Скандальное Снарри, или Настоящий Уизлигад (джен)

Северус Снейп проверял эссе студентов шестого курса. Его основной метод оценивания заключался в следующем: сначала он придирчиво изучал работы потенциальных отличников и хорошистов, и только лишь на самый финал проверки оставлял работы троечников и обладателей частых неудов, при мысли о которых у него начиналась жестокая мигрень.

Так проба пера Рона Уизли ожидаемо затесалась в ту самую крайнюю стопку. Но не потому, что тот был злостным троечником или коллекционером «Троллей». Отнюдь. Просто Снейп недолюбливал его на пару с Грейнджер, ведь они были лучшими друзьями ненавистного Гарри Поттера. А значит, и в очередной раз стали исключениями из правила. Поскольку они всегда и везде были раздражающими исключениями. И вполне заслуживали исключения из Хогвартса, вопреки мнениям директора и остального педагогического состава.

Наткнувшись на фамилию Уизли, профессор привычно раздражённо фыркнул и опустил взгляд на строчку ниже. Название эссе звучало странно и как-то совершенно не в тему, в отличие от предыдущих просмотренных работ.

«Воплощённое желание упыря» — собственно так именовался данный опус у Уизли. О каких упырях могла идти речь, если Снейп однозначно задавал всем написать об инферналах, что подтверждалось предыдущими проверенными эссе? Предчувствуя беду, профессор не спешил начинать его читать. Немного посомневавшись, он всё же мужественно решился на свой страх и риск ознакомиться с сомнительным содержанием, так как любопытство привычно выиграло схватку с инстинктом самосохранения.

От первого абзаца, вскользь прочитанного, Снейп внезапно подорвался с кресла. Да так, что довольно болезненно ударился коленкой о стол. Тихо шипя и ругаясь, он перечитал абзац и, не веря своим глазам, перечитал ещё раз. Однако текст под его грозным взором почему-то не спешил испепеляться или хотя бы меняться на что-либо кардинально иное (например, на милейших инферналов), как бы самому профессору этого не хотелось.

«Профессор Снейп был тайно влюблён в Гарри Поттера, но тщательно скрывал свои чувства под маской показательной ненависти», — таким было оптимистичное начало, — «Но Снейп не ожидал, что Гарри догадается о его страстной любви и, к тому же, ответит на его чувства, проникнув в апартаменты этой неприступной летучей мыши однажды ночью…»

— Чего??? Что это за чушь?! — негодующе воскликнул Снейп и с силой оттолкнул от себя кресло. Дальше дело в рассказе обстояло хуже.

«…После столь откровенного типично гриффиндорского признания в любви Гарри томно посмотрел на Снейпа, а у того в ответ предательски затрепетало сердце. Волна предвкушения устремилась вниз по всем знакомой траектории неминуемого стояка…» — профессор почувствовал, как его сердце неприятно закололо. Где-то из желудка поднималась волна отвращения, жёстко соревнуясь в скорости с непереваренным ужином. Однако Снейп стойко сдержал рвотный позыв и, опёршись рукою о стену, продолжил читать эту своеобразную Мимбулус мимблетонию.

«…Но прежде слизеринскому упырю предстояло самому сказать заветные слова любви, которые так терпеливо ждал Гарри. Поэтому желание Снейпа было омрачено чувством лёгкого смущения. На его болезненно жёлтой коже лица проступили некрасивые пятна румянца…»

«Какой же ты, Уизли, гад!» — скользя взглядом по пергаменту, со злостью подумал он. Повествование, увы, не заканчивалось, а, напротив, только набирало обороты и перерастало в более жуткое, фривольное, бессюжетное нечто. Особенно ужасали сравнения:

«…Губы Гарри активно блуждали по скучному как у флоббер-червя телу Снейпа, изредка прерываясь на довольные стоны и бессвязные слова…» — настоящий же Снейп, читая это, схватился за сердце, ощущая, что он вот-вот упадёт в обморок. Однако он храбро решил дочитать эту муть до конца, чтобы потом её торжественно сжечь, представляя на месте оставшейся горстки пепла бесстыжего Уизли. Далее шёл подробно описанный процесс сексуального акта, который профессор быстро пробежал взглядом, стараясь практически не вчитываться в заковыристые метафоры и удивительную мужскую анатомию. Дабы не запомнилось и не приснилось потом это нечто в жутких и мучительных кошмарах.

«…Напоследок, крепко обнявшись, новообретённые любовники уснули с блаженными улыбками на устах. Впереди их ждала долгая и счастливая совместная жизнь, полная безграничной силы спасительной любви», — такой сахарной пудрой было присыпано окончание этого писательского шедевра. Дамблдор в знак согласия точно зааплодировал бы подобной концовке, если бы на педсовете Снейп её зачёл! Но тот всё-таки придерживался диаметрально противоположного мнения, чтобы «это» где-либо зачитывать или вообще упоминать всуе.

«Убить!.. Как же я хочу его убить! Этого наглого рыжего паршивца…» — промелькнула у профессора яростная мысль в голове, прежде чем он тихо сполз по стенке и, наконец, обрёл вечный долгожданный покой. Вечным он был до поры до времени, разумеется. Ведь кто-то же должен наказать этого бесстрашного Уизли за написанную им дерзость.

Куда потом это ужасающее уизлевское детище девалось, очнувшийся позднее Снейп так и не смог понять и обнаружить, но всё равно заслуженный «Тролль» он таки поставил. И заодно пообещал себе, что в ближайшее время придумает какую-нибудь наиболее изощрённую ответную месть.

Тем временем Гарри и Рон, ничего не подозревающие о случившемся с профессором ЗОТИ инциденте, в гостиной Гриффиндора сосредоточенно выполняли свои домашние задания по Трансфигурации под пристальным надзором Гермионы. Уизли периодически нарочито громко вздыхал и даже не старался подавлять широкие заразительные зевки. Поттер, поглядывая на него, сдерживал смешки и ответные зевки, а Грейнджер закатывала глаза, но терпеливо игнорировала подобные очевидные намёки на усталость. Немного погодя, в гостиную зашла Джинни и, проходя мимо брата, ненароком кинула на него виноватый взгляд, на что Рон нетерпеливо заёрзал в кресле, явственно выражая намерение последовать за ней. Гермиона, видя состояние Уизли, милостиво отпустила его к сестре. Джинни к тому моменту уже ждала брата, сидя в дальнем углу гостиной. Рон немного потоптался около сестры и после некоторых колебаний решился присесть на соседний диванчик.

— Э-э, прости меня, Джинни, за вчерашнее. Я так погорячился, когда увидел, что ты обжимаешься с этим муд… Дином. С этим крет… Томасом. То есть с Дином Томасом, конечно. Надеюсь, ты тогда не сильно обиделась? Ты же знаешь, каким я порою вспыльчивым дураком бываю. Эх… — неловко вздыхая, попросил прощения он.

— Конечно, Рон, я тебя практически сразу простила, — примирительно улыбнувшись, приняла извинения Джинни, старательно игнорируя едва не вырывающиеся из его уст ругательства в сторону её парня. Рон облегчённо выдохнул и торопливо вернулся к своим друзьям, где его ожидало недоконченное домашнее задание по Трансфигурации.

«Стоило только немного поколдовать над твоим эссе по ЗОТИ, как мне очень легко получилось тебя простить», — продолжила она мысленно, — «Уповаю на то, что Снейп не убьёт Рона за то, что я там выдумала. И… бедный Гарри. Немного жалко, что он стал одним из главных действующих лиц того непотребства. Но он сам виноват. Не замечать меня столько времени чревато…» — и нервно хихикнула от предстоящих неутешительных перспектив для Рона. Вендетта вышла знатная, вот только Джинни понятия не имела, каким образом теперь разгребать последствия. Особенно, когда брат уже успел извиниться…

«Ох, да ладно! Перестань об этом думать!» — полчаса спустя решительно прервала грустные размышления Уизли, пытаясь тем самым заглушить чувство вины по отношению к Рону.

«Ничего страшного, Рон как-нибудь сам разберётся. Ну, не станет же его убивать Снейп в отместку, правда же?..» — покачав головой, несколько неуверенно заключила она. — «Зато теперь эта слизеринская летучая мышь дважды подумает, прежде чем к Гарри лишний раз лезть со своими нелепыми придирками! Ну, а сам Гарри пусть остаётся в неведении. Так будет лучше для него же самого, хи-хи…»

И Гарри не знал. Причём довольно долго. Ровно до тех пор, пока Рита Скитер не опубликовала книгу «Северус Снейп: сволочь или святой?» к пятидесятому юбилею некогда погибшего директора Хогвартса Северуса Снейпа. Откуда эта пронырливая журнали… да жучара она самая настоящая! Так вот, откуда она откопала то «эссе», Джинни так и не смогла взять в толк, зато оно аукнулось в небольшой шутливый скандал с Роном, который так никому и не поведал о том, какой была расплата со стороны Снейпа, поскольку сам-то не смог припомнить чего-либо подобного.

Главное, что Гарри, узнав обо всём, вовсе не злился. Он только откровенно и очень уж заразительно хохотал. До брызнувших из глаз слёз.