Пройти насквозь (гет)

Наш мир лишь песчинка среди бесчисленной пустыни миров.

И среди этой пустыни есть миры, которые лишь отчасти

напоминают наш, есть миры, в которых светят несколько солнц

и десятки лун. Есть миры, полностью состоящие из магии.

Именно из такого мира пришел к нам Дикий гон.

Пришел к нам, чтобы очистить наш мир, проредить его от

чумы Ниильфгардской войны, и исполнить пророчество

Эльфийской ворожеи Итлины.

Валериан Содденский «Размышления о магии, жизни и смерти»

Телепорт Лара, или Портал Бенавента, названный так по имени обнаружившего его чародея, расположен на верхнем этаже Башни Чайки на острове Танедд. Стационарный, спорадически активный. Принципы функционирования — неизвестны. Назначение — неизвестно, вероятнее всего, искажено в результате самораспада; при активации не исключены многочисленные разветвления либо разбросы.

Are Magica, изд. LVIII.

Вначале был только пульсирующий, мерцающий хаос и каскад образов, вихрь, полная звуков и голосов бездна. Цири видела уходящую в небо башню, на крыше которой плясали молнии. Слышала крик хищной птицы, и сама была этой птицей, мчащейся с огромной скоростью, а под нею бушевало море. Она видела маленькую тряпичную куколку, и неожиданно сама становилась этой куколкой, а вокруг клубилась тьма, гудящая, звенящая стрекотом цикад. Цири видела гигантского черно-белого кота и тут же становилась этим котом, а вокруг нее был мрачный дом, потемневшие панели, аромат свечей и старых книг. Она слышала, как несколько раз произнесли ее имя, видела серебряных лососей, перепрыгивающих через водопады, слышала шум дождя, барабанящего по листьям. А потом услышала странный, протяжный крик Йеннифэр. Этот-то крик и разбудил ее, вырвал из бездны безвременья и хаоса.

Теперь, тщетно пытаясь вспомнить сон, она уже слышала только тихие звуки лютни и флейты, гул тамбурина, пение и смех. Лютик и несколько случайно встретившихся вагантов все еще веселились в комнате в конце коридора.

Неясная, звенящая тревога витала в воздухе. Цири слишком хорошо знала это чувство. Впервые она ощутила его тогда, в Цинтре, незадолго до входа в город Нильфгаардских войск. В тот день юная княжна потеряла почти всех близких ей людей. В тот день начался ад, продлившийся без малого два года. Два долгих года княжна Цирилла словно в бреду бродила по больному, израненному войной миру, пока не встретила Геральта. С появлением белоголового ведьмака в жизни Цири начался новый этап — прошлое, казалось, навечно осталось в прошлом, призраки минувших дней оставили ее... И вот чувство, которого не должно было быть, вновь нахлынуло на Львенка из Цинтры. Безотчетный, щемящий страх накрыл девочку, будто в один миг в ней не осталось ничего живого, ничего, за что можно было бороться. Хотелось лечь, закрыть глаза и раствориться в темноте.

Перед глазами плыли гротескные, искореженные образы ее знакомых: цинтрийские дети — ровные, строго выверенные ряды, одежда уже даже не красная — черная от пыли и крови... Послушницы из храма Милетеле — их волосы острижены, на лицах и руках шрамы от пыток, которые уже никогда не заживут до конца... Йеннифэр — от ее великолепных черных волос осталась пара тлеющих клочков, и две обугленные, неподвижные глазницы вместо глаз... Геральт... Грудь пробита стрелой с черным оперением, глаза заволокло смертной пеленой, но он еще жив, изо рта вместе с пузырями красной пены вырывается хрип. Цири хочет помочь ему, но не может — тело не слушается ее, крик застревает в горле. А вокруг кружат вороны. Крики сотен и тысяч птиц разрывают барабанные перепонки, мешают мыслить. Но вдруг наступает тишина, абсолютная, пугающая... Рыцарь в черных доспехах с крыльями ворона на шлеме размеренным шагом хищника, загнавшего добычу в угол, направляется к Цири. Вот он уже рядом, рука в черной перчатке тянется к львенку...

Марево видений растворилось так же внезапно, как и возникло. Страх не ушел — сиюминутный приступ паники закончился, и теперь испуг вперемешку с адреналином давал ту ясность ума, которую обретал Геральт, выполняя особо трудные заказы.

Пот крупными каплями выступил на лбу Цири. Вот уже который раз девочка видела этот сон. И каждый раз он казался чертовски правдоподобным, реальным. В комнате царил полумрак, ночной воздух успокаивал, расслаблял, но княжна не собиралась засыпать. Она знала: лишь только сомкнутся ее веки, и вернется Тьма, и тогда кошмар уже не отпустит ее из своих цепких объятий. Часы на дальней стене показывали без четверти час ночи.

Она глубоко вдохнула свежий ночной воздух. Ощущение духоты исчезло. Она знала, почему —

защитные заклинания больше не действовали.

«Что-то случилось», — подумала Цири. Она вскочила с кровати и быстро оделась. Прицепила кордик — меча у нее не было, Йеннифэр отняла его и передала на хранение Лютику. Поэт уже наверняка спал, а в Локсии стояла тишина. Цири подумала было, не пойти ли разбудить его, но тут почувствовала сильную пульсацию и шум крови в ушах.

— Caemm a me! — голос был холоден и бесстрастен.

В движущейся по небу ленте возникли нечеткие силуэты всадников. Они все ближе, их видно все четче. Раскачиваются буйволиные рога и растрепанные султаны на шлемах, под шлемами белеют оскалившиеся черепа. Наездники сидят на лошадиных скелетах, покрытых лохмотьями попон. Бешеный ветер воет в вербах, острия молний одно за другим прорезают черное небо. Ветер воет все громче. Нет, это не ветер, это жуткое пение...

Спустя пару томительно долгих мгновений Цирилла словно вынырнула из омута, вернув способность мыслить. Несмотря на панику, подступающую к горлу, мозг Цири уже оценивал ситуацию. Что она может сделать? Попытаться добраться до Йен и Геральта? Но они на другом конце замка. Да она и не знает, где их искать. Сбежать? Но Йеннифэр еще не забыла и не простила ей самовольную и дурацкую эскападу в Хирунд. Да и куда она денется с Танедда? До большой земли по меньшей мере миля — на краденой лодке не переплыть. А баркасы, перевозящие людей и все необходимое для жизни чародеев, начнут курсировать только через три часа. Оставаться в комнатке тоже казалось не лучшей идеей — один раз она уже ушла от Дикого гона, но тогда ее спас быстрый конь и открытое пространство. А в тесной комнатке, с одним лишь кордиком надеяться на победу было попросту глупо. А тем временем призрачная кавалькада приближалась к Локсии. Выбора не оставалось — нужно было бежать, не важно, куда, оставаться на месте слишком опасно. А Йеннифэр поймет. Она всегда понимала.

Бег. Бег. Бег. Бег. Прочь из комнаты, дверь не закрывать — при желании Гон пройдет и сквозь них, и к тому же, закрыть дверь — значит потерять пару драгоценных секунд. Бег. Бег. Бег. Бег. Вперед по коридору. Бег. Вниз по мраморной лестнице, снова по коридору, снова по лестнице. Спрятаться в нише от проходящего мимо очень высокого и очень толстого мужчины. Снова бег. И снова лестницы и коридоры. Контролировать дыхание. Контролировать дыхание и бежать. Этому она училась на Мучильне, отрабатывая до совершенства ритм дыхания, училась заранее мельчайшими движениями бедер задавать угол для резкого поворота, училась помимо сознания замечать любые движения в почти однородном окружении. Вот и сейчас, только вбегая в очередной коридор, она заметила темную, почти незаметную фигуру. Было поздно, фигура тоже заметила ее.

— Caemm a me!

Голос был звонким, высоким. Цири не разобрала, кто перед ней — эльфийка или же молодой эльф. Ей всегда было трудно различать эльфийские голоса. Тем более, после довольно долгого бега в ушах стучало, и слегка кружилась голова. «Что это со мной? Раньше такого не было...» Но маленькая ведьмачка не успела как следует обдумать это, ибо тень снова окрикнула ее, на этот раз чуть более раздраженно.

— Veloe!

Цири не двинулась с места. «Окружили», — промелькнуло у нее в голове.

— Почему мне приходится говорить по-вашему?

При всей нелепости построения фразы, в голосе говорившего (или, быть может, говорившей) не было ни намека на акцент. И все же слова казались неестественными, вымученными, словно говорящий (говорящая?) впервые использовал всеобщую речь для общения.

Еще одна фигура позади первой натянула тетиву. Девочка не увидела это — услышала. Тихим голосом она произнесла:

— N’aen aespar a me...

Вторая фигура вышла из тени, опустила лук, но тетиву не ослабила. Это оказался молодой, высокий эльф с повязкой с беличьим хвостом.

— Что такая милая девочка делает посреди ночи в коридоре Локсии? — спросил он.

Девочка не ответила.

— Ты из Аретузы?

Цири кивнула. «Ну, я ведь не вру...», — подумала она.

— Эй, посмотри-ка, Йорвет, разве не ее ищет тот нильфгаардский недоносок?

Эльф, до сих пор находившийся в тени, подошел к лучнику.

— Похожа...

Эльф, которого назвали Йорвет, приблизился к Цири, пытаясь получше ее рассмотреть.

Все произошло мгновенно... Рука девочки взметнулась вверх, кисть сложилась в неправильное, «раскрытое», «растопыренное» крестное знамение. Пальцы взорвались болью, но это сейчас было не главное... Эльфов отнесло на пару метров назад, словно их сбил несущийся на полной скорости маятник. Эльф с девичьим голосом приложился головой об стену и выпал из реальности на неопределенное время. Йорвету повезло меньше — он выпустил лук из рук, и стрела, упав на каменный пол, отпружинила от него — совсем немного, но этого было достаточно, чтобы эльф упал лицом прямо на острие. Раздался истошный крик.

Цири не стала ждать развязки. Она снова бежала, спускаясь все ниже и ниже. Подальше от Скоя`таэлей, подальше от Дикого гона, подальше от прошлого. Вперед. Вперед. Вперед.

Вскоре, однако, княжна устала бежать. Хоть она и провела в Каэр Морхене долгие месяцы, тренируясь, набивая синяки и наращивая мышцы, она оставалось пятнадцатилетней девочкой, со своим пределом выносливости. Перейдя на шаг, Цирилла огляделась. Вокруг был совершенно обычный коридор, ничем не отличающийся от других.

Коридор был почти полностью погружен во мрак — участок, освещаемый крохами света из окон, остался за поворотом, и теперь девочка шла наощупь, левой рукой водя по стене, а правую вытянув перед собой. В абсолютной тишине каждый ее шаг, каждый вздох, каждое биение сердца казались оглушительно громкими, поэтому Цири боялась, что кто-нибудь ее обязательно услышит. Ведь неизвестно, не бродит ли где в столь поздний час загулявший магик, решивший проверить источник шума.

Аард Цири использовала помимо своей воли. Она относилась к Белкам с неприязнью. Ей было непонятно, почему им обязательно нужно нападать на людей? Да, нелюдей притесняли. Но взять хотя бы того же Ярпена Зигрина — краснолюда до мозга костей и, тем ни менее, служащего Королю Хенсельту. Кроме этого, ей что-то очень не понравилось в самом Йорвете. Быть может, надменность во всех движениях, в манере говорить,во взгляде. К тому же под нильфгаардским недоноском явно имелся в виду Риенс, о котором говорила Йеннифэр — а к нему в лапы она попасть не хотела.

Чем ниже спускалась Цири по лестницам, тем отчетливее был слышен шум продолжающегося банкета. Маги и чародейки уже отбросили пафос, лицемерие и все возможные правила приличия и веселились теперь от души, не стесняясь никого и ничего. Чем ближе подходила девочка к банкетному залу, тем сильнее ощущала магический фон. Миновать подходы к нему не получилось — все чаще попадались чародейки в красивых элегантных платьях в сопровождении не менее элегантных кавалеров, чародеи в дорогих одеяниях, ведущие под ручку молоденьких, веселых девушек. На Цири никто не обращал внимания, большинство, скорее всего, принимало ее за прислужницу одного из гостей, другим же просто не было дела до маленькой девчонки с белыми волосами.

Позади остался банкетный зал, маги и праздник. Где-то там Йеннифэр вместе с Геральтом, где-то там, наверху, сейчас лежат искалеченные Скоя`таэли, где-то там, за стенами скачет по небу в поиске Львенка из Цинтры Дикий гон. Все это осталось позади, назад пути нет. Она не может подвергать опасности окружающих. Она не хочет снова потерять всех близких. Она сбежит. Пусть ее догонят, но другие останутся в живых.

Острый слух девочки распознал какой-то шум с той стороны, откуда она пришла. И шум этот приближался. Он становился все отчетливее, и вскоре можно уже было различить топот сапог и гул голосов. Цири напряглась, приготовившись бежать. Неужели погоня? Но почему так быстро? И откуда вообще взялись Белки в Локсии? Подумать над этим как следует Цирилла не успела, шум погони уже приближался.

И снова был бег, и снова вниз, вниз к спасению, к свободе. Очередной поворот неожиданно вывел в тупик. Цири чуть не заплакала от досады. «Я не могу вот так погибнуть, после того, как столько прошла, после того, что мне пришлось сделать!», — думала она. Эх, сколько людей думало точно так же перед тем, как умереть... Цири уже была готова быть пойманной, когда краем сознания почувствовала магию, исходящую от одной из стен. Йеннифэр рассказывала ей про зондирующие чары, но серьезно никогда им не обучала. И все же Цири кое-что читала о самых простых. Она даже пыталась применить их, но ничего не получалось. Сейчас же получиться было обязано, ибо от этого зависела ее жизнь. Сконцентрировавшись, Цири проговорила сложную формулу, водя при этом кистью руки, сложенной в жест, напоминающий квен, в направлении интересующей ее стены. Сначала ничего не произошло. Потом, когда Цири снова сосредоточилась, вложив еще больше силы, по стене пошла рябь, говорящая о том, что это всего лишь иллюзия. Теперь следовало применить верум, знак, сбивающий иллюзии. Цири не надеялась преодолеть магию взрослых, опытных волшебников, но то ли без должной подпитки иллюзия начала слабеть, либо же маг, накладывающий ее, схалтурил — как бы там ни было, Цири все же удалось развеять наваждение. Перед девочкой открылся проход, грубо вырубленный в камне, уходящий под небольшим углом вниз. Цири слышала, что под Танеддом находится множество туннелей, часть из которых соединяет все главные здания острова, а часть служит тайными ходами для незаметных исчезновений. Она еще раз оглянулась за спину. Нет уж, вперед, и только вперед.

У туннелей, казалось, не было конца. Цири уже потеряла счет времени. Много раз девочка забредала в тупики, и много раз возвращалась назад. Погоня давно осталась позади. Те, кто ее преследовали, прекрасно понимали, что ей не выбраться из этих ходов. Цири все шла и шла, ориентируясь лишь при помощи рук, пока не заметила легкое свечение впереди.

— Слава Милителе... — пробормотала Цирилла фразу, услышанную от Неннеке. Впереди был выход — это главное, а куда он ведет, уже не важно. Пройдя еще около сотни метров, девочка вышла в явно рукотворный грот, в центре которого возвышалась каменная винтовая лестница. Поднявшись по ней, Цири оказалась в порядком заброшенной, но просторной комнате, ярко освещенной, хотя источника света не было видно.

Цири обошла комнату, пытаясь понять, где она очутилась, и наткнулась на покрытую толстым слоем пыли табличку, на которой на двух языках было написано:

«Телепорт Лара, или Портал Бенавента, названный так по имени обнаружившего его чародея, расположен на верхнем этаже Башни Чайки на острове Танедд. Стационарный, спорадически активный. Принципы функционирования — неизвестны. Назначение — неизвестно, вероятнее всего, искажено в результате самораспада; при активации не исключены многочисленные разветвления либо разбросы».

Ага, значит, она в Тор Лара — Башне Чайки. Цири знала про нее только то, что внутри башни нельзя колдовать, чтобы случайно не активировать нестабильный портал.

— Ну, привет, малявка! Заставила же ты нас побегать!

Цирилла похолодела от ужаса. Голос, который она неоднократно слышала во сне, раздался прямо у нее за спиной. Лишь чудом ей удалось избежать цепких мужских рук. Перед тем как взбежать по лестнице наверх, Цири на секунду обернулась. У лестницы стоял жилистый мужчина средних лет, с жутким ожогом на лице.

* * *

Портал в Тор Лара был странным порталом. На последнем этаже, куда Цири наконец добралась, не было ничего, даже окон, только голые, покрытые плесенью стены. И на одной из стен вдруг разгорелся правильный, переливающийся белым светом овал. Она заколебалась, но портал притягивал, призывал ее, прямо-таки умолял войти. Другого выхода не было, только этот светящийся овал. Она зажмурилась и ступила в него.

Цири была одна во Вселенной. Она была ее центром и всей ее материей. Ей было неизвестно, сколько уже прошло времени — мгновение или вечность. Неважно… Впрочем, здесь вряд ли существовало само понятие времени. Однако она мыслила, ее мозг функционировал. Она... жила? Можно ли подобным словом описать ее состояние? Ей не требовалось ни пищи, не сна, ничего, что необходимо любому земному организму. Что есть правда? Есть теория, что объективность реальности зависит лишь от точки зрения наблюдателя. Но что, если здесь нет наблюдателей? Какую точку зрения выбрать Цири?

Вполне, однако, возможно, что это Вселенная до сотворения. И Цирилле предстоит стать основой для звезд, планет, комет и астероидов. В ней нет страха, лишь ледяная уверенность. Она знает, что это должно кончиться. Вот нейронные связи мозга делают последние отчаянные рывки, замирают, и наступает конец. Тот самый большой взрыв. GRAND FINAL ее истории, после которого не будет ничего. В том числе и ее.

* * *

Тучи клубились над Литл-Уингингом. На фоне серого, почти стального дорожного покрытия черной громадой возвышался дом номер четыре по Тисовой улице. Была середина лета, но его обитатели, кажется, не замечали этого — мерзкая погода на всех нагоняла тоску. Но одному из них приходилось хуже всех — Гарри Джеймс Поттер, щуплый черноволосый подросток лет пятнадцати, пребывал в глубоком унынии. Три недели назад погиб его хороший товарищ Седрик Диггори. Петтигрю убил его просто потому, что он был «лишним». Три недели назад воскрес самый злой, жестокий и безумный волшебник, убивший родителей Гарри — Лорд Волдеморт. Три недели назад умер единственный, кроме Гарри, свидетель, который мог подтвердить это.

Как будто специально, чтобы добить Поттера, Дамблдор «попросил» его пожить у ненавидящих его родственников. И теперь Гарри вынужден был целыми днями лежать на кровати, рассматривая потолок, вместо того, чтобы быть вместе с Роном, близнецами Фредом и Джорджем, Джинни, их радушной матерью Молли и вечно занятым на работе отцом Артуром. Седрика бы это, конечно, не воскресило, и Темный Лорд не исчез бы, но было хотя бы не так паршиво...

Слава Богу, хоть Дурсли-старшие старательно делали вид, что у них нет племянника, а Дадли с утра до вечера гулял с дружками по окрестностям, в то время как Поттер почти не выбирался из дома.

От всепоглощающей тоски спасали только письма Сириусу. Писал Гарри много и часто. Крестный, который тоже маялся в вынужденном заточении, с радостью отвечал. Блек в основном рассказывал о родителях Гарри, о проделках Мародеров, реже говорил о той, прошлой войне. Гарри же детально описывал свои школьные приключения, поочередно весьма нелестными словами отзываясь о Локхарте, сетуя на чрезмерно жестокие уроки Грюма-Крауча и жалея, что Ремус не захотел продолжить преподавание.

Иногда по просьбе крестника Сириус рассказывал об анимагии. Впервые увидев, как профессор МакГонагалл превращается в кошку, Поттер искренне восхитился этим. С тех пор прошло почти четыре года, Гарри освоился в мире магии, его перестали удивлять летающие метлы, призраки и движущиеся лестницы, но он до сих пор восхищался умением перевоплощаться в животное. Гриффиндорец искренне мечтал, что в один прекрасный день он тоже научится превращаться в какое-нибудь животное, пусть даже в крысу, как Питер, ему просто хотелось обладать такой способностью. Раньше у него не хватало знаний, потом свободного времени. И вот теперь, находясь под добровольным домашним арестом, Гарри начал заниматься этим всерьез. Через Хедвиг заказал в «Флориш и Блоттс» книги по продвинутой трансфигурации, чарам и анимагии. Запрет на использование магии несовершеннолетними почти не мешал Поттеру учится. Как объяснил крестный, прежде чем переходить к практике, необходимо прочесть не один десяток книг.

Реже писали Рон с Гермионой. Хотя, если честно, Гарри это почти не задевало. Он замечал, что с тех пор, как они с младшим Уизли помирились после первого испытания на Турнире Трех Волшебников, в их отношениях что-то изменилось. Рон стал чуть более мнительным, обидчивым, все больше времени проводил с Симусом и Дином, с близнецами и Невиллом. Поттера это поначалу задевало, но со временем у него появились другие заботы: Турнир, Волдеморт, Упивающиеся, анимагия опять же...

Гермиона... Гермиона металась меж двух огней. Ей было больно видеть, как друзья отдаляются друг от друга. Несмотря на возраст, она всегда считала Гарри старшим братом, который всегда поможет, всегда поддержит и успокоит. С Роном все было куда сложнее. Он не был похож на Гарри, он не стремился спасать всех и вся, лишь только услышав об опасности. Он не осмеливался пререкаться с профессором Снейпом, если считал, что тот не прав, на уроках он зачастую оказывался в группе отстающих, и все же, несмотря ни на что, он ей нравился. Гермиона не хотела потерять никого из своих друзей, но, тем не менее, замечала, что между парнями уже не было той дружбы, ради которой одиннадцатилетний Рон пожертвовал собой на шахматном поле, чтобы Гарри смог пройти. Быть может, через год или два эти двое превратятся из друзей в приятелей, а там и просто в знакомых. И уделять больше внимания одному — значило отдалиться от другого. К этому Гермиона была не готова.

Лежа на кровати и листая «Искусство анимагии», Гарри ждал, пока Дурсли-старшие собирались в Лондон, в гости к родственникам Вернона. Его, конечно, брать с собой никто и не собирался, но так даже лучше — можно будет спокойно закончить эссе по зельям. Когда Тетя Петунья позвала его, Поттер как раз читал о побочных эффектах при неумелой анимагии:

«...Если процесс становления анимагом протекает не как должно, это зачастую приводит к серьезным последствиям. Нетерпеливость в долгом и сложном процессе, как правило, приводит ко всяческим бедам, которые обычно принимают форму мутаций, создавая пугающих полулюдей, полуживотных. В случае таких ошибок не существует никакого известного лечения, и совершающие их зачастую вынуждены доживать свои дни в столь жалком виде, будучи не в состоянии стать полноценным животным или человеком...»

Спустившись по лестнице, Гарри увидел семейство Дурслей в полном составе: Вернон — полный мужчина с пышными усами, светлыми волосами и короткой шеей, Петунья — тощая блондинка с шеей почти вдвое длиннее, чем положено при ее росте, и Дадли — полный, как и отец, и такой же белобрысый, в поросячьих глазках ни намека на интеллект. Опершись о стену, Гарри в очередной раз слушал много раз повторяемые и уже выученные им наизусть наставления: «Еду из холодильника не бери, к технике не приближайся, руками ничего не трогай, веди себя так, словно тебя вообще нет...». Поттер ко всему этому давно привык, однако дядя Вернон сумел-таки озадачить племянника:

— Значит так, парень! Мы уезжаем. Петунья хотела, чтобы ты, как обычно, остался дома, но в последнее время ты шибко странный, и мне это не нравится... И именно поэтому, пока мы не вернемся, ты погуляешь где-нибудь. Если мы решим остаться на ночь — возьмешь ключ у миссис Фигг. И не вздумай припереться домой до темноты, я спрошу у Арабеллы, когда ты взял ключ...

Дурсль собирался уже выходить, как вдруг обернулся и зло добавил:

— И упаси тебя Господь додуматься привести сюда своих дружков! Ты меня понял? А теперь уматывай!

* * *

Гарри шагал по старым, изломанным плитам, зажав под мышкой недочитанную книга. Вечер окончательно вступил в свои права. На небе зажглись первые звезды. Бесконечно далекие, они всегда завораживали его. И сейчас, идя по улицам пригорода, Поттер любовался сиянием мириад ночных светил.

Мысли были тяжелыми, неприятными... Бродя по окрестностям в одиночестве, юный волшебник все больше накручивал себя. Ему все больше хотелось бросить все к чертям: и наставления Дамблдора, и озлобленного лично на него Темного Лорда, и запрет на колдовство. Хотелось открыть дверь палочкой, забрать вещи, вызвать «Ночного рыцаря» и отправиться в Нору, к семейству Уизли, к единственным людям, которым он не безразличен. Но нельзя. Гарри хорошо помнил громовещатель, полученный три года назад, когда его необоснованно обвинили в применении чар. Еще один проступок — и его попросту отчислят из Хогвартса.

От мрачных мыслей Поттера отвлек громкий, оглушающий свист, а затем столь же громкий хлопок и тонкий девичий вскрик. Воображение Гарри уже рисовало самые страшные картины: «Упивающиеся, решившиеся развлечься с какой-нибудь маггловской девушкой? Грабитель-волшебник, лишающий случайную прохожую денег, а заодно и жизни?» Нет, Гарри не мог этого так оставить. Пусть он проиграл бы, но нельзя было стоять на месте, нужно было срочно что-то предпринять. Звук раздался из небольшой лесополосы — той самой, на опушке которой Сириус Блек в своей анимагической форме наблюдал за ним позапрошлым летом.

Побежать, на бегу достать из кармана палочку, прислушаться... Тишина. Только сверчки шумят в траве. Неужели слишком поздно? Гарри медленно шел между деревьев, водя из стороны в сторону волшебной палочкой. Ничто не указывало на то, что недавно здесь кто-то был — ни примятой травы, ни обломанных веток... Поттер уже собирался было повернуть обратно, когда невдалеке раздался приглушенный стон. Гриффиндорец немедленно побежал в ту сторону, ветки цеплялись за одежду, царапали лицо, ноги то и дело спотыкались о корни, но Гарри было все равно — он успеет, он спасет ее... Неожиданно лес кончился. Парень вылетел на небольшую, освещенную луной поляну и чуть было не споткнулся о тело девочки, неподвижно лежащей на траве. Кроме нее, на поляне никого не было. Хотя полностью в этом Поттер не был уверен, с его зрением и в темноте враг мог запросто остаться незамеченным под одним из ближайших деревьев.

Гарри наклонился и осмотрел лежащую без сознания девушку. Точнее говоря, еще девочку, лет пятнадцати на вид. Пепельно-белые, по плечи, волосы были собраны в хвост. На овальном личике виднелось немного веснушек. В принципе, Поттер мог назвать ее красивой, если, конечно, не обращать внимания на внешнее сходство с Малфоем. Встреть ее Гарри где-нибудь в Косом переулке, точно принял бы ее за младшую сестру проклятого слизеринца. Впрочем, ему было сейчас не до выяснения родословной. Быстро проверив пульс, он слегка расслабился — жива. Отвернувшись на секунду, чтобы поднять брошенную в спешке палочку, он отвернулся от девочки — а, повернувшись обратно, увидел прямо перед собой два больших зеленых глаза. С нечеловеческой быстротой девочка схватила Гарри за руки и начала говорить высоким, металлическим голосом. Поттеру доводилось однажды слышать похожий голос, когда Сибилла Трелони, хогвартская преподавательница прорицаний, предрекла побег Хвоста и воскрешение Лорда Волдеморта. Гарри попробовал привести маленькую волшебницу — а это, несомненно, была волшебница — в чувство, но, несмотря на все его попытки, беловолосая продолжала пророчествовать:

— Грядет война. Трижды отмеченный смертью войдет в силу и ввергнет страну в хаос и разруху. Смертным ходом пройдутся по домам слуги его. Те, кто восстанут против них, будут убиты. Но есть тот, кто сможет противостоять Восставшему из мертвых. Рожденный на исходе седьмого месяца, он поднимет народ с колен и поведет за собой. И это будет поражение того, кто дальше всех продвинулся за грань бессмертия...

/*Касательно языкового барьера... Для объяснения «ускоренного» обучения Цири английскому я придерживаюсь принципа, описанного в «Черновике» и «Чистовике» Лукьяненко, согласно которому, человек, прошедший через таможню (в данном случае портал) между мирами, автоматически начинает говорить и писать на местном языке, воспринимая его как родной. */

Девочка замолкла и обмякла. Даже через толстую кожаную куртку Гарри чувствовал, как она дрожит. Его тоже била мелкая дрожь. Несколько раз глубоко вздохнув, он постарался собраться с мыслями.

«Что мы имеем?» — подумал он. — «Потерявшуюся девочку-волшебницу, на которую, скорее всего, напали. Вследствие нападения она потеряла сознание. Когда я ее нашел, она была в полуобмороке. Почувствовав меня, она впала в транс и начала вещать.»

Особо развитой логикой Гарри Поттер никогда не обладал и признавал это, тем более, в последние годы этот недостаток восполняла Гермиона, но сейчас в своих выводах он был вполне уверен. Теперь следовало решить, что делать дальше. Самым логичным казалось привести в себя девочку, вывести ее из леса и посадить на «Ночного рыцаря». Но, во-первых, Гарри абсолютно не представлял, как приводить в себя людей, упавших в обморок. Нет, ему в начальной школе рассказывали, как следует оказывать первую помощь, но, черт, как же давно это было... К тому же он не был уверен, сработают ли эти методы в данном случае. А во-вторых, у него не было ни сикля в кармане, и, как он подозревал, у девочки тоже. Однако первая проблема решилась сама по себе. Девочка сначала заворочалась, затем промычала что-то невнятное, после чего открыла глаза.

— Кто ты? — произнесла пришедшая в себя незнакомка.

— Я... Гарри, — машинально ответил Поттер.

— А где он? — голос беловолосой волшебницы еще слегка подрагивал.

— Кто? — Гарри машинально начал озираться по сторонам.

— Риенс... — посмотрев на собеседника, девочка пояснила: — Ну... волшебник, который гнался за мной.

— Не знаю, когда я нашел тебя, здесь никого не было. — Поттер еще раз внимательно осмотрел окрестности, но ничего не увидел. — Ладно, а тебя как зовут?

— А тебе зачем? — нахохлилась беловолосая.

— Ну, во-первых, приличные люди называют свое имя, после того как спрашивают чужое. Да и к тому же, должен же я тебя как-то называть...

Девочка сморщила носик, задумавшись над словами Гарри. Поттеру этот жест показался забавным. Он усмехнулся.

— Вообще меня Цирилла зовут, но мне больше Цири нравится.

За четыре года Гарри успел привыкнуть, что многие чистокровные маги давали своим детям довольно странные имена, поэтому, услышав ее имя, он не удивился.

— Ты в порядке, Цири?

— Вроде бы да. Правда я страшно испугалась, когда использовала портал.

— Портал? Так, стало быть, ты не отсюда?

Ну, теперь все стало чуток яснее. На Цири напал какой-то ублюдок, по имени Риенс, девочка успела активировать портал, неудачно приземлилась и потеряла сознание. Но постойте, почему портал направил девочку сюда, в район, практически полностью заселенный магглами? Не логичнее ли было бы завязать его на дом, Косой переулок, или, в крайнем случае, Хогвартс?

— Может, ты перестанешь ко мне прижиматься?

Только тут Гарри заметил, что до сих пор обнимает Цири, лежащую у него на коленях. Картина выходила весьма пикантная. Покраснев, Поттер отпустил девочку.

— Ой... Да, конечно, извини... Встать сможешь?

— Конечно, смогу, я же ведьмачка!

Цири нахмурилась, явно собираясь сказать парню какую-нибудь колкость, но вдруг осеклась, словно сболтнула лишнее.

— То есть, я хотела сказать, что уже не маленькая! — торопливо начала оправдываться она, поднимаясь на ноги и отряхивая одежду. — И вообще, мне уже пора. Счастливо оставаться! — уже на ходу крикнула Цири.

Гарри хотел было догнать ее, остановить, но в последний момент передумал. Неизвестно все-таки, как она отреагирует. Дождавшись, пока девочка отойдет подальше, Поттер встал и даже собрался уже идти, когда со стороны, куда ушла беловолосая, раздался крик испуга и визг тормозов.

— Мда, вот так и отпускай великих чистокровных гулять по не магическому району, в одиночку, ночью... — процедил Гарри сквозь зубы, в который раз переходя на бег.

Ничего непоправимого, впрочем, не случилось. Цири сидела на обочине, привалившись спиной к фонарному столбу, выражение ее лица было, мягко говоря, обескураженным. Но в остальном девочка была в относительном порядке. Аккуратно, чтобы еще больше не напугать потерпевшую, Гарри начал подходить к ней справа, по дуге. Цири, услышав шаги, повернулась к нему и дрожащим от ужаса голосом спросила:

— Гарри, что это было?

«Сказать, что я ее знал, было бы преувеличением. Думаю, кроме

ведьмака и чародейки, никто ее не знал по-настоящему. Когда я

увидел ее впервые, она не произвела на меня особого

впечатления, даже несмотря на довольно необычные сопутствующие

обстоятельства. Я знавал людей, утверждавших, будто сразу, с первой же

встречи они ощущали дыхание смерти, исходящее от этой девочки. Мне

она показалась совершенно обыкновенной, хотя я и знал, что

обыкновенной-то она как раз и не была — поэтому я настойчиво

пытался усмотреть, обнаружить, почувствовать в ней необычность. Но ничего

не заметил и ничего не почувствовал. Ничего, что могло стать сигналом, предчувствием

либо предвестником

позднейших трагических событий. Причиной которых была она.

И тех, которые вызвала сама».

Лютик. «Полвека поэзии».

Ее слегка знобило, однако больше никакого дискомфорта она не испытывала. Цири не двигалась. И только мысли хаотично вертелись в голове подобно песчинкам, которые поднял и закружил ураганный ветер. Ей казалось, что она упустила нечто важное, оно было где-то рядом, но стоило только ухватиться за обрывок мысли, как она тут же окончательно ускользала.

Солнечные лучи лились в открытое окно. Когда Цири окончательно пришла в себя, было уже довольно светло. В первый момент девочка решила, что она до сих пор в Локсии, что вчерашняя погоня и портал в новый мир — всего лишь сон, сейчас она откроет глаза и окажется у себя в комнатке с видом на Тор Лара. Но нет, за открытым настежь окном слышался шум чужого мира.

Странная все-таки это штука — память… Воспоминания почти годичной давности, еще пару часов назад почти стертые, теперь казались яркими, будто недавно пережитыми. А события последних часов почти не отпечатались в сознании. Яркие лучи солнца били в глаза. Минута за минутой Цири вытягивала из головы фрагменты воспоминаний. Память неохотно показывала оборванные, нечеткие клочки. Из вчерашнего вечера вспоминались лишь отдельные фрагменты, однако общий смысл произошедшего восстановить все же удалось.

* * *

— Гарри, что это было?

Голос Цири дрожал, словно девочку накрывала истерика. Гарри очень хотелось помочь ей, успокоить ее, но мысль о том, что маги могут быть настолько оторваны от большого мира, что ребенок ни разу в жизни не видел маггловской техники, приводила Поттера в бешенство.

— Ты что, автомобиля никогда не видела? — он старался говорить как можно более спокойно. Выходило не очень.

Цири покачала головой.

— И почему вокруг все такое странное?

Гарри огляделся. Знакомая с ранних лет улица казалась совершенно обычной. Единственной странностью была старомодная, как он заметил только при свете фонаря, одежда девочки.

— Смотря что тебе кажется странным. Как по мне, это самая обычная английская улица.

— Английская? — Цири протянула это слово, словно хотела попробовать его на зуб. Поттер принял эту интонацию за разочарование.

— Звучит так, словно ты хотела попасть совершенно в другое место.

— Честно говоря, я не знала, куда ведет портал. Я просто использовала его и очутилась там, в лесу.

Цири неопределенно кивнула за спину.

— Так где, ты говоришь, мы находимся?

— В Англии.

— Хм... — Цири нахмурилась, словно нерадивый школьник, пытающийся вспомнить ответ на сложный вопрос. — Я видела разные карты, но такого города на них не помню...

Гарри выпал в осадок. Ни разу не видеть автомобиль чистокровные маги еще могли, но не знать название страны, в которой живут... Это было уже сверх его понимания. Недолго подумав, Гарри задал самый очевидный, как ему показалось, в сложившейся ситуации вопрос:

— Ладно... А где ты была до того, как попасть сюда?

— На Танедде. Это остров, входящий в состав Тимерии. Мы с... в общем, не важно... прибыли на него, чтобы отдать меня в Аретузу.

Заметив непонимающее выражение лица Поттера, девочка пояснила:

— Аретуза — это элитная школа магии для девочек. Между прочим, самая престижная на континенте.

Вот тут пришла очередь Гарри хмуриться и вспоминать карты. Впрочем, даже без этого он был уверен, что, если он возьмет любую, пусть даже магическую карту, никакого Танедда на ней не будет. Кроме того, когда Турнир только начался, студент Поттер посетил библиотеку на предмет поиска информации о волшебных школах. Кроме трех, представленных на Турнире, существовало еще пять крупных школ: Махоутокоро в Японии, Колдовстворец в России, Ильверморни в США, Уагаду в Уганде и школа с непроизносимым названием где-то в Бразилии. Об Аретузе, или любой другой «элитной школе для девочек» в книгах не было не слова.

* * *

Цири приоткрыла глаза и огляделась. Ну да, все та же маленькая комнатка, заполненная кучей старых, потрепанных вещей, назначение многих из которых ей было не ясно. Вот, например, средних размеров куб из светлого материала с темной, матовой стеклянной вставкой с одной стороны, поперек стекла трещина. Металлический «брусок» (другого слова Цири подобрать не смогла) с шестью постоянно меняющимися цифрами. Цири, после некоторых раздумий, осмелилась предположить, что это некие магические часы. Помимо всего прочего, в комнате были предметы, которые девочка почти сразу узнала: платяной шкаф, стол, стул, книжная полка... Далеко не сразу девочка заметила клетку с ослепительно белой совой на подоконнике.

Цирилла еще раз оглядела комнату, ища глазами первого ее друга в этом странном, пугающем мире. Но Гарри не было, и девочка решила дожидаться в комнате, потому как помнила его предупреждение о не совсем адекватных родственниках. Мысли о родственниках повлекли воспоминания о Цинтре...

* * *

— Цири, — у Гарри был такой голос, каким обычно обращаются к скорбным умом. — У меня два варианта: либо ты мне врешь, либо один из нас сошел с ума.

Цири готова была расплакаться. Посмотрев на Поттера большими изумрудными глазами, она хмыкнула, вздернула носик и пошла прочь от него.

— Куда ты? — Гарри, которого вся эта ситуация начала напрягать, все же не мог просто так ее отпустить. Он всячески пытался отрицать это, но беловолосая девочка, даже при всей ее неадекватности, нравилась ему. К тому же он чувствовал, что должен ей помочь.

— Подальше отсюда — не хочу утруждать тебя общением с сумасшедшей!

Язвительность девочки могла потягаться со Снейповой. Гарри стало стыдно.

— Постой! — крикнул он в спину Цири. Девочка даже не обернулась. Он попытался пойти за ней, но Цирилла развернулась и выкинула вперед правую руку, с кистью, сложенной в странный жест, отчего Поттера отнесло на пару метров назад. «А она сильна!» — успел подумать Гарри перед тем, как ударится спиной о столб.

* * *

В дверь постучали. Присев на кровати, Цири подала голос:

— Войди.

Дверь приоткрылась, и на пороге показался Гарри с огромным подносом, от которого доносился аромат чего-то съестного. Недолго постояв в дверях, парень поставил поднос на стол, а сам сел на стул возле него.

— Не спишь уже? — Гарри смутился. — А я тут позавтракать принес. Бутерброды и чай. Не знаю, пила ли ты когда-нибудь чай, но ничего другого нет. Не густо, но лучше, чем ничего.

Цири смутилась. Никто и никогда не готовил лично для нее, и тем более не приносил завтрак в постель. Даже в Цинтре Каланте заставляла княжну спускаться на завтрак в обеденный зал. Долго предаваться воспоминаниям девочка не стала — живот предательски заурчал. Не особо церемонясь, Цирилла уселась за стол и принялась за еду. Чай оказался на удивление вкусным. Да и простые бутерброды с колбасой и сыром на пустой желудок показались верхом кулинарного искусства.

Покончив с едой, беловолосая стала рассматривать Гарри, но, встретившись с ним глазами, смущенно отвела взгляд. Как, впрочем, и Поттер, который вдобавок покраснел, как дядя Вернон, если его разозлить. Первой нарушила молчание Цири:

— И что теперь?

Гарри задумался. Еще вчера Хедвиг унесла предельно краткое, но исчерпывающее письмо Альбусу Дамблдору.

«Уважаемый профессор Дамблдор!

Приношу извинения за столь позднее послание, однако я полагаю, что необходимо довести до вашего сведения то, что произошло несколько часов назад. Вчера, около десяти часов вечера, возвращаясь домой, я услышал шум, который принял за звуки заклятий. На предполагаемом месте происшествия я обнаружил девочку в бессознательном состоянии. При моем приближении она словно очнулась, однако, как почти сразу стало понятно, впала в транс, наподобие того, в каком была профессор Трелони, когда предрекла возвращение Волдеморта. Сразу же девочка начала говорить странные слова. Очень похоже, что это было пророчество. Точной формулировки я не помню — она говорила слишком запутанно, однако мне кажется, что речь идет о Волдеморте и, возможно, обо мне. Почти сразу после этого девочка пришла в себя. И вот тут началось самое странное. Из ее слов следует, что она не из нашего мира. Цири (так она себя назвала) утверждает, что, убегая от преследователей в своем мире, использовала крайне нестабильный портал, который и переместил ее в наш мир. Подтвердить свои слова она не может, однако следует отметить, что большинство привычных нам предметов и вещей вызывает у нее шок. Кроме этого, она использует странную, беспалочковую магию — «знаки», или как-то так она называет заклятия. К примеру, она может, почти не напрягаясь, передвинуть средних размеров кресло. На вопросы о том, где она научилась этому, отмалчивается. На ночь я смогу ее приютить — Дурсли уехали. Однако, если сказанное ею — правда, мне кажется, ей лучше будет побыть среди взрослых магов, которые смогут помочь ей.

С уважением, Г. Поттер»

Очень скоро от директора пришел ответ:

«Спасибо, Гарри, что написал об этом сразу. Я рад, что ты понимаешь, какими последствиями могло обернуться твое молчание. Буду рад, если ты позволишь мисс Цири остаться у себя на ночь. Уже утром я пришлю к тебе профессора МакГонагалл, вместе с которой вы вдвоем (так будет лучше) отправитесь к Сириусу. Насчет своих родственников не волнуйся — если они приедут раньше Минервы и начнут возмущаться, я постараюсь объяснить им ситуацию. Надеюсь, за ночь не произойдет ничего плохого.

Альбус Дамблдор.»

Оставалось ждать МакГонагалл и надеяться, что у Дурслей заглохла машина, и они приедут не скоро. Вкратце объяснив суть дела Цири, Поттер принялся запихивать в чемодан свои вещи. Цирилла же, не имеющая ни чемодана, ни вещей, которые надлежало в него складывать, сидела на кровати и ежеминутно задавала вопросы.

* * *

Немного отойдя от близкого знакомства с фонарным столбом, Гарри попытался сфокусировать взгляд на чем-нибудь определенном. Получалось плохо. Где-то справа белым пятном маячила голова Цири, вверху и еще в паре мест светили фонари, над ухом жужжал назойливый комар. Мало-помалу зрение возвращалось. Кое-как, придерживаясь за столб, он поднялся, ощупал гудящую голову и уставился на девочку.

— Чего вернулась?

— Извини. Я ужасно виновата, Гарри. Просто... здесь все такое... другое. Дома, дороги, даже воздух тут пахнет по-другому. Про металлические повозки, — Цири кивнула в сторону припаркованных машин, — я вообще молчу...

— Ладно, проехали. Я тоже хорош... Просто то, что ты говоришь, звучит как бред. — Гарри жестом попросил Цири помолчать. — Нет, я верю, что ты использовала портал, чтобы сбежать от того волшебника, но речь не об этом. В нашем , — Поттер голосом выделил это слово, — мире нет острова Танедд, нет страны под названием Тимерия, нет Аретузы. И да, Цири, я в этом уверен.

* * *

Когда в дверь позвонили, Гарри и Цири сидели, склонившись над атласом с нарисованными земными полушариями. Поттер, водя пальцем в районе Англии, что-то увлеченно рассказывал. Он никогда не был особо хорош в географии, но сейчас, к удивлению самого Гарри, многое вспомнил. Поттер оторвался от карты мира, лишь когда звонок прозвенел в третий раз. Он уже успел и позабыть, что ждал гостей. Быстро спустившись по лестнице, Гарри отодвинул щеколду и открыл дверь перед Минервой МакГонагалл.

— Здравствуйте, профессор, — Гарри искренне улыбнулся своему декану. — Проходите.

— Здравствуйте, мистер Поттер, — Минерва, наоборот, была, как обычно, суха и сдержанна. — Я надеюсь, вы объясните мне больше, чем Альбус.

— Да, конечно. Чаю?

— Не откажусь. — Гарри показалось, или декан Гриффиндора улыбнулась?

Через пять минут все трое сидели на кухне, с чашками чая в руках. Гарри начал рассказ. Рассказал, как услышал свист и хлопок, как побежал на помощь и наткнулся на лежащую без сознания девочку. Было заметно, что эпизод с пророчеством заинтересовал декана Гриффиндора, однако жестом она приказала продолжать. Рассказав о случившемся на дороге, Гарри собрался уже передать нить повествования Цири, но профессор его остановила и сама обратилась к ней. Ее заинтересовало, как девочке удалось то, что не под силу большинству взрослых магов. Цири рассказала о знаках, и даже продемонстрировала игни, подпалив наколдованный профессором из воздуха деревянный брусок, чем сильно удивила Минерву, после чего продолжала свой рассказ. Девочка, явно не привыкшая к подобным допросам, поначалу смущалась, однако вскоре стала чувствовать себя непринужденно, и, чем дальше она погружалась в воспоминания, тем спокойнее становилась ее речь. Начала она с Цинтры, бабки Каланте, слухах о предназначении, о войне. Рассказала о Геральте, Йеннифэр и Трис. О том, как очутилась в Каэр Морхене. Минерве явно что-то не нравилось в рассказе беловолосой, но она старалась не подавать виду. Гарри... Гарри же разве что рот не открыл от удивления. Вчера он был слишком зол — на Дурслей, на Дамблдора... Да, Цири ему немного рассказала о своем мире, но по сравнению с этой речью вчерашние откровения казались песчинкой в пустыне. Позабыв о хандре и апатии, Поттер внимал каждому слову Цириллы. И, если бы не профессор МакГонагалл, сидящая рядом, он засыпал бы девочку вопросами. Ничто, однако, не длится вечно. Рассказав о том, как прыгнула в портал, девочка умолкла и вопросительно посмотрела на Гарри. Тот лишь пожал плечами. Первой нарушила тишину Минерва.

— Мисс, эм-м... Как ваша фамилия?

— Рианнон, госпожа Минерва.

— Итак, мисс Рианнон, во-первых, я не знаю, как вы привыкли обращаться к старшим, но у нас обычно обращаются по фамилии с приставкой мисс, миссис или мистер, в зависимости от того, к кому вы обращаетесь. А во-вторых, расскажите, пожалуйста, поподробнее о вашем трансе. Вы говорили, что похожее уже случалось раньше.

* * *

Слегка пошатываясь, Гарри Поттер в сопровождении Цири добрался до дома номер четыре на Тисовой улице. Несколько минут Гарри, стоя возле порога, размышлял. Нарваться на незаметно вернувшихся и уже легших спать родичей абсолютно не хотелось. Но и оставаться на улице посреди ночи вместе с девочкой, неизвестно каким чудом попавшей сюда из другого мира, было опасно. Пока они шли сюда, Поттер задал ей с десяток вопросов, ответы на которые так или иначе подтверждали это.

— Слушай, Цири, — спросил Гарри, вставляя ключ в замочную скважину. — Как, все-таки, тебе удалось то заклинание?

— Ты об аарде? — Цири подняла брови. — Так это даже не заклятие, а знак, меня ему Йе... одна очень хорошая подруга научила.

* * *

— Мистер Поттер, мы можем переговорить наедине?

Выйдя вместе с Гарри в гостиную, Минерва заговорила:

— Что ж, не будучи легилиментом, но проработав с детьми не один десяток лет, я уверена, что девочка, хоть и многого не договаривает, но говорит правду, — после некоторого молчания она добавила: — Или, по крайней мере, верит в то, что говорит.

— И что теперь делать?

— Я согласна с вами — девочке нужен присмотр взрослого мага. В Хогвартсе каникулы, да и не стоит ей пока находиться там, поэтому, как Альбус и планировал, я доставлю вас обоих в дом мистера Блэка. Кроме него, там сейчас живут старшие Уизли. Они уже в курсе.

— Профессор, — осторожно спросил Гарри, — я, конечно, рад увидеть и Сириуса, и мистера и миссис Уизли, но я ведь должен был отправиться в Нору, через две недели...

— Видишь ли, Гарри, — с Минервы слетела вся ее притворная суровость, она говорила почти по-родственному, — если все то, что сейчас прозвучало — правда, то ты, похоже, единственный человек в Англии, которому Цири сейчас доверяет, а это важно. А теперь, если тебе не трудно, сходи за своими вещами — твои родственники, если не ошибаюсь, уже подъезжают.

Прощание с Дурслями было кратким и немногословным. Вернон порывался было что-то сказать, но, посмотрев на профессора МакГонагалл, передумал. Тетя Петунья тихо кивнула Минерве и спряталась за мужа. Дадличек, бросив быстрый взгляд на Цири, юркнул за мать. Вежливо со всеми простившись, Поттер поспешил выйти.

— Мистер Поттер, мисс Рианнон, пожалуйста, возьмите меня за руку. ­

Они послушались, и их сразу же рвануло в двух направлениях одновременно: к земле и от нее. Все трое оторвались от земли, чтобы, пролетев сквозь ничего, снова опуститься на землю в другом месте.

Место, в котором они очутились, сильно смахивало на магазинчик в Лютном, в который Гарри однажды совершенно случайно попал, впервые путешествуя через каминную сеть. Здесь было так же темно и пыльно, а на стенах там и тут висели головы домовых эльфов. Возле входа стояла огромная нога тролля, переделанная под подставку для зонтов. В медных канделябрах тускло светили магические свечи, а из глубины дома доносился приглушенный шум.

/*И снова жесточайшая, ничем неоправданная AU. Штаб-квартира Ордена Феникса, в которую фиделиус пускает всех, кого ни попадя. Впрочем, можно посмотреть на это с другой стороны — до нападения дементоров (которое уже, вероятно, не произойдет) еще около десяти дней, и Орден может только планировать собираться на Гриммо. (Автор — мастер отмазок (нет))*/

Поттер хотел было поинтересоваться, туда ли они попали, но не смог ничего сказать. Оказалось, что его желудку совсем не понравился столь необычный способ перемещения. Цири, судя по выражению ее лица, испытывала схожие ощущения. Опершись о стену, она спросила:

— Миссис МакГонагалл, что это было?

— Аппарация, дорогая моя! Привет, Минерва! Привет, Гарри!

Пытаясь совладать со своим желудком, норовившим вывернуться наизнанку, юный маг не заметил, как в коридоре появился Сириус Блэк. Гарри бросился к крестному и обнял его, счастливо улыбаясь. Он дома!

— Привет, Бродяга! Я смотрю, ты поправился.

— А то! — лающе засмеялся четвертый из Мародеров. — Я, как здесь осел, так хоть питаться нормально начал, а то все по помойкам, да по прилавкам кусочничал. Кстати, что это за блондиночка? Подружка?

Лица Гарри и упомянутой блондиночки стали одного цвета с гриффиндорским флагом.

— Не в коридоре же! — МакГонагалл укоризненно посмотрела на своего бывшего ученика.

— Извини. Пойдемте, что ли, на кухню, там Молли как раз чай заваривать собиралась...

— Что, опять? — вырвалось у Цири. — Ой, извините...

— Девочка права — чая мы уже напились.

— Нам бы лучше чего-нибудь поесть.

— Это запросто. Кричер! Возьми у парня чемодан и отнеси в пятую спальню. И потом скажи Молли, чтоб она разогрела чего-нибудь ребятам. Минерва, может, и ты позавтракаешь?

* * *

День рождения Гарри отпраздновали скромно, по-семейному.

— Пятнадцать лет, конечно, круглая дата, но волшебники больше празднуют семнадцатилетие — совершеннолетие, как-никак, — сказал по этому поводу методично поедающий кусок торта Рон.

Кроме привычных обитателей дома, на празднике присутствовали Люпин и Нимфадора Тонкс — молодая аврорша-метаморф, пришедшая за компанию с Ремусом. Молли, как всегда, подарила джемпер с вышитой буквой «Г», близнецы презентовали новейший набор «всевозможных вредилок», Гермиона с Роном вручили Гарри толстую, в кожаном переплете, книгу, на обложке которой золочеными буквами было выведено: «Полный справочник стационарных защитных чар. Последнее издание». Джинни с надеждой в глазах — юбиляр предпочел «не понять» этого взгляда — вручила Поттеру карманный вредноскоп. Сириус был красноречив и щедр. Не слушая никаких возражений крестника, он подарил ему квиддичные перчатки из драконьей кожи, зачарованные на прилипание к древку метлы на больших скоростях. Люпин с Тонкс были куда более скромны и ограничились одним свертком, в котором Гарри обнаружил сладости из «Сладкого королевства». От Цири, которая узнала о празднике лишь тридцать первого, по всеобщему согласию, требовалось только присутствие.

Торт был быстро съеден, подарки розданы, и кухня опустела — все разбрелись по дому в поисках удобных кресел, где можно было бы побеседовать. Поттер, желая прогреть порядком озябшие косточки у камина в гостиной, обнаружил там Цириллу. Девочка сидела в кресле перед огнем и потягивала из высокого стакана лимонад. Гарри она, похоже, не заметила.

— Не возражаешь? — спросил он как можно более спокойным голосом, чтобы не напугать девочку, указывая на свободное кресло. Цири, которая и не думала пугаться, только молча кивнула и сделала еще пару глотков. Гарри уселся. Неловкое молчание затягивалось.

— Ты в порядке? — Гарри снова попытался начать разговор.

— Да, — с легкой заминкой кивнула девочка. — Я еще не до конца освоилась, но здесь хотя бы спокойно. Прямо как в Цинтре. Ну, до... — Цирилла умолкла, не окончив фразу. Поттер все понял и так.

— Тут полно самых разных людей: серьезных, грустных, веселых, заботливых. Каждый из них занят делом, все что-то делают, но, несмотря на это, у каждого найдется время помочь, объяснить. Такое чувство, что я вернулась домой. Мне кажется, я даже рада, что ты тогда нашел меня.

Девочка выделила «ты» голосом. Гарри смутился, но виду не подал. А Цири между тем продолжала.

— Взять хотя бы миссис МакГонагалл. Я общалась с ней не так долго, но такое ощущение, что знаю ее уже давно. Наверно, это потому, — девочка на секунду замялась, словно раздумывая, стоит ли говорить дальше, — что она очень похожа на женщину, которая заменила мне мать. На Йеннифэр. Характером, не внешностью, конечно.

После этого Цири впала в задумчивость, а Гарри не стал больше предпринимать попыток ее разговорить.

Вскоре пришел Рон и утащил его играть в шахматы. Затем к нему пристали Фред с Джорджем, пытаясь накормить сомнительного вида конфетами. Сославшись на усталость и боль в шраме, Гарри уже было собирался уйти в свою комнату и лечь спать, когда его догнала Молли и почти насильно впихнула ему в руки тарелку с бутербродами.

* * *

Выбившаяся было из колеи жизнь вернулась на круги своя. Потянулись жаркие августовские дни. Цири, казалось, смирилась со своей странной участью. Гарри привык к мысли, что девочка — в своем роде уникум, и общался с ней на равных. Рон, которому было лень вникать в суть вещей, сначала оживился, но быстро сдулся, когда понял, что дело нечисто. Пару раз заходил Дамблдор, подолгу и наедине беседовал с Цириллой, но после нескольких визитов его интерес иссяк, и главу Визенгамота на Гриммо почти никто не видел. Остальные же просто приняли ситуацию как должное.

В десятых числах приехала Гермиона. И вот она-то объяснений потребовала. После краткого рапорта Гарри и немногочисленных комментариев гостьи гриффиндорка впала в задумчивость, почти на весь день зарылась в библиотеке Блэков, а вечером, буркнув Гарри с Цири: «Завтра расскажу», отправилась спать.

— Смотрите, — сказала она после завтрака, приведя обоих к себе в комнату, — если вывести за скобки пророчество, то ничего экстраординарного не произошло. Путешествия между мирами не часто, но случаются. Гарри, вспомни хотя бы историю Доджсона, — и пояснила, видя недоумение на лице товарища: — Кэрролла. Хотя маггловская история так и окончилась на берегу, однако она нашла продолжение уже по нашу, так сказать, сторону, когда спустя пару лет девочке пришло письмо с зелеными чернилами.

Видя непонимающие глаза Цириллы, Гермиона начала пересказывать сюжет истории. Гарри, хоть и не имеющий при себе оригинала, был уверен, что она все излагает верно. Впрочем, хоть книга и не идет ни в какое сравнение скажем, с Жюлем Верном, но на ее прочтение уйдет пара часов. Поэтому Поттер намекнул подруге, что Цири, если захочет, прочтет сама.

Окончив повествование о приключениях Алисы, описанных в книгах, девушка рассказала о ее дальнейшей судьбе.

— По окончании Хогвартса Алиса решила во что бы то ни стало разобраться в произошедшем с ней в детстве. На это ушло почти сорок лет и весь семейный капитал, но оно того стоило. По словам немногочисленных знакомых, к шестому десятку эта волшебница, и ранее не отличавшаяся особой общительностью, стала и вовсе скрытной. Многие считали, что она попросту сошла с ума, и неудивительно — кто в здравом уме поверит человеку, заявляющему, будто нашел проход в другой мир? Пусть даже этот человек — волшебник...

Так продолжалось еще пару лет. Алиса все больше отдалялась от друзей, а те, в свою очередь, тоже не стремились поддерживать с ней отношения. Все реже соседи видели ее. Зато из дома постоянно был слышен какой-то шум, иногда из окон клубами валил черный дым. А потом все резко прекратилось. В одну ночь исчезли и дом, и сад. Дорога, ведущая к жилищу Алисы, резко обрывалась на том месте, где должны были быть ворота. Утром на месте усадьбы у реки соседи увидели пустырь, обильно поросший бурьяном. Никто толком не мог сказать, как за одну ночь могли исчезнуть большой дом и три гектара ухоженной земли. Министерские волшебники тоже разводили руками: «Мы обнаружили мощнейший всплеск магии, предположительно относящейся к тому же разряду, что и заклинание аппарации и создание порт-ключей. Большего мы сказать не можем...». Гораздо позже, лежа уже на смертном одре, сестра Алисы призналась, что она ушла в тот чудесный, сказочный мир, и теперь иногда приходит к ней во сне.

— Хорошо, допустим, Алиса действительно нашла способ попасть в другой мир, но ты говорила, что случай не единичный...

— Да. Гарри, ты читал Лаймена Баума?

* * *

Двадцатого августа на Гриммо прибыл Дамблдор с письмом для Цири.

«Уважаемая мисс Рианнон, доводим до вашего сведения, что Вы зачислены в школу чародейства и волшебства Хогвартс на пятый курс. Однако в связи с различием в уровне знаний для вас будет составлен индивидуальный курс обучения на этот год. Оценки по экзаменам СОВ будут выставлены по итоговым оценкам. В случае успешного усвоения материала в следующем году Вы сможете изучать нормальный уровень для шестикурсников. На обратной стороне представлен список необходимого на этот учебный год.

С уважением, Попечительский совет школы Хогвартс.»

Что-то подобное Гарри предвидел. Цири, насколько он мог судить, заинтересовала директора куда больше других. Поттер даже догадывался, почему. Профессору Дамблдору явно хотелось иметь при себе еще одного пророка. А где его лучше всего держать, как не в школе? Неясной пока оставалась идея с отдельным курсом, ну да это станет ясно уже второго сентября. А пока можно было расслабиться и наслаждаться последними летними деньками.

* * *

За день до посещения Косого переулка у Гарри случился весьма странный разговор. Цири почти силком затолкала его в кладовую, предварительно удостоверившись, что рядом никого нет. Вид у нее был довольно озабоченный.

— Слушай, Гарри, — неуверенно заговорила она. — Только честно...

Подобное начало, как полагал Поттер, не предвещало ничего приятного, но деваться было некуда.

— Ты доверяешь директору Дамблдору?

Парню захотелось грязно выругаться. Не это он ожидал услышать от тринадцатилетней девочки. Далеко не это.

— Просто... Я не знаю, как объяснить это, но я для чего-то ему нужна. Директор, конечно, не говорил об этом прямо, но уж слишком его интересовали мои приступы.

— Послушай, Цири, я знаю, ты никому пока не доверяешь, и понимаю, почему. Но я уверен, что директор не желает тебе зла. Просто в нашем мире истинные пророки — большая редкость. Говорят, что при большой удаче они рождаются раз в два-три поколения, причем во всем мире, а не только в Британии. Сейчас же в пределах Англии их даже двое, и профессору, естественно, хочется держать обоих в поле зрения. Как мне кажется, потому, что и ты, и вторая пророчица — она, кстати, работает в школе — произнесли пророчества, связанные с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

— Надеюсь, ты прав, — Цири на секунду задумалась. — Ладно, спокойной ночи. — И, уже стоя в дверях, девочка вполголоса произнесла: — Я тебе доверяю.

Спустя час Гарри Поттер лежал в своей кровати и размышлял. Хоть он и сказал Цири то, что думал, но сейчас ему эта версия казалась если и не ошибочной, то, как минимум, неполной. До этого дня он не задумывался, верить ли директору? Тот казался непоколебимым воином света, неспособным намеренно причинить человеку вред. Теперь же, после слов Цири, Поттер задумался.

Вспомнил историю с Квиреллом и Философским Камнем. Теперь, годы спустя, Гарри решил-таки начать задавать вопросы. Пока что самому себе. Во-первых — почему камень вообще привезли в Англию? И, если он был нужен для экспериментов, то зачем его прятать в сейф? Во-вторых — зачем переносить хранилище в школу? Ведь защита, наложенная профессорами, была куда слабее Гринготтской. Настолько, что обойти ее смогли первокурсники.

Далее — второй курс. Даже если оставить без внимания идиота-преподавателя, оставался открытым вопрос с жертвами. Да, школьный лазарет не располагал необходимыми зельями, но ведь есть же клиника Мунго... К тому же, будь Поттер на месте директора, то уже после первого нападения школу заполонили бы авроры, а школьников отправили бы по домам.

На третьем курсе все было несколько глаже. Но глаже — не значило спокойнее. Дементоры, мрачными тенями парящие на горизонте, беглый, как Гарри тогда был уверен, боевик Упивающихся, пробравшийся в Хогвартс, падение с метлы и сотня дементоров, но уже на покрытом ледяной коркой озере...

По поводу Турнира упрекнуть Дамблдора было не в чем. Истинная проблема к Турниру отношения не имела. Она ходила по коридорам Хогвартса, постукивая деревянной ногой Аластора Муди. И если Квирелла директор мог и не раскусить — хоть Волдеморт и жил в нем, но Квирелл оставался самим собой, то Барти Крауча от Грозного Глаза Дамблдор должен был отличить, ибо обоих знал лично.

Мысль о Крауче-младшем почему-то потянула за собой воспоминания о Каркарове. Потом директор Дурмстранга сменился Крамом и Чемпионатом мира с леприконами, вейлами и шествием Упивающихся после матча... Гарри Поттер медленно погружался в царство Морфея. Последним, о чем он успел подумать, почему-то была Цири, говорящая, что доверяет ему.

Некоторые совы очень большие. Совы — это не то, чем они кажутся.

Твин Пикс

Многие мастера просто подбирают длину палочки

под размер волшебницы или волшебника, которые будут

ею пользоваться, однако это грубая мера, она не принимает во внимание многие другие важные соображения. По моему опыту, длинные палочки могут больше

подойти волшебникам повыше, однако они имеют обыкновение выбирать тех, кто обладает более яркой индивидуальностью и раскованным и драматичным стилем магии.

Более аккуратные палочки благосклонны к более элегантным

и изящным заклинаниям. Тем не менее, ни один аспект структуры

палочки не должен быть рассмотрен отдельно от других, и тип дерева,

сердцевины, и гибкость могут либо служить противовесом,

либо усилить характеристики длины палочки.

Гаррик Олливандер. Мастер волшебных палочек.

Утро двадцать пятого августа выдалось до омерзения холодным. Капли дождя тихой дробью стучали по оконному стеклу. В доме на площади Гриммо под номером 12 царил невообразимый хаос. Все его многочисленные обитатели в спешке собирались в Косой переулок. Младшее поколение под командованием Сириуса дружно паковало чемоданы. Молли готовила завтрак. Лишь Цири была ничем не занята, поскольку из личных вещей у нее при себе имелся только кордик, подаренный Йеннифэр.

Сэндвичи с беконом и чай как-то неожиданно быстро закончились. Пора было отправляться. Сегодня, дабы не утруждать себя поисками транспорта, Молли с Артуром решили добраться до Дырявого котла через камин. Первыми пошли спорящие о чем-то близнецы, за ними последовали Гермиона с Джинии, а Рон отправился один, поскольку миссис Уизли настояла на том, чтобы Гарри сопровождал Цириллу.

Путешествовать через камин девочке крайне не понравилось. Ее вестибулярный аппарат, с легкостью способный преодолеть любой из тренажеров Каэр Морхена, явно остался где-то позади.

— Твою мать!.. — было первым, что услышал Поттер, когда его спутница в буквальном смысле вылетела из камина. Окончание фразы посетителям кабака услышать не довелось, оно потонуло в приступе чихания.

Дождавшись миссис и мистера Уизли, все принялись обсуждать план действий. Гермиона вовремя вспомнила, что в списке Цириллы на порядок больше пунктов, чем даже у нее. После коротких, но предельно жарких прений, было решено, что Цири с помощью Гарри приобретет все, что требуется ей дополнительно, а остальное для них обоих купит Артур.

Перед тем, как отделиться от остальных, ребята зашли к мадам Малкин — Цири до сих пор носила ту одежду, в которой ее нашел Поттер. Оттуда они направились в лавочку Олливандера за палочкой. За прилавком, как всегда, стоял хозяин магазина, мистер Олливандер, пожилой, сухощавый, но не тощий, старичок с копной седых, чуть вьющихся волос. Звук открываемой двери отвлек мастера от дел, и он поднял голову, рассматривая входящих.

— О, мистер Поттер, здравствуйте! Безмерно рад вас видеть. Что-то случилось с вашей палочкой?

— Нет, сэр, с ней все в порядке. Моя подруга хочет купить себе новую, — Гарри кивком головы указал на Цири, стоящую возле входа.

— Это хорошо, — добродушно произнес старик. — Я бы расстроился, узнав, что палочка с такой удивительной судьбой, как ваша, стала жертвой несчастного случая. Здравствуйте, юная леди! — он кивнул Цири. — Я не ошибусь, если скажу, что Вы в моем магазине впервые? — Девочка кивнула в ответ. — Что ж, в таком случае подойдите ближе, чтобы я смог подобрать вам палочку.

Дальше началась знакомая Гарри процедура измерений, подсчетов и записей в блокноте, сопровождаемая междометиями и восклицаниями.

— Так... Хм... А если так? Нет. Странно... Впрочем, ладно.

Олливандер, закончив крутиться вокруг посетительницы с рулеткой, вернулся за прилавок.

— Мисс...

— Рианнон, — уже привычно ответила Цирилла.

— Знаете, мисс Рианнон, у меня сложилось такое впечатление, что это будет ваша первая палочка, — она не ответила, но старик, похоже, и не ждал ответа. — В таком случае все несколько упрощается. Попробуйте-ка вот эту, — Олливандер протянул ей одну. — Клен и сердечная жила дракона, чуть больше девяти дюймов, средней жесткости.

Цири рассекла палочкой воздух. В пространстве остался белесый след.

— В целом неплохо, но попробуйте-ка эту...

Снова взмах, снова след, но уже позаметнее.

— Так, ну и, пожалуй, контрольная. Держите, мисс Рианнон.

И снова в воздухе остался точно такой же след, разве что поярче предыдущих.

— Поздравляю, юная леди, вы только что приобрели свою первую палочку. Десять дюймов, вяз...

Цири не дала ему закончить.

— Извините, сэр, но не могли бы вы показать мне вон ту палочку, за стеклом?

Мастер посмотрел туда, куда указывал палец девушки, и поднял брови.

— Легко. Только боюсь, она вам не подойдет. Хотя... — старик на секунду задумался, отодвигая стекло, — если вы сможете ее контролировать, то получите ее даром.

Палочка легко легла в руку, по пальцам пробежала легкая дрожь. Взмах. Комната на секунду озарилась золотым свечением. Удивлению хозяина магазина не было предела. Видя озадаченное выражение лица покупательницы, мастер пустился в объяснения:

— Прежде всего, поскольку вы, скорее всего, этого не знаете, я хочу вам объяснить, как происходит процесс выбора палочки. Самое главное — не хозяин выбирает палочку, а палочка хозяина. Каждая палочка содержит определенного типа сердцевину — магическую субстанцию, проводник магии волшебника. Чаще всего используется четыре таковых: перо феникса, сердечная жила дракона, волос из хвоста единорога или волос вейлы, хотя последний — крайне редко. Корпус изготавливается из самых разных пород древесины. Именно от сочетания дерева и сердцевины и зависит, к какой области магии будет предрасположена палочка. И, если предрасположенность палочки слишком отлична от предрасположенности волшебника, то в его руках она попросту не будет работать.

А вот с этой палочкой все гораздо сложнее. Ива — идеальный вариант для целителей, мастеров зелий, реже она подходит мастерам иллюзий. Жила дракона — превосходная начинка для трансфигуратора-практика. Вместе эти компоненты почти не сочетаются — созидание и изменение, порядок и хаос. И тем более странно видеть ее работающей у вас в руках, с явной предрасположенностью к боевой магии. Что ж, мисс Рианнон, как я и обещал — она ваша.

Распрощавшись с Олливандером, Гарри и Цири отправились за котлом. Проходя мимо зоомагазина, Цирилла отстала от провожатого и уставилась на одну вроде бы ничем не примечательную сову. Поттер, заметив, что подруга стоит возле витрины, и поняв, куда она смотрит, спросил:

— Что, в твоем мире нет сов?

— Да нет, совы-то как раз есть, — ответила она, не поворачиваясь. — Просто эта какая-то странная. Нет, не так... такое ощущение, что я ее уже где-то видела.

— Подумаешь! Мало ли похожих птиц...

— Ну не скажите, молодой человек, — сказал продавец, который, оказывается, все это время был рядом. — Каждая магическая сова по-своему уникальна. Не так, конечно, как человек, но, когда проработаешь с ними не одно десятилетие, поневоле научишься их различать. К тому же, ваша подруга права — это крайне странная птица. Прилетела где-то с месяц назад, вся избитая, половина перьев отсутствовала. Ну, я ее выходил, выкормил, теперь вот на продажу выставляю.

— Ой, что это с ней?

Сова, до этого сидевшая смирно, лишь только взглянув на беловолосую девушку, начала громко кричать и метаться по клетке. Впрочем, на агрессию это было не похоже. У Цири возникло ощущение, что птица специально хочет привлечь ее внимание. Немного подумав, она спросила:

— Слушай, Гарри, у нас ведь должно остаться немного денег?

«У нас...» — про себя хмыкнул Гарри. Как поразительно быстро девочка привыкла считать своими его, Поттера, деньги. Впрочем, денег действительно оставалось с избытком — и почему бы не порадовать девочку?

Добраться до магазина котлов снова не получилось. Из толпы откуда ни возьмись вынырнул Ли Джордан, чернокожий гриффиндорец, человек-микрофон и лучший друг Фреда и Джорджа.

— Привет, Гарри! Познакомишь меня со своей подругой? — улыбка Джордана предельно ясно передавала смысл последнего слова. Гарри смутился, но подругу представил.

— Это Цири, с этого года будет учится с нами, — видя заинтересованный взгляд Ли, Поттер озвучил «версию для масс». — До этого она училась в небольшой частной школе в Уэльсе, но в связи с некоторыми обстоятельствами перевелась в Хогвартс.

— Ну да, ну да, знаем мы эти обстоятельства! — Джордан весело подмигнул Гарри.

— А это Ли Джордан, лучший друг известных тебе близнецов, — продолжал Гарри. Его лицо приобрело цвет спелого помидора. — Вместе с ними — основная разрушительная сила школы.

— Да, есть такое! Ладно, удачи...

Когда чернокожий парень удалился, Цири несколько лукаво спросила:

— А почему ты не сказал ему, что мы не... Ну, ты понял.

— Пойми, если бы я пытался его переубедить — он бы ни за что не поверил.

/*Если я правильно понимаю, то Старшая речь Сапковского основана на германских и англо-саксонских диалектах и валлийском в частности. Возвращаясь к вопросу языка, можно предположить, что и всеобщий язык имеет схожую фонетику. Поэтому, даже несмотря на вполне чистый английский, Цири, скорее всего, имеет слегка другое произношение. */

* * *

Через час, купив все необходимое и нагулявшись по магическому кварталу, все они, как и договаривались, встретились у кафе Флориана Фортескью. Заказав всем по порции мороженого и стакану сока — Цири взяла клубничное, которое ей очень понравилось — старшие Уизли отправились в Дырявый котел, выпить чего-то покрепче.

Еще одна, куда менее приятная встреча случилась несколько позже, когда друзья уже выходили из кафе.

— О, Поттер, надо же, — раздался сзади нахальный, растягивающий слова голос. Ну да, конечно — Драко Малфой, собственной персоной, а по бокам — его вечные телохранители Винсент и Грегори. — В кои-то веки ты гуляешь не с грязнокровками и предателями крови, а с нормальными девушками!

— Зато ты, как я погляжу, — оскалилась Цири, — с мальчиками чуть ли не за ручку гуляешь.

Вышедший в этот момент Рон явственно хрюкнул. Слизеринец, и без того очень бледный, стал и вовсе походить на мраморную статую. Кребб с Гойлом шутки не поняли, но, впрочем, куда им, с их-то мозгами...

От неминуемой дуэли подростков спасла Нарцисса Малфой, незаметно вышедшая из-за спины сына. Окинув оценивающим взглядом Цириллу, она прошептала что-то Драко на ухо и повлекла его за собой. Перед тем, как скрыться в толпе, слизеринец обернулся к Поттеру и компании и злобно прошипел:

— Фиг с с тобой, Поттер, в школе разберемся.

Улыбка Малфоя-младшего не предвещала ничего хорошего. Цири, не знавшую сомнительного удовольствия жить в мире с жесточайшим делением на аристократов и чернь, весьма заинтересовала тирада Драко. По пути к Дырявому котлу Гермиона рассказала подруге, как неправильно устроено все в этом мире.

— За.... ублюдки! — ответила та услышанной однажды от Трисс Меригольд фразой, распаляясь не хуже «великого чистокровного». На этот раз Рон заржал во весь голос, а Гермиона впервые стала похожа на Вернона Дурсля. Впрочем, с мнением Цири она была согласна.

Все было куплено, все накормлены и напоены, и пришло время возвращаться домой. О путешествии через каминную сеть не было и речи — вещи попросту не пролезли бы в камин. Пришлось вызывать «Ночного рыцаря». Что можно было сказать о состоянии Цири, если даже Поттера, тоже обладающего отменным вестибулярным аппаратом, и к тому же проведшего большую часть жизни в мире магглов, где автобусы были вещью обыденной, поездка крайне измучила. Несколько раз Цири едва не распрощалась с содержимым желудка прямо на кровати, временами она порывалась попросить остановить автобус, но Гарри, держащему ее за руку, удалось несколько успокоить девочку. Симметричные ухмылки на лицах близнецов говорили о том, что они тоже успели сегодня поболтать с Джорданом.

Автобус мотало по Англии, словно хлебнувшую забродивший сок муху еще добрых сорок минут — и вот, наконец, они дома. Рон с совершенно отсутствующим выражением лица мигом унесся в туалет, пугать «большого белого брата». Фред с Джорджем, похлопав Гарри по плечу, поднялись к себе, готовить к началу года новую партию своих изобретений.

Ужин тридцать первого августа удался на славу. И пусть хогвартские эльфы были искусными поварами и могли достать любые продукты, не стесняясь расстоянием, у Молли еда получилась все равно вкуснее. Вечер прошел мирно и спокойно. Сириус делился опытом Мародеров с близнецами, Артур беседовал о чем-то с зашедшим в гости Биллом, когда в окно постучал черный, лощеный ворон. Если Поттер не ошибался, то такой был у Малфоя.

На клочке бумаги неровным, сбивчивым почерком было выведено всего три слова:

«Нужно поговорить. Драко»

На вопросительные взгляды сидящих Гарри лишь рассеяно отмахнулся:

— Джордан. Прислал валентинку.

Гогот близнецов заглушил даже Селестину Уорлок. Ну да, врать нехорошо — но что начнется, если кто-нибудь узнает, кто на самом деле пишет Поттеру? Задумчиво поглощая картофель с запеченной курицей, Гарри размышлял. Ну не вязалось это письмо с утренним поведением юного Малфоя. Что тогда? Люциус? Или... Лорд? В конце концов Гарри решил подумать об этом завтра и положил себе еще курицы. Все равно застать его наедине Малфою в школе будет трудновато.

Позже, когда почти все было съедено, Гермиона спела красивую грустную песню на французском. Как оказалось, у девочки было недурно поставленное сопрано. А потом всеобщим вниманием завладели Фред и Джордж, с демонстрацией весьма занимательных маггловских фокусов.

В конце концов и фокусы всем надоели, и тогда решили сыграть в преферанс. Оказалось, что присутствующие, за исключением разве что дам, неплохо знают правила. Играли до поздней ночи, и продолжали бы до утра, если бы не Молли, вставшая, чтобы попить воды, и разогнавшая полуночников по кроватям.

Сон не шел. Гарри Поттеру надо было о многом подумать.

* * *

Утром пришло отрезвление. Невыспавшиеся и оттого хмурые школьники угрюмо поедали яичницу. На сей раз добираться до вокзала решили несколько более медленным, но зато более безопасным транспортом — машинами. Мистер Уизли связался с отделом транспорта, и им выделили три старых, но надежных форда, таких же, какой был раньше у самого Артура. Цири, то ли потихоньку привыкая к странностям этого мира, то ли от недосыпа, весь путь от Гриммо до Кингс-Кросса выдержала стоически. Правда, две трети пути она провела, посапывая на плече у Поттера.

На станцию прибыли с изрядным запасом времени. Гарри заметил, что переход между платформами поразил Цири гораздо меньше, чем Хогвартс-экспресс. Сириус, обернувшийся человеком, подарил Гарри колдографию, запечатлевшую членов Ордена Феникса, и долго рассказывал обо всех, кто был на фото. Многих его крестник узнавал сам, еще некоторых тоже знал, но не в лицо. А некоторых давно не было в живых. Прощание получилось скомканным — как-то не вовремя появились охранники, патрулирующие станцию, так что Сириус едва успел снова обернуться собакой.

Поттер уже собирался садиться, когда заметил в кармане неизвестно кем оставленную записку: «Садись в пятом вагоне, третье купе. Если хочешь, возьми своих друзей. Д.М.». «С чего это Драко такая общительность одолела?» Гарри, никогда не отличавшийся особой осторожностью и развитым чувством самосохранения, просьбу Малфоя выполнил. Вместе с ним в купе уселись Рон, Гермиона и Цири. Что ж, если это ловушка, то слизеринцам нелегко дастся победа.

Часы пробили одиннадцать, Хогвартс-экспресс отозвался протяжным гулом. Перрон за окнами поплыл. Вот уже остался позади Кингс-Кросс, потом Сити сменили пригороды, и вскоре пейзаж стал типично загородным. Гермиона и Рон, получившие значки старост Гриффиндора, убежали за инструкциями. Цири собралась было прикорнуть на освободившихся местах, когда в купе вошел Драко. Один. Предварительно постучавшись. Девочка, увидев вошедшего, молниеносно подскочила и собралась уже отработать по Малфою аардом, но вовремя заметивший это Поттер успел остановить ее. Правда, при том он сам не успел вовремя остановится и налетел на нее, сбив с ног и повалив на сиденье. Малфой истолковал увиденное неправильно. Он скривился и проговорил:

— Поттер, давай, ты потом пообжимаешься со своей подругой.

— О Мерлин! Малфой, и ты туда же? Не встречаемся мы! — Поттер почти кричал.

— Как знаешь, — хмыкнул Малфой. И почти сразу, но тише добавил: — Люди и без этого тр...

Заметив выражение лица Поттера, Драко умолк на полуслове.

— Ладно, ладно, Поттер, успокойся, я не за этим пришел. Как видишь, я один и без палочки. Можно присесть?

Поттер кивнул и сел напротив слизеринца.

— Ну, чего хотел?

— Да погоди ты, не могу я вот так сразу это сказать... — Драко поморщился. Замолчал. Потом поднял голову и, глядя Гарри прямо в глаза, произнес: — Поттер, я хочу быть на вашей стороне.

Гриффиндорец от неожиданности аж поперхнулся.

— Не смотри на меня так. Я знаю, как это звучит. И знаю, что ты обо мне думаешь. Но пожалуйста, выслушай меня. Если то, что я скажу, покажется тебе недостаточно весомым, чтобы изменить мнение обо мне, то я уйду и больше приставать не буду.

— Ладно, Малфой, как минимум, выслушать тебя я обещаю.

— Спасибо, — совершенно искренне ответил Драко. — Если коротко, то Лорд окончательно обезумел... — Поняв, что его слушают, Драко продолжал: — Отец говорил, что раньше о Круцио на подчиненных и речи идти не могло. Сейчас же Лорд кидается им в качестве профилактики. Профилактики, Поттер! Помнишь ту стычку возле старика Фортескью? Так я оказался виноват не в том даже, что угрожал тебе, а в том, что не попытался прикончить тебя на месте.

— Ой ты, бедный-разнесчастный! — вступила в разговор молчавшая до этого Цири. В ее голосе было столько яда, что хватило бы на среднего размера тролля.

— Поттер, пожалуйста, попроси ее помолчать, — с видимым усилием произнес Малфой. — Так вот... По возвращению Лорд устроил такой разнос... Поттер, я знаю, что он пытал тебя там, на кладбище. Но поверь мне, это еще цветочки по сравнению с тем, на что он способен. — На секунду он умолк, и тут его прорвало. Срывающимся, истерическим голосом, он продолжал: — Я устал, Поттер! Я больше не могу выносить это все!..

Драко почти кричал. Гарри сидел и не узнавал его. От гордого, высокомерного слизеринца не осталось и следа. Сейчас перед ним сидел сломленный, испуганный парень, просящий у него поддержки. Прошло несколько минут перед тем, как Драко снова заговорил.

— Я не дурак, я понимаю, что вот так, сразу, дружить мы не сможем. Слишком много всякого было. Сейчас я просто хочу хотя бы начать сближаться с твоей компанией.

— Я понимаю тебя, Драко, — Гарри говорил медленно, подбирая правильные слова. — Но почему к нам? Почему не к кому-нибудь с Рэйвенкло или Хаффлпаффа?

— Не будь дураком, Поттер! Когда дело дойдет до открытого противостояния... Заметь, когда, а не если... Так вот, когда оно настанет, я хочу оказаться на стороне тех, кто хоть в теории может победить Лорда. Не отнекивайся, я в курсе про Орден.

— Ладно, допустим, я согласен на мир, — медленно начал Поттер. — Наверное, я даже согласен попытаться стать друзьями. Но это я. За других я не ручаюсь. Рон, Гермиона, Джинни... Не уверен, что они смогут... захотят поверить. Я поговорю с ними.

При упоминании Джинни Малфой еле заметно вздохнул. Гарри этого не заметил, в отличие от Цири.

— Спасибо, Гарри! — у Драко явно стало легче на душе. — Ты не представляешь, как я рад, что ты выслушал меня. Удачи тебе.

С этими словами Малфой вышел.

* * *

Узкая, почти не различимая тропинка петляла между деревьями, растущими так близко друг к другу, что уже через пару метров она пропадала из виду. Казалось, здесь ни разу не ступала нога человека. Картина казалась даже слишком идиллической, словно никто и ничто не мог испортить ее. Даже животные будто чувствовали гармонию этого места и старались оставить его в первозданном виде. Однако вскоре лес начал редеть, все чаще между кронами деревьев виднелось небо в черных тучах, магия леса постепенно ослабевала, и через несколько сот метров совершенно сошла на нет. А вскоре между деревьями уже показалась открытая местность. За несколько десятков шагов большой черный пес преодолел это расстояние и вышел на опушку Запретного леса.

С раскатистым грохотом небо прорезала белесая стрела молнии. На мгновение все вокруг вспыхнуло неярким светом, сумеречный Хогвартс показался утесом среди бескрайней зелени. Почти без промедления сверкнула вторая молния, и вновь на мгновение мир озарился вспышкой света, и метрах в ста от кромки леса появилась чья-то фигура. Из-за волос лица было не разглядеть, но даже так Сириус с уверенностью мог сказать, что перед ним женщина. Она пристально посмотрела на анимага, собираясь, кажется, что-то сказать, но третья вспышка осветила небо, затянутое тучами, и фигура исчезла, не проронив не слова.

Несомненно, Азкабан накладывал печать безумия на любого, кто находился в нем длительное время... Сириус лично видел подобное — Белатрикс Лестрейндж, его кузина, отбывающая пожизненное в камере напротив, сошла с ума, не выдержав присутствия дементоров. Впрочем, говорят, что первый «приветик» случился у нее еще в доме Лонгботомов, когда те даже под Круцио не выдали ей требуемых сведений, а дементоры лишь завершили процесс. И тем ни менее, Сириус Блэк сумасшедшим себя не считал — анимагическая форма почти полностью глушила волны страха и холода, исходящие от стражей Азкабана, и даже спустя почти тринадцать лет заключения его сознание осталось относительно ясным. Точнее, он не считал себя сумасшедшим до этого момента. Беглый маг был уверен, что волшебница, которую он видел предельно ясно, растворилась в воздухе, однако знал он и то, что на территории школы аппарировать невозможно, как, впрочем, и создать портал. Однако женщина исчезла, и это был факт.

Впрочем, долго размышлять о своем психическом здоровье Сириус не собирался — впереди, в замке его ждало сразу две цели — скользкий Питер Петтигрю, тот, из-за кого он потерял почти полтора десятка лет, и мальчишка Поттер — его крестник, тоже пострадавший от этой крысы.

* * *

Цири проснулась. Ей опять снился этот сон. Девушка помнила только обрывки, нечеткие очертания, образы мыслей. И при этом была уверена, что каждый раз этот сон в точности повторяет предыдущий.

За окном шел дождь. Размеренный стук колес успокаивал ее. Рядом сидел Гарри — такой смелый и такой... милый. Она еще не понимала до конца, что с ней происходит. Все началось еще тогда, в тот день, когда он нашел ее. Тогда она увидела в его глазах неподдельную заботу, желание помочь. Больше месяца прошло с тех пор. Теперь каждый раз, когда Цири думала о нем, у девушки в груди как будто начинало шевелиться что-то теплое. Цири боялась признаться в этом даже себе, но ей нравилось, когда Гарри прикасался к ней. Новое, до сих пор неизвестное чувство поселилось в ней.

— Слушай, Гарри, — голос Рона вырвал девушку из полудремы, в которую она вновь начала погружаться. — Ты уверен, что Малфой не блефует?

— Рон прав — его мог подослать Волдеморт.

— Гермиона... — устало отвечал подруге Гарри — видимо, этот разговор длился уже довольно долго, — пойми, Драко, конечно, не самый приятный человек, но он не плохой.

— Гарри прав, — Цири подала голос. — Этот ваш Малфой, конечно, тот еще эгоист и хам, но он, кажется, не хочет того, чего хочет Лорд. И ради этого готов даже пересмотреть свои принципы.

— О, Цири, так ты не спишь? — Рон явно хотел соскочить со скользкой темы. — С добрым вечером, что ли...

— Ну, не знаю. Не верю я, что Малфой вот так взял и изменился. Впрочем, поживем — увидим. Кстати, мы, похоже, уже подъезжаем. Рон, Гарри, вам в форму переодеться не помешало бы.

Поезд замедлял ход. За окном виднелась громада замка. Он был гораздо больше Каэр Морхена. Гораздо целее. В окнах горел манящий желтоватый свет. Завтра с утра начнется новая жизнь. А пока можно отдохнуть, можно представить, что грядущее тебя не касается...

— Хогвартс-экспресс прибывает на станцию Хогсмид. Пассажиров просьба покинуть вагоны. Багаж будет доставлен в замок отдельно.

Ну вот, так всегда. Стоит только предаться мечтам, как сразу появится голос, который все испортит. Высадка пассажиров прошла, в общем, успешно. Рон с Гермионой на правах старост увели первокурсников к лодкам. Гарри пытался найти Хагрида в сплошном потоке учеников, благо рост лесничего позволял, но бросил эти попытки, когда Цири тоже начала нервно оглядываться, и вдвоем они пошли к каретам. По пути Гарри все еще высматривал лесничего и поэтому сам испугался, когда Цири вдруг схватила его за руку и вскрикнула:

— Они здесь!

— Кто?

Паника вообще легко передается от человека к человеку. Особенно, если речь идет о подростках.

— Дикий гон! — Поттер повернул голову и остолбенел. Рядом с каждой каретой стоял огромный вороной конь, больше напоминающий скелет. Он не сразу заметил, что на спине у каждой твари располагалась пара черных, кожистых крыльев.

— Так вы тоже их видите? — послышался меланхоличный девичий голос.

Гарри и Цири тут же ообернулись. Подле них стояла невысокая беловолосая девушка в странных очках.

— Не пугайтесь, они хорошие. Просто фестралы имеют несколько мрачную репутацию. По большей части из-за того, что видеть их могут только те, кто видел смерть. В прошлые века их появление рассматривалось как несчастье, на них охотились и подвергали жестокому обращению многие годы, их истинный характер, добрый и нежный, был совсем неправильно понят...

— Ты уверена? — Цири недоверчиво глянула на блондинку.

— Угу, — кивнула девушка, забираясь на одну из повозок. Друзья последовали ее примеру. Когда карета уже тронулась с места, в нее запрыгнул Малфой.

— Драко, а ты разве не должен вместе с остальными старостами следить за первокурсниками? — вполне мирно спросил Поттер.

— Паркинсон и сама справится. Видеть ее не могу. Чего смеешься, полоумная?

Блондинка действительно слегка конвульсивно смеялась.

— Просто он, — палец девушки указал на Гарри, — здесь единственный нежелательный элемент.

Теперь на девушку с некоторой неприязнью смотрели уже все.

— Волосы! — сквозь смех сказала она. — Только у тебя черные волосы! Сам посмотри...

— Моргана меня подери! До чего я опустился — общаюсь с полоумной Лавгуд.

Драко закрыл глаза и надавил пальцами на виски, словно при мигрени.

* * *

— Драко, подойди сюда! — высокий, холодный голос, ослушаться которого равносильно смерти. Лорд судеб Волдеморт не прощает вольностей. Драко подходит и преклоняет колено. Если он не выкажет должного почтения, то хозяин сочтет, что он больше не верен ему.

— Да, Господин, я слушаю вас.

Голос Драко дрожит. Уже одно то, что ЕГО вызвали, говорит о многом. Но в чем же он провинился?

— Гойл мне сообщил, что не так давно, во время прогулки по Косому переулку, ты повздорил с мальчишкой Поттером.

— Да, Повелитель, ваши сведения точны.

Врать бессмысленно, ложь только усилит наказание.

— Почему ты не убил его? Ведь я говорил, что больше он мне не нужен.

— Но, Повелитель, там было полно волшебников. Попробуй я убить его, меня сразу бы поймали.

— Глупец! Я не спрашиваю, почему ты не послал в него Аваду. Я спрашиваю, почему ты не убил его! — Лорд повышает голос — дурная примета. — Есть тысячи способов обставить убийство как несчастный случай. И не говори, что твой дражайший отец не рассказывал тебе о них. А теперь поднимись и подойди ближе. Круцио.

* * *

Нет. Драко ни за что не вернется к этому монстру. Он сделает все, чтобы Поттер победил. Пусть ради этого ему придется общаться с особами вроде Лунатички.

Луна уже проглядывала сквозь тучи. Кареты, мерно скрипя колесами, подъезжали к школе. Это будет необычный год. Впервые Драко пойдет против семьи. И, если все сложится хорошо, то он, Малфой, будет вместе с грязнокровками и предателями крови убивать вчерашних чистокровных друзей. Но это пока лишь маячит на горизонте. А для начала стоит отвыкнуть от подобных терминов. А то, упаси Мерлин, Грейнджер снова решит познакомить его нос со своим кулаком.

Как защититься от врагов? Какая защита от врагов самая надежная и существует ли таковая?

Порой кажется, что самую надежную защиту могут обеспечить только какие-то сильные заговоры, сложные обряды или загадочные ритуалы, которые в состоянии выполнить только самые ведущие маги или экстрасенсы.

И лишь спустя время… спустя многие пережитые ситуации с людьми, пытающимися навредить… спустя переживания от пережитой душевной и физической боли … спустя многие испытания становится понятно, что:

— Самая надежная защита от врагов — это ВЕРА!

— Наилучшая непробиваемая и крепкая оболочка — это ГАРМОНИЯ!

— Самое обязательное требование в отношении к недоброжелателям — это ПРОЩЕНИЕ.

И тогда враги перестают быть врагами — они становятся УЧИТЕЛЯМИ.

Зло перестает быть злом — оно превращается в МУДРОСТЬ И ОПЫТ.

Ненависть перестает быть ненавистью — она трансформируется в БЛАГОДАРНОСТЬ.

Не преодолевайте испытания с упреком: «За что мне эта несправедливость?».

Лучше задайте себе вопросы: «Что я должен извлечь из ситуации? Что необходимо понять? Чему меня учат?».

Ответы на эти вопросы помогут осознать, в чем Создатель хочет вас усовершенствовать.

Мадлен Эссе

Кареты медленно подъехали к Хогвартсу. Впереди было распределение первокурсников и праздничный пир. Речь Дамблдора и песнь Шляпы. Отдых после поездки и первый в году учебный день. Но сам учебный год начался ровно тогда, когда первый ученик переступил порог школы.

Четверка школьников вышла из запряженной фестралами кареты. Трое из них — две светловолосые девушки и парень направились к замку вместе. Четвертый же пассажир отделился от компании и встал возле входа, словно ожидая кого-то. Не будь вокруг так темно, проходящие мимо заметили бы, что что по его лицу текут слезы — но увы, никто этого не видел. Тем временем юношу с двумя девушками, ушедших вперед, догнали еще двое: долговязый рыжий и веснушчатый парень и девушка с непослушной копной каштановых волос.

— Гермиона, Рон, это Луна Лавгуд, — представил им Гарри свою новую спутницу.— Она с Райвенкло. Учится на одном курсе с Джинни.

— А я тебя знаю! — радостно воскликнула Луна, глядя на Уизли. — Это ты тогда слизнями плевался. Бедный! — Девушка хотело было погладить Рона по голове, но тот отшатнулся. Гермиона от такой фамильярности только фыркнула.

— Гарри, что это с ней? — зашептал рыжий другу на ухо. — Вы что, по дороге успели сливочного пива выпить? Хотя... это ж сколько бутылок нужно выдуть, чтобы вытворять такое? — Последнюю фразу Рон произнес задумчиво, и словно про себя.

Гермиона, стоявшая рядом, неожиданно даже для самой себя засмеялась и попыталась сдержать смех, но получилось хрюканье больной астмой свиньи. Дабы не привлекать еще большего внимания к своей скромной персоне, она не стала распекать друга. Тем временем пятеро друзей добрались до Большого зала. Лавгуд отделилась и семенящей, неуклюжей походкой направилась к столу своего факультета, а остальные — к гриффиндорскому столу. Цири, впервые очутившаяся в Хогвартсе, восхищенно озиралась по сторонам.

Она помнила и цинтрийский дворец со множеством комнат, отделанных с поистине королевской роскошью, и Каэр Морхен, с гораздо менее помпезными, но тоже красивыми залами… Но такого она не видела нигде. Громадные витражные окна, сотни свечей, парящих в воздухе, потолок, скрытый за иллюзорным небом. И люди, много людей… Столько, что и сосчитать невозможно. Привычным уже жестом она схватила Гарри за руку, чтобы не отстать, но ни он, ни Рон с Гермионой этого, кажется, не заметили. И вот тут-то Цири задумалась. За какие-то две недели у нее выработалась привычка брать за руку Гарри всякий раз, когда она начинала волноваться. К чему это приведет, и что будет дальше?

Школьники постепенно рассаживались. Вскоре в зале воцарилось относительное спокойствие. Улучив момент тишины, Гарри обратил внимание на отсутствие Хагрида за профессорским столом и добавил, что не видел лесничего и на перроне, где он обычно собирал первогодок.

— Может быть, еще не вернулся. Ну, вы помните — после своей летней работы… После того, что он должен был сделать для Дамблдора.

— Да… да, пожалуй, — Рон был краток. Он внимательно оглядывал стол с профессорами. — А это кто? — спросил он, указывая на ведьму в фиолетовой мантии и с такой же, под цвет одежды, лентой на голове. Пухлое, бледное лицо ее скорее походило на жабье, чем на человеческое. Впрочем, долго рассматривать странную гостью времени не было — двери распахнулись и в зал вереницей прошли дети, ведомые Минервой МакГонагалл. В руках у декана Гриффиндора была Распределяющая Шляпа.

Пока МакГонагалл шла к профессорскому столу, дабы начать ежегодную церемонию, Грейнджер начала рассказывать несколько озадаченной Цири о принятых в Хогвартсе правилах распределения на факультеты. Сама Цири, спасибо лишним четырем годам, была лишена этого удовольствия. Предъявив письмо от Попечительского совета, директор сообщил девочке, что она зачислена в Гриффиндоре, чтобы ей «не отдаляться от друзей».

Шляпа начала петь, и Гермиона с видимым огорчением прервала лекцию на тему «принципиальные различия в характерах студентов с разных факультетов». Впрочем, было ясно, что после пира Цири ждет продолжение. А Шляпа тем временем выводила:

«В стародавние дни, когда я была новой,

Те, что с целью благой и прекрасно…Так счастливые несколько лет протекли,

Много было успехов отрадных…

Так жила наша школа потом много лет

В половинчатом, хрупком согласье…

Школе „Хогвартс“ грозит внешний бешеный враг,

Врозь не выиграть битву большую…

Школе „Хогвартс“ грозит внешний бешеный враг,

Врозь не выиграть битву большую…»

Шляпа умолкла и замерла. Раздались аплодисменты, но на этот раз — Гарри не помнил, чтобы такое случалось раньше — они сопровождались тихим говором и перешептываниями. По всему Большому залу ученики обменивались репликами с соседями, и Гарри, хлопая вместе со всеми, прекрасно понимал, чем вызваны всеобщие толки.

А тем временем профессор трансфигурации назвала первое имя:

— Аберкромби, Юан.

Церемония прошла, в общем-то, спокойно. Некоторые из ребят были напуганы, некоторые наоборот — веселы и счастливы от того, что попали на семейный факультет. Были и такие, которых церемония, казалось, вообще не интересовала. Они с покорным спокойствием принимали свою участь и шли к парням и девушкам, которые на несколько следующих лет должны стать их друзьями. Впрочем, ничто, как известно, не длится вечно. Распределение закончилось, и слово взял Альбус Дамблдор.

— Нашим новичкам, — звучно заговорил он, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!

Столы вмиг наполнились едой и напитками: пироги на любой вкус — мясные, рыбные, сладкие, с овощами, кувшины с соками, всевозможные мясо и птица, бутерброды... При одном взгляде на угощение становилось ясно — хогвартские домовые эльфы готовить умеют и любят. Уплетали, по совету директора, все, за исключением Грейнджер, вновь вздумавшей бойкотировать ужин в защиту прав униженных и порабощенных наших братьев меньших.

Когда ученики покончили с едой, и гомон в зале опять сделался громче, Дамблдор вновь поднялся на ноги. Разговоры мгновенно умолкли. Все повернулись к директору. Гарри между тем ощущал приятную сонливость. Где-то наверху его ждала кровать с четырьмя столбиками, чудесно мягкая и теплая…

— Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания, — сказал Дамблдор. — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили. Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня — как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз — напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча.

У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Долорес Амбридж, нашего нового преподавателя Защиты от Темных Искусств.

Жиденькие аплодисменты захлебнулись довольно быстро. Дамблдор продолжал:

— Также я хочу поприветствовать мисс Цириллу Рианнон, нашу новую ученицу, прибывшую из маленькой частной школы в Уэльсе. Первое время она будет заниматься по программе, отличающейся от вашей, но вскоре, я надеюсь, сможет полностью влиться в ваш дружный коллектив.

На сей раз аплодисменты были куда громче и продолжительнее. Цири от смущения покраснела — сотни глаз были устремлены на нее. Тем временем Дамблдор хотел было продолжить, но Амбридж встала, откашлялась и заговорила:

— Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала она, — за добрые слова приветствия. Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц!

— Гарри, знаешь, — Цири аккуратно дернула Поттера за рукав, — я, кажется, поверила в мозгошмыгов Луны. Похоже, один мозг в этом зале они сожрали полностью. По-другому бред, который она несет, объяснить невозможно... — она кивнула на Амбридж.

Рон и еще пара гриффиндорцев хрюкнули, не сдержавшись. Дин Томас, который в это время пил сок, шикарно изобразил пульверизатор, обрызгав сидящую напротив Джонсон. Милейшая Долорес предпочла оставить этот инцидент без внимания, и продолжала разливаться соловьем, хотя почти никто ее не слушал.

Наконец профессор Амбридж выдохлась и умолкла, что позволило Дамблдору закончить прерванную речь. Выходящие из зала ученики пребывали в полной уверенности, что «старушка Долли в глубоких и крепких объятиях маразма». А заодно и те, кто назначил ее на эту должность.

Поттер надеялся хорошо выспаться сегодня, но не тут-то было. Ему снился странный, сумбурный сон. За окном шел снег. Гарри сидел в аудитории, полной народа — он не без труда узнал кабинет ЗОТИ. Оглядывая присутствующих, он увидел, что вокруг много знакомых лиц — со Слизерина и Гриффиндора, что все они несколько старше, чем на самом деле, но кое-кого не хватает. Ну да, нет Крэбба, Гойла, Забини… И тут к доске вышел Люциус Малфой, оказывается, он — преподаватель. Во сне, однако, это не вызвало ни удивления, ни паники. «Сегодняшняя тема занятия — сложное заклятие, для обмена телами», — объявил Малфой. И поставил Драко в пару с Гарри. Сперва заклятие не сработало, но со второй попытки у них получилось.

Дальше Гарри помнил только обрывки сна, где он то становился Малфоем, то снова возвращался в свое тело. Но и Малфой был тоже там.

/*Не спрашивайте, откуда я знаю этот сюжет. Я больше не буду! Правда. Мой мозг и так сильно пострадал. */

Утром Поттер был зол и сердит. С мрачным лицом он выслушал речь Энджи Джонсон о ее назначении капитаном и о новом квиддичном сезоне, вяло поздравил ее и прошел мимо. В проходе он столкнулся лицом к лицу с Цири — потной, раскрасневшейся, но довольной. Гарри вопросительно поднял брови, и она ответила:

— Смена места обитания, знаешь ли, не является поводом, чтобы не тренироваться. К тому же окрестности замка просто прелестны...

Умывание несколько взбодрило Поттера. Или это была мысль о Цири? Предпочтя не думать об этом, Гарри вместе с друзьями отправился на историю магии. Профессор Бинс, как о нем говорили, и при жизни-то не был особенно любопытным, а умерев, он вообще перестал интересоваться чем-то. Поэтому на новую ученицу призрак даже не обратил внимания.

А вот профессора Снейпа Цири заинтересовала. Точнее говоря, декан Слизерина нашел нового «козла отпущения» — если можно так сказать про девочку — заваливая ее вопросами, ответы на которые она знать попросту не могла. В итоге к концу занятий Гриффиндор не только не заработал баллов, но и ушел глубоко в минус.

Прорицания, на которые Цири не пошла, дабы вместе с младшими курсами наверстывать материал по чарам, не принесли ничего нового. Зато Цирилла набрала почти три десятка баллов, продемонстрировав профессору Флитвику пусть не самый обширный, но разнообразный и, в принципе, полезный набор знаков.

Ну, и напоследок оставалась ЗОТИ. Помня всю чушь, которую несла эрзац-профессорша, гриффиндорские пятикурсники предвкушали театр абсурда, похлеще даже, чем на лекциях профессора Бинса. Медленно, словно сонные мухи, ученики стягивались к кабинету ЗОТИ. Слизеринцы, как обычно, вальяжные и гордые — и гриффиндорцы, заметно ощетинившиеся в присутствии исконного врага, то и дело поглядывающие на «змей» с угрозой. Впрочем, представители факультета Салазара отвечали «львам» тем же.

Эту зрительную дуэль прервал звон колокола, и ученики плавно перетекли в класс. Внутри было пусто. Впервые на памяти школьников преподаватель опаздывал на свой собственный урок. Многие ученики отметили это и приняли к сведению. Наконец Долорес вплыла в кабинет, излучая обманчивое добродушие.

— Здравствуйте! — сказала она, когда ученики расселись по местам.

Несколько человек пробормотали в ответ:

— Здравствуйте.

— Стоп-стоп-стоп, — пропела Амбридж. — Ну нет, друзья мои, это никуда не годится. Я бы просила вас отвечать так: «Здравствуйте, профессор Амбридж». Ещё раз, пожалуйста. Здравствуйте, учащиеся!

— Здравствуйте, профессор Амбридж!

— Вот и хорошо. Ведь совсем нетрудно, правда? Волшебные палочки уберем, перья вынем.

Предчувствие их не обмануло — еще не разу уроки защиты не начинались с подобной фразы. Даже идиот Локхарт на первом своем занятии заставил их разбираться с пикси. О старине Крауче можно было вообще не говорить. Тот, на памяти Гарри, не произнес под запись ни единого слова. Тем временем Долорес достала палочку, сделала пасс в сторону доски, на которой тут же появились написанные почти каллиграфическим почерком слова: «Защита от Темных искусств. Возвращение к основополагающим принципам.»

— Отмечу для начала, что до сих пор ваше обучение этому предмету было довольно-таки отрывочным и фрагментарным. Не правда ли? — сказала профессор Амбридж, повернувшись к классу лицом и аккуратно сложив руки на животе. — Постоянно менялись учителя, и не все они считали нужным следовать какой-либо одобренной Министерством программе. Результатом, к сожалению, явилось то, что вы находитесь гораздо ниже уровня, которого мы вправе ожидать от вас в год, предшествующий сдаче СОВ.

При упоминании экзаменов класс возбужденно загудел. Амбридж никак не отреагировала. Вместо этого она наколдовала на доске новую надпись: «Цели и задачи курса.» Под заголовком в три строки располагались темы, при виде которых у любого адекватного преподавателя защиты обязательно случился бы приступ. Абсолютно все, заявленное Амбридж как цели курса, не соответствовало не то что программе, но и здравому смыслу.

— У всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда?

— Да, профессор Амбридж, — Гермиона подняла руку. — Видите ли, я уже прочла ее полностью, и у меня возникло несколько вопросов.

— Итак, мисс…

— Грейнджер.

— Грейнджер... Я рада, что вы поняли, как ко мне следует обращаться. — Амбридж улыбнулась мерзко, по-жабьи. — Итак, что у вас?

— Это у вас, — с нажимом на последнее слово сказала девушка. — Как я уже говорила — я уже прочла книгу, но не нашла в ней практической части.

— Практической части? — повторила профессор Амбридж с малюсеньким смешком. — Что-то я не могу представить себе ситуацию в этом классе, мисс Грейнджер, когда вам понадобилось бы прибегнуть к защитному заклинанию. Или вы думаете, что во время урока на вас кто-то может напасть?

— Мы что, не будем применять магию? — громко спросил Рон. Профессор Амбридж вновь прикинулась глухой. Гермиона снова подняла руку.

— Не в том ли весь смысл Защиты от Темных Искусств, чтобы научиться применять защитные заклинания?

— Новая учебная программа разработана волшебниками постарше и поумнее вас. Вы будете узнавать о защитных заклинаниях безопасным образом, без всякого риска…

— Разве на экзамене по Защите от Темных Искусств не будет ничего практического? Мы не должны будем показать, что умеем применять контрзаклятия и тому подобное?

— При хорошем владении теорией не будет никаких препятствий к тому, чтобы вы под наблюдением, в экзаменационных условиях использовали некоторые заклинания, — либеральным тоном сказала профессор Амбридж.

— Без всякой практики, без тренировки? — спросила Парвати с недоумением. — Правильно я вас поняла, что первый раз, когда нам позволят применить заклинания, будет на экзамене?

— Повторяю: при хорошем владении теорией…

— Какая польза от этой теории в реальном мире? — громко подал голос Гарри, вновь поднимая в воздух кулак.

Профессор Амбридж взглянула на него.

— Здесь у нас школа, мистер Поттер, а не реальный мир, — сказала она мягко.

— Значит, нас не будут готовить к тому, что нас ожидает вне школы?

— Ничего страшного вас там не ожидает, мистер Поттер.

— Да неужели? — спросил Гарри. Неудовольствие, которое весь день копилось у него внутри, достигло высшей точки.

— Кто, скажите на милость, будет нападать на вас и на таких же детей, как вы? — спросила профессор Амбридж отвратительным медовым голоском.

— М-м-м, дайте сообразить… — произнес Гарри издевательски-задумчивым тоном. — Может быть… Лорд Волдеморт?

— Минус десять очков Гриффиндору, мистер Поттер.

Класс сидел молча и неподвижно. Одни смотрели на Амбридж, другие на Поттера. А профессор продолжала:

— Теперь я хотела бы сказать кое о чем прямо и откровенно. Вам внушали, будто некий темный волшебник возродился из мертвых…

— Мисс Амбридж... — голос с задней парты. Драко. В кои-то веки он говорит серьезно, не растягивая слова. — Сонорус, — и голос эхом проносится по классу. — Поттер прав. Он жив. Вне зависимости от того, что вы вбили себе в голову.

— Немедленно назовите свою фамилию! — Будь в руках у Амбридж бокал, он бы треснул.

— Малфой, мисс. — Драко пугающе похоже скопировал тон и улыбку своего декана, в те минуты, когда он снимал баллы с проштрафившихся учеников.

Амбридж отрывисто вздохнула, побагровела, затем побледнела. Все же у семейства Малфоев слишком много влияния в Министерстве, чтобы затыкать их младшего... Еще, упаси Мерлин, решит пожаловаться отцу. Хотя сегодня он вел себя уж больно странно.

Ученики тоже заметили, что Малфой на себя не похож. Все, абсолютно все в этой комнате знали о его вражде с Поттером. Знали, и ни пикси не понимали: «Какого черта Малфой помогает Поттеру?» Этот вопрос читался на лицах как гриффиндорцев, так и слизеринцев. Тем временем беловолосый слизеринец продолжал:

— Я видел его собственными глазами. Он в Британии, и он набирает силу. И поверьте мне, если Министерство, — на этом слове Драко ядовито улыбнулся, — в кратчайшие сроки не примет меры, Лорд придет к власти по трупам тех, кто сейчас сидит там.

Долгих полторы минуты Долорес судорожно переваривала услышанное, а затем истерично крикнула:

— Все вон! Занятие окончено! — после чего выбежала из класса.

* * *

— Знаешь, я не ожидала подобных заявлений от Драко, — говорила Гермиона позже, в гостиной Гриффиндора. — Похоже, ему сильно досталась от Того-Кого… Волдеморта…

— Ты что, заделалась защитницей Малфоя? — Рон не понимал горечи в голосе подруги. — Хотя, похоже, ты права — с хорьком явно что-то не то...

Поттер в разговоре друзей не участвовал. Он думал, к каким последствиям приведет столь необдуманный ход Малфоя, если Волдеморт узнает об этом. Как говорил в поезде Драко, Лорд мог устроить пытку просто ради забавы — что уж говорить о столь забавном, бесспорно, поводе для истязания подчиненного... Гарри поминутно глядел на часы над камином. Дело в том, что, когда он проходил мимо Малфоя, остановившегося, якобы чтобы завязать шнурки, то услышал еле слышный шепот:

— В девять, на восьмом этаже, возле танцующих троллей. Не придешь — убью!

О чем хочет поговорить слизеринец, Поттер догадывался — произошедшее на ЗОТИ обсуждали почти все. Но чего конкретно хотел Драко? Благодарности? Признания? Извинений? Гарри так и не понял.

Минут через двадцать в гостиную вошла Цири, как раз закончившая заниматься с профессором МакГонагалл основами трансфигурации.

— В целом — все не так уж критично. Я, конечно, многого не знаю, но, по словам профессора, со мной легко работать. Да, Гарри, Гермиона... она сказала, чтобы я обратилась к вам за помощью. К тебе, — девушка повернулась к Поттеру, — с защитой и чарами, а к тебе, Герми, с трансфигурацией и историей магии. Это базовые предметы СОВ. Астрономию я подтяну как-нибудь сама, и по зельям наверстаю упущенное, благо в храмовой школе, в которой я училась, были теплицы с магическими растениями... Я почитала ваши справочники и нашла много известного мне, — девушка кивнула сама себе, — так вот, если я подтяну их, то, наверное, даже смогу сама сдать. — Видя непонимающие лица, Цири пояснила: — Что касается практической части, то в наших мирах она различается кардинально. А вот теория довольно похожа.

— Хорошо, мы согласны, — решила за двоих Гермиона. Гарри и не думал возражать. — Но где мы будем заниматься? Здесь слишком шумно, да и места маловато, — скептически оглядела она гостиную.

— Да где угодно. Мало, что ли, в школе пустых классов?

— Ну да, Герми, помнишь, как мы в прошлом году помогали Гарри готовиться к Турниру? — Рон произнес это «мы» таким тоном, словно он лично допоздна рылся в библиотеке. Гермиона заметила это и не удержалась:

— Да, Рональд, ты тоже приходи. Сам-то ты знаешь чуть больше Цири.

— Выкручусь как-нибудь.

— Ну что, может, сегодня и начнем? — вклинилась в разговор друзей Цирилла.

— Я бы с радостью, но в девять у меня встреча с Малфоем, а до этого еще нужно разобраться с заданием Снейпа...

— Ну, на кой он тебе сдался? — Рон, как всегда, говорил то, что думал. — Да, последние пару дней Малфой ведет себя как человек, а не как кусок… — посмотрев на девушек, Уизли не стал заканчивать фразу. — Но ты подумай, может, весь этот цирк — для отвода глаз? Тот-Который... пнул его в нашу сторону, он и полетел.

— Не думаю. У него есть Снейп.

— Гарри! — возмущению Гермионы не было придела. — Я знаю, ты не любишь профессора Снейпа, но не стоит считать его шпионом. Директор Дамблдор ему верит.

— Но вот вопрос, можно ли верить директору?

Все, даже Гарри, повернули голову в сторону Цири.

— Поясни, — Грейнджер не возмущалась и не удивлялась. Она ждала объяснений.

Цири — не без помощи Поттера — изложила свои подозрения и мысли по поводу директора.

— А я ведь никогда не рассматривала ситуацию с этой точки зрения... — задумчиво произнесла Гермиона. — Надо поразмыслить над этим.

* * *

Без десяти девять, Поттер, укутавшись в мантию-невидимку и взяв Карту Мародеров, вышел из общей гостиной. От предложений товарищей пойти с ним он только отмахнулся. Бродить по школе ночью он, в принципе, любил. Благо семейные артефакты обеспечивали почти абсолютную безопасность. Могла произойти какая-то случайность, вроде встречи с Миссис Норрис или исчезновения ступеньки под ногой, но все же это маловероятно. Филч со своей кошкой далеко, а по лестницам вообще ходить не придется.

Свернув за очередной угол, Поттер обнаружил Драко, нервно прохаживающегося по коридору. Приготовив на всякий случай палочку, Гарри снял мантию.

— Драко? — осторожно окликнул слизеринца он.

— Поттер? Я уж было думал, ты не придешь...

— Как видишь, — Гарри очень точно повторил интонацию своего собеседника. — Чего хотел?

— Не здесь. — и снова Малфой говорил нормально, без пафоса… Трижды он прошел мимо одной из стен. После третьего захода в стене начала появляться дверь.

— Выручай-комната, — сказал Драко, не дожидаясь вопроса. — Принимает вид нужного тебе помещения. Внутри может появиться все, что угодно, разве что кроме зелий и еды. Хотя, конечно, вынести из нее то, что ты или кто-то другой принес, нельзя... Быстрее, Поттер, чем быстрее мы договоримся, тем быстрее ты пойдешь спать. Не бойся — это не ловушка.

«Вот, значит, как. Договориться...» — подумал Гарри, но в дверь вошел. Комната чем-то напоминала гостиную на Гриммо, но была куда более чистой и богато обставленной. Да и размером побольше. Примерно до середины стены были обшиты панелями темного дерева, а выше — обои, темно-зеленые с серебряными узорами, явственно подчеркивали лояльность змеиному факультету. Напротив входа находился камин с потрескивающими в нем поленьями. Возле стен, там и тут стояли книжные шкафы, а посреди комнаты — два дивана, и между ними низкий, но массивный стол. Дождавшись, пока Поттер осмотрится, Драко сказал:

— Ну да, это гостиная Малфой-мэнора. А чего ты хотел? Может, мне спокойней, когда я дома… — Поттеру отчетливо вспомнился сон, а Драко, немного помедлив, продолжал: — Итак. Сегодня я прикрыл твою задницу перед этой слабоумной жабой. Я почти уверен, что письмо нашему дражайшему Министру полетело с совой почти сразу. Я надеюсь, ты не такой тугодум, каким тебя выставляет крестный, и понимаешь, что меня ждет дома, когда Лорд узнает, что я сделал.

Голос Малфоя был предельно серьезен. Гарри молча кивнул, сев на один диван. Драко устроился через стол от него на втором.

— Ты спросишь, чего я хотел добиться этим выступлением? Скажем так, я провел достаточно времени в компании друзей отца и понял одну вещь — я там никто. Да, я Малфой, да, я чистокровный. Но Лорда сейчас это не волнует. Теперь в подчиненных он больше ценит, если это слово вообще применимо к нему, боевые заслуги и послушание. Кто лучше попрыгал на задних лапках, тому он кидает косточку. Остальных накажет и снова заставит прыгать. Только вот я, как ни крути, прыгать не хочу. Потому что в какой-то момент мне велят прыгнуть слишком высоко. Я знаю это, Поттер. Лорд зол на отца и поэтому ударит по близким. Родители и так уже по уши во всем этом, а я еще могу выбраться. Вот для этого мне нужен ты. Все, что мне нужно — это лояльность твоих, Поттер, товарищей. И под товарищами я имею в виду команду Дамблдора. Я в курсе, что ты пересекался со многими из них, да и к тому же с самим директором у тебя, похоже, довольно близкие отношения.

— Хорошо, Драко, я напишу им об этом. Но вот что можешь предложить им ты? Так или иначе, ты — Малфой, и многие — не все, но многие — вряд ли вот так за красивые глазки примут тебя...

— Не делай из меня большего идиота, чем я есть. Я прекрасно знаю, что буду выглядеть белой вороной среди ваших. Но я пока еще чист... Надеюсь, так будет еще некоторое время. К тому же я и так знаю много всякого интересного…

— То есть, ты будешь стучать на своих… — Гарри поморщился, — на отцовских друзей?

— Фе, Поттер, ну что за формулировки — «стучать»? Информировать, делиться сведениями. Итак, ты согласен?

— Я уже сказал — я обещаю поговорить.

— Что ж, — Драко пожал плечами, — я согласен.

Они крепко пожали друг другу руки.

— А теперь проваливай, будь добр, я еще почитать перед сном что-нибудь хочу.

На том Гарри и вышел из Выручай-комнаты. В принципе, ничего нового слизеринец не сказал. Волдеморт — больной ублюдок, чертов садист и идиот, но Поттер знал это и без него. Гораздо интереснее было то, что Драко попросил, и что предложил взамен. Идя в спальню, Гарри думал об этом. Дамблдор, наверное, принял бы Малфоя. Скорее всего, согласился бы и Снейп — ну куда уж без декана и крестного... Возможно, принял бы Сириус, если бы Гарри пообещал ему, что Драко не предаст. Быть может, за компанию с приятелем поверил бы Люпин. А вот с остальными было куда сложнее. Слишком много идеалистов, предателей крови. Нет, все они были хорошими, правильными людьми, но с устоявшимся, монохромным, как наряд Люциуса, мировоззрением. Для них Малфои — аристократы, поборники чистоты крови, отпетые террористы — кто угодно, но не союзники.

Впрочем, подойдя к портрету Полной Дамы, Гарри перестал об этом думать. В гостиной было почти пусто. Только ири занятых кресла возле пышущего жаром камина, две подруги и один друг. Они ждали его. Когда он вошел, они молча посмотрели на Гарри, и только Гермиона подала голос:

— Ну, как все прошло?

— Вполне даже мирно.

— Чего хотел? — это был уже Рон.

— Не поверишь, но наш дорогой Драко вызвался стучать на своих же друзей, в обмен на лояльность и поддержку Ордена.

— А чего ты от него ожидал — слизеринец же, Мерлин его за ногу, — меланхолично констатировал Уизли.

— Да, Цири... Я, похоже, нашел хорошее место для тренировок. Но с тебя — знаки.

* * *

Потекли размеренные школьные будни. Днем — уроки и подготовка к СОВ, вечером — занятия в Выручай-комнате с Цири и Гермионой. Благо комната, подчиняясь ментальным приказам Поттера, выдавала всю необходимую литературу, и в посещении обители мадам Пинс необходимости не было. Обучение шло туго. Цири, вполне способная испепелить созданный магией помещения деревянный брус игни, с трудом поджигала бумажные фигурки Инсендио. У Гарри дела обстояли с точностью до наоборот — работать с палочкой было легко и привычно, а вот пальцы, складываемые в знаки, постоянно норовили согнуться под не тем углом или разжаться в неподходящий момент. К тому же у него были проблемы с контролем силы. Зачастую, даже правильно сложив кисть, Поттер норовил влить силы больше, чем мог пока контролировать.

— Хорошо, что я еще не показала тебе игни, а то ближайшие несколько дней пришлось бы тебе баюкать свои обожженные пальчики, — заявила Цири, критически оглядывая осколки стеклянного стакана, который в идеале должен был просто проехать по столу полметра, вместо того, чтобы на полной скорости встретиться со стеной.

Неожиданно в один из таких вечеров в Выручай-комнату заявился Драко Малфой. Вполне дружелюбный. Было принято коллективное решение, что присутствовать на тренировке ему можно. Первое время слизеринец не отрывал взгляда от Поттера, но после того, как тот с извиняющимся видом пожал плечами и покачал головой, мол «пока ничего не известно…», несколько успокоился. Также неожиданно оказалось, что Драко неплохо разбирается в чарах. Приходилось признать, что с его помощью обучение пошло быстрее. И никто не возражал, когда через пару вечеров Драко снова появился в Выручай-комнате.

Постепенно неприязнь, с которой поначалу относились к нему девочки, начала уходить. Поттер немало удивился, когда однажды увидел Гермиону, вполне светски общающуюся со слизеринцем. Рон, который занятия игнорировал принципиально, к Малфою еще испытывал антипатию, но вслух уже не высказывался, ибо знал, что это бесполезно.

В занятиях и тренировках прошел сентябрь. Первое октября принесло с собой осень — ту самую, с проливными дождями и опавшими желтыми листьями. Вроде бы еще недавно блистало зеленью лето, а теперь… Ветер то и дело вздымал листву вверх, закручивал в причудливые вихри, а затем осыпал обратно на землю. В замке резко похолодало, и ученики ходили, закутавшись в утепленные мантии и дыша на окружающих паром. Только Цири, казалось, холод не тревожил. Сидя возле камина, она ностальгически рассказывала друзьям о зимних вечерах в Каэр Морхене.

Одиннадцатого числа состоялся первый в учебном году выход в Хогсмид. Это был день, который изменил многое.

Свет привлекает всех. А ты попробуй найти того, кто полюбит твою тьму.

Твои недостатки. Твои слабости. Ту личность, что остается,

когда летят к чертям тысячи масок. Кто примет твоих демонов. Пугающее зрелище,

правда? Попробуй найти того, кто без страха поселится в твоем сердце.

И будет как дома. В этой паутине лжи. В полном мраке. Будет видеть твои

уловки, сможет нанести удар изнутри, но… никогда не сделает этого.

Оставшись навсегда под кожей, растекаясь по венам — не сломает тебя.

А научит жить, вкачивая в тебя безразмерно любовь, не ожидая ничего взамен.

Будет любить не за что-то. А вопреки всему. Станет твоей слабостью

и твоей самой невероятной силой одновременно.

Анжелика Хоффманн

К педагогическому делу надо призывать, как к делу морскому, медицинскому

или тому подобным, не тех, которые стремятся только обеспечить свою жизнь,

а тех, которые чувствуют к этому делу и к науке сознательное призвание

и предчувствуют в нем свое удовлетворение, понимая общую народную надобность.

Д. И. Менделеев

Четырнадцатого октября выдался погожий, хоть и морозный день. Ученики Хогвартса впервые в этом году уходили в Хогсмид. Тепло одетые школьники разбредались по деревне в поисках всякой всячины. Забыл перья или пергамент? Загляните в магазинчик Писарро. Хотите над кем-нибудь подшутить? Милости просим в «Зонко». Соскучились без сладкого? Что ж, вот вам «Сладкое Королевство». Ну и напоследок, если вы уже нашли себе подругу, то непременно ведите ее к мадам Паддифут.

Но это еще успеется. Сейчас Гарри и Цири шли по твердой, промерзшей за ночь земле. Рон, так некстати где-то подхвативший простуду, вместо магической деревни решил навестить Больничное крыло. Гермиона же обещала подтянуться чуть позже, управившись с заданием по Древним Рунам. Гарри, впрочем, чувствовал, что никем не контролируемая гриффиндорка совсем потеряет счет времени и освободится, только когда вернувшиеся с прогулки однокурсники варварски изгонят ее из-за стола. В итоге, вместо того чтобы зайти за чем-нибудь аппетитным в магазинчик сладостей, а оттуда прямиком отправиться в «Кабанью голову» или, если народу будет не слишком много, в «Три метлы», чтобы выпить по бутылке сливочного пива, Поттер вместе с подругой шатался по узким улочкам, тыча пальцем в вывески заведений и рассказывая о товарах и услугах, которые можно было найти внутри.

Цири оказалась благодарным слушателем. Вовремя кивала, вовремя же задавала вопросы... Так незаметно пролетело полтора часа. Могло бы и два, но у погоды были свои планы на этот счет. За какие-то пятнадцать минут небо, до этого лазурное, затянуло низкими свинцовыми тучами. Почти сразу, без промедления хлынул дождь, и ребята едва успели добежать до «Трех метел».

Внутри было на удивление пустынно. Пара семикурсников с Райвенкло у дальней стенки, и еще один — хаффлпаффец — у барной стойки. Мадам Розмерта, дама чуть за сорок, но выглядевшая моложе, посмотрела было на посетителей и быстро переключилась обратно на хаффлпаффца. Цири уселась за столик, и Гарри, купив две бутылки сливочного пива, присоединился к ней.

— А неплохо, знаешь ли, — сказала Цири, рассматривая наполовину опустевшую бутылку на просвет. — Один мой знакомый угостил меня как-то обычным пивом — мне жутко не понравилось, к тому же я после него икала весь день. А это вот ничего, вкусное даже.

— Интересные же у тебя друзья, — немного наигранно улыбнулся Гарри.

— А то! — а вот Цири улыбнулась широко и искренне. — Слушай, может, еще по бутылочке? А то я смотрю, нам еще долго тут сидеть.

Гарри взял еще пива. Сидя в полутьме заведения и потягивая пиво, они болтали с Цири, и как-то так вышло, что заговорили о василиске. Девушка, когда речь дошла до битвы, вытянулась, как струна, и внимала каждому его слову.

— А он мне и говорит: «Я, мол, Волдеморт и есть, так что...» Сижу я, значит, на каменном полу и думаю — все, конец мне. Палочку-то он сразу забрал, сейчас змеюка мной и закусит, а потом за Джинни возьмется... И я мечом как махну, и прямо в пасть ему... Кровь течет, чувствую уже, что смерть приходит, и тут снова Фоукс...

Когда описание дуэли подошло к концу, Цирилла задумчиво и с нескрываемым уважением произнесла:

— Поверь мне — тебе ужасно повезло. В одиночку прикончить здоровенного василиска... Не каждый взрослый ведьмак, даже подвергнутый мутациям, способен на такое. Эх, а ведь мой верх — какая-то вшивая выворотка... Ну, да ничего — я тебя еще сделаю.

Незаметно у них в руках появилась по третьей бутылке пива. Затем по четвертой и пятой. Разговор потек в какое-то совершенно новое русло.

— Гарри, только честно — тебе нравится кто-то из девушек? — на губах несколько захмелевшей Цириллы гуляла игривая улыбка, а глаза искрились. От такого вопроса парень впал в ступор.

— Ну... — начал было он, но Цири не стала дожидаться ответа. Резким движением она приподнялась, притянула Поттера к себе и поцеловала его. В губы. Сердце Гарри на секунду остановилось, затем ушло в пятки, но быстро вернулось на место и забилось так, словно готово было выскочить из груди. Где-то в районе живота запорхали треклятые бабочки.

Когда спустя несколько показавшихся очень долгими секунд девушка оторвалась от Гарри и огляделась, все немногочисленные посетители (к райвенкловцу и хаффлпаффцу прибавилась какая-то девушка-волшебница из местных) смотрели на них с итересом.

— Чего уставились? — голос девушки звучал не хамски, но вызывающе, и невольные зрители быстро отвели взгляды. — Подумаешь, поцеловаться уже нельзя. — Цири взглянула на еще прибывающего в некотором ступоре Гарри и подмигнула ему. — Ну что, Поттер, понравилось?

Поттер кивнул. Недолго думая, Цирилла тем же движением вновь привлекла его к себе и опять поцеловала. На этот раз куда дольше. На этот раз она не спешила отстраняться. Глядя в глаза парня, девушка прошептала:

— Я люблю тебя, Гарри!

Третий поцелуй случился уже по его инициативе. Входная дверь оглушительно хлопнула. Неохотно оторвавшись от губ девушки, Гарри перевел взгляд на вход в заведение. Там стояла Джинни. По ее мокрым от дождя щекам катились крупные слезы. Кап. Кап. Кап. Кап. Дождь стучит по стеклам... Кап. Кап. Кап. Кап. Слезы падают на деревянный пол...

Он хотел было окликнуть девушку, объясниться, подобрать слова. Но не мог. Да и что объяснять — она и так все прекрасно видела своими глазами. И зачем? Он ведь не виноват, что любит другую.

Джинни не стала дожидаться объяснений. Гордо вскинув голову, она быстрым шагом вышла из паба. Гарри было порывался догнать ее, но Цири остановила его, положив руку на плечо.

— Не стоит, — сказала она. — Пусть идет.

Дождь уже кончился. На свежем воздухе легкий хмель окончательно выветрился, и теперь они гуляли по деревушке, держась за руки. До конца отпущенного для прогулок времени оставался еще без малого час. Можно было не торопиться. Не следовало торопиться. Еще многое было не сказано. Еще многое было не сделано. Но здесь и сейчас они были счастливы. Они были вместе.

* * *

— Не знаешь, что с Джинни случилось? — Рон сидел, укутавшись в плед, и пил горячий чай. — Вернулась два часа назад, мокрая, заплаканная. Сразу побежала к себе наверх. Миона пыталась ее разговорить, но она только плачет.

— А им-то откуда знать? — голосом, ясно дающим понять, что она в курсе всего, ответила вместо Гарри и Цири Гермиона.

— Ну, не знаю... Может, они видели что-то.

— Когда? — Цири намек подруги поняла. — Мы, как дождь начался, в «Трех метлах» засели.

— Я заметила, — Грейнджер казалась рассерженной, но в то же время было видно, что она за них рада.

* * *

На следующий день, в воскресенье, были назначены отборочные испытания. Вуд в прошлом году окончил школу, и теперь команде нужен был новый вратарь. Желающих пришло много. Почти все парни, начиная со второго курса, и даже некоторые девушки хотели занять место Оливера.

— Значит, так, — говорила Энджи Джонсон, наложив на себя Сонорус. — Старый состав, все, кроме охотников, может пока отдыхать. Для начала нам необходимо найти нового вратаря. Каждый, кто хочет попробовать себя в деле, должен будет отбить все шесть подач. Затем лучшие соревнуются уже между собой. И так далее, пока не останется один человек.

* * *

— В общем-то, все предельно просто, — объяснял Поттер своей подруге, сидя на трибуне и одним глазом посматривая ,как МакЛагген пропускает квоффлы. — В команде три охотника — они сейчас в воздухе, их задача — забросить мяч в одно из колец соперника. Есть вратарь, летающий возле колец, и пытающийся им помешать. Кроме них, есть два загонщика, в нашей команде это близнецы Уизли, они должны с помощью заколдованных мячей выводить из строя соперников и прикрывать своих. И есть ловец — это я. Задача ловца проста — поймать снитч — маленький, размером с грецкий орех, и очень шустрый мячик. Когда один из ловцов поймает снитч, игра завершается, команда, ловец которой поймал мяч, получает сто пятьдесят очков и обычно выигрывает.

— То есть, игра может длиться довольно долго?

— Да. Но обычно не больше пары часов.

МакЛагген взял четыре квоффла и пропустил два. Следующим выступал Рон. Даже с трибун было видно, как он нервничал. Причудливый жест, легкое, почти незаметное движение руки Цири — и рыжий успокаивается. Девушка положила руку на плечо Поттера и объяснила:

— Я просто успокоила его. Рон и сам вполне способен поймать все шесть мячей — у него неплохая реакция. Но нервы его погубят.

Гарри с недоверием посмотрел на свою девушку, но промолчал. Все же в некоторых вопросах она разбиралась куда лучше него. А тем временем на поле начиналась ожесточенная борьба. Кэти Белл, Алисия Спиннет и Анджелина Джонс на высокой скорости летели к кольцам, перекидывая мяч друг другу. Белл передала квоффл Джонс, Джонс — Белл, Белл — Спиннет, та полетела к кольцам, замахиваясь уже для броска... но Уизли успел. Отлетев и перегруппировавшись, девушки снова пошли в атаку. Теперь они не пытались атаковать в лоб, заходя с флангов. Энджи и Кэти по краям поля, Алисия — связующее звено. По широкой, плавной дуге они вновь подлетели к кольцам. Мяч без остановки переходил от одной охотницы к другой. На этот раз квоффл бросала Анджелина. Ронни в последний момент, кончиками пальцев успел изменить траекторию мяча, и гол вновь не был засчитан. Четырежды девушки меняли тактику, в надежде прорвать оборону, но Рон был непробиваем. Шесть — ноль. Таким образом, он прошел в следующий тур.

После первого круга большинство кандидатов отсеялись, и следующие этапы проходили куда быстрее. Уже через час желающих играть в сборной Гриффиндора осталось всего трое: Рон и еще двое третьекурсников. И хоть у рыжего еще было над чем поработать, но сперва один его конкурент запоздало потянулся за мячом, а потом и второй пропустил мяч и получил прямо в нос. В итоге — шесть чистых у Рональда, пять из шести у третьекурсника номер один, и три из трех у третьекурсника номер два.

Помучив Рона еще с полчаса, Джонсон созвала остальных членов команды.

— Ну, что... — говорила она, прохаживаясь перед выстроившимися в ряд игроками, — теперь команда в полном составе. Но это еще далеко не все. Перед тем, как выпустить вас надирать задницы Слизерину, я хочу убедится, что никто из старой гвардии не потерял хватки. — Ее взгляд, едва задержавшись на близнецах, остановился на Поттере. — Взлетаем.

* * *

Вечером того же дня Поттер, донельзя вымотанный и взъерошенный, лежал на диванчике у дальней стенки гостиной, по-кошачьи положив голову Цири на колени. Рон то и дело бросал на этих двоих предельно глумливые и несколько завистливые взгляды. Его сестре следовало отдать должное. Спустившись-таки в гостиную и обнаружив их в столь недвусмысленном положении, Джинни не стала плакать или убегать, как тогда, в Хогсмиде. Она с совершенно безразличным видом прошла мимо них и уселась возле камина. Вскоре к ней на руки забрался Живоглот, и Джинни принялась рассеянно поглаживать кота. Ронни поведение сестры, видимо, вполне удовлетворило, потому что он отвлекся от шахмат всего на пару минут и снова с головой ушел в игру.

Около семи вечера в окно начала долбиться незнакомая и крайне агрессивная сова. Поттер хотел было прекратить порядком уже поднадоевшее барабанное соло, но все тело ныло. Несмотря на то, что капитаном теперь была Джонсон, а не Вуд, тренировка оказалась на редкость изматывающей. После завершения отборочных испытаний Анджелина еще по меньшей мере три часа гоняла команду. Рону, который все это время парил в районе колец, было гораздо спокойнее, а вот близнецы уже к концу второго часа начали жаловаться, потом возмущаться, и в конце концов Анджелина сжалилась и отпустила всех.

В итоге забирать письмо у совы пришлось Грейнджер. Оказалось, что оно от Сириуса и адресовано Гарри.

«Я говорил с Д. по поводу твоего вопроса. Он склонен согласиться, хотя я его позицию не разделяю. Он все-таки из семьи идейных. Впрочем, чего уж там, глядя на С., я невольно задумываюсь, а не пополнит ли в один прекрасный день наши ряды М.-старший.

P.S. Д. хочет поговорить с ним лично.»

Гермиона, отдав Гарри письмо, задержалась около него. Она явно хотела что-то сказать, но никак не могла собраться с мыслями. Цири, наконец, не выдержала и спросила прямо:

— Ты что-то хотела?

— Да. В общем... — Грейнджер замялась, — я хотела поговорить по поводу защиты. Амбридж, эта мерзкая жаба, ни делает ровным счетом ничего, чтобы мы хоть как-то сдали СОВ.

— Ну, — не поднимая головы с колен Цири, отвечал Гарри, — уж кому-кому, а тебе провалить экзамен явно не грозит. Ты и без Амбридж неплохо все знаешь.

— Ну, прямо-таки все... — Гермиона покраснела. — Да, я, наверное, экзамен сдать смогу. Да и ты, скорее всего, справишься легко. Ты и так знаешь много того, что даже мне не под силу. — Теперь настала очередь Гарри покраснеть. — Но вот насчет остальных я не уверена. Амбридж все-таки кое в чем права — у нас слишком обрывочное и фрагментарное преподавание предмета. Нет, и Квирелл, и Люпин, и даже Лже-Муди учили нас вещам интересным и правильным, но это были скачки от одного к другому.

— Ты, как всегда, права — то, что впихивает нам эта маразматичка, может пригодиться... дай-ка подумать... Никогда! Но что ты предлагаешь делать? Квирелл и Крауч, увы, мертвы, а Ремус вряд ли сможет вернутся в школу.

— Значит, нам следует учиться самим, — ответила за подругу Цири. — Я права?

— Да, — Гермиона тряхнула копной каштановых волос. — Я предлагаю помочь всем желающим подготовится к СОВ.

— Хорошо. Допустим, что найдется даже несколько человек, готовых заниматься в свое свободное, попрошу заметить, время, — начал ни черта не понимающий Поттер. — Но от меня ты чего хочешь? Это ведь ты у нас главная по обучению.

— Да, Гарри, — мягко сказала Гермиона, — но все равно нет смысла отрицать, что ты владеешь Защитой от Темных Искусств. В прошлом году ты был единственным, кто смог полностью сбросить с себя заклятие Империус, мог вызвать Патронуса и сделать то, чего не могут иные взрослые волшебники. Виктор всегда говорил, что Гарри делает то, чего он не умеет. А он был на последнем курсе Дурмстранга.

Рон, который все это время, оказывается, слушал их разговор, хрюкнул.

— Ну, что? Будешь нас учить?

— Только тебя, Цири и Рона, да?

— Ну... — Гермиона как будто опять заробела. — Только ты не бесись. Гарри, я правда думаю, ты должен научить всех, кто захочет учиться. Мы же хотим защититься от В... Волдеморта. Будет нечестно, если мы не дадим такой возможности остальным.

Гарри на минуту задумался.

— Хорошо, но сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме вас, захочет у меня учиться. Я же чокнутый, помнишь?

— Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, сколько ребят хотят тебя послушать. А что, если мы скажем: все, кто хочет, встретимся в следующий выходной в Хогсмиде и обсудим это дело?

— Почему там, а не в школе? — спросила Цири.

— Потому что, — пояснила Гермиона, снова принимаясь за рисунок Китайской жующей капусты, который копировала из книги, — Амбридж вряд ли обрадуется, если узнает, что мы задумали.

* * *

На следующее утро, за завтраком Поттер, якобы случайно налетев на Малфоя, вложил ему в руку записку.

«Директор вроде бы не против. Но хочет побеседовать непосредственно с тобой.»

Гарри долго и настойчиво пытался поймать взгляд Драко, чтобы понять, как тот отреагировал на записку. Тщетно. Слизеринец даже не пытался смотреть на гриффиндорский стол.

* * *

Продолжались внеклассные занятия Цири. Теперь зачастую в паре — сначала с Грейнджер, а потом с Поттером. Гермиона здраво рассудила, что влюбленным теперь куда приятнее проводить время вместе, и друзья были ей за это благодарны. Сейчас, выйдя с подругой на новый уровень отношений, он обзавелся привычкой после тренировки призывать диванчик пошире и поудобнее, и валяться на нем вместе с Цири, попивая какой-нибудь охлажденный напиток, принесенный хогвартскими домовиками.

Иногда, правда, привычный распорядок менялся — приходил Драко, и они проводили совместную тренировку. В целом, успех был налицо. Цирилла уже вполне уверенно работала с палочкой. Круг заклятий, которые она освоила, был пока не слишком широк, но те, что она знала, применяла легко. У Гарри знаки тоже выходили гораздо лучше, чем раньше. Нет, провести полноценную дуэль без палочки он вряд ли смог бы, но зато активно использовал квен и аард во время дуэлей обычных. Малфой, выросший на традиционном дуэльном стиле и о знаках пока что знающий чуть больше, чем ничего, еще долго пребывал в шоке, когда уже обезоруженный Поттер сперва отразил его парализующее заклятие, а затем отправил в короткий, но крайне неприятный полет.

Продолжались и квиддичные тренировки. Анджелина гоняла своих подопечных не хуже Оливера Вуда. Вскоре состоялся первый в этом сезоне матч Гриффиндор — Слизерин. Интересный же выдался матч. Пушечным ядром пробивающий слизеринскую оборону квоффл, неповоротливые Крэбб с Гойлом, не просто желающие вывести из строя побольше соперников, а прямо-таки жаждущие крови гриффиндорцев. Майлз Блетчли, раз за разом пропускающий голы, и Рон Уизли, пропустивший всего несколько. Жуткое, душераздирающее пение слизеринцев и холодная ярость гриффиндорцев. Воздушная дуэль ловцов особого интереса не вызвала. Гарри Поттер и Драко Малфой кружили по полю, держась на вежливом, но не слишком большом расстоянии. Когда же в воздухе блеснул молнией снитч, они просто и без суеты скорректировали направление полета и синхронно устремились за мячом. Они оба были хороши, оба прошивали воздух, словно игла — сукно. Оба уже тянулись за мячиком, но «Молния» была быстрее даже «Нимбуса-2001».

Празднование победы в матче затянулось до глубокой ночи. Жалких сорок очков Слизерина Гриффиндор со своими двумястами десятью попросту не заметил Друзья, впрочем, засиживаться допоздна не стали — завтра планировался еще один выход в Хогсмид и встреча с учениками. Гарри с некоторым скепсисом относился к этой идее, хотя в целом задумку Грейнджер поддерживал. С подготовкой по ЗОТИ следовало что-то делать, причем немедленно. Уроки Амбридж не то что не способствовали подготовке к СОВ, так еще и превратились во вторую историю магии — большинство учеников на ЗОТИ попросту спали. Долорес, имеющая обыкновение не замечать то, что ее не устраивало, подобно профессору Бинсу, читала лекцию для мерно похрапывающем, погруженной в полудрему аудитории. Единственным, что отличало ее от Бинса, был ее срывающийся на визг противный фальцет, вместо гнусавого и монотонного баса историка. Слава богу, никто еще не додумался уроки Амбридж прогуливать. Фред с Джорджем, вечные балагуры и весельчаки, шутки ради заказали в Хогсмиде совиной почтой упаковку конфет и под завязку напичкали их своими новыми и еще не до конца проверенными разработками. Неизвестно, откуда рыжие бандиты узнали о Бэтмене, но магглорожденные, пришедшие на следующий урок псевдозащиты, не без удовольствия наблюдали замечательный косплей Джокера в исполнении Сесара Ромеро от ни о чем не подозревающей Долорес Амбридж.

/* Косплей (м., скл., яп. コスプレ косупурэ, сокр. от англ. costume play — «костюмированная игра») — переодевание в костюмы известных персонажей и изготовление таких костюмов. Популярное хобби, сродни маскараду. */

Новый день принес с собой иней под подошвами и стылый, холодный ветер. Озеро покрылось тонкой коркой льда. Четверо друзей неторопливо шли по утоптанной за десятки и сотни лет дороге в Хогсмид. Там, впереди, их ждал трактир «Кабанья голова», где им еще только предстояло набрать учеников. Драко, который тоже захотел участвовать в собрании, должен был встретить их возле входа.

Внутри было совсем не так, как в «Трех метлах», большом баре, теплом и сияющем чистотой. Трактир «Кабанья голова» представлял собой убогое, грязное помещение, чем-то насквозь пропахшее — скорее всего, козлами. Окна эркера покрывал такой слой сальной грязи, что дневной свет едва просачивался в зал, и освещался он огарками свечей, расставленными на грубых деревянных столах. Пол, на первый взгляд земляной, оказался каменным, с вековыми наслоениями грязи.

Драко уже ждал их. На столе пять бутылок сливочного пива: четыре закрытых, пятую, почти полную, он только что поставил на место. Рон, лишенный удовольствия тренироваться бок о бок с ним и о договоренности не знавший, собрался было ретироваться, но Гермиона почти силком подтащила рыжего к столику, крепко ухватив его за локоть. Уизли, которого подруга усадила напротив Малфоя, выглядел точь-в-точь как Кричер при виде Грейнджер.

— Так кто, говоришь, собирался прийти? — Гарри сковырнул ржавую крышку с бутылки и сделал глоток.

— Да два-три человека, — Гермиона взглянула на часы и с нетерпением обернулась к двери. — Я просила их прийти в это время, и место они должны знать... О, смотрите, это, наверное, они.

Дверь распахнулась. Сноп пыльного солнечного света разрезал комнату надвое и потух — дверной проем загородила целая толпа.

Первыми вошли Невилл с Дином и Лавандой, за ними сразу — Парвати и Падма Патил вместе с Чжоу (желудок у Гарри сделал сальто) и одной из ее вечно хихикающих подруг, потом одна и с мечтательным видом, словно забрела сюда случайно, Полумна Лавгуд... Потом Кэти Белл, Алисия Спиннет и Анжелина Джонсон, Колин и Деннис Криви, Эрни Макмиллан, Джастин Финч-Флетчли, Ханна Аббот и еще одна девочка с Хаффлпаффа с длинной косой — Гарри не знал ее имени... Три парня с Райвенкло — насколько помнил Гарри, их звали Энтони Голдстейн, Майкл Корнер и Терри Бут... Джинни, а за ней высокий курносый блондин, в котором Гарри узнал игрока команды Хаффлпаффа... Замыкали процессию Фред и Джордж Уизли со своим другом Ли Джорданом — у всех троих в руках были большие бумажные мешки с товарами от «Зонко».

— Два-три человека? — севшим голосом передразнил Гарри. — Два-три человека?

— Ну, идея оказалась привлекательной, — радостно сообщила Гермиона. — Рон, не подтащишь еще стульев?

Бармен, вытиравший стакан тряпкой, такой грязной, как будто ее никогда не стирали, прервал свое занятие. Наверное, он в жизни не видел столько посетителей.

— Здравствуйте, — сказал Фред, первым подошедший к стойке. Он быстро пересчитал спутников. — Можно нам... двадцать пять сливочного пива?

Бармен уставился на него, потом, с досадой бросив тряпку, словно клиент помешал ему заниматься каким-то важным и интересным делом, начал таскать из-под стойки пыльные бутылки.

Фред передавал их ребятам.

— Угощайтесь. И раскошеливайтесь. У меня золота на всех не хватит.

Школьники брали в руки бутылки и искали, куда бы им сесть. Тут-то все и увидели Малфоя, спокойно попивающего пиво в компании гриффиндорцев. Большинство ребят попытались было достать палочки, но Гермиона жестом остановила их.

— Так вот... хм... вы знаете, зачем мы собрались. Так вот... у Гарри возникла идея... То есть, — тут Гарри свирепо посмотрел на нее, — у меня возникла идея, что тем, кто хочет учиться Защите от Темных Искусств, было бы полезно... То есть, по-настоящему ей учиться, а не той ерунде, которую преподносит Амбридж... — Голос Гермионы зазвучал сильнее и увереннее. — Потому что это никакая не защита, а пустые разговоры.

— Вот именно, — кивнул Энтони Голдстейн, и Гермиона заговорила смелее:

— Ну, и я подумала, что стоит взять это дело в свои руки, — искоса взглянув на Гарри, она продолжала: — В смысле, учиться защите как следует, не теоретически, а настоящими заклинаниями...

— Но сдать Защиту от Темных Искусств на СОВ ты, надеюсь, тоже хочешь? — уточнил Майкл Корнер.

— Конечно, хочу. Но не только. Я хочу действительно овладеть защитой, потому что... потому что... — она набрала в грудь воздуха, — потому что лорд Волдеморт вернулся.

Реакция была мгновенной и предсказуемой. Подруга Чжоу взвизгнула и пролила на себя пиво, Терри Бут вздрогнул, Падма Патил поежилась, а Невилл как-то странно тявкнул и попытался выдать это за кашель. Все при этом выжидательно уставились на Гарри.

— Такой, по крайней мере, план, — сказала Гермиона. — Если хотите участвовать, надо решить, как нам это...

— Где доказательство, что Вы-Знаете-Кто вернулся? — воинственным тоном спросил светловолосый игрок хафлпафа.

— Во-первых, его видел Гарри. Он, если что, может дать Непреложный Обет. — голос Гермионы звучал звонко, вызывающе. Девушка хотела еще что-то сказать, но Малфой ее остановил:

— А во-вторых... Во-вторых, его видел я. И я тоже могу дать Обет, если кто-нибудь из вас этого потребует.

Прямая спина, вызов в глазах, четкий, хорошо поставленный голос. Он знал, как произвести впечатление.

Нет, бывают же все-таки идиоты, портящие любой торжественный момент. Ли Джордан, как всегда, был прямодушен:

— Скажи, Малфой, а что ты вообще тут делаешь?

Драко собирался было уже ответить, но вмешалась Цири:

— Успокойся, Ли, он с нами.

— Эй, Рианнон, ты что, с дуба рухнула? Это же Малфой! — Джордан все не унимался. Гарри это порядком надоело.

— Для начала, Джордан, я бы попросил выбирать выражения! — Поттер не стал угрожающе повышать голос, кричать, просто сделал его похожим на голос Снейпа, влив столько яда, сколько смог. Вышло пугающе похоже. Эффект получился... в общем, да, эффект получился. Почти все инстинктивно вздрогнули. Ли от неожиданности поперхнулся, а Невилл от испуга выронил бутылку. Тем временем Поттер продолжал: — Драко имеет такое же право быть здесь, учится вместе с вами и сдавать экзамены. И, если ты против, то лучше просто уйди. То же самое касается всех тех, кто не хочет иметь с Драко ничего общего. Но в таком случае пусть он сам готовится.

Гарри осмотрел зал. Никто не ушел. Гриффиндорец продолжил.

— Я знаю, что многие из вас, — Гарри на секунду замешкался, подбирая подходящее слово. Гермиона смотрела на друга удивленно, с опаской, а Цири с гордостью, — терпеть не могут Слизерин и всех его учеников. Я не прошу менять свое отношение к этому факультету, это ваше личное дело. Сейчас же я хочу сказать, что Драко на нашей стороне. Ему верю я, верит Цири, верит Гермиона... и верит директор Дамблдор. Если этого вам недостаточно, то такие пусть тоже уходят.

— То есть, наш братец не верит? — хором спросили близнецы.

— Ну, я не то чтобы не верю, просто, как бы... Не знаю!.. — отрывисто ответил братец.

— Так вот, — сказала Гермиона тонким голосом, — я говорю: если хотите учиться защите, тогда надо решить, как мы это устроим, как часто будем встречаться и где.

— Это правда, что ты можешь вызвать Патронуса? — спросила девочка с длинной косой.

Заинтересованный шепоток пронесся среди слушателей.

— Да, — с некоторым вызовом сказал Гарри.

— Телесного Патронуса? Я Сьюзен Боунс. Моя тетя Амелия работает в отделе магического правопорядка. Она рассказывала мне о Барти Крауче. Так это правда? Ты вызвал Патронуса-оленя?

/Не помню, была ли эта сцена в "Кубке", или мой мозг вытянул ее из другого фика, но пусть будет так.*/

— Да.

— Елки! — воскликнул Ли. — А я и не знал!

— Мама велела Рону не болтать об этом, — объяснил Фред, улыбнувшись Гарри. — Сказала, что ты и так не обделен вниманием.

— Это точно, — буркнул Гарри, и кое-кто засмеялся. Колдунья в вуали, сидящая неподалеку, чуть передвинулась на стуле.

— И ты убил василиска мечом из кабинета Дамблдора? — спросил Терри Бут.

— Ну... убил, да.

Следующие минут десять превратились в описание жизни и подвигов Великого Гарри Поттера. Именно так, пискляво-восторженным голосом Добби. Почти каждый из присутствующих вспоминал какую-то историю, и начиналось: из этой истории, подобно ветвям, вырастали новые истории, обрастали подробностями, ширились и множились смутные факты. Поттера это начинало сильно раздражать. Из обсуждения дальнейшего, скорее всего, подпольного образования встреча превратилась в импровизированную сходку фанатов Локхарта. Благо Гермиона поняла настроение товарища и звонким хлопком в ладоши прекратила не относящиеся прямо к делу разговоры.

— Идем дальше. Мы согласны в том, что хотим брать уроки у Гарри?

Собравшиеся ответили одобрительным шумом. Захария сложил руки на груди и молчал — должно быть, потому, что очень внимательно следил за инструментом в руке у Фреда.

— Так, — сказала Гермиона, обрадованная тем, что наконец до чего-то договорились. — Теперь второй вопрос: как часто будем заниматься? По-моему, реже, чем раз в неделю, не имеет смысла...

— Подожди, — сказала Анджелина, — важно, чтобы это не совпало с нашими тренировками.

— И с нашими, — подхватила Чжоу.

— И с нашими, — добавил Захария Смит.

— Думаю, мы сумеем выбрать вечер, который устроит всех, — с легким нетерпением отозвалась Гермиона. — Все-таки это важное дело, мы хотим защищаться от Пожирателей смерти, слуг Волдеморта.

— Дело говоришь! — рявкнул Эрни Макмиллан, чьей реплики Гарри давно дожидался. — Я считаю, это важно, наверное, поважнее всего остального в нынешнем году, важнее даже, чем СОВ! Теперь давайте решим, где.

— Ну, тут как раз проблемы нет, — улыбнулась Цири.

— У нас есть место, — подтвердил Гарри.

— Да, место есть, — кивнула Гермиона. — Когда решим насчет времени первого занятия, всех оповестим. Да, и еще... было бы хорошо, если бы все написали свои имена, чтобы мы знали, кто присутствовал. И еще я думаю, — она сделала глубокий вздох, — нам не стоит кричать об этом на каждом углу. Так что, если вы подпишетесь, это значит, вы обязались не говорить о наших планах ни Амбридж, ни остальным.

Естественно, начались возражения: «Как? Зачем? А может, не стоит?». «Бюрократия погубит эту страну» — любил говорить дядя Вернон, возвращаясь домой после очередного дня бумажной волокиты. Наиболее пугливые пытались пойти на попятную, но Грейнджер была непреклонна.

* * *

Расходились маленькими группами по два-три человека. Купив еще сливочного пива, убрались восвояси близнецы и Ли Джордан, вместе с подругами убежала Чжоу, ушли хаффлпаффки Ханна и Сьюзен... Последними, впятером ушли инициаторы этой почти незаконной встречи: Цири в обнимку с Поттером, Рон рядом с Гермионой, но не вместе, и Драко, как всегда, напоминающий неудачную пародию на мраморную статую, шел чуть позади, но старался не отставать.

Ритуальное убийство — разновидность убийства; лишение жертвы

жизни, имеющее своей целью исполнение определённого религиозного ритуала.

Побледневшие, нежно-стыдливые,

Распустились в болотной глуши

Белых лилий цветы молчаливые,

И вкруг них шелестят камыши.

Белых лилий цветы серебристые

Вырастают с глубокого дна,

Где не светят лучи золотистые,

Где вода холодна и темна.

К. Бальмонт

Первое занятие состоялось уже в четверг. Пришли все, даже Захария Смит. Гарри, Цири, Рон, Гермиона и Драко ждали их возле входа в Выручай-комнату. Помещение отреагировало на наплыв посетителей специфически. Вместо уже привычной друзьям комнатки небольших размеров, с книжными шкафами у стен, дуэльным помостом и четырьмя креслами (и одного дивана для Цири и Гарри), ученики вошли в просторную, даже обширнее, чем Большой зал, комнату с трибуной, столом, такими же шкафами и пуфиками в количестве, равном количеству посетителей.

— Что ж, друзья, — Гермиона встала за кафедру, — я рада что все мы здесь сегодня собрались. Для начала, у меня есть несколько объявлений. — Гарри, стоящий в первом ряду, и обнимающий Цири за талию, утвердительно кивнул. — Во-первых, все вы, наверное, успели прочесть этим утром «Декрет об образовании номер двадцать четыре». Так вот. Теперь наш кружок официально вне закона. В первую нашу встречу я попросила вас расписаться вот в этом списке, — Грейнджер призвала длинный лист пергамента. — В связи с этим возникает необходимость конспирации. Каждый, поставивший здесь подпись, обязуется молчать о том, что здесь происходит. Пергамент зачарован. Если кто-то вздумает поговорить о нас с кем-нибудь, кого сейчас нет в этой комнате, мы сразу об этом узнаем. Помимо, естественно, исключения из кружка, провинившийся будет наказан. Однако спешу довести до сведения — имена из списка не вычеркиваются. Даже если вы уйдете и больше не вернетесь, то все равно будете подвергнуты наказанию в случае утечки информации.

Собравшиеся нестройно загудели. Многим такая формулировка явно не нравилась, но деваться, похоже, было некуда.

— Это все, конечно, хорошо, — подал голос Дин Томас, — но нам нужно название.

— Мы думали об этом, — на трибуну вышел уже Гарри. — И это второй вопрос повестки дня. Изначально мы хотели назваться «Отрядом Дамблдора», но Гермиона правильно подметила, что к директору мы никакого отношения не имеем, а зря подставлять хорошего человека не стоит. Был также вариант от Драко, и это — «Круг».

— Ну да, ну да... — проговорил кто-то из толпы, но дальше развивать тему не стал.

— И, я так понимаю, есть вариант у Цири?

— Да, я предлагаю «Капитул».

— Дай угадаю, — весело крикнул Ли. — Ты так прониклась речью Грейнджер о конспирации, что выбрала название, по которому никто ни рожна не поймет, даже мы сами?

* * *

Поттер и компания, закончив с организационными вопросами, принялись проверять средний уровень знаний товарищей. Как Гермиона и опасалась, большинство (семикурсники — близнецы Уизли и Джордан — не в счет) к экзаменам готово не было. У кого-то хромала теория, у кого-то было плохо с практикой. В итоге решили поделить учеников так: на Гермионе — теория, на Драко, Цири и Поттере — практика и боевой цикл.

Выяснилось, что сегодня ребята не были всерьез настроены заниматься — поэтому остаток первого занятия посвятили демонстрации того, зачем, собственно, они собрали здесь школьников. Поттер, как-то уж слишком уверенный в себе, решил провести показательную дуэль против Рона, Драко и Гермионы разом. Долгих четыре минуты он кружил по комнате, на предельной скорости посылая в друзей заклятия. Щитам он по большей части предпочитал несколько топорные, но все же сносные (спасибо утренним зарядкам с Цири) вольты и пируэты, лишь иногда дополняя квеном для подстраховки.

Гермиона, крайне одаренная волшебница, хватавшая все на лету, и просто весьма умная девушка, в дуэлях все-таки не блистала, ее подводила скорость. Как говорил позже Малфой: «Даже идеально выполненное заклятие не поможет, если твой соперник просто быстрее и сильнее тебя. Хотя последнее — не твой случай». У Рона же все было с точностью наоборот. Нехватку знаний он восполнял чертовски хорошей реакцией, которая и привела его в команду по квиддичу на место вратаря. А вот Драко был хорош — идеальный баланс между скоростью и силой, широкий выбор дуэльных — иногда даже не совсем одобряемых Министерством — заклятий, чувство ритма. В итоге именно он остался один на один с Поттером.

* * *

— Я до сих пор не понимаю, на что ты надеялся? — вопрошала Цири, сидя рядом с Поттером на диванчике.

— Но я же выиграл все-таки!

— Пусть даже так. На третьей минуте Рон тебя почти достал.

— Почти, — ­самодовольно ответил Гарри. — Зато ребят впечатлил.

— Ты неисправим. Хотя тут ты, кажется, прав. Взять хотя бы того же Смита. Раньше у него было такое выражение лица, словно он пришел в цирк, а вот после дуэли... Похоже, он начал тебя уважать. Но знай — будешь нарываться, я буду первой, кто даст тебе по носу.

— Ну, это мы еще посмотрим, — Поттер не стал витийствовать (на то есть Дамблдор) и начал щекотать подругу.

— Прекрати... ой... Гарри... — сквозь смех пищала Цири, отбрыкиваясь, впрочем, без особого усердия. Минуту спустя Гарри сам отпустил девушку. Цири с улыбкой до ушей посмотрела на него и сказала: — Гарри, ты сволочь! — И, не дав ему сделать наигранно-обиженное лицо, добавила: — Вот за это я тебя и люблю.

— Ах, так! — Гарри попытался придать голосу серьезности, но вышло отвратительно. Притянув девушку к себе, он прошептал: — А ну-ка, иди сюда!

* * *

Зеленые каменные стены вокруг. Он полз по холодному полу зигзагами, полными ледяной, смертоносной грации и смотрел вперед глазами идеального убийцы. Сразу четыре острых, как бритва, орудия торчали из его рта. Впереди его ждала жертва. Его теплокровный ужин — ничтожный враг Повелителя. Враг жалок и слаб, но для него выполнение приказа Повелителя — великая честь. Тем более, что детеныш врага дружит с человеком, убившим Короля. И он лишит этого человека всего, чем он дорожит. Повелитель — единственный из двуногих, умеющий говорить на его языке. Единственный, с кем можно поговорить. Его собратья-змеи слишком глупы. Лишь он один понимал, каково это — скидывать оболочку, чтобы жить дальше.

Вперед, туда, к двери. Поворот за поворотом, метр за метром он приближался к своей цели. Внутреннее спокойствие рептилии переплеталось с ядовитым, осязаемым предвкушением веселья, развлечения. Вот и последний поворот. Впереди показалась фигура врага. Он учуял его запах. Страха не было — враг Повелителя спал. В неверном свете фонарей он видел его лицо — овальное и немного угловатое, рыжие волосы с легкими залысинами.

Длинное холодное тело собирается в кольца для прыжка... Рывок. Ощеренная змеиная пасть целится прямо в человеческую шею. Щелчок. Осознание приходит вместе с ужасом. В голове кружатся тысячи вопросов. Почему он — змея? Почему он нападает на отца Рона? Где он? И где Артур? Тело мистера Уизли исчезает, растворяется, превращаясь в облако пыли. Голова, не встречая преграды, проходит сквозь стену. Наступает пустота.

* * *

Большая полутемная комната, освещенная лишь несколькими свечами.

Холодное презрение ко всему окружающему уже давно поселилось в его душе. Уже давно он понял, что люди, окружающие его — беспросветные глупцы, не способные ни на что. И вот недавно он сам стал таким же, как они, не учуял обман, не заметил, что его старые слуги больше не верны ему, а новые никогда и не были верны. Перед ним на коленях стоял беловолосый мужчина, и в каждом его движении, в каждом повороте головы сквозил страх. И страх небезосновательный.

— Люциус, — Малфой поднял голову. — Ты снова оплошал.

— Мой лорд, простите мне мою глупость и дерзость, но я не понимаю, что сделал не так...

— Нет, — он объяснит ему все. — Наоборот, ты не сделал того, что должен был. Твой сын — Драко... Говорят, он теперь якшается с Поттером и его грязнокровной компанией.

— Мой лорд, я более чем уверен, что это всего лишь нелепые слухи. Обещаю, что найду виновных и накажу.

— Нет, ты не понял! — он начинал терять терпение. — Это правда. Я всегда отличал ложь от правды. Ты здесь, чтобы принять заслуженное наказание за то, что не уделял воспитанию своего отпрыска должного внимания. За то, что по твоей вине он не понял всей важности нашего общего дела и предал нас. Круцио!

* * *

Сперва Гарри не понял, где очутился. Не было ни перманентного квиетуса, наложенного на пологи кроватей и скрывающего все посторонние звуки, ни протяжного и такого надоевшего храпа Дадли. Только легкое, ровное дыхание рядом. Ну да, Цири. Вчера они так и не добрались до факультетской гостиной. Решение остаться в Выручай-комнате пришло в головы обоим почти одновременно и спонтанно. Цири знала, на что идет. Она была готова. Еще с того разговора с Йеннифэр. И если раньше перед ней это событие маячило неясной тенью на горизонте, то после встречи с Гарри тень обрела четкие очертания. А после первой октябрьской вылазки в Хогсмид, после случившегося в Трех метлах, девушка была точно уверена, что это должен быть он.

Поттер тоже был почти спокоен. Хотя, вообще-то с появлением Цири его характер изменился. Ушла чрезмерная вспыльчивость и периодические приступы злости. Даже Снейп раздражал его теперь меньше. Зато пришли уверенность и спокойствие. С каждым днем он все меньше походил на себя прежнего. Новые друзья, новые увлечения, новые обязанности... Все это изменило его. Внутреннее спокойствие принесло внешнюю силу. Если раньше он влипал в неприятности по самые уши по вине врагов, то теперь он был готов сам устраивать неприятности этим врагам. Вот и сейчас все прошло плавно, без спешки, без ненужного волнения и стеснения. Все это осталось в прошлом. Сейчас они просто отдались наслаждению, познанию новых чувств и ощущений.

Полностью придя в себя, Гарри вытер со лба пот. Все же кошмары до добра никого не доводили. Он хорошо помнил все, что ему приснилось этой ночью. Мрачные, зеленоватые коридоры, уже виденные им во снах ранее — и новое, незнакомое помещение. В первом он был змеей, наказывал мистера Уизли за то, что он убил василиска. В другом он был Волдемортом и наказывал уже Люциуса — за то, что Драко перешел на сторону врага. В обоих случаях вины страждущих в том, за что их наказывали, не было, но его это не волновало. Все должны были уяснить, что с ним шутки плохи.

Еще раз глубоко вздохнув, Поттер поглядел на Цири, лежащую рядом. Такую близкую и такую манящую. Провел пальцами по ее волосам. Даже в полутьме он увидел, как она улыбнулась во сне. И улыбнулся сам. Вот за нее он точно порвет любого. Даже старого маразматика Тома.

* * *

Вернувшись утром в гостиную, влюбленные застали Рона, спящего в кресле, повернутом ко входу. Стоило только двери-портрету хлопнуть, как рыжий моментально дернулся, подскочил, ища в кармане палочку, но, опознав друзей, быстро успокоился.

— А, это вы? — слегка рассеянно спросил Уизли. — А я тут... — он коротко зевнул, — ...в шахматы играл. С Невиллом. Заснул, видать.

Цири, еле живая от усталости, прошла в спальню девочек. Поттер тоже хотел уйти в свою спальню, лечь на кровать, задернуть полог и благополучно проспать отпущенные ему еще полтора часа до подъема — а если повезет, то и завтрак. Но, взглянув на вопрошающую физиономию рыжего, лишь упал в ближайшее кресло, издав что-то не вполне разборчивое:

— Мдя-а?

— Ну, как? Да?

— Ты о чем, Рон? — сонный мозг Поттера работал не на десять процентов, как утверждали какие-то маггловские ученые, а едва ли на четверть от них.

— Ну... об этом... Да?

— О чем — «об этом»? — заплетающимся языком переспросил Гарри. — Рон, будь другом, подай подушку, а то я прямо на подлокотнике засну.

В Поттера почти сразу прилетела подушка, сопровождаемая обиженным: «Да ну тебя!..»

* * *

Весь день Рон ходил, демонстративно не глядя на влюбленных друзей. Даже на завтраке подсел к близнецам. Гермиона, которая в гостиной во время утренней сцены не присутствовала, смотрела на Уизли удивленно. Не выспавшиеся и предельно неразговорчивые товарищи только пожимали сонно плечами. В остальном день прошел, в общем-то, спокойно. Отдохнув на лекции Бинса, Гарри, как обычно, отправился к Трелони, а Цири — к МакГонагалл. Трижды помянутая добрым словцом прорицательница весь урок несла какую-то околесицу о скорой и неминуемой гибели Гарри, о предстоящих ему ужасных муках, но Гарри пропускал все это мимо ушей.

А вот на уроке Амбридж все пошло к Сфинксу под хвост. Цири по устоявшейся уже привычке переписывалась с Гарри через зачарованный протеевыми чарами пергамент — за это следовало благодарить Гермиону. И тут у «старушки Долли» возникло спонтанное и неотвратимое желание попытать девушку на предмет темы сегодняшней лекции.

— Мисс Рианнон, а не расскажете ли вы мне, в каких случаях применение атакующих заклятий парализующего и усыпляющего типа регламентировано Министерством? — голосом, каким обычно говорят с годовалыми детьми, спросила Амбридж.

— А мне почем знать? — совершенно безразличным тоном ответила вопросом на вопрос Цирилла, не потрудившись даже поднять взгляд от пергамента. — Увы, я была лишена удовольствия почитать то, что написано в ваших сборниках законов... или как там это называется?

Ученики, мало-помалу привыкшие, что на уроках псевдозащиты никого и никогда не спрашивали, озадаченно уставились на преподавательницу. Некоторые, впрочем, смотрели на Цири. Все считали Амбридж пустым местом, но даже слизеринцы не осмеливались с ней говорить в подобном тоне. Амбридж тем временем продолжала:

— То есть, вы не слушали то, что я говорила десять минут назад? И учебник, я так полагаю, вы тоже не читали?

— Выходит, что так.

— Что ж, — поистине жабья улыбка появилась на лице Амбридж, — в таком случае, жду вас сегодня в восемь вечера у себя в кабинете на отработке.

— Хорошо, профессор, — на этот раз Цири удостоила Долорес взглядом.

* * *

— Ну, и кто мне говорил про «не нарываться»? — задавал риторический вопрос Поттер.

— Ой, да ладно тебе... Что она сможет придумать? Снейпа ей один фиг не переплюнуть, — отвечала Цири в шесть часов вечера. А уже в восемь поняла, насколько сильно она ошибалась.

Первым желанием Поттера, увидевшего кровоточащую руку подруги, было немедленно отправиться к «этой розовой суке» и щедро угостить тварь чем-нибудь из арсенала Крауча. Лишь совместными усилиями друзей его удалось удержать в гостиной.

/* Несколько спорное наказание за хамское отношение. Поттера она пытала перышком за слишком громкие вопли по поводу Того-которого... Хотя, не исключено, что подобные меры она применяла ко многим, и за куда меньшие «проступки» */

Выслушав короткий и до предела насыщенный ненавистью рассказ девушки, Гарри снова решил было прорваться к Амбридж, но на этот раз его остановила уже Цири.

— Послушай, Гарри, я очень ценю твою заботу, — Цирилла положила здоровую руку ему на плечо. — Спасибо тебе. Пойми — мне тоже очень хочется пойти сейчас к ней и устроить небольшую, но кровавую вендетту... Но необдуманные действия могут повлечь колоссальные проблемы. Поэтому, пожалуйста, хотя бы пару дней не делай ничего, чтобы тебя не заподозрили. Я постараюсь больше не нарываться на отработки. За это время мы — мы, Гарри — придумаем, как наказать жабу так, чтобы это было безопасно для нас. И тогда она пожалеет, что устроилась сюда на работу.

* * *

— Итак, тот чудный грим — ваших рук дело, — Драко Малфой не спрашивал. Близнецы Уизли только кивнули, наблюдая за слизеринцем. Некоторое время гриффиндорцы, как и остальные, состоящие в Капитуле, неприязненно относились к нему, однако недвусмысленные намеки Поттера и компании и вполне адекватное поведение Малфоя постепенно свели эту неприязнь на нет. — Теперь эта жаба... — Драко скривился, словно ему попалась на редкость противная конфетка «берти-боттс», — начала наказывать. И наказывать не кого-нибудь, а наших!

Драко на секунду замер и в упор посмотрел на Фреда и Джорджа, а потом продолжал:

— Я уверен, что Поттер еще отомстит ей, возможно, даже с вашей помощью, — хищная улыбка — даже не улыбка, а оскал — показала, насколько Малфой уверен в друге. — Но и я не хочу оставаться в стороне, поэтому вы поможете и мне. Вы согласны? Значит, так...

* * *

— Здравствуйте, Альбус, — Сириус Блэк в крайне взвинченном состоянии расхаживал по директорскому кабинету.

— И тебе добрый вечер, Сириус. Ты что-то хотел? Или просто зашел проведать старика?

— Ну, в самом деле, какой вы... — Блэк на мгновение сбился с мысли, но быстро сосредоточился снова: — Нет. Я по делу. По поводу этой вашей профессорши, — Последнее слово Сириус явственно выплюнул. — Как ее? Амбридж?.. Пару часов назад мне написали о том, что она применяет в отношении некоторых ваших учащихся довольно специфические наказания. К примеру, — Сириус невольно оскалился, — зачарованное перо, при письме которым у жертвы на руке проступают порезы. Если не ошибаюсь, в уставе школы, который редактировали уже вы, директор, телесные наказания запрещены?

— Увы, мой мальчик, ты прав. Но я не в силах, к сожалению, ничего сделать. Корнелиус вынудил меня взять ее на работу.

— Но ведь Попечительский совет...

— Который фактически подчинен Малфою... Поверь, мне тоже неприятно видеть, как она издевается над детьми, но она мне не подвластна. — Чуть помедлив, Альбус спросил: — Позволь, если не секрет, узнать, кто прислал тебе это письмо? Мне кажется, что это либо Гарри, либо Гермиона, хотя лично я склоняюсь к первому варианту.

— Как не странно, но никто из них. Это был Фред Уизли.

* * *

Несколько следующих дней прошли почти неестественно спокойно и тихо. Поттер, давший Цири слово не устраивать показательной мести, вел себя максимально вежливо. Через три дня после начала этого спектакля к нему подошли Фред с Джорджем.

— Итак, Гарри, — в унисон начали они, — у нас есть план по Амбридж.

— Да, — продолжал уже один Фред. — Старушка Долли — та еще жаба...

— И поэтому, — без перехода вступил в разговор Джордж, — ей место в болоте.

— Чего? — только и смог выдавить из себя Поттер.

— Пошли с нами, о наш очкастый дон Жуан...

— Сейчас сам все увидишь.

С этими словами Джордж взял его под левую руку, а Фред под правую. Волоча остолбеневшего, но продолжавшего упираться Гарри за руки, они спустились в один из неиспользуемых коридоров подземелий.

* * *

— Ну, и что это за гадость? Если вы решили утопить Амбридж в соплях тролля, то я, разумеется, всеми конечностями — за... Но, во-первых, их тут слишком мало, а во-вторых, я сомневаюсь, что она согласится пройтись с вами до подземелий, — говорил Поттер братьям Уизли, стоя над серо-зеленой, дурно пахнущей жижей и скептически ее осматривая.

— Все проще, — подмигнул Джордж. Или Фред — в такой суматохе Поттер запутался окончательно. — Это, брат, портативное болотце — не забыть бы переименовать! Легко разворачивается, легко демонтируется. Глубина зависит только от затраченной на развертку силы.

— А как же пол? Разве он такой толстый?

— Эх ты, неуч! — синхронно хмыкнули близнецы. — По-твоему, в ванной старост пол тоже два метра толщиной?

— Ладно, фиг с ним. Сами додумались?

— Не поверишь — Драко подкинул мысль. Нет, заклинание мы составляли сами, но оцени идею.

— У блондинчика все в порядке с чувством юмора.

— Согласен. Оказывается, он вполне нормальный парень.

— А мы-то всерьез уже думали пустить слух, что он — вампир-метросексуал.

— А что, никто бы даже не усомнился. Отсюда и бледная кожа, и манеры хорошего танцора.

Поттер успевал только переводить взгляд с одного Уизли на другого.

— Так... Малфой, конечно, душка, я не спорю, но сейчас мы, кажется, обсуждали месть Амбридж.

— Ну да, — явно обиженно ответили близнецы. — Так вот, если позвать Грейнджер и, быть может, Малфоя, то нам пятерым, я полагаю, удастся сделать из класса защиты и апартаментов старушки филиал Флориды.

* * *

Утро выдалось тихим и спокойным. За окном крупными хлопьями валил снег. При полном безветрии он падал почти отвесно. Из окна видно было, как на толстом, чистейшей белизны снежном ковре в два ряда шли огромные, глубокие следы Хагрида, который только что вернулся.

Сразу по его прибытии Амбридж, пользуясь преимуществами своей новой должности, решила проинспектировать урок лесничего. Инспекция пришлась на совместное занятие пятых курсов Слизерина и Гриффиндора. Так сильно унижать лесничего не умудрялся даже Малфой, в лучшие свои годы. Жаба придиралась абсолютно ко всему: к аляповатой одежде, к следам побоев на лице, к теме урока и плану занятий. Трое друзей сжимали кулаки и скрипели зубами, но поделать ничего не могли. Цири, довольно хорошо разбирающаяся в магических животных, на уроки УЗМС не ходила, предпочитая им более практичные занятия. А Драко... Драко, хоть и изменился к лучшему, и с маглорожденными общался теперь более или менее сносно, Хагрида если и не презирал, то относился к полувеликану весьма скептически. Оставалось ждать приговора и надеяться, что Амбридж не попытается его выгнать.

Школа пребывала в праздном спокойствии до восьми часов, когда большинство учеников спускаются на завтрак — вернее, до десяти минут девятого, если быть точным. Ибо именно в это время в Большой зал вбежал запыхавшийся Филч и севшим, дребезжащим голосом начал истошно кричать, задыхаясь через каждые пару слов.

— Профессор Амбридж... Кабинет защиты... За...кхе...затоплен...

Сперва неуловимые, но чертовски испуганные мстители подумали, что слегка перестарались, и «старушка» отмучилась... Но, увы, чудес не бывает. Долорес Амбридж, мокрую, зеленую от тины, отвратно пахнущую и предельно злую, несмотря на все ее протесты, доставили в лазарет относительно живой. В потоке нечленораздельных, но рьяных ругательств и проклятий на всех и вся разобрать что-либо конкретное не представлялось возможным.

В комнатах Амбридж царил невообразимый, необъятный бардак. Зеленая, маслянистая жижа с пленкой пены поверху поднималась над уровнем пола почти на полметра. Тут и там на поверхности плавали болотные лилии, на листьях которых сидели жирные жабы — они квакали и вносили еще больший разброд в происходящее. Мебель была окончательно и бесповоротно испорчена. Учительский стол, разбухший от влаги, дрейфовал перевернутым где-то в районе лестницы, ведущей в жилые покои профессора. В довершение картины на стенах вырос и намертво прирос дикий плющ, буйные ветви и листья которого скрывали блевотно-розовые обои и гораздо более милых котят. Заклятия, наложенные близнецами и компанией, оказались невероятно стойкими. Весь день профессора МакГонагалл, Флитвик и, как ни странно, Снейп пытались привести кабинет и комнату в надлежащий вид. Дело шло туго. К обеду наметился определенный прогресс — от побегов плюща удалось избавиться — правда, ценой обоев и блюдец, но профессоров это, казалось, не заботило. С жижей все обстояло несколько хуже. На жидкость не действовали критические перепады температур. При попытке заморозки болотце лишь слегка покрывалось льдистой коркой, а потом возвращалось в прежнее состояние. При попытке испарить или воздействовать на него Инсцендио жидкость не реагировала вообще никак. Не реагировала она и на попытки прямого осушения. Неожиданно простую и одновременно гениальную идею подал Снейп. Вместо того, чтобы воздействовать непосредственно на болото, он предложил убрать его при помощи магии, но при этом не накладывая заклятие на саму субстанцию. Столы и стулья, вся мебель, книги и прочие вещи, которые еще сохранились в относительной целости, были трансфигурированы в емкости всех форм и размеров, наложив на которые чары незримого расширения, профессора получили возможность в прямом смысле вычерпывать болото. Мало-помалу это сработало. Долгих два часа преподаватели, к которым вскоре присоединились и другие их коллеги, избавлялись от болота.

Весь день боевая пятерка сидела как на иголках. Раньше, когда их шалости были почти невинны и направлены в основном на своих же товарищей, учителя позволяли себе закрывать на это глаза. Но вот открытая диверсия против профессора, министерского работника, генерального инспектора остаться безнаказанной не должна была. Так, по крайней мере, они думали. И тем сильнее было их удивление, когда с речью к ученикам обратилась МакГонагалл.

У Минервы МакГонагалл чувство юмора было. Хорошо скрываемое в течении долгих лет преподавания в школе, почти никогда не показывающееся на свет божий — но было. Слегка косясь на коллег, она заговорила:

— В связи с необдуманным, но очень сильным желанием искупаться в озере в компании своих подруг в середине декабря, дражайшая профессор Амбридж подхватила воспаление легких. — Весь зал недоуменно посмотрел на декана Гриффиндора. А те немногие, кто был в курсе произошедшего с Амбридж, были удивлены этими словами еще больше. Еще никогда на их памяти Минерва не врала, к тому же так нагло и так красиво. Драко и Гермиона держали себя в руках превосходно. Гарри и Рон еще пытались сохранить серьезное выражение лиц, а вот Фред с Джорджем и Цири готовы были сползти бод стол. Девушка, сотрясаемая беззвучным хохотом, почти лежала на столе. Близнецы же не стеснялись никого и ничего. Они ржали во весь голос, звонко и заливисто.

Профессор тем временем продолжала, и не думая призывать к тишине своих студентов:

— Поэтому до полного ее выздоровления занятия по ЗОТИ отменяются у всех курсов, кроме пятого и седьмого, которым сдавать в этом году экзамены. Занятия у них будет вести мистер Поттер. Ассистировать ему будет мисс Рианнон.

* * *

— Профессор МакГонагалл, ну почему я? — в десятый уже, кажется, раз задавал этот вопрос Гарри.

— В который раз я вам повторяю — из всего потока вы, мистер Поттер, лучший по защите. Более того, вы умеете такое, чего не умеют многие семикурсники, — посмотрев на Гарри, Минерва слегка улыбнулась. — Я так и думала, что ваша подруга прибегла к этому аргументу, уговаривая вас создать кружок защиты. Не смотрите на меня так — я в курсе вашей подпольной организации. Да, мистер Поттер, это шантаж. Но шантаж во благо — я хочу, чтобы то, что вы делаете для своих товарищей, было доступно всем.

— Но как же другие уроки? Ведь, скажем, у Хаффлпаффа с Райвенкло занятия идут во время наших тренировок, — прибег к последнему аргументу Поттер.

— О, об этом не волнуйтесь, я более чем уверена, что вы принимали участие в создании того прелестного болотца в кабинете Долорес. Профессор Флитвик был в восторге от качества наложенных чар. Поэтому в виде исключения вам, Гарри, он согласен зачесть ваше участие как семестровую контрольную. И я думаю, он не будет против, если ради благого дела вы со своей подругой прогуляете несколько его занятий.

* * *

/*Я не смог найти на просторах интернета рунический алфавит старшей речи. Подозреваю, что его вообще не существует в природе. Поэтому в этом эпизоде я позволил себе использовать старший футарк для составления рунических заклятий (Все совпадения случайны. Составлялись от фонаря, какими-либо источниками вроде книг я не пользовался.), а также символы знаков из игр CD Projekt RED.*/

— Итак, друзья, некоторое время мы с Гарри будем учить вас вместо Амбридж.

Ученики было зашумели, но члены Капитула быстро их успокоили. Первое занятие проходило у семикурсников — гриффиндорцев и хаффлпаффцев.

— Тихо, тихо, народ! — поднял голос Ли Джордан. — Я имел удовольствие с ними обоими практиковаться в защите. И знаете что? Они двое в тысячу раз круче всех остальных учителей. Ну, разве что Крауч чему-то похожему учил, но один фиг ребята круче него! Кто-нибудь, например, в курсе, что наша Цири... ой, простите, профессор, — шутливо поклонился темнокожий гриффиндорец, — что пофессор Рианнон свободно колдует без палочки?

Все недоверчиво загомонили. Цири в полном молчании закрыла шторы, прибегнув к простейшему телекинезу, сложила кисть в игни, поочередно отправляя в каждый из висящих на стене факелов сноп искр — и зажгла их все, а потом погасила, после чего открыла шторы. Студенты глядели на нее с немым восхищением. С таким же восхищением они впервые смотрели, как МакГонагалл превращается в кошку, или как Виктор Крам уходит в отвесное пике, выполняя финт Вронского.

— Спасибо, Ли, — благодарно кивнула Цири и продолжала: — Так вот, какое-то время мы будем вести защиту. Гарри будет учить вас заклятиям, описанным в ваших же учебниках, и кое-чему, что туда при нынешнем Министерстве никогда не попадет, хотя темным не считается. Я же буду учить вас тому, что, скорее всего, вообще не описано ни в одной из книг. Прежде всего, это пять условно боевых заклинаний, которые можно применять без палочки. Это Аард, — Цири начертила на доске равнобедренный треугольник с вогнутой вовнутрь левой гранью. — Так называемый Знак Аард — это очень простое заклинание из разряда психокинетических чар, основывающееся на направлении энергии в требуемую сторону. Мощность броска зависит от концентрации воли излучающего и Силы, которую он вкладывает. Она может быть значительной.

На доске появился символ, аналогичный Аарду, но перевернутый вверх ногами. А Цири объясняла:

— Знак Квен — зачастую он является спасением. Он создает магический заслон, и при должном таланте к тому же наносит урон вашим атакующим противникам и поглощает большую часть урона, причиняемого вам. Тем не менее, ведьмака, находящегося под куполом Квена, могут сбить с ног, оглушить или иным способом вывести из строя. Хотя в некоторых ситуациях Квен попросту необходим.

Новый треугольник. Почти завершенный. Только правая грань чуть-чуть не доведена до места соединения с левой.

— Знак Игни — создает горячую волну пламени, которая воспламеняет противников или же предмет. Он также имеет обширное применение — от пыток и убийств до разжигания костров.

На доске возникла восьмерка с прямыми линиями и острыми углами.

— Знак Ирден создает поле мощного магического притяжения, парализуя и обездвиживая цель. Является весьма мощным Знаком, но, чем больше масса тела существа, тем быстрее оно вырывается из Знака.

Цири нарисовала на доске обычный равнобедренный треугольник, только перевернутый.

— Знак Аксий — полезен как в диалогах, так и в бою. Он обладает достаточно мощным психотропным внушающим эффектом. Действует фактически на всех существ, кроме тех, что обладают сильной волей. Позволяет как легко убедить собеседника, так и привлечь на свою сторону противника — с временным эффектом.

Цири умолкла и дала время ученикам на осмысление сказанного ею.

— По поводу последнего... Аксия. Я так понял, это аналог Империуса?

— Нет, Ли, — вышел вперед Гарри. — Это всего лишь Конфундус.

— Кроме этого, если вы научитесь им прежде, чем жаба выберется из лазарета, — в классе послышались глумливые смешки — близнецы явно поняли намек, — мы перейдем к следующей части — полноценные заклинания со словесной составляющей. Я сама знаю не так уж много, но для вас этого хватит вполне. Первым и, пожалуй, единственным для всеобщего изучения, если дойдет до этого, я дам вам простое защитное заклинание.

С этими словами Цири начертала на доске три руны. Первая напоминала православный крест, который можно было увидеть на церквях и могилах. Второй была похожа на икс. Третья же оказалась весьма известной как среди магглов, так и среди магов куриная лапа — или, по-другому, трезубец.

— Читается как «Наутиз гебо альгиз» — «нуждаюсь в даре защищать», — пояснила Цири.

— А как же атакующие? — спросил кто-то с задней парты.

— Я повторюсь — все, чему я намерена вас учить, применяется без помощи палочки. Я уверена, что почти половина из вас не сможет освоить даже знаки. Хотя, если найдутся те, кто осилит вот это, — девушка указала на символы на доске, — милости прошу, я постараюсь научить вас чему-нибудь еще. Всем же остальным советую обратить внимание на Гарри, — легкий кивок в его сторону. — Он все же в боевых заклятиях куда как лучше меня.

По звонку школьники вышли из класса, усталые, но довольные. Впервые за год их учили чему-то интересному. Впервые они поняли, насколько бредово выглядело то, чему учила их Долорес, по сравнению с уроками Поттера и Цири. Даже слизеринцы после долгой и малоприятной беседы с Драко, а потом со Снейпом старались вести себя вежливо. Хотя, быть может, дело было в Цири, которая вместо зачастую бесполезных призывов к спокойствию отрабатывала на нарушителях дисциплины все, что успела выучить. Болтают или огрызаются? Смленцио — и нет проблем. Пытаются атаковать? Аард — и привет, стеночка! Передают друг другу записки? Игни — и пергамент сгорает прямо в нежных слизеринских пальчиках. Поттер тоже не оставался в долгу. Пара парализующих — и народ успокаивается.

Шли дни, продолжались уроки. До рождественских каникул оставалось все меньше и меньше дней. Амбридж так и лежала в Больничном крыле, напичканная успокоительными. В редкие моменты возвращения в реальность она начинала истошно вопить, грозиться всех уволить или посадить в Азкабан. В таких случаях мадам Помфри вливала новую порцию зелья в жабий рот и тихо, почти по-матерински приговаривала:

— Тише, Долли, не волнуйтесь, вы пережили сильный шок, и вам надо как следует отдохнуть. Недельку у нас полежите, и мы вас отпустим.

Амбридж еще какое-то время буянила, но вскоре затихала, успокаивалась и снова проваливалась в царство снов. Всех такое положение вещей вполне устраивало. До тех пор, пока одним предрождественским утром из камина в Большом зале не выпал Министр Магии Корнелиус Освальд Фадж во всей своей красе, пыхтя и отплевываясь от пепла.

Мы не будем играть по их правилам, Гарри! Мы создадим свои.

Майкл Коллинз

Странно, но даже когда ты знаешь, что нет никаких перспектив,

когда ты расстаешься, на сердце все равно тяжело…

Людям хочется иногда расстаться, чтобы иметь

возможность тосковать, ждать и радоваться возвращению.

Одним предрождественским утром из камина в большом зале выпал Министр Магии Корнелиус Освальд Фадж во всей своей красе, пыхтя и отплевываясь от пепла. Вслед за ним из огня шагнули авроры. Вернув себе подобающий надменный вид, Фадж, не глядя по сторонам, подошел к трибуне, которую обычно занимал Дамблдор.

— Доброе утро, дорогие студенты, преподаватели, директор, — Министр еще пытался придать голосу подобие добродушия, но не мог скрыть хищный оскал. — Как все вы прекрасно знаете, Генеральный инспектор, а также по совместительству преподаватель защиты от темных искусств Долорес Амбридж едва не стала жертвой убийства. К счастью, покушение было неудачным. Долорес, как мне уже успели доложить, сейчас находится в крайне тяжелом состоянии. В связи с этим было принято решение отправить ее в клинику Мунго.

Помимо этого, я, как Министр Магии Великобритании, прибыл сюда, чтобы лично призвать к суду виновных. Приказом от двадцать третьего декабря одна тысяча девятьсот девяносто шестого года повелеваю...

Корнелиус протянул руку в сторону, и один из авроров тут же вложил ему в руку пергамент.

— Признать виновными в покушении на министерского уполномоченного и преподавателя школы чародейства и волшебства Хогвартс: Уизли Фреда, Уизли Джорджа, Поттера Гарри, Рианнон Цириллу и... — еще только собираясь произнести последнее имя, он улыбнулся еще гаже, — Малфоя Драко. В связи с этим, первое: отчислить всех указанных выше персон из школы чародейства и волшебства Хогвартс без права восстановления. Второе: взять вышеуказанных персон под арест для сопровождения в Министерство Магии, где пройдет закрытое слушание, в ходе которого будет определена степень вины и установлено соответствующее наказание. Третье: в связи с полной некомпетентностью директора школы — Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора — временно отстранить его от руководства школы. Поставить перед Попечительским советом вопрос о назначении нового человека на эту должность. И четвертое: с момента оглашения этого приказа и вплоть до окончания расследования по данному делу ввести в школе чрезвычайное положение, основные принципы которого утверждены приказом главы Попечительского совета от одна тысяча девятьсот сорок второго года.

На большой зал опустилась неестественная, ватная тишина. Еще недавно всем казалось, что их привычный мир незыблем, вечен. Даже Амбридж, вносящая хаос и разброд, ничего не смогла с ним сделать. Активные и смелые их однокурсники добились ее фактического отстранения от должности. Преподаватели поддержали их. И вот теперь явился Министр, забирая под стражу героев, увольняя директора, навязывая им диктатуру Министерства.

Голос Драко в этой тишине гулким эхом отразился от стен:

— Мистер Фадж, я полагаю, мой отец не одобрит ваше решение. Он, видите ли, будет разочарован, узнав, что его сына выгнали из школы.

— О, Драко, мой мальчик, — голос Фаджа звенел от радости, — разве ты еще не читал сегодняшний «Пророк»? Тело твоего отца было найдено вчера вечером. Специалисты из Мунго заявили, что причиной его смерти было третье непростительное.

— Нет! Нет... Он... Он не мог... вот так умереть... — почти мгновенно голос Малфоя перешел в крик, в котором смешались злость, обида, печаль... и решимость. Недолго думая, он встал, поднял палочку и направил ее на Фаджа. — Ты! Ты лжешь!

Неожиданно палочка вылетела из его руки. Непонятно откуда взявшаяся рядом Цири схватила его за рукав и рывком развернула лицом к выходу. Рядом с ней уже стояли все те, чьи имена только что прозвучали. Невербальное успокаивающее от Фреда — и Драко перестал злиться. Тихим, но уверенным голосом Цири произнесла:

— Насчет три бежим на восьмой, в комнату. На лестнице разделяемся. Раз, два...

Они побежали. Никто — ни Министр, ни авроры, ни преподаватели, ни даже школьники не ожидали такого. Одно дело — издеваться над Амбридж, которая колдовать-то толком не умеет, и совершенно другое — пытаться убежать от волшебной полиции. Впрочем, даже сейчас у нарушителей были некоторые преимущества: непредсказуемость, слаженное движение, четкая ориентация в пространстве. У самого начала лестницы друзья разделились: близнецы и Драко налево, Гарри и Цири прямо.

Где-то там, возле входа озирались по сторонам ошалевшие от происходящего авроры. Пара заклятий прошила воздух в дюйме от головы Поттера. Слишком запоздалая реакция, слишком наплевательское отношение к боевой форме сотрудников. Слишком поздно. За какой-то короткий, даже не оставшийся в памяти отрезок времени школьники выбежали в коридор, ведущий к Выручай-комнате. Уизли и Малфой уже должны были быть здесь, но коридор был пуст. Минуту поколебавшись, Цири направилась к стене, скрывающей проход.

— А как же остальные? — спросил на выдохе Поттер. — Мы их вот так оставим?

— Пойми, мы не можем ждать их... — Из стены начал выступать рельеф двери. — В любой момент сюда могут вбежать ваши авроры. Если ребята скоро прибегут, то мы впустим их.

Обстановка Выручай-комнаты на этот раз мало походила на дуэльный зал. Комната как будто уменьшилась, гораздо меньше стало книжных шкафов, манекенов для отработки заклятий не было вообще. Вместо преобладающей раньше спокойной лазури, в нынешнем помещении правил бал бархатистый красный с легким переливом в багрянец. Местами проскакивали островки желтого — нет, далеко не гриффиндорское пламя, и не хаффлпаффские опавшие листья, но приятный лимонный. На потолке висела массивная металлическая люстра со свечами в несколько ярусов. Не знай он точно, где сейчас находится, Поттер принял бы комнату за одну из гостевых комнат замка, специально приведенной в порядок по случаю приезда родственников.

— Ну вот, как-то так я раньше жила. Лет до восьми, — с легкой грустью сказала Цири. Слегка помолчав, она продолжала: — Сама не знаю, почему комната стала именно такой. Я почти уже забыла, как выглядела моя спальня.

— Уютно, — Поттер был краток.

* * *

Прошло полчаса. Гарри решил почитать книгу, взятую с одной-единственной полки, но быстро поймал себя на том, что просто смотрит в одну точку на странице, даже не пытаясь вникнуть в смысл. Голова была забита другим. Ни Уизли, ни Малфой так и не появились возле Выручай-комнаты. Обычно, если кто-то стоял возле входа, дверь слегка вибрировала. Однако все это время она оставалась спокойной. Неоднократно уже Гарри посещала мысль, что надо бы выйти наружу и разведать обстановку — и с каждым разом все труднее было ее прогнать. Не сразу, но спонтанно пришла ему весьма хорошая идея — в Хогвартсе было, как минимум, одно ушастое и весьма незаметное при желании существо, готовое ради Поттера на все.

— Добби... — неуверенно сказал Гарри в пустоту.

Цири недоуменно посмотрела на парня, но резкий хлопок заставил ее обернуться.

— Сэр Гарри Поттер звал Добби? — домовик склонился так низко, что его уши касались пола.

— Да, — осторожно начал Гарри. ­— У меня есть для тебя важное задание. Ты должен найти своего бывшего хозяина Драко. Если рядом с ним не окажется двух близнецов Уизли, то и их ты тоже должен будешь найти. Но сделай это так, чтобы взрослые маги тебя не заметили. Если рядом с кем-то из этих троих есть кто-то еще — уходи. Если нет — доставь сюда. Но, в любом случае, возвращайся.

— Хорошо, сэр Гарри Поттер, Добби найдет плохого хозяина и друзей сэра Гарри Поттера, — снова поклонился эльф и исчез.

— Кто это? — заинтересованно спросила Цири.

— Это домовой эльф. Многие волшебники используют их в качестве прислуги. Хотя вот Добби и некоторые другие домовики работают здесь, в школе...

Гарри не успел договорить — Цири невольно хохотнула.

— Вот это вот мелкое грязное чучело в тряпках — эльф-слуга? — девушка была не на шутку удивлена.

— А что не так?

— Пойми, девять из десяти эльфов в моем мире пустили бы стрелу в глаз любому, кто заикнулся бы о том, что вот это — эльф.

— Сэр Гарри Поттер пусть простит меня, но тех, кого он ищет, нет в Хогвартсе, — скороговоркой произнес Добби, едва появившись в комнате. — А за пределы школы нам запрещено выходить.

— Неужели авроры поймали их? — с ужасом воскликнула Цири.

— Нет, мисс, и министерские люди, и Министр еще здесь. Хотя, кажется, двое в форме вели куда-то директора. Но Добби не уверен...

— Ну, и где они тогда?

— Наверное, близнецы увели Драко по одному из потайных ходов. Ладно, Добби, спасибо тебе и на этом. В таком случае еще одна просьба... Ты не мог бы принести сюда еды на пару дней? Если можно, такой, которая долго не портится.

Домовик с поклоном исчез. Одно то, что беглецов не поймали, давало надежду, что они смогли добраться до Хогсмида, и оттуда на «Ночном рыцаре» — на площадь Гриммо. Вряд ли Фадж успел публично объявить их в розыск. Что-то впоследствии мог рассказать Стэн Шанпайк, но эти трое не были бы собой, если бы не сошли, пару кварталов не доезжая до дома Блэка. Так, по крайней мере, думал Поттер, лежа на ковре и уставившись в потолок.

— Слушай, Гарри, — вырвала его из раздумий Цири. — А это вообще правильно? Ну, я имею в виду побег. Может, нам следовало хотя бы попытаться договориться?

— Не думаю. Фадж явно жаждал крови. И моей в первую очередь — я, если ты не забыла, единственный свидетель воскрешения Лорда. А Министру сейчас ой как не нужен живой, хоть и чокнутый, но чертовски могущественный террорист. Точнее, он не хочет, чтобы я об этом всем рассказывал. Кингсли — ты его должна помнить — говорил, что если Волдеморт, которого по его заявлениям, попросту нет, вернется к настоящей террористической деятельности, то полетит в первую очередь голова того, кто знал обо всем, но ничего не предпринял... Проще говоря, если люди узнают, что я прав — Министру будет больно и неприятно... хотя и недолго.

— Пожалуй, ты прав. Но не можем же мы сидеть здесь всю жизнь.

— Пару дней отсидимся, благо в пище и питье, спасибо Добби, недостатка не будет. А потом рванем к Сириусу. Я думаю, остальные уже там. Только вот... тут всего одна кровать.

— А я уж начала подумывать, что ты не заметишь. Мы будем спать вместе. Не знаю, как ты, но я глупостями вроде позерской стеснительности голову не забиваю еще с того дня. Впрочем, если тебя это не устраивает, и ты хорошо попросишь, то я выдумаю тебе коврик.

* * *

Медленно, но верно приближался вечер. Невольные обитатели Выручай-комнаты пытались отвлечься кто чем может. Цирилла потребовала у комнаты меч и один из тренажеров, и теперь увлеченно тренировалась. Гарри, в каком-то смысле, тоже тренировался — с начала учебного года на анимагию почти не оставалось свободного времени: сначала просто учеба, потом занятия с Капитулом, а с недавних пор — почти официальные занятия со всем потоком пятых и седьмых курсов. Статус же беглеца давал ему время.

Период чтения вводных книг закончился. Теперь начиналась самая сложная стадия — подготовка к первому превращению и непосредственно превращение. Перед этим, однако, следовало высчитать несколько десятков производных, исходя из которых, можно было хотя бы приблизительно представить, кем волшебник станет после превращения. Почти все авторы утверждали, что такой подход значительно облегчает процесс. Весь следующий день Поттер посвятил именно этому. И вот, наконец, в сочельник Гарри открыл учебник на странице, подробно описывающей процесс трансформации. Цири, с нетерпением ожидающая результата, сидела рядом. Тут же был и Добби, который в случае чего должен был переправить Гарри к мадам Помфри. Авроры еще патрулировали коридоры, но из того, что рассказал домовик, можно было сделать вывод, что все они — члены Ордена. Гарри не сомневался, что и Кингсли, и Тонкс прикроют его — но, опять же, не мог он гулять по школе, зная, что аврорам за это устроят взбучку.

Глубоко вздохнув, он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на пока еще неясном образе. Вычисления не давали точных результатов, но с их помощью Поттер определил, что его анимагической формой должна быть птица. Он расслабил тело. Мысленно наложил образ птицы на образ своего тела. Потянулся вперед, не телом — сознанием. Из груди к конечностям, к голове волнами заструилась теплая энергия. Тело обрело необычную легкость. Руки, хотя нет, крылья вольготно раскинулись в стороны. Взмах — и мягкий ковер исчезает из-под острых, как бритва, когтистых лап. Еще взмах...

Он открыл глаза. Пол, мебель, Цири — все осталось там, внизу. Он летел. Большие могучие крылья, покрытые длинными черно-белыми перьями, мерно рассекали воздух. Сделав пару кругов, переполненный эйфорией Поттер приземлился на стол, на котором так и лежала открытая книга. Измененное сознание не хотело возвращать тело к человеческому облику. Оно хотело парить в воздухе, хотело улететь далеко-далеко, прочь из школы. Но нельзя.

Быстрый взгляд наклоненной головы на изумленную подругу, новый глубокий вздох, образ его обычного тела — и вновь вернулась тяжесть, распрямились согнутые суставы крыльев-рук, исчезли перья, ноги в кроссовках коснулись ковра.

— Великолепно! — очарованно произнесла Цирилла. Несколько придя в себя, Поттер первым делом задал очевидный вопрос:

— Ну, кем я был?

— Не знаю. Раньше я никогда видела подобных птиц. Но выглядел ты великолепно.

* * *

Рождество решили отпраздновать скромно. В мире Цири было много разных религий, много богов, но вот о христианстве там и не слышали. Быть может, виной тому было все то, что христианские писания объяснить не могли бы, а священники ни за что бы не приняли: магия, чудовища, нелюди. Поэтому двадцать пятого декабря никакого праздника там не отмечали, и теперь девушка с интересом принимала участие в рождественских приготовлениях.

Мишура и игрушки на стенах. Небольшая, но красивая ель (благо комната решила смилостивиться над посетителями, и не пришлось гнать Добби за бедным деревом в заснеженный Запретный лес). Скромно накрытый стол (на этот раз без эльфа не обошлось). Где-то в углу из старого динамика тихо пел «let it snow» Фрэнк Синатра.

Как-то неожиданно они из-за стола переместились в центр комнаты. Американца сменила неизвестная Гарри, но приятная и чарующая мелодия без слов. Вместо неяркого и уже привычного света в комнате царил волшебный полумрак. В полном одиночестве, в полном молчании они кружились по комнате, и голова девушки лежала у Гарри на плече. Они были так увлечены танцем, что не заметили, как входная дверь начала вибрировать.

Мощный удар сотряс вход. И Цири, и Поттер поняли все мгновенно и быстро рванулись к столу, хватая так некстати оставленные там палочки. Новый удар — и с потолка посыпалась штукатурка, однако дверь выдержала. Гарри заорал, срывая голос:

— Добби! Лютный переулок! Быстро!

Вышколенный Малфоями домовик не нуждался в разъяснениях. Прямо из ниоткуда возникший эльф схватил как фигурально, так и буквально загнанных в угол подростков за рукава и аппарировал. Цири хорошо знала это чувство, еще с лета — короткий пролет сквозь пустоту, звон словно отовсюду, слегка дурманящее, пьянящее головокружение.

Пару секунд спустя все кончилось. Пространство снова обрело три измерения, сила гравитации вновь притягивала только к земле. К промерзшей земле и довольно мелкому, однако мягкому сугробу. Снег пытался попасть абсолютно везде: за воротник, в рукава, в обувь, в рот, нос, глаза... Первое, что попытался сделать Гарри — это задушить домовика за такую встряску. Потом, однако, он понял, что сам виноват — слишком многого он требовал от слегка поехавшего крышей эльфа, которому приказали немедленно перебросить двоих волшебников на не самое близкое расстояние. К тому же он не видел рядом Цири и, решив, что потерял ее, готов был тут же отправиться на поиски подруги. Впрочем, никуда идти не понадобилось — оказалось, Цири, отплевываясь от снега, стояла на четвереньках рядом с ним.

— Ты как? — хрипловатым голосом спросил Поттер.

— Могло быть и хуже. Где мы?

Вопрос был действительно хорош. Гарри рассчитывал оказаться в Лютном переулке, месте, где — если у вас, конечно, есть деньги — спрашивать ни о чем не станут. Он уже был там три года назад. И сейчас Поттер вспомнил еще одну вещь — в Лютном переулке не могло быть так просторно и светло и, уж тем более, так тихо, как здесь.

Подняв взгляд от земли и обозрев окрестности, Гарри судорожно вздохнул. Вокруг был лес. Не очень густой, однако на десяток метров вглубь не было видно не зги. Снежные шапки покрывали голые ветки деревьев. С ближайшего дерева взлетела одинокая ворона.

— Черт! — выкрикнула в отчаянии Цири. — Нет, только не снова...

Гарри понял все. Цири не ошиблась — это был уже новый мир. Нет, вокруг был точно такой же лес, как и Запретный, да вообще любой английский лес, небо все так же светилось сине-серым цветом, холодное солнце все так же ослепляло. Дело было в другом. Он чувствовал нечто чужое в окружающем мире. Поднявшись, он подошел к девушке, обнял ее за плечи, поцеловал в щеку и тихо шепнул ей на ушко:

— Не бойся, мы вместе. Вместе мы справимся. Я обещаю. Подожди секунду...

Гарри разжал объятия и отошел. Почти не задумываясь, обернулся неведомой птицей и воспарил над лесом. Совсем недалеко, на севере, если Поттер ничего не напутал, виднелась вполне обитаемая деревушка — дома с трубами, из которых валили густые клубы серо-черного дыма. По крутой глиссаде Гарри начал спускаться на землю.

— Недалеко есть поселок. Расстояние вроде небольшое, но, учитывая, что придется идти по снегу и через лес, надеюсь, что доберемся хоть к вечеру.

Там и тут по деревьям с ветки на ветку прыгали белки. Под подошвами трещал сухой хворост — снега в лесу почти не было. Появилась новая проблема — школьная форма была все же слишком тонкой для прогулок по зимнему лесу, и минут через десять Гарри и Цири начали мерзнуть. Гарри слышал о согревающих чарах, он знал, что Гермиона их знала. И теперь жалел о том, что не выучил в свое время хоть одно заклинание.

* * *

До поселка добрались быстрее, чем рассчитывал Гарри. Час с небольшим, если не учитывать вынужденную остановку, во время которой Поттер соорудил небольшой костер, слабым теплом которого они вдвоем кое-как согрелись.

Деревня была небольшой. Две или три улицы, штук сорок домов — в основном бревенчатых. Между ними туда-сюда сновали люди. Каждый был занят чем-то своим: кто-то колол дрова, кто-то развешивал выстиранное белье, кто-то предавался праздному безделью. Обычная, размеренная деревенская жизнь. Как только пришельцы подошли поближе, из окна одного из двухэтажных домиков выглянул парень лет двадцати, коротко стриженый, красивый какой-то неправильной, но манящей красотой.

— Привет, ребятки. А вы откуда будете? — Гарри неопределенно кивнул за спину. — А, ясно. Заблудились?

В голосе говорящего не было удивления. Закурив сигарету и сделав пару затяжек, парень продолжал:

— Вы ведь из вчерашней бригады?

— Вы о чем? — Цири удивленно посмотрела на местного.

— Вчера, говорю, проходила мимо меня бригада какая-то. Человек десять, вот в таких же балахонах. Сказали, в лес идут реконструкцию делать. Темно уже было, лиц не видел. Вот я, стало быть, и подумал, что вы с ними были, только отстали.

— Ну, почти, — деланно небрежным тоном ответил Гарри. — Мы часа два назад приехали поездом. Хотели сразу к ним, но, видимо, заблудились и вышли сюда.

Поттер решил подыграть собеседнику. Похоже, тот был из магглов, и поэтому о чудесах скачков во времени и пространстве ему знать не стоило. Еще во время полета он заметил небольшую железнодорожную станцию, недалеко от того места, где они очутились, но решил пока не идти туда, потому как, во-первых, не был уверен, ходят ли там еще поезда — станция была покрыта нетронутым слоем снега, а во-вторых, ни у него, ни у Цири не было денег.

— А они не сказали, когда собираются обратно?

— Эм... — курящий закатил глаза, пытаясь вспомнить, — да вроде нет. Сказали, на пару дней, но когда точно, не говорили. — Бросив на землю окурок, он несколько сконфуженно добавил: — Вы ж, наверное, есть хотите? Да и замерзли по дороге, как я погляжу.

Ребята кивнули. Парень скрылся в доме, чтобы через минуту, уже в куртке поверх домашней одежды, выйти на улицу.

— Заходите, ребятки. Я вас хоть накормлю.

— Может, не стоит? Вы нас все-таки впервые видите...

— Да брось ты, — парень шутливо отмахнулся. — Проходите. Меня, кстати, Антон зовут.

Ребята представились.

— Так вы, стало быть, не русские? То-то я слышу, произношение у вас какое-то странное. Вроде и говорите свободно, да только все равно заметно.

— Ну да, мы из Англии, — словно извиняясь, произнес Гарри.

— Уважаю! — Антон пожал ему руку. — Нет, я лично тоже ваш язык знаю, — парень перешел на английский, — но впервые слышу, чтобы иностранцы говорили на русском так чисто.

Гарри и Цири задумались. До этого они разговаривали с Антоном без какой бы то ни было оглядки на языковой барьер. Для них просто не существовало этой проблемы. И только когда хозяин дома перешел на английский, в их головы закралась тень сомнения. Нет, они отчетливо понимали, что их собеседник перешел на другой язык — дело было в том, что они не могли понять, в чем отличие между языками. Они говорили и понимали на русском на уровне подсознания, так, словно это был их родной язык. Английская речь тоже казалась абсолютно естественной и родной.

Гарри ответил на английском:

— Ну, мы в детстве часто бывали здесь, у родственников...

­- Я почему-то так и подумал, — снова по-русски ответил Антон. — А они местные?

— Они из Москвы, — Поттер, по правде говоря, не знал других российских городов, да и о столице России слышал только на уроках истории и пару раз в новостях. Однако он справедливо полагал, что это захолустье вряд ли могло оказаться большим и старинным городом. Поэтому ему показалось логичным назвать Москву, как место жительства его несуществующих родственников.

— Хороший город. Хотя, как по мне, жить в нем хотят только сами коренные москвичи, бизнесмены из провинций, которые с амбициями... да глупые девчонки, мечтающие выскочить за помесь первых и вторых. Ну, и иностранцы. Мне предлагали переехать туда, я отказался. Нас и здесь неплохо кормят. У меня вон, — Антон кивнул куда-то в сторону выхода, — своя маслобойня. Теплицы. Каждые пару дней из райцентра приезжают за продукцией. Доход не то чтобы большой, но на жизнь хватает.

За разговорами они дошли до кухни. Машинально Антон включил висящий над кухонным столом небольшой плазменный телевизор. Цири невольно дернулась, взглянув на мельтешащие на экране картинки. Гарри к малогабаритному аппарату отнесся куда более спокойно. Да, он впервые видел настолько тонкий телевизор, даже у Дадли был на порядок толще, но он не придал этому большого значения — мало ли где какие телевизоры.

— Здравствуйте, уважаемые телезрители, мы ведем наш репортаж с открытия зимней олимпиады в Сочи...

— В десятом в Ванкувере устраивали... Так там хоть холодно зимой, — перекрывая голос диктора, сказал Антон. — А в Сочи что? Дай Бог, если ноль будет.

Гарри от неожиданности стукнул ложкой о полупустую кружку чая. Если это и был его мир, то, видимо, другой временной пласт. Хозяин дома явно заметил его жест, но внимания на это обращать не стал. Цири перенос почти на двадцать лет вперед если и удивил, то виду она не подала. Тихо попивая чай, она задумчиво смотрела в окно.

— Я вот к вам летом хотел слетать, — Антону, судя по всему, хотелось пообщаться. — Деньги откладывал. И представляешь, сломал ногу. За три часа до вылета, Гарри!

— Пропустили что-то интересное? — вежливо осведомилась Цири.

— Нет, если честно. Хотя вот старину Пола я бы вживую послушал.

— Маккартни? — догадался Гарри.

— Ну, хоть кого-то из старых знаете, ребятки, — хозяин добродушно улыбнулся. — Кстати, я не спросил, вы ведь еще в школе учитесь?

— Ну да. Еще два с половиной года. В школе карантин устроили, так родители нас сюда отправили, мы должны были в Сочи уехать еще позавчера. С рейсами накладка вышла. Приходится вот теперь с пересадками добираться... — язык Поттера стал угрожающе длинным — настолько длинным, что пора было начинать снимать горы лапши с ушей собеседника.

— Не повезло вам. Хотя, с другой стороны, захотели — поехали... А у меня каникулы, — Антон хмыкнул, — с тридцать первого декабря по второе января, потом снова на плантации.

Когда с чаем было покончено, Антон поставил жарить картошку. Запах, доносящийся с кухни, дразнил порядком проголодавшихся ребят. Но никакое ожидание не длится вечно — еда наконец была готова, и все трое снова сели за стол. Когда тарелки опустели, гостеприимный хозяин маслобойни и теплиц предложил посмотреть что-нибудь из фильмов. Слегка запоздало он спохватился:

— Слушайте, вы ведь не против фильмов про Ирландию?

По интонации парня Поттер понял, что фильм не столько про Ирландию, сколько про некоторых, весьма активных ее жителей. В маггловской школе ему рассказывали о ИРА. Он смутно помнил и об Англо-ирландском договоре... хотя абсолютно не был уверен, что знает, о чем в нем шла речь, и чем там вообще все кончилось. Так или иначе, какой бы то ни было ненависти или презрения к Ирландии Гарри не испытывал, а Цири вряд ли даже подозревала о существовании такой страны. Так что фильм был выбран без особых пререканий.

В целом, Майкл Коллинз ему понравился. Идейный, целеустремленный политик, воин и оратор. Верный патриот своей страны, жаждущий видеть ее свободной. Примерно таким он видел Альбуса Дамблдора... Раньше видел... Таким, быть может, видели его самого члены Капитула. И пусть люди Майкла походили далеко не на Орден, а, скорее, на Упивающихся с их погромами, вырезанными неугодными, Гарри хотел верить в то, что они сражались за правое дело. Особенно ему понравилась фраза, сказанная в самом начале: «Мы не будем играть по их правилам, Гарри! Мы создадим свои.»

Цири, завороженная, сидела рядом. Она была полностью поглощена действом на экране. Впрочем, это не помешало ей разглядеть в Де Валере пугающе знакомые черты.

— А я и не знала, что профессор Снейп участвовал в постановке.

/*Забавно, что в фильме засветились еще два актера поттерианы, помимо Алана Рикмана: Иэн Харт (Квирелл) и Брендан Глисон (Грюм), хотя, конечно, на куда более мелких ролях*/

— Сам в шоке.

Когда пошли титры, Антон спросил:

— Я так понял, вы вместе, поэтому не против, если я постелю вам на одной кровати? Выражение его лица осталось спокойным, а вот глаза азартно прищурились — спасуют или нет? Они не спасовали. Цири пристально посмотрела ему в глаза, а потом обняла Поттера, и ехидно, но в меру, произнесла:

— Ну, если можно. Я Гарри никуда не отпущу.

Поттер образца, скажем, курса четвертого — да даже и начала пятого — от такого заявления впал бы в кому, если бы не сгорел со стыда. Нынешний же держался весьма стойко, хитро улыбаясь и поглаживая подругу.

* * *

— Слушай, Гарри, я вот все-таки не пойму, откуда мы знаем русский? — спустя полчаса спросила Цири, лежа с Гарри в обнимку на свежей постели.

— Без понятия, если честно. Хотя... — он слегка задумался. — Когда ты появилась там, в моем мире... в нашем... — чуть помедлив, уточнил он. — Так вот, когда ты появилась в нашем мире, ты ведь сразу начала говорить на английском.

— Да? А я ведь и не подумала об этом...

* * *

— Ну что, ребятки, может, в картишки? Покер? Преферанс? — спросил Антон сразу после завтрака. В руках у него появилась колода карт.

— Преферанс, — промямлил Поттер.

Невыспавшиеся по понятным причинам ребята еще не до конца проснулись. В каком-то полуобморочном состоянии Гарри смотрел на свои карты, ровным счетом ничего не соображая. Окружающие звуки долетали словно сквозь толстый слой ваты. Вот как-то уж слишком растянуто смеется Цири, а Антон — почему-то на английском и, что куда более странно, голосом Рона — произносит:

— Славно, славно...

Гарри поднимает взгляд от карт и смотрит на Антона. Непонятно, почему его угольно-черные волосы рыжеют прямо на глазах. Лицо тоже подвергается метаморфозам. В районе носа появляются веснушки, челюсть несколько увеличивается в размерах...

— Эй вы, охламоны, — голос Молли Уизли вырывает его из объятий Морфея. — Посмотрите, до чего вы довели парня. На него же страшно смотреть. И что это за казино вы тут устроили?

Гарри смотрит на карты в руках, удивленно осматривает кухню дома номер двенадцать на площади Гриммо, фокусирует взгляд на Молли и не вполне уверенно произносит:

— Со мной все в порядке. Я просто немного задремал. Только вот где...

— Кто? — с набитым ртом спрашивает Рон.

— Не помню.

И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос

четвертого животного, говорящий: иди и смотри.

И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому

имя "смерть "; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою

частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.

Откровение Иоанна Богослова

— Эй, Гарри, ты разве не собирался к Олливандеру? — Рон вместе с остальными Уизли, Поттером и Гермионой прошли через арку на заднем дворе "Дырявого котла".

— Зачем? — Гарри скептически осмотрел свою палочку. — Моя вроде цела, да и работает хорошо.

— Ну, ладно, — согласился Рон. Сейчас его гораздо больше интересовало мороженое старика Фортескью. Рыжий уже почти уселся в уютное кресло, но миссис Уизли была непреклонна:

— Рональд Билиус Уизли! Ты ел двадцать минут назад. Имей совесть.

— Ну, ма-ам! — капризно протянул парень.

— Не позорь меня. Зайдем на обратном пути... наверное.

Гермиона, внимательно следившая за разговором, не заметила, как налетела на Малфоя-младшего.

— Смотри, куда прешь, грязнокровка! Упаси Мерлин, я еще испачкаюсь, — все тот же пренебрежительно-властный голос, манерно растягивающий слова. В нем слышалось отвращение, подобное тому, которое испытывает человек, нечаянно вступивший в собачий помет. Рон порывался было показать слизеринцу, куда ему следует засунуть его мнение, но Поттер легким прикосновением к плечу остановил друга и вышел вперед.

— Эх, Драко, Драко, ну где же твои манеры?

— Заткнись, Поттер, иначе я сниму с тебя столько баллов, сколько эта зубреха и за весь год не наберет.

Уизли снова попытался атаковать Малфоя, но наткнулся на локоть Гермионы. Абсолютно не повышая голоса, Гарри произнес:

— Послушай, Драко, еще одно слово в адрес Гермионы — и твой завтрак увидит весь Косой переулок.

Драко стал белее обычного и сразу, почти без перехода, залился краской, но быстро пришел в себя.

— Что, дуэли захотелось? — на его лице заиграла неприятная ухмылка. — Только вот я уверен, что мне ничего за это не будет. В отличие от тебя. Дамблдор вряд ли станет тебе помогать. Экспульсо.

Друзья не успели ничего сделать: Рон стоял слишком далеко, а Гермиона замешкалась на одну лишнюю секунду, но Гарри этого хватило. Он, в принципе, мог бы успеть достать палочку, но чисто рефлекторно выбросил вперед правую руку и изобразил кистью сложный жест. Заклинание Малфоя угодило в невидимый, но прочный щит. Почти без промедления, не меняя положения руки, Гарри сделал новый жест — и будто невидимая волна ударила в живот Малфою, который моментально согнулся, пошатнулся и упал на землю.

— ГАРРИ! — крикнули одновременно Гермиона и миссис Уизли. — Ты вообще думаешь, что творишь? Тебя же исключат.

Обе ненавидели Малфоев сильной, подсердечной ненавистью — но, когда дело доходило до целенаправленного насилия, пусть даже вызванного праведным гневом, они готовы были защищать даже их. Гарри, и без того шокированный произошедшим, едва не впал в ступор, но голос сзади вернул его к действительности.

— Вообще-то парень защищался, — это был Кингсли. — И, если наши бюрократы додумаются применить к нему хоть какие-нибудь взыскания, я лично обещаю показательный и громкий разнос. Благо Амелия на нашей стороне. Хотя, если я не ошибаюсь, в законе о разумном ограничении не прописан пункт о беспалочковой магии.

Чернокожий аврор подмигнул парню и обратился к Молли:

— Альбус попросил присмотреть за вами. И, как я вижу, не зря. Задержись я на пару минут, неизвестно, чем бы все кончилось.

Гермионе явно что-то не нравилось в происходящем. Уж слишком сильно — и, главное, слишком быстро — изменился Поттер. Вообще, странности начались еще вчера, когда он вырвался из полудремы, во время партии в преферанс. В первые секунды после пробуждения его глаза лихорадочно пытались найти что-то — и это "что-то", по его убеждению, обязано было быть там. Ей самой тоже казалось, что рядом с ними не хватало чего-то... А точнее — кого-то. И все же она не могла понять, кто должен был сидеть в пустовавшем кресле возле двери. В памяти почему-то всплывали ярко-зеленые глаза. Не Гарри — у него глаза были темно-зеленые. Те же казались слегка светлее — ядовито-зеленые, как сказала бы Лаванда Браун.

Спустя пару секунд Поттер словно окончательно пришел в себя, его взгляд сфокусировался на картах. Понаблюдав за ним несколько минут, Грейнджер поняла, что не зря потратила время. Изменения в поведении Гарри были слишком уж заметны. Из скромного, слегка застенчивого подростка Гарри Поттер превратился в некое подобие Фреда или Джорджа. Он улыбался легкой, но не предвещающей соперникам ничего хорошего улыбкой и то и дело перекидывался колкостями с близнецами, Роном и Сириусом. Похоже было, однако, что изменения заметила одна Гермиона. Вскоре, впрочем, все окружающие начали подозревать что-то неладное. Дело в том, что во время одной из напряженных партий Поттер, казалось, без всякой задней мысли щелкнул пальцами, произнеся в пустоту:

— Добби, чай!

Еще больше всех удивило то, что почти сразу возле парня действительно появилась кружка горячего чая.

Теперь вот случилась дуэль с Малфоем. Нет, Гермиона тоже была не прочь врезать слизеринцу, но то, с какой легкостью Гарри сперва блокировал заклятие, а потом отправил свое, не на шутку испугало его подругу. Сразу же по возвращении на Гриммо Гермиона взяла Поттера за руку и увела для неотложного и очень серьезного разговора.

— Что стряслось, Герми? — Гарри смотрел на нее зелеными, ничего не понимающими глазами.

— Это я хотела у тебя спросить, что с тобой случилось? — после недолгих раздумий девушка отпустила его руку и куда более спокойно продолжала: — Я понимаю, что ты чувствовал, когда умер Седрик... Прости. Но я думала, ты смирился с этим. — Гермиона явно пыталась подобрать слова. — Когда мы только встретились — здесь, я имею в виду — ты был уже самим собой. Да, быть может, ты еще не совсем отошел от стресса, но вел себя абсолютно естественно. Но вот вчера ты снова стал себя как-то странно вести. Стал более болтливым. Иногда ты походил на Фреда с Джорджем... Но суть не в этом. В тебе появилась харизма, что ли... Ты, похоже, даже перестал злиться на Малфоя. Когда он нагрубил мне, ты просто взял и попытался его приструнить. Так, словно это ты — староста, а не он. Пойми, я не одобряю того, что ты сделал, но выглядело это эффектно. Пожалуй, именно тебе директор отдаст бразды правления Орденом. — Выражение лица Гарри было если и не удивленным, то, как минимум, заинтересованным, и Гермиона замолчала, ожидая его реакции.

— Ты вот так все красиво расписала тут, будто я из Гарри Поттера за ночь превратился в Майкла Коллинза.

— Хм, — лицо девушки стало задумчивым. — Ты знаешь, а я ведь и не подумала о нем. Хотя стоило... Уж очень у вас похожи методы. Кстати, я рада, что ты в свободное время читаешь что-нибудь, не связанное с квиддичем. — Тень улыбки скользнула по ее губам. — Но ты не ответил.

— Не знаю, Гермиона. До стычки с Малфоем я не задумывался об этом. Когда он атаковал, я рефлекторно поставил щит, не успев понять, что делаю. Это первая странность — я никогда даже не читал о боевых заклинаниях, которые можно применять без палочки, не говоря уже о том, чтобы учить их. И тем не менее, я откуда-то знаю, что, если сделать вот так, — Гарри сложил кисть в жест, который уже применял днем, — то появится щит. Знаю, что это заклинание называется квен. И вот сейчас, с Коллинзом. Я уверен, что никогда не читал о нем, и все-таки знаю о нем довольно много.

— А ты не думал, что эти твои знания — одного поля ягода с умением говорить на змеином? — все же у Гермионы был сугубо аналитический склад ума. Поэтому, найдя материал для размышлений, она напрочь забыла о сути разговора. — Я имею в виду, что это часть знаний того-кот... Волдеморта. Хотя... как ты говоришь, называется это заклятие?

— Ну, вроде бы квен.

— Я быстро! — с этими словами Гермиона сорвалась с места, словно ужаленная. Через некоторое время она вернулась с книгой в руках. — В общем, смотри... этот сборник мне Виктор оставил. Он читал мне несколько первых рассказов. Потом я пыталась сама читать, но он на русском, а я его почти не знаю. Но суть в том, что в нем идет речь об охотнике на монстров, который обычно использовал мечи для борьбы с нечистью, но,помимо этого, он знает несколько простейших заклинаний. Пять, если быть точным: квен, ирден...

— Аксий, игни, аард, — продолжил Гарри и тут же осекся. — Ну вот, опять...

— Ты точно не читал эту книгу? Хотя — как? На английском она вроде не издавалась, — Гермиона протянула книгу Гарри.

- Анджей Сапковский. Последнее желание. ­— без малейшего акцента на чистом русском языке прочел Гарри. — Ничего не понимаю. Ты ведь говорила, что книга на русском.

— Ну да. И, стало быть, ты русский все-таки знаешь?! — то ли вопросительно, то ли утвердительно произнесла Грейнджер.

— Ну вот, что ты ко мне прицепилась? Не знаю я никаких языков...

— И как же ты тогда читаешь?

— Так написано же на английском.

— Стоп... — лицо девушки отразило смесь недоверия, скепсиса и зарождения новой идеи. Она открыла книгу на неопределенной странице. — Читай!

— «На спине дельфина, в каменном кругу высохшего фонтана, там, где только что сидела изящная девушка в белом платье, расплющилось искрящееся тело огромного черного нетопыря, разевающего продолговатую узкую пасть, заполненную рядами иглоподобных снежно-белых зубов. Развернулись перепончатые крылья, беззвучно захлопали, и существо ринулось на ведьмака, словно стрела, пущенная из арбалета. Геральт...»

— Достаточно. Ты ничего странного не замечаешь? Присмотрись к тексту.

Гарри присмотрелся. И действительно — многие буквы были ему незнакомы. По отдельности прочитать их не получалось, но стоило слегка расфокусировать взгляд, как непонятные буквы соединялись во вполне понятные слова и предложения. Перелистнув страницу, он снова посмотрел на текст — тот же самый эффект.

— Ничего не понимаю.

— Ладно, Гарри, допустим, ты действительно не учил, ­­— Гермиона сделала ударение на последних двух словах, — русский язык. Но это не отменяет того факта, что ты читаешь на нем.

* * *

— Нашла!

Крик Гермионы был слышен даже на кухне. С того разговора прошло три дня. На три долгих дня засела она в библиотеке, пытаясь отыскать хоть что-то, что могло бы объяснить странности, произошедшие с Поттером. Сам же Гарри целиком и полностью полагался на подругу и в поисках не участвовал. Вместо этого он залег у себя в комнате, с упорством продираясь сквозь русский текст в книге Виктора. Чтение шло медленно: стоило парню на секунду отвлечься, стоило посторонней мысли забраться в его мозг — и монолитные, неделимые, но понятные слова дробились на множество непонятных букв. Чем дальше Поттер погружался в историю ведьмака Геральта из Ривии, тем сильнее становилось чувство, что он уже знает эту историю. Нет, он точно ее не читал, но было такое ощущение, что кто-то ему рассказывал и про Йеннифэр, и про Ведьмака, и про Неннике. Кто-то очень близкий, очень родной... Кто-то... Цири? Имя всплыло само по себе, словно светлячок, вылетевший из-под куста в темную, безлунную ночь. Почти сразу за именем посыпался каскад образов, эмоций, звуков и чувств.

...Литл-Уингинг. Он сидит, держа на коленях девушку, свою ровесницу. Пепельные волосы закрывают ее лицо.

...Его комната. Вместе с этой девушкой он сидит и ест бутерброды, запивая их чаем.

...Они вместе с Минервой МакГонагалл перемещаются в дом Сириуса.

...Косой переулок. Драко Малфой, униженный этой девушкой, спешит ретироваться. Смеющийся Рон.

...Хогвартс-экспресс. Снова Драко, разбитый, напуганный, сломленный.

..."Три метлы". Капли дождя стучат по стеклу. Поцелуй. Плачет Джинни. Ему все равно.

...Неизвестная комната. Неизвестные подростки... Его друзья, ученики.

...Небольшая заснеженная деревушка. Добродушный парень Антон и фильм о Майкле Коллинзе.

...Литл-Уингинг. Он сидит, держа на коленях девушку, свою ровесницу. Пепельные волосы закрывают ее лицо.

Наваждение исчезло так же резко, как и пришло. Гарри словно вынырнул из-под толщи воды, начиная уже задыхаться. Сердце бешено колотилось, в висках стучало. Похоже, именно крик Гермионы вырвал его из плена видений. Отерев со лба пот, Гарри сел на кровати.

Подобные видения, только совсем неясные и туманные, уже являлись ему во сне. Тогда, когда он заснул во время партии в карты, ему тоже снилась она. Правда, назвать это сном можно было с трудом — обрывки событий, воспоминания о воспоминаниях... Зато все остальные чувства словно взбесились. Каша из звуков, запахов, тактильных ощущений, картинок, смешавшихся воедино.

Пошатываясь, Поттер побрел прочь из комнаты. Сейчас, как никогда, ему хотелось видеть друзей. Гермиону, Рона, Джинни... Да он даже согласился бы на сарказм Снейпа, лишь бы не оставаться в одиночестве!

Новый приступ настиг его в коридоре. Стены поплыли, слишком резко начал приближаться пол, но удара не последовало. Он уже сидел в Выручай-комнате, закутавшись в один на двоих плед вместе с Цири.

­— Проснулся? — лицо девушки выражает неподдельную обеспокоенность. — Кошмар приснился?

— А, что? Да... Прости. Это действительно был кошмар. Настолько реальный, что даже не понятно, где реальность.

— Дурак! — Цири смеется. — Вот потрогай. — Она кладет руку Поттера себе на грудь. — Разве это не реально?

— Реально... Не реально... Но хотя бы приятно.

— Гарри! — кричит Цири обиженным голосом Гермионы. Он снова на каменном полу. Голова болит. Правая рука сжимает грудь Гермионы.

— Гарри! — откуда-то сверху голос Рона. — Ты что творишь?

— Как я здесь очутился? — хочет спросить Гарри, но у него получается едва различимый шепот. Рука медленно, словно погруженная в кисель, опускается вниз.

— Так, что тут происходит? О Мерлин! Гарри! — голос Молли Уизли.

— Скажи, Цири, ты ведь настоящая?

— Настоящая.

— И никуда не денешься?

— Никуда. Я всегда буду с тобой.

— Но как же ребята — Рон, Гермиона, Хогвартс?

— Но я лучше их. Зачем тебе с ними быть? Там будет боль. Поверь, я знаю. Вспомни.

Гарри вспоминает первый курс: одержимый Квирелл, цербер в школе, маленький дракон. Второй курс: нападения на учеников, одержимая Джинни, почти оживший Том Риддл. Третий курс: сотня дементоров сразу, умирающий Сириус и леденящий душу крик. Четвертый курс: Турнир, Упивающийся в учителях, воскресший Волдеморт и мертвый Седрик.

— Директор всегда был готов пожертвовать тобой ради своей цели. Ты был свиньей, предназначенной на убой. Подношение богу смерти. Я тебе говорила об этом! Но ты не слушал! — Цири все больше и больше злится.

— Ладно, допустим, директор виноват... — Цири только хмыкнула. — Ладно, ладно — да, директор виноват во всем. Но при чем тут ребята? Они ведь помогали мне!

— Ну да! — сарказмом Цири можно крушить сталь. — Гермиона Грейнджер — умница, отличница, слишком высокомерна, чтобы общаться с тобой на равных. Она не видит в тебе мужчину, хотя только ты достоин ее. Рон Уизли — слишком слабый, трусливый, завистливый. Невилл...

— Прекрати, мне неприятно это слышать.

— Неприятно?! Ты ведь сам так считаешь!

— Доктор, когда он очнется?

Гарри лежит. Глаза сомкнуты, но даже так он узнает Гермионин голос.

— Ну, что я могу сказать... Весьма сильный эмоциональный стресс, вследствие которого парень создал у себя в голове иллюзию, в которую он уходил всякий раз, как только у него портилось настроение. По крайней мере, раньше. Теперь он сознательно погружается в иллюзию, чтобы все больше наслаждаться грезами. Если в кратчайшие сроки не помочь ему, то, похоже, в один день он просто не сможет вернуться в реальность.

— Где я? — хриплым голосом осведомился Поттер. Зрение возвращалось неохотно. Сначала из абсолютной темноты выступили нечеткие контуры, потом они обрели цвета, объем, но все равно окружающее казалось размытым, расплывшимся. Ну да — очков-то на нем нет.

— О, как замечательно, что вы очнулись. Вы находитесь в психиатрической клинике имени святого Врана. Вы можете сказать, какой сегодня день?

— Двадцать пятое августа девяносто пятого?

— Увы, но нет... — с каким-то даже сожалением произнес доктор. — Сейчас десятое февраля одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года.

История болезни пациента № 0382-16 от 03.11.1991

Имя: Гарри Джеймс Поттер

Дата рождения: 31.07.1980

Пол: мужской

Дата поступления на стационар: 31.07.1991

Диагноз: паранойя, бред, галлюцинации

Примечания: причиной заболеваний пациента с большой долей вероятности можно назвать пережитую в возрасте одного года аварию, в которой погибли его биологические родители.

Запись от 20.08.1991

Пациент — мальчик одиннадцати лет. Следов насилия обнаружить не удалось. Был доставлен родной тетей и ее мужем, являющимися его опекунами, в связи с навязчивыми и местами неадекватными идеями. Первичный осмотр показал, что у пациента время от времени случаются провалы, во время которых он погружается в выдуманные им самим миры, уходя тем самым от реальности. Подобные приступы случаются примерно раз в несколько месяцев. Однако начиная с весны этого года они стали несколько чаще.

Запись от 10.09.1991

Число провалов резко увеличилось. Теперь они происходят примерно раз в неделю. Помимо этого, к данным приступам добавились навязчивые идеи. Среди них — рассказы о школе чародейства и волшебства, в которую он был зачислен. По словам пациента, его родители тоже были волшебниками, но их убил великий темный маг.

Запись от 2.11.1991

У пациента диагностировали асоциальное расщепление личности. Пока что, помимо основной (факт. сам м. Поттер), удалось обнаружить еще две личности: девочка-отличница Гермиона Грейнджер и Рон Уизли — ленивый, неаккуратный, весьма посредственный, глуповатый, но отлично играющий в шахматы. Настоятельно рекомендуется госпитализировать для постоянного контроля, а также для проведения усиленного лечения.

Запись от 12.02.1992

Длительность провалов увеличилась. Первоначально приступ длился не более получаса, теперь же его продолжительность может достигать двух-трех часов. Скорее всего, во время сна пациент также погружается в иллюзии.

Кассетная запись разговора с пациентом № 0382-16 от 23.06.1992

Доктор: Привет. Как себя чувствуешь?

Пациент: Спасибо. Хорошо. Скажите, а когда мои родители смогут ко мне приехать?

Доктор: Родители?

Пациент: Ну да, я понимаю, у дантистов много работы, но выходные ведь никто не отменял?

Доктор: Вы абсолютно правы, мисс...

Пациент: Грейнджер, сэр.

Доктор: Видите ли, мисс Грейнджер, боюсь, они не придут.

Пациент: Почему?

Доктор: Дело в том, Гермиона, что... кхм... ваши родители мертвы более десяти лет.

Пациент: Этого не может быть, я общалась с ними пару дней назад.

Доктор: Боюсь, моя дорогая, вы заблуждаетесь. Вот, взгляните в зеркало.

Пациент: Нет. Этого не может быть...

Доктор: Гарри, я уверен, вы меня слышите. Если вы еще там, я вас прошу — боритесь. Пытайтесь вырваться наружу.

Пациент: Вы что-то говорили, доктор?

Доктор: Итак, я полагаю, мистер Уизли?

Пациент: Да, сэр. Вы что-то хотели?

Доктор: Не желаете партию в шахматы?

Пациент: Отчего бы не сыграть? Шахматы только достану. Белые, черные?

Доктор: Белые. Ничего, если я буду называть вас Роном?

Пациент: Хорошо, сэр. Ходите.

Доктор: Что ты можешь сказать о Гарри Поттере?

Пациент: Он классный. Смелый. Говорят, он убил вы-сами-знаете-кого. А еще его моя сестренка любит.

Доктор: Вот как?

Пациент: В гостиной они часто пересекаются.

Доктор: В гостиной? С этого момента поподробнее, пожалуйста. Как она выглядит?

Пациент: Ну, это небольшая круглая комната. Вот... Напротив входа — камин. Возле него кресла. В них обычно ребята сидят.

Доктор: И много там ребят сидит?

Пациент: Ну, нет. Человек пять. Я, Гарри, Гермиона... Есть еще моя сестра — Джинни, я о ней вам говорил — и Невилл. Но они все время там сидят. Я ни разу не видел, чтобы они вставали.

Доктор: И больше никого?

Пациент: Ну почему же? Там много народа. Фред, Джордж, Кетти, Энджи... Но у них своя тусовка. Кажется, им вообще безразлично, что там, за выходом. Шах и мат, доктор.

Доктор: Неужели? Что ж, ладно, до встречи... Рон.

Запись от 15.12.1992

Провалы становятся все длиннее. Пациент почти не выходит из полуобморочного состояния. Начат курс лечения препаратами.

Запись от 18.06.1993

Лечение помогает. Приступы стали куда реже и куда короче. Днем пациент по большей части бодрствует, однако трудно сказать, какая из личностей контролирует его тело.

Запись от 20.06.1995

Вновь начались провалы. Помимо этого, у пациента налицо нервное истощение. Сон крайне нестабилен, обрывочен. Начат курс лечения успокоительными.

Запись от 23.06.1995

Пациент замкнулся в себе. На контакт не идет. Когда находится в сознании, плачет. Медикаменты не действуют. Есть вероятность, что поможет гипноз.

Запись от 12.07.1995

Пробудилась новая личность. Снова девушка. Отсутствуют даже минимальные знания об окружающем мире.

Запись от 20.07.1995

На основании нескольких бесед можно предположить, что данная личность (если не учитывать абсолютно бредовый набор никак не связанных с ральностью воспоминаний) обладает наиболее устойчивой психикой.

Запись от 10.08.1995

Личность, именующая себя Цири или же Цириллой, постепенно становится доминантной, вытесняя личность Поттера. Другие, менее сильные личности стали появляться куда реже. Провалы тоже почти прекратились. Возможно, именно эта личность в будущем станет управлять телом. Если в ближайшее время не произойдет ничего непредвиденного, то я буду настаивать на курсе социальной адаптации для Цири.

Запись от 25.08.1995

Похоже, все так, как я и предполагал — личность Цири постепенно вытеснила все остальные. Провалы прекратились полностью. О выписке говорить еще слишком рано, однако курс адаптации уже начат. Еще пару месяцев, и можно будет говорить о выписке.

Запись от 25.11.1995

Состояние пациента резко ухудшилось. Неожиданные приступы неконтролируемой паники. Успокоительные не помогают.

Запись от 13.02.1996

Снова улучшение. Седативные препараты больше не требуются. Курс социализации продолжается.

Запись от 28.09.1996

Пациент был признан здоровым. Впервые за пять лет он вышел в открытый мир. Примечание: это первый выход пациента. Новая личность, поглотившая все остальные, никогда не выходила на улицу.

Когда теченьем приносит воспоминание,

способное растравить одну старую рану,

неожиданно открываются и все прочие, и вот

уже душа истекает кровью, да так, что остается

только упасть на колени и зарыдать.

Пауло Коэльо. Мата Хари. Шпионка

Гарри проснулся от острой боли — словно кто-то пытался вырезать у него на лбу канцелярским ножом молнию. Даже через свой крик он услышал, как кто-то рядом спросил:

— Что-то случилось, Гарри?

Боль постепенно слабела. Сквозь пелену полуобморочного состояния он начал различать очертания окружающих предметов. Комната, выкрашенная в красный с желтым, пепельноволосая девушка рядом... Цири. Вспомнился и вчерашний вечер. Рождественский стол в Выручай-комнате, танцы под музыку из колдорадио, а потом провал. Пустота. Он не помнил, как добрался до кровати.

— Извини, шрам заболел. Но сейчас уже все в полном порядке. Правда, — поспешил он успокоить подругу. — Ну что, пошлем Добби за завтраком, а в это время...

— Гарри Джеймс Поттер! Ты совсем обленился! Если бедный уродец приготовил для нас праздничный ужин, это еще не значит, что можно пропускать завтрак. Поэтому — натянул штаны и бегом в Большой зал!

* * *

— Мистер Поттер, поздравляю, вы теперь абсолютно здоровый человек. Подпишите вот здесь и здесь — и можете быть свободны.

Десять лет прошло с тех пор, как Гарри Поттер попал в больницу для умалишенных. Десять лет бреда, лечения, прогулок по больничному дворику... Однако теперь он мог с гордостью сказать: «Я — здоров!» С другой стороны, куда ему пойти? Образования нет, мир вокруг изменился, а справка из только что покинутого заведения — волчий билет. С ним его никуда не возьмут. А если и возьмут, то должность уборщика будет верхом его карьеры.

Гарри действительно не знал, куда ему идти. Тетя Петунья перестала его навещать еще пару лет назад. Ее муж очень не хотел, чтобы «этот сумасшедший что-нибудь сделал с тобой, Туни.» Можно было попытаться добраться до дома своих родителей, но как это сделать без гроша в кармане? Прохожие, к которым Гарри обращался с просьбой дать ему немного денег, лишь молча проходили мимо.

«Что ж... — подумал Поттер, — похоже, придется ночевать на улице. А с утра отправляться за город.»

Лучшим, по его мнению, вариантом было бы отправиться на какую-нибудь из ферм. Там, если что, можно и разжиться едой, а если повезет, то и найти работу.

Спать ему пришлось на картонных коробках. На дворе стоял август, и, хоть днем было весьма жарко, ночи уже становились холодными, и ветер продувал тонкую рубашку Гарри.

Рассвет Поттер встретил в дороге. Утро выдалось пасмурным, тяжелые тучи низко нависли над домами пригорода. Впереди, на горизонте виднелись поля — именно туда Гарри и направлялся. Только закинутая на плечо сумка, где были собраны все его скудные пожитки, защищала от противного накрапывающего дождя.

Мысли Гарри были далеки от окружающей реальности. Он вспоминал, как хорошо было раньше. Тетя готовила завтрак — яичницу с беконом, легкий салат — тут в животе у него протяжно заурчало, голод давал о себе знать. Потом дядя отвозил их с Дадли в школу, а после уроков забирал...

Примерно в восемь утра дождь усилился. Гарри уже был уверен, что подхватит пневмонию или, как минимум, бронхит, но тут сзади просигналила машина. За рулем сидел молодой мужчина, лет тридцати на вид, с темно-русыми волосами и карими газами. Подъехав к Гарри, он опустил окно с пассажирской стороны.

— С тобой все в порядке? Скверно выглядишь...

— Все в порядке, сэр. Просто слегка намок, — дрожа от холода, произнес Поттер.

Водитель, кажется, даже не задумываясь, предложил:

— Слушай, я не в курсе, что с тобой случилось, но моя совесть мне не простит, если я не помогу тебе. Садись.

Когда Гарри сел, мужчина включил печку. На торпеде стояла фигурка Дарта Вейдера со световым мечом в руках. Голова, прикрепленная к пружинке, подрагивала во время езды. Поттер, слегка обогревшись, толкнул голову лорда ситхов — и фигурка хорошо знакомым голосом произнесла:

— Luke, I am Your Father!

В притворном ужасе Гарри вскрикнул:

— О нет!

Оба рассмеялись.

— Дэн, — водитель протянул руку, и Гарри ее пожал.

— Том. Том Риддл, сэр. Рад познакомиться.

— Расскажешь, что случилось? — Дэн не настаивал, не заставлял, но Гарри понимал, что, если он хочет ехать дальше, то должен ответить.

Ему не хотелось ничего рассказывать о себе. Дэн был хорошим человеком, он подобрал его, хотя абсолютно не обязан был ему помогать — но ведь Дэн о нем ничего не знает. И неизвестно, как он отреагирует, когда Гарри поделится своей историей... Тем временем Дэн вполоборота выжидательно смотрел на пассажира, слегка улыбаясь. Нужно было что-то быстро придумывать.

— Ну, в общем-то, все просто... Опекуны мои — козлы. А их сынок, Дадлик — редкий отморозок. Каждый день: принеси-подай, пошел нафиг, не мешай, — Гарри и сам не на шутку распалился от своей выдумки. — Не успел вытереть пыль — останешься без ужина. Поспоришь — можешь попрощаться с едой на весь день. А Дадли только и ждет случая, чтобы меня избить. Причем я даже не могу пожаловаться учителям, ведь с посторонними эти люди ведут себя как ангелы: «Здравствуйте, профессор Роджерс. Как ваши дела, профессор Роджерс? Чаю хотите? Гарри, сынок, сделай пожалуйста, профессору чаю...»

— Но почему ты не обратился в полицию? Это ведь не могло продолжаться вечно?

— А смысл? Доказательств-то у меня нет. Так вот я и жил до вчерашнего дня. А потом меня выгнали на улицу: «Ты уже совершеннолетний. Незачем тебе у нас на шее сидеть!»

Дэн явно о чем-то задумался. Это было видно по тому, как напряженно он держал руль. Наконец, после минутного молчания, он произнес:

— Слушай, Том, давай так: ты пока поживешь у нас. Думаю, Эмма не будет против. У нас как раз есть свободная комната. С деньгами тоже помогу — у нас женой своя зубная клиника, а девушка из приемной уходит в декрет. Работа простая: записать клиента, выдать номерок, а когда будет уходить — взять деньги. Ты согласен?

— Да, сэр, спасибо. Вы так добры ко мне...

Вскоре машина свернула к одному из домов, зашуршала колесами по гравию и остановилась. Из двери выскочила девочка лет десяти с копной непослушных каштановых волос, и Дэн бросился навстречу и обнял ее.

— Познакомься, доченька, это Том, я пригласил его пожить у нас. Том, это моя дочь — Гермиона.

— Привет, — дочь хозяина дома посмотрела на гостя с нескрываемым интересом. — Вы, наверное, очень хороший человек. Папа с плохими людьми не дружит.

— О да, я хороший, — Гарри потрепал Гермиону по голове.

Дом Грейнджеров выглядел богатым и красивым, но никакой кричащей роскоши, никакого китча — все вещи были не дешевыми, и при этом подобранными с большим вкусом, так что комната, куда Дэн провел Гарри, показалась ему невероятно уютной в мягком свете торшера и, вместе с тем, изысканной.

Пока хозяева были заняты на кухне, Поттер уже успел заметить замаскированный под книжную полку тайник. Не то чтобы Гарри его специально искал — но, когда он случайно уронил, задев рукой, томик Эдгара По, за ним оказалась ниша, где стояла старинная шкатулка. Гарри решил сделать вид, будто ничего не заметил — ведь неизвестно, не проверяют ли его хозяева.

Обед прошел весело и непринужденно. Дэн постоянно порывался рассказать очередную смешную историю, произошедшую с кем-то из его пациентов, и, если бы не его жена, то, наверное, напрочь забыл об овощном рагу. Гарри, впрочем, отчего-то был уверен, что половину своих рассказов хозяин просто выдумал.

— Ну, приходит ко мне, значит, пациент, я ему и говорю: «Оба зуба у вас воспалены, придется их удалить.» Он спрашивает: «И сколько это будет стоить?» Сто фунтов, говорю. «Сто фунтов за две минуты работы?» А я ему отвечаю: «Ну, если вам нравится, я могу тащить их хоть два часа!»

Все дружно рассмеялись. Гарри тоже смеялся, но по большей части из вежливости. Ему было не очень комфортно в этом доме. Во-первых, из-за угрызений совести — он соврал человеку, который ему помог. А во-вторых — они никуда не делись. Тени все еще жили у него в голове. Они говорили с ним, советовали ему. Он пытался не обращать на них внимания, но тщетно. Одну из теней — Тома, именем которого он назвался — он даже видел. Сначала Том появлялся где-то на границе поля зрения, никак себя не проявляя... Потом он начал общаться с ним, и вел себя довольно нагло. Теперь Том уже и не думал прятаться. Во время ужина, например, Том сидел на кухонном столе, вертя в иллюзорных пальцах столь же иллюзорную копию разделочного ножа.

— Послушай, Гарри, я ведь забочусь о тебе, — говорил он. — Я знаю, ты не хочешь причинять этим людям вред. Поэтому давай уйдем ночью, пока они будут спать. Возьмем немного денег из той шкатулки и рванем в дом родителей.

Гермиона Грейнджер ночью просыпалась крайне редко. Обычно такое случалось после праздничных застолий, когда девочка съедала чуть больше, чем обычно, и потом плохо спала. И в эту ночь, спускаясь вниз по лестнице, она услышала голос нового гостя:

— Нет, Том, это безумие. Я на это никогда не пойду. Что? Ты хочешь рассказать им всю правду? Не смей! Пока я здесь главный, ты не сделаешь этого. И никто из них...

Сперва Гермиона решила, что гость разговаривает по телефону, но, спустившись на пару ступеней вниз, она заметила, что тот, кого отец назвал Томом, сидит на полу, прислонившись спиной к шкафу и смотрит на стену. Тот, в свою очередь, не замечая девочку, продолжал:

— Я помню, чего мы хотели. Но пойми, здесь живут замечательные люди, и я не могу на это пойти, — словно услышав почти бесшумные шаги девочки, Том повернул голову к лестнице: — О, бельчонок... А чего ты не спишь? Поздно уже.

— Я шла в туалет, — покраснев, ответила Гермиона. — А с кем вы только что говорили, дядя Том?

— С самим собой. Знаешь, малышка, иногда полезно проговаривать некоторые мысли вслух. А теперь беги, мне нужно еще немного подумать... — помолчав, он добавил: — И зови меня лучше Гарри. Это мое второе имя.

А когда девочка уже собралась возвращаться к себе в спальню, она услышала шум. Гарри-Том стоял возле книжной полки и держал в руках папину шкатулку.

— Дядя Т... ой, Гарри. А зачем вам папина шкатулка? Он не любит, когда ее кто-нибудь трогает.

Секунду Гарри-Том постоял, раздумывая, потом бросил на пол шкатулку, пожал плечами и проговорил, при каждом слове наклоняя голову то к левому, то к правому плечу:

— А Гарри больше нет!

Гермиона попятилась, но неожиданно Том крикнул:

— Стой! Иди сюда, девочка.

Гермиона испугалась, но подчинилась — почему-то она не могла противиться. В следующий момент Том схватился за голову и застонал. Девочка хотела было побежать за родителями, разбудить их, позвать на помощь — но Том быстро, слишком быстро для человека, прыгнул, подлетел к Гермионе и схватил ее за руку. Внутри что-то хрустнуло. Девочка хотела закричать, но парень закрыл ей рот рукой. Неожиданно боль пронзила ладонь Тома — малявка укусила его! Одним резким движением он свернул Гермионе шею. Не было ни вскрика боли, ни стона, только сухой, смертельный хруст ломаемых шейных позвонков.

Эмма проснулась среди ночи с чувством смутной тревоги. Сама не зная, зачем, она спустилась вниз — и увидела парня, которого привез Дэн. Он сидел на полу и плакал. Слезы текли по щекам, по носу, скатывались до подбородка и падали на пол. Увидев Эмму, Том посмотрел на нее и сквозь слезы произнес:

— Извините... Эмма... Ва... Ваша дочь... Герми... она... Я убил... Убил ее... — дальнейших слов было не разобрать.

— Послушайте, Том. Я не знаю, кто такая Гермиона, и о чем вы говорите, но у нас никогда не было дочери, — медленно, чтобы не вспугнуть явно не совсем вменяемого парня, женщина подошла к нему. Том поднял на нее глаза. Правый глаз был карим, зрачок сужен, словно в приступе панического страха, а левый, странного цвета — серый с красноватым оттенком — наоборот, был прищурен, словно Том изучал ее. Эмма готова была закричать, но Том неожиданно вытянул вперед руку с разделочным ножом. Хлынула кровь...

Дэн этой ночью тоже спал плохо. Именно поэтому, только услышав шум на первом этаже, он тут же пошел проверить, что там происходит.

— Приветствую, Дэн. А мы тут с вашей супругой так мило общались, — голос Тома был хриплым, низким, шипящим.

— Это что, кровь?

На белой рубашке парня виднелся длинный красный след.

— О да! А вы знали, что, если перерезать сонную артерию, то кровь польется как из ведра?

Когда полиция через неделю вскрыла дверь, то обнаружила в гостиной два трупа.

* * *

В Большом зале было на удивление малолюдно. Большинство учеников разъехались по домам, и только небольшие группки оставшихся занимали столы своих факультетов. За преподавательским столом, наоборот, все места были заняты. На месте, которое по недоразумению занимала Амбридж, сидел молодой, коротко стриженый парень в форме Дурмстранга. Гарри смутно помнил его по прошлому году — он был в делегации, которую привез Каркаров для отбора в чемпионы. По правую руку от него расположилась молодая девушка, внешне очень похожая на своего соседа. Гарри и Цири, вошедшие в зал, сразу обратили на этих двоих внимание. Ученики за столами факультетов, в свою очередь, обернулись к ним, словно были удивлены, увидев их вместе.

— О! Вот и наши голубки! — Фреда Уизли было слышно даже из другого конца зала.

На секунду перед глазами Поттера возникло довольное лицо Фаджа — и убегающие вместе с Малфоем близнецы.

Гарри, чувствуя себя, как сомнамбула, уселся за стол и адресовал симметричным Уизли весьма неприличный жест. Цири явно была в благодушном настроении, а потому ограничилась лишь высунутым языком. Едва девушка уселась, к ней придвинулась Гермиона, явно растерянная и смущенная.

— Э-э... Цири... Нам нужно поговорить, — оглянувшись на сидящих рядом гриффиндорцев, она потянула Цири за рукав. — Но не здесь.

Гермиона наклонилась к уху подруги и что-то быстро зашептала. Примерно через минуту девушки поднялись из-за стола и быстрым шагом вышли из Большого зала, провожаемые взглядами учеников.

— `то эт`а ш ними? — С набитым ртом попытался спросить Рон. И повторил, прожевав: — Что это с ними, а, Гарри?

— Что? — Гарри зевнул. Сознание еще не до конца проснулось, поэтому он не сразу понял вопрос. — Без понятия. Кстати, кто это?

Рон посмотрел в направлении, куда показывал Гарри кивком головы — на гостей с континента.

— Да фиг его знает. Прибыли вчера утром, сразу к директору побежали. Наверное, ЗОТИ вести вместо Жабы будут.

В целом, если не брать во внимание несколько нервозное поведение змеиного факультета, то завтрак прошел в полном спокойствии. Никто со стуком не вбегал в дверь, никто не вылетал из камина, даже близнецы не вносили хаоса. Уже под конец, когда ученики медленно потянулись к выходу, Северус Снейп, проходя мимо, заявил, что директор Дамблдор желает видеть студента Поттера, и как можно быстрее, причем, по возможности — одного. Делать было все равно нечего, да и Цири с Герми еще не вернулись — почему бы не сходить?

Горгулья была солидарна с Гарри, когда тот назвал волшебные драже на любой вкус, и почти сразу пропустила его без дальнейших прений. Поездка на винтовой лестнице тоже не заняла много времени.

Альбус Дамблдор привычно восседал за своим массивным, заваленным документами столом. С краю, на миниатюрной жердочке восседал нынче молодой Фоукс.

— Приветствую тебя, Гарри. Рад тебя видеть. Лимонную дольку?

— Нет, спасибо, профессор, — Гарри с позволения хозяина кабинета сел в одно из кресел. — Вы что-то хотели?

— Да, хотел, — произнес Альбус голосом человека, не надеющегося на быстрое разрешение вопроса. — Я хотел узнать, где ты — и мисс Рианнон, разумеется — были последние пять дней? — Немного помолчав, Дамблдор продолжал: — Пойми, Гарри, я понимаю, что в вас молодая кровь играет... но сейчас слишком неспокойное время, чтобы поступать необдуманно.

— Профессор Дамблдор, я клянусь, что за пределы школы мы не выходили.

— Я верю тебе, мой мальчик. Просто хотел предостеречь тебя. Однако, к главному. Я хотел бы поговорить с тобой о Малфоях и о Драко, в частности. Полагаю, ты в курсе, что у меня с ним была довольно длинная и не лишенная смысла беседа. Попутно я просмотрел его мысли с помощью легилеменции. — Альбус взмахом палочки призвал чайные кружки и чайник. — Из того, что я прочел у него в голове, мне стало ясно, что мальчик не врет. У него стоят довольно мощные щиты. Однако эмоции оказались почти не защищены. О том, к какому соглашению мы пришли, я говорить пока не буду, но я бы хотел, чтобы он остался в вашем кружке.

— Но… — Поттер явно хотел что-то сказать, но Альбус снова заговорил:

— Я знаю, что многие из твоих друзей будут не очень довольны, но в Орден я его принять не могу — слишком уж молод. Да и, к тому же, наши тоже будут ему не рады.

— Да я не об этом, профессор, — при этих словах Гарри Альбус выдохнул с заметным облегчением. — А что будет с его родителями? В смысле, ведь если Волдеморт узнает… Когда узнает, что Драко предал его, то попросту убьет их.

— Успокойся, Гарри. Мы обсуждали это с Драко. И, если я не ошибаюсь, то сам Люциус вряд ли захотел бы вступать в Орден, и Нарцисса тоже. Приемлемым вариантом, если бы они согласились предать Лорда, будет исчезновение из страны. С их-то состоянием отправиться куда-нибудь на континент, или еще дальше, будет проще простого. Примут ли они нашу сторону? Если не ошибаюсь, Малфои, хоть и остаются приверженцами чистоты крови, но методы, которые использует Лорд, их не устраивают. К тому же на Люциуса постарается повлиять Северус. Он, как-никак, крестный его сына.

Гарри кивнул и отхлебнул чаю. Некая, еще не до конца оформившаяся, мысль вертелась у него в голове. Посмотрев в его глаза, Дамблдор вздохнул.

— Я так поднимаю, Гарри, ты хочешь знать, почему я проявил столь сильный интерес к твоей подруге? И, что куда важнее, почему она мне не доверяет, не так ли? — Не дожидаясь ответа, директор продолжал: — Видишь ли, теории о том, что наш мир — не единственный, довольно стары. Хотя, конечно, мало кто воспринимал их всерьез. Даже волшебники относились к подобным идеям со скепсисом. Ведь согласись, гораздо проще считать, что, если бы существовали другие миры, то кто-нибудь обязательно создал бы заклинание или ритуал, способный перемещать людей между этими мирами. Хотя никто даже не задумывался, какой колоссальный объем магической энергии потребовался бы для перемещения, ведь даже аппарация на сравнительно небольшое расстояние — процесс весьма энергозатратный. Впрочем, думаю, мисс Грейнджер уже рассказывала о прецеденте Алисы Кэрролла. Ты должен понимать, что один такой случай никто воспринимать всерьез не стал бы, но вот два… Причем в нашем случае есть возможность предоставить пускай и не совсем прямые, но убедительные доказательства. Я о воспоминаниях. — Альбус надолго замолчал, словно размышлял, стоит ли продолжать. Наконец он собрался с мыслями и выпрямил спину. В глазах отчетливо проглянула тоска. — Но это еще не все. Когда от тебя пришло письмо с описанием Цири, я впервые за много лет почувствовал, что волнуюсь. Это описание напомнило мне еще одну девушку, умершую почти сто лет назад. Ариану Дамблдор, мою сестру.

/*В поттериане, если не ошибаюсь, был представлен весьма посредственный портрет девушки. Цвет глаз вообще вроде бы не фигурировал (хотя в фильме они, кажется, голубые). Поэтому, если не придираться к мелочам, то можно предположить, что Цири и Ариана имеют некоторое внешнее сходство. Здесь и далее давайте представим, что внешне они очень похожи.

P.S. Некоторые могут удивиться, почему А.Д. рассказывает о своей семье подростку. У меня, в принципе, есть два варианта ответа: 1.Грамотный психологический ход, который мог бы убедить Поттера доверять директору. 2.Желание выговориться, излить душу.

В принципе мне нравятся оба варианта. Вероятно, Дамблдор рассказал по обеим причинам.*/

— Позже, когда мы встретились с ней, я убедился, что они действительно очень похожи внешне. Увы, только внешне. Когда я просмотрел ее память, то не нашел ни одного подтверждения, что Ариана и Цири — один и тот же человек.

Гарри был удивлен и обескуражен. Тем временем Альбус подошел к причудливому шкафчику, на полках которого стояло множество светящихся белесым светом пузырьков.

— Ты, наверное, хочешь узнать, что случилось с моей сестрой?

* * *

/*Ниже приведен отрывок из «Придет день, когда мы все будем мертвы». В контексте данной истории этот эпизод представлен в виде воспоминания А. Дамблдора, которое увидел Гарри. Не стоит писать, что в омуте воспоминания проигрываются по-другому, мне не хочется переписывать текст.*/

После отъезда Геллерта прошло несколько месяцев. За это время я не раз вспоминал о нашей последней встрече и о том, что он мне тогда сказал: «Как ты не можешь понять? Магглы — это отродье, которое не заслуживает места под солнцем. Пока ты этого не поймешь, нам не о чем говорить!»

Был летний вечер. Ветер трепал кроны деревьев. Бетонно-серые облака скреблись о холмы. Заходящее солнце, пробиваясь сквозь завесу туч, окрашивало в золото всю Годрикову Лощину. Мы с Арианой сидели на веранде нашего старенького дома. С приходом лета ей стало значительно лучше, на щеках зажегся румянец, а глаза снова светились спокойной радостью и довольством.

Видя, как оживает моя сестра, воспрял духом и я. Те немногие, с кем мне еще удалось не испортить отношения, снисходительно отмечали, что я стал лучше, поднялся над собой, взялся за ум. Среди них была и Ари. Замечая во мне перемены к лучшему, она и сама становилась веселее, и все больше хорошела. Казалось, еще чуть-чуть — и она поправится, и даже, может быть, наконец поедет в Хогвартс. Но если этому и суждено было случиться, то, конечно, не сейчас.

Сейчас же мы просто сидели на веранде нашего дома и смотрели вслед уходящему солнцу. В руках у нас было по стакану чудесного яблочного сока, принесенного добрейшей тетушкой Батти. Я обещал Ариане, что, если она и дальше будет поправляться так же быстро, то уже в первых числах июля я возьму ее с собой в Косой переулок, чтобы купить ей пару новых платьев. Сестра обещала изо всех сил бороться с болезнью, чтобы в июле обязательно поехать со мной. Я был счастлив видеть ее такой, и она тоже была счастлива.

Затем речь зашла о Хогвартсе — я немного рассказывал ей о нем. Описывал подземелья с их неизменными привидениями, движущиеся лестницы, волшебный потолок в Большом зале. От изумления Ари открывала рот, почти ежеминутно задавала вопросы, а я с радостью отвечал. Я вспоминал всевозможные забавные истории из школьной жизни, а она, слушая меня, смеялась самым искренним своим смехом.

Жаль, что наш брат Аберфорт не мог составить нам компанию. При всем своем желании встретиться с сестрой он не мог оставить Хогвартс. Со дня на день в школе должны были начаться экзамены ТРИТОН, от результатов которых зависела вся дальнейшая жизнь юных магов. Я, сдавший в свое время все экзамены на «Превосходно», не сомневался и в брате, но тот моей уверенности не разделял.

Лишенный возможности видеться с Арианой, он почти ежедневно слал ей письма. Поэтому, когда на горизонте показался сизый филин, Ари молниеносно вскочила и побежала его встречать. Однако, вернувшись через пять минут с конвертом, она выглядела удивленной и слегка раздосадованной.

Вместо обычной, сугубо лаконичной надписи слегка прыгающим почерком Аберфорта с адресом получателя, на передней стороне конверта было выведено затейливыми буквами:

«Моему первому и единственному другу А. Д.

За отсутствием оного — вскрыть его сестре Ариане.

За отсутствием обоих — дождаться и передать лично в руки.

Г.Г.»

Ниже, почти сразу после инициалов отправителя, виднелся до боли знакомый рисунок: вертикальная черта, обведенная кругом, который, в свою очередь, был заключен в треугольник.

Дрожащими руками я достал палочку и первым делом проверил письмо на наличие проклятий или ядовитых зелий. Чисто. Вскрыв конверт Диффиндо, я достал желтоватый лист пергамента и начал читать. По мере того, как я углублялся в чтение, сердце мое перестало колотиться от страха, как сумасшедшее, и я сперва ощутил радость — однако вскоре меня кое-что насторожило.

«Дорогой мой друг Альбус!

Я знаю, что последняя наша встреча оказалась не особо приятной, однако мне действительно жаль. Будь на то моя воля, я бы вернул все обратно.

Знаю, что тебе будет (было) не просто, но я надеюсь, что ты понял, в чем твоя ошибка, и если ты еще не изменил своего мнения по этому поводу, то изменишь в самом ближайшем будущем. Лично я много думал о случившемся и сделал некоторые выводы. Возможно, в произошедшем есть и моя вина, но об этом позже.

Сейчас я не могу раскрывать всех подробностей, а вернее, не хочу (пока что). Скажу лишь, что скоро у нас будет шанс решить этот вопрос раз и навсегда, хотя бы и через письма.

Помимо всего прочего, слышал, что сестра твоя, Ариана, пошла на поправку. Передавай ей от меня пламенный привет и поцелуй в щечку. В обмен на это пусть она пообещает, что выздоровеет, а через пару лет пригласит-таки меня на свою свадьбу выпить сливочного пива.

Спроси у нее кстати, не нашла ли она уже себе жениха.

Ты, наверное, задаешься вопросом, где я так долго пропадал? Отвечу коротко: везде.

Сперва я по твоему совету отправился в Грецию. Ты не поверишь, насколько интересной оказалась античная темная магия. Если честно, она немного «топорная», но зато простая, как этот ваш ТРИТОН.

Среди прочего, нашел интереснейшее заклятие Васанистирио. Это нечто вроде нашего Круциатуса, но, в отличие от него, оно воздействует на сознание. Если упрощенно, то оно создает в мозгу жертвы галлюцинацию, которая заставляет его поверить, что он чувствует адскую боль, при этом человек может абсолютно адекватно воспринимать окружающий мир, говорить с окружающими, даже колдовать. Но никоим образом не может сообщить другим о пытке, и снять проклятие он тоже не может.

Еще больше меня поразила африканская магия. У этих ребят даже нет палочек, но если ты перешел дорогу их шаману — пиши пропало. Он достанет тебя где угодно — попытаешься улететь на метле — ударит молнией, захочешь аппарировать — да так и останешься в пустоте, вздумаешь драпать на своих двоих — придет большой лохматый лев и оставит твои кишки на пальме.

Помню, остановился я как-то на ночлег в лагере одного из племен. Дикий народ — у половины из них из одежды лишь повязка на поясе, да ожерелье из костей (человеческих). А другая, чуть более продвинутая, по-английски понимает только «есть», «пить», и «нет». Так что мне пришлось с ними почти неделю жестами общаться.

Так вот, о чем это я... Повздорил как-то наш шаман (а зовут его, между прочим, Чуквуемека) с шаманом из соседнего племени (этого Сфинксом зовут). Встали они, значит, посреди пустыни, и начали воевать... Первый наколдует адское пламя, а второй — щелкнет пальцами — и с неба польет как из ведра ледяной дождь с градом и молниями. Первый, не растерявшись, поднимает шквальный ветер, который уносит и тучи и дождь, и другого шамана вместе с кучей песка в придачу. В общем, сражались они почти сутки, пока наш шаман не превратил врага во льва, оставив только человеческую голову. Ну, я и выменял его на пузырек рябинового отвара.

Отправил его к нам, в Дурмстранг. Профессора сначала не знали, что с ним делать, а как поняли, что за тварь этот Сфинкс, так сразу написали мне: спасибо, мол, за неоценимый вклад в изучение редких магических существ.

Это лишь мизерная часть из того, что я пережил, однако рассказывать более подробно просто не хватит пергамента. Да к тому же я сейчас лечу над Атлантическим океаном на ковре-самолете. И поверь мне, писать тут крайне неудобно.

Жди новых писем. Напишу следующее сразу же, как только сойду на твердую землю.

До скорой встречи, вечно твой друг,

Геллерт»

P.S. Извинись за меня перед сестрой за «соплячку».

P. P.S. 30 июня постарайся не уходить далеко от дома.»

Опустив некоторые неудобочитаемые моменты, я прочел письмо вслух сестре, что привело ее в неописуемый восторг. Она с Геллертом всегда хорошо ладила. Тетушка Батти как-то заметила, что Геллерт и Ариана даже больше похожи на брата с сестрой, чем мы с ней. Честно признаться, эта мимолетно брошенная годы назад фраза и стала тем первым камнем в фундаменте нашей с Гриндевальдом размолвки. Далеко не самым большим, но достаточным, чтобы запустить лавину событий.

Тогда, полгода назад дело чуть не дошло до дуэли. Если бы не Ариана, неизвестно, чем бы все закончилось. Выбегая на взводе из дома, Геллерт обещал расправиться со мной позже, когда рядом не будет «этой мелкой соплячки». Поэтому, читая спустя всего шесть месяцев его письмо и не находя в нем ни капли прежнего гнева, я был изрядно удивлен.

* * *

Шли дни, и летели все новые и новые совы с письмами без обратного адреса. В каждом из них Геллерт описывал свои поистине головокружительные и местами чудовищные путешествия, делился планами на новые, довольно прозрачно намекая, что в скором времени собирается взять с собой и меня. Помимо этого, он в каждом письме отводил по паре абзацев для Арианы, а в скором времени вообще стал вкладывать в конверт отдельные письма для нее.

С одной стороны, я был рад такому развитию событий и предпочел бы его гнетущей неизвестности, с другой же, меня удивляло то, с какой легкостью он простил меня, и полное его нежелание получать письма в ответ. Сестра же моя ни о чем таком не думала, а просто радовалась тому, что есть. За какую-то неделю не осталось и следа от недавно терзавшей ее болезни. Теперь она вилась вокруг меня, словно серебристая ленточка, и постоянно насвистывала какую-нибудь простенькую мелодию.

Аберфорт, узнав об этом, радовался лишь до тех пор, пока я не написал ему о причинах столь чудесного выздоровления. Первым же письмом он настоятельно рекомендовал мне пресекать любые попытки Гриндевальда контактировать с нашей семьей. Я же ответил, что причин для беспокойства нет.

Тем временем июнь подошел к концу, принеся невыносимую жару и неотвратимые перемены.

* * *

Солнце пекло нещадно, словно пытаясь изжарить всех, кто осмелился выползти в этот час на улицу. Пот ручьями катился по лбу, застилал глаза, капал с подбородка. Как, интересно, магглы умудрялись выживать без магии?

Изнывая от жажды, мы опустошали — один за другим — стаканы яблочного сока, который нам опять приносила тетушка Батти. Со дня на день должен был вернуться Аберфорт, сдавший все экзамены на «Выше ожидаемого». Поэтому, когда во дворе раздался хлопок аппарации, мы выбежали наружу встречать его. Многим позже я понял, что это не мог быть он, по той простой причине, что он ждал бы нас на платформе 9¾ — ему хотелось, чтобы Ариана немного развеялась и посмотрела на большой город и вокзал Кингс-Кросс, где она никогда не была. Тогда же, выйдя на крыльцо и увидев молодого мага, вальяжно усевшегося на бочке под грушей, мы выронили полупустые стаканы.

Первой подала голос Ариана:

— Приличным магам не пристало аппарировать прямо во двор.

Неприличный маг Гриндевальд лишь засмеялся.

— Да ладно тебе, Ари... Разве ты не рада меня видеть?

И тут моя сестра сдалась. Ее лицо озарилось самой искренней улыбкой, и она, бросившись босиком к Геллерту, заключила его в крепкие объятья. Он не возражал. Слегка обняв ее за плечи, он виновато посмотрел на меня, как бы говоря: «Ну не отталкивать же ее, в самом деле!». Я лишь пожал плечами, давая знать, что ничего не имею против — действительно, не оттаскивать же мне сестру силой. Однако мой внутренний голос настойчиво требовал спеленать ублюдка Инкарцеро, и отослать ко всем чертям из Англии в Дурмстранг — пусть там разбираются, что за тварь.

Когда сестра, наконец, отцепилась от гостя, тот встал, и все с той же лучезарной улыбкой обратился ко мне:

— Ну а ты чего стоишь, как статуя? Или ты не рад меня видеть?

— К чему весь этот спектакль, Гриндевальд?

— То есть вот так, да?

— Ты не так меня понял. Слушай, я действительно рад, что ты смог простить меня... Но к чему весь этот бессмысленный фарс? Все эти пафосные письма... Все эти намеки...

Я кивком головы указал на Ариану.

— Что я слышу, Альбус? Ты ревнуешь? Кто угодно, но только не ты!

После этой фразы вся моя злость улетучилась. Ее место заняла странная смесь стыда и удивления. Ну не мог же я себе признаться, что действительно не хотел, чтобы они были рядом друг с другом. Раньше, пускай со всеми оговорками, он действительно был моим лучшим другом — и на подсознательном уровне я все еще хотел, чтобы он был им лишь для меня. А Ариана... Она была слишком правильной для него, слишком чистой.

Натянув самую приветливую свою улыбку, я сошел с крыльца и совершенно искренне пожал ему руку.

— Так гораздо лучше!

Геллерт тоже, кажется, с непритворной радостью поздоровался со мной. Перестав сжимать мою руку, он задорно спросил:

— Ну что, пустишь гостя в дом?

— Да проходи, раз приехал. Вина?

— Не откажусь. На континенте сейчас холодно, не то, что у вас. Я даже вспотеть успел.

— Мадеры?

— Эльзасского, если есть — испанцы никогда не умели выдерживать вина.

— Ари, будь добра, принеси бутылочку. Третий ряд справа от мадеры, на нижних полках должна была остаться парочка...

Пока сестра ходила, Геллерт сотворил из воздуха три элегантных бокала, вроде тех, которые используют американцы для виски. Вернувшаяся с вином Ариана хотела было сходить за яблочным соком для себя, но тут же вспомнила, что остатки его мы разлили на пороге, когда стаканы выпали у нас из рук. Поэтому девочке тоже налили вина, правда, всего на два или три пальца.

Так за бутылочкой эльзасского вина и приятной беседой прошел вечер. Говорили о многом — о прошлом и будущем, о планах и несбыточных мечтах. И если я выступал по большей части в роли теоретика, то Геллерт уже имел богатую практику. После первого же выпитого бокала он применил довольно занятное заклинание, выученное у одного арабского мага — оно создало магический купол, внутри которого сохранялись звуки и запахи далеких земель. В тот раз это был сосновый бор, выходящий прямо на побережье.

Сидя в саду, мы слышали, как призрачные волны бились о скалистый берег, призрачный влажный ветер бил в нос тревожащими, слегка резкими запахами — к солоноватому аромату морского прибоя примешивалась терпкая нота еловой смолы и еще тысячи других ароматов, неуловимо знакомых, но определить их мы не могли.

Когда первая бутыль была опустошена, я призвал новую. Ариану тогда еще очень развеселило то, как она задевала, летя по воздуху, ветви деревьев.

Наш разговор возобновился. Ариану интересовало абсолютно все. Гриндевальд же знал если не все, то очень много, и мог легко об этом рассказать. Много времени мы уделили сравнению разных магических школ.

— К примеру, — лекторским тоном рассказывал наш гость, — у нас нет волшебных лестниц, как у вас Хогвартсе, но... — тут порядком захмелевший Геллерт громко икнул, — зато какие у нас боевые залы! Вы бы видели эти залы! Мишени... Подвижные манекены... А чего стоит наша библиотека!

— А как у вас там дела с гербологией?

— Прелестно! Ты бы видела, какие у нас теплицы. Куда ни глянь — кругом зелень, несмотря на то, что зимой у нас бывает до минус двадцати градусов по Цельсию...

— А наши теплицы все равно лучше! — встрял в разговор я.

— С чего это вдруг?

— А победы в соревнованиях по гербологии в 1883, 1885 и 1889 годах? Если учитывать, что все остальные взяла Франция...

— Во-первых, гербология — это вам не только теплицы, а во-вторых, тогда судьи были из Англии, поэтому не считается.

* * *

Настало утро, принеся с собой похмелье. Что ж, я сильно отвык от этого чувства. Впрочем, порция Укрепляющего раствора исправит последствия вчерашнего веселья — так я думал, лежа в кровати и вспоминая, чем же окончилось застолье.

Странная все-таки это штука — память… Воспоминания полугодичной, скажем, давности казались яркими, будто воспроизведенными в Омуте памяти, а события прошлого вечера почти не отпечатались в сознании. Минута за минутой я буквально вытягивал из головы отдельные фрагменты. Память неохотно показывала оборванные, нечеткие воспоминания, перемежающиеся провалами. Однако общий смысл происходящего я все же понял.

Примерно после третьей бутылки Гриндевальд порывался было пойти танцевать с Арианой, но отсутствие музыки и алкоголь быстро охладили его пыл. После четвертой же на ногах держаться мог только Геллерт, мы же с сестрой давно уже утонули в креслах и не пытались выбраться наружу. Заклинание атмосферы давно рассеялось, и теперь ночной воздух прорезал лишь треск неутомимых сверчков. Последним ярким воспоминанием была попытка сестры добраться до Геллерта. Увенчалась ли она успехом, я не помнил. Все дальнейшие воспоминания были смазанными, будто подернутыми пеленой тумана.

Так я лежал, погруженный в свои размышления, пока часы не обозначили полдень.

Ноги сами вывели меня на кухню. Мозг в этой операции участия не принимал — проходя каждое утро этот маршрут в течение двух десятков лет, я мог пройти его в любом состоянии. Что ж, возможно, это и к лучшему — его можно занять более насущными проблемами, чем преодоление поворотов. К примеру — что делать с Геллертом? Нет, конечно, во мне не было вчерашней злости, но Аберфорт вряд ли бы обрадовался, узнав о его приезде. Причем решать следовало в кратчайшие сроки — брат должен был вернуться со дня на день.

Ариана и Геллерт нашлись в гостиной. Стоя посреди комнаты, они несколько двусмысленно обнимались. Лишь через пару секунд я понял, что Гриндевальд, стоя позади сестры, придерживал ее руку, в которой та сжимала волшебную палочку. Сказать, что я удивился — значит ничего не сказать. Наш гость же, словно все происходящее было в порядке вещей, продолжал направлять движения руки Арианы.

— Нет, нет и еще раз нет! Ари, я ведь тебе уже показывал — полукруг, затем вверх, и только потом уже вниз. И заклинание нужно произносить четче — Вингардиум левиосса. Давай попробуй... Теперь сама...

Ариана неуверенно подняла палочку, направляя ее на бумажного журавлика, сделала необходимые пассы и несколько неуверенно, но вполне четко произнесла:

— Вингардиум левиосса.

Птичка дернулась, но со стола не поднялась. Какая-то часть моего разума протестовала, требовала остановить этот фарс, но любопытство было сильнее меня. Вместо того, чтобы спокойно забрать у сестры палочку и сказать ей, что она еще не до конца поправилась, чтобы учится колдовать, и прогнать Геллерта — я лишь ободряюще им кивнул.

— Попробуй еще раз, — мягко сказал Гриндевальд.

Голос его был необычайно нежен. Девочка еще раз взмахнула палочкой, произнесла формулу, и на этот раз журавль взлетел. От радости она совершенно по-детски повисла сначала на шее Геллерта, потом на моей, после чего с восторгом завизжала:

— Ребята, у меня получилось! У меня, правда, получилось!

— Я рад за тебя!

Скепсисом, прозвучавшим в голосе говорящего можно было дробить камень. Наше трио невольно обернулось. Аберфорт, стоящий в дверном проеме, с плохо скрываемым раздражением произнес:

— Нет, нет, что вы... Продолжайте, я не смею отвлекать вас!

— Аберфорт...

— Альбус,— Геллерт положил мне руку на плечо,— не перебивай. Видишь ли, мне крайне интересно его мнение.

— А что тут говорить? Ты пришел в наш дом, решил, что можешь делать все, что угодно. Ты, считающий магглов отродьем...

Мой брат все больше распалялся. Я подумал, что еще чуть-чуть — и он выхватит палочку. Гриндевальд, наоборот, казался расслабленным до предела, а тирада Аберфорта лишь развеселила его. Ариана же балансировала на той тонкой грани между желанием вмешаться — или забиться в самый дальний угол, как маленькие дети во время родительских ссор. Я, разрываемый между семьей и, как я считал тогда, наукой, не знал, как поступить.

— И что же, ты считаешь, что они ровня нам? Маги и магглы не могут жить вместе. Вспомни хотя бы костры инквизиции. Сколько наших было сожжено... Вы укрылись за вашим Статутом, вместо того, чтобы выйти из тени, подчинить их...

— Они боятся нас. Они не понимают наш мир, — не знаю, на что я надеялся, произнося эти слова, но они не возымели никакого положительного результата.

Гриндевальд с кривой усмешкой на губах ответил:

— Мы не можем скрываться вечно, Дамблдор. Для их же блага будет подчинить их... Для Общего Блага.

Мне почти физически больно было слышать это сейчас.

— Ты, правда, считаешь, что сможешь удержать власть?

— Власть основана на силе. Именно поэтому я не только могу, но и обязан ее удержать. Ты со мной, Альбус?

— Геллерт, Ариана еще не до конца выздоровела.

— Я не изменю планы из-за твоей семьи, Альбус!

— Ты не понимаешь, я не могу ее оставить...

Я готов был заплакать от бессильной, слепой злости. На себя, на своего друга, на брата с сестрой... Мне очень хотелось прогнать Геллерта, стереть все связанные с ним воспоминания, навечно вычеркнуть его из жизни нашей семьи. Но у меня не хватило бы на это силы воли. Помимо ненависти, я испытывал к нему странную, болезненную привязанность. Несколько лет он был моим лучшим и единственным другом, мы с легкостью понимали друг друга, могли часами говорить на любые темы… Теперь же передо мной стоял совершенно неизвестный мне маг, бывший когда-то Геллертом Гриндевальдом.

— С каких это пор ты заботишься о семье?

— С тех пор, как Ариана заболела.

— А чья это вина? Разве не магглы сделали с ней это?

Аберфорт, казалось, готов был взорваться. Мне оставалось лишь надеяться, что все закончится миром.

— С такой же легкостью это могли быть и маги.

— Аберфорт, это наши личные с ним дела. Не мешай, пожалуйста.

— Так решайте! Только нас в это не впутывайте.

— О, мой милый друг, вы уже впутались в это по уши.

— Да? И когда же?

— Пожалуй, с тех пор, как научились держать палочку.

— Геллерт, лучше просто уйди.

— Ты так просто меня отпустишь?

— Да, Альбус, ты отпустишь его?

— Он мой друг, Аберфорт. Я не могу, да и не хочу его останавливать.

— Да?! А я вот могу... Петрификус тоталус!

Геллерт и не думал уходить с линии огня. Он просто принял заклятие на Фините инкантантем, и почти сразу пустил в ответ Круцио. Моему брату словно подрубили ноги. Он упал, задыхаясь от боли, но вместо крика из его груди вырвался лишь сдавленный хрип. А мой бывший соратник вливал все новую и новую силу в заклятие. Я умоляюще произнес:

— Геллерт, я прошу тебя, давай прекратим этот спектакль.

— Как же ты все-таки жалок! — почти с обидой произнес мой собеседник. — Впрочем, я согласен... Но при одном условии...

Темный маг на мгновение заколебался, решая, следует ли говорить дальше.

— Ты не будешь мне мешать. Ни сейчас, ни после. Я уйду, и больше мы не встретимся.

Нужно было решать, и решать быстро. Прогнать его тогда — значило отказаться от замыслов и идей, которые я вынашивал многие годы. С другой стороны — оставшийся Геллерт сильно осложнил бы мои взаимоотношения с семьей. Третьим углом в этой дилемме была Ариана. Пока мы были втроем, она буквально источала жизненную энергию... Болезнь, казалось, отступила... Впервые за много лет она начала жить в полную силу, с избытком переживая незнакомые ранее ощущения. Однако стоило хоть чуть-чуть нарушить целостность этого ее мирка — и притаившийся недуг вновь взял верх. Будто бы не было тех дней, полных веселья и смеха. В тот миг я вновь видел слабую, больную девочку четырнадцати лет.

— Хорошо, Геллерт, иди... Мне жаль, что все так обернулось...

Гриндевальд поднял руку в отрицательном жесте, давая понять, что мои речи его более не интересуют, и уже поворачивался на каблуках, чтобы аппарировать, когда у меня из-за спины вылетела вспышка заклинания.

Аберфорт, стоящий на коленях, трясущейся рукой направлял палочку в сторону врага. Презрение, ненависть, обида слились в его голосе:

— Если Альбус не остановил тебя, это сделаю я!

Новая вспышка непростительного пронеслась в пугающей близости от цели. Палочка Геллерта взметнулась вверх, посылая ответное проклятие, но мой брат блокировал его сложным магическим щитом. Это был конец. Между нами тремя завязалась дуэль. Мы с Аберфортом атаковали Гриндевальда вдвоем, но тот, казалось, не замечал этого. Принимая часть заклятий на Фините и Протего, он уворачивался от остальных, не забывая посылать ответные.

Геллерт атаковал, что называется, от плеча. Резкими взмахами палочки он посылал в нас проклятия, вплетая в них череду довольно экзотических элементов, редко прибегая к обычным боевым заклятиям, и еще реже применяя защиту. Я, как выпускник Хогвартса, больше использовал обычные боевые заклинания, время от времени добавляя сложные трансфигурационные связки. Аберфорт и вовсе дрался в «Английском дуэльном стиле». Он знал немало мощных заклятий, но они не могли нанести ощутимого вреда. А те, что могли, были слишком медленными, чтобы дуэлировать против мага уровня Геллерта. Это его и подвело. В какой-то миг он не успел поставить щит, и заклятие ударило его прямо в солнечное сплетение.

Несмотря на то, что один из дуэлянтов выбыл, дуэль продолжилась без снижения темпа. С каждым заклятием ставки все возрастали. Нас уже не устроила бы ни ничья, ни неполная победа... Только до конца, только до смерти.

И смерть пришла. Правда, не к нам. Все случилось слишком быстро... Я не успел отреагировать.

Я плохо помню, что произошло в тот миг. Воспоминания словно покрыты дымкой: Геллерт не успевает закрыться, я выпускаю в него Аваду, и в этот момент между нами появляется моя сестра. Ее глаза полны слез, в их глубине читается леденящий душу страх, но она все уже для себя решила. Зеленая молния попадает ей прямо в сердце, и тело падает на пол. Ариана Дамблдор мертва.