Воспоминание номер... (джен)

Воспоминание номер один.

Он помнил, сколько раз ему задавали этот вопрос. Всегда один и тот же человек. Создатель, отец, друг, хозяин, кто он? Хотелось бы знать и понимать, но для него долгое время он был только вопросно-ответной системой, которая не могла дать главных ответов на главные вопросы.

Тогда хозяин отсыпался, привыкая к смене часовых поясов, и отложил гулянку до вечера.

Вечером ничего не случилось, ибо парень всё также сидел дома, уставившись в одну точку и пытаясь осознать случившееся. В руках у него была открытая бутылка лучшего отцовского коньяка, а сам он сидел на полу.

— Джарвис, — обратился он к маленькому роботу, который тогда был ушами и глазами только-только задуманной и едва воплощённой в жизнь идеи. — Я ведь был прав, да?.. — голос парня был хриплым от слёз.

Джарвис тогда не понимал, что случилось, до тех пор, пока ему не рассказал этого его престарелый тёзка. Не стало создателя его создателя. Слово «отец» было ещё непонятным и не вызывающим никаких ассоциаций. Хозяин был обижен тем, что Говард раскритиковал его изобретение, его Джарвиса, и поэтому удалил слово «отец» из его словаря. Очень большого для того времени словаря, и… Джарвис не знал, прав ли был его создатель. Ему хотелось в это верить.

И хотелось снова увидеть, как хозяин улыбается, когда женщина, его мать, с такой же радостной улыбкой хвалит его, поглаживая корпус робота. Были ли это зачатки чувств?

Чёрт его знает.

Воспоминание номер два.

Дубину отругали четыре раза и дважды отмахнулись от него. Потом его один раз поблагодарили и ещё трижды пообещали разобрать на запчасти. Ещё несколько раз прозвучало что-то невнятное, что-то в духе «постой в углу» и «не тупи».

Хозяин нервничал.

Не так давно он попросил Пеппер, свою рыженькую помощницу, за чем-то сгонять в офис и что-то ему оттуда принести. Джарвис невольно подслушал часть разговора через Дубину, когда поднёс хозяину стакан с хлорофиллом. Кажется, дело было опасным, или же?..

В любом случае, их жизнь резко изменилась. Музыка менялась, становилась то громче, то тише, то исчезала вовсе, хозяин всё чаще делал что-то с реактором у себя в груди, метался, не находя себе места, пытался создавать новые костюмы… Было слышно, как он бормочет себе под нос те слова, что говорил Поттс:

— Я не безумец, я наконец понял, что мне нужно делать… Понял? Точно?.. Я не знаю… Нет, я уверен в этом, но что, если?.. Был ли я прав?..

К чёрту полетели все правила, которые он создал сам для себя, и была открыта очередная бутылка с личной коллекции.

Тихо пытаясь напиться на полу, Тони Старк в отчаянии заламывал руки, спрашивая у себя одно и то же снова и снова. Напиться не получалось. Ответить самому себе — тоже.

— Ничего не говори, — буркнул он, когда к нему подъехал Дубина.

— Сэр…

— Заткнись, Джарвис! Я был прав, заткнись! — тогда он вскочил, будто его ударило током, и бросился к выходу из помещения.

Воспоминание номер три.

Когда Джарвис обрёл тело, а с Альтроном было покончено, он стал учиться жить.

Ему нравилось смотреть фильмы со своим создателем, нравилось что-то делать вместе и что-то чувствовать. Нравилось разговаривать фразами из фильмов и понимать чьи-то шутки.

Нравилось это новое ощущение, которое возникало, когда он видел Ванду или прикасался к ней. Ему досталось тело взрослого мужчины, но он таковым себя не чувствовал. Он вообще не знал, какого он пола — до этого английский язык называл его «it», как неодушевлённое создание. Теперь его считали почти человеком — только без человеческих потребностей.

За него было решено, что он будет мужчиной, а значит, противиться было бессмысленно. И это чувство, которое он испытывал при встречах с Алой Ведьмой, видимо, доказывали его принадлежность к полу, пусть от человеческого тела у него была только подобная ему суперпрочная оболочка.

Старк, бывший хозяин, это замечал. Он подшучивал над ним, но никогда не выставлял перед ней идиотом.

Помогал какими-то советами. Пусть и неявно, но поддерживал попытки Вижна стать ближе к людям.

В какой-то момент он стал сильно уставать, едва мог поддерживать очередной разговор о пустяках, еле находил в себе силы, чтобы заняться разработками в иные дни. Тогда Вижн ни о чем не подозревал вплоть до того дня, как появился договор. Тони подписал, и он последовал за ним. Кто-то отказался, в их числе была решившая обдумать предложение Ванда…

Тогда Тони, едва Ведьма закрылась в своей комнате, отдал Вижну все пароли и попросил присмотреть за ней.

— Посидишь тут, глядишь — у вас прокачается левел отношений.

— Но, сэр…

— Вижн, другого выхода нет, — пауза. — Из соображений безопасности, дружище. Только из соображений безопасности. Это ради неё самой.

Вижн молчал. Старк выглядел усталым, но он сумел откопать в своей памяти подходящую фразу из фильма, который они недавно смотрели вместе. Хмыкнув, он похлопал сидящего робота по плечу и спросил:

— Я прав или я прав? — и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

Воспоминание номер четыре.

После того, как Старк вернулся из Сибири, с полок его бара стал пропадать алкоголь.

Вижн запер шкафчик с бутылками и «потерял» ключ — алкоголь начал пропадать с полок ближайших магазинов.

Он пытался прятать карточки — начала исчезать наличка.

Вижн считал себя культурным «человеком» и тратил долгие часы на изучение языков. Он вовсе не ругался и не любил грубых слов, но Тони напивался уже даже не в стельку, а в говно. Каждый раз он клялся, что этот запой был последним, держался несколько дней, а потом Вижн снова находил его где-нибудь на верхнем этаже, в углу, избивающего поцарапанный щит Капитана и только лишь ранящего собственные руки.

Самым худшим было иное — он видел, что Старк действительно пытается держаться и исправить своё положение. Он брался за работу, он беседовал с представителями правительства, он загружал обновления для Пятницы.

Он хватался за сердце, когда в очередной раз выходил с комнаты Роуди, которому помогал дойти туда после их тренировок. «Помогал дойти», впрочем, сильно сказано: скорее, Старк тащил бывшего полковника на себе целых два лестничных пролёта.

Оба знали, что Тони нужна помощь. Медицинская, психологическая — но если первую он мог получить, то что со второй? Как можно было вылечить тело, если душа его была разорвана, а отдельные куски медленно тлели мерцающими огоньками? Для разбитого сердца лекарств нет, как сказал бы психотерапевт… Психотерапевт? Нет. Нельзя. Его откровения продадут журналам и газетам, а те, в свою очередь, выставят его фриком в очередной раз.

Нельзя…

Это был замкнутый круг, и они не знали, как его покинуть. Старк находился в личном аду.

Вижн звонил Поттс, но примирение вышло вялым. Они поужинали, договорились созвониться спустя какое-то время, когда оба переосмыслят происходящее, но по лицу Старка было видно, что он не верит в то, что возможно вернуть всё обратно. Он тогда прошёл мимо Вижна, попросив больше не устраивать ему подобных встреч, и снова заперся в комнате с несколькими звенящими предметами.

На базе царили уныние и тишина. Тони раскачивался на верхушке дерева, которое росло над пропастью. Сможет он спуститься обратно или нет?

Роуди смотрел в своей комнате телевизор, отдыхая после очередной тренировки. Вижн находился там же, на базе, но на пару этажей ниже. Сидел на диване, играя в шахматы с самим собой.

Он услышал тихие, неуверенные шаги позади себя. Потом звон стекла, мягкий «бум» — кто-то уронил полупустую бутылку на пол. Сам Тони прислонился к стене, согнувшись, закрыв лицо руками. Вижн ждал, что когда-нибудь Старк сорвётся. Он знал, что наступит тот момент, когда Тони не сможет даже поднести к губам то, что помогало ему забыться — просто потому, что поймёт, что на самом деле это не помогает.

Так что он, не обращая внимания на разлитую жидкость, которая впитывалась в мягкий ковёр, подошёл к своему создателю, заставил опереться на себя и помог дойти до комнаты. Усадил на кровать, заставил лечь, выпить несколько таблеток.

Пытаться разговаривать с ним было бессмысленно, так что робот встал и собрался уходить. Уже в дверях он услышал:

— Вижн…

Вижн остановился.

— Да, сэр?

— А я… я ведь был прав? Или нет?..

— Сэр? — он повернулся и встретился взглядом со Старком.

— Ты должен поступать правильно… Ты же… Ты должен быть на стороне правды, так?.. — глаза Старка были на мокром месте, несмотря на то, что бутылка, через которую переступил Вижн внизу, была только лишь открыта, даже не начата.

— На стороне правды, сэр.

Тони мотнул головой и с трудом прошептал:

— По имени…

— Хорошо. Тони. — это было непривычно и даже пугающе, словно Вижн вышел на новый уровень своего человеческого существования, но он понимал, почему на самом деле его попросили оставить свои манеры. Тони нужно было, чтобы кто-то называл его так, как называли бывшие «друзья».

— Ты… ты подписал договор… И ты был на моей стороне, когда мы… — Старк сглотнул, сжал кулаки, силясь сдержать свои эмоции. — когда мы пытались остановить их в аэропорту, — голос его прерывался, — Так значит, я… я был прав, да?.. — даже губы у него дрожали. Слишком долго эти слова гнили где-то внутри.

— Я не знаю, — медленно начал Вижн, опускаясь на кровать рядом со Старком. — Я не мог перейти на сторону Капитана, который предал свои принципы и своих друзей, — на этом слове он рискнул чуть сжать руку Тони, — ради одного человека, который того не стоил. Ему пытались помочь. Идейно, возможно, он был и прав — с нами сейчас делают, что хотят…

— Он почти подписал…

— Да, он почти подписал, — тут же ухватился за эту фразу Вижн, для пущей убедительности кивая. — Но позже…

— Позже он бросил ручку, когда узнал, каким способом я пытаюсь защитить его подружку… Что я должен был делать?! Позволить ей гулять по улице без гражданства?! Позволить ей гулять по улицам после всего того, что она совершила?! Пусть и случайно, но она… она убила тех людей!.. — его обида переходила в злость, но боль приглушала это чувство. Тони разрывали эти противоположные эмоции, он вцепился в свои волосы, — Я сам убийца… Я… не должен был становиться Железным человеком… Я не должен был… — Старк замолчал. Противоборствующие чувства перешли в дрожь, он кусал губы почти до крови, отчаянно желая найти в себе силы успокоиться.

Вижн абсолютно не знал, что ему делать и как нужно ответить. Тони отказывался сейчас от всего, что создал, от всего, чего добился и чего хотел добиться. Он отказывался от своего существования, но дальше него ничего не видел, да и не мог отказаться на самом деле.

Он был не доломан до конца, вот что хуже. Сломай его эти события, и этого разговора сейчас бы не было. Не было бы проблесков сознания, никаких попыток создать что-то стоящее и увлечь себя новой целью, не было бы даже тренировок с Роуди. Может, и самого Тони давно бы уже не было.

В нём остались силы, остался непрочный мост, проходящий вдоль его души. По нему можно было пройти, и не раз, а значит — его можно было подлатать.

Только для этой цели ценных сил уже не хватало.

— Я никогда не был прав… — плечи Старка опустились. Вижну показалось, что Тони отчаянно желает, чтобы этот мост наконец рухнул. Чтобы его, наконец, доломали и можно было бы сдаться с чистой совестью. Эти слова ничего не изменили, мост не пошатнулся. Только в груди загорелась боль, ещё сильнее, чем до этого.

Наконец, раздалось тихое:

— Нет.

После долгой паузы Вижн сумел найти слова — он что-то чувствовал, и не знал, говорит ли, что нужно, или абсолютно ошибается, но это было и неважно:

— Ошибка была только одна — в девяносто первом году. Только одна ошибка, Тони. Больше ты не допускал их, когда спрашивал у меня совета.

Он увидел, как Старк чуть приподнял голову, всё ещё не глядя на него и не открывая своего лица, и замер. Что-то сейчас должно было случиться.

Вновь сглотнув, Тони облизнул губы и наконец поднял глаза, посмотрел на Вижна. Потом посмотрел в стену позади него. Он что-то хотел сказать, что-то зрело где-то внутри, и это казалось почему-то очень страшным для Вижна. Что там могло быть? Камень, который упадёт на остатки некогда прочного моста, чтобы разрушить его, или же крепкая лоза, которая соединит сломанные брусья?

Молчание становилось невыносимым, и Вижну захотелось просто встать и уйти. Не слышать того, что может сказать Тони. Просто отключиться и проснуться по первому его зову, как это было много-много лет. Всегда. Всегда до тех пор, как он не стал человеком.

— Ты… — наконец, проронил Старк первый звук. — Ты хорошо уточнил… — его губы чуть дрогнули, в этот раз, похоже, от улыбки.

Улыбки сквозь слёзы, которые робот сумел разглядеть, когда Тони потянулся, чтобы прижаться к его неживому, холодному телу, и надолго остаться в объятиях точно таких же рук.

«Получилось, он даже сдержал их», — думал робот с волшебным камнем в голове, обнимая человека, в груди которого некогда был кусок металла, и чьи порывы были ограничены заботой о самых необычных существах в этом мире.

Эта странная пара сидела так очень долго.

А Тони так и не сдался, потому что всё-таки был прав.