Лора (джен)

Икс-23 сидит в белой комнате-клетке и смотрит на когти. Они светло-серые, как все здесь. Ребенок подносит коготь к носу. Микроскопические зазубрины манят, притягивают. Дитя осторожно дотрагивается до кончика пальцем. Чирк — на розовой коже появляется царапина. Через секунду она затягивается, не успев испачкать кровью серые когти.

Серые. Как все вокруг. Как мысли. Как чувства. Как слова. Серые. Ничего не значащие.

Пустые.

Икс-23 поднимает голову. В комнату входят люди в серо-голубых халатах, масках и шапочках. Такие же шапочки, халаты и маски носят медсестры. Ласковые. Эти тоже будут ласковыми?

— Возьмите ее, — слышится холодный голос. Человек с таким голосом не может быть ласковым. Икс-23 пятится в угол, выпускает когти и шипит, как зверек, загнанный в тупик. Серо-голубые люди осторожно приближаются к ней. Человек в дверях говорит что-то, и ребенок понимает, что не может причинить им вред. Он бьется о стены, зажимая руками уши, чтобы не слышать противоестественного приказа, но руки серо-голубых людей настигают ее, с силой нагибают голову и втыкают в тонкую шею иглу.

Икс-23 проваливается в скользкую темноту. Скользкую. Противную. Страшную. Жуткую. Противоестественную, как все, что с ней делают.

Пустую.

Икс-23 просыпается в той же комнате. Так же нещадно горит свет. Так же, до одури, тихо. Ребенок, пошатываясь, встает на ноги, подходит к прозрачной двери. Глядит жадными, требующими чего-то глазами в коридор. Там стоят два человека в темно-синей форме. Раньше их не было. Они скучные. Икс-23 отворачивается от них, обводит пустым взглядом комнату. В углу, где ребенок лежал, видно что-то новое.

Царапины. Глубокие. Обведенные кровавой окантовкой. Прямые. Длинные. Такие же длинные, как дни здесь.

Пустые.

Икс-23 сидит на полу. Мимо прозрачной двери — ребенок слышит — проходят люди. Вчера они ходили тоже. Часто ходят. Никто этого не замечает. Пусть ходят. В эту комнату они не зайдут.

С еле слышным металлическим звуком выпускаются из рук когти. Теперь они темные, прочные, способные прорубить все. Икс-23 осторожно прикладывает их к руке, резко дергает и завороженно следит, как затягиваются две глубокие царапины.

— Это всего лишь игра, — говорит проходящий мимо человек в серо-голубом халате другому человеку.

Икс-23 не обращает на них никакого внимания. Ребенок получил игрушку, которую надо исследовать, чтобы занять дни. Долгие. Длинные. Серые. Тягучие, как все здесь.

Пустые.

Икс-23 впервые в жизни бежит по коридору без всякого страха. До ребенка доносятся крики одногодок, плач малышей, испуганное дыхание подростков. Куда-то делись серо-голубые халаты и темно-синяя форма. Раньше они никогда не исчезали так неожиданно.

Дети бегут за мечтой, за ускользающей мечтой, в которую верят, кажется, только медсестры, не отстающие от них. Детям не о чем мечтать. Они даже не знают, что это такое.

— Быстрее, быстрее, — кричит смуглая женщина, и ребенку все-таки становится страшно. Но Икс-23 и не думает плакать. Сейчас их задача — выбраться из здания. Серого. Гнусного. Проклятого, как все они.

Пустого.

Икс-23 едет в голубой машине, щурясь от непривычного солнца. Медсестра Габриэлла сидит за рулем, напряженно посматривает в зеркало на дорогу. На сидении рядом с ребенком лежит номер комиксов. Икс-23 осторожно переворачивает первую страницу. Яркие картинки ударяют каскадом красок в глаза, и приходится изредка жмуриться, чтобы они перестали слезиться.

— Это Люди-Икс, — говорит Габриэлла. — Мутанты. В каждом из вас, детей, есть что-то от них.

— Икс-23, — произносит ребенок звонким, чуть ли не пронзительным голоском.

— Так вас назвали, да, — Габриэлла улыбается. — Но теперь у нас будет другая жизнь. Надо только попасть в Эдем… Там нас защитят.

— Икс-23, — повторяет ребенок.

— Это кодовое название, — говорит Габриэлла. — Забудь его. Теперь ты свободна. У тебя не может быть номера. Ты — девочка. И имя твое — Лора.

— Лора, — тщательно выговаривает буквы та. — Лора.

Габриэлла бросает взгляд на раскрытую страницу комиксов. Лысый человек в коляске держит что-то в руках. Вокруг него стоят в вызывающих позах люди-мутанты.

— Вот твой отец, — говорит Габриэлла, указывая на мускулистого человека. Лора завороженно рассматривает картинку. У него внимательные глаза, взлохмаченные, странно подстриженные волосы и три когтя на каждой руке. Девочка в мгновение ока выпускает свои, показывает медсестре. Та улыбается:

— Так, Лора, так.

Лора отворачивается к окну с довольной улыбкой: у нее тоже есть адамантиевые когти. Она тоже может убивать врагов, как отец. Она тоже может быть злой.

Дорога идет вдоль выжженного солнцем поля. Красно-коричневая пыль несется, пляшет пламенем на ветру. Машина мчится мимо, и девочка чувствует, как наполняет ее ощущение свободы. Яркое. Красочное. Жаркое, как все здесь.

Живое.