Из кошмаров ночных и вечерних теней... (гет)

Луч­ше жить и не знать, что на этой зем­ле

Уми­ра­ет цве­тенье ве­сен­не­го са­да,

Уми­ра­ет зи­ма, лишь уз­нав о теп­ле,

И осен­нюю грусть за­метет лис­то­падом.

Про­ще жить и не знать, что на не­бе ноч­ном

Каж­дый миг уми­ра­ют бес­печные звез­ды,

Уми­ра­ют меч­ты в сто­нах в сер­дце мо­ем,

И про­сить о люб­ви слиш­ком боль­но и поз­дно.

Я це­лую ла­дони твои, но во сне.

Я кри­чу, что люб­лю, но мой го­лос бес­пло­тен.

В мил­ли­онах зер­кал на раз­би­той сте­не

От­ра­жа­ют­ся мас­ки из рва­ных по­лотен.

Из кош­ма­ров ноч­ных и ве­чер­них те­ней,

Из уг­рю­мых глу­бин би­лась к во­ле на­деж­да,

И на крыль­ях стре­митель­ных ярос­тных дней

Унес­лась она. Боль­ше не бу­дет, как преж­де.

Кто, ска­жи, при­казал, что ты бу­дешь ЕГО?

Что ЕМУ, а не МНЕ дол­жна сер­дце да­рить?

Не от­ве­тит без­вес­тный уже ни­чего,

Обор­вав хруп­кой ве­ры нек­репкую нить...

(с) Lilofeya

_________________________________________________

Ее зас­ло­ня­ют чу­жие спи­ны, пле­чи, го­ловы, ве­ера. Блейз За­бини ла­виру­ет меж­ду ко­лон­на­ми и людь­ми, пы­та­ясь прой­ти. Рос­кошный зал, так на­зыва­емый Це­ремо­ни­аль­ный, ред­ко ис­поль­зу­емый в си­лу сво­их ог­ромных раз­ме­ров. Сте­ны, оби­тые зо­лотис­той пар­чой, с вы­соки­ми ок­на­ми, бе­лос­нежны­ми ко­лон­на­ми, зер­ка­лами, бо­гатой леп­ни­ной на ку­поло­об­разном по­тол­ке, поч­ти не­види­мой гла­зу, по­тому что по­толок да­леко ввер­ху.

На­роду не так уж мно­го, толь­ко семьи тех, кто сос­тавля­ет бли­жай­шее ок­ру­жение Лор­да. Но что-то ме­ша­ет Блей­зу прод­ви­нуть­ся хо­тя бы на де­сяток ша­гов впе­ред. Ку­да бы он ни сту­пил, сра­зу же, как по за­казу, воз­ни­ка­ет груп­пка лю­дей, ко­торым обя­затель­но нуж­но что-то спро­сить, уз­нать его мне­ние, вов­лечь в бес­толко­вый спор. Он ста­ра­ет­ся пой­мать ее взгляд, но и это­го не мо­жет. Она сто­ит то ря­дом с Лор­дом, то в ок­ру­жении Мал­фо­ев — Нар­циссы и Дра­ко. И сов­сем не смот­рит по сто­ронам, ее го­лова низ­ко опу­щена.

Блейз чер­ты­ха­ет­ся сквозь зу­бы. Он вер­нулся толь­ко се­год­ня, до­мови­ки ска­зали, что мать на боль­шом при­еме у Мал­фо­ев, и ему сле­ду­ет по при­казу Лор­да не­мед­ленно явить­ся ту­да же. Он ус­пел толь­ко пе­ре­одеть­ся и пос­пе­шил в Мал­фой-Ме­нор.

Фе­тида тро­га­ет сы­на за пле­чо и улы­ба­ет­ся од­ни­ми гла­зами.

— Уже здесь? Ког­да при­ехал? Как по­жива­ют Вит­то­рио, Скай и моя про­каз­ни­ца?

— При­был бук­валь­но час на­зад, — Блейз це­лу­ет мать в ще­ку, — по­жива­ют прек­расно, Бь­ян­ка ску­ча­ет и по­сыла­ет те­бе ты­сячу по­целу­ев. Счи­та­ет се­бя со­вер­шенно взрос­лой и уже не про­сит, а тре­бу­ет, что­бы ей ку­пили мет­лу са­мой но­вей­шей мо­дели. А еще хо­чет «по­гос­тить у ба­буш­ки и дя­ди Блей­за не вот сто­леч­ко, а дол­го-дол­го».

Фе­тида ка­ча­ет го­ловой, зак­ры­ва­ясь ве­ером, что­бы не по­казать блес­нувшие сле­зы.

— Глу­пыш­ка моя ма­лень­кая. Не по­нима­ет, как здесь опас­но.

— Ма­ма, — не­тер­пе­ливо пе­реби­ва­ет Блейз, — по по­воду че­го та­кой па­фос и тор­жес­твен­ность? Я что-то про­пус­тил?

— Не знаю, ми­лый. Я еще не го­вори­ла с Нар­циссой, а Лорд, как ты зна­ешь, ред­ко опус­ка­ет­ся до разъ­яс­не­ний. До­ма все рас­ска­жешь, как там бы­ло, лад­но?

Он ки­ва­ет, и Фе­тиду тут же пе­рех­ва­тыва­ет ка­кой-то важ­ный на­дутый гос­по­дин.

Блейз опять бро­са­ет взгляд по­верх го­лов. Она все так же сто­ит ря­дом с Лор­дом и Мал­фо­ем. И вок­руг уже зна­комо на­чина­ет зву­чать ти­хая му­зыка, слыш­ная толь­ко ему од­но­му. Ос­то­рож­ные пе­рели­вы соз­ву­чий, выс­тра­ива­ющи­еся в изу­митель­ную ме­лодию, од­новре­мен­но неж­ную и силь­ную, кру­жат­ся вок­руг не­го в стре­митель­ном вих­ре. Ме­лодия в свою оче­редь рож­да­ет жи­вую по­эму, имя ко­торой Лю­бовь, — при­чуд­ли­вая иг­ра све­та и те­ни, на­пева и слов, об­ра­за и зву­ков. Пе­ред ним си­яет сол­нце, но не жгу­чее, ярос­тное и пла­мен­ное, а лас­ко­вое, ти­хо гре­ющее сво­им теп­лом и да­рящее це­литель­ный свет. Он про­тяги­ва­ет ла­дони к сол­нцу, и они на­пол­ня­ют­ся чу­дес­ны­ми сол­нечны­ми кап­ля­ми, и в каж­дой, слов­но в зер­ка­ле, ее улыб­ка.

Вдруг бросается в глаза странная вещь. Как он раньше не заметил? Ее наряд так резко отличается от нарядов всех остальных женщин в этом зале. Среди ярких цветов, сверкающего великолепия, обнаженных рук, плеч, спин — простое черное платье, глухое, с высоким воротом и длинными рукавами. На голове черная кружевная накидка. От черного ее волосы кажутся темнее, чем на самом деле, а лицо бледнее снега. Она кажется до ужаса хрупкой, как фарфоровая статуэтка.

Его не бы­ло в Ан­глии че­тыре ме­сяца, сем­надцать дней и во­семь с чет­вертью ча­сов. Де­ла (будь они прок­ля­ты!), от­пра­вив­шие в Ита­лию в ав­густе и от­пустив­шие толь­ко к кон­цу го­да. Нас­ледс­тво За­бини, ко­торое нуж­но бы­ло пе­ре­офор­мить на пле­мян­ни­цу. Уп­ря­мый и свер­хэ­моци­ональ­ный, как все италь­ян­цы, дед, воз­на­мерив­ший­ся во что бы то ни ста­ло же­нить единс­твен­но­го вну­ка и ра­ди это­го хит­ростью удер­жи­вав­ший его в ро­довом по­местье За­бини близ Ге­ну­и под пред­ло­гом по­шат­нувших­ся фи­нан­со­вых дел, сво­его ухуд­ша­юще­гося здо­ровья и не­сос­тавлен­но­го за­веща­ния. У Блей­за сво­дило ску­лы при од­ном вос­по­мина­нии о ше­рен­ге де­виц, яко­бы заг­ля­нув­ших с ут­ра на ча­шеч­ку ко­фе, а по­том тол­пивших­ся в по­местье до ужи­на. Он зря те­рял вре­мя, рас­то­чая фаль­ши­вые улыб­ки и выс­лу­шивая по­рази­тель­но од­но­об­разные вос­хва­ления дос­то­инств той или иной, не­сом­ненно, прек­расной, чуд­но вос­пи­тан­ной и стоп­ро­цен­тно чис­токров­ной синь­ори­ны, а здесь, в Ан­глии, ку­да он стре­мил­ся изо всех сил, что-то про­ис­хо­дило. Слов­но сгу­щались тем­ные ту­чи, пред­вес­тни­ки бе­ды…

Гер­ми­она пи­сала ему пись­ма, ко­торых он ждал с та­ким не­тер­пе­ни­ем, слов­но от это­го за­висе­ла его жизнь. Озор­ные, ум­ные, на­пол­ненные ее мыс­ля­ми и ос­тры­ми за­меча­ни­ями. Тон был ров­ным, толь­ко в пос­леднем она упо­мина­ла о ка­ком-то важ­ном со­бытии, о чем сов­сем за­была ска­зать, и из­ви­нялась. Смеш­но и тро­гатель­но. Что за со­бытие? Мо­жет ли оно иметь от­но­шение к се­год­няшне­му при­ему?

Блейз ос­тавля­ет по­пыт­ки доб­рать­ся до Гер­ми­оны. Он по­гово­рит с ней пос­ле, ког­да уда­лит­ся Лорд, по­лови­на гос­тей ра­зой­дет­ся, а по­лови­на раз­бре­дет­ся по гос­ти­ным. Не тер­пится пос­ко­рее очу­тить­ся с ней ря­дом, взгля­нуть в теп­лые ка­рие гла­за, ус­лы­шать го­лос, ве­селый, звон­кий, на­пол­ня­ющий его уди­витель­ной лег­костью жиз­ни. Но се­год­ня она ка­кая-то стран­ная, не по­хожа на се­бя. Это вид­но да­же из­да­лека.

«Что слу­чилось? Мал­фой ее оби­дел?»

Блейз неп­ро­из­воль­но сжимает ку­лаки. Дра­ко-де­мен­то­ры-его-сож­ри-Мал­фой, как же он его не­нави­дит!

За то, что эта сво­лочь на­ходит­ся ря­дом с Гер­ми­оной.

За то, что мо­жет и слов­но име­ет кем-то дан­ное пра­во об­ни­мать ее, це­ловать.

За то, что Гер­ми­она смот­рит на Мал­фоя так, как ни­ког­да не смот­ре­ла на не­го, Блей­за.

За то, что тот слиш­ком час­то от­ни­ма­ет у не­го дра­гоцен­ные ми­нуты, по­дарен­ные ею.

За все, что так или ина­че свя­зано с Гер­ми­оной.

Иног­да Блей­зу ка­залось, что не­нависть слиш­ком оче­вид­но хле­щет из не­го, и Мал­фой мо­жет до­гадать­ся. Он всег­да был хлад­нокро­вен и умел дер­жать се­бя в ру­ках, но уви­дев Гер­ми­ону, слов­но те­рял го­лову. А еще он по­доз­ре­вал, что Мал­фой и в са­мом де­ле до­гады­ва­ет­ся, но де­ла­ет вид, что ни­чего не за­меча­ет, в ду­ше из­де­ва­ясь над не­удач­ли­вым За­бини. И от это­го не­нависть Блей­за ста­нови­лась еще боль­ше, рос­ла, как не­умо­лимо над­ви­га­юща­яся бу­ря. И гряз­но улы­ба­ясь, бра­ла за гор­ло жгу­чая за­висть.

Не­нависть и лю­бовь по­пере­мен­но одер­жи­вали в нем верх. Каж­дый раз, ког­да он был в Мал­фой-Ме­норе и ви­дел Гер­ми­ону и Мал­фоя, его ду­ша раз­би­валась на сот­ни кус­ков, а по­том эти кус­ки сно­ва со­бира­лись в це­лое, но всег­да че­го-то не­дос­та­вало. Он те­рял с каж­дым но­вым ра­зом час­ти­цу се­бя, но не мог от­ка­зать­ся от встреч с Гер­ми­оной. Пусть она ис­крен­не счи­тала его сво­им дру­гом и не бо­лее то­го.

— …две семьи… из-за это­го от­ло­жили свадь­бу… в тра­уре…

Блей­за, глу­боко пог­ру­зив­ше­гося в свои мыс­ли, ка­са­ет­ся ти­хий ше­пот трех де­вушек. Они сто­ят у ко­лон­ны, пря­мо пе­ред ним. Это Фло­ра и Гес­тия Кэр­роу, пле­мян­ни­цы По­жира­телей смер­ти, третья — ху­дая, нев­зрач­ная и ка­кая-то се­рая, он не мо­жет вспом­нить ее имя. Фло­ра те­ребит кру­жев­ной ру­кав и взды­ха­ет.

— Как бы то ни бы­ло, я ей со­чувс­твую.

— А Он без­жа­лос­тен!

— Чш-ш-ш-ш, Вивь­ен, с ума сош­ла?! — ши­пит со стра­хом и опас­кой Гес­тия, ог­ля­дыва­ясь по сто­ронам.

— Но ведь я прав­ду го­ворю. Он нас­та­ива­ет на ог­ла­шении офи­ци­аль­ной по­мол­вки и ед­ва ли не на свадь­бе и имен­но сей­час, как го­ворят.

Блейз с под­нявшим­ся чувс­твом тре­воги стре­митель­но под­хо­дит к де­вуш­кам.

— Чья по­мол­вка и чья свадь­ба?

Гес­тия вздра­гива­ет.

— Фу, ты на­пугал, Блейз! Нель­зя ли вна­чале поз­до­ровать­ся?

— Так чья по­мол­вка? — Блейз тре­бова­тель­но свер­лит взгля­дом Вивь­ен («Кра­уч, ка­жет­ся», — всплы­ва­ет в го­лове со­вер­шенно не к мес­ту).

— Мал­фоя и Грей­нджер, ра­зуме­ет­ся, — пе­рег­ля­дыва­ют­ся и по­жима­ют пле­чами сес­тры Кэр­роу.

И мир вок­руг Блей­за За­бини вне­зап­но взры­ва­ет­ся и осы­па­ет­ся ми­ри­ада­ми по­гас­ших солнц, обор­ванны­ми стру­нами, на ко­торых еще зву­чат пос­ледние ак­корды, ос­тры­ми ос­колка­ми раз­бивших­ся зер­кал, сле­пящими гла­за.

Приг­лу­шен­ный го­лос Гес­тии за­бива­ет в ого­лен­ное соз­на­ние рас­ка­лен­ные гвоз­ди:

— Во­об­ще-то Грей­нджер вро­де бы в тра­уре, у нее по­гиб­ли родс­твен­ни­ки.

— Две семьи сра­зу, брать­ев ее от­ца, — вне­зап­но всту­па­ет Вивь­ен Кра­уч.

— Мы не зна­ем под­робнос­тей, это же маг­лы, — под­хва­тыва­ет Фло­ра. — Она во­об­ще не по­казы­ва­ет­ся ниг­де, мол­чит, и ее мож­но по­нять. Дра­ко не нас­та­ивал на ог­ла­шении по­мол­вки, но за не­го это сде­лал Лорд Вол­де­морт.

Блейз рас­кры­ва­ет рот, но не мо­жет вы­давить ни зву­ка. Вивь­ен смот­рит на не­го ог­ромны­ми серь­ез­ны­ми го­лубы­ми гла­зами и, ка­жет­ся, все по­нима­ет, что тво­рит­ся сей­час с ним.

И ед­ва в го­лове ус­пе­ва­ет мель­кнуть мысль, что на­до во что бы то ни ста­ло не дать сос­то­ять­ся по­мол­вке, как Лю­ци­ус Мал­фой гром­ко, рас­ка­тыва­ющим­ся по все­му за­лу го­лосом, объ­яв­ля­ет о том, что его сын, Дра­ко Лю­ци­ус Аб­раксас Ас­те­рус Мал­фой, на­мерен со­четать­ся бра­ком с мисс Гер­ми­оной Грей­нджер, и в знак по­мол­вки об­ру­ча­ет ее ро­довым перс­тнем.

И Блейз, сквозь гус­той ту­ман, спе­ленав­ший его по ру­кам и но­гам, не­ес­тес­твен­но от­четли­во и по­чему-то за­мед­ленно ви­дит

улыб­ку Нар­циссы,

ее тон­кие паль­цы, с одного из ко­торых она сни­ма­ет пер­стень,

от­блеск све­та на се­реб­ре,

Дра­ко, при­нима­юще­го се­реб­ря­ное украшение, боль­но уда­рив­шее по вос­па­лен­но­му взгля­ду си­ней ис­крой сап­фи­ра,

и сра­зу же ру­ка Гер­ми­оны, слов­но отя­гощен­ная, бес­силь­но упав­шая вниз.

И от­дель­но ее ли­цо — бе­лый овал, на ко­тором сквозь мас­ку не­под­вижнос­ти все же про­бива­ют­ся ка­кие-то чувс­тва. Она слов­но тя­нет­ся навс­тре­чу Дра­ко.

Все кон­че­но. Так вне­зап­но, быс­тро и окон­ча­тель­но. Она те­перь при­над­ле­жит Мал­фо­ям. Дра­ко при­ковал ее к се­бе креп­кой цепью, и звенья этой це­пи не ра­зор­вать. Ро­довой пер­стень — это слиш­ком серь­ез­но. Это зна­чит, что за­щита ро­да от­ны­не пе­рехо­дит и на его но­вого чле­на. Ес­ли бы ус­тная по­мол­вка, как это бы­ло у не­го са­мого с Эй­ве­ри, то ос­та­лась бы на­деж­да…

Зна­чит, она об этом пи­сала в пись­ме. За­была упо­мянуть о собс­твен­ной по­мол­вке? Что же это зна­чит? Мал­фой си­лой зас­та­вил при­нять его пред­ло­жение? Лорд шан­та­жом при­нудил вый­ти за Мал­фоя?

Нет, иди­от­ские до­гад­ки. Он ведь зна­ет, что это не так. За­была, она прос­то за­была, по­тому что бы­ла, на­вер­ное, слиш­ком счас­тли­ва. Ведь бро­салось в гла­за — их с Мал­фо­ем счастье, од­но на дво­их, ког­да в мно­голюд­ной ком­на­те они все рав­но ос­та­вались толь­ко вдво­ем, тот свет, ко­торый ис­хо­дил от нее, от­ра­жал­ся на Мал­фое и уди­витель­ным об­ра­зом ста­новил­ся еще яр­че. Они бы­ли обо­соб­ле­ны ото всех, жи­ли в сво­ем ми­ре, и не­ред­ко Блейз чувс­тво­вал се­бя меж­ду ни­ми не­желан­ным гос­тем в чу­жом до­ме. Как он ни ста­рал­ся от­тя­нуть на се­бя ее взгляд, при­манить ее улыб­ку, об­ра­тить ее сер­дце к сво­ему, но ни­чего не по­луча­лось, по­тому что все это при­над­ле­жало Мал­фою.

Се­рые те­ни вок­руг что-то го­ворят, сколь­зят, ис­че­зая из взгля­да, сно­ва по­яв­ля­ют­ся. Они все­го лишь приз­ра­ки, а жи­вая, нас­то­ящая — толь­ко од­на Гер­ми­она. Ему на­до по­гово­рить с ней. Не­мед­ленно. По­ка он не со­шел с ума от бь­юще­го в вис­ки пуль­са.

— Нет, сы­нок, — на пле­чо опус­ка­ет­ся зна­комая ла­донь, — ос­тавь. Эта де­вуш­ка не для те­бя.

В го­лове му­тит­ся.

— Я дол­жен по­гово­рить, по­пытать­ся!

— Ты ни­чего не добь­ешь­ся этим, — го­лос ма­тери нас­той­чи­во удер­жи­ва­ет и по­лон по­нима­юще­го грус­тно­го со­чувс­твия, — ты все усу­губишь и по­теря­ешь дру­га.

— Я дол­жен поп­ро­бовать!

Он ски­дыва­ет с пле­ча ме­ша­ющую ру­ку и рвется впе­ред. К Гер­ми­оне, стре­митель­но иду­щей к вы­соким ин­крус­ти­рован­ным две­рям.

— Гер­ми­она, по­дож­ди, Гер­ми­она!

Ми­мо стар­ших Мал­фо­ев, удив­ленно взи­ра­ющих на ис­ка­жен­ное ли­цо сы­на Фе­тиды За­бини, ми­мо Тем­но­го Лор­да, в багровых глазах ко­торо­го при­та­илось ка­кое-то из­вра­щен­но-са­дист­ское удо­воль­ствие, ми­мо всех ме­ша­ющих, ко­торых тол­ка­ет, от­швы­рива­ет со сво­его пу­ти.

— Гер­ми­она!

Го­лос рас­ка­тыва­ет­ся по гул­ко­му за­лу, от­ра­жа­ет­ся от стен и воз­вра­ща­ет­ся к хо­зя­ину по­битым псом. Она ос­та­нав­ли­ва­ет­ся уже у две­рей сле­ду­юще­го за­ла. Мал­фой выд­ви­га­ет­ся впе­ред, зак­ры­ва­ет ее.

— Здравс­твуй, Блейз.

Она поч­ти шеп­чет, и звук ее го­лоса тускл и не­выра­зите­лен. Мал­фой пре­дос­те­рега­юще и уг­ро­жа­юще хму­рит­ся, все так же прик­ры­вая Гер­ми­ону.

— Что те­бе на­до, За­бини? Мы спе­шим.

— Мне нуж­но по­гово­рить с Гер­ми­оной.

— Го­вори.

— На­еди­не.

— Нет, толь­ко при мне.

— Что ты се­бе поз­во­ля­ешь? Или она уже не име­ет пра­ва го­лоса, ес­ли ста­ла тво­ей не­вес­той?

Блейз поч­ти дро­жит от пе­рех­лесты­ва­ющей его не­навис­ти и от­ча­яния, ску­ляще­го в ду­ше. Дра­ко при­щури­ва­ет­ся, и в по­тем­невших се­рых гла­зах свер­ка­ют ис­кры. Так бы­ва­ет, толь­ко ког­да он разъ­ярен до та­кой сте­пени, что мо­жет уда­рить зак­лять­ем, не раз­ду­мывая.

— Я ска­зал, За­бини — толь­ко в мо­ем при­сутс­твии, яс­но?

— По­жалуй­ста, — Гер­ми­она де­ла­ет сла­бый жест, — Дра­ко, Блейз, прек­ра­тите. У ме­ня нет сил выс­лу­шивать ва­ши ссо­ры.

— От­ва­ли, За­бини, — ши­пит Дра­ко, — ты не ви­дишь, в ка­ком она сос­то­янии?

— И все-та­ки я нас­та­иваю.

— Блейз, прос­ти, я и вправ­ду не мо­гу сей­час, — де­вуш­ка на­конец под­ни­ма­ет взгляд, и Блейз ви­дит в нем та­кую му­ку, что не­воль­но де­ла­ет дви­жение, что­бы об­нять, ус­по­ко­ить. Но Мал­фой на­чеку, он быс­тро вста­ет меж­ду ни­ми.

— Я слы­шал о тво­их родс­твен­ни­ках. Поз­воль при­нес­ти глу­бочай­шие со­болез­но­вания.

«Ми­лая моя, род­ная, лю­бимая! Я бы все сде­лал, все от­дал, лишь бы за­щитить те­бя, ог­ра­дить от всех бед на све­те!»

— Бла­года­рю, — бес­цвет­но ки­ва­ет Гер­ми­она.

— Как это про­изош­ло? Они ведь маг­лы?

«Что ты не­сешь, иди­от?!»

— Маг­лы, — гу­бы у нее дро­жат, — они все­го лишь маг­лы, но зна­ешь, моя боль от это­го мень­ше не ста­новит­ся.

— Прос­ти, я не хо­тел ска­зать…

Мал­фой уже го­тов в бе­шенс­тве ра­зор­вать его на час­ти. Гер­ми­она пря­мо взгля­дыва­ет на Блей­за, и в глу­бине ее глаз кор­чится в су­доро­гах страш­ное го­ре, но свер­ка­ет ярость, слов­но на­точен­ное ос­трие ме­ча. Блей­зу да­же хо­чет­ся от­шатнуть­ся, так си­лен ее взгляд.

— Семья дя­ди Джо­на бы­ла най­де­на мер­твой в собс­твен­ном до­ме. Ни­каких сле­дов убий­ства, са­мо­убий­ства, от­равле­ния, ни­чего. Они прос­то умер­ли по не­из­вес­тной при­чине. Все до еди­ного. И де­душ­ка, и ма­лень­кий Тим­ми, млад­ший сын дя­ди Джо­на, ко­торо­му бы­ло все­го де­сять ме­сяцев. А семья дя­ди Дже­раль­да раз­би­лась в ави­ака­тас­тро­фе. Они ле­тели на Га­вайи, они бы­ли счас­тли­вы. Но во вре­мя по­лета вне­зап­но раз­ра­зилась не обещанная никакими прогнозами гро­за. Они упа­ли с де­сяти­тысяч­ной вы­соты и сго­рели. Ник­то из са­моле­та не вы­жил.

Блейз не по­нима­ет, что зна­чит ави­ака­тас­тро­фа, са­молет, но все это не­важ­но. Важ­на лишь Гер­ми­она.

А она про­дол­жа­ет все тем же мер­твен­но ров­ным то­ном:

— От­ку­да приш­ла эта гро­за, маг­лов­ские си­ноп­ти­ки не смог­ли объ­яс­нить. В аб­со­лют­но чис­том на сот­ни миль вок­руг не­бе вне­зап­но, за од­ну ми­нуту, по­яви­лись гро­зовые об­ла­ка. И маг­лов­ские док­то­ра не смог­ли внят­но от­ве­тить на воп­рос, от­че­го умер­ли со­вер­шенно здо­ровые лю­ди. Толь­ко я знаю. Это пре­дуп­режде­ние и на­каза­ние. За то, что пос­ме­ла пой­ти воп­ре­ки Его во­ле.

Блейз по­нима­ет, что Гер­ми­она сей­час поч­ти на гра­ни ис­те­рики. Мал­фой при­жима­ет ее к се­бе, и она уты­ка­ет­ся ему в пле­чо, без­воль­но об­мякнув. Пле­чи ее вздра­гива­ют. А го­лос Дра­ко ста­новит­ся ус­та­лым, и в гла­зах мед­ленно ис­та­ива­ет злость.

— За­бини, ты же ви­дишь, она не мо­жет сей­час с то­бой го­ворить. Пой­ми и не нас­та­ивай на сво­ем.

— Что зна­чит «Пос­ме­ла пой­ти воп­ре­ки Его во­ле»? — ле­денея от до­гад­ки, ти­хо спра­шива­ет Блейз.

Дра­ко ог­ля­дыва­ет­ся в сто­рону то­го за­ла, в ко­тором ос­тался Лорд, и шеп­чет Гер­ми­оне, ос­то­рож­но пог­ла­живая ее по во­лосам, пок­ры­тым на­кид­кой:

— Иди, слы­шишь, лю­бимая? Я по­дой­ду поз­же.

Гер­ми­она, со сто­ном отор­вавшись от не­го, не­ров­ной по­ход­кой вы­ходит из за­ла. Мал­фой ки­да­ет жес­ткий взгляд на За­бини и глу­хо це­дит:

— Он нас­та­ивал на том, что­бы она обор­ва­ла все свя­зи со сво­ей семь­ей, и хо­тел объ­явить ее родс­твен­ни­цей Даг­ворт-Грей­ндже­ров. Она вос­про­тиви­лась.

— И…

— И за­тем пос­ле­дова­ло это. Се­год­ня по­хоро­ны.

— Мал­фой, это все из-за те­бя? Из-за то­го, что ты же­нишь­ся на маг­ло­рож­денной, Лорд хо­чет, так ска­зать, обе­лить ее?!

— Ты сду­рел, За­бини? Или пь­ян? — со вновь вспых­нувшей зло­бой спра­шива­ет Мал­фой. — По тво­ему, все на све­те дол­жно про­ис­хо­дить из-за ме­ня? Иди, прос­пись, бол­ван, и толь­ко пос­мей пот­ре­вожить Гер­ми­ону в эти дни! Собс­твен­ны­ми ру­ками уду­шу, ты по­нял?

Он хло­па­ет ог­ромны­ми вы­соки­ми две­рями изо всех сил, и пе­ред Блей­зом слов­но на­яву зах­ло­пыва­ет­ся та дверь, ко­торая ве­ла его к Гер­ми­оне. Мир ста­новит­ся пус­тым и мер­твым, по­хожим на зер­каль­ный ла­биринт. И в каж­дом из зер­кал ему улы­ба­ет­ся от­ра­жение Гер­ми­оны, близ­кое, толь­ко ру­ку про­тяни, но не­дос­ти­жимо-хо­лод­ное. От­сю­да толь­ко один вы­ход, и он ве­дет в ни­куда.