Рай на земле (гет)

Он где-то что-то упустил. И понеслось. Кровь. Преследования. Убийства. Предательство. Бесконечная погоня. Изматывающая, надоевшая, уже, как прежде, не вызывающая упоения. Жертва стала слишком умной, быстрой и отрастила клыки и когти. Царапалась, ранила. Он нес потери. Не такие ощутимые, чтобы бить тревогу, но все же это уже не забавляло.

А как все казалось просто вначале. Он оскорбил ее, но даже за обидой она не смогла скрыть своего восхищения. Густо покраснела, стоило только единожды оказать ей незначительнейший знак внимания. Что может сделать один мимолетный жест, один ничтожный цветок, всего один примирительный взгляд.

Он мог бы, если б захотел, взять ее прямо там, в беседке. Или позже, когда она согласилась отобедать с ним. Взять и сделать из нее союзницу — легко и просто. Но он не проявил терпения. Решил, что это необязательно.

И что же случилось? А то, что ушлый, хитрый Креван, который бесцеремонно подложил ее под Ауберона (Как у него вообще получилось?), который разделал бы ее на куски в лаборатории, даже глазом не моргнув, этот самый Креван вырвал девчонку и увел из-под самого носа. И вдруг стал лучшим другом, защитником, учителем. Как? Он, что, ее околдовал и вдруг она ему поверила? Или, может, он с ней спал? Не может быть. Он выше этого, слишком горд и брезглив. Так что же такого есть у Лиса, чего нет у Ястреба?

Ответ нашелся. Терпение, сдержанность, скрытность. Лис думает на десять шагов вперед. Мыслей своих не выдает. А Ястреб кидается на добычу, не раздумывая, не сидит часами в засаде, облизывая хитрую морду. Ястреб не врет и не юлит. Он честен. Жесток — да. Но честен.

Он никогда не мог бы и подумать, что Аваллак’х пойдет против него. Столько лет дружбы — и все в мусорку. Ведун никогда бы в этом не признался, но Эредин знал, что тот обезумел, увидев Ласточку. Ненавидя самого себя, благородно прикрыв свое безумие мотивом спасти мир, презирая девчонку, он, как скотина, которую за ошейник ведут на убой, сам повелся на мельчайшее сходство между ней и Ларой. Едва лишь завидев глаза Лары, был готов ринуться их спасать. Бездумно, отчаянно, себе на погибель. Может, Ястреб и ошибся, решив, что Креван провел бы Цири чрез ад лаборатории. Ведь этим глазам нельзя навредить. Остальное можно кромсать и пустить в расход, но не глаза. На беду глаза идут только в комплекте со всем остальным. Кто знает, может, Лис первым бы покончил с собой, случись что с девчонкой. И Ястреб посмеялся бы, стоя над его телом: вот к чему приводит желание спасти мир. Посмеялся бы. И заплакал.

Но на данный момент они оба исчезли. Уже почти полгода он ничего о них не слышал. Креван все-таки нашел достаточно глубокую нору и в ней залег. С Ласточкой. Кто знает, какие речи он плетет ей сейчас, чему ее учит и как собирается ее использовать. Ясно одно. Нужно что-то менять. Признать, что насильственные методы не всегда самые лучшие. Попробовать быть чуть мягче, деликатней. Втереться в доверие там, где это просто. Не усложнять.

Вызвал Карантира. Тот незамедлительно явился — не столько из чувства долга, сколько в силу привязанности.

— Завтра мы выступаем. В мир Aen Seidhe. Дай всем знать и…

Прикрыл глаза рукой, сам не веря в то, что сейчас скажет.

— Нас ведь в лицо никто не знает, так?

Карантир нахмурился, еще не понимания к чему клонит его король.

— Ну, нет. А какое это имеет значение?

— А такое, — он уже справился с минутной нерешительностью, и в его голосе снова зазвучал металл, — что мы меняем стратегию. Мы ведь по виду почти не отличаемся от Seidhe. А там, где отличаемся, отличие нам только на руку. Так вот завтра мы не возьмем с собой доспехов. Никто. В том числе и мы с тобой. Хотя… Только меч можно. В остальном распорядись, чтобы все привели себя в порядок. Одеться прилично, волосы расчесать, благоухать цветами… Имлерита к черту из отряда — он лысый и страшный. Всех со шрамами на лице — туда же. Возьми воинов помоложе и покрасивей. Чтоб, как говорится, из уст елей капал. В общем, выглядеть все должно так, будто мы не на войну собрались, а сотворить рай на земле.

Карантир опешил. Эредин продолжил.

— Когда перенесемся, первым делом нужно заручиться поддержкой наших братьев, ибо нас немного. Чтобы, если что, было куда отступать. Затем мы разделимся на группы и попробуем захватить город, — он довольно цокнул языком и улыбнулся. — Без боя. Тот же, Новиград, например. Мне не важно, с чего начать.

— И как же мы его захватим, позволь узнать?

— Просто. Помнишь, как в стародавние времена Aen Seidhe втерлись в доверие dh’oine? Ах, да, ты не можешь помнить — тебя ведь не было. Через постель. Очарованные эльфьей красотой, они стали с ними спать. А потом и защищать их. Сами dh’oine защищали эльфов от своих же. Секс. Такой старый добрый способ заключить союз.

— Но сейчас не то, что пятьсот лет назад, — возразил златовласый Карантир.

— Ошибаешься. Сейчас абсолютно то же самое. Ненависть осталась. И похоть тоже никуда не делась. Вот ты, например, — ты спал с dh’oine?

Карантир покраснел.

— Ну…

— Конечно, да, — не без удовольствия констатировал Эредин. — А знаешь, откуда я знаю? Потому что с dh’oine трахаются все! Ну, кроме Кревана. Хотя даже в нем я уже не уверен… Словом, зачем изобретать колесо, когда все уже придумано до нас.

— Я так и не уловил, как мы захватим город.

— А ты взгляни на себя в зеркало. Что ты видишь? Я бы, например, взглянув на тебя, никогда бы не поверил, что ты хладнокровный убийца. Скорее — спаситель мира. Да что там, — усмехнулся Ястреб, — я до сих пор иногда так думаю. Чего уж говорить про dh’oine. Их самки глотку друг другу перережут за таких, как мы. Если, конечно, не трезвонить на каждом углу, кто мы такие. Проследи, чтобы все держали рот на замке. Dh’oine нужно убедить в том, что есть добрые эльфы, которые хотят их спасти от грядущего ледника. Их самки поверят. А когда за нами придут, они сами перебьют друг друга, вот увидишь.

«Глупость какая-то, — подумал Карантир. — Похоже, Эредин совсем спятил».

* * *

Когда Карантир перенес их на побережье острова Hindarsfjall, Эредин тут же уселся на берегу и приготовился ждать.

— Иди, задержи, Кревана. Но только задержи. Дополнительных повреждений не причиняй.

— Куда уж там. На нем живого места и так нет.

— Ну вот и хорошо. Ступай.

— Ты уверен, что тебе не нужна моя защита?

— Ничего не нужно. Сегодня моя лучшая защита — это отсутствие какой-либо защиты.

Навигатор вздохнул, покачал головой и исчез.

Как и ожидалось, вскоре открылся другой портал, все, как Карантир и предсказал. Открылся над водой. И из него выпала она. Вдали послышался плеск.

«Вот черт, — подумал Ястреб, — придется искупаться».

Нехотя, но поспешно встал и прямо в одежде вошел в воду. Вытащив Цири на берег, лег рядом, чтоб отдышаться. Она не приходила в себя. Придется нести до деревни.

— Здесь, однако, холодно, не находишь, радость моя.

Медленно встал, закинул девчонку на плечо и, пошатываясь и уже дрожа от холода, пошел до ближайшей деревни, благо, было недалеко.

«Не так-то все и просто, — думал он. — Аваллак’х поди это каждый день делает. Бедняга».

Вломившись в первый попавшийся дом, заливая пол водой, Ястреб потребовал сухую одежду и бинты — Цири где-то по дороге умудрилась раскроить себе кожу на спине и груди. Не смея противоречить грозному, но красивому эльфу, хозяева предоставили все, что нужно.

— Вот ты и в моих объятьях, Ласточка. Голая. Несмотря ни на что, — процедил эльф сквозь зубы, стащив с Цири одежду. Провел рукой по груди, прежде чем закрыть бинтом. — Старый Лис уже успел тебя попортить или у меня все еще есть шанс быть первым?

Накрыв одеялом, не доверяя никому свой трофей, Эредин переоделся и завалился на лавку рядом с кроватью ждать, пока Цири очнется.

Очнулась она только на следующее утро, когда Король Дикой Охоты уже начинал терять терпение, боясь, что с ней что-то серьезное. Открыла один глаз и отпрянула, едва завидев эльфа. Несмотря на слабость, в голове у нее тут же просветлело. Дернувшись назад, полетела с кровати. Послышался гулкий стон.

Эльф сполз с лавки, желая помочь ей подняться, но она резко остановила его.

— Стой там, где стоишь, ублюдок. Где я? И где Аваллак’х?

Он застыл на месте, насмешливо смотря на нее сверху вниз.

— Аваллак’х в порядке, я так думаю. Насколько это возможно. Он придет, никуда не денется. А ты сейчас на Скелигге, в доме у каких-то грязных dh’oine. Я притащил тебя сюда после того, как ты выпала из телепорта в море. Спас тебе жизнь практически.

— Ты лжешь, — прошипела Цири, ища глазами меч.

— Ни капельки, — спокойно ответил Эредин, все же протягивая руки, помогая ей улечься против ее воли. — Не верещи так. Я пришел поговорить.

— Не испытываю ни малейшего желания с тобой вести беседы. Относительно тебя у меня только одно желание.

— Хорошо, — без эмоций сказал он, снимая со стены ее меч, который вчера сам же туда и повесил.

Достал из ножен, вручил ей и, будто он делает что-то само собой разумеющееся, наставил острие себе к горлу.

— Хочешь меня убить — давай. Вот он я.

Цири растерялась. Да и голова плохо соображала.

— Издеваешься, что ли?

— Отнюдь нет. Я безоружен и без доспехов, а без них, не знаю, знаешь ли ты, я не телепортируюсь, ибо их, доспехи то есть, в свое время зачаровал мне один очень умелый ведун. Так что, если хочешь, давай — вперед.

Цири нахмурилась и сжала меч в попытке заставить себя сделать то, что так давно хотелось и представлялось. Но рука дрожала. На глаза навернулись слезы.

— Ну вот и все, — спокойно сказал Эредин, мягко забирая из ее руки меч. — Ты не можешь убить безоружного. Тем более, что я тебе всегда нравился, ведь так?

Пораженная его наглостью, Цири усмехнулась и опустила взгляд.

— Зачем ты пришел?

— Раскрыть тебе глаза.

— Много же вас, таких.

— Я пришел сказать, — он уселся на край кровати и внимательно на нее посмотрел, — что вдруг понял, что мне не за чем бегать за тобой с мечом.

— С чего такие перемены?

— Хм… Ты удивишься, но я решил брать пример с твоего друга ведуна…

— Что это значит?

— Сама посуди. Он вертит тобой, как хочет, а ты послушно идешь за ним.

— Тебе не удастся нас рассорить.

— Ласточка, я знаю Кревана скоро уже лет пятьсот. Для dh’oine он ничего не будет делать просто так. Он презирает тебя… больше, чем даже я. Все его речи — одна большая ложь.

— Я тебе не верю. Он много раз спас мне жизнь.

— И что? По-твоему, это гарантия преданности? Аваллак'х все свои вещи хранит и бережет, но разве он их любит? Ты не веришь мне, а я докажу тебе, что это так. Подумай, сколько раз вы попадали под ливень, сколько раз вас жарило солнце и сколько раз ты дрожала от холода. А ты видела когда-нибудь, чтобы Аваллак’х засыпал в мокрой одежде, как ты? Видела, что он изнывает от жары, пока вы носились по мирам? Или дрожит от холода? Ты думаешь он такой стойкий? Ласточка, да у него вся одежда зачарована так, как ни тебе, ни мне не снилось. Защищает от всего, сохнет за секунды. Он хоть раз предложил тебе плащ чтоб согреться? Хоть раз побеспокоился о том, что ты чувствуешь? Нет? А знаешь почему? Потому что ему наплевать! Уж поверь мне.

— Это не так. Он лечил мои шрамы…

— Что, серьезно? По тебе не видно. Ласточка, если б он действительно хотел, он бы рукой, как грязь, стер бы тебе все шрамы. Он может с землей сравнять небольшой город, если захочет, о чем ты говоришь?

Ведьмачка задумалась.

— Хорошо, допустим, ты прав. Что дальше. Аваллак’х, в отличие от тебя, хотя бы не желает моей смерти.

— Кто тебе сказал? — начал распаляться король. — Он просто тебя в это не посвящал. И кто тебе сказал, что я желаю твоей смерти? — запальчиво прошептал он.

— А разве нет?

— Я хочу воспользоваться тобой, это так, но не навредить тебе.

— Я польщена, прости, что не кидаюсь ноги целовать.

— Совсем скоро я захвачу этот мир и не так, как ты думаешь. В этот самый момент мои всадники уже подмяли под себя целый город, не пролив ни капли крови. Их носят на руках, как героев, с криками: «Это мой эльф, я первая его увидела». А мне будут поклоняться, как богу. Когда я стану королем и над dh’oine тоже, мне понадобится королева, и если она будет человек, мне даже это на руку.

— Не пойму, ты мне руку и сердце только что предложил?

— Понимай, как хочешь. Мы нужны друг другу, Ласточка. Со мной никто не причинит тебе вреда. В том числе и Аваллак’х. А меня с тобой прекрасно примут твои соплеменники. Кроме того, — он мимолетно хитро улыбнулся, — я дам тебе то, что ты хотела в Tir na Lia. Но не переживай, я не буду ограничивать твои контакты. Да даже если с самим Креваном захочешь. Только я не буду его расколдовывать с того позволения.

— Какая прелесть, — Цири презрительно скривила лицо. — Ты готов даже спать со мной. Какая самоотверженность.

— Ну-ну, Ласточка. Я ничего против того, чтобы трахать dh’oine не имею. Я против того, чтобы считать их равными.

— Ну, прости.

— Для тебя я готов сделать исключение, быстрая моя. Более того, готов подождать. Я сейчас уйду, а тебе нужно вернуться к морю, если хочешь все еще увидеть своего спасителя от меня. Он скоро будет здесь. Не знаю, в каком виде он сейчас, но все же.

Он поднялся, схватил плащ и собрался уходить, но вдруг передумал, вернулся, быстро поцеловал Цири в губы и вышел, прикрыв за собой дверь.

* * *

Цири лежала, онемев от изумления. Затем вдруг, запрокинув голову, засмеялась, нервно, глупо. На губах все еще ощущалось чужое тепло.

Спустя немного времени ведьмачка поднялась через силу, оделась и, несмотря на протесты хозяев, встретивших ее на выходе из комнаты, отправилась к побережью.

Недалеко от кромки воды, прислонившись к валуну, со скрытым под маской лицом, сидел знающий. Он поднял голову, и она опустилась пред ним на колено.

— Ты как?

— Задержался, — ответил он кратко и хрипло, так что Цири с трудом узнала его голос. — Наткнулся на старого знакомого, пришлось уделить ему немного времени. Из вежливости.

— А я… в море упала, — она разглядывала его, гадая насколько все плохо под маской.

— Филактерий. Что с ним?

Цири опустила глаза. Покачала головой.

— Значит, у нас совсем нет времени.

— Что будем делать?

«Ты, Зиреаэль, ничего. А я — заберу у тебя душу. Попытаюсь».

— Придумаем что-нибудь, дай отдышаться.

— Аваллак’х…

— Он тебя слушает.

— А правда, что у тебя одежда зачарованная?

— А ты только сейчас заметила?

Цири отвернулась. Тот факт, что она так и не смогла зарядить филактерий, теперь уже ее не так огорчал.