Солнечный (джен)

Каэль не любил зиму.

Зимой не хватало тепла. Зимой небо затягивали тучи, позволяя солнцу пробиться сквозь них только в самый мороз.

Зимой умер отец.

Зимой ушел учитель.

Если закрыть глаза, перед ними вставали последние всполохи его огненного оперенья, тающего в синем небе. Феникс улетел, хотя бы оставив после себя зыбкое тепло, а не рану в сердце.

Наверное, это виновато витражное окно. Искры алого, одиноким проблеском, и глубокий переливчатый синий, как небо тогда. И тепло, все-таки едва ощутимое тепло солнечных лучей, падающих сквозь разноцветные стеклышки.

Красиво.

Каэль прикоснулся к ним пальцами, погладил, чувствуя неровность и холод стекла. Там, снаружи, за высоким стрельчатым окном зима. Зима, сломавшая все планы. Хотя, в большей степени можно винить войну, из-за которой он и остался один. Какие такие дела увели учителя, Каэль не знал, а спрашивать напрямую не стал. Дух огня мог среагировать самым непредвиденным образом, и этого веселого ожидания чужой реакции не хватало.

Без него было холодно. Но к этому холоду надо было привыкать.

Как и к Алавану, в котором он нашел прибежище на эту зиму. Жаль, не успел совсем немного — случись все чуть раньше, можно было бы отправиться куда-нибудь морем, минуя охваченную пламенем войны границу. Но не срослось. Пусть так.

Стекло холодит ладонь, а губы сами собой почему-то складываются в улыбку. Нет смысла жалеть о несбывшемся — его уже нет, исчезло, сгорело в огне перемен. Сейчас — сейчас, и сейчас у него есть кров, есть еда и есть обязанности.

Все-таки Элиан Барггейр изумительная женщина. Такую хоть на троне представляй — будет к месту. В первый момент встречи она впечатлила настолько, что двух слов связать не получилось, стоял и молчал, пригвожденный к месту тяжелым взглядом.

Можно понять: мужчины дома горят на полях сражений, а домашний очаг — на плечах этой женщины. Вроде бы она была не одна, вроде бы, есть и вторая сестра, но какая женщина будет думать только о делах, когда у нее на руках двое детей? Тут сама Мать поймет и простит. И Гладис Барггейр этим прощением явно воспользовалась, именно поэтому с ним говорила только старшая из сестер.

Интересно, если бы он отвечал менее прямо и открыто — она бы отказала? Каэль медленно поглаживал витраж, вспоминая недавний разговор. Наверное, да. Такие ценят прямоту — или же хитрость. Вопрос, что больше. Он выбрал первое, честно сказав, что ищет кров на зиму, и не прогадал. В конце концов, он не врал, говоря, что знает эльфийский язык как родной. И действительно попытается обучить ему детей и предоставить немного практики самой леди Элиан. Ну и о магии тоже придется рассказать, но это только в радость.

Кажется, он начинал идти по стопам отца, пусть и немного иным путем. Забавно.

— Мастер? — подошедший слуга явно не знал, как к нему обращаться. Все-таки, ученый человек, маг, вроде бы его сама леди наняла...

— Ваша комната готова.

Кивнув, Каэль с некоторым сожалением убрал руку от стекла и пошел за слугой. Почему-то ему сейчас было особенно спокойно. И единственное, что волновало: будет ли солнце заглядывать в окна его пристанища?