Неуловимый диктатор. Гуманист (джен)

— Пожалуйста, не надо ссориться! — взмолился Гван-Ло, в очередной раз пытаясь вклиниться между спорящими. — Какая разница, для чего использовался этот прибор, хоть для ловли ранвишей! Я вас на экскурсию привёл, а вы!

Его никто не слушал. Арзаки были натурами увлекающимися и, начав спорить, забывали, где находятся. Хорошо, что для обычных экскурсий музей уже закрылся и теперь они были в огромном здании втроём, и никто не слышал Тонгри и Бренни.

— Ещё и старшекурсники! — попытался вразумить их Гван-Ло. Он стоял возле вызвавшего горячие споры экспоната и нервно грыз ноготь, ссутулив плечи. В его глазах всё выглядело так, будто арзаки сейчас набросятся друг на друга с кулаками. Они совсем не умели выяснять истину с помощью аргументов или взаимопонимания, не то что менвиты.

— А я тебе говорю, что это оружие! — кричал Тонгри, наступая на своего товарища. — Ты что, не видишь, у него же есть ствол и спусковой крючок!

— Да не может это быть оружием, иначе у него неправильная датировка создания! — возмущался Бренни, пытаясь не сдавать свои позиции слишком явно. — Это наверняка гарпун для ловли рыбы!

— Это не гарпун, — подал Гван-Ло слабый голос. — Там внутри не обнаружено никаких следов от выстрелов гарпуном, а они бы непременно остались... Ну вот, опять меня никто не слушает.

Было бы отлично, если бы никому не приходило в голову ссориться и кричать друг на друга, но увы, это было невозможно, и подтверждение этому Гван-Ло наблюдал своими глазами. Что же ему оставалось делать? Только разрешить спор своих подопечных каким-то другим способом.

Он подошёл совсем близко к подставке, на которой покоился экспонат.

— Я уверен, что это составная часть какой-то антенны, — сказал он как мог уверенно.

— Антенны? — переспросили спорщики. На мгновение скандал улёгся, и Гван-Ло перестал мучительно сжиматься, не зная, что делать.

— Сейчас проверим! — сказал он и решительно нажал на спусковой крючок. Тонгри и Бренни, которые стояли прямо напротив направленного на них ствола, отшатнулись было, но оттуда ничего не вылетело.

— Эта штука всё равно не работает, — сказал Тонгри, — нечего было и пытаться.

— Молчи, — сердито сказал Гван-Ло. — Сам вижу.

Хотя бы конфликт был исчерпан.

— Я подниму архивы, — добавил Гван-Ло. — Завтра скажу вам, что это за штука такая. Если, конечно, остались хоть какие-то записи, а это вряд ли.

Он выпроводил незадачливых экскурсантов и отправился домой.

Через день Бренни нашёл его на кафедре истории, и, едва увидев его, Гван-Ло понял, что он напуган и растерян.

— Что ты с ним сделал?! — прошипел Бренни, затащив Гван-Ло в угол под лестницей.

— С кем? — не понял тот.

— С Тонгри! Он с того самого раза и слова не произнёс!

— А я-то здесь при... — начал было Гван-Ло и осёкся. — Я сказал ему молчать, так ведь?

— Он и молчит. Что ты напортачил с этим прибором?

Гван-Ло схватился за голову.

— Это я виноват! — закричал он. — Послушай, Бренни, как стемнеет, тащи его в музей, попробуем вернуть всё назад!

В назначенное время Бренни поставил Тонгри перед направленным на него узким дулом загадочного прибора, и они оба зажмурились от страха. Гван-Ло, снедаемый страхом и чувством вины, снова нажал на курок.

— А что надо сказать? — беспомощно вопросил он.

Тонгри яростно жестикулировал, показывая на свой рот.

— Я разрешаю тебе снова говорить! — выпалил Гван-Ло и зажмурился сам. То, что он услышал вслед за этим, не поддавалось описанию: Тонгри грозился убить его демонической штуковиной, и только присутствие свидетеля удерживало его от этого шага. Гван-Ло молча выслушал его ругань, понимая, что виноват в случившемся сам. Закончив, Тонгри вылетел из музейного зала, и Бренни уже собрался последовать за ним, но Гван-Ло остановил его:

— Никому не рассказывай! — попросил он. — Пожалуйста!

— Не скажу, — обещал Бренни. — Не потому что ты просишь, а потому что мы теперь знаем, что эта штука сделана для того, чтобы порабощать людей.

Когда они ушли, Гван-Ло остановился напротив зловещего дула и с трепетом стал всматриваться в его глубину.

А что если можно сделать так, чтобы все жили мирно и никогда не ссорились? А то вдруг иначе арзаки возьмут и нападут на менвитов? Темперамент-то у них бешеный! Да, для этого придётся всех заставить, придётся, возможно, стать правителем, но эта жертва должна была быть принесена. Ради общего блага.