Гран-при Леониса (джен)

Келли Хендерсон впервые в жизни увидела другую планету — Леонис. Ее родители, фермеры с Арилона, никуда дальше своего штата не ездили и детей не возили. Даже не были в столице, Гаофе, и Келли там тоже не была. На олимпийские гонки записывали в местном представительстве, в Прометее — втором по величине городе на Арилоне. Рекруты, набирая персонал, добрались до ее фермы, и как только ей исполнилось восемнадцать, она попала младшим механиком в «Галактику», легендарную автокомпанию с легендарными же победами — такими давними, что их помнили только заядлые болельщики. Несмотря на славное прошлое и проблемы в настоящем платили лучше, чем дома на ферме, а работать было даже легче, и Келли собиралась лет пять повкалывать в гараже, чтобы скопить деньги на универ. Она хотела стать стоматологом. Не копаться в земле, не считать каждый кубит, а вольготно и не напрягаясь жить в Прометее. Так что гонки ей пока нравились. Тем более они давали ей возможность путешествовать за счет автокомпании. Правда, две гонки она провела в боксах и ничего кроме космопортов не видела, но в Леонис их оправили на сутки раньше, и ей удалось вырваться и погулять по центру, поглазеть на причудливые особняки и улицы, понаблюдать, как рабочие приваривают канализационные люки, чтобы скоростные болиды не могли вырвать их из мостовых.

Обычно гонки проводили на стадионах, на Каприке аж на Арене Атласа, но в тесном Гедоне трасса проходила прямо по узким улочкам города и по его набережным, и город начинал готовиться к гонкам за шесть недель до их старта. Строили отбойники из покрышек и пластиковых баков, приваривали люки, расставляли дополнительные столики и шезлонги на балконах, расчехляли флаги двенадцати колоний. Гонки на Леонисе любили, в Гедон съезжалось много болельщиков, в гавань уже начали прибывать яхты, — на некоторых за безумные деньги можно было увидеть кусок трассы, — а на холме за небольшую плату вставали палаточным лагерем те, кто не мог себе позволить место на трибуне и завышенные цены отелей.

Город-курорт Гедон с его пляжами, лазурным берегом, красивыми особняками и самым известным в Колониях казино, закружил голову. Пятнадцать минут неспешной прогулки — и она забыла, что завтра начитаются свободные заезды и им нужно собирать и настраивать болиды для трассы, готовиться к квалификации и самой гонке, — то есть пахать все шесть дней, не глядя на красоты и достопримечательности. В реальный мир ее вернул шеф, главный механик команды — Гэлен Тирол. Он прислал лаконичное сообщение: «Вторник 5:30 без опозданий».

Такие получили все пятьдесят механиков, но Келли притворилась, что ее вызывали персонально. Что она очень нужна команде, и от нее зависит настройка всей машины. Когда-нибудь так оно и будет. Когда-нибудь она проявит себя. Когда-нибудь ей поручат что-то стоящее. Пока за ней скорее наблюдали и учили, поручали несложное: подай-принеси, расставь, накрой чехлом, подержи леденец — табличку-таблетку с краткой командой — перед лицом пилота на пит-стопе. Один раз она протирала стекло шлема тест-пилоту, Крашдауну. Правда, тот отчитал ее за медлительность, когда вернулся с тренировки, но шеф сказал, что Крашдауна не взяли в гонку вместо выбывшего лидера, поэтому его все бесят.

Вообще, все складывалось как в сказке: ее поселили в хорошем пансионе, недалеко от паддока, прямо в центре города, в небольшом, но уютном одноместном номере. Из своего окна она могла видеть гранд-казино Гедона — старинный особняк из розового камня, с арками, статуями, поддерживающими балконы, немыслимыми украшениями, которые она не знала как описать — на Арилоне никогда так не строили, даже в Прометее. Работы предстояло много, и скорее всего свободного времени у нее больше не будет. Ну и ладно. Даже если так, впечатлений все равно хватит надолго. Да и после гонки, когда они разберут машины и отправят запломбированный контейнер со всеми вещами на Каприку, она не собиралась тратить время на сон — зачем, когда предстоит долгий перелет? Нет, она прогуляется по набережной — говорят, на яхтах после гонки проводятся вечеринки. Вдруг удастся куда-нибудь попасть? Если нет, то она зайдет в гранд-казино, попробует знаменитое леонисское вино и поставить несколько кубитов на рулетку.

Вообще Ли Адама подписался только на одну гонку для «Галактики» и от обсуждения контракта ненавязчиво ушел. Его вполне устраивали конюшни «Атлантии» и шестилетний стаж — пришла пора уходить из автоспорта. Но просто уволиться ему не дали, глава команды Нагала уговорил его остаться еще на один сезон, тест-пилотом. А потом попросил провести гонку вместо Джексона Спенсера, первого пилота «Галактики» — в Виргоне тот попал в аварию и не успевал восстановиться к Гедону. Выпускать же Алекса Квотейрэро, тест-пилота «Галактики», руководство компании не горело желанием. Водил Алекс отчаянно, редко доезжал до финиша, но очень хотел получить подиум, поэтому часто рисковал, еще чаще ошибался, разбивал машины и обязательно прихватывал с собой кого-нибудь из пелотона. В итоге за ним закрепилась дурная слава и прозвище «Крашдаун», и команда убрала его в тест-пилоты, где он оказался на своем месте.

И «Атлантия», и «Галактика» принадлежали одному автомобильному концерну на Пайконе, поэтому просьба Нагалы звучала бы вполне приемлемо, если бы отец Ли, Билл Адама, в прошлом трехкратный чемпион гонок, не был бы главой «Галактики». Если бы он не дружил с Нагалой. Если бы этот заезд у «Галактики» не был юбилейным — ровно пятьдесят лет назад на улицах Гедона болиды команды стартовали в первый раз и сразу взяли дубль. Отец как раз получил серебро, а его лучший друг, Сол Тай, золото. Почему-то все ожидали, что если один Адама принес победу в прошлом, то и другой Адама повторит успех.

Про победу Нагала, конечно, ничего не говорил и не требовал, но априори считал, что Ли доедет до финиша в очковой зоне. Маркетологи же концерна рассчитывали выгодно продать эту замену: сын продолжает дело отца, преемственность, династия, история, семейные традиции и прочая чепуха, на которую падки и журналисты, и фанаты, и обычные зрители. Подготовка к рекламной кампании шла полным ходом, и оставить ее не смог бы даже сход Ли на старте.

Хотя Ли претила будущая шумиха вокруг семьи, и с отцом он не разговаривал два года, но отказать Нагале не мог. Да и уйти после Гедона считалось почетно и круто.

Не самая скоростная трасса, не самая длинная, но сложная: узкая, с легендарной связкой поворотов «33», петляющей вверх-вниз по холмам побережья, и тоннелем — трудным участком, на котором малейшая ошибка стоила дорого. Перепад освещения, на входе и выходе, продолжительный поворот, а значит и длительная боковая перегрузка, небольшая прямая, на которой можно разогнаться до трехсот километров в час и тут же резко затормозить из-за шпильки: затормозишь раньше, чем нужно, потеряешь десятые доли секунды на круге, позже — вылетишь в отбойник. Финишную черту пересекали далеко не все, половина пилотов сходила раньше, чаще всего даже не проехав и половины дистанции, и гонку им не засчитывали. Маленькая ошибка на современных трассах стоит потерей места, в Гедоне было неважно, какую ты ошибку допустишь, любая вела к сходу и потере очкам.

Погода в Гедоне тоже могла преподнести сюрприз. Из-за океана могло все поменяться в считанные секунды. Дожди, туманы случались нередко. А однажды во время шторма треть трассы залило приливными волнами, и пилотам пришлось плыть по трассе со всеми вытекающими последствиями: шесть неуправляемых машин разом попали в аварию, еще две сошли с трассы и не завелись.

Гедон плевать хотел на рейтинг команд, лучшие моторы не получали особого выигрыша: аутсайдеры и лидеры находились в одних условиях — все решали мастерство пилота и слепая удача.

Ли нравилось ездить в Гедоне. Он никогда особо не рисковал и водил очень аккуратно. До финиша доезжал всегда, в очковой зоне. Но подиум — бронза — был лишь однажды, еще до того как Зак…

До того, как Зак, послушав отца, рискнул в младшей серии гонок в Дельфах. Он решил повторить подвиг Билла Адамы, пройти шикану «Красная линия» «в пол», то есть не снижая скорости. «Красная линия» на стадионе в Дельфах, искусственно созданная инженерами Каприки, дублировала знаменитую связку поворотов «33» Гедона: левый поворот завершал спуск с холма, затем начинался правый поворот и резкий подъем в гору, и на вершине шел левый поворот, увидеть который заранее было невозможно. До этой связки и после шли длинные прямые, на которых болиды разгонялись и могли обогнать тех, кто замешкался на поворотах. Именно поэтому многие смельчаки пытались взять «Красную линию» на полном газу, и мало кому это удавалось. Шансы пройти шикану, не нажимая на педаль тормоза, были ровно такие же, как в костях выбить «твердую шесть» — две тройки, но многие верили, что мастерство и удача будут на их стороне. А так как на трассе в Дельфях ошибка не всегда грозила сходом, повороты на полном газу штурмовали там, а не в Гедоне. Порой отчаянные сорви-головы радовали зрителей эффектными вылетами: все, кто не вписывались в последний поворот на вершине холма, срывались с трассы и их машины буквально взлетали над дорожным полотном и падали в гравийную ловушку, нередко раз или два перевернувшись. Кому-то удавалось вернуться на трассу, кого-то быстро чинили в боксах. А кому-то не везло, и машина с командой сходила с гонки. Но смертельных случаев не было. До Зака. Его машина пролетела гравий и врезалась в бетонную стену. Во время расследования предположили, что машина лишилась прижимной силы, опыты в аэродинамической трубе показали, что так далеко улететь можно, если лишиться антикрыла… федерация гонок выпустила рекомендации по безопасности, команды изменили болиды, но все это уже не могло вернуть брата.

Если бы отец не вбивал им в головы, что мужчиной может считаться только пилот олимпийских гонок, а настоящим пилотом тот, кто взял подиум, Зак был бы жив. Ему больше подходили кузовные гонки на выносливость. Но те гонки, конечно, отец не брал во внимание — они не были олимпийскими, так, обычный автоспорт, ничего выдающегося.

Не скорость убила Зака, не «Красная линия», не аэродинамика и не собственное честолюбие. Зака убил отец, и Ли никогда в жизни не собирался этого ему прощать .

Но придется на камеры жать ему руку и улыбаться.

Ли не волновала будущая гонка. Лишь встреча с отцом, которую нельзя было избежать.

Питер Лаэрд, главный гоночный инженер «Галактики», невысокий смешной человек в скромном костюме, вернул два новеньких болида, только что собранных и прошедших первую проверку инспекторов гонки, в бокс «Галактики».

— Новый композиционный материал, чуть изменили конструкцию защищающую голову пилота, видите выступ, теперь отскочившее колесо не причинит вреда, поставили новый мотор, мощнее, и изменили антикрыло, теперь с прижимной силой проблем не будет. Ну и добавили новое программное обеспечение нашего гения Гая Балтара — у пилота на руле контроль сцепления, тормозной баланс, регулировка топливной смесью — почти все можно перенастроить и изменить, не выходя из кабины, кроме шин, конечно. Кубок конструкторов у нас в кармане!

Гэлен Тирол, конечно, все это знал из документации, по которой они с раннего утра собирали болиды, но с удовольствием слушал инженера. Их «птички» были прекрасны.

Гай Балтар, в костюме стоимостью в ползарплаты Гэлена, снисходительно усмехнулся, глядя на них сверху вниз — он был выше Гэлена на целую голову, а Лаэрда аж на две головы.

— Ну, моя доля в этом чуде инженерной мысли слишком ничтожна.

— Он скромничает, как какой-нибудь фермер с Арилона, — хмыкнул Питер Лаэрд и товарищески стукнул того по спине. — Как тебе, Гай, нравится Гедон?

— Очень. А какие здесь девушки? На неделе мод в Каприке-сити, я столько красавиц не встречал. Еда выше всяких похвал. Даже в моторхоуме неплохое меню. Отель приятный и расположен замечательно. Я смогу смотреть гонку прямо со своего балкона. Скорее всего, так и поступлю.

— Вы не планируете быть в паддоке во время гонки? — удивился Гэлен.

Балтар пожал плечами.

— На мостике нет места, моторхоум, простите, не очень комфортен, а в боксе я вряд ли чем-то помогу. Колесо точно не прикручу. — Балтар поднял свои холеные руки и показал их Гэлену. Да уж, ими он ничего тяжелее авторучки не поднимал.

Гэлен не стал говорить этому столичному гению, что никто его и не пустит во время гонки ни на пит-лейн в боксы, ни на пит-уолл, где сидит руководство на так называемом мостике и рулит командой. У Балтара белый пропуск, а не оранжевый, как у руководства, пилотов и у него.

— Кроме того, — продолжал Балтар, — программное обеспечение все равно после квалификации менять нельзя.

Гэлен качнул головой и поморщился. Этот умник всерьез будет рассказывать ему регламент гонок?

Балтар понял, что сказал что-то не то, оглядел стойку со связью и техника, считывающего телеметрию с ноутбука, рассеянно улыбнулся и произнес:

— Пожалуй, не стоит вам мешать. Питер, разве нас не ждут журналисты?

Питер Лаэрд спохватился.

— Да-да, пора. Ладно, шеф, приглядывайте за «птичками», а мы пойдем на съедение акулам. Эх, завидую я вам. Хотел бы я отсидеться в боксах…

Когда Гэлен остался один, он провел рукой по боковой стенке одного из болида.

— Красавица.

Неужели у них появилась заявка на победу? После десятилетий прозябания в середине турнирной таблицы они смогут снова побороться за первые места?

Сын старика, Аполло, будет пилотировать одну «птичку». Вторую старик доверил Старбак, их сорви-голове. Если кто и сможет принести победу в клюве, вырвать ее у других, так это она.

А ему нужно только помочь им. И сократить время на пит-стопе до рекордного. В прошлом году механики «Валькирии» за две целых и две сотых секунды меняли шины, значит, его люди смогут за две секунды сделать все то же самое.

Гэлен достал секундомер. И разослал своей команде приказ — быть в боксе немедленно. Гедон — непростой этап гонок. Теплый климат Леониса хорош, когда ты лежишь в шезлонге у моря, но мягкие шины кипят уже на десятом круге, а у твердых не такое хорошее сцепление с дорогой. Кроме того из-за близости моря погода может измениться в любую минуту, дождь может начаться внезапно и также внезапно закончиться. А это значит нужно менять резину, и не дай боги ремонтировать машины — если не повезет и они попадут в аварию. Даже если Аполло и Старбак смогут справиться с неуправляемыми машинами на мокрой дороге, их могут вынести с трассы другие.

На прошлом этапе так вынесли Джексона, их ведущего пилота, и хотя с трассы его увозил в госпиталь вертолет, к счастью обошлось без серьезных травм. Второй пилот, Старбак, продержалась почти до финиша. Но у нее возникли проблемы с электрикой. Чудом она довела болид до пит-лейна, но починить машину уже не успели.

Гэлен почесал макушку. Впереди его ждал конец света, но он был счастлив.

На Леонис Кара «Старбак»Трейс прилетела на сутки раньше команды. Амброзия начала литься рекой после предыдущего этапа на Скорпии, где у нее был самый быстрый круг и проблемы с машиной, из-за которых пришлось сойти за восемь кругов до финиша.

После двух стаканов она отбросила ложную скромность и подмигнула симпатичному стюарду. С корабля они вместе поехали в ее отель, и ночь прошла бодро. Утром Кара выпила кофе и немного пива, прежде чем показаться в боксах. Пришла, как всегда, в рваных джинсах, растянутой футболке и огромных солнечных очках, потому что от ясной погоды и лазурного неба резало в глазах и отдавало стуком маленьких молотков по темечку.

Чтобы не дышать на механиков перегаром, она сунула в рот жвачку со вкусом ментола.

Ли, свежий и одетый с иголочки в белоснежный комбинезон, — если бы она сняла очки, то ослепла бы от этой белизны, — уже кружил около болида. Шеф стоял рядом с такой кислой миной, будто похмелье мучило его, а не ее. И что этот умник успел сказать ему?

— Привет, Кара. — Ли тут же бросил шефа и болид и повернулся к ней. — Все как всегда? Амброзия, случайный секс, пиво наутро?

— Тебе тоже надо попробовать, Ли. — Кара надула пузырь и лопнула его. — Ты совершенно не умеешь расслабляться. И развлекаться тоже.

— Я приехал работать, а не развлекаться.

— В этом-то и проблема. Гонки для тебя работа, а не удовольствие. Поэтому ты не чемпион, и никогда им не будешь.

Ли усмехнулся.

— Твой метод тоже дает сбои, Старбак. Не помню тебя на подиуме в Селесте.

— Туше.

Кара улыбнулась и все-таки сняла очки. Ей и в самом деле стало хорошо. Если кто и мог поставить ее на место и дать сдачи, то это старый добрый Ли. И состязаться с ним в гонке, пусть и внутри одной команды, вполне неплохо. Тонизирует.

— Видел отца?

Ли сразу перестал улыбаться, его лицо застыло, превратилось в высокомерную маску.

— Видел. Только вернулся с фотосессии.

— Он тебе не говорил про командную стратегию?

Позавчера, перед отлетом с Виргона, после пресс-конференции, менеджер команды Сол Тай сказал ей, что номером один в Леонисе будет Ли, а она так и останется второй. И должна будет помочь привести его на подиум. Сделать подарок старику.

— Я не стал слушать.

— Он скучает, Ли. Мы часто разговариваем…

— А мы нет, — перебил ее Ли. — Так вот, о командной стратегии. Если вдруг ты надумаешь меня пропустить, то я просто съеду на обочину, заглушу мотор и скажу всем «пока».

Кара, хоть и хотела дать Таю в морду, внутренне согласилась с приказом свыше. Да и старика хотелось уважить, а то после гибели Зака он совсем сдал.

Но Ли своим дурацким благородством собирался запороть весь кайф.

— Даже не мечтай! — Кара шагнула к нему. — Никогда никого не пускала, и никаких исключений не будет. Глотай мои выхлопные газы, салага.

Ли тоже шагнул навстречу. Легко улыбнулся. Перчатка брошена.

— А может, это ты будешь сзади своими носовыми обтекателями упираться в мои крылья?

— Сзади тебя-то? Мистера «сама осторожность»?

— Вот и проверим, чья тактика лучше.

Неподалеку в соседнем боксе взревел мотор, и разговор пришлось свернуть.

Кара улыбнулась еще шире. Два года прошло с похорон Зака, когда они виделись в последний раз. Она часто, горюя, вспоминала Зака, и не раз не подумала о Ли. Но вот сейчас, в командном боксе, стало ясно, как ей не доставало Ли, как же она по нему соскучилась.

Оказалось, что небольшой рост, крошечные ладони и маленькие пальцы — это преимущество. Келли могла залезть куда угодно и что угодно открутить-прикрутить, проверить. Особенно хорошо ей давалась электрика, просто и легко, и как только шеф это обнаружил, то загрузил ее настоящей работой.

Она обедала в моторхоуме, когда зашли выпить кофе Старбак и Аполло. Никого не замечая, они продолжали старый разговор. Впрочем, Келли вообще редко кто замечал и принимал всерьез.

— Если один из нас не выиграет гонку, то «Галактику» спишут в музей, — произнесла Старбак.

— Не обязательно выигрывать, Кара, — произнес Аполло. — Достаточно одному из нас прийти третьим, а второму пятым. Вполне выполнимая задача.

Подслушивать было нехорошо, но хорошо ли прерывать других? Келли пожалела, что оставила наушники в боксе. Она, конечно, попыталась вернуться к своему планшету и схемам болида, но не слушать пилотов, не получалось.

— Если ты нацелишься на пятое место, Ли, то едва ли замкнешь десятку, — тем временем говорила Старбак. — Удача не любит осторожных и расчетливых.

— При чем тут удача?

— Ты изучал все гонки, так? Уверена, спроси тебя о любом годе в Гедоне, ты расскажешь все в подробностях.

— И?

— И ты до сих пор не понял, что мастерство здесь играет ничтожную роль? Что здесь главное — везение?

— Ты называешь везением умение правильно входить в повороты, разгоняться и тормозить?

— Нет, идиот! Еще и слаженную работу команды в боксе. Еще и отсутствие других идиотов, которые попытаются обогнать тебя и вынесут с трассы. Отсутствие на твоем пути запчасти разбитого болида, масляного пятна, канализационного люка, срезающего антикрыло. Сколько раз ты доезжал здесь до финиша?

— Пять раз. Это моя шестая гонка.

— Достаточно раза, Ли. Все твои пять предыдущих гонок ничего не значат.

Ли хотел что-то ответить, но дверь щелкнула и в обеденную зону ворвался запыхающийся Просна, тоже механик, всего на год старше Келли — он отвечал за коробку передач болида Старбак.

— Только что по радио сообщили. Авария у «Тритонов». Бумер перевернулась. Шеф с ума сошел. Попытался прорваться, но куда там, все оцеплено и никого не пускают кроме спецтранспорта.

Кара и Ли переглянулись.

— Даже не думай, — покачал головой Ли.

— Угнать пейс-кар? Почему нет? Чем мы рискуем? В правилах ничего об этом нет. Ведь нет?

— Нет, никому в голову не пришло придумывать такое правило, — медленно ответил Ли.

— Где шеф? — спросила Келли.

Старбак и Аполло повернулись, наконец-то, заметив, что не одни. Аполло слегка покраснел, а Старбак сощурилась и окинула Келли таким взглядом, что той захотелось залезть под стол.

— На трассе, сразу после «твердой шестерки», — ответил Просна. — К Бумер не пускают. И понятно почему, если власти Гедона узнают, что она умерла на трассе, а не в больнице, гонку отменят.

Келли стало дурно.

— Если к Бумер не пускают, откуда ты знаешь, что она умерла? — спросил Аполло. Он прищурился и подозрительно взглянул на Просну.

— Да ничего он не знает, — отмахнулась Кара. — Пересказывает слухи и страшилки.

Келли сглотнула. И тут же воображение нарисовало ей, что она ошиблась с проводами, и по ее вине что-нибудь загорелось в болиде. Или они неверно присобачали антикрыло. Не проверили тормозные диски.

Вилка несколько раз ударилась о тарелку — Келли перевела взгляд на руку и с удивлением увидела, что ее пальцы дрожат, а кисть ходит ходуном. Она схватила себя за запястье другой рукой и разжала пальцы. Вилка упала на стол.

— Так, — произнесла Старбак. — Келли иди к шефу. Ты можешь успокоить самого буйного. Ли иди с ней.

Келли изумилась. Ли с шефом не ладили, с того самого мига, как шеф с восторгом отозвался о старике, а Ли его резко осадил.

— Что? — спросила Кара у Ли. — У тебя талант его бесить, вот и займись. Возьми огонь на себя, отвлеки его и встряхни, дай в морду, если потребуется, а дальше Келли вас разнимет и все уладит. А я пока сгоняю и посмотрю, что там с Шерон случилось. А ты... — Она посмотрела на Просну. — Захлопни пасть и проверь коробку передач еще раз. Ясно?

Просна приложил руку к козырьку бейсболки с логотипом команды:

— Есть, сэр, так точно, сэр.

Но Кара его уже не слышала, хлопнула дверью и была такова.

— Ну что ж, у нас через два часа квалификация, нам нужен шеф, — произнес Ли. — Думаю, Кара знает, о чем говорит. Давайте выполнять.

Келли вытерла руки салфеткой и поднялась.

— Бумер же не проходила квалификацию, просто знакомилась с трассой. Вряд ли она попала в серьезную аварию? — спросила она у Аполло.

— Будем надеяться, — коротко отозвался Ли.

Келли робко улыбнулась Просне, который стоял как дурак и не понимал, что ему делать и куда бежать, и вышла следом.

До места аварии Кара доехала успешно, но дальше ее не пустили. Издалека она могла видеть покореженный болид и вертолет медпомощи. А потом к ней подошел маршал, и ей пришлось отдать пейс-кар и ждать шаттла до штаба представителя колониальной автомобильной федерации, где ее слегка пожурили, да отпустили.

А потом пришло время квалификации, и Кара впервые наплевала на соревнования. Свои круги она прошла на автомате, и как ни странно оказалась лучше всех. Ли вышел всего лишь пятым, поэтому оказался свободен, а вот ей пришлось после квалификации тащиться на пресс-конференцию.

К несчастью увидеть второго пилота «Тритона», Карла Агатона, ей не удалось, а потом и Ли куда-то запропостился. Кара проверила все новостные сайты — никто не писал об аварии, будто и не было никакой Шерон Валери.

Все ясно, происшествие пытаются замять. Потому что по правилам должны закрыть трассу и отменить гонку, пока не установят причину аварии. Это сколько же денег потеряют богатые мудаки, если сделают все по правилам?

Пилоты — расходный материал. Они получают очень много, неприлично много, и закрывают глаза на то, за что им платят такие суммы. А платят им за риск, за то, что тормоза могут отказать, а антикрыло отвалиться. За дурацкие правила...

Каждый год руководство федерации вводит новые правила, чтобы гонки оставались зрелищными и собирали свою аудиторию. Новые правила могли разорить команду или завод, если те пошли ва-банк и все вложили в новые разработки, которые внезапно стали запрещены. Но чаще новые правила приводили к тому, что болиды не успевали отладить до конца, и оказывалось, что в некоторых условиях они становились неуправляемыми, и чего стоит опасаться заранее, не мог бы выдать под пытками и главный конструктор. Понимали лишь по ходу гонки и постфактум.

Может, Ли и прав со своей осторожностью. Когда водишь новую экспериментальную машину, которая может стать твоей машиной смерти, напрасно рисковать и гневить богов не стоит.

Паб — место, где можно перестать думать о смерти. Толку думать о ней? Толку бояться? Она все равно случится, бойся или не бойся. Все равно есть судьба, и от нее не убежишь. И что суждено, то и будет.

Ли нашел ее, когда она думала заказать третий стакан амброзии.

— Поздравляю с поулом! — Он приподнял стакан чистой воды.

— Да. Точно. Поул.

Она и забыла, что после квалификации первая.

— Ты что такое наболтала на пресс-конференции? — Ли присел к ней за столик. — Что за дурные предчувствия?

— Я просто думала о Бумер, о том, что все молчат… как там шеф?

— В порядке. Мы с шефом и Келли ездили в больницу. У нее сломан нос, хороший синяк на щеке, да в общем и все. Говорит, были проблемы с коробкой передач. Вместо нее поедет Брендан Костанза.

— Что если у нас откажет коробка передач? Или тормоза?

— Кара... — Ли наклонился к ней, обеспокоенно глядя прямо в глаза. — С таким настроением лучше на старт не выходить.

— У нас еще сутки до гонок. А мое настроение — переменчиво, как погода здесь. Так что не переживай, на трассе буду снова сукой.

Кара подмигнула ему, залпом допила амброзию и шумно выдохнула.

— Как думаешь, мы сможем жить без гонок? Без адреналина и вечного риска?

Ли пожал плечами.

— Без перегрузок, без сауны в кокпите, без отслоения сетчатки глаза, без повышенного сердцебиения — да, легко, Кара. Мы сможем просто жить.

Он также залпом опрокинул воду, и Кара подняла руку, чтобы заказать ему настоящую выпивку.

— Это дерьмо не стоит таких денег, — произнесла она.

— Нет, думаю, не стоит. Но помимо денег, Кара, гонки толкают прогресс вперед. Так что мы косвенно помогают развиваться технологиям.

— Рискуя при этом не увидеть светлое будущее?

— Светлое будущее вообще переоценено.

— Вот не верю, что ты такой пессимист.

— Не-а, я совсем не пессимист. Просто думаю, что нужно жить настоящим, а не ждать лучших времен.

Официанты их игнорировали, но Каре стало внезапно плевать на выпивку. Все равно та не работала, как надо.

— Настоящим? — усмехнулась она. — Тогда чего мы теряем время?

Ли натурально обалдел, и Кара чуть не лопнула со смеху. Весь его серьезный и типа взрослый вид испарился в мгновение ока. Перед ней сидел сбитый с толку мальчишка.

Кара перегнулась через стол — обалдевшее выражение Ли сменилось на испуганное — и поцеловала его.

Оба вывалили кучу кубитов, этот отвратительный сервис получит явно повышенные чаевые ни за что, и еле дотерпели, пока лифт их довезет до предпоследнего этажа. На котором дверь в дверь располагались их люксы, а дальше по коридору — руководства команды.

От лифта к Ли было ближе, и они чуть не вынесли дверь, пока ее открывали, а потом Ли, как всегда попытался все взять под контроль.

— Постой, Кара, я думаю…

Вот вечно он так. Вместо того чтобы жить настоящим, он думает. Завтра он или она могут вылететь с трассы и не так удачно, как Бумер, так зачем оставлять все на потом? А он сейчас предложит начать встречаться после гонки, после того, как он вообще уйдет из автоспорта, чтобы не было конфликта интересов, чтобы они оба на гонке думали о себе в первую очередь, а не друг о друге…

Ну да… он, конечно, прав. Секс все усложняет.

— Твоя проблема, Ли, что у тебя все под контролем. Даже гребаный секс. Который вообще-то такая же нормальная потребность, как сон или вода. Ты же не контролируешь каждый свой вдох? Хотя с кем это я говорю, конечно, ты все контролируешь, как робот.

— Просто секс? — взвился и он. — Кара! Я вообще-то твой друг. На «просто секс» ты можешь снять кого-то одноразового, а не друга!

— Тогда на кой черт ты пошел со мной?

— Я думал, что у нас отношения…

Кара фыркнула.

— У нас нет никаких отношений. И дружбы тоже нет, Ли. Ты брат моего бывшего. Нас свел этот этап, где ты первый пилот, а я второй. Хотя, справедливости ради, должно было быть наоборот. Я первый пилот, а ты второй. У меня поул. У тебя пятый результат.

— Знаешь, что я думаю? — Ли, конечно не стал терпеть и ударил в ответ. — Что ты просто боишься строить отношения с живыми парнями. И потому всех, кто может подойти ближе, чем ты позволяешь, ты отталкиваешь.

Кара щелкнула языком.

— Ну, раз у нас вечер откровенности, то я скажу еще кое-что тебе. Меня бесит твой контроль. Ты не доверяешь инстинктам и все усложняешь. Именно поэтому на трассе ты действуешь предсказуемо. У тебя нет импульсивности, о твоей тактике знают не только все соперники, но и случайные зрители, впервые севшие смотреть гран-при. Ты не можешь рискнуть, и готов потерять место, но только не оказаться в ситуации, когда что-то вне твоего контроля. Ты просто не можешь довериться не логике, а инстинктам. Не можешь отпустить себя. И именно поэтому ты не можешь ничего простить. Именно поэтому ты не можешь простить своего отца.

Она не стала ждать, пока он ее выставит, и ушла сама, громко хлопнув дверью.