Причина (джен)

Снаружи луна была ледяной. Ее покрывали замерзшие углеводороды вперемешку с обычным льдом — точь-в-точь, как на некоторых спутниках газовых гигантов его родной системы. Атмосфера состояла в основном из азота и небольшого количества тех газообразных соединений, что не становились от холода жидкостью или снегом. Непонятно, что убило бы незащищенного человека быстрее: отсутствие кислорода или экстремально низкая температура.

Он не спешил выходить из шлюпки. Ее внешнее покрытие в данный момент по характеристикам мало чем отличалось от местности. Глубоко погрузившаяся при посадке в снег, для взгляда с орбиты она уже через пять минут усердной работы местной вьюги ничем не отличалась от окрестных пригорков, перемежаемых чем-то вроде снежных дюн. Иным видам поиска мешали как тройная ионосфера луны, постоянно пребывающая в каком-то яростном неистовстве из-за воздействия главного тела, так и расположенная вблизи данной системы аномалия. Впрочем, они же создавали непреодолимое препятствие и для любых попыток выйти на связь или поймать сигнал с проходящего дружественного корабля.

Примитивные сенсоры шлюпки внезапно зафиксировали вспышки на горизонте. Он включил спектрограф и сразу же понял, что кому-то повезло гораздо меньше, чем ему. В плотных нижних слоях атмосферы сгорали обломки то ли еще одной шлюпки, то ли корабля, который он покинул всего несколько минут назад. Ну что же, значит, его шансы избежать встречи с врагом подросли, подумал он и тут же устыдился своих мыслей. Ему претила сама идея того, что его оберегали, охраняли и спасали десятки людей, некоторые из которых уже заплатили за это своими жизнями. Он бы многое отдал за то, чтобы экстрагировать из себя опыт и знания, делавшие его на данный момент незаменимым. Он уже написал и надиктовал сотни килобайт текста, приложив к нему подробные чертежи, планы и аудиовидеоматериалы, но многие главные моменты все еще не были обращены в формы, которыми можно поделиться с другими. Эта незаменимость противоречила всему: и принципам его народа, гласившим, что каждый и уникален, и в то же время заменим, и его собственному характеру, устремлявшему его на передний край и дальше, во вражеский тыл — туда, где он больше всего мог пригодиться.

Он перевел свой взгляд на черный круг в центре единственной палубы шлюпки. Спрятанный там генератор можно было использовать как мощный подрывной заряд — на случай, если враги найдут его и, вместо того, чтобы разбить его убежище прицельным выстрелом, начнут высаживаться рядом. Содрогнувшись при мысли о плене, он встал на место второго пилота — кресла были убраны в стены, так как он еще на корабле, по тревоге, облачился в штурмовой, самый тяжелый вариант бронекостюма и теперь, садясь в нем, раздавил бы любое сидение. Именно поэтому при спуске он вынужден был использовать десантный вариант размещения — стоя у стены и фиксируя себя к ней специальными подвижными креплениями, сейчас дохлыми червяками свисавшими из продолговатых отверстий.

Он выдвинул из стены консоль, включил диагностический блок и первым делом проверил экранировку. Сто процентов. Значит, он может включить системы жизнеобеспечения и через некоторое время даже снять шлем, не опасаясь, что работа агрегатов привлечет к себе внимание противника.

Получается, во время спуска ему лишь почудился сильный удар по обшивке шлюпки? Метеорит или кинетический снаряд прошил бы тонкий корпус, нарушая тем самым целостность экранирующих слоев. Он запустил общую диагностику и сразу же ощутил неприятный холодок. Ощущения его не обманули — корпус шлюпки был смят, хотя и не пробит, так что экраны деформировались, но не лишились своих свойств. Зато изрядно утратила функциональность аппаратура связи. И если несколько волновых передатчиков из более чем десятка имевшихся на борту сохранили работоспособность (их все можно было уничтожить, только расплавив или испарив весь корпус целиком), то куда более громоздкая система мгновенной связи превратилась в кашу из магнетронов и вытекших из раздавленных оболочек коллоидов. Ему даже показалось на секунду, что он слышит, как липкая, густая масса с тихим чавкающим звуком стекает в пространство между обшивкой и внутренней изоляцией.

Он поскорее проверил шлюпку на герметичность, но, по сути, это было уже лишним; ведь если давление вокруг него не повышалось — лунная атмосфера давила чуть сильнее, чем привычно человеку — значит, все было в порядке, и не требовалось скорее рвать из аварийного шкафчика в стене пластыри и быстротвердеющую пасту. Оказалось, что в верхнем сегменте носовой части имеется неровная, извилистая вмятина, не нарушившая, тем не менее, целостности талегассовой оболочки. Материал, способный противостоять и мощным ударам, и чудовищному холоду, и звездным температурам, нигде не вдавился больше, чем на восемь сантиметров, однако ячейкам мгновенной связи, расположенным в этом месте сразу под обшивкой, хватило и этого. Впрочем, только этим ущерб не исчерпывался. Не отвечали сигнальные магистрали, соединявшие бортовой компьютер и маневровые двигатели, а их дублирующие системы выдавали в ответ на проверочные запросы какую-то галиматью — будто бы они одновременно плавятся, замерзают и лопаются от избыточного давления. Молчали две резервных батареи из восемнадцати имеющихся на борту. Приказал долго жить астроскопический комплекс — впрочем, его можно было без особого ущерба заменить обычной сенсорной сеткой, да и нужен он был разве что при космической навигации, для которой шлюпка все равно не предназначалась. И, наконец, непонятно было состояние немалой доли тех аварийных запасов, что штатно хранились под обшивкой, и чьи сенсорные метки в результате внешнего воздействия большей частью рехнулись, соревнуясь в безумии показателей с дублерами магистралей.

В целом, ситуация была терпимой, хотя о каких-либо перелетах на ближайшее время можно было позабыть. Пробежав пальцами в тонких перчатках по консоли, он почувствовал, как зашевелился вокруг него ранее неподвижный воздух. Атмосферно-климатическая система исправно отозвалась на его команды, заменяя обязательный при аварийной посадке инертный газ на пригодную для дыхания и уже слегка подогретую смесь азота и кислорода. Пройдет еще некоторое время, прежде чем можно будет снять шлем: пока что в салоне холодно, как в арктической зоне.

Воздух есть, еда и вода тоже, а вот туалета в шлюпке не предусмотрено — только накопитель с переходником для подсоединения ассенизационных портов скафандров. Он почувствовал, что давление внизу живота, вызванное двумя кружками кофе, легкомысленно выпитыми незадолго до тревоги, при этой мысли сразу ослабло — ему, как и многим другим, пользующимся бронекостюмами длительного пребывания лишь время от времени, предпочтительнее было потерпеть, чем, грубо говоря, буквально мочиться себе в бронированные штаны. Предстояло решить неимоверно важный, безо всяких шуток вопрос: тратить ли силы на конструирование портативного туалета, которым можно пользоваться безо всех этих трубок, насосов и мембран, или просто рассчитывать, что его найдут достаточно скоро, и все это время кротко пользоваться соответствующими аскетическими системами скафандра?

Собственно, для начала следовало повнимательнее рассмотреть ситуацию, в которой он оказался. Из-за блокады Юурта и нежелания привлекать к их отлету лишнее внимание — последний пункт, очевидно, потерпел сокрушительное фиаско — их корабль пошел через малоисследованные сектора. Риск был небольшим: он состоял в том, что в случае аварии или вражеской атаки им пришли бы на помощь на несколько часов позднее, чем если бы они пошли обычной трассой, по границе, разделяющей Периферию и край Ядра. Никаких особых угроз в Темной Полоске, вдоль которой они двигались, не было — несколько пространственных аномалий, создававших слепые зоны для моментальной связи, не принимались в расчет, так как они действовали только на корабли в обычном космосе.

То, что их атаковали практически сразу после выхода из туннеля, означало только одно: кто-то из руководства освобожденной планеты работал на врага. Понятно, что предатель не был в курсе того, через какие системы капитан Лирдианту поведет свой транспорт, но достаточно было знать конечную точку их маршрута, а возможных путей было довольно мало — как и транзитных точек выхода. Скорее всего, враг на основании полученных данных направил свои рейдеры сразу во все вероятные места появления их корабля, и им еще, судя по всему, повезло. Надо полагать, на этом участке космоса их появление считалось маловероятным, и назначенный сюда дежурить в засаде вражеский капитан, очевидно, не слишком опытный, отреагировал на него с некоторым запаздыванием, позволившем Лирдианту и его людям сунуть своего пассажира в шлюпку и незаметно для преследователей сбросить ее за борт внутри двойного кольца гигантской планеты, вокруг которой обращалась ледяная луна.

Он очень надеялся, что за время, пока шлюпка скрывалась в кольце, а позднее — совершала рывок к луне, прячась от преследователей в тени гигантской планеты, ее никто не обнаружил. Никаких шансов пережить обстрел или абордаж у него не было: рейдеры подобного типа была оснащены несколькими батареями скорострельных осадных систем и имели на борту до роты десантников с тяжелым вооружением. Шлюпка была безоружной, а его личный арсенал хотя и включал в себя достаточно мощное противопехотное вооружение, все же не позволил бы выстоять против массовой организованной атаки, и тем более — против обстрела с безопасной для противника дистанции. Впрочем, вспомнил он, среди прочего оснащения шлюпка должна иметь запас ручного оружия для выживания и обороны. Хотя что там может быть? Лук и стрелы? Фитильные аркебузы? Навряд ли там есть хоть одна "труба".

Только сейчас он подумал о том, что его бронекостюм под завязку набит этими самыми "трубами", универсальными модулями боепитания/поражения, и что на самом деле нет никакого смысла таскать эти сгустки чистой энергии на себе — по крайней мере, пока его мобильность ограничивается помещениями шлюпки. Даже не заглянув в манифест, он начал открывать встроенные в стены отсека хранилища и кладовые, разыскивая там свободное место, и из-за первой же дверцы ему прямо на руки свалилось нечто, напоминающее огромный ком лягушачьей икры.

Он выругался и злобно стряхнул липкую массу на безукоризненно чистый пол отсека. Ошметки устройства мгновенной связи лениво сползли с его пальцев — ему показалось, что он ощутил их холодную клейкость, хотя осязательные сенсоры перчаток были отключены — и, шмякнувшись на холодно-белую палубу, почему-то вяло поползли в сторону противоположной стены. Только сейчас он понял, что шлюпка стоит на поверхности луны не идеально ровно, а с некотором уклоном в сторону — он сверился с картой — условного севера; именно условного, потому что магнитосфера в привычном значении у данного небесного тела отсутствовала.

Взгляд на карту напомнил ему еще кое о чем. Он вернулся к консоли, при этом сильно, хотя и не больно, ударившись о стену, так как в раздражении позабыл, что местная гравитация составляла менее одной шестой от обычной, и запустил процедуру пассивного сенсорного мониторинга окрестностей. Чуть помедлив, он даже оставил включенным слежение в оптическом диапазоне, хотя здесь, на ночной стороне, в метель, видимость в лучшие моменты составляла около пятидесяти метров. Но даже если бы погода наладилась, все, что было бы видно — это бесконечные заснеженные пригорки и мрачное оранжево-серое небо над ними. Ночь напоминала скорее довольно светлые сумерки, так как взошедший на горизонте гигант и его кольцо, ярко освещенные местным солнцем, давали приличное количество света, однако полюбоваться на восход главного тела не получилось бы — плотная атмосфера луны изобиловала густой облачностью, начисто исключавшей какие-либо астрономические наблюдения. Нельзя было увидеть не только спираль Млечного Пути, яркую паутину туманности Тарантул или хотя бы одну из местных планет либо их спутников — даже звезда, вокруг которой последние обращаются, никогда не видна на небе, а ее свет рассеивается облаками, придавая пейзажу еще более меланхолический вид.

Он еще раз проверил, что все активные сканирующие подсистемы выключены, на всякий случай отключил все их блоки от питания, переключился на пассивные датчики и даже замер от изумления. Мобильные сенсорные группы на шлюпке отсутствовали полностью! Даже не просто отсутствовали — конструкция и схемы изначально их не предусматривали. Да ведь их ставят сейчас даже на новейшие гражданские суда, ошеломленно подумал он и погрузился в поиск, надеясь отыскать хоть какую-то замену. Впрочем, чего он хотел — это же шлюпка с транспортного корабля, пускай даже вооруженного, — причем корабля старого образца, обычно используемого только в составе соединения.

Список подвижных агрегатов шлюпки состоял ровно из двух пунктов. Вне себя от изумления и злости, он уже раза четыре медленно перечитал их, когда мониторинг поднял тревогу, сообщая о перегрузочных значениях чуть ли не половины своих устройств. Красные цифры значений яркости видимого света, интенсивности и энергии излучений менялись в сторону увеличения с бешеной скоростью. Он протянул руку, чтобы суммировать все результаты наблюдений — больше он все равно ничего сделать бы не мог, с неработающими-то двигателями — когда будто бы кто-то огромный аккуратно схватил шлюпку и несколько раз осторожно, но сильно покачал ее из стороны в сторону.

Он удержался на ногах, схватившись обеими руками за консоль, и с омерзением проследил, как грязно-серый полупрозрачный комок, ранее выпавший из хранилища, резво скачет по палубе и по ближайшим стенам. К счастью, других незакрепленных предметов в отсеке не было. Одним движением он включил круговую проекцию на весь отсек (как вывести изображение прямо на свой шлем, он пока так и не разобрался), уже догадываясь, что он там увидит.

Весь восток был залит пурпурно-лиловым, мертвенным светом. В центре свечения — как раз там, где совсем недавно он наблюдал падающие обломки — из-за горизонта медленно поднималось гигантское белое кольцо. Его все время пронизывали то ли молнии, то ли просто огненные вспышки, красиво подсвечивая то один, то другой участок.

Противник вернулся и решил исключить всякую случайность, спокойно отметил он про себя. Всякая тревожность оставила его — что толку суетиться перед лицом применения ядерного оружия, добьешься лишь того, что умрешь вспотевшим и с сильным сердцебиением.

Ушел ли транспорт? Навряд ли. Старой посудине требовалось много времени для открытия туннеля, а преследователь наверняка отлично знал, как этому помешать. Спасибо, Лирдианту — ценой своей жизни и жизни твоих людей ты дал мне пожить еще немного, подумал он с грустью. Успел ли ты послать весточку нашим? Вряд ли, еще на борту я сам видел, как рейдер не давал тебе покинуть область силовых линий аномалии.

Сейчас все зависит от того, продолжит ли капитан рейдера бомбардировку. Этот взрыв не причинил шлюпке никакого вреда, как и его последствия — непрерывно дующий ветер уносит радиоактивные осадки в другую сторону, прочь от места посадки. Будет ли враг выпускать планетарные зонды или ограничится наблюдением с орбиты? Будет ли бомбить дальше, или решит, что одного двухсоткилотонного заряда достаточно?

Снаружи донесся гул, напоминающий далекий раскат грома. Первый донесшийся снаружи после приземления и услышанный им звук был произведен направленным против него оружием врага. Одно было хорошо — то, что звук взрыва так надолго отстал от вспышки и даже от сверхзвуковой ударной волны, означало, что бомбардировка производилась очень далеко от места посадки.

Он поймал себя на том, что стоит совершенно неподвижно, как столб, и, кажется, даже пытается дышать тише. Мышь под веником, злобно подумал он и прибавил про себя ругательство. Опустился до иррационального страха! Чтобы отвлечься, он переключился на общий список сенсорных элементов и с удовлетворением отметил, что защитные мембраны не сработали только у двух из них; более того, эти оба не выглядели полностью вышедшими из строя — электромагнитный импульс, благодаря значительной дистанции до эпицентра, безумной ионосфере или сразу тому и другому, добрался до шлюпки сильно ослабевшим. Оставшиеся без защиты мультиволновые рецепторы он не сжег, а только наводнил их компоненты статическими зарядами — так что можно было надеяться, что после стекания последних и эти два элемента заработают.

Бросив взгляд на все еще включенную проекцию панорамы местности, он заметил, что метель уже отвоевала обратно свои позиции, временно сданные ударной волне: все вновь заволокла сумеречная серо-оранжевая мгла, и лишь на востоке красное светящееся пятно по-прежнему пробивалось через мутное марево, впрочем, начиная уже подергиваться по краям тусклой ядовито-зеленой каймой. Он вывел на консоль оптическое представление радиодиапазона и слегка оторопел от увиденного: то ли взрыв вызвал к жизни какие-то электромагнитные феномены — что-то вроде гроз, только без осадков, — то ли они изначально были присущи атмосфере луны, но в беснующемся на картинке хаотическом сплетении беспорядочно испускаемых ими волн не было ничего похожего на симметричные фигуры, появляющиеся при работе мощных корабельных локаторов. Он принялся переключаться между диапазонами то в одну, то в другую сторону, и когда дошел до субгравитации, то окончательно убедился, что, по крайней мере, в данный момент его точно не ищут. Может быть, транспорт успел повредить вражеский корабль и тому сейчас не до вдумчивого прочесывания луны? Или сигнал о помощи все же прорвался сквозь все преграды, и в систему прибыли силы Федерации?

Оборвав никчемные, по его мнению, рассуждения, он решил принять за исходное положение, что враг пока что затаился на орбите и ждет, не объявится ли в окрестностях кто-то из выживших. Это означало, что всю активность на ближайшее время ему следует ограничить пространством внутренних помещений шлюпки. Подумав немного, он не стал снимать шлем, а приказал костюму втянуть все элементы, защищавшие голову, в плечевые щитки, образовав что-то вроде толстого неуклюжего воротника.

Холодный воздух отсека пахнул ему в лицо чем-то кислым, скорее всего — продуктами разложения коллоидов, не переносивших присутствия кислорода. Стараясь вести себя спокойно, он поискал взглядом укатившийся куда-то комок и с неудовольствием обнаружил его прилипшим к нижней части носовой переборки. Маслянистый блеск полупрозрачного сгустка чуть не вызвал у него тошноту, но он приказал себе отставить психосоматические реакции и в течении трех минут добросовестно отскребал перчатками все следы путешествия коллоидов по отсеку. Закончив, он открыл лючок накопителя и с огромным удовлетворением, чуть ли не злорадствуя, стряхнул туда скользкую дрянь.

Не успел он закрыть накопитель, как мониторинг снова стал похож на праздничную иллюминацию. Новый источник беспокойства находился прямо над шлюпкой, примерно на высоте тридцати километров. Электрическая активность, следы плазмы — неужели орбитальный обстрел? Здравый смысл подсказал ему, что в таком случае он не успел бы даже начать тревожиться. Все еще перебирая в уме возможные варианты — деятельность сверхмощных поисковых устройств? резко затормозивший крупный беспилотный аппарат? — он приказал системе построить энергетическую карту происходящего.

И увидел на проекции расположенный вертикально грозовой фронт. Точнее, его нижнюю часть — верхняя уходила куда-то ввысь, за пределы досягаемости сенсоров. Сотни разрядов бешено плясали в мутных небесах, расцвечивая их желтыми и красными вспышками, но ни одна из тонких ломаных линий не спускалась к поверхности, вместо этого заканчиваясь в облачности цвета вареного мяса, повисшей где-то на границе тропосферы. Другое, невидимое для рецепторов шлюпки скопление облаков, находившееся гораздо выше первого, в ответ получало от первого похожие на титанические свечи плазменные разряды — будто два колоссальных флота, один выше, другой ниже, обстреливали друг друга из каких-то невиданных орудий. Отключив все усиливающие фильтры, чтобы посмотреть на небо так, как его видел бы человеческий глаз с поверхности, он сначала не увидел ничего особенного, кроме освещенных невидимым источником света снежинок, не дававших разглядеть даже низкую облачность, но спустя несколько обратил внимание, что интенсивность освещения очень плавно меняется, то слабея, то вновь усиливаясь до такой степени, что падающие с неба кристаллики начинали ярко блестеть.

Да тут из-за одной только погоды свихнуться можно, мрачно подумал он. А что она делает со связью, лучше и не предполагать. Можно ли в таких условиях организовать мобильную сенсорную сеть? Наверно, можно, она ведь рассчитана на условия современного боя, на воздействие чудовищных сочетаний давлений, температур и излучений, вот только потребовался бы возобновляемый запас элементов — никто и ничто не любит воздействие плазмы. Правда, можно было не поднимать элементы сети в верхние слои тропосферы, но тогда польза от нее здесь была бы минимальной — основная угроза для него исходила от вражеских кораблей и выпускаемых ими десантных аппаратов или беспилотных зондов, а засечь их можно было, только миновав самые бурные в плане помех слои газов.

Впрочем, все это бесплодные рассуждения, одернул он себя. Надо использовать то, что есть, или то, что можно сделать, а завод по производству нанотехники ему из имеющихся материалов не собрать, и тем более — не построить с нуля. У него нет даже аппаратуры молекулярного копирования.

А что вообще у него есть?

Воздух для дыхания? Не считая того, что заполняет помещения маленького кораблика — пятьсот килограммов воздуха в баках сразу под обшивкой. Для одного взрослого это минимум месяц непрерывной физической активности, или три-четыре месяца обычного режима. Но это, в общем-то, аварийный запас на случай утери всего объема в помещении при катастрофической разгерметизации: пока есть энергия, десяток миниатюрных, но эффективных регенераторов в составе климатической системы обеспечат стопроцентное возобновление свежего воздуха из того, что выдыхают его легкие. А также профилактическую ионизацию и озонирование.

Энергия для всех систем шлюпки? Вот тут беспокоиться нужно было меньше всего. Струнный генератор мог работать столетиями, поскольку не имел в составе движущихся частей и вообще не был механизмом в обычном понимании этого термина. Помимо него, в двигательном отсеке имелись два образца совсем древней технологии в лице гравитационных преобразователей, в данный момент бездействовавших. В их конструкции была заранее предусмотрена возможность отделить их от местной энергосети и перенести туда, где потребовался небольшой, но мощный источник питания. Такие же преобразователи, только сильно уступавшие стационарным по размерам и мощности, были установлены в его бронекостюме, и один из них работал прямо сейчас, питая его системы током, достаточным для освещения небольшой деревни. Их тоже можно было снять и использовать вне костюма, но для этого требовался переходный модуль, по размерам превышающий размеры самого преобразователя. Такого модуля, конечно, у него с собой или в комплекте шлюпки не было. Его собственный был уничтожен на Юурте, а шлюпки транспортов не предусматривают каких-либо вариантов подключения питания от специального снаряжения типа "Баньши".

В случае выхода из строя всех генерирующих мощностей оставались еще хранилища энергии. Шестнадцать уцелевших батарей шлюпки, сейчас дремлющих в полностью заряженном состоянии, могли питать все ее системы около двух лет — конечно, при выключенных двигателях. Это, безусловно, лишь прогноз, не всегда учитывающий скачкообразную потерю емкости энергоячеек при их износе, но даже при самом печальном исходе можно было рассчитывать на год непрерывной работы на батареях.

В личной броне батареи были несравнимо слабее. Семь из них могли обеспечить ее двумя сутками работы, или двумя часами полной активности. Интенсивная работа излучателей защиты от кинетического поражения снижала это время до двадцати минут, а однократный запуск "Катка" сразу опустошал энергоячейки на три четверти их объема. Впрочем, он не слышал про то, чтобы кому-то приходилось воевать на одних батареях — обычно выход из строя преобразователей сопровождался также выходом из строя владельца бронекостюма и крайне живописными взрывами. Еще две батареи находились в резервной подсети и могли поддерживать только системы жизнеобеспечения в течение примерно семи дней, но для штурмовой конфигурации это не очень подходило — костюм при этом в условиях обычной гравитации весил столько, что самостоятельно, без силовой поддержки, человек мог в нем только лежать и, может быть, слегка подергиваться.

Еще несколько батарей было в разного рода снаряжении и оборудовании, но его сейчас заинтересовала только одна подробность. В списках энергоносителей не было батарей для ручного оружия. Ошибка это или нет — можно было проверить только одним способом.

Он подошел к кормовой переборке и прикоснулся к ней в указанном бортовым компьютером месте. В отличие от механических дверей других хранилищ, здесь стояла вполне современная мембрана, в ответ на его прикосновение сверкнувшая своими полосками и исчезнувшая.

Оружейный шкафчик был пуст, только клеммы бортового питания сиротливо поблескивали в пустых гнездах для батарей, да крепления для "труб" бездумно пялились на него черными глазками-шариками. Ну конечно, ведь на транспорте все оружие хранится в специальном помещении и раздается экипажу только по соответствующему приказу, поэтому в шлюпке есть только свободное место для него... или не только? Он сделал пасс левой рукой, и задняя стенка, щелкнув, отошла на пару сантиметров назад. В бронекостюме было неудобно тянуться вглубь довольно узкого шкафа, но через полминуты возни он все-таки отодвинул стенку, по рельсовым направляющим скользнувшую куда-то влево и вниз, и его глазам предстало второе, потайное отделение шкафчика, которое уже не было пустым.

Его лицо приняло довольно кислое выражение. При других обстоятельствах он бы даже обрадовался находке, но здесь, на пустынной ледяной луне, механическое оружие, чьи снаряды приводились в движение жидкостью, выделяющей при воспламенении большой объем газов, было бесполезно. Корабль из него не сбить, вражеского десантника оно не остановит, а хищной или съедобной фауны здесь нет. Да никакой фауны нет, чего уж там. Сомнительно, что здесь есть что-то сложнее самовоспроизводящихся молекул, использующих для реакций водород, да и такие — большая редкость на лунах и планетах подобного типа. В общем, получается, что все, что он нашел в шкафу — это тридцать килограмм оружейного антиквариата и еще пять килограмм снаряженных боеприпасов для него. Впрочем, жидкость может пригодится для подачи экстренного сигнала — она горит и без кислорода, а объем, слитый со всех зарядов, даст немаленькую вспышку. Было бы кому этот сигнал заметить.

Вспомнив про свои "трубы", он вернул заднюю стенку на место и с облегчением разгрузил от них бронекостюм. Когда последнее крепление сменило цвет своих шариков на зеленый, у него еще оставалось четыре штуки и, подумав, он решил пока оставить их в ранцевом магазине. Вдруг понадобится костер разжечь или ямку выкопать? Впрочем, неудачная шутка получилась, унылая.

Пора было ревизовать прочие жизненно важные запасы.

Вода. Полтонны питьевой воды в резервуарах под палубой, а в качестве нейтрального вещества для струнного генератора на борту есть еще и тонна технической, которую, впрочем, тоже можно было пить или хотя бы использовать в гигиенических целях. При умеренном расходовании это как минимум годовой запас. Как и в случае с воздухом, имелись модули гидрорегенерации, способные из любой, самой загрязненной жидкости выделить воду и насытить ее минеральными солями, делая ее таким образом пригодной для питья. Кроме того, снаружи имелись неисчислимые запасы снега и льда, правда, смешанные со всякой дрянью типа метана, этана и каких-то сложных соединений углеводородов и азота — последние, вероятно, порождались электрическими бурями, вроде той, что бушевала сейчас где-то в вышине. То есть для пополнения запасов воды нужно было только набрать достаточно снега и побросать его в регенератор. Он проверил схему последнего и выяснил, что приемные лючки расположены в обеих шлюзовых камерах, расположенных по сторонам от основного помещения. Это было не совсем то, чего он ожидал — он надеялся, что снег можно просто втянуть насосами снаружи — но, по крайней мере, не нужно было таскать грязь с поверхности луны внутрь корабля. Он заранее не хотел смотреть, есть ли среди веществ на поверхности аммиак, но уже вспомнил, что и некоторые углеводороды не без греха — при долгом вдыхании вызывают помутнение сознания и наркотические эффекты. Придется ставить в шлюзе хотя бы базовый комплект дегазации, чтобы вполне буквально избежать головной боли. Комплект только один, но и так не понадобиться использовать второй шлюз, добавленный для ускорения погрузки и разгрузки шлюпки. Впрочем, рассуждения завели его уже слишком далеко — для личных нужд ему будет достаточно уже имеющейся воды, если не будет никаких утечек или аварий, и ему не придется бегать туда-сюда, сгребая снег и запихивая его в люки регенератора. Нужно будет немного повозиться, подготовить аппаратуру к работе, и у него, благодаря замкнутой системе очистки, будет практически бесконечный запас воды — потери на испарение можно не принимать во внимание, а современный гидрорегенератор не использует расходные материалы, потребляя при работе только электричество. К сожалению, с удобствами использования всего этого водяного изобилия было туго — имелся только выскакивающий из стены, как чертик из табакерки, миниатюрный гибрид умывальника с питьевым фонтанчиком. Разумеется, он позволял совершать разве что фрагментарные омовения, оставляя гигиену большей частью соответствующим системам бронекостюма длительного ношения. О роскоши вроде душевой кабины нечего было и заикаться.

Единственным из жизненно необходимых ресурсов, что нельзя было возобновлять или производить на борту шлюпки, была пища. На борту, согласно инвентарным спискам, хранилось свыше трехсот килограммов продуктов. Из них почти половину составляли готовая к немедленному употреблению высококалорийная еда и предназначенные для разбавления водой концентраты бульонов или напитков — все, как правило, для уменьшения веса обезвоженное промышленными методами; остальное же было обычными заранее приготовленными блюдами или полуфабрикатами длительного хранения и находилось в состоянии глубокой заморозки в нескольких термокапсулах, сохранявших внутри себя температуру не очень далеко от абсолютного нуля. Нельзя было достать из термокапсулы кусок мяса и съесть его: нужно было делать заказ, как в ресторане, и тогда желаемое блюдо сначала падало в размораживающую камеру термокапсулы, потом в течении одной-двух минут, в зависимости от вида и состава пищи, доводилось до нужной кондиции, чтобы в конце концов очутиться в раздаточном лотке, откуда его можно было забрать и приступить к еде. Все продукты были герметично упакованы таким образом, чтобы их можно было есть или пить в условиях любой гравитации и без применения дополнительной посуды. Тем не менее, в отдельном встроенном в стену шкафчике имелась нехитрая утварь, в том числе для трапез при отсутствии силы тяжести, и универсальные столовые приборы — устройства, самостоятельно определявшие тип употребляемой пищи и придающие своим рабочим поверхностям наиболее подобающую ситуации форму: впрочем, для желающих непременно есть кисель вилкой имелась и ручная настройка. В комплекте присутствовал даже небольшой автомат для приготовления пищи или разогрева остывших блюд, рассчитанный на одновременное обслуживание восьми человек — столько стандартно вмещала шлюпка; его можно было вытащить из его ниши, чтобы перенести в любое удобное место или за пределы корабля (в последнем случае требовалось подключить одну из батарей).

Пищи хватило бы примерно на год, если питаться скромно, перемежая калорийные ее разновидности с полезными (к тому же малая сила тяжести позволяла обходиться меньшим числом калорий в день), но когда она закончится — протянуть можно будет в лучшем случае месяц. Разумеется, он читал, как в древности потерпевшие крушение мореплаватели или летчики ухитрялись долго обходиться тем, что водилось на клочке земли, куда их забросила судьба, а если он был бесплодным — дарами моря. Даже те из них, что были по каким-то причинам лишены возможности употреблять в пищу и то, и другое, исхитрялись выжить до момента их спасения, используя в качестве еды материалы растительного и животного происхождения, вроде кожаных частей одежды и обуви. Он же находился на лишенной всякой жизни обледеневшей луне, где все вокруг было в лучшем случае непригодным в пищу, а все окружавшие его материальные достижения науки и техники, позволявшие стремительно перемещаться между звездами, не включали в свой состав ничего хотя бы отдаленно съедобного. В аптечке было немного старой доброй глюкозы — только и всего.

Все-таки шлюпка не была кораблем для колонизации планет. Она даже не была долговременным спасательным средством — подразумевалось, что при любой неисправности или аварии десятки корабельных передатчиков мгновенной связи передадут сигнал бедствия, и через считанные часы ближайший патруль спасательной службы окажет попавшим в беду любую необходимую помощь.