One Hit (гет)

Один мудрый человек когда-то сказал: «Извлекать выгоду из своих достижений могут все, а вот извлечь выгоду из своих потерь — далеко не каждый».

Когда я впервые наткнулась на эти слова в одном пыльном фолианте, который нашла в Запретной секции хогвартской библиотеки, то сначала не поняла их смысла и посчитала обычной средневековой чушью. Но сейчас, пройдя через унижение, разочарование, боль и предательство, я смогла в полной мере оценить их. Ведь сейчас я достигла всего, чего хотела. И даже больше…

Мой тернистый путь, который привел меня сюда, начался семь лет назад, в прекрасный и волшебный первый день осени, когда я впервые зашла в величественный замок, пронизанный магией, который должен был стать моим домом на ближайшие семь лет. Этот замок носил волшебное, как мне тогда казалось, название — Хогвартс.

Тогда магия была для меня чудесной сказкой. Но я быстро поняла, что сказки имеют свойство заканчиваться. Это произошло тогда, когда я натянула на голову Распределяющую шляпу.

* * *

— Грейнджер, Гермиона! — суровая женщина в зеленой мантии, профессор МакГонагалл, громко прочитала имя, написанное на пергаменте.

Невысокая одиннадцатилетняя девочка с копной каштановых волос и карими глазами, на дне которых плескались детское восхищение и недетская горечь, гордо подняла подбородок и неспешно подошла к табурету, на котором лежала старая шляпа. Натянув шляпу на голову, девочка села на табурет.

«В тебе много злости, дитя, — услышала она тихий голос в своей голове и поняла, что это говорит ей шляпа, — много ненависти и обиды. Ты хочешь отомстить. Ты хочешь власти. Но ты умеешь терпеть, умеешь выжидать, ты способна молча сносить любые оскорбления. До поры до времени… Ради близких и друзей готова на все, не прощаешь предательства. Я помогу тебе достичь желанного, но помни, что все зависит от тебя. Удачи!»

Девочка, скорчившись на неудобном табурете, молча слушала речь шляпы. Этот небольшой кусок ветоши сумел понять ее, да так, как не мог понять никто другой, даже ее собственные родители. Поэтому она была рада любому вердикту этой мудрой тряпки.

— СЛИЗЕРИН! — крикнула шляпа на весь зал.

Девочка молча стянула ее с головы и поспешила к зеленому столу. Да, она была рада даже этому факультету. Он поможет ей, поможет добиться поставленной цели. Она села за стол возле очень толстого мальчишки, фамилия которого, как она помнила, была Гойл. Он ничего не сказал, но и она тоже не хотела говорить.

Распределение шло своим чередом. По другую руку от Гермионы присела некая Дафна Гринграсс, а напротив — Драко Малфой, блондин с тщательно прилизанными волосами. Он и стал первым, кто заговорил с девочкой.

— Значит, твоя фамилия Грейнджер? — растягивая слова, спросил он. — Не помню такую среди чистокровных… И о полукровках я не слышал… Значит, твои родители магглы?

— Магглы… — протянула Гермиона. — Не знаю, что это значит, но звучит очень приятно. Приятно-оскорбительно. Мои родители — редкостные гады, поэтому можешь говорить о них все, что хочешь.

Мальчишка поднял брови.

— Получается, ты — грязнокровка? — уточнил он и, не дожидаясь ответа, закричал так, что его услышали все сидящие за зеленым столом. — В Слизерин попала грязнокровка!

Реакция соседей Гермионы оказалась одинаковой — они с одинаково брезгливым выражением на лице поспешили отсесть подальше.

— Тебе здесь не место, грязнокровка, — довольно прошипел Малфой. — Скоро ты сама попросишь директора перевести тебя.

— Не надейся, — прошипела Гермиона в ответ.

Серые глаза сверкнули и удивленно уставились на девочку.

* * *

Серые глаза сверкнули и удивленно уставились на меня.

— Грейнджер? — Малфой все еще не мог отойти от шока. — Что ты здесь делаешь?

— В школу еду, Малфой, — усмехнувшись, ответила я. — Сегодня первое сентября, все дети идут учится. А ты не знал, да?

Он зарычал и пригвоздил меня к двери одного из купе. Я безмятежно улыбнулась и посмотрела в его обычно холодные серые, но сейчас горящие каким-то диким огнем глаза. Малфою было плохо. Очень плохо. Кожей я чувствовала, что он жаждет сорвать на ком-то свою злость. Я просто не вовремя подвернулась ему под руку.

Он тяжело дышал. Смотрел на меня так, словно хотел прожечь во мне дыру. Хотел причинить боль. Причем именно физическую, а не душевную, как это было все годы обучения.

— Как ты умудрилась обойти Комиссию по чистоте крови? — продолжая нависать надо мною, прошипел он. — Ты ведь грязнокровка… Как?

Он потерял контроль. Это уже было плохо. Особенно для меня. В Слизерине в первую очередь учат сдержанности. Слизеринцы всегда могут сдержать свои эмоции. И Малфой всегда был самым спокойным из всех учеников зеленого факультета. Даже я могла позволить себе истерику. Но не он. Значит, случилось что-то настолько неприятное, что он не смог себя контролировать.

— У меня есть свои способы решения проблем, — туманно ответила я, пытаясь сообразить, как вырваться из его стальной хватки.

— Ты без своей свиты… — он наклонился к моему уху и прошептал: — Не страшно?

— Отвали, Малфой, — такая близость вызывала во мне злость. И страх, что я сорвусь и выдам свою тайну раньше времени.

— Они сбежали и бросили тебя, — он слегка отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза. — Бросили тебя в Хогвартсе, где Пожиратели жаждут пролить твою грязную кровь. Они предали тебя. А я ведь знаю, что ты не прощаешь предательства.

— Ошибаешься, — холодно ответила я. — Они не предавали меня. Я сама попросила их отправиться вдвоем. Мы с ними все обсудили.

— Лжешь, Грейнджер, лжешь, — он довольно ухмыляется. — Но мне плевать. Потом ты сама признаешь, что они трусы и предатели. Думаю, это будет скоро. И, думаю, это будет на уроках у Кэрроу. Знаешь их? Брат и сестра, милейшие люди. Они близкие друзья моей семьи.

— Да? — язвительно спрашиваю я. Часть тайны можно уже рассказать, все равно я не смогу долго скрывать ее. — Что-то ты не был очень довольным этим летом, когда они гостили у тебя, не так ли?

Он бледнеет. Отскакивает от меня, словно обжегшись. Смотрит диким, больным взглядом. Как будто хочет разорвать, но понимает, что не сможет, просто не хватит сил. Но на ненависть у него еще есть силы.

Я улыбаюсь. Улыбаюсь зло и неприятно. Мне нравится чувствовать его ненависть. Я уже привыкла к ней, шесть лет даром не прошли. Теперь я питаюсь ей. Наслаждаюсь.

— Бойся, Малфой, — теперь я наклоняюсь к нему. — Ты тоже слаб. Ты тоже сломлен. Как я. И тебе тоже есть чего бояться, — я медленно отхожу от него, тем не менее не отводя взгляда, и бросаю уже через плечо, уже отойдя на значительное расстояние: — Встретимся на уроках Кэрроу!

Ухожу, больше не оборачиваясь, хотя чувствую его серый взгляд, наполненный ненавистью. Глупость. Нам обоим есть кого ненавидеть еще больше, но мы предпочитаем тратить силы друг на друга.

Иду медленно, стараясь унять дрожь в руках. Мне тоже страшно, что бы я ни говорила Малфою. Я не гриффиндорка, мне простителен страх.

Нужно успокоиться. Один шаг, второй. Не нужно сожалеть о своем решении. Три, четыре. Оно было взвешенным и обдуманным. Я знала, на что иду. Пять, шесть. Нужно извлечь выгоду из своей неприятности. Семь, восемь, девять…

Я подхожу к дверям одного из купе, открываю их. Захожу. Собрав все свои силы, сначала натянуто, потом искренне улыбаюсь.

— Невилл, Джинни, Луна, рада вас всех видеть! — наслаждаюсь секундным удивлением на их лицах.

Удивление быстро проходит, они тоже начинают улыбаться и обнимать меня.

— Гермиона! — весело сказала Джинни, усаживая меня рядом с собой. — Я думала, ты уехала с мальчиками. Вы исчезли со свадьбы, я не знала, что с вами. Где вы провели август? И почему ты тут? Что-то случилось? — она побледнела. — Что с Гарри?

— Успокойся, Джинни, — я устало улыбнулась. — С Гарри все в порядке. Мы были на площади Гриммо. Потом мальчишки полезли в Министерство, а я осталась с Кикимером. Я прождала их целый день, не спала всю ночь, но только утром Кикимер принес мне письмо. Они написали, что не хотят подвергать меня опасности, и просили уехать из страны.

— Почему же ты не уехала? — удивился Невилл.

— Я должна им помочь, — ложь давалась мне легко. — В Хогвартсе самая большая магическая библиотека. В ней я найду всю необходимую информацию.

— Какую информацию? — не выдержала Джинни.

Я вздохнула, размышляя, стоит ли им рассказывать или нет. Рассказывать ужасно не хотелось — я пообещала Гарри, что никто не узнает о задании Дамблдора. Но… Гарри с Роном предали меня. Бросили. Пусть и прикрываясь лживыми словами о моей безопасности. А Джинни, Невилл и Луна смогут мне помочь. Я снова вздохнула. Нужно рассказать. Надеюсь, они меня не бросят.

— Что вы знаете о крестражах? — выпалила я, внимательно наблюдая за их реакцией.

Удивление. Непонимание. Да, они ведь светлые маги, никогда не сталкивали с по-настоящему темной материей. А вот мне приходилось, причем еще до того, как Гарри рассказал мне об этом.

Ладно. Не думать о мальчиках. Не думать. Нужно просто забыть. Не вспоминать ту боль, которую я почувствовала, когда прочитала их письмо. И не вспоминать то, что за этим последовало. Не вспоминать.

Вдох. На меня смотрят. Я слегка улыбнулась, показывая, что у меня все в порядке, и начала рассказ. Потом достала из сумочки книгу «Тайны наитемнейшего искусства», показала им ритуал создания крестража. Закончив рассказ, вновь внимательно посмотрела на них.

Они похожи на маленьких птенчиков, выпавших из гнезда. Они ехали сюда, полные решимости свергнуть режим Снейпа и Кэрроу, но теперь столкнулись с суровой действительностью. С силами, которые превосходят их во много раз. Но я знала — если противник сильнее, нужно быть хитрее.

Я ободряюще улыбнулась друзьям. Вместе мы справимся.

— Ребята, все будет хорошо! — я снова улыбнулась и с радостью увидела, как светлеют их лица. — Но в одиночку мы не справимся.

— Значит, нужно собирать «Отряд Дамблдора», — задумчиво предложила Луна. — У меня еще остался зачарованный галлеон. Думаю, их многие сохранили.

— Разумная идея, — кивнула я. — Но этого мало.

— Что ты задумала? — с азартом спросил Невилл, предвкушающе улыбаясь.

Я тоже улыбнулась.

— Расскажу в Выручай-комнате. Но не сегодня и даже не завтра. Нам не нужны лишние подозрения. Лучше выждать месяц-другой. Заодно и поймем, с кем имеем дело.

Ложь лилась легко. На протяжении этого августа я научилась лгать. Лгать ради своей выгоды. И только своей. И прежде чем начать это опасное мероприятие, я должна убедить в его правильности саму себя.

Они сбежали.

Бросили ее одну, ничего не сказав.

Шатенка глухо завыла и скомкала небольшой листок бумаги. Кикимер, домовой эльф, что-то бурчал и смущенно топтался рядом, держа флакон с успокоительным зельем.

Если бы они сказали ей это в лицо, она, возможно, и послушалась бы их. Но они предпочли трусливо сбежать, передав письмо через домовика.

— Госпожа Гермиона, — осторожно начал Кикимер.

Она снова завыла, вырвала склянку у него из рук и со всей силы кинула ее об стену. Потом слетела с кровати и схватила домовика за его наволочку. Глаза шатенки горели безумным блеском и напомнили Кикимеру глаза его любимой хозяйки Беллы.

— Ты ведь знал, да? — бешено прохрипела она. — Знал об их планах!

— Госпожа Гермиона, — забубнил эльф, — Кикимер просит прощения, но приказ хозяина Гарри…

— Конечно, — захохотала она, оттолкнув домовика от себя. — Приказ хозяина Гарри куда важнее! Если этот «хозяин Гарри» мне попадется, я лично угощу его Круциатусом! — она вновь напомнила эльфу хозяйку Беллу.

Она упала на кровать и снова зарыдала. Больно, как же больно!

Очередное предательство. Она думала, что они ее друзья, что она наконец смогла найти людей, которые ее не бросят. Но они бросили.

Она вскочила. Начала метаться по комнате. Домовик молча наблюдал за ее поведением, не решаясь заговорить. Внезапно Гермиона остановилась. На ее губах расцвела кровожадная ухмылка, глаза вновь заблестели безумием.

— Кикимер! — резко крикнула она. — Перо, пергамент, живо!

Домовик с хлопком исчез. Девушка медленно наклонилась и подняла с пола скомканное письмо. Разгладила, заулыбалась. Только не было в этой улыбке добра или нежности — в ней было лишь чистое, незамутненное желание отмстить.

— Гарри-Гарри, милый светлый мальчик, — пробормотала она, водя пальцем по строчкам. — И ты, мой дорогой Рон. Знаешь, а ведь я тебя любила. И сейчас люблю. Что же вы натворили, милые мальчики? — улыбка превратилась в оскал.

— Держите, госпожа Гермиона, — в комнате материализовался домовик и протянул ей писчие принадлежности.

— Спасибо, — пробормотала она, садясь за стол. — Сумеешь отнести мое письмо?

— Да, госпожа, Кикимер доставит ваше письмо, — поклонившись, ответил домовик.

— Чудесно, — она начала быстро строчить письмо.

«Уважаемый профессор Снейп!

Я прошу прощение за беспокойство, но мне срочно нужно с Вами встретится. Кикимер перенесет Вас ко мне. Пожалуйста, профессор, это очень важно!

С уважением,

Гермиона Джин Грейнджер».

— Отнеси это профессору Снейпу! — приказала Гермиона, скручивая письмо и протягивая его домовику. — И побыстрее!

Тот с хлопком исчез. Девушка снова засмеялась, смахнула слезы и упала на кровать. Потихоньку ее сморил сон. И уже в полудреме она услышала тихие голоса:

— С ней все будет в порядке?

— Кикимер очень на это надеется…

* * *

— С ней все будет в порядке? — нервно расхаживая по пустой гостиной Слизерина, спросила я.

— Я очень на это надеюсь, — тихо ответил Блейз, смотря на меня усталыми, больными глазами. — Гермиона, спасибо тебе.

— Я делала это не ради тебя, — резко ответила я, делая еще один круг.

— Ты все еще ненавидишь меня? — спросил Забини, задумчиво водя пальцем по зеленой обивке кресла. — Прошло три года!

— И ты думал, я способна забыть то унижение на Святочном балу? — риторически спросила я, усаживаясь прямо на ковер. — Блейз, это было жестоко.

— Я извинился, — виновато ответил он. — И ты ведь мне отомстила.

— Месть не меняет прошлого, — философски протянула я. — Я не прощаю и не забываю.

— Сейчас, по-моему, настал такой момент, чтобы забыть все обиды, — возразил Блейз. — Кэрроу сошли с ума. Ладно гриффиндорцы, ладно грязнокровки, ладно даже полукровки, но Астория-то чистокровная! Да, ее семья занимает нейтральную позицию, но это не повод пытать ее Круциатусом!

— Мир сошел с ума, — согласилась я, рассеянно выщипывая нитки из ковра. — Нам нужно что-то делать, Блейз! — я быстро вскочила на ноги. — Ты прав, Астория слизеринка, чистокровная, ну и что, что она не смогла применить Круциатус к мелкому пуффендуйцу? Из-за этого нужно было показывать Круциатус на ней? Мерлин! — я вцепилась в волосы, разрушая тщательно сплетенную косу. — Завтра могут пытать уже тебя! И меня заодно.

— Мне любопытно, почему тебя до сих пор не тронули, — с намеком протянул Блейз. — Что ты им сделала, Гермиона?

— Не твое дело, — грубо отозвалась я. — Лучше давай думать. И имей ввиду — я тебя не простила, просто отложила ненависть на потом.

— На большее я и не надеялся, — хохотнул он. — У тебя есть варианты?

— У меня есть теория, Блейз, — пробормотала я, задумчиво потирая сначала правое, а затем левое предплечье, пытаясь решиться. Мне нужно это сделать. Прошел всего месяц, а весь Гриффинор и Пуффендуй уже побывал в больничном крыле. Когтевран ходит весь в синяках и порезах. Даже Слизерин, единственный, как казалось, защищенный факультет, уже получил свою порцию Круциатуса. — Нам нужно объединиться.

Забини чуть не упал с кресла.

— Ты с ума сошла? — закричал он.

— Заткнись! — прошипела я. — Через десять минут тут появятся остальные слизеринцы.

— А нас ждет Круцио за прогул уроков, — грустно добавил Блейз.

— Не ждет, — ответила я. — У нас Трансфигурация, забыл? МакГонагалл нас прикроет, я попросила Джинни поговорить с ней.

— Ты хочешь пойти к грифам?

— Да, — твердо ответила я. — Моя теория имеет смысл, она должна сработать.

— Я с тобой не пойду, — Забини замахал руками.

— Струсил? — с сарказмом спросила я. — А только что разливался соловьем. Ничего, я подожду, пока Амикус прочистит тебе мозги целительным Круцио.

— Я не это имел ввиду, — тут же начал выкручиваться слизеринец. Я насмешливо посмотрела на него. — Я не пойду с тобой к грифам, а так я всегда…

— Я поняла тебя, — я присела возле камина и начала шарить в тайнике. Вытащив небольшую сумку, я протянула ее Блейзу. — Зелья, — пояснила я. — Будешь давать Астории через каждые три часа. Это от последствий Круциатуса, снимает боль, декан летом научил. Всего нужно пять порций, но одну я уже влила, значит, осталось четыре. А я пошла.

— К грифам? — громко повторил Забини.

— Именно, — я нервно хмыкнула. — Но больше так не кричи.

— Удачи, Гермиона, — услышала я тихий шепот и выскользнула из гостиной Слизерина.

Сейчас коридоры Хогвартса были абсолютно безлюдными — все ученики были на уроках. Я летела по школе, не разбирая дороги, пытаясь побыстрее подняться в башню Гриффиндора.

— Спешишь куда-то? — Малфой вырос у меня на пути так неожиданно, что я едва не налетела на него.

— Отвали, Малфой, это не твое дело, — бросила я, слегка замедляя шаг.

— Ты прогуляла урок, — констатировал он, — и идешь к грифам.

— И что? — я с деланным равнодушием пожала плечами. — Что ты будешь делать с этим знанием?

— Не знаю, — он стремительно приблизился ко мне, я ощутила его дыхание на своей коже и приложила немалые усилия, чтобы не отшатнуться. — Например, расскажу Кэрроу…

— Давай, беги, — я захохотала и, молниеносно выхватив палочку, наставила ее на него.

— А ты не боишься того, что они с тобой сделают за прогул урока и дружбу с гриффиндорцами? — он зло смеется, я сильнее стискиваю палочку. Хрупкий кусок дерева готов сломаться в моих руках, но я не обращаю на это внимания, для меня важен только он. — Или за это? — он расслабленно кивает на мою палочку.

— А если мне плевать? — я чувствую неконтролируемую ярость. — Что если мне нечего терять, кроме своей никчемной жизни? — я смело смотрю в его серые, цвета грозового неба глаза.

— Если бы тебе было нечего терять, то я бы уже валялся на полу, — несмотря на то, что моя палочка все сильнее впивается в его горло, он смеется. — Мертвым от удушья. Или с дыркой в шее. Впрочем, до этого недалеко.

Я резко отскакиваю от него. Убийство чистокровного ученика, причем Пожирателя Смерти, никак не улучшит мою репутацию. Вовсе не стоило вжимать в него палочку, это ведь не нож, а заклинания можно посылать с любого расстояния.

— Я смешаю тебя с грязью, — я провожу палочкой по правому запястью, тихо шепча «Диффиндо». Алая кровь выступает на руку, и несколько капель срываются на пол. Я смеюсь. — В прямом смысле, — я попыталась нанести удар кулаком по лицу, как когда-то на третьем курсе.

Увы, мою руку быстро перехватили, больно надавив на кровоточащую рану. Я зашипела от боли. Он насмешливо посмотрел мне в глаза.

— Ты забываешься, — он подошел ко мне вплотную, и я вновь почувствовала запах его одеколона. — Я тоже научился многому за эти годы. Теперь страшно, Грейнджер?

Страх был, но только несколько мгновений. Извернувшись, я вырвала руку и направила на него палочку.

— Тебе тоже есть чего бояться, Малфой, — теперь я чувствую себя победительницей. — Твой отец ведь так любит Круцио от нашего любимого красноглазого Повелителя! Не так ли, дорогой?

— Не смей! — он тоже попытался ударить меня, но теперь я перехватила его руку. — Не смей так говорить о моем отце!

Его взгляд прожигает ненавистью. И бессилием пополам с усталостью. Забавно, год только начался, а почти все ученики уже сломлены. Потом в глубине его глаз блеснуло понимание.

— Я ненавижу тебя, Грейнджер! — шипит он, понимая, что ничего не сможет мне сделать — догадался.

— Поверь, твои чувства взаимны, — я тоже с ненавистью смотрю на него. — Ты меня унижал шесть лет, дай хоть на последнем году отыграться.

Он смотрит на меня. Потом переводит взгляд на мою палочку. Вздыхает и смотрит в пол. И вновь поднимает свои горящие ненавистью серые глаза на меня.

— Катись отсюда, Грейнджер, — устало хрипит он. — Иначе я за себя не ручаюсь.

— Зайди к Снейпу, глотни успокоительного! — ухмыляюсь я на прощанье и мгновенно выставляю за спиной щит. И вовремя — какое-то неприятное проклятье ударяется в невидимую стену.

Больше атак не последовало, и я смогла относительно спокойно добраться до гриффиндорской башни. Прошептав пароль, данный мне Невиллом, я буквально ввалилась в их гостиную.

— Гермиона? — меня заметила Джинни и усадила возле себя на красный диван. — Что случилось, что вы с Забини не пошли на трансфигурацию?

— Астория… — сквозь стиснутые зубы процедила я, вспомнив состояние девушки, когда я наткнулась на нее и Блейза. — Амикус сегодня кинул Круциатус в Асторию Гринграсс.

— Но она ведь слизеринка! — воскликнул подошедший к нам Невилл. — И чистокровная.

— Для Кэрроу это уже неважно, — горько ответила я. — Она не смогла применить Круциатус — значит, сама его получит. Гринграссы стараются держать нейтралитет, они не поддерживают идеи Волдеморта, а это, наверное, должно было повлиять на них.

— Гермиона, это уже слишком, — возмутилась Джинни.

— Да, — кивнула я. — Да, это уже слишком! — громко воскликнула я, вскакивая и решаясь. — Хватит уже с нас! Мы больше не будем молча терпеть! То, что сегодня случилось с Асторией, свидетельствует об отсутствии у них тормозов! — я говорила на всю гостиную, и нас уже постепенно начала окружать толпа гриффиндорцев всех возрастов.

Заметив, что как минимум половина присутствующих слушает меня, я взмахнула палочкой и наложила заглушающее и запирающее заклинание на проход в гостиную. Потом обвела взглядом присутствующих.

— Я знаю, что большинство из вас не доверяет мне, — начала я свою речь. — Из-за этого, — я ткнула пальцем в слизеринский галстук, — многие из вас считают меня предательницей и мерзкой змеей. Я не собираюсь разубеждать вас. Но идет война. Она проникла даже в Хогвартс, самое защищенное место в магическом мире. И сейчас мы беспомощны. Посмотрите на себя! Разве вам самим не противно от того, какое жалкое зрелище вы представляете? — они хмуро посмотрели сначала на меня, но потом все-таки обратили внимание на свои собственные раны и повязки. — Мы должны научиться защищать себя. У Волдеморта есть слабость — это Хогвартс. И если и будет битва, то она будет здесь.

Я сделала паузу, внимательно вглядываясь в лица каждого из гриффиндорцев.

— Гарри нужна ваша помощь, — тихо сказала я. — В одиночку войну не выиграть. Гарри такой же человек, как и вы все. Поверьте, я его подруга и знаю, насколько это тяжело для него.

Я снова остановилась. Тишина противно давила на уши.

— Даже если вы все откажетесь, я буду заниматься сама, — вновь заговорив, твердо сказала я. — Гарри важна любая помощь, даже если это будет один человек. Итак, кто со мной?

Первой шагнула Джинни.

— Я с тобой, — она стала рядом и сжала мою руку. — У Гермионы нет причин нас обманывать, — обратилась она ко всем. — К тому же она слизеринка и может помочь нам понять настрой противника.

— Я тоже с тобой, — по другую руку от меня стал Невилл. — Мы не можем прятаться по углам, как жалкие крысы, мы должны быть готовы дать бой!

— Я тоже с тобой, — к нам протиснулся Колин Криви, тоже магглорожденный. Ему очень доставалось от Амикуса и Алекто.

— И я, — виновато улыбнувшись, подошла Лаванда Браун. — Знаю, у нас были разногласия, но давай оставим их до конца войны.

Остальные тоже согласно загалдели. Весь Гриффиндор хотел сражаться. Наконец, успокоившись, они выстроились полукругом, запихнув меня в центр.

— Ну, какой у нас план? — задорно улыбаясь, спросил Невилл.

— Плана нет, — честно ответила я. — Но есть одна теория о факультетах. Если она окажется верной, мы сможем победить.

— И что за теория? — спросил Симус Финниган.

— Прежде чем я расскажу ее, хочу предупредить всех, что наши занятия будут сильно отличаться от занятий «ОД», — наблюдая за их реакцией, сказала я. — Если нас поймают, то кровавое перо Амбридж покажется нам легкой щекоткой.

— Это конечно, — кивнула Джинни. — Амбридж хоть и была жабой, но такого она себе не позволяла.

— Рада, что вы это понимаете, — я позволила себе усмешку. — Поэтому для начала вы разделитесь на группы, — я начала импровизировать. — Итак, первый-третий курс включительно, четвертый-шестой, тоже включительно, и седьмой. Первые три изучают защиту.

— Что? — возмутился один юный гриффиндорец. — Но мы тоже хотим сражаться!

Остальные младшекурсники поддержали его согласными возгласами и жестами.

— Послушай, — я присела рядом с ним так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, — мне тоже не нравится изучать защиту. Предпочитаю сражаться по принципу: «Лучшая защита — нападение». Но иногда бывают ситуации, когда твой товарищ не успевает поставить щит. И твоя задача — сохранить ему жизнь, ведь для нас важнее сохранить больше наших, чем убить больше Пожирателей, понимаешь? — он серьезно кивнул. — Вот, — я улыбнулась. — Защищать — это еще даже важнее, чем нападать. Поэтому твоя задача научиться делать такой сильный щит, чтобы его не пробило никакое заклинание. И я знаю, ты справишься. Ты ведь будешь стараться, верно?

Второкурсник активно закивал. Я снова улыбнулась и вернулась в центр.

— Ты молодец, — шепнула мне Джинни.

— Спасибо, — шепнула я в ответ и продолжила чуть громче: — Идем дальше. Четвертый-шестой курс изучает атакующие заклинания. Берем немного, штук пять-десять, но отрабатываем их так, чтобы вы смогли выполнять их не задумываясь. Помните, что главное — качество, я подчеркиваю — качество! — а не количество. Отдавайте предпочтение Бомбарде, Петрификусу Тоталусу и Остолбеней. В качестве смертельных можно использовать Диффиндо и Вингардиум Левиоссу, но не увлекайтесь ими, мы ведь все-таки не убийцы.

— Левиоссу? — удивился Криви. — Как она может быть смертельной? Это ведь заклинание первого курса.

— А ты попробуй поднять ей камень и кинуть его человеку в голову, — ехидно предложила я. — Если не убьешь, то покалечишь точно. А Диффиндо… Главное — с нужной силой навести палочку на шею, и вот, держите труп. Вообще множество безобидных заклинаний можно сделать опасными, если использовать их не по назначению.

— А чем будет заниматься седьмой курс? — спросил Дин Томас.

— Седьмой — самым сложным, — ответила я. — Во-первых, помните, что вы самые старшие, и за вами пойдут все остальные. Поэтому вы практикуете и защиту, и нападение. Также не стоит забывать о медицинских заклинаниях. Это самое важное. Вы должны понимать, что Кэрроу не собираются останавливаться. А это значит, что будут жертвы.

Я на мгновенье замолчала, давая им время осознать мои слова.

— Теперь поговорим о моей теории, — продолжила я. — Она заключается в том, чтобы мы объединили все четыре факультета.

— Это невозможно! — крикнул кто-то из мелких. — Слизерин ни за что не присоединится к нам!

— А я? — картинно подняв брови, спросила я. — Я слизеринка, но я с вами. Еще к нам придет Блейз Забини. Думаю, и Астория Гринграсс согласится присоединиться. Семьи Гринграсс и Забини сейчас предпочитают занять нейтральную позицию, но долго это не продержится.

— И что дальше? — спросил Симус.

— Теперь давайте вспомним песню шляпы, — усмехнувшись, продолжила я. — Что там говорилось о Гриффиндоре? Я могу даже процитировать слова шляпы при моем распределении. Гриффиндор был «славный тем, что учатся там храбрецы», чьи сердца «благородства и силы полны». Это означает, что здесь учатся прирожденные командиры, за ними пойдут все остальные. Но нужно еще учитывать то, что для гриффиндорца битва — это нечто большее, чем для представителя другого факультета, поэтому вы сосредоточены на самом процессе, а не на товарищах, и не всегда готовы прийти на помощь. Чего не скажешь о пуффендуйцах — они «преданны все, и верны». Именно представители желтого факультета всегда будут сражаться бок о бок и помогать друг другу. Это основная масса, там отношения основаны на взаимовыручке, без них битву не выиграть.

— Это что, их пустить вместо пушечного мяса? — возмутился магглорожденный Дин.

— Нет, — твердо ответила я, хотя прекрасно знала, что он прав. — Просто не один другой факультет не может похвастаться такими дружескими отношениями. Пуффендуй с Гриффиндором должны сражаться вместе — красные придумывают тактику и отдают приказы, желтые их выполняют. Это же и касается Когтеврана со Слизерином. Первые два факультета действуют открыто, вторые же держатся в тени. Когтевранцы умны и педантичны, но их нельзя выпускать на открытое пространство боя — они там быстро погибнут. Нет, они должны сидеть в каком-то хорошо защищенном месте и плести длинные и сложные проклятья, в отличие от гриффиндорцев с пуффендуйцами, которые делают основную ставку на скорость.

— А что же делает Слизерин? — поинтересовалась Лаванда.

— Слизерин… — я усмехнулась. — Слизерин… «Там хитрецы к своей цели идут, никаких не стесняясь путей», — процитировала я шляпу. — Ключевая фраза — «никаких не стесняясь путей». А это означает, что из слизеринцев выходят лучшие шпионы.

— А доказательства? — удивился Симус. — Ничем не доказано, что слизеринцы — шпионы.

— В какой-то мере Гермиона права, — возразил Невилл.

— Прежде чем вы начнете спорить, — перебила я их, — я хочу кое-что сказать. Привести доказательства на реальном примере, если точнее. Это профессор Снейп.

— Что? — шокировано спросила Парвати. — Да, он слизеринец, но…

— Подумайте сами, — уже раздраженно сказала я, — профессор служил и Дамблдору, и Волдеморту. Они оба ему верили. Не будем сейчас спорить, на чьей он стороне, — увидев, что некоторые хотят возразить, поспешила добавить я. — Факт остается фактом — ему верили два великих волшебника. Значит, хоть одного из них он так сумел убедить, что тот ему поверил. Это подтверждает, что из нас получаются отличные шпионы.

Гриффиндорцы все еще смотрели на меня так, словно хотели поспорить. Я тяжело вздохнула.

— Один человек вас не убедил, — пробормотала я. — Ладно, попробуем по-другому. Вы ведь мне верите, так? Вы все?

Они нерешительно закивали, все еще не понимая, что я хочу им сказать. Я нехорошо оскалилась.

— Вы готовы пойти за мной, — продолжила я свою речь. — Вы готовы учиться тому, что я вам покажу. Вы доверяете мне, но не проверили меня на верность вам.

— Гермиона, о чем ты? — поинтересовалась бледная Джинни, напуганная моими словами.

— Я сумела вас убедить в правильности моих действий, — не обратив на нее внимания, я неслась дальше. — Поэтому можно утверждать, что я — отличный шпион… — я резко рванула вверх левый рукав.

Гриффиндорцы побледнели, некоторые испуганно закричали, послышались возмущения, но потом они неожиданно замолчали. И в оглушительной тишине я закончила:

-… Темного Лорда.

Большой зал, в котором царит зловещий полумрак. Горят свечи в резных подсвечниках. На возвышении стоит кресло, больше похожее на трон. Возле трона стоит странный человек, абсолютно лысый, безносый и с безумно горящими красными глазами. Рядом, обвиваясь вокруг колонны, шипит немаленьких размеров змея. Почтительно взирая на человека со змеей, выстроились полукругом еще человек двенадцать. Одетые в черные мантии с капюшонами, они создавали еще большую устрашающую атмосферу.

Тишина. Слышен лишь шелест мантии и легкие женские шаги. Девушка, тоже одетая в черную мантию, подходит к красноглазому и почтительно становится на колени. От безликой толпы в черных мантиях отделяется одна темная фигура и, поклонившись, становится позади девушки. Человек, стоящий возле трона, растягивает тонкие губы в улыбке.

— Дорогие друзья! — шепотом, но в такой тишине его каждое слово слышится совершенно отчетливо, начинает он. — У нас сегодня особенная гостья. Северус, — кивок на темную фигуру возле девушки, — поведал мне, что она сможет нам помочь и при этом с радостью будет служить мне. Это так, дорогая?

— Да, мой Лорд, — уважительно отвечает девушка. — Я надеюсь, что буду достойна служить вам.

— Браво, браво! — он смеется. — Поучитесь у нее вежливости, друзья, — красноглазый окидывает взглядом всех собравшихся. — Кстати, простите, что не представил вам нашу гостью — Гермиона Грейнджер!

Даже не поднимая головы, девушка понимает, что остальные люди в мантиях весьма удивлены, можно даже сказать — шокированы.

— Да-да, — усмехается Темный Лорд. — Мисс Грейнджер любезно согласилась посетить наше скоромное собрание. Северус говорит, что ей можно верить, но… — он делает многозначительную паузу, — можно ли верить подружке Поттера? Что скажешь, Гермиона Грейнджер?

— Мой Лорд, — Гермиона слегка поднимает голову, — Поттер больше мне не друг. Я осознала, что выбрала не ту сторону. Я очень глубоко раскаиваюсь в этом, милорд. Мне стоило прийти к вам гораздо раньше, ведь не зря шляпа отправила меня в Слизерин.

— Не зря, — задумчиво тянет Темный Лорд. — Я рад, что ты все-таки пришла ко мне. Лучше позже, чем никогда. Вместе мы очистим мир от этой маггловской заразы! Хвост, — он обращается к невысокому полноватому человечку, — приведи пленников!

Пока Хвост выполняет поручение, Темный Лорд читает еще одну речь об истреблении магглов и грязнокровок.

— Итак, — заканчивает он, когда толстяк притаскивает двух перепуганных магглов, — Гермиона, ты готова доказать мне свою верность?

— Да, мой Лорд, — она поднимается с колен, откидывает капюшон и достает палочку. Магглы испуганно и неверяще смотрят на нее. Она злорадно ухмыляется. — Благодарю, мой Лорд, за столь щедрый подарок!

Она подходит ближе, ступая медленно и тихо, словно скользя по полу. Еще одна ухмылка искривляет ее губы.

— Империо! — она направляет палочку на мужчину. — Ударь ее.

Как в трансе, мужчина подходит к женщине и с силой наносит ей удар. Гермиона смеется.

— Неплохо, — она наклоняет голову и искоса смотрит на Темного Лорда. Тот одобрительно ей улыбается. — Круцио! — она снова наставляет палочку на мужчину.

Маггл падает на пол, корчится от жуткой боли, царапает ногтями каменный пол, оставляя кровавые следы. Девушка лишь улыбается.

— Круцио! — теперь кричит женщина. Она кричит еще громче и пронзительнее, чем мужчина, и от этого крика становится не по себе даже видавшим и делавшим многое мужчинам.

— Круцио! — нежно шепчет Гермиона, и по полу катаются уже оба маггла. — Авада Кедавра! — зеленая вспышка попадает в мужчину, и он затихает. Женщина перестает кричать и ползет к нему, прокладывая кровавую дорожку. Однако, когда до руки мужчины оставалось всего лишь несколько дюймов, ее тоже настигает зеленая вспышка и равнодушные слова: — Все кончено. Авада Кедавра!

Снова тишина. После таких громких криков она ощущается особенно сильно. Она давит на уши, неся чувство беспомощности. Спокойны только три человека в зале — Гермиона, Северус и Темный Лорд.

— Кто не знает, эти два маггла были родителями нашей дорогой Гермионы, — холодный голос Лорда разрушает эту неживую тишину. — Гермиона, — он поворачивается к девушке, которая безразлично прячет палочку в карман мантии, — ты доказала мне свою верность. Ты достойна моей Метки.

— Благодарю, мой Лорд, — она вновь опускается на колени, закатывая левый рукав. Темный Лорд приставляет к ее руке палочку. Он начинает что-то шептать. Она прислушивается, но ничего не понимает, так как это было больше похоже на парселтанг, чем на заклинание. Сначала она ничего не чувствует, но потом ее руку пронзает жуткая боль. Гермиона сцепляет зубы, чтобы ничем не выдать своего состояния, и даже пытается благодарно улыбнуться.

Только терпеть! Она должна терпеть! Терпеть! Но как же больно…

Еще немного...

Внезапно все заканчивается. На левой руке, казалось, и живого места не осталось. Она словно горела в огне.

— Ты будешь мне достойной слугой, Гермиона, — пряча свою палочку, говорит Лорд. — Немногие способные так перенести нанесение Метки. Кроме тебя, это были Белла и Северус.

— Благодарю за доверие, мой Лорд, — она наклоняется и целует край его мантии. Потом переводит взгляд на руку. — Клянусь верно служить вам.

На бледной, почти белой коже, ярко выделяется Темная Метка.

* * *

На бледной, почти белой коже, ярко выделяется Темная Метка.

— Гермиона… — начинает Джинни. — Гермиона…

— Гермиона… — подхватывает Лаванда.

Гриффиндорцы медленно пятятся. Внезапно ко мне подходит Невилл и берет меня за руку.

— Послушайте все! — голос у Невилла громкий, он заставляет всех повернуться к нему. — Мы знаем Гермиону уже семь лет. Она всегда помогала нам, всегда помогала Гарри. Она не может так просто предать нас. И к тому же, — он усмехается. — Если бы Гермиона действительно была Пожирательницей, то она ни за что не показала бы нам Метку. Уверен, есть причина, по которой она ее приняла.

Невилл умеет быть убедительным — гриффиндорцы возвращаются на свои места и с надеждой смотрят на меня. Джинни подходит ко мне и тоже берет за руку.

— Ты расскажешь нам? — шепчет она мне на ухо. — Расскажешь, почему так поступила?

— Расскажу, — шепчу я в ответ. — Расскажу! — говорю я уже громче и обвожу взглядом толпу гриффиндорцев. — Когда Гарри и Рон ушли и оставили мне письмо, несколько дней я просто злилась на них, но потом осознала, что злость и обида не помогут нам победить. Мне нужна была информация. Но единственная нормальная библиотека есть только в Хогвартсе, в который, однако мне, как грязнокровке, вход был закрыт. Кроме этого, мне нужна была информация о Пожирателях, ведь Снейп больше ничего не сообщал Ордену. Поэтому оставался только один выход — стать Пожирательницей. Что я и сделала.

— Но как? — спрашивает один мелкий гриффиндорец.

— Лучше не спрашивайте, — я вроде как горько, но на самом деле удовлетворенно усмехаясь. — Я не вхожу во Внутренний круг, мне еще не доверяют, но не сомневайтесь, я найду способ найти информацию.

— Это хорошо! — крикнул Симус.

— Мы верим в тебя! — хором добавляют мелкие близнецы со второго курса, последователи Фреда и Джорджа Уизли.

— Благодарю за доверие, — отвечаю я, вспоминая Лорда. — Итак, все ученики, кроме семикурсников и Джинни, могут быть свободны!

Поворчав для вида, все остальные курсы расходятся по своим комнатам. В гостиной остался только седьмой курс Гриффиндора (точнее его остатки, так как многие не приехали в школу), Джинни и я. Я присела на диван.

— Мы не сможем помешать Кэрроу, — устало начала я. — Им даже Снейп не помеха. Поэтому если они на уроках будут заставлять вас использовать темные заклинания, вы это делайте, иначе будет плохо и вам, и тем, на ком вам приказывают использовать эти заклинания. Джинни, Невилл, я жду вас завтра вечером, часов в восемь, чтобы успеть до отбоя, в Выручай-комнате. Но днем вы должны поговорить с представителями Пуффенуя и Когтеврана, но только с теми, кому можно доверять.

— Луна и Ханна, — ответила мне Джинни. — Они входили в Отряд Дамблдора.

— Еще Эрни с Терри, — добавил Невилл.

— Думаю, этого будет достаточно, — я кивнула. — Они все входили в Отряд, а Луна вообще сражалась с нами в Министерстве. Ладно, я жду вас завтра, а теперь идем дальше. Симус, Дин, вы отправляетесь в Больничное крыло, поговорите с мадам Помфри, Лаванда и Парвати — к МакГонагалл, она способна нам помочь. Еще нужно сходить к Слизнорту и в библиотеку, но это можно поручить представителям других факультетов. Ясно?

Гриффиндорцы закивали.

— Ладно, — я посмотрела на часы и вскочила с дивана. — Мне нужно идти. Мы потратили много времени. До завтра!

— До завтра! — вразнобой ответили они, и я выскользнула через проход.

Прислонившись к холодной каменной стене, я попыталась собраться с мыслями. То, что я задумала, осуществить будет очень трудно. Но не невозможно…

Мать говорила — все в порядке. Мать говорила, что в школе будет легче. Мать говорила, что нужно быть осторожным и не задевать однокурсников. Особенно Грейнджер.

Грейнджер. Сейчас она сидит в кресле возле камина и что-то тихо говорит Забини. Забини согласно кивает. Грейнджер берет его за руку и вытаскивает из гостиной, а он лишь послушно следует за ней. Странно. После того, как Забини притворился ее другом на четвертом курсе, а потом пригласил на бал, чтобы прилюдно обозвать и кинуть, она жестоко мстила ему. Блейз уже не раз пожалел о своем поступке, даже извинился, но она его не простила. И теперь она спокойно говорит с ним?

Он никогда не думал, что Грейнджер станет Пожирательницей. Нет, эта странная слизеринка всегда была слишком гриффиндористой, и он думал, что она будет на стороне Дамблдора и Поттера, будет спасать мир от тьмы. И тут такое…

Он тоже был Пожирателем. Год назад он искренне верил, что выбрал правильный путь. Он верил, что способен восстановить имя Малфоев, способен стать верным слугой Темного Лорда. Но… Он слишком поздно понял, во что ввязался. И назад уже нет пути.

Было больно видеть мать. Сломленную, уставшую, но все еще пытавшуюся сохранить остатки былого достоинства. Было больно видеть отца. После того, как Лорд вытащил его из Азкабана, отец сильно изменился. И Драко, всю жизнь мечтавший стать таким, как отец, понял, что ошибся с выбором идеала. Отец был мертв. Он ходил, говорил, дышал, но внутри был мертв. Это было видно по глазам — потухшим и безразличным.

Дом перестал быть его домом. То, что осталось сейчас от Малфой-мэнора, Драко не мог видеть. В его воспоминаниях родной дом был светлым, чистым и наполненным веселым смехом матери, которая вместе с отцом давала прекрасные балы. А сейчас дом тоже был мертв. Он пропитался запахом крови, боли и страха, и Драко с трудом мог находится в нем.

Теперь у него в голове постоянно звучал безумный смех тетушки Беллы и крики жертв Темного Лорда. Крики его жертв. Крики его самого, когда он был не в силах пытать очередного маггла. И тихий плач матери вперемешку с хрипами тетки, которые, стоя на коленях, вымаливали у Лорда жизнь. Его жизнь.

Благодаря им — гордым сестрам Блэк, которые ради него пошли на такое унижение, — он не имел право на смерть. Не имел. Право. На смерть. Он должен выжить в этом аду, который когда-то был его вторым домом.

Драко устало окинул взглядом хорошо знакомую гостиную в серебристо-зеленых тонах. Он смотрел на людей, находящихся в ней, и не узнавал их. Ведь и среди них были победители и побежденные.

Сестры Гринграсс, в этот момент очень напомнившие ему его мать и тетку. Астория, тоненькая блондинка, хрупкая и добрая, сейчас прижималась к темноволосой старшей сестре, когда-то надменной и хладнокровной, но сейчас едва сдерживающейся, чтобы не заплакать, Дафне. Асторию Кэрроу пытали Круциатусом, думали, что это заставит ее родителей перейти на сторону Лорда. Круциатус, конечно, был не таким сильным, как для гриффиндорцев, но милой домашней девочке, которая никогда его не испытывала, этого хватило.

Панси Паркинсон сидит в кресле, держа на коленях учебник по трансфигурации, и пытается читать его. Но в глубине души она прекрасно понимает, что учеба сейчас важна меньше всего. Сейчас важно выжить. Она осторожно поднимает голову и с надеждой смотрит на него. Но что он, Драко Малфой, бывший когда-то ее героем, может сейчас сделать? Ничего… И он, и она это понимают.

Натаниэль Селвин, принужденно улыбаясь, ведет беседу с Теодором Ноттом. Если прислушаться, то можно понять, что говорят они об идеях Лорда и мировом господстве над магглами. Их ведь всегда учили, что маги — высшие существа. Высшие, по причине наличия магии. Высшие, потому что болеют они меньше и живут дольше. Высшие… да просто потому, что выше.

И когда в это верил и Драко. Часть его души верит в это и сейчас, но маленький червячок сомнения уже подтачивает его веру.

Но еще остались маги, который не допускают даже мысли о том, что маги ничем не лучше магглов. И этих магов Драко сейчас видит вокруг себя.

Теодор Нотт довольно ухмыляется и слегка поглаживает левое предплечье. Этим летом он принял Метку. Драко видел его, видел, каким лихорадочным блеском светились его глаза, видел, как он улыбался, пытая и убивая магглов. Теодор, тот симпатичный и веселый парень, с которым он так хорошо общался все эти шесть лет, умер. Сейчас вместо него стоит и болтает с Селвином бездушный и кровожадный монстр, равный самому Темному Лорду.

Такими же стали и Крэбб с Гойлом. А ведь он считал их своими друзьями. Не прихвостнями, не слугами, не вассалами, как считали многие, а именно друзьями. И что теперь случилось с ними? Несколько минут назад, сразу после того, как гостиную покинули Грейнджер с Забини, они ввалились в проход, заливаясь довольным смехом и желая поделиться со всеми своими подвигами. Драко не прислушивался, но, кажется, они хорошенько развлеклись с Полоумной Лавгуд.

И у них были Метки. И он видел, как наносили их. И понимал, что уже ничего не вернуть. Крэбб и Гойл стали еще более жестокими, а на уроках Кэрроу вообще были лучшими учениками, с радостью выполняя все их приказы.

Малфоя не отпускало ощущение, что он сидит в склепе, наполненном живыми мертвецами. Они ходят, дышат, разговаривают, но внутри мертвы. Как отец. Половина из них выглядит хуже, чем после встречи с дементорами — из них высосали радость и смысл жизни, другая же половина — это сами дементоры. И он задыхается, не в силах понять, кто же он на самом деле — дементор или его жертва.

Грейнджер. Ее имя, как Патронус, вспыхивает у него в голове. Почему именно она? Он долго не может понять, почему именно она ассоциируется у него с Патронусом, но потом догадка, словно еще один луч света, пронзает его мозг.

Она не сломлена. Она не потеряла душу. Она жива. Среди всех мертвецов только она — жива. Почему же так? Почему ему кажется, что она — жива?

И снова приходит ответ. У нее есть цель, достойная цель, есть смысл жизни, есть силы бороться. Не важно, на какой стороне. Но она продолжает бороться в то время, когда он уже сдался. Не зря ведь когда-то она, прижатая им к стене, еще на далеком первом курсе, шипела, что взяла от магов силу, а от магглов — способность выжить в любых условиях.

И она выживает. Стиснув зубы, хрипя от боли, но выживает. Он видел это в ее глазах все время, когда видел ее. Почему же он этого не замечал?

Хотя стоит заметить, что и она сильно изменилась. Он впервые увидел в ее глазах ненависть. Именно ненависть, а не насмешку или холодное безразличие. Не хотелось признаваться в этом даже самому себе, но подсознательно, с самого первого курса, он мечтал увидеть ее реакцию на его оскорбления — но ее не задевало даже слово «грязнокровка», которое она воспринимала как должное.

Возникает чувство, что она наслаждается его ненавистью и попытками вывести ее из себя так, как наслаждается тетушка Белла, пытая очередную жертву. Только тетка наслаждается физической болью, Грейнджер же питается духовной.

Он поднимается с темно-зеленого кресла и подходит к камину. Огонь завораживает. Драко вытаскивает из кармана письмо матери, быстро пробегает взглядом по уже знакомым строчкам. Нужно забыть о Грейнджер. Нужно позаботится о матери. У него нет такой роскоши, как думать о Грейнджер. Он должен думать только об одном — как выжить самому и вытащить родителей из того ада, что устроил Темный Лорд.

Бросок. Вспышка. Письмо, разрывающее остатки души, сгорает. Скоро от него не останется ничего, разве что горстка пепла, которая тоже исчезнет в вечности. И они тоже когда-то исчезнут. Возможно, что очень даже скоро.

Одинокая слеза стекает по бледной щеке.

* * *

Одинокая слеза стекает по бледной щеке. Мальчики, милые мальчики, что же с вами сейчас? Живы ли еще? Со злобой вытерев слезу, я поворачиваюсь к собравшимся в Выручай-комнате.

— Где Луна и Эрни? — резко, пытаясь скрыть собственные эмоции, спросила я.

— Они должны были прийти самыми первыми, — ответил Терри Бут, софакультетник Луны. — У нас с Эрни появилась одна идея, но я не смог с ним встретится, поэтому Луна сказала…

— Понятно, — оборвала я его, начав нетерпеливо ходить по комнате. — Правило первое — в одиночку по коридорам не ходить. Запомнили? И где же они пропадают? — я занервничала.

— Гермиона, может, посмотришь по карте? — осторожно предложила Джинни.

Я метнулась к своей сумке. Сняв защитные заклинания, наложенные на всякий случай, я вытащила оттуда карту Мародеров, оставленную мне мальчиками. Направив на нее палочку и произнеся нужные слова, я подождала, пока карта откроется, и начала внимательно изучать ее.

— Вот они! — воскликнул Невилл, стоявший у меня за спиной, и ткнул пальцем в карту. — Идут! Уже почти возле комнаты!

И правда, дверь распахнулась, и в Выручай-комнату буквально ввалился Эрни, неся на руках Луну. Она была без сознания. Испуганно вскрикнули Джинни с Ханной, побелели Блейз, Невилл и Терри. Даже я с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться. Закрыв глаза и взяв эмоции под контроль, я подошла к Эрни и приказала:

— На диван ее! — в Выручай-комнат был диван и несколько кресел. — Живо!

Эрни поспешил выполнить мой приказ. Почти неосознанно я призвала свою сумку и приблизилась к дивану. Наклонившись и наложив несколько диагностических заклинаний, я попыталась оценить состояние Луны.

— Эрни, ты знаешь, что с ней? — понимая, что у пуффендуйца шок, мне приходилось задавать краткие четкие вопросы. — Ты видел, кто это сделал?

— Крэбб и Гойл, — парень постепенно отходил. — Мы с Луной договорились встретится у горгульи на седьмом этаже, а когда она не пришла, я начал ее искать. Они пытали ее Круциатусом.

Я облегченно вздохнула. В свете того, что слизеринцы и Кэрроу могли сделать с Луной, Круциатус казался невинной шуткой. Заклинанием заставив Луну очнуться, я влила в нее несколько зелий.

— Тебе нужно поспать, — когда с зельями было покончено, сказала я.

Луна отрицательно замотала головой и поудобнее уселась на диване. Было видно, что она настроена решительно.

— Нам нужно действовать, иначе вскоре нас всех перебьют, — твердо сказала она. Теперь в ней не было ничего от прежней, мечтательной и безмятежной, Луны. — Мы слушаем тебя, Гермиона.

Меня. Опять приходится брать все в свои руки. Даже в то время, когда мы с Гарри и Роном вместе попадали в какие-то опасные ситуации, последнее слово всегда оставалось за мной. И если у Гарри был талант вляпываться в приключения, то у меня был талант из них выпутываться. И вытаскивать их, разумеется.

Теперь все стало еще сложнее. Раньше я стояла в тени Гарри, осторожно давая ему советы и позволяя думать, что принимает решения именно он. Еще не первом курсе я поняла, что гораздо удобнее сидеть за троном, а не на нем. Там и места больше, и ответственности меньше.

Но сейчас все смотрят на меня. Все надеются на меня. И у меня одна цель — не подвести их.

— Мне нужно знать, кто из Пуффендуя и Когтеврана поддерживает наши идеи, — начала я, вставая. — С Гриффиндором я уже все выяснила, со Слизерина будут еще только сестры Гринграсс. Терри, Эрни?

— Многие боятся выступать открыто, — осторожно начал Терри. — Но я могу составить список всех, кто к нам присоединится. И не предаст.

— Та же ситуация, — поддержал когтевранца Эрни. — И я тоже могу составить список.

— Неплохо, — я кивнула. — Теперь помните, что вы головой отвечаете за каждого, кого отберете. Джинни, Невилл, вас это тоже касается. Мне не нужны лишние риски.

— Конечно, — кивнул Невилл. — Как будем работать?

— Работать будем в таком режиме — сначала занимаемся мы, то есть все восемь человек, а потом два представителя каждого факультета обучают остальных желающих, — я рассказала им заранее продуманную схему. — Желательно это делать в своих гостиных, но если вы уверены, что некоторые из ваших однокурсников поддерживают идеи Волдеморта, то лучше приходите сюда. Расписание тренировок я уже написала, — я протянула им по свитку пергамента. — Но сегодняшнее происшествие заставило меня слегка пересмотреть наши занятия. Итак, Джинни и Невилл, ваша задача — научиться трансфигурировать бинты и повязки из самых различных предметов. Луна, Терри — выучить медицинские чары. Осторожно подойдите к мадам Пинс и мадам Помфри, спросите у них, возьмите книги. Больничное крыло, как вы сами знаете, нам запрещено посещать. Поэтому мы должны позаботится о себе сами. Идем дальше, Ханна с Эрни — подойдите к Спраут, поинтересуйтесь различными растениями, которые имеют свойство останавливать кровь, снимать боль и так далее. И, наконец, мы с Блейзом будем готовить лечебные зелья.

— Да, — кивнул Забини. — Я был сегодня у Слизнорта и попросил ингредиенты. И, — он ухмыльнулся, — стащил у него пару флаконов Оборотного и Феликса.

— Еще нам нужно наладить связь, — предложил Терри, — между нам и Орденом.

— А это не опасно? — поинтересовалась я, заинтересованная их идеей. — И как это сделать?

— У нас есть идеи, — ответил Эрни. — Я пообщался с Криви и Томасом, они притащили радиоприемник.

— Мы его посмотрели, — продолжил Терри. — Если немного его изменить, добавить чары и защитить систему, то можно так передавать сообщения.

— Разумно, — кивнула я. — Еще сеть идеи?

— Что это была за карта? — полюбопытствовала Ханна. — Ну, та, которую ты смотрела, чтобы Эрни с Луной найти?

— Это Карта Мародеров, — ответила Джинни. — Раньше она принадлежала Гарри. Эта карта показывает всех, кто находится в Хогвартсе и прилегающей территории.

— А что если ее размножить? — тихо спросила молчавшая до этого Луна. — С книг ведь делают копии. Это будет сложнее, но попробовать можно. Тогда мы все будем знать, кто ходит по коридорам, в результате чего у Кэрроу будет меньше шансов нас поймать.

— Мы с Луной можем этим заняться, — предложила Ханна. — Мой дядя держал небольшой книжный магазинчик в Косом переулке, — она погрустнела, — и я знаю многие копировальные чары.

Я кивнула, соглашаясь, и протянула девочкам карту.

— Экспериментировать только здесь, — предупредила я после того, как сказала им пароль от карты. — В гостиной или спальне может быть опасно.

— Я думаю, стоит наварить еще Оборотного, — подал голос Блейз. — Скоро Хэллоуин, а Лорд любит в это время устраивать рейды. Думаю, несколько человек могли бы притаится недалеко от мест сражения, чтобы понять манеру ведения боя некоторых Пожирателей.

— Но как мы узнаем, где именно будут сражения? — недоуменно спросил Невилл.

— Я скажу, — тихо, но это услышали все, сказала я. — Когда Лорд призовет меня, я передам вас сообщение с помощью фальшивых галлеонов.

— Но там ведь только цифры! — возразил Терри, доставая из кармана и вертя свой галлеон.

— Достанем маггловскую карту, — ответила я. — И вместо времени и места я перешлю вам координаты — широту и долготу. Тогда вы будете знать, куда переносится.

— А Кэрроу не догадаются?

— На этот случай есть Оборотное зелье, — ответил Блейз. — Астория и Дафна не откажутся несколько часов поизображать вас. В крайнем случае, используем первокурсников, все равно на них никто не обратит внимания. Главное, чтобы вы все были на виду.

— Согласна. Но нам нужно больше информации, — продолжила я. — Давайте думать, как мне пролезть в Ближний круг.

— Самый простой вариант — подставить кого-то и сдать Лорду, — задумчиво протянул Блейз. — Только нужно действовать очень аккуратно, чтобы жертва ничего не заподозрила.

— Хотелось бы мне подставить Кэрроу, — я кровожадно усмехнулась. — Но, боюсь, Лорд тогда сразу все поймет. Это слишком очевидно.

— Есть еще один вариант, — тихо произнес Забини. — Я тоже приму Метку. И Астория.

— Ты с ума сошел? — зашипела я. — Как нам это поможет?

— Мы не будем лезь в Ближний круг, но тогда у нас появится возможность прикрыть друг друга, — спокойно ответил слизеринец. — И мне нечего терять — если мать отвалит Лорду еще часть нашего состояния только для того, чтобы мне не поставили Метку, то от него останутся только воспоминания.

— В его словах есть логика, — поддержала Джинни. — И есть еще вариант. Гарри говорил, что Волдеморт очень сильный маг, но совершенно не осознает возможностей магглов.

— К чему ты клонишь? — заинтересованно спросила я.

— Я поговорю с отцом и Дином, — ответила рыжая гриффиндорка. — Дин говорил, что есть такие штуки, которые помогут нам подслушать, что замышляет Лорд.

— Жучки, что ли? — уточнила я. — Идея здравая, но есть риск. Очень большой.

— Нужно сначала адаптировать их под магию, — сказала Джинни, посматривая на Терри и Эрни.

— Сделаем, но это не быстро, — кивнул Бут. — И лучше все-таки попробуйте пролезь в Ближний Круг.

— Так действительно лучше, — согласилась я. — Ну, думаю, нужно заканчивать. Все свободны. Встречаемся завтра, в это же в время. Невилл, задержись.

— Что ты хотела, Гермиона? — с легким оттенком любопытства спросил он, когда все ушли.

— Мне нужно, чтобы завтра ты пригласил меня на прогулку, — я усмехнулась. — Осень действительно чудесная. Кто знает, может она станет для нас последней?

— Рон, ты уверен, что мы поступили правильно? — нахмурившись, в сотый раз спросил Гарри Поттер своего лучшего друга, который возился с волшебным радиоприемником. — Мы ее бросили.

— Да, Гарри, — нетерпеливо ответил Рон, поплотнее закутываясь в фирменный свитер семьи Уизли — в палатке было холодно. — Это для ее же блага. Ты ведь тоже Джинни бросил.

— Но я-то ей все объяснил! — возмутился Гарри, вставая и начиная ходить кругами. — А Гермиону мы бросили, оставив только записку! И сам подумай, куда мы без нее? Да, мы добрались до медальона, но понятия не имеем, как его уничтожить. Была бы здесь Гермиона…

— Но ее нет! — взорвался Рон. — Ты эгоист, Гарри! Ты припрятал всех, кто тебе дорог! А я могу только слушать это, — он постучал палочкой по радио, — и надеяться, что не услышу в списках погибших маму или Фреда, или Джорджа… или же нашу Гермиону! А я люблю ее, понимаешь?

— А ты сейчас знаешь, что с ней? — Гарри тоже повысил голос.

— Я знаю, что она жива! А еще я знаю, что ты просто слабак и предпочитаешь прятаться за ее спиной! Когда же ты убьешь его? — закричал в ответ Рон, но, когда Гарри сорвал с его шеи медальон Слизерина, резко замолчал. — Прости, Гарри, — он с ненавистью уставился на крестраж. — Жуткая вещичка, — добавил Уизли. — Нам сейчас не нужно ссорится.

— Ты прав, — Гарри положил медальон на столик в палатке. — А помнишь, как мы с ней познакомились? — парень вдруг ударился в воспоминания.

— Да, — Рон заулыбался. — Как сейчас помню — мы пошли посмотреть на тролля, услышали странные звуки из женского туалета…

— И как два идиота вломились туда, — Гарри тоже улыбнулся. — Гермиона плачет под умывальником, тролль ревет, ты палочкой машешь!

— Угу, и заклинание вспомнить не могу, — Рон захохотал. — Троллиус сдохникус! Помнишь, как я его кричал?

— А Гермиона тебе так услужливо подсказывает: «Вингардиум… — Гарри плюхнулся в кресло. — Ты не дослушал, а уже кричишь: «Вингардиум, вингардиум! А чего оно не работает?»

— Я помню, как Гермиона тогда разозлилась, — Рон продолжал вспоминать. — «Вингардиум левиосса, дурак!»

— Классно мы тогда тролля завалили, — Гарри мечтательно улыбнулся. — Помнится, мы тогда даже на ее слизеринский галстук внимания не обратили. Зато потом, когда обратили…

— Я был дураком, она права, — покаянно признался Рон. — Не стоило называть ее «гадкой змеей, помешанной на чистоте крови». Она тогда побледнела, но сказала только, что она грязнокровка. И поблагодарила за помощь. А потом, когда мы пришли к ней за помощью, она сделала вид, что не помнит этого оскорбления, и помогла нам. И когда мы на третий этаж полезли, она тоже с нами пошла.

— Да если бы не она, мы бы уже на первом курсе погибли, — добавил Гарри. — Жаль, правда, что она в этот гадюшник попала. Нам-то ничего, а ей за дружбу с гриффиндорцами часто влетало. Надеюсь, хоть сейчас она в порядке.

— Не знаю, — с грустью ответил на это Рон. — Ты ведь слышал, что в «Поттеровском дозоре» говорят — вчера битва при Блэкрок была. Зная нашу Гермиону…

— Да, она вполне может туда заявится, — согласился Гарри. — Только бы она выжила. Рон, попытайся еще раз настроить радио, я не выдержу, если не узнаю, что там случилось.

Рон начал крутить ручки, постукивая по старому приемнику волшебной палочкой.

— Получилось, Гарри, — почти прошептал он, склонившись над радиоприемником.

Несколько минут они молча выслушивали сообщение Ли Джорджана, который и был ведущим, а потом Рон, улыбаясь, сказал:

— Они победили! Битва за Блэкрок* выиграна!

Гарри тоже улыбнулся. И мрачный дождливый лес, посреди которого они находились, словно наполнился солнечным светом.

* * *

Мрачный дождливый лес, посреди которого мы находились, словно наполнился солнечным светом, когда Невилл в очередной раз пнул груду подмокших листьев и недовольно посмотрел на меня.

— Гермиона, ты наконец объяснишь, зачем ты меня сюда притащила? — возмущенно спросил он, поплотнее закутываясь в теплую мантию.

Я засмеялась и сорвала с дерева несколько ярких листьев.

— Ты никогда не задумывался, что мы похожи на эти листья? — я подбросила желтый с красными прожилками листок, наслаждаясь его коротким полетом. — Висим, висим, а потом наступает момент — и мы падаем.

— Может, уже хватит этих философских размышлений? — жалобно сказал Невилл, тоже рассматривая разноцветные листья. — Я не верю, что ты привела меня сюда только для того, чтобы выдать пару заумных слов о листьях!

— Отчасти именно для этого, — я грустно улыбнулась, выбрасывая оставшиеся листья. — Идет война, Невилл, и до следующей осени мы можем уже не дожить. А я люблю осень.

— Гермиона! — отчаянно взвыл гриффиндорец.

— А отчасти потому, что здесь единственное место, с которого просматривается весь замок, — не обратив внимания на его комментарий, продолжила я, останавливаясь. — Если Темный Лорд решит напасть на замок, то он пойдет именно этой дорогой.

— Но замок находится слишком далеко! — возмутился Невилл. — Я ничего не вижу!

— Ты волшебник или кто? — сарказм в голосе полностью подавить не удалось. — Я знаю одно заклинание — лучше бинокля, — взмахнув палочкой, я прошептала это заклинание, найденное в книге Принца-Полукровки, а точнее — моего декана, которую я «одолжила» у Гарри. — Ну как? — спросила я моргающего Невилла.

— Работает! — радостно кивнул он, наконец перестав моргать и уставившись на замок. — И что нам нужно?

— Посмотри на башни, — приказала я, тоже переводя взгляд на них. — Башни Когтеврана и Гриффиндора слишком ненадежные, поэтому в них можно оставить лишь несколько человек, которые потом быстро убегут, а вот Астрономическая — уже более мощная. Там можно спокойно оставить весь Когтевран, пусть спокойно плетут длиннющие заклинания. Ты говорил с Луной? Они что-от нашли?

— Я говорил с Терри, — ответил Невилл. — Они с Эрни сейчас куда больше заняты своим радиоприемником, но он сказал, что Луна уже перерыла несколько полок в библиотеке.

— Чудесно, — пробормотала я. — А теперь запоминай те места, где мы будем находится, когда Темный Лорд придет сюда, — чем лучше мы сумеем устроится, тем меньше жертв.

Лонгботтом послушно начал записывать на обрывок пергамента, прилаженного к дереву, чтобы было удобнее писать, все, что я говорю. Несмотря на показную уверенность и беззаботность, я сильно нервничала, весьма справедливо опасаясь, что мой план провалится. К счастью, у меня еще было время все обдумать и выскочить из этой войны с наименьшими потерями.

Мы закончили примерно через час. Невилл тяжело вздохнул и свернул исписанный мелким почерком пергамент, запихнув его в карман. Я сорвала с дерева еще несколько цветных листьев и посмотрела на выглядывающее из-за облаков солнце, которое осветило осенний лес и заиграло на пожелтевших листьях.

— Дождь не может длиться вечно, — выдала я очередную философскую мысль. — Когда-то появится солнце.

Невилл снова вздохнул. Ему уже изрядно надоели мои глубокомысленные изречения, которые я говорила исключительно ради его кислой физиономии.

— Букет-то этот тебе зачем? — устало спросил он, кивнув на листья у меня в руках.

— Мы пошли погулять, — терпеливо ответила я, быстрым шагом выходя из леса. — И прийти без «сувенира» просто глупо.

— Как скажешь, — покорно согласился Невилл и замолчал.

Я тоже не хотела говорить, поэтому до Большого зала, в котором сейчас должен был начаться обед, мы дошли молча. На входе в зал я столкнулась с директором Снейпом — Невилл почему-то замедлил шаг, поэтому оказался на значительно расстоянии от меня. Извинившись перед преподавателем, я уже хотела проскользнуть в зал, как Снейп резко схватил меня за руку и оттащил чуть в сторону, чтобы мы не стояли на проходе.

— Чудесная осень, не так ли, мисс Грейнджер? — довольно громко, чтобы его услышали проходившие мимо Кэрроу, которые тут же замедлили шаг, спросил бывший декан. — Вижу, вы уже насладились ее дарами, — он посмотрел на букет.

— Да, сэр, — кивнула я, не понимая, к чему он клонит.

Брат и сестра Кэрроу, ненавистные почти всей школе преподаватели, окончательно остановились, желая подслушать нашу беседу. Причин у них было много. И первой, самой главной, была ненависть ко мне. Так как я была Пожирательницей, они не могли позволить себе пытать меня так, как если бы я была обычной грязнокровкой. Метка давала мне неприкосновенность. Пока. Кэрроу это понимали и отчаянно жаждали подловить меня на какой-то мелочи.

— И дождь сегодня сильный был, — продолжил Снейп, тоже отметив, что Кэрроу остановились. — Но, знаете, мисс Грейнджер, самые сильные грозы бывают возле скал. Когда льет дождь, от воды скалы становятся черными. Особенно красивыми они бывают тогда, когда вспыхивает молния. Жаль, она там практически никогда не появляется. Зато гром гремит вовсю. Забавно, вы не находите?

— Очень, сэр, — кивнула я, все еще не понимая, что он хочет мне сказать. Ясно же, что это какая-то загадка, но вот как ее разгадать?

Кэрроу явно слышали каждое слово — они стояли достаточно близко. Не услышав ничего стоящего, они поспешили уйти. Мой разговор со Снейпом не вызывал никаких подозрений, ведь они прекрасно знали, что Снейп является моим наставником, и он же поручился за меня у Темного Лорда. Вполне нормально, что мы можем поболтать о погоде.

— И самая сильная гроза будет на Хеллоуин, — тихо сказал декан, наклонившись ко мне. — Ночью. Я знаю, что там не безопасно, поэтому будьте осторожны.

Такие разговоры были не в его стиле.** Обычно Снейп предпочитал выдавать сведения четко и ясно, не используя метафоры и эпитеты. Такая манера речи была больше свойственна… Дамблдору? Неужели покойный директор дал ему какое-то задание, касающееся меня?

Прочитав мои мысли, Снейп кивнул.

— Вы всегда были умной студенткой, мисс Грейнджер, — на его губах появилась усмешка. — Я не сомневаюсь, что вы догадаетесь.

Взмахнув своей мантией, директор быстро зашагал по коридору. Я же осталась стоять, лихорадочно размышляя, что же он хотел мне передать. Точнее, не он, а Дамблдор через него. Причем тут скалы? Которые от дождя становятся черными? И молния с громом?

Обрывки слов вертелись в моей голове, не желая складываться в единую картину. И наконец, догадка пронзила мой мозг. Блэкрок, небольшой городок в Шотландии. Он и означает «черная скала». А молния — это намёк на Гарри. Значит, он там не появится. Тогда гром — это Темный Лорд и Пожиратели, ведь, как говорится в пророчестве «ни один не может жить спокойно, пока жив другой», поэтому они неразлучны, как гром и молнии. Все просто! Но все очень сложно и опасно…

— Гермиона, о чем вы говорили? — я вздрогнула, когда Невилл незаметно подошел ко мне. — Что-то случилось?

— Случилось… — заторможено пробормотала я. — Да, случилось… — потом я словно очнулась, и резко схватила его за рукав. — Собирай нашу восьмерку, есть разговор.

Разговор получился долгим и тяжелым — нужно было все предусмотреть. После него мы уже не встречались все вместе до самого Хеллоуина, который мы ждали со смешанными чувствами.

И наконец он настал. На Хеллоуин Темный Лорд любил устраивать рейды, поэтому все, даже такие, как я, должны были принять участие. Прихватив черную мантию с капюшоном и маску Пожирательницы, я быстрым шагом направилась к Снейпу. Кроме него, в кабинете никого уже не было — Малфой, Нотт и Крэбб с Гойлом должны быть у Повелителя.

Кивнув мне в знак приветствия, директор подождал, пока я напялю мантию и маску, а потом открыл камин в Малфой-мэнор, временную резиденцию Темного Лорда. Я шагнула во вспыхнувшее зеленым пламя.

Вывалившись из камина и заклинанием очистив мантию от пепла, я прошла через несколько коридоров к главному залу, где и сидел Темный Лорд.

— Дорогие друзья, — я незаметно проскользнула в задние ряды и внимательно уставилась на Повелителя, — в наших рядах пополнение, — он растянул тонкие губы в ухмылке.

Пожиратели зашумели, выражая радость. За моей спиной послышались шорохи, и по тихим голосам я поняла, что в зале находятся мои однокурсники.

— Приветствуйте Блейза Забини и Асторию Гринграсс! — в неярком освещении я увидела бледных Блейза и Асторию, которые стояли возле Темного Лорда и были далеко не в восторге от такого соседства. — Наши юные друзья выразили столь горячее желание стать моими верными последователями, что я не смог им отказать. Сегодня они докажут мне свою верность! Беллатриса и Антонин, — он махнул рукой, и в пятно света вышла Лестрейндж, которую можно было легко узнать по растрепанным волосам и черному платью, и закутанная фигура, которая и должна была быть Долоховым, — поведут их в Блэкрок. Впрочем, не только их. Никто не останется обиженным! Мы покажем магглам их место! Белла, дорогая, можешь начинать!

Беллатриса спустилась с возвышения, на котором стоял Темный Лорд, и начала медленно двигаться в толпе, периодически указывая на тех, кто пойдет с ней. И я, и все остальные слизеринцы, и еще несколько более старших магов попали в эту группу. Постепенно начали образовываться другие группы.

— Вы как? — осторожно спросила я у Блейза и Астории. — Сильно болит?

— Терпимо, — ответила Астория, которую весьма сильно колотило, но я умудрилась протянуть ей и Блейзу флакончик. — Я боюсь.

Блейз притянул ее к себе. Слизеринка всхлипнула и прижалась к его груди.

— Все будет хорошо, Тори, — тихо сказала я, коснувшись ее плеча. — Главное — без паники.

— Все готово! — послышался голос Беллатрисы, и один из каминов вспыхнул.

Наша группа по очереди прошла через него, и мы оказались в полузаброшенном доме.

— Аппарируем! — приказала Беллатриса.

Послышались хлопки. Мы оказались на безлюдной ночной площади. Несколько минут было тихо. А потом начался хаос.

— Остолбеней! — послышался голос Грюма* * *

, и летящая вспышка чуть не зацепила Долохова.

— Авада Кедавра! — взревел тот в ответ, поняв, что мы попали в засаду.

Как только Снейп сообщил мне о нападении на Блэкрок, я поняла, что в одиночку мы не справимся. Поэтому нужно было связываться с «Орденом Феникса». Сделать это было весьма трудно, но Джинни удалось связаться с братьями и передать им мое сообщение. Тем временем Терри и Эрни сумели адаптировать к нашим условиям радиоприемник. Вообще-то радиоприемники были во многих магических семьях, например, я видела его у миссис Уизли, но в Хогвартсе даже они не работали. Но мальчишки сумели его настроить и подключится к станции «Поттеровский дозор», которую основал Ли Джорджан, лучший друг близнецов Уизли. Жаль, это было сделано довольно поздно, но мы успели передать сообщение всем магам, поддерживающих Гарри Поттера, о нападении.

На этом их технические усилия закончились. С жучками, на которые было возложено столько надежд, дело так и не наладилось. Слишком сложным оказалось их устройство, поэтому адаптировать их под магию стало невозможно. Поэтому оставался только один вариант узнать о планах Лорда — войти в нему в доверие.

Поэтому наш сегодняшний спектакль был слишком рискованным, хотя и продуманный до мелочей. Мы не должны были дать Темному Лорду повод усомниться в нас. А вот в его верных последователях…

Я обокрала кладовку Слизнорта, захапав Оборотное и немного Феликса. Блейз с Асторией приняли Метку. Невилл и Эрни, глотнув Оборотного, под видом добровольцев присоединились к «Ордену Феникса», понимая, что в настоящем облике их просто вышвырнут и не дадут участвовать в битве.

Все было готово. И многое зависело от меня, Блейза и Астории — нам досталась самая сложная роль.

— Бомбарда! — Блейз, подняв палочку, с грохотом разносит старый паб.

Грохот получается оглушительным, к тому же скоро должен начаться дождь. Все приходит в движение. Летают разноцветные лучи заклятий, кричат Пожиратели, кричат орденцы, кричат жители городка. Мы выжидаем. Еще не время.

Где-то неподалеку блеснула молния и прогремел гром. Гроза, которая собирала свинцовые тучи весь день, была уже где-то очень близко, она тоже готовила нападение и была готова обрушиться на наши головы ледяным ливнем. Но и она выжидала. Чего?

Мы снова бросаем друг на друга короткие взгляды. Пора! Я бросаю еще одну Бомбарду, причем попадая в единственный источник освещения — большой фонарь в центре площади. На мгновенье становится темно.

В полнейшей темноте я нашариваю в кармане флакончик с Оборотным зельем, которое запихнула в карман перед тем, как уйти из школы. Блейз и Астория делают тоже самое. Мы быстро выпиваем зелье, морщась от неприятного вкуса. Волосы Луна как-то достала у каких-то случайных прохожих, но как она не сказала. Но это неважно.

Блейз быстро произносит заклинание иллюзии — теперь Пожирателям будет казаться, что мы тоже сражаемся. Заклинание он нашел еще летом в семейной библиотеке Забини, но пригодилось оно только сейчас. Астория добавляет еще одну Бомбраду, и мы, сбросив маски и откинув капюшоны, аппарируем в ближайший проулок.

Блейз кидает Инсендио в ближайший дом, который тут же загорается. На площади тут же становится светло, как днем. Он хватает Тори за руку и вытаскивает ее на поле битвы. Я остаюсь в проулке, пытаясь привыкнуть к чужому телу. Оно плохо слушается меня — женщина, в которую я превратилась, старше меня лет на пятнадцать, но одновременно ниже и тоньше. Длинные светлые волосы закрывали обзор. На ум почему-то приходит сравнение с птичкой.

Но сейчас не время думать — нужно действовать. Астория уже валит высокого Пожирателя мощным Петрификусом, а Блейз, безостановочно ругаясь, сражается с Крэббом, с которым он проучился целых жесть лет и с которым он даже часто сидел за одной партой.

Нужно действовать. Я собираю тонкие волосы в пучок, чтобы они не лезли в глаза.

Минерва МакГонагалл, собранная и хладнокровная, трансфигурирует все, на что падает ее взгляд, и запускает в Антонина Долохова, который в ответ сыплет фирменными проклятьями вперемешку с угрозами. Что будет с деканом Гриффиндора завтра, когда Кэрроу узнают об ее участии в битве, никто не знает.

Нужно действовать. Я медленно достаю палочку и прицеливаюсь.

Грюм и Тонкс с Люпином сражаются с оглушительно смеющейся Беллатрисой Лестрейндж. Та кидает в них Круциатус в компании с Авадой — на большее ее фантазии не хватает. Но она хороша, даже очень хороша — трое авроров прилагают немалые усилия, чтобы держаться на равных с ней одной. Белла поступает разумно, сделав ставку не на мастерство, а на скорость.

Нужно действовать. Я тихонько произношу «Империо», и заклинание, сорвавшись с палочки, летит в Беллатрису, которая сейчас ничего не замечает и оглушительно смеется, радуясь, что убила Грюма.

Заклинание застает Беллу врасплох. Она на секунду впадает в ступор, но потом, быстро вернув себе возможность двигаться, начинает сопротивляться действию Непростительного. Я усиливаю давление, затем на секунду прерываюсь и без пауз выпускаю два оглушающих — в Тонкс и Люпина.

Они падают. Гроза, висевшая над нами свинцовыми тучами, наконец-то начинается. Дождь заливает два неподвижных тела, но сейчас мне на это плевать.

— Империо! — я снова направляю палочку на Беллатрису — Атакуй всех, кто в черных мантиях! — в мантии одеты только Пожиратели, орденцы и добровольцы предпочитают другую одежду, не стесняющую движений. — Атакуй же! — наконец мой приказ достигает цели, и Белла, снова захохотав, посылает Аваду в неизвестного Пожирателя.

Я тоже смеюсь. Смеюсь довольно, зло и безумно. Подхватываю полы черного плаща и выскакиваю на площадь, начиная кружиться под все усиливающимся ливнем. Потом, наткнувшись на своего однокурсника, Грегори Гойла, с улыбкой посылаю в него Диффиндо. Маску Грегори уже где-то потерял, поэтому вспышка попадает на незащищенную щеку, оставляя глубокий порез. Гойл злобно рычит, осторожно прикасаясь к кровоточащей ране.

«Это тебе за Луну, тварь! — мстительно усмехнувшись, думаю я».

Но мне это кажется слишком мягким наказанием для него. Темная часть моей души жаждет крови. Его крови. И его боли.

— Сектумсемпра! — почти мурлыча, я выпускаю новое заклинание.

Парень несколько секунд удивленно смотрит на меня, а потом резко падает в жидкую грязь. Его чистая кровь, которой он так гордится, смешивается с этой грязью. Заклинание оказалось сильнее, чем я думала.

Я смеюсь. Страха нет, есть только адреналин в крови и жуткое желание мстить. Красные, желтые, зеленые и фиолетовые вспышки мелькают, от них рябит в глазах, они несут боль и смерть, но мне это кажется безумно красивым. Смертельным, но красивым. Вспышки сталкиваются друг с другом, рикошетят и взрываются, и это напоминает мне фейерверки, которые любила еще тогда, когда родители были женаты, а я даже не подозревала о мире магии.

Сердце стучит, как безумное, в левом боку начинает колоть, и мне не хватает воздуха, но я не останавливаюсь, разбрасывая вокруг сверкающие лучи оглушающих заклинаний. И не только оглушающих.

— Ваддивази! — подняв крупный камень, я запустила его в очередного Пожирателя. Камень прилетел ему в голову, превратив ее в кровавое месиво.

То, что я убила человека, вспыхивает где-то на краю сознания. Мне абсолютно наплевать на него. Совесть даже не шевельнулась.

Отвернувшись, чтобы не смотреть на убитого мною Пожирателя, который представлял собой жалкое и неприятное зрелище, я снова начинаю выпускать заклинания. Увидев в начале боя, как сражается Белла, я начинаю ей подражать. Она права, ведь главное — скорость, а не сила произнесенных заклятий. На небе вспыхивает молния, на мгновенье осветив очередного оглушенного мною человека.

Увлекшись, я не замечаю летящую сзади бирюзовую вспышку. Она настигает меня и с силой ударяется в спину. Не удержавшись на ногах, я падаю лицом в грязь, едва успев выставить вперед руки. Смягчив падение, я переворачиваюсь на спину и пытаюсь подняться. И это у меня почти получается, но жуткий приступ кашля заставляет меня согнуться пополам. Прикрыв рот рукой, я с усилием разгибаюсь и с ненавистью смотрю в глаза одному из самых жестоких Пожирателей — Антонину Долохову.

Он стоит, поигрывая палочкой, и чувствует себя хозяином положения. Наглая ухмылка красуется на его губах.

— Доигралась, дорогуша? — с насмешкой спрашивает он. — Может, скажешь что-то перед смертью? Хотя бы представишься?

Он припер меня к стене — бежать мне некуда. Все остальные заняты сражением, и никто мне не поможет. Я снова сгибаюсь от кашля. Отняв руку от рта, я с искренним удивлением смотрю на собственную кровь. Быстро вытерев руку о мантию, я сплевываю оставшуюся во рту кровь.

— Чего же ты не сдохнешь, гад? — хрипло спрашиваю я и поднимаю палочку. Говорить очень трудно, как и дышать, но выбора у меня прости нет. — Авада Кедавра!

— А ты настойчивая! — смеясь, он уворачивается от моих зеленых вспышек.

— Остолбеней! Круцио! Импедимента! Инсендио! — рыча и отплевываясь от крови, без пауз выкрикиваю я, однако он умудряется уворачиваться от них и выставлять щиты. — Империо! — Непростительное достигает своей цели, и Долохов на секунду застывает. — Сними свое чертово проклятье!

Он что-то бормочет. Что — я не в силах расслышать, но мне тут же становится легче. Выплюнув последний сгусток крови, я с кровожадной ухмылкой наставляю на него палочку.

— Релассио! — струя кипятка выплескивается из моей палочки прямо в его отвратительное лицо. Не обращая внимая на его крики боли, я снова навожу на него палочку. — Империо!

Отдав ему тот же приказ, что и Белле, я снова бегу в гущу сражения. Дождь застилает глаза, мешает рассмотреть сражающих. Мелькают разноцветные лучи. Мелькают люди. И на фоне всего этого горит дом, подожженный Блейзом. Горит настолько сильно, что даже ливень не способен его потушить.

— Сзади! — кричу я полному мужичку лет пятидесяти, в которого превратился Невилл. Тот, хрипя то ли от усталости, то ли от боли, резко разворачивается и кидает очередное оглушающее. Кивнув мне в знак благодарности, он снова начинает палить во все стороны.

Я бегу дальше. Мне нужно найти Блейза и Асторию. Нужно. Я не переживу, если с ними что-то случиться. В конце концов, это мой план, и я несу за них ответственность.

Сверкают молнии, где-то вдалеке гремит гром. Гроза не прекращается. И битва тоже.

— Твою мать, да угомонись же ты, скотина! — Эрни Макмилан, тоже под Оборотным, сражается с очередным Пожирателем, который бросает заклинания во все стороны, особо не обращая внимания, в кого они попадают — в своих или в чужих. — Петрификус Тоталус!

Внезапно кто-то хватает меня за руку. Чисто инстинктивно, я по-маггловски ударяю неизвестного локтем. Они шипит от боли.

— Гермиона! — я оборачиваюсь и вижу Блейза. Настоящего Блейза. А это значит, что Оборотное прекратило свое действие.

— Бежим! — кричит кто-то из Пожирателей, и я узнаю голос Теодора Нотта. Повернувшись к нему, я вижу, что Белла и Антонин, находящиеся под моим Империусом, активно атакуют своих. А так как это самые опытные Пожиратели, то победа не на стороне Нотта.

— Найди Асторию, — шепчу я Блейзу и, накинув капюшон, аппарирую к Пожирателям.

Нужно быстро снять с них Империус, чтобы Темный Лорд не догадался, кто его наложил. Сняв его с Долохова и заканчивая с Лестрейндж, я почувствовала, что кто-то снова схватил меня за руку. Я обернулась, думая, что это Блейз. Но это был не Блейз.

— Бежим, Грейнджер! — шипит Драко Малфой и, не отпуская мою руку, аппарирует.

Я едва успеваю снять Империус с Беллы, как мы с Малфоем оказываемся в том заброшенном домике. Почти не задерживаясь там, Малфой активирует портключ, и мы переносимся в большой зал в поместье Малфоев.

Сзади слышится стук, и я, обернувшись, вижу Асторию и Блейза. Быстрым взглядом окинув их, я понимаю, что внешних повреждений у них не так уж и много, но они довольно сильные — Астория явно хорошо стукнулась головой, и кровь запачкала светлые волосы, а у Блейза слегка дрожат руки, и это дало мне понять, что как минимум один Круциатус он получил. Но в целом они выглядят довольно бодро, и я с облегчением обнимаю снова дрожащую Асторию.

Снова стук, еще громче предыдущего. Это прибыл злющий Нотт, держа за воротники мантий бессознательного Крэбба и окровавленного Гойла. Как он умудрился переместить их обоих, когда сам в два раза мельче даже Гойла, для меня остается загадкой.

Блейз лениво подходит к Гойлу, достает палочку и начинает лечить его раны, искоса взглянув на меня. Разумеется, он понял, кто выпустил в него Сектумсемру — это было авторское заклинание Снейпа и знали его немногие, — но одобрял мои действия. Нотт, шипя что-то себе под нос, приводит в сознание Крэбба.

И еще один стук. В комнате появляются Беллатриса и Антонин, безостановочно ругающиеся друг с другом. Их словарный запас был… впечатляющим. Антонин свирепо смотрит на нас семерых.

— …Белла, или идем все вместе, и не надо говорить мне, что они дети, или ты идешь одна! — сверкая глазами, заканчивает Долохов.

— Ты трус, Антонин! — Беллатриса издевательски смеется. — Я так и передам нашему Повелителю!

Антонин резко ударяет кулаком по стене и быстро выходит из комнаты. Белла окидывает нас взглядом, задерживается на мне.

— Оставайтесь здесь! — коротко приказывает она. — Я доложу Лорду о нашей операции.

Взмахнув грязной черной мантией, она тоже удаляется. В комнате воцаряется тишина. Больше не слышно стуков — похоже, более старшие Пожиратели, не входящие в Ближний Круг, были оставлены на растерзание Ордену, если, конечно, не успели сбежать с другое место.

Неосознанно мы все приближаемся друг к другу. Примерно через десять минут я начинаю нервничать, а Астория уже вовсю всхлипывает, прижавшись к Блейзу. Вскоре страх становится таким сильным, что я цепко хватаю Малфоя за руку и до боли сжимаю ее. Однако Малфой, вместо того, чтобы по привычке оскорбить и выдернуть руку, только крепче сжимает ее. Краем глаза посмотрев на него, я замечаю, что он тоже нервничает, возможно, даже сильнее, чем я. Конечно, ведь я боюсь, что что-то напутала в заклинании, и меня сейчас разоблачат, а слизеринец боится за свою родную тетку. Какой бы ужасной она ни была, он все-таки любит ее, и это заметно. А бояться за другого всегда хуже, чем за себя.

Наконец, дверь открывается, и Беллатриса входит в зал. Я с трудом смогла удержаться, чтобы не издать удивленное восклицание — она выглядит жутко. Даже тогда, когда ее поймали и собирались отправить в Азкабан, после падения Темного Лорда, она выглядела по-королевски. Но сейчас…

— Можете возвращаться в школу, — тихим голосом говорит она, и где-то в глубине души у меня шевельнулась совесть — ведь это именно из-за моего Империуса она получила наказание от Темного Лорда. И не просто получила наказание, а выгородила всех нас. — Темный Лорд удовлетворился моим рассказом.

И тут я не выдерживаю. Выпустив руку Малфоя, я делаю шаг вперед и с благодарностью смотрю ей в глаза.

— Спасибо, — на большее я не решаюсь, но она все понимает.

— Не стоит, — устало кивает она и повторяет: — Возвращайтесь в школу, Северус вас ждет.

Еще раз взглянув на нее, я хватаю Асторию и Блейза, и мы вместе шагаем во вспыхнувшее зеленым пламя, выходя уже в кабинете директора. Малфой, Крэбб, Гойл и Нотт появляются спустя несколько секунд. Оставив их всех объясняться со Снейпом и попросив его дать успокоительное Астории, я в компании Блейза выхожу из кабинета.

Оказавшись в коридоре, мы, наплевав направила, мчимся в Выручай-комнату. Прошептав нужные слова и ввалившись в открывшуюся дверь, мы на секунду замираем.

Невилл, с глубоким порезом на лбу, пьет какое-то зелье, которое протягивает ему Джинни. Эрни, баюкающий мягкую руку, которая, судя по всему, лишилась абсолютно всех костей — кто-то решил повторить «удачный» опыт Локхарта. Терри и Луна, ничего не замечающие и активно спорящие над картой Мародеров. И наконец, Ханна, нервно расхаживающая взад-вперед.

Как только мы с Блейзом появляемся на пороге комнаты, все как по команде поворачиваются к нам. В их глазах немой вопрос. Сил, чтобы что-то сказать, у меня нет. Поэтому я лишь облегченно улыбаюсь.

И эта улыбка сказала им всем больше любых слов — мы справились.

* * *

* — название выдумано автором.

** — не стоит удивляться поведению Снейпа — объяснение в следующих главах.

* * *

— предполагается, что Грюм не погиб во время операции "Семь Поттеров".