

Среди любопытных посетителей Альфард заметил пухлого подростка, нацелившего объектив на будущего «героя».

— Само собой, Джеймс.

— Отлично! На счёт «три»!

Раздались хлопки, сопровождаемые объявлением счёта.

Сириус крепко сжал кружку в руке и поднёс к губам, глубоко вздохнул и резким движением опрокинул содержимое себе в рот. Его хватило на два судорожных глотка. Сириус поперхнулся, будучи не в силах проглотить отвратительный напиток, и закашлялся. Пиво потекло даже из его носа.

Публика разочарованно вздохнула. Волшебники начали расходиться.

Щёлкнула колдокамера.

— Не снимай, идиот! — вскипел Джеймс.

— Неплохая попытка, — сказал Альфард, приблизившись к отплёвывающемуся племяннику. — Ну что, может, хватит на сегодня?

— Д-дядя? — пробормотал Сириус. — Знакомьтесь, ребята. Перед в-вами самый крутой волшебник на свете. Он сражался с мумиями и гигантскими пауками, летал на драконе и поднимался на вершину Гималаев.

— Не на драконе, а на гиппогрифе, — поправил Альфард. — Но в остальном возразить мне нечего.

— А это мои однокурсники и по совместительству лучшие друзья: Джеймс, Питер и Ремус.

Последний представленный юноша оказался самым тихим из четвёрки, поэтому поначалу Альфард его и не заметил.

— Мы наслышаны о ваших подвигах, — заявил Джеймс. — Вы наш образец для подражания!

— Есть ещё капитан Соло, — хохотнул Сириус. — Но у нас нет лазерной пушки.

В недоумении Альфард приподнял брови.

— Я как-нибудь расскажу тебе, дядя.

— Это маггл?

— Это очень крутой маггл, — заверил Питер.

— Очень приятно с вами познакомиться, мистер Блэк, — спокойно протянув руку для пожатия, сказал Ремус.

«С такими друзьями не пропадёшь», — подумал тогда Альфард, а ещё он понял, что Сириус ни за что не вернётся домой.

* * *

В горах все звуки становятся пронзительней.

Блэку никогда не была интересна Япония: ни её литература, ни поэзия, ни музыка, ни тем более кухня. Готовила ведьма и правда отвратно, но Альфард покорно принимал её стряпню. Что она добавляла в еду, так и осталось для него загадкой. Ему не становилось лучше, не становилось хуже.

Он искал ямаубу три дня, исследуя горы, пока, обессилев, не упал в талый снег. Очнулся Альфард уже у горячей печки, завёрнутый в одеяло.

— Спасибо, что не сварили меня, пока я спал, — прохрипел он, придя в себя и разглядев сгорбленную фигуру старухи, хлопотавшей у стола.

— Такого костлявого даже в котёл тащить неохота, — со смешком оскалилась ямауба.

— Спасти меня сможешь?

Ведьма чуть ли не хрюкнула.

— Я и так тебя спасла, когда подобрала из снега, но от твоей беды у меня зелья нет. Через неделю-другую яд доберётся до твоего сердца, и ты всё равно умрёшь.

— Значит, — сказал Блэк, поразившись собственному спокойствию, — так суждено.

Ямауба тогда не ответила, и Альфард больше с ней не заговаривал.

Прошло два дня.

Блэк сидел в крошечном садике, огороженном горным хребтом с одной стороны и лохматой ивой с другой. Её ветви защищали дом ведьмы от ветра, свирепствующего в округе.

Здесь было спокойно и тихо, если забыть о воронах с хриплыми голосами. Их притягивал сюда аромат переспевшего персика. Время от времени плоды срывались с дерева и падали вниз, превращаясь в сладкое месиво.

Последний фрукт ударился о землю и отскочил к ногам Альфарда, так и не лопнув.

Блэк нагнулся за ним и почувствовал, как сердце пропустило удар, а потом забилось быстрее. Лёгкие лихорадочно вобрали свежий воздух.

Альфард выпрямился в кресле и откинул голову на спинку.

«Бежать! Бежать! Скорее! Время ещё есть! — раздалось в голове Блэка. — Искать другие пути, другие способы спасения».

Он не двинулся с места. Способы победить или отсрочить смерть были известны разным культурам, Альфард нашёл даже несколько, но отмёл их по тем или иным причинам. Он побывал в Южной Америке и Восточной Европе, целый год прожил в Греции, где, следуя записям Шафика, отыскал Герпо и узнал секрет бессмертия. Его магия оказалась настолько тёмной, что испугала Альфарда, и он покинул страну с глубоким осадком на душе и тёплыми воспоминаниями о море.

«Место, где можно почувствовать вкус жизни», — сказал однажды Сангвини. Он был чертовски прав. Сейчас, сидя в японском саду, вдыхая аромат сладких фруктов, Альфард скучал по южному солнцу и рокоту волн.

Это судьба. От неё нельзя было скрыться.

Судьба с лицом девочки, продающей зубы.

Альфард бежал и бежал, с головой погружаясь в новые весьма сомнительные авантюры. Сейчас же, оглянувшись назад, он увидел себя со стороны — испуганное существо, садовый гном на манеже каирского загона, тщетно пытающийся ускользнуть от неминуемой смерти. Гном, что честно отработал все круги.

Он потратил столько времени и сил на бесплодные поиски вместо того, чтобы прожить отведённые ему годы с любимыми людьми, близкими друзьями и родными.

Его мысли всё чаще занимал Сириус, которому он не успел столько рассказать, но и одержимость Регулуса Тёмной магией вызывала беспокойство.

БАХ!

Ямауба выкатила на крыльцо старую бочку сакэ и замахала руками, прогоняя из сада воронов.

— Принесите мне перо, чернильницу и пергамент, — попросил её Альфард. — Я хочу написать завещание.

Ведьма смерила его долгим взглядом и кивнула.

* * *

— Рано или поздно грим приходит за всеми нами, — сказал волшебник в строгой закрытой мантии. От него несло хересом, руки дрожали от нервов. Министерство могло бы прислать более представительного мага в знак особого уважения, но еженедельные гневные письма Вальбурги сделали своё чёрное дело. — Это большая потеря для волшебного сообщества.

Мать стоически перенесла удар, но Регулус видел, что она с трудом держит себя в руках. Сириус стал богаче на гору галлеонов в тот момент, когда она со дня на день ждала, что он объявится на пороге родного дома, пристыженный и несчастный, без кната в кармане. Её мечты были такой же пустышкой, как и посыпавшиеся на Блэков соболезнования.

Поллукс Блэк раздражённо ударил тростью по полу и удалился в кабинет. Дядя Сигнус слушал завещание брата с каменным лицом. Тётя Друэлла не отрывала платок от глаз.

Речь подошла к концу. Завещание было зачитано.

Отец сухо кашлянул.

— Альфард всё оставил Сириусу? — ещё раз уточнил Орион.

— Совершенно верно, мистер Блэк, не считая пары редких книг, завещанных Мариусу Малпепперу для его научных трудов.

Регулусу показалось, что отец остался доволен услышанным.

— Вместе с телом из Японии доставили ряд документов, принадлежащих мистеру Альфарду Блэку; за исключением нескольких официальных бумаг и разрешения на международный порт-ключ, это личные записи, письма, дневники и заметки. Прошу вас, миссис Блэк, подпишите здесь в знак получения.

Мать одарила бумаги взглядом, полным глубочайшего отвращения.

— Можете воспользоваться Инсендио прямо сейчас. Мне они не нужны!

— Вэл, соблюдай приличия, — спокойно заметил Сигнус.

— Будь он проклят! — взвизгнула Вальбурга. — Это всё подстроено! Что это, если не последняя шутка моего разлюбезного младшего братца? Даже из могилы он продолжает смеяться надо мной и строить козни!

Орион вывел её из комнаты. Дядя Сигнус расписался на пожелтевшем пергаменте.

Происходящее отказывалось укладываться у Регулуса в голове. Он не выносил мысли о смерти и боялся мертвецов. Представить дядю Альфарда в их числе было выше его сил.

У него жгло в горле, в глазах, в сердце.

— Ну? — недовольно произнёс дядя Сигнус. — Куда прикажете девать эти бумажки?

— Можно... — пробормотал Регулус. Язык с трудом поворачивался у него во рту. — Можно, я возьму их?

— Вот уж сделаешь одолжение! По правде сказать, мы с Алом никогда не ладили. Я не уверен, что мы вообще говорили на одном языке.

— Он был слишком ограничен в своих суждениях, дорогой, — поддержала супруга Друэлла. — Тут нет твоей вины.

Регулус почувствовал, что вот-вот заплачет, закричит, разнесёт кабинет заклинаниями. Но ничего из этого он не мог себе позволить с тех пор, как Сириус ушёл.

Бежать отсюда! Убраться как можно быстрее.

На Гриммо мать первым делом кинулась выжигать портрет младшего брата и старшего сына с родового гобелена. Она так старалась сделать всё как можно скорее, что едва не спалила полотно целиком. В гостиной потянуло гарью.

Регулус вытер глаза рукавом. У него не хватило духу её остановить.

Медальон на груди пульсировал, ведь сердце попросту не могло колотиться так быстро.

Бумага — всё, что осталось. Регулус крепче прижал к себе пергамент и поднялся в спальню.

Дядя Альфард не вёл полноценный дневник, все записи были вперемешку, а иногда повторялись. Некоторые сноски были сделаны им лично, другие принадлежали кому-то ещё, сопровождались арабской вязью и рисунками. Вот наспех сделанный набросок — лев с головой человека, дальше список иностранных терминов с пояснениями на английском. Над некоторыми буквами возвышались чернильные шпили башен. Дальше вклеен кусочек карты и ярко выписан иероглиф, сопровождаемый длинной заметкой.

Здесь, на страницах, сохранилась целая жизнь, и среди тысяч слов, оставленных рукой Альфарда Блэка, Регулус увидел незнакомое странное слово, перечёркнутое несколько раз и тут же написанное снова.

КРЕСТРАЖ