Кепка, кеды, два меча (гет)

Надоевшую школьную юбку — под кровать, бледно-розовую рубашку — на спинку стула. Наконец-то можно было переодеться в нормальную одежду и устроить в комнате маленький хаос.

Эмма с наслаждением натянула поношенные, но дьявольски удобные спортивные штаны и первую попавшуюся футболку. Оставалось только взять спрятанную под кроватью спортивную сумку — и можно сбегать. Немного подумав, она решила также накинуть рубашку. На улице было тепло, но ветрено.

Прокрасться на кухню, взять из холодильника контейнер с приготовленными заранее бутербродами — выполнено.

Спрятать бутерброды в сумку, к остальным жизненно необходимым вещам — готово.

С как можно более невинным видом встретить только что пришедшую с работы мать — что может быть проще? Она проделывала это уже сотню раз.

— Милая, ты уже уходишь? — спросила Мэри Маргарет, целуя дочь в щёку.

— Я всегда ухожу на пробежку в это время, ты же знаешь, — Эмма мило улыбнулась и похлопала ресницами.

— Только не задерживайся, милая! Ты сама говорила, что тебе сейчас нужно больше времени уделять учёбе.

— Люблю тебя, мам, — с выражением лица добропорядочной и кроткой школьницы произнесла Эмма и наконец-то выскользнула на лестничную площадку.

Сбежать по ступенькам, распахнуть дверь — свобода!

Эмма с наслаждением послушала грохот захлопывающейся двери и быстрым пружинистым шагом отправилась в путь, на ходу доставая наушники и свою любимую кепку, которую мать ей никогда не разрешала надевать. «Приличные девочки такого не носят», — утверждала она. Эмма фыркнула. Ну что за глупости?

В распутанных и надетых наушниках наконец-то зазвучала музыка. Эмма довольно ухмыльнулась и побежала. С одной рубашкой она всё-таки погорячилась. Весенняя погода ведь всегда непредсказуема, и сейчас Эмме стало холодно. Нужно было согреться. Впереди ветер гнал по пустынной дороге банку из-под кока-колы. Маленький вызов. Она быстро догнала и перегнала её, выиграв маленькую битву у воздушной стихии.

Дальше вверх, дальше вглубь! Свернуть на Спайдер-стрит, пройти немного, перебежать через дорогу, рискуя быть узнанной подъезжающей к пешеходному переходу Реджиной Миллс, обогнуть памятник двух дядечек, имена которых она до сих пор не удосужилась выяснить; толкнуть кованые ворота и оказаться в полумраке зелени на липовой аллее.

Воздух здесь одуряюще пах свежей листвой, землёй и травой. Эмма с наслаждением сделала глубокий вдох и медленно пошла дальше, переводя дух и то и дело посматривая наверх, на небо, проглядывающее меж крон деревьев.

Вдруг на плечо легла чья-то рука. Эмма резко обернулась, сдёргивая наушники, и тихо ойкнула от неожиданности, увидев высокую фигуру в чёрном пальто с низко надвинутым на лоб капюшоном. Он был похож на маньяка. Эмма так ему и сказала, добавив внушительно гневное восклицание:

— Ну кто так делает, Гидеон?!

— Если бы ты не была в наушниках, то услышала бы, как я подкрадываюсь, — со снисходительной усмешечкой отозвался «маньяк», снимая капюшон. — На этой территории ты должна быть готова ко всему, дорогуша.

— Клянусь, это последний раз, когда ты застиг меня врасплох, — рассерженно прошептала она, притягивая Гидеона за воротник пальто ближе к себе.

— Вы быстро учитесь, моя грозная леди, — он медленно коснулся её губ, и Эмма, довольно зажмурившись, ответила на поцелуй.

* * *

Поляна в самой глубине парка — их территория свободы.

В школе Эмма и Гидеон считались самыми тихими учениками класса, двумя занудами и ботаниками. Впрочем, задирать их никто никогда не решался: все знали, что Эмма Нолан может дать сдачи, а к величественному и элегантному мистеру Голду, сыну того самого Голда, что держал весь город под своим контролем, и вовсе боялись подходить, испытывая священный трепет.

В «большом мире» они были зажаты в строгие рамки своих обязательств, имиджа и воли родителей. Но не здесь. Здесь они могли быть какими хотели, и делать что хотели.

Эмма сидела на поваленном дереве и, закусив нижнюю губу, наблюдала за тем, как Гидеон неторопливо расстёгивает пуговицы своего пальто. Она предвкушала тот момент, когда он изящным движением закинет пальто на нижнюю ветку старого клёна. Ей никогда не надоедало любоваться этим.

— Отец не будет ругаться? — иронично спросила она, вдруг заметив, когда Гидеон снял пальто, что он пришёл не в туфлях, как всегда, а в излюбленных чёрных кедах с белой шнуровкой, которые обычно просто приносил с собой.

— Мать не будет ругать? — вернул Гидеон вопрос ей, намекая на кепку.

Эмма подмигнула ему, довольная маленькой перепалкой, и полезла в сумку. За бутербродами, конечно же. Маленькая компенсация того, что из-за неё Гидеону приходилось постоянно опаздывать на ужин. А ещё ей просто нравилось делиться с ним едой. Было в этом что-то исключительно доверительное и домашнее.

Они с аппетитом перекусили, запив бутерброды принесённой Гидеоном минералкой.

— Если ты думаешь, что после парочки кусков хлеба с ветчиной и сыром я стану медленным и неповоротливым, то ты сильно ошибаешься, — о да, он поддразнивал её.

— Мы ещё посмотрим, кто кого, — азартно воскликнула Эмма, ловя кинутый Гидеоном деревянный тренировочной меч. Они прятали их здесь же, рядом с поляной, в дупле липы. Парк был богат на разнообразные старые деревья.

Парировать удар. Уклониться в сторону. Подставить подножку — неудачно. Попытка атаки — неудачно. Гидеон вертлявый, как змея. Удар ребром деревяшки по бедру. Он явно её жалеет. Совсем не больно.

— Вы ранены, Эммс!

— Эмма Нолан никогда не сдаётся! — с воинственным воплем она бросилась в новую атаку и почти задела его плечо.

Их «клинки» встретились несколько раз. Слыша стук, Эмма мечтала услышать звон стали. Ей было интересно, похож ли он на песню. Песню войны, огня и борьбы, как писалось в романах, главы которых ей иногда читал Гидеон во время их встреч в библиотеке.

А потом Гидеон как-то аккуратно, почти танцуя, отступил назад. Неуловимое движение, которое Эмма даже не успела осознать — и она лежит спиной на листьях, и в опасной близости от её лица поблёскивает кончик меча. Волшебный меч Гидеона, который он покрыл краской под металлик. Конечно, он побеждал только благодаря ему. Конечно, нет. «Глупые оправдания, Эм!» — сказала Эмма самой себе, а потом резко дёрнула меч на себя, исхитрившись подсечь ноги Гидеона.

Меч полетел куда-то назад. Эмма перекатилась и оказалась сверху на упавшем Гидеоне.

— Ничья? — тяжело дыша, спросила она.

— Это был нечестный приём, но ты была хороша, принцесса, — хрипло ответил Гидеон, явно не ожидавший такого поворота.

— Я не принцесса! — как рассерженная кошка прошипела Эмма, несильно хлопнув его ладонями по груди. — Я — дикий ветер!

— Родители надоели с опекой, да? — сочувственно хмыкнул Гидеон.

Даже в таком щекотливом положении он умудрялся выглядеть убийственно серьёзно, и Эмма восприняла это как новый вызов — хотелось, чтобы и он тоже почувствовал смущение.

— А ты вообще на чёрного мага похож, — фыркнула она, взъерошив ему волосы. — Особенно когда, изображая маньяка, надеваешь капюшон своей толстовки.

— Чёрный маг в толстовке и кедах — это немного странно, не находишь? — он всё ещё старался говорить ровно, но сбившееся дыхание и чертенята в глазах выдавали его с головой.

— Чёрный маг с возлюбленной-ветром. Всё просто прекрасно, — с усмешкой ответила довольная Эмма, целуя его в нос.

— Маме бы понравилась твоя фраза, — ответил он, привлекая её ближе к себе.

И да, похоже, ему было мало. Эмме начало казаться, что нет ничего упоительнее поцелуев на земле. Гидеон был мягким и тёплым, в воздухе тянуло ароматом листвы и прохлады, заглушающим запах пота разгорячённых боем тел.

* * *

Гидеон сидел на поваленном дереве, а Эмма, ленясь, валялась на травке рядом, кутаясь в его пальто и опираясь на шершавый ствол спиной. Тренировка началась весьма успешно, но продолжаться пока не спешила.

— А что твои родители сказали насчёт занятий фехтованием? — вдруг поинтересовалась Эмма, осознав, что никогда у него этого не спрашивала.

В отличие от неё, Гидеон ходил на занятия по фехтованию вполне легально. В секцию к её отцу, Дэвиду Нолану. Ей же приходилось довольствоваться только подпольными тренировками. Впрочем, с тех пор, как она избавилась от необходимости ходить на бальные танцы под предлогом большой нагрузки в школе, её всё вполне устраивало.

— Мама была в восторге. Она считает это жутко романтичным. Папа же проворчал, что лучше бы я чем-то полезным занялся, но, в общем-то, был не против. Особенно когда я стал ходить в шахматный клуб при школе. Эх, он обещал начать учить меня водить машину на этой неделе, но сама знаешь, Бэй не выходит на связь. Мама с папой сейчас на взводе. Дом постоянно сотрясается от телефонных звонков. Поэтому и на кеды вряд ли кто обратит внимание.

— Так и нет новостей? — Эмма нахмурилась, чувствуя себя тревожно. Ей нравился Бэй, старший брат Гидеона. Он был весёлым и жизнерадостным. Дал ей кличку «Лебедь» и показал им эту поляну. Она знала его не то, чтобы очень хорошо, но достаточно, чтобы Бэй ярко отпечатался в её памяти и начал казаться кем-то вроде их с Гидеоном ангела-хранителя.

— Нет. Как мама не смогла ему дозвониться четыре дня назад, так больше и не объявлялся. В университете про него, оказывается, три дня, как ничего не слышали. Наверняка опять какие-то делишки с бандой Августа. Он его однокурсник, приезжал к нам как-то погостить. Тот ещё авантюрист. Зато у него байк классный. Бэй недавно говорил, что они собираются съездить в какой-то лес… или парк — поохотиться на мелких зверушек. И связи там совсем нет.

— Объявится ещё, — неуверенно хмыкнув, Эмма закрыла глаза. Поддаваться панике не хотелось. — Не может быть, чтобы с твоим братом случилось что-то плохое.

Ведь он был особенным. Все ангелы-хранители особенные.

— Я надеюсь. Но мог бы и предупредить! Хотя бы ради того, чтобы родители не съели все запасы успокоительного в Сторибруке. Он всегда был немного безрассудным. Я, конечно, сказал маме и папе, что Бэй, скорее всего, просто уехал на охоту, но они всё равно нервничают. И он должен был знать, как они отреагируют!

— Уже что-то подобное происходило?

— Как-то, когда мне было пять лет, я, обидевшись на отца из-за какой-то ерунды, сбежал из дома. На улице набрёл на деда Мо. Он меня узнал, а я его — нет. Но жил с ним два дня. Не самые плохие два дня, но больше после этого я с ним не общался. Никогда не забуду лица мамы и папы, когда они наконец-то увидели меня и узнали, что я жив и здоров. Как будто небо обрушилось на землю, и наступил конец света. И словно в их жизни только что произошло величайшее счастье одновременно.

— Никогда бы не подумала, что у мистера Голда может быть такое выражение лица, — Эмма бы хихикнула, если бы её настроение не начало сильно портиться и ситуация не казалась настолько серьёзной.

— А ещё ты когда-то не думала, что я смогу подкинуть в сумку миссис Нолан паука-птицееда!

— Да-а-а. Мама до сих пор не может забыть тот ужасный случай в школе. Я была ужасной дочерью, подбивая тебя на это пари! — Эмма сокрушённо покачала головой, но на душе стало чуть легче. На самом деле, тогда ничего страшного не произошло — её мать любила животных и насекомых, даже таких мерзких, как пауки. Хоть и покричала немножко. Зато тогда Гидеон смог сорвать контрольную (так и не попавшись: ну кто бы на него подумал?), а сейчас — разрядить атмосферу.

— Ну, вставай тюленёнок! — Гидеон вдруг ткнул её тупым кончиком меча в коленку. Эмма возмущённо ойкнула. — Ты же не думала, что мы на сегодня закончили?

— Нет, сэр! Но теперь уж держитесь.

— О, нет. Сейчас мы будем улучшать твою боевую стойку и изучать новый приём, который нам вчера показывал мистер Нолан. Ты же хочешь стать ещё более опытной, м-м-м?

— Уговорил, мистер Чёрный!

Эмма легко вскочила на ноги, переворачивая кепку козырьком назад. О нет, бальные танцы — не её друзья. Её лучший друг — этот деревянный и уже побитый жизнью меч. Её учитель — её любовь и самый загадочный парень школы. И нет, её жизнь отнюдь не так скучна, как кажется всем остальным.

— Кто бы в Сторибруке мог подумать, что мы с тобой такие дикари! — Гидеон хитро прищурил глаза, вставая в боевую стойку.