Ненормальные дети (джен)

Сколько себя помнил, Дадли всегда ненавидел ненормальность. В раннем детстве о природе своего отношения к кузену он не задумывался, просто по примеру родителей шпынял и оскорблял его, а вот к десяти годам определился. Гарри Поттера он ненавидел.

Невзрачный очкарик смел смеяться над ним, Дадли, более того, умудрялся раз за разом избегать справедливого возмездия! А потом, когда в их тихий и уютный дом ворвалось это… Что бы ни происходило после, какие бы слова и действия кузен не совершал, прощать свиной хвост Дадли не собирался!

Ему нравилось бить по больному, говорить гадости о родителях кузена и наблюдать за тем, как тот бесится, но хотелось большего: растоптать его, уничтожить… С каждым годом Дадли всё сложнее было сдерживаться и ограничиваться издёвками; Поттера спасало лишь то, что десять месяцев он проводил в своей дурацкой школе, а одиннадцатый — у ненормальных друзей.

Дадли закатывал скандалы, требуя выгнать кузена и не пускать его обратно. Отказаться от него и сдать в приют. Отравить или свернуть шею… Но Петунья неизменно отвечала отказом, пониженным голосом предупреждая о тех людях.

Всё закончилось в одночасье погожим майским днём — Поттер сообщил, что больше не побеспокоит родственников. Для Дадли это был самый счастливый день в жизни наравне со свадьбой и рождением детей. Нормальная жизнь стала его наградой за страдания в детстве…

— Никакой ненормальности! — любил он повторять за воскресным бокалом бренди, наслаждаясь нормальным семейным вечером в кругу нормальных родных.

Всё закончилось внезапно. Ещё вчера Дадли Дурсль был счастливым отцом двух очаровательных пухлощёких детишек, а сегодня его дочь, его милая маленькая девочка стала ненормальной!

Июнь в этом году выдался дождливый, поэтому, когда сын начал кашлять, никто не удивился — мальчик дважды за неделю умудрялся приходить домой мокрым, немудрено было и заболеть. Но с желанием жены отвезти Брайана к врачу Дадли спорить не стал и остался дома вдвоём с дочкой. Он смотрел телевизор, а Блессинг в своей комнате рисовала. Всё было нормально, и потому на шум наверху Дадли не сразу обратил внимание.

Прислушавшись, он понял, что дочь заливается смехом, и решил посмотреть, что её так развеселило. Каково же было его изумление, когда, войдя в комнату, он оказался окружён летающими листами с рисунками.

Что было дальше, Дадли не знал. В себя он пришёл, когда всё закончилось.

— Блессинг… — прошептал он, с ужасом глядя на дело рук своих, но изломанной куклой лежащее тело не подавало признаков жизни.

Сознание то включалось, то отключалось. Дадли не замечал течения времени, не понимал, что происходит.

Телефонный звонок вернул его в реальность.

— Дорогой? У Брайана подозрение на пневмонию, мы останемся в больнице. У вас всё хорошо?

— Конечно, — совершенно спокойным голосом ответил он. — Не беспокойся. Привет сыну.

Отложив трубку, Дадли крепко сжал кулаки и зажмурился.

Его дочь мертва, и убил её не кто-то, а он сам.

— Это не моя дочь, — вслух произнёс он, и с души словно огромный камень свалился. — Ну конечно! — рассмеялся Дадли. — Эта ненормальная не могла быть моей дочерью! Я убил дьявольское порождение! А у меня только сын, Брайан…

Дадли Дурсль не был преступником, не умел заметать следы, не понимал, что нужно делать для того, чтобы убийство сошло ему с рук, но просмотр многочисленных боевиков и детективных сериалов не прошёл даром, кое-что он всё-таки запомнил. Он почти не отдавал себе отчёта в действиях, когда протирал спонжем, пропитанным жидкостью для снятия лака, шею Блессинг, когда подстригал её ногти, под которыми могли остаться частицы его кожи. Не пришёл он в себя и когда засовывал тело в мусорный мешок и, спускаясь в гараж и укладывая чёрный пакет на пол перед передним сиденьем, тоже слабо осознавал, что делает.

Очнулся он лишь на берегу Темзы, когда почувствовал холод — предусмотрительно разувшись, чтобы не оставлять следов на песке, он отнёс мусорный пакет в воду и придавил камнями, и теперь выжимал носки перед тем, как снова сесть в машину. Мыслей почти не было. Он вспоминал милую девочку Блессинг, что задорно смеялась, когда он катал её на плечах, и сожалел не о том, что убил её, а о том, что та стала ненормальной, порождением Дьявола, такой же, как ненавистный кузен…

Дадли заехал в ночной супермаркет и приобрёл два ведёрка мороженого — алиби ему не повредит, — после чего вернулся домой и завалился спать. Никакие кошмары ему не снились, Дадли спал как человек с чистой совестью.

* * *

Исчезновение Блессинг Дурсль наделало много шума. Безутешный отец требовал от полиции задействовать все ресурсы, предлагал огромное вознаграждение за любую информацию о дочери, но всё было тщетно. Пока миссис Дурсль с сыном была в больнице, а мистер Дурсль спал, в комнату Блессинг проник похититель, обнаружить следы которого не удалось. Дадли никому не пришло в голову заподозрить, хотя, разумеется, его допросили — горе отца было неподдельным, алиби тоже сыграло свою роль. Поиски не прекращали, по всему городку были расклеены портреты Блессинг, но надежда гасла с каждым днём.

Как ни странно, но горе сплотило семью Дурслей. Они все скучали по дочери и сестре, но смогли жить дальше.

До следующего горя.

* * *

Кабинет главного аврора поражал аскетичностью обстановки. Стол, стеллажи по обеим сторонам, два стула — и всё. Даже фальш-окна не было.

Поттер постучал и, решительно печатая шаг, прошёл к столу начальника.

— Вызывали, сэр?

Робардс махнул на стул для посетителей, дочитал что-то и захлопнул папку. Устало потерев переносицу, он поднял взгляд и сухо сообщил:

— Вопрос о вашем назначении на должность главного аврор больше не стоит, мистер Поттер.

Гарри изумлённо уставился на Робардса.

— Не стоит? — переспросил он, не понимая, как такое могло произойти, если его кандидатуру утвердили ещё полгода назад.

— Вы обвиняетесь с доведении до убийства.

— Что?!

Гарри, конечно, знал, что ведёт себя не так, как должен кандидат на столь высокий пост, но ничего не мог с собой поделать — удивление было слишком велико. «Доведение до убийства» — ну что за бред?

— Ваш родственник, мистер Дурсль, убил свою дочь и пытался убить сына, когда ему пришло письмо-приглашение в Хогвартс.

— О Мерлин! Это ужасно! — совершенно искренне вскричал Поттер. И, после небольшой паузы, спросил: — А при чём тут я?

— Именно вы поселили в мистере Дурсле ненависть к магическому миру. И спровоцировали его психическое расстройство… — Робардс замолчал и покачал головой. — Вы не при чём, мистер Поттер, в этом ни у кого нет сомнений. Однако ваше имя задействовано в скандале, раздуваемом прессой прямо сейчас, а значит, стать главным аврором вам не суждено.

Гарри молча поднялся. Внутри кипело негодование.

— Спасибо, что уведомили. Не думал, что заявления психа-маггла влияют на ваш выбор. Ошибся, моя вина.

— Аврор Поттер, — ледяным тоном перебил Робардс, — пока вы не наговорили того, о чём пожалеете, предлагаю вам замолчать. Я попросил секретаря подготовить документы, подпишите.

— Что это? — не прикасаясь к папке, уточнил тот.

— Заявление на отпуск.

— Что же сразу не на увольнение?

— Гарри, — вдруг обратился Робардс не по уставу, — я понимаю, тебе неприятно, но пока скандал не утихнет, тебе стоит находиться подальше от всего этого. На носу выборы министра, я давно собирался на покой и твоя кандидатура в роли преемника меня полностью устраивала, но, — он развёл руками, — закрыть глаза на происшествие я не могу.

— Что вообще произошло? — немного успокоившись, Поттер опустился обратно на стул. — Я ничего не слышал…

— Слышал, — покачал головой Робардс. — Нападение маггла на профессора Вектор.

— Это сделал Дадли?! — шокированно воскликнул Гарри, вспоминая недавние выпуски «Пророка».

— Верно. Мисс Вектор смогла его нейтрализовать, вызвала авроров, на допросе и выяснились все обстоятельства.

— Он всегда ненавидел магию…

— Он ненавидел тебя, а не магию. Для него магия — это ты. Когда у дочери случился стихийный выброс, он слетел с катушек. В Мунго пришли к выводу, что у него психическое расстройство, убийство было совершенно в состоянии аффекта… Приход мисс Вектор стал триггером.

— Что с ним сейчас? Он в Азкабане?

— Поттер, какой Азкабан? Твой родственник маггл!

— Чёрт, верно… Так где он?

— Под домашним арестом. Маггловский подотдел составляет дело, чтобы можно было передать его маггловским властям, но пока он под чарами дома.

— С семьёй?

Робардс замялся.

— Его жену не удалось спасти. Во время драки мистер Дурсль оттолкнул её, чтобы добраться до сына, и пока мисс Вектор успела вмешаться, миссис Дурсль уже нельзя было помочь — мгновенная смерть. А сын пока в Мунго — у мальчика серьёзные переломы, пара дней в больнице он должен пробыть.

— Ясно, — протянул Поттер, чтобы не молчать. — Могу я навестить его?

— Ну… да, наверное, можешь, — неуверенно кивнул Робардс. — Это не запрещено.

Поттер пару секунд смотрел на начальника с отсутствующим видом, но вдруг встряхнулся и резко выпрямился на стуле.

— Шеф, Дадли же точно попадёт в тюрьму?

— Разумеется. Два убийства, плюс две попытки убийства — это лишь вопрос времени.

— Прекрасно. Тогда, раз уж у меня всё равно отпуск, я хотел бы забрать племянника к себе.

— Забрать в каком смысле?

— Он маг. А я его единственный родственник маг. Я не знаю, что с Верноном и Петуньей, живы ли они ещё, но слишком хорошо помню, каково волшебнику жить в доме Дурслей. И такой судьбы этому мальчику я не пожелаю.

Робардс ещё только открывал рот, чтобы что-то ответить, когда решение было принято: что бы ни сказал начальник, как бы ни отнеслась к этому семья, какие неприятности ни ждали бы его впереди — одиннадцатилетний сирота-волшебник не будет жить в маггловском мире. Он, Гарри, этого не допустит. Если придётся, он самолично подкорректирует память всем причастным, но заберёт мальчика к себе и сделает всё от него зависящее, чтобы стать племяннику настоящей семьёй.

— Это неплохая идея, Гарри. Если понадобится помощь — обращайся.

— Спасибо, — искренне улыбнулся Поттер, быстро подписал заявление на отпуск по семейным обстоятельствам и покинул Аврорат.

Ему предстояло не только разобраться с массой вопросов касательно будущего ребёнка, даже имени которого он ещё не знал, но и убедить того в своих чистых намерениях. Он знал, что это будет непросто, ведь Дадли мог настроить сына против магии и самого Поттера, но не намерен был отступать.

Аппарировав домой, Гарри замер перед дверью от внезапно пришедшей в голову мысли.

«В жизни всё повторяется дважды,

Но в виде драмы только однажды.

А второй раз насмешки вроде бы,

В виде пародии, только пародии».

— Неправильная пародия, — пробурчал Поттер и наконец-то толкнул дверь в дом.

Ему предстоял непростой разговор.