Обменная трансфузия (гет)

Улучив момент, когда в палате Эмбер не будет Уилсона, Хаус вошёл туда.

Тяжело опираясь на трость, он стоял рядом с койкой, наблюдая за ровным дыханием больной. Казалось, она спит легким, спокойным сном. Машинально глянув на ЭКГ, Хаус удовлетворенно отметил, что всё в норме.

Затем он взял с тумбочки её историю болезни и принялся листать.

Вопреки совету Кадди, утверждавшей, что так будет лучше (и Хаус был с ней согласен) Уилсон не согласился отключить Эмбер от аппарата искусственного кровообращения. Он упрямо искал способ спасти ее и даже самостоятельно назначил ей гемодиализ. И — как последнюю упрямую попытку борьбы за ее жизнь — обменную трансфузию.

Но, ко всеобщему удивлению, этот отчаянный шаг подействовал. Только вчера они успешно перевели больную на самостоятельное кровообращение и дыхание. Ей предстояла долгая реабилитация. Трансплантация почки. Но она жила. Хаус был глубоко поражен. И чувствовал невероятное облегчение.

Он не мог понять, почему ему самому это не пришло в голову. Ведь это было так просто… Ладно, пусть Кадди и его команда не подумали об этом, но сам-то он что же?

Наверное, поэтому он ни разу не видел Уилсона с той самой ночи, когда произошла катастрофа. Уилсон избегал его.

Но Хаус не винил его за это.

Хаус тряхнул головой, отгоняя мысли. "Просто смирись с этим и живи дальше, — приказал он себе. — Чем скорее все пройдет, тем лучше". Он был даже рад, что Эмбер спит, поскольку для того, что он хотел ей сказать, надо было заранее собраться с мыслями. Ради Уилсона он пять дней назад подвергся глубокой стимуляции мозга. Теперь оставалось искупить вину перед ней.

Он нагнулся к больной и хотел было потрогать ее за плечо. Протянул руку.

— Эмбер…

Но как раз в этот миг Эмбер шевельнулась, и веки ее дрогнули.

Хаус отпрянул назад и прокашлялся.

— Эй…

Эмбер медленно открыла глаза и вздохнула.

— Хаус… Не сказать, чтобы я была рада видеть вас первым в такой момент...

Она перевела взгляд на белые стены.

— И давно я в реанимации?

— Порядком.

— Сколько?

— Шесть дней.

— И насколько всё плохо?

— В госпитале Принстона зашили бедренную артерию и удалили одну разорванную почку. Вторую не удалось — началась желудочковая тахикардия, перешедшая в фибрилляцию, и мы подключили тебя к аппарату сердце — легкие. А печень…

Она прерывисто вздохнула:

— А! Интоксикация амантадином?

Хаус смущенно кивнул:

— Да.

Эмбер облизнула растрескавшиеся губы.

— Значит, почкам — конец, — медленно сказала она. — А сердце… Почему же я до сих пор жива?

— Уилсон пошел на крайние меры. Видимо, хотел спасти тебя во что бы то ни стало… Он решил заменить твою кровь на новую.

— А, обменная трансфузия. Весь яд вышел с кровью… — Эмбер слабо улыбнулась. — Другого от него и нельзя было ожидать.

Рот Хауса скривился в усмешке.

— Ты будешь о нем еще лучшего мнения, когда он поделится с тобой одной из своих почек. Только запомни: очередь на его печень застолбил я.

Эмбер чуть усмехнулась.

— Прелестно.

Наступила тишина, лишь гудели неоновые лампы, да издавала звуки пишущая кардиограмма. Хаус покрепче оперся на трость, готовясь к неприятному разговору.

— Эмбер…

— Да не надо мне ваших извинений, Хаус, — перебила она. — Меня вовсе не интересует, почему вы так напились в том баре... — Эмбер повернула лицо к стене.

— Я... я больше не буду мешать вам с Уилсоном.

Эмбер удивленно уставилась на него.

— Правда? Это почему же?

Хаус пожал плечами:

— Честная игра и все такое…

Она подозрительно нахмурилась:

— Что-то вы темните, Хаус. Уж не совесть ли в вас заговорила?

Хаус тяжело сглотнул и опустил голову:

— Не знаю.

Голос ее потеплел:

— Но ведь крушение автобуса — не ваша вина. Вы не могли предугадать его заранее…

— Какая разница? — пробормотал Хаус, глядя в пол. — Я чуть не стал причиной твоей смерти и принес горе своему лучшему другу. Я больше не могу вставать у него на пути…

Секунду она ошеломлённо смотрела на него.

— Так что же вы, все отношения с ним порвёте? Больше не будете дружить?

Он глядел на неё, молча умоляя понять. Вдруг она догадалась, и ее глаза мигом наполнились слезами.

— Даже не знаю, что сказать…

Хаус вскинул голову:

— Уилсон… Он заслуживает счастья.

Помедлив секунду, Эмбер кивнула, глаза её по-прежнему блестели.

— Да, заслуживает, — согласилась она. — Вместе со всеми, кто его любит.

Хаус на секунду прикрыл глаза. Что это она говорит? Когда он вновь взглянул на нее, она смотрела ему в глаза с легкой полуулыбкой.

И в это время они услышали, как открылась дверь.

— Хаус! Какого черта ты не в постели?

Уилсон поставил свой кофе на столик и поспешил силой усадить Хауса на стул.

— Да, видишь ли, мы тут с Эмбер обсуждаем твое будущее...

Уилсон хмыкнул.

— Прекрасно! Когда разложите все по полочкам окончательно, сообщи мне.

Потом он повернулся к Эмбер, голос его был хриплым.

— Привет. Ты проснулась?..

Он склонился над кроватью, убрал с лица Эмбер упавшую прядь волос и поцеловал ее в лоб. Эмбер вздохнула, прижавшись к нему. Тут Хаус поспешил встать, взять трость и оставить их наедине. Ему больше нечего было здесь делать.

Но когда он уже взялся за ручку двери, Уилсон окликнул его:

— Хаус! Подожди!

Хаус нехотя обернулся. Эмбер с закрытыми глазами лежала в объятиях Уилсона. Уилсон поверх ее головы серьезно смотрел на Хауса.

— Спасибо тебе, — хрипло сказал Уилсон. — От нас обоих.

Хаус сглотнул.

— Пожалуйста.

— Я зайду к тебе сегодня…

— Ага.

И Хаус вышел в коридор и закрыл за собой дверь.