Родственники (джен)

Дамаль родился тридцать первого марта тридцать шестого года в зажиточной семье Томаса Риддла и Эвелины Эванс. Ребёнком он был любознательным, а потому быстро научился задавать непростые вопросы каждому, кто имел неосторожность оказаться рядом. И одним из первых вопросов, заданных деду с бабушкой, было:

— А почему меня зовут не Том Риддл?

Вопрос и вправду был немаловажным, ведь у всех его знакомых фамилии мам и пап были одинаковыми, и только у него, Дамаля, была девичья фамилия матери, да и имя ему дали хоть и семейное⁽¹⁾, да не совсем. Бабушка едва не расплакалась, дед нахмурился, и, едва ли не впервые на памяти Дамаля ответа не последовало.

Сильно расстроившись, ведь его незаконнорожденность практически подтвердили, Дамаль решил сбежать из дома и для начала спрятался на чердаке. Дом, хоть и самый величественный в округе, был довольно стар, и любознательный Дамаль давным-давно выяснил, что с чердака открывается прекрасный вид практически на любое помещение: в местах крепления люстр были довольно широкие щели, в которые можно было и видеть, и слышать происходящее этажом ниже. И сейчас Дамаль лежал в пыли, приникнув лицом к одной из таких щелей, надеясь, что в его отсутствие дед с бабушкой заходят всё обсудить, и он хотя бы таким образом получит ответ на мучающий его вопрос.

Вот только всё получилось не совсем так, как он ожидал.

Вернулась мама, почти сразу пришёл и папа, дед действительно заговорил о вопросах внука…

— Давно пора признать её мёртвой! — всплеснула руками мама, даже не дослушав. — Я долго молчала, терпела, ждала, когда ты наконец решишься… Хватит! Мой сын не какой-нибудь ублюдок!

— Нет, дорогая, конечно же нет! — поспешил согласиться папа. — Мы завтра же…

Он внезапно замолчал; мама и дед с бабушкой тоже не произнесли больше ни слова, и ничего не понимающий Дамаль переводил взгляд с одного родственника на другого, силясь рассмотреть, куда они все смотрят. Щель в перекрытии этого не позволила, зато совершенно чужой голос, прозвучавший снизу, немного развеял загадку внезапной немоты.

Что было дальше, Дамаль вспоминать не любил. Крики, вспышки… и ледяной полный ненависти голос, утверждающий, что папа бросил родного сына, за что этот самый сын пришёл отомстить. От ужаса и невозможности поверить в реальность событий у Дамаля пропал голос и способность двигаться; он просто лежал и слушал, как всю его семью убивает незнакомец… брат!

В себя он пришёл лишь спустя несколько дней после того, как забеспокоившиеся соседи вызвали полицию, которая и обнаружила его рядом с мёртвыми родителями и передала в службу опеки. Вопросы и попытки разговорить приводили Дамаля в состояние паники, так что его оставили в покое, а вскоре позволили переехать в Коукворт, ко второй бабушке — Маргарет Эванс. О том, свидетелем каких событий он стал в детстве, Дамаль никогда никому не рассказывал, а новые знакомые его сиротству не удивлялись — война только закончилась; с годами ему даже почти удалось себя убедить в том, что яркие цветные лучи ему просто привиделись, а родных убил живший по соседству страшный старик с неприятным именем Морфин Гонт. Лишь иногда он просыпался в холодном поту от одного и того же кошмара о зелёных молниях, беззвучно убивающих его семью…

Скучная жизнь помогла позабыть непонятные события и с годами они стёрлись из памяти. Дамаль выучился на бухгалтера, устроился на хорошее место, женился… И даже во сне не вспоминал зелёные молнии. До тех пор, пока за младшей дочерью не пришла настоящая ведьма.

— Уверяю, мистер Эванс, это никакая не шутка, — чопорно сложив ладони на коленях, строго смотрела на него мисс МакГонагалл, потребовавшая называть себя профессором. — Ваша девочка — волшебница, а потому учиться должна в школе чародейства и волшебства.

Лили была в полном восторге, Петунья — в ярости, супруга растеряна. С Лили действительно порой происходили необъяснимые вещи, но чаще это случалось в отсутствии родителей, так что только Петунья знала, что в семье растёт волшебница. Они все были удивлены, но сейчас Дамаль не мог думать о своих девочках, прошлое захлестнуло его, утянув на дно размышлений. Будущее младшей дочери отошло на второй план, уступив место прошлому.

У него и вправду есть брат. Убийца. Ему не привиделись зелёные молнии. Брат был волшебником. И теперь его крошка Лили…

От страха потемнело в глазах; девочки испугались, вызвали скорую. Объяснить, что не принадлежность Лили к волшебникам стала причиной недомогания так и не удалось, сказать правду Дамаль почему-то не смог, и семья стала отдаляться от младшей девочки. Прямо её ни в чём, конечно, не обвиняли, но ненормальные способности не одобряли. Дамаль не заметил, как так вышло, но в доме все делали вид, будто ничего не произошло: никаких странностей не было, никакие ведьмы-профессора не приходили… А потом Лили уехала в свою волшебную школу и о ней словно забыли…

Они ничего не спрашивали о учёбе младшей дочери, не интересовали её успехами и неудачами, не желали знать о друзьях и врагах из другого мира, и потому о назревающей войне узнали, лишь когда та появилась на пороге.

Грохот выбитой двери, зелёная вспышка — точно такая же, как в детстве! — и Дамаль не успел даже слова сказать, как жена упала на пол. Мёртвой.

«Слава богу, Петунья в гостях у подружки», — успел подумать он, прежде чем в гостиную ворвались двое в тёмных балахонах.

Глядя на волшебную палочку, такую же, как летом прятала в своей комнате Лили, Дамаль думал о том, что все его беды от магии. Сначала бабушка с дедом, следом родители, теперь его жена и он сам… а потом придёт черёд и его дочерей — всю семью уничтожило волшебство, не пощадит оно и Лили с Петуньей.

— Скажите мне только одно, — не рассчитывая выжить, попросил он незнакомца в тёмном балахоне, направляющего на него деревянное оружие, уже убившее любимую жену. — Том Риддл — кто он?

— Великий волшебник! — рявкнул второй «гость» с оружием. — Откуда такой жалкий маггл как ты вообще знает имя нашего Лорда?!

Дамаль уже открыл рот, намереваясь ответить, когда первый незнакомец произнёс непонятную абракадабру.

— Мой брат… — шевельнулись губы в последний раз.

— Что он сказал? — под маской этого не было видно, но «гость» в балахоне побледнел.

— Какая разница? — отмахнулся убийца. — Родителей очередной грязнокровки мы убили, теперь нужно её саму отыскать. Уходим.

Рудольфус Лестрейндж кивнул, но так и не отвёл взгляда от трупа маггла на полу. Если сказанное им было правдой… Если ему не послышалось… Если маггл вправду был братом Тёмного Лорда… Рудольфус передёрнулся: информация может оказаться полезной, но и опасной — никто не должен заподозрить, что он ею владеет. Тёмный Лорд не потерпит родственника-маггла и без колебаний убьёт любого, кто об этом узнает.

«Интересно, на что пойдёт Дамблдор, чтобы узнать это?»

— Руди! Идём!

Он встряхнулся, стёр злорадную улыбку с лица и вышел из дома магглов.

— Морсморде!

Торопиться не стоило. Первым делом нужно присмотреться к грязнокровке — родственнице Тёмного Лорда… А там, кто знает? Может, случайная фраза поможет ему переметнуться к нейтралам, когда Круцио в качестве приветствия окончательно надоест.

1) Производное от имени Том.

Вернуться к тексту