Пошел вон из моего дома, рептилия! (джен)

Пожилая домовладелица задрала голову и окинула мужчину взглядом полным презрительного отвращения. Скривив губы, она выплюнула:

— Пошел вон из моего дома, рептилия! Не смей появляться здесь!

Шерлок Холмс и Джон Уотсон рассмеялись взахлеб.

— Я надеюсь, миссис Хадсон, что мой навязчивый брат примет во внимание ваше предупреждение, — заявил детектив. — И не станет беспокоить нас по пустякам. Будь благоразумен, Майкрофт. Избавь нас от своих никому не нужных визитов. Я не сомневаюсь, что, при желании, ты способен найти себе занятие. В конце концов, заведешь себе рыбку. Пугай Россию санкциями или захвати какую-нибудь страну. Только избавь нас от заботы и слежки, не считая твоего унылого вида. Джон, как думаешь, я был достаточно вежлив и благоразумен?

Доктор Уотсон торжествующе улыбался. Ему нравилось угнетенное положение Британского Правительства, оно вызывало чувство близкое к эйфории.

— Шерлок, ты мог бы проявить больше такта, однако суть послания очевидна. Действительно, Майкрофт, в ваших заботах мы не нуждаемся. Ваш брат достаточно вырос, чтобы самостоятельно руководить своей жизнью. Я уверен в том, что у вас достаточно важных дел помимо излишнего внимания к нашей жизни.

Каждый из людей, находившихся в гостиной дома по адресу Бейкер-стрит, 221б, высказал свое мнение. Они замерли, недвусмысленно поглядывая на лишнего человека. Незваного гостя. Родственника, утомляющего своей заботой. Нечистого на руку политика, который осмелился контролировать жизнь гениального детектива. Миссис Хадсон мечтала выставить надоеду вон. Джон хотел бы ударить его по лицу, а Шерлок в нетерпении выстукивал на подлокотнике кресла марш и обстреливал брата гневными взглядами.

— Убирайся, Майкрофт! — прошипел он. — Неужели ты не состоянии понять, что твое присутствие утомляет.

Олицетворению Британского Правительства вспомнились школьные годы. Бесшабашные одноклассники точно так же прогоняли от себя полноватого мальчика с чересчур длинным носом и привычкой к чрезмерной аккуратности. У всезнайки можно было списать домашнее задание или воспользоваться его помощью на экзамене, но дружить с ним никто не собирался. Снисхождение — как к источнику знаний — мгновенно сменялось презрением и жалостью. Майкрофт не терпел ни того, ни другого. Со временем он научился обходиться без друзей и пристрастий. Нападки он оставлял без ответа, считая себя выше препирательств.

Вот и сейчас, Майкрофт еще больше выпрямился. Он нашел в себе силы вежливо попрощаться с Шерлоком, Джоном и миссис Хадсон. Медленно спустился по лестнице и, открыв дверь, вышел на улицу.

Припаркованный возле дома черный правительственный автомобиль гостеприимно распахнул дверцу и принял Холмса-старшего в свои объятия.

— Домой, Генри.

Машина плавно тронулась с места, набирая скорость. Единственный пассажир откинулся на сидение и закрыл глаза, погруженный в невыносимое отчаяние.

В это же время на Бейкер-стрит, 221б праздновали удачное завершение предприятия. Миссис Хадсон и ее квартирантам не было никакого дела до терзаний Майкрофта Холмса. Они поднимали бокалы за то, чтобы как можно дольше не встречаться с ним.

Дом встретил Майкрофта пустотой и чистотой. Верная домработница (не домовладелица) миссис Поттер третьего дня отпросилась навестить сестру и должна была вернуться только через неделю. Из агентства по подбору домашнего персонала пообещали прислать временную замену, но девушка в последний момент заболела. Майкрофт выслушал сбивчивые извинения директора агентства и согласился подождать еще день, пока испуганные менеджеры подберут идеальную кандидатуру. Холмс-старший от природы был склонен к аккуратности, потому не имел обыкновения мусорить в доме или устраивать беспорядок. Периодически отпуская мисси Поттер к родне или давая ей выходные, он вполне успешно справлялся с хозяйством самостоятельно. Привык не просить помощи.

Майкрофт с раннего утра до позднего вечера пропадал на службе, редко питался дома и приходил только ночевать. Питался он по специальной диете, потому заключил договор с фирмой по доставке еды. Каждый день утром курьер привозил в офис контейнеры, заполненные низкокалорийными блюдами.

Купленный домой просторный холодильник оказался предсказуемо пуст. На специально разграниченных для разных продуктов полках скучали листья салата в компании бутылок минеральной воды. Майкрофт печально пожевал салат и решительно захлопнул дверцу холодильника. Идея нарушить диету провалилась.

Следующим пунктом плана на вечер, который Холмс набросал в машине по дороге домой, был его излюбленный способ успокоиться и расслабиться после тяжелого трудового дня. Путь от измотанного трудоголика до относительно спокойного мужчины, который не подводил его никогда ранее.

Майкрофт погасил свет и устроился в мягком удобном кресле. Сжимая в руке пузатый бокал с коньяком, он устремил взгляд на экран, где под мерное жужжание и потрескивание кинопроектора начинался показ фильма. Уединение, просмотр черно-белого кино и умеренная доза алкоголя оказывали умиротворяющее воздействие. Успокаивало нервы, изрядно потраченные на решение государственных вопросов, руководство спецслужбами и препирательства с Шерлоком. Если к проблемам на работе политик за долгие годы сумел привыкнуть, то поведение младшего брата каждый раз выбивало его из колеи. Ну, сколько можно было списывать поступки взрослого человека на незрелость и переходный возраст? Шерлок давно не подросток, однако, ведет себя более чем неправильно. Откровенно грубит, язвит, выставляет своего брата на посмешище перед своими друзьями, не забывая, впрочем, в форме ультиматума требовать защиты и помощи для себя и своего окружения. Майкрофт обязан. Почему? Потому, что старший брат.

Много лет назад, когда семилетний мальчик склонился над кроваткой, где лежал младенец с темным завитком непослушных волос, мама шепнула ему:

— Это Шерлок, твой младший брат. Береги его.

Маленький Майкрофт поднял на маму серьезный взгляд.

— Я буду, мамочка. Буду беречь.

Он сдержал слово. Присматривал за братом, учил его и защищал, делился опытом, игрушками и книжками. Но детство давно в прошлом. Маленький мальчик с пухлыми щечками превратился в долговязого мужчину. Спустя три десятка лет Майкрофт все еще обязан помогать, получая в ответ насмешки? Ребенок мог невольно ударить, бросить еду или обозвать зануду старшего. Мама призывала сделать скидку на возраст.

— Шерлок еще мал. Он не понимает, что делает что-то плохое.

— Когда брат вырастет, он не будет обижать меня?

— Ну конечно, нет. Нам с тобой остается просто подождать.

И сколько же прикажете ждать? До старости? Судя по поведению и привычкам, Шерлок абсолютно не намерен взрослеть. Пребывание в подростковом возрасте его устраивало, а бунт против навязчивого старшего брата приносило удовольствие. Джон Уотсон и миссис Хадсон с радостью включались в процесс деградации, желая поддержать «вечного ребенка».

Вот только Майкрофту надоело пребывание в роли «козла отпущения», утомило поддерживать безнаказанность Шерлока и его уверенность в собственном всемогуществе. Это не у старшего брата «комплекс Бога», а младший уверен, что может делать все, что пожелает, и ему за это ничего не будет.

Опустошив бокал, Майкрофт дождался финальных титров и выключил проектор. Магическое искусство помогло ему успокоиться, отбросить гнев и обиду, и начать мыслить здраво. В инфантильности Шерлока, в первую очередь, виноват именно старший брат. Нечего было бросаться на амбразуру при любой мелкой неприятности, лишая младшего возможности самому защитить себя. Пусть бы испачкался, пострадал и поискал выход. Может, перестал бы вести себя как ребенок.

Опекая и контролируя, Майкрофт забыл о себе. Растворился в работе и брате. Сам он кто? Винтик в механизме под названием Великобритания? Преграда на пути Шерлока к свободе? Человек. Мужчина, который на пороге сорокалетия остался совершенно один в большом доме. Ни единая привязанность не удерживала его в этом мире, за исключением множества долгов и обязанностей.

Может быть, стоило последовать совету Шерлок и завести себе рыбку?

Антея привыкла к манере своего начальника работать в любое время суток, потому не удивилась ночному звонку. Бросив взгляд на электронные часы (03:05), она схватила с прикроватной тумбочки блокнот с ручкой и устроилась поудобнее в кровати, приготовившись воспринимать и записывать распоряжения.

— Уровень наблюдения за моим братом следует изменить с «красного особого» на «зеленый». Ненавязчиво контролировать его перемещение. В случае возникновения угрозы жизни, здоровья и свободе, — следует информировать меня, но воздержаться от вмешательства. Наблюдение за его близким окружением исключить совсем. Пусть справляются самостоятельно.

Антея зафиксировала изменения в блокноте.

— На какой период времени внесены изменения, мистер Холмс? — уточнила она.

— До особого распоряжения. Мой телефон переведите в «недоступный» режим для посторонних работе личностей. Шерлоку известны иные способы связи, он воспользуется одним из них, если пожелает. Антея, я прошу вас отменить все встречи на ближайшие семь дней. Неотложные дела перенаправьте заместителям.

— Мистер Холмс… Мне следует знать о чем-то?

— Я решил взять отпуск. Вы также свободны до будущего понедельника. Посвятите это время своим личным делам.

— Но…

— Доброй ночи, Антея. Постарайтесь отдохнуть и набраться сил, потому что по возвращении на службу нас с тобой ожидает длительная командировка.

После окончания разговора верная помощница Британского Правительства составила список дел на завтрашний день. В офисе можно было не появляться, однако следовало передать распоряжения Майкрофта Холмса и проследить за их выполнением. Антею радовал короткий отпуск для нее самой и маленький перерыв в бесконечной гонке ее начальника. Но и свободная неделя, и последующая командировка означали только одно. Майкрофт принял решение ограничить свое общение с Шерлоком и вмешательство в его жизнь. Большой Брат ослаблял контроль над младшим и отпускал его в свободное плавание.

Старший Холмс будет сдерживаться, подобно запойному алкоголику в завязке, и мучиться угрызениями совести при любой опасности на жизненном пути своего брата. Зная Шерлока, Антея не сомневалась в том, что поводов для волнения будет более чем достаточно.

Джон Уотсон в пятый раз за последние десять минут набирал один и тот же телефонный номер. В трубке послышался шум, затем раздался механический голос, успевший набить оскомину.

— Абонент временно не доступен. Пожалуйста, позвоните позднее.

Этот день не задался с самого начала. Точнее с полуночи. Вечером Джон отправился на ночное дежурство в клинику, оставив Шерлока мирно потрошить очередную голову из морга. Детектив недавно завершил расследование интересного дела и не спешил брать новое, посвящая свое время экспериментам с мертвыми тканями. Уотсон обрадовался передышке настолько, что даже перестал укорять кудрявого соседа по поводу частей тела в холодильнике и баночек залитыми формалином «гадостями» на полках с крупами. «Чем бы дитя не тешилось…». Пусть лучше сидит на переоборудованной в лабораторию кухне и общается с микроскопом, нежели обстреливает из пистолета стены или воет среди ночи от скуки, терзая скрипку. Мирный Шерлок хорош тем, что он не вспоминает о соседе по квартире. У последнего появляется возможность заняться своей личной жизнью. Всласть пофлиртовать по телефону с симпатичной девушкой и парка или во время ночного дежурства в клинике уделить внимание красивой медсестре, с которой они давно обмениваются нежными взглядами.

Очаровательная медсестра Кэтрин Уайт ничуть не выглядела утомленной ночной работой и многочисленными пациентами. Она постоянно улыбалась Джону, подливала ему в чашку чай и подкладывала кусочки домашнего пирога, который испекла специально для него. Хрупкая блондинка с голубыми глазами, в ослепительно белом халате, она подобно ангелу порхала по длинным коридорам клиники, стремясь принести своим подопечным избавление от боли и страданий. За полчаса разговора Кэтрин поведала доктору Уотсону о своих родителях-врачах и родном доме на берегу озера. О том, как она мечтала приносить пользу людям и, во имя исполнения мечты, бросила экономический факультет престижного университета ради медицинского колледжа. Рассказала, что живет в крошечной двухкомнатной квартирке, которую снимает вместе с подругой, и куда приходит только ночевать.

Джон проникся симпатией к этой красивой девушке, способной не сломаться под гнетом невзгод и смело идти навстречу мечте.

— Я готовлюсь к экзаменам в институт, — призналась Кэтрин и мило покраснела от смущения. — Хочу стать врачом.

— Похвально. Какую же специализацию вы избрали для себя?

— Педиатрию. Я обожаю детей и больше всего на свете хочу помогать им.

— Я думаю…

Навязчивая трель мобильного телефона разрушила очарование беседы. Джон поднес трубку к уху и немедленно нахмурился. Ему явно не нравилось то, что он слышал.

— Прошу извинить меня, Кэтрин, — произнес он после окончания разговора. — Я вынужден просить замену на оставшуюся часть дежурства.

— Что-то случилось? — встревожилась мисс Уайт.

— Мой друг попал в неприятную ситуацию. Я вынужден уехать, чтобы помочь ему. Желаю вам хорошей смены.

Девушка расстроилась, но постаралась улыбнуться.

— Удачи вам, доктор Уотсон. Пусть у вашего друга все будет хорошо.

— Спасибо, Кэтрин. Увидимся.

Джон поспешил забрать вещи и уйти. Он не видел, как после его ухода из ординаторской изменилось настроение Кэтрин. Милая девушка разразилась проклятиями в адрес «идиота-врача и его придурка друга». Медсестра выбросила пирог в мусорное ведро, туда же отправились чашки и сладости. Кэтрин развалилась на диване и набрала номер закадычной подружки.

— Как же мне надоели эти доходяги! — резко сказала она в трубку, дождавшись соединения.

С этого момента и до окончания дежурства медсестра Уайт не покидала ординаторской, перекладывая обязанности ухаживать за своими подопечными на других медсестер и врачей смены. Гораздо приятнее было разговаривать по телефону, чем выслушивать жалобы и подносить «утки». В отсутствии предмета интереса не было необходимости притворяться ангелом милосердия.

Благодаря ночным дорогам без пробок, Джон приехал в полицейское управление в рекордно короткие сроки. В голове его билась набатом фраза Шерлока, сказанная им по телефону полным возмущения голосом.

— Диммок приказал своим идиотам арестовать меня!

Уотсона знали в Скотланд-Ярде, потому дежурный пропустил его и подсказал дорогу к кабинету Диммока. Доктор бесцеремонно распахнул дверь, вошел и выпалил гневно:

— Инспектор Диммок! Немедленно выпустите Шерлока Холмса!

Хозяин кабинета никогда не нравился Джону. Слишком невзрачный, серый тип, который производил неприятное впечатление. Сейчас он поднял глаза от бумаг, которые изучал.

— Во-первых, здравствуйте, мистер Уотсон. Во-вторых, присаживайтесь. — Джон нервно поздоровался и нехотя присел на стул. — Что вас интересует?

— Основания для ареста Шерлока Холмса. Вы не имели права задерживать его.

— С чего вы взяли, что у меня не было причин?

— Шерлок никогда не…

— «Не» что? Не совершает правонарушений? Не оскорбляет сотрудников полиции?

— Что произошло?

Участвуя в качестве друга и коллеги детектива-консультанта в расследовании преступлений, Джон Уотсон предпочитал работать с Грегори Лестрейдом и как можно меньше пересекаться с Диммоком. Инспектор Диммок раздражал наплевательским отношением к помощи Шерлока и излишне строгому следованию букве закона. Уотсон подозревал, что инспектор завидует способностям Холмса и потому старается принизить его заслуги. Арест казался доктору всего лишь очередной попыткой.

— Мне поручили расследование убийства Рэйчел Кроу, чье расчлененное тело в пакетах подбросили в мусорный бак возле дома ее родителей. Ваш друг явился на место преступления без приглашения, проигнорировал просьбу экспертов не затаптывать территорию и начал хватать улики. Когда ему сделали замечание и попросили надеть хотя бы перчатки, последовал длинный монолог оскорблений в адрес экспертов, детектива и «прочих имбецилов на службе в полиции». В управлении привыкли к манере общения Шерлока Холмса, однако никто не обязан терпеть оскорбления непонятно от кого.

После того, как он перечислил в подробностях недуги окружающих, мистер «детектив-консультант» взялся опрашивать родителей убитой девушки. Люди, шокированные смертью единственной дочери, оказались под прицелом наблюдений и фактов.

— Выводы Шерлока никогда не были неправильными, инспектор. Его поведение можно не принимать во внимание, если учесть количество безнадежных дел, которые он раскрыл. Да, мой друг не самый приятный человек и не всегда умеет держать свои умозаключения при себе. Но вздорный характер — не основание для того, чтобы сажать его в клетку и предъявлять обвинение… Какое обвинение вы намерены ему предъявить?

— В убийстве.

— Издеваетесь?! — взорвался Джон, поднимаясь на ноги. — Неужели зависть ваша настолько сильна, что вы способны оболгать человека?

Диммок пожал плечами.

— Понятия не имею, о какой зависти вы говорите. Вероятно, подозреваете меня в том, что я завидую исключительным умственным способностям Шерлока Холмса и его таланту в расследовании преступлений.

— Еще скажите, что не завидуете?!

— Признаюсь, что хотел бы замечать больше, но, Боже упаси, повторять судьбу братьев Холмс. Что младшего, что старшего. Лучше довольствоваться разумом обычного человека, нежели платить настолько высокую цену за уникальность.

— Что вы имеете в виду?

— Сядьте, Уотсон, раз уж желаете послушать. — Инспектор подождал, пока Джон сядет, и продолжил: — Когда много лет назад я услышал о Шерлоке Холмсе, а чуть позже увидел его в деле, признаюсь, я был поражен. И, что уж лукавить, ощутил чувство зависти. Но позже, с течением времени, я смог понять цену гениальности. Оборотная сторона способностей — непонимание окружающих. Изоляция. Одиночество. Вы можете назвать Шерлока Холмса счастливым человеком? Не в краткие периоды эйфории от раскрытого преступления, перекошенного лица Андерсена или принятого наркотика. Стабильно счастливым. Его брат обладает большой властью, может вершить судьбу страны и получать все, что пожелает. Но едва ли Майкрофта Холмса можно назвать довольным жизнью. Бомж под мостом, которому удалось насобирать денег на бутылку, будет гораздо счастливее «Британского Правительства».

Я, доктор Уотсон, доволен собой и тем, как живу. Ни на какие таланты я не соглашусь поменять любовь своей жены, шалости детей и посиделки с друзьями. Я излечился от зависти к Шерлоку Холмсу в тот самый миг, когда понял цену его дара.

— Почему, в таком случае, вы намерены обвинить моего друга в убийстве?

— Не из мести за его оскорбления и не по своей воле. Исключительно в соответствии с законом. После разговора с Холмсом у Гарольда Кроу стало плохо. Консультанту пришла в голову гениальная идея обвинить отца в убийстве и расчленении собственной дочери. Гарольд Кроу страдал сердечной недостаточностью, а детектива своими усилиями спровоцировал приступ. Сейчас он находится в реанимации, состояние тяжелое. Врачи не дают точного прогноза на будущее, выкарабкается ли он, не известно. Я отпущу Холмса лишь в том случае, если Гарольд Кроу пойдет на поправку и его жизни не будет ничего угрожать. В противном случае, Шерлока ожидает обвинение в убийстве.

В утомленном волнениями мозгу Джона билось одно слово. Это слово ярко характеризовало сложившуюся ситуацию. Доигрался. Шерлок никогда не считал нужным заботиться о нуждах других людей и нарвался на «сердечника», который не выдержал нападок.

— Возможно ли освобождение под подписку о невыезде или под залог? — спросил Уотсон.

— Не могу, увы. При задержании в кармане вашего друга были обнаружены две важные улики с места преступления. Кража лишила его шанса выйти под залог или подписку. Прямой приказ начальства не обсуждается.

— Приказ? Разве Шерлок не на «особом счету»?

-Был. Раньше нам не давали привлекать его за оскорбления и заставляли терпеть на месте преступления. Видимо, «наверху» он тоже кого-то достал.

— Могу я увидеть Шерлока и поговорить с ним?

— Да, конечно. Идемте, я провожу.

Джон пропустил мимо ушей последние слова инспектора Диммока. Следуя за ним по коридорам, он спешно искал по карманам телефон. Шерлок в беде. Положение безвыходное.

Если кто и может помочь, то только один человек. Майкрофт Холмс.

— Абонент временно не доступен. Пожалуйста, позвоните позднее.

Нажав «отбой», Уотсон сжал нагревшийся телефон в кулаке, признавая поражение. Бесполезно отрицать очевидное. Он встретился взглядом с Шерлоком и попытался улыбнуться. Детектив умудрился вывести из себя следователя по новому делу, похитил улики с места преступления и довел до сердечного приступа отца жертвы, на которого попытался повесить убийство. Терпение стражей порядка иссякло, а следователю надоело выслушивать оскорбления. Шерлока задержали сразу по приезде в управление, предъявили обвинения в оскорблении полиции и поместили в камеру.

Заключение не пришлось по нраву гениальному сыщику. Шерлок Холмс стоял, вцепившись в прутья решетки, с неудовольствием наблюдал за попытками Джона и сетовал на медлительность брата.

— Майкрофт настолько растолстел, что не в состоянии взять трубку? Какого черта он не отвечает?!

— Я не знаю, Шерлок. Возможно, он в данный момент занят важными делами.

— У него не может быть дел важнее, чем вытащить меня отсюда!

— Тем не менее, он не отвечает. Прости.

— Лестрейд!

Детектив-инспектор сидел на стуле в сторонке, пил кофе из бумажного стаканчика и непрерывно тер глаза. Бесцеремонный Шерлок выдернул его из постели спустя час после окончания ночного дежурства, потому он мало соображал и предавался мечтами об отдыхе.

— Лестрейд! Прекращай зевать и отправляйся договариваться со своими тупыми коллегами. Вы быстро найдете общий язык, потому что близки по уровню интеллекта.

Грэгори невозмутимо отхлебнул дрянного растворимого суррогата и пожал плечами.

— Сегодня ты перегнул палку. До тех пор, пока отец убитой девушки находится в больнице без сознания, тебя сам Господь Бог не освободит. «Доведение» никто не отменял, а ты постарался усугубить приступ.

— Ничего подобного! — фыркнул Шерлок. — Я всего лишь говорил правду.

— Вот и сиди теперь, правдоруб. Жди улучшения состояния, чтобы не посадили.

— Меня не могут посадить! Я — Холмс! Мой брат — Британское Правительство!

— Что-то Майкрофт не спешит выручать младшенького.

— Потому, что он — придурок. Когда не нужен — вечно топчется поблизости, а понадобится — не найдешь.

В памяти Джона невольно всплыли подробности последней встречи братьев Холмс. Язвительность младшего, показное веселье самого Уотсона и гордое спокойствие старшего. Его уверенная поступь и неподвижный взгляд. Маска дружелюбия на лице Майкрофта и вежливое прощание.

— Возможно, твоего брата задели наши слова о его навязчивости и ненужности, — сказал Уотсон. — Миссис Хадсон обозвала его рептилией и выставила из дома. Майкрофт обиделся и потому не отвечает на звонки.

— С чего бы ему обижаться? Мы все детство смеялись над ним. И ничего.

— Кто это «мы»? — заинтересовался детектив-инспектор.

— Я. Соседские дети. Одноклассники. Что было в университете, я не знаю, однако друзей у брата не появилось. Вечно один. Зануда и манипулятор.

— Хочешь сказать, что ты всю свою жизнь издевался над братом? В ответ на его помощь?

Шерлок согласно покачал головой, тряхнув кудрями.

— И ничуть не сожалею об этом. С самого детства Майкрофт пытался контролировать мою жизнь и воспитывать. Если б я не осаживал, он возомнил бы себя богом. Чего ты смеешься?

Лестрейд спрятал улыбку за стаканчиком с кофе.

— Прими мои поздравления, Шерлок. Много лет ты отстаивал свое право на самостоятельность. Навязчивая забота душила твою свободу. Судя по всему, Майкрофт внял твоим стремлениям и исполнил просьбу. Отныне ты отвечаешь за свои поступки сам, не ожидая вмешательства братика.

— Но как же…

Шерлок задумался, осознавая происходящее. Он в камере. Ему грозит обвинение. Брат не придет.

В кармане Лестрейда пискнул телефон. На экране отобразилось сообщение с неизвестного номера.

Змей старый ни на что не годен,

Навязчивы его заботы.

Согласен, брат мой, -

Ты свободен.

Спешу узреть твои полеты.

Отныне не зови меня.

Я не приду.

Сравняли счеты.