Сказка о Княжне, к которой свататься ходили (гет)

Среди люда простого, живого и мертвого, легенда ходила старая. Такая старая она была, что застала времена не только до налета нежити, но и те, про которые сказки сказывали и ныне. Бояре да дворяне легенде не верили, чай несолидно, а крестьянам простым не до болтовни было: то нежить наступает, то власть имущие покою не дают, то друг с другом никакого сладу. А в легенде-то, вестимо, все правда.

Слагали, что Княжна настоящая среди люда простого жила, яства незатейливые вкушала, убиралась в рубаху рабочую, помелом орудовать не брезговала, а коли надо, и за булат взяться могла. Кто в сказ веровал, по всему свету белому Княжну искал, да сыскать не мог, ибо жила она не в хоромах, не в палатах белокаменных, а в домишке со светлой горницей одна одинешенька. Устала она от Князя капризного, от Мачехи заморской, да от нежити, что в Нави не жилось спокойно. Все бы могла стерпеть Княжна, но Колдун один дивий, что за рекой обитал, решил мир к рукам прибрать, коль уж нежить бесчинствует, да затеял брань с Князем.

Бежала Княжна без оглядки, юбки-платья скинула, в латы нарядилась, да так ладно вышло, что с витязем перепутать можно, коль в очи небесные не глядеть.

Жила Княжна одиноко, но по-своему счастливо. После бесчинств увиденных, друзей потерянных, да бед случившихся — домик маленький да тишь для княжны лучшая благодать. Был у нее и тувалет, и шандал, и банька, а без челяди можно было управиться, чай не королевична, справится.

Жила Княжна, не тужила. Князь дружину на поиски снарядил, да колдун дивий всех перебил, а княжество себе подчинил чарами черными, как душа его. Недалече от жилища Княжны королевство высилось иностранное. Зверье диковинное там обитало, а заправлял всем Король Иезекииль, правитель мудрый и справедливый. У дружины его мир был с Колдуном заключен, дабы крестьяне его, да ремесленники не страдали ни от нежити, ни от магии поганой. Прознал он, что Княжна рядом с его землями поселилась, да решил посвататься к ней. А что? Он не молодеет, Княжна-то тем паче в девках засиделась, а с басурманами кругом не знаешь, что вечере будет.

Воеводе королевскому идея к Княжне посвататься ой как не в угоду пришлась. Чай девица Колдуном в ближни земли послана, чтобы Короля Иезекииля зачаровать, да королевство славное у честного народа отобрать. Но будет ли Король Воеводу слушать? Уж намечтался Король, и в думах своих светлых налюбовался на очи небесные, о которых молва была на все земли ближние и заречные. Слагали, что Княжна только на мужа любого, богатого иль бедного, глянет, так сразу он полюбит ее любовью чистою и светлою, как небеса, что в очах таких отражались.

Стал Король в путь-дорожку собираться. Яств собрал разных, рыбу речную, кабана дикого вяленого и фруктов сахарных, медовых сложил в короб, да шелка и ковры плетеные в узел завязал. Сам нарядился, как франт заморский, увешался золотом и камнями драгоценными, только бы Княжне по вкусу прийтись. Зверье свое величественное снарядил, дружинников собрал и в путь.

Вышли на рассвете. Солнечный Бог лучами молодыми тракт освещал, а делегация такая вышагивала, лаптей и сапог не жалея. От кареты отказались, больно громоздкая для дорог не приспособленных. Колдуна дивия Король не боялся, а свита его всецело государю своему доверяла. Один Воевода нос воротил, да зыркал по сторонам подозрительно, под каждый куст заглядывая. Долго ли, коротко ли, предстал перед процессией домишка на опушке леса. Глянешь на такой, ну никак не скажешь, что Княжна живет. Крохотный, без украшений, даром, что не землянка. Король постучал.

Дверь долго наглухо заперта была, но со лязгом и скрипом отворилась. Опешил Король, увидав витязя перед собой, да только в очи глянул, так сразу понял, что Княжна перед ним. Не врал люд, все верно сказывали, про омуты бездонные, как речка, чистые. Одета Княжна была по-молодецки, как любой пастушок в его королевстве, но от девицы красной ее отличало не это.

— Где же косы твои, Княжна? — без приветствий вопрошал Король.

Без ответа Княжна Короля оставила. Оглядела она взором тяжелым и Короля в драгоценностях, и зверье его, и дружину, да совсем приуныла. Видно не сыскать ей покоя на всем белом свете, везде достанут, везде отыщут! О том, что люди эти могут быть подвластны Колдуну, не хотелось даже думать.

— Зачем пожаловали, гости дорогие? — с улыбкой, расхожей с думами, спросила Княжна.

— Перед вами сам Король Иезекииль, пришел предлагать вам руку, сердце и полцарства!

К ногам Княжны тут же посыпались яства, богатства, шелка и меха, только ей все это даром не надобно.

— Простите, Ваше Величество, но замуж я не собираюсь. Мне моя одинокая девичья жизнь по душе, впредь прошу мой покой не тревожить. Не нужны мне ваши дары, я разве что яблочком одним красным угощусь, — и скрылась за дверью.

Стоит ли говорить, что Королю пуще прежнего захотелось на ней жениться? Вернулся он в королевство и призадумался.

Тем временем Князь не сдавался. Хоть войны с Колдуном ослабили его войско и силушку богатырскую, отыскать Княжну он попытки не оставил. Дружина не вернулась, поэтому решил он придворного Монаха на поиски отправить. Монах был силен, бесшумен и очень ловок, поэтому он бы и от врагов супостатских ушел, и дочь блудную отыскал. Беда одна только была у Монаха — отказывался он людей убивать, будь то друзья, иль недруги, иль даже колдовская свора. Нежить — дело другое: своим посохом он в два счета с ней расправлялся. Он потому согласился Княжну искать, дабы в войне с Колдуном не участвовать, да кровь людскую не проливать. От луны до солнца странствовал Монах, да пришел не к домишке, где Княжна пряталась, а к королевству. Пустили Монаха и Королю Иезекиилю представили. Выслушал Король Монаха и поделился с ним планом Княжну себе в жены взять, да Королевой своей сделать.

— Я Князя дочку давно знаю, Ваше Величество. Она своевольна и своенравна. Не родился еще мужчина, что обуздать ее нрав сумеет, а коли родился, то я такого не знавал, а коли знавал, то и подумать не мог о таком союзе. Как бы дико такое от Монаха не звучало, мы с ней однажды скрестили мечи в дуэли, и мне досталось, как от молодого богатыря с горячей головой. Много женщин в наши тяжелые времена нежити не боятся, но Княжна и человеческую кровь пролить может. И проливала.

— Довольно, Монах. Я услышал тебя, — молвил Король. — Коль я бы хотел себе в жены простую женщину, я давно бы сделал Королевой одну из дам в моих землях. Я от очей Княжны дар речи потерял, возразить ей не смог, когда она меня прогнала. Такая жена мне нужна, только такая!

— Дело ваше, Ваше Величество. Только вы процессий длинных не снаряжайте больше, один идите. И гостинцем только яблок возьмите, раз уж они ей в угоду пришлись.

— Ваше Величество! — воскликнул Воевода, что всегда при Короле был и с подозрением на Монаха глядел. — А если Колдун дивий на вас напасть вздумает? Я с вами пойду, а у дома девицы затаюсь.

Так и порешили. Снова с рассветом двинулся Король к домику Княжны. И снова подивился он, как такая особа может в такой халупе жить, и снова Княжна не пустила его на порог:

— Я покоя хочу, Ваше Величество. Мне не надобно ничего, ни королевства вашего, ни богатств, ни вас.

Совсем приуныл Король, но к каждому закату стал с гонцом передавать Княжне яблок, которые пришлись ей по нраву. Княжна гостинец принимала с благодарностью, и только. Король казался ей приятным, но не боле.

Монах же ко двору своему возвращается не стал. От войны с Колдуном он устал пуще Княжны, а при королевском дворе покойнее было, да и сам Король ему пришелся по душе. Не мог Монах видеть, как все тоскливее с каждым днем взоры королевские и решил сам с Княжной поговорить, благо знал он ее хорошо. О дуэли той он не солгал, то была жесткая схватка.

Опешила Княжна, увидев Монаха и хотела перед носом дверцею хлопнуть, только рука его, к посоху привычная, ее остановила. Вошел он в горницу уверенно и без приглашения.

— Вас, стало быть, батюшка мой послал? Подите вон, да ответьте ему, что знаться я ни с кем не хочу, а хочу только покоя.

— Не горячись, Княжна, я тут от Короля, а не от Князя. Запала ты в душу ему, не ест, не спит, лишь о тебе говорит. Ты бы пустила его в горницу, да беседу с ним состроила, он человек хороший.

— А вы, значит, батюшку моего на Короля иноземного променяли?

— Князя я, как брата люблю, но воевать устал пуще тебя. А с Королем мне спокойно и радостно, я его людям проповедую и ни в чем не нуждаюсь.

— С кем хотите водитесь, кому хотите кланяйтесь, но меня забудьте, и дорогу к дому моему забудьте, дабы самим потом худо не было!

Злыми сделались очи небесные и понял Монах, чем так любо Княжна для Короля была. Много он видел на веку своем девиц красных, даже жена была у него прелестная и здоровая, пока нечистая сила в миру не воцарилась. Он с тех пор к Богу обратился и о женщинах не помышлял боле, пока в очи сердитые не глянул.

— Я знаю, как тебе покой обрести и ото всех спрятаться, и от Князя, и от Короля, и от Колдуна. Моею женой стань, да сбежим мы вместе туда, где никто не достанет!

— Совсем сдурели вы, Монах! Подите прочь! — и прогнала непрошеного гостя за порог.

Не стал Монах о своих предложениях Королю говорить, поведал лишь то, что прогнала его Княжна и знать больше не желает.

— Да что вы церемонитесь с этой девкой! — воскликнул Воевода. — Тоже мне, дочь Князя, сильная, как богатырь, ловкая, как кошка, да еще и с очами невесть какими! Глупости, видал я это чудо света: ни рожи, ни кожи, на мужика похожа! Силой ее к вам приведу, Ваше Величество!

Не успел Король Воеводе возразить, как тот вскочил на лошадь и был таков.

Князю, тем временем, было не до Княжны. Война с нечистью шла кровопролитная, с Колдуном — того хуже. Зверства и бесчинства творились на некогда мирной земле, все придворные пострадали, Советник и вовсе пал, а Охотник придворный в плен к Колдуну попал. Не до девиц людскому племени было, не до девиц. Только в королевстве все на ушах стояли из-за нее.

Воевода и впрямь дверь силушкою богатырской открыл, да в горницу ворвался. Знать, думал повязать девицу по рукам и ногам, на хребет закинуть и быстренько Королю доставить, глядишь наградит. А не тут-то было! Княжна не так проста была, Воеводу давно в окошко заприметила и затаилась, а когда ввалился он в халупку её, сама нож к жерлу его приставила.

— Ишь ты, королобый! Силушкой взять меня вздумал, да не деревенская девка я, а Княжна! Меня во временах не простых к тяжелой жизни готовили, я с мечом паче тебя управляюсь. Ножичком сейчас ланиты твои покромсаю, чтоб не повадно ко мне являться было!

— Вот свербигузка! Я б тебя на уд-то насадил, да поглядел, как тогда бы ты запела!

— Убирайся, лободырый, да Королю своему передай, что с такими гонцами, я и его видеть не хочу, пуще смерти вы все мне надоели.

Погневался Король на Воеводу, да призадумался. А в пору ту Князь гонцов к Королю отправил, дабы просить того о помощи против Колдуна дивия. Подивились гонцы, что Монах при этом дворе, но молвить ничего не стали, у них другая цель была.

— Мечи скрещивать не стал бы я, времена неспокойные. Но коли вы мне услугу окажите, я подумаю о вашей просьбе, — молвил Король. — Не далече домишка стоит, а в нем девица с очами небесными живет. Вы ее знаете, это дочь потерянная вашего Князя. С батюшкой своим она знаться не желает и на мир весь озлоблена, а я страсть как хочу в жёны её взять. Сможете её уговорить на брак, будет вам моя армия.

Гонцы мозгами пораскинули, да решили, что утро вечера мудренее. Только был среди гонцов Охотник, что из плена колдуньего сбежал. Хорошо он Княжну знал, многое вместе с ней повидал, и любил её чистою любовью уже давно. Когда сбежала она, горевать ему некогда было: то бой, то плен, а тут на тебе, живая, здоровая, еще и замуж за Короля иноземного собирается. Нет, так дело не пойдет! Ночью черной улизнул Охотник тише воды, ниже травы, да пришел к нужному домишке.

Стук разбудил Княжну, и она злее мегеры ринулась к двери, готовая обругать любого, кто покой её тревожит. Да так и застыла. Охотник понял, что девицу разбудил, да поднял очи свои виноватые на нее, а у Княжны аж дыханье сперло, да бросилась она на шею старому знакомому Охотнику.

— Почему ты ушла? — только и смог вымолвить Охотник, не скрывая старых обид, но Княжна на пороге ничего говорить не стала, а в дом его пригласила.

Поняли гонцы на утро, что Охотника не хватает, да пошли на поиски совсем в другую сторону. Король порешал, что на гостей надеяться себе дороже, и сам в третий раз к Княжне пошел, один, без свиты. Стучать не стал. Увидал в окошке, что один из гонцов, Охотником величаемый за столом с Княжной сидит, да трапезу с ней делит, а она на него не гневается, мечом булатным не грозит, а только улыбается во всю ширь уст, да очи её небесные так сияют, что солнце могли бы затмить. Понял всё Король, да решил не мешать людям счастливо жить.

Так и ходила сказка эта по миру, да поросла всеми правдами, да неправдами, так и сяк ее перекраивали и вот к чему пришли: коли нежить снова нос свой из Нави покажет, только Охотник в бою смелый, да с людьми робкий и Княжна с очами небесными конец всем войнам смогут положить Любовью своею Истинной.

Вот и сказочки конец, а кто слушал — молодец.