Восставший из Ада (гет)

Тела наши снова сольются под светом луны,

Любовь наша вечна, друг другу мы сильно нужны,

Твой череп оскаленный вновь улыбается мне,

Я буду ласкать тебя нежно при полной луне.

Еще один обжигающий глоток прямо из горлышка бутылки, и он решительно берется за рукоять лопаты. Почва поддается с трудом — несмотря на аномально теплую осень, октябрь все же неумолимо встречал первые заморозки.

Человек остановился всего пару раз, чтобы подзаправиться водкой. Луна ярко освещала металлические кресты и каменные плиты надгробий, но эксгумация сопровождалась играющими бликами десятка свечей, воткнутых в сырую землю вокруг могилы. Глухой удар лома о крышку гроба, пробивший последний слой почвы, испугал любопытную кошку, которая, удобно устроившись на земляном холме, следила за незнакомцем.

Но человек не замечал ничего вокруг, сосредоточившись на своей цели. Еще немного усилий, и окоченевшие пальцы судорожно сжимают монтировку, с помощью которой он вскрывает крышку гроба, ту самую, что шесть месяцев назад он осыпал первой горстью земли.

В нос ударил резкий запах гнили. Он с трудом мог различать очертания разложившегося тела, свет от луны и свеч оставался где-то сверху.

Выбравшись из двухметровой ямы, человек, встав на колени у надгробья, открыл перед собой древний манускрипт.

Тишину кладбищенского покоя нарушил дрожащий голос:

— Силой Святого Воскрешения и мучениями проклятых я заклинаю дух потерянного откликнуться на мой призыв, под страхом мук и трижды семи веков скитаний, которые силой священных магических обрядов я навлекаю на нас...

После сказанного человек, резко выхватив остро наточенный охотничий нож, режет свою ладонь. Неровными багряными струйками кровь льется на ветхие страницы писания. Внезапный порыв ветра задувает несколько свечей и… ничего не происходит. Он повторяет выученное заклинание, раз за разом, и каждый раз все проходит бессмысленно.

— Ебучая тварь! — человек откидывает прочь книгу, вскакивая на ноги.

Ему в лицо бьет яркий луч фонаря.

— Ты что тут устроил? Серега, ты, что ли?

Свет отвели от лица, но ослепленный мужчина не мог видеть того, кто стал невольным свидетелем его вандализма. Но этого не требовалось, так как он узнал по голосу кладбищенского сторожа, Петровича. Странно, откуда он тут взялся? Ночами старик обычно уходил домой, свято убежденный, что сторожить мертвецов в этой глухой деревне не от кого.

Не зная, что ответить ему, Сергей просто решил уйти. Но крепкая рука вцепилась за плащ.

— Пойдем-ка к участковому, что ты тут устроил?

Он попытался высвободиться от цепкой хватки, но старик оказался на удивление силен и выпускать хулигана явно не собирался. Между ними завязалась небольшая борьба.

— Да отвали ты! — закричал он, резко оттолкнув от себя старика.

Сторож, машинально попятившись назад, споткнулся о брошенную лопату и повалился спиной прямо в вырытую могилу.

Сергей хотел было пуститься наутек, когда до него донесся душераздирающий вопль старика. Так не мог кричать просто испуганный человек, это была предсмертная агония…

Как завороженный он подошел к яме и уже собирался заглянуть в нее, как за сырую почву ухватились бледные ладони. И кольцо на безымянном пальцем, которое он лично надел на него три года назад, не оставляло сомнений по поводу того, кто именно пытается выбраться из плена земли.

Цепляясь за холодные руки, он вытащил из ямы жену, которая тут же сжала его в крепких объятиях.

— Ты пришел за мной…

Этот тихий, но такой родной голос заставил сердце биться быстрее. Без сомнения, это была она, точно такая же, как и до момента, когда он ее потерял. Зеленые глаза, такая родная улыбка… Слезы обжигали щеки, но, не замечая их, Сергей в безумном танце кружил свою любимую среди оград старого кладбища. Она впилась в него страстным поцелуем, и весь мир вокруг утратил смысл своего существования. Никого и ничего вокруг больше не было. Только он и она. Одежда срывалась с них, но холод сегодня не мог вцепиться в горячую плоть. Тела их слились под светом луны…

Два ярких огонька медленно приближались к выкопанной могиле. Кошка осторожно приблизилась к краю, и ее взгляд достиг тела растерзанного сторожа. Издав громкое шипение, она бросилась бежать прочь от этого места. А под тусклым свечением из могилы вырывались тени и разбредались по сторонам…

Вся земля горит огнем, решающий день настал,

Все мы с нетерпеньем ждем второй приход Христа,

Наступил Апокалипсис, открылись адские врата,

Вавилонская блудница не искусит Христа.

Я, конечно, не питал особых иллюзий по части долголетия службы моей старенькой «восьмерки». Но и то, что мотор накрылся именно в момент, когда я был где-то за пределами нанесенных на карту федеральных трасс, стало весьма неприятным сюрпризом. Для приличия я, конечно, поднял крышку капота и какое-то время поковырялся со свечами. Но, даже прочищая их, не сомневался, что это лишь отсрочка, вернее сказать, передышка перед неизбежным. Мотор полетел окончательно, и поделать с этим я ничего не смогу.

Закинув за спину рюкзак, я побрел прямо по грязной дороге. Стрелки наручных часов только достигли отметки с цифрой девять, но стоило поспешить, так как, если я к вечеру не найду, где остановиться, то, скорее всего, получу добрую порцию обморожения, когда предательская погода опустит свой градус ниже нуля.

Понятия не имею, сколько именно километров я оставил за спиной, когда к своему большому удивлению обнаружил автомобиль, оставленный прямо посреди дороги. И это был не просто автомобиль, а милицейская машина! Когда человек, плутавший в пустыне пару суток, внезапно встречает на своем пути прекрасную деву, несущую в руках кувшин, наполненный прохладной водой, это называется мираж. Просторы Сибири, конечно, не пустыня, а «волгу» с мигалкой на крыше сомнительно назвать «прекрасным явлением», но тем не менее поверить в ее реальность было куда сложней, нежели в пустынную деву.

Мотор был заглушен, и никого вокруг я не видел. Лишь ветер жалобно подвывал да покачивал ветви деревьев по обеим сторонам проселочной дороги.

Я уже было потянул руку к дверце машины, когда до меня донесся хриплый голос:

— Парень, хорошенько подумал?

Резко обернувшись, я обнаружил хозяина авто, который шел в мою сторону, только что выбравшись из-за деревьев. На вид ему было около пятидесяти лет, но выглядел он довольно крепким. Несмотря на то, что ему пришлось пробираться через грязь, форма была чистая и все еще аккуратно выглажена. Мент создавал впечатление человека, который со всей ответственностью подходит к своей работе, несмотря на время, которое она отнимет, и все паршивые места, куда приведет.

И он, кстати, был не один. Позади милиционера маячил из стороны в сторону, как при сильном шторме, мужичок, по лицу которого невозможно было угадать возраст. Такое лицо встретишь как и среди тридцати, так и шестидесятилетних людей, скованных в кольцах одной общей беды в лице зеленого змея.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант! — отсалютовал я.

— О как, неужто помощника мне из города прислали? — ухмыльнулся мент.

— Никак нет. Машина у меня сломалась, бросил ее километров за пятнадцать отсюда.

— Куда путь держишь? — подведя мужичка к машине, спросил он.

— Да вот местечко одно ищу. Село Леваши. Знаете, как туда добраться?

— А то ж! Конечно знаю. Тут, сынок, в радиусе сотен километров ты не доберешься никуда, кроме Левашей.

— Так вы из милиции этого села?

Мужик, издававший до этого лишь икоту, хихикая, вставил свою лепту:

— Это и есть, мать ее, прокурор, судья, участковый и палач Левашей. Вся судебная система в лице…

— Поговори мне еще, Саяпин! — отвесив добрый подзатыльник своему спутнику, прикрикнул милиционер.

— Садись давай, а то в этот раз точно тебя в лесу оставлю.

— Не имеешь права, я требую адвоката, и каждое твое слово будет использовано против тебя в суде!

Последние слова он выкрикивал уже из машины.

— Достал меня этот старый черт. В мозгу кроме самогона и дурацких западных фильмов ничего не осталось. Как в голову ударит что-то, так и бежит в леса… То оборотней искать, то вампиров. Когда трезвый — толковый механик, но под этим делом совсем плохой, борцом с нежитью себя зовет, — устало поделился милиционер. — Меня Алексеем звать, участковый я. И доля истины в словах алкаша есть, я единственный представитель власти в этих краях. Народу в селе едва три сотни наберется, и, поверь, такие кадры попадаются! Вот и шлю постоянные запросы туда.

Лейтенант многозначительно показал пальцем в небо, словно его запросы идут к самому хозяину Эдемского сада.

— Юра, — ответил я, протягивая правую ладонь.

С силой сжав мою руку, участковый продолжил выливать накопленное негодование:

— Вот и кушаю обещания начальства, но веры в то, что помощника мне снизошлют, уже давно не имею. Конечно, у них там тоже служба не мед, все это зверье, дорвавшееся до стволов, я все понимаю. Но… Ай! — махнул рукой Алексей. — Ты же и сам из города, видать по тебе сразу. Сам все понимаешь, что там творится. Расскажешь, кстати, что там интересного?

Мне с трудом удавалось продолжать улыбаться ему, понимающе кивая, но все мое нутро искренне желало, чтобы мент наконец-то заткнулся.

— Да я сам два года, как ничего не видел, пара месяцев, как дембельнулся, — нисколько не соврав, ответил я. — Сидел дома, фильмы смотрел да дурака валял, — а тут я значительно покривил душой. Даже сложно представить его физиономию, если я поведаю о своих делах после армии.

— А в Левашах родственники у тебя?

— Да нет, так, товарищ один армейский просил весточку бабуле передать.

— Хм, интересно, у нас служивых-то практически нет. Военкомат с начала перестройки словно о нашей дыре позабыл.

— Да он не местный, бабуля дальняя родственница, но он ее ни разу не видел. Там сестра его матери, в общем, черт разберешь. Еще в послевоенное время их детьми разлучили, так она ее всю жизни искала, — придумывал на ходу я. — Написала ей письмо, но передать не успела. Он пообещал ей перед смертью разыскать сестру. Выяснил через архивы, в каком селе она жила. После дембеля собирался наведаться к ней. Но так случилось, что на учениях он случайно подорвался. Никто не знает, как ему в руки попала настоящая граната вместо учебной… Я много раз слышал об их семейной истории и решил передать это письмо.

Тронутый участковый, не моргая, смотрел на меня, после чего по-генеральски пожал мне руку и даже слегка приобнял.

— Садись, подброшу.

— Да нет, спасибо. Воздух такой свежий, прогуляюсь. Вы подскажите мне направление, — замотал я головой. Ехать с ним очень уж не хотелось, готов поспорить, он продолжит заливать мне уши своими жалобами.

— Не дури, парень. Направление тут одно — вперед. Но топать придется около двадцати километров, вымотаешься, замерзнешь. Да и волк в последнее время зачастил виться вокруг села…

Волков я боялся меньше всего, но идти пешком порядком надоело.

— Хорошо! — нехотя согласился я.

— Вот и славненько! — улыбнулся мент. — Прыгай вперед, поболтаем, ты же не против?

«Я хочу, чтобы ты сдох в адских муках», — подумал я.

— Конечно не против, молчание так меня утомляет.

Мотор послушно заурчал.

— Кстати, как звать бабульку-то? — набирая скорость, спросил Алексей.

Все-таки, может, стоило прогуляться?

— Клавдия, забыл, как ее по отчеству.

— Сергеевна? Лысенко? — возбужденно подсказывал мент.

— Вот точно! — согласился я, надеясь, что он не ляпнул имя от балды, дабы проверить мою историю.

У него, конечно, не было оснований меня пробивать, но кто разберет этих легавых? Вдруг подумает, что я какой-нибудь беглый преступник, который решил схорониться среди сельской местности. А я изрядно утомился, да и руки еще не отогрелись от пешей прогулки. Нет, перерезать горло участковому — дело плевое, не говоря уже об алкаше на заднем сидении. Но вот избавляться от тел, потом и от машины, не хотелось бы. В мои планы входило лишь одно убийство, после которого я завяжу с этими делами навсегда. Но никто не может встать на моем пути к цели.

— Почему-то сразу о ней подумал. Одинокая старушка, потерявшая всех еще на войне! Но вот только бабка в маразме уже несколько лет. На тот свет еще вроде не собирается, прости меня, господи, но живет совсем без памяти, никого не помня. Так что, парень, прочесть письмо точно не сможет, да и не поймет тебя. Увы, зря путь такой держал.

— Я все же попробую, — наигранно расстроился я, про себя думая, что все прошло более чем удачно, и история зашла, старушку сам мент подсказал, и ничего опровергнуть она не сможет.

— Мне нужно выйти… — бормотал сзади Саяпин.

— Сиди уже, мало по лесам пошарился?

— И это он по пьяни забрел в такую даль? — спросил я, в надежде увести от себя разговор.

— Бывало и дальше уходил. Ума не приложу, как его еще волки не растерзали, да и не обморозил себе ничего. Наверное, зверье шарахается от запаха его перегара.

— Я больше вам скажу, товарищи, — внезапно обрел связную речь алкаш. — Мой сорокалетний стаж по выпиванию крепленных напитков наградил меня иммунитетом не только к хищникам животного происхождения, но и к нежити. Шел я давече по старому погосту, после культурного мероприятия...

— Знаю я твои мероприятия, — прикрикнул мент. — Опять солярку казенную на спирт обменял.

— ...Иду я, значит, в сторону дома. Темно было уже, только звезды кое-как освещали дорогу. И тут кусты как затрещат, и выскочил оттуда мужик какой-то. Лицо — ну деманюга просто: глаза горят, клыки из пасти торчат. Все, думаю, вот он пришел!

— Кто пришел? — автоматически спросил участковый.

— Ну, знамо кто — пиздец, конечно!

— Тьфу на тебя! Белка к тебе пришла!

— Да вот те крест, как тебя его перед собой видел. Разве что посимпатичней он был. Упырь как захрипит, вцепился как клещ и давай сосать!

— Заткнись, старый извращенец, что ты несешь?

— Да кровушку мою, говорю, давай сосать! Пары глотков не сделал и давай блевать да вопить истошно. Мать моя женщина, стою я как вкопанный, ни жив, ни мертв, а он катается по земле да скулит жалобно. И внезапно замер, вспыхнул огнем, да остался от него лишь обугленный скелет.

— Ну а дальше-то, что ты сделал? — подстегнул я мужичка.

— А что делают нормальные люди в такой ситуации? — потянулся ко мне мужик, неодобрительно покосившись на участкового. — Добил я чекушку да скинул его останки в старый колодец.

— Вот мы и добрались! — сообщил мент, давно переставший вникать в рассказ алкаша.

Мы остановились у какого-то кирпичного заведения, возле которого на лавочке сидела молодая девушка и невозмутимо затягивалась сигаретой.

— Гостиниц у нас нету, где ночлег искать думаешь? — участливо поинтересовался мент.

— А это что за местечко? — кивнул я в сторону тускло освещенных окон.

— Трактир наш. Все, так сказать, «сливки» скромного села тут собираются.

— Отлично, вот тут, пожалуй, пока что и остановлюсь. Спасибо за помощь!

— Ты это, парень, приходи в дежурку. Не гостиница, конечно, но раскладушку предоставим. Да и к бабульке утром отведу.

— Буду иметь в виду! — ответил я, открывая дверцу.

— Ты-то куда лыжи навострил?

Обернувшись, я обнаружил, что мужичок вполне уже твердой походкой направляется к дубовой двери.

— Душа требует праздника!

— Саяпин, имей в виду, я больше искать тебя не собираюсь!

— Не переживай, начальник, Иисус меня сбережет! Идем, смертный, познакомлю тебя с местными.

Усмехнувшись, я направился следом за алкашом.

Девица, курившая на лавочке, игриво улыбнулась мне. Вполне приятная улыбка могла бы быть, если вернуть парочку зубов на место.