На грани сознания (гет)

Человек очень немногое в своей жизни может контролировать. Ему не подвластны процессы, происходящие в клетках, он не может повлиять на обмен веществ и совершенно ничего не может поделать с сердцебиением. Для Майкрофта Холмса, привыкшего контролировать все вокруг, это было большим огорчением. Но он прикладывал определенные усилия, чтобы увеличить уровень контроля над собой, и, медленно постукивая подушечками холеных пальцев по полированной поверхности стола, надеялся установить приемлемый и подходящий случаю ритм сердцебиения.

Разумеется, безуспешно. Его сердце колотилось с огромной скоростью в районе ключиц и не желало успокаиваться.

В мире было очень мало вещей, который могли бы заставить самого влиятельного человека Британии потерять контроль над собой. Террористическая угроза, возможность войны и его собственный младший брат. Сейчас же все три фактора соединились и обратились в груз, который не могла выдержать даже стальная спина Майкрофта. В эту самую минуту безопасность страны и спокойствие границ полностью зависели от его безалаберного, самонадеянного, любящего авантюры брата, который медленно умирал за стеной.

Впрочем, это была драматизация как раз в стиле его младшего брата — формально его жизни сейчас ничего не угрожало, он просто находился в коме, и врачи даже давали до десяти процентов вероятности положительного исхода. Шерлок мог очнуться. Однако никто из лучших неврологов Соединенного Королевства не мог дать гарантии того, что, очнувшись, Шерлок будет обладать всеми теми знаниями и навыками, которыми обладал ранее. В другой ситуации Майкрофт отнесся бы к этому известию спокойно — примерно так же, как к сообщению о начинающемся локальном конфликте в Восточной Европе, который мог напрямую повлиять на всю мировую политику. Но именно сейчас голова Шерлока обладала невероятной ценностью. В ней содержалась информация о готовящемся покушении террористов на премьер-министра и нескольких членов кабинета. Если оно удастся, недавние Лондонские погромы покажутся всем праздником.

В палату к брату Майкрофт почти не заходил — пусть Джон Ватсон и его жена, а также добрейшая миссис Хадсон выполняют роли плакальщиков. Майкрофт никогда не видел смысла в этих сантиментах, стремлении подержать больного за руку, поговорить с ним. Если бы Шерлок был в себе, если бы он мог понимать смысл разговоров, он давно очнулся бы и сообщил необходимую информацию. Но так как этого не происходит…

Беззвучно завибрировал телефон. Майкрофт достал его и ответил на звонок коротким:

— Еще нет. Неутешительные.

Его собеседник замолчал на некоторое время, после этого попросил:

— Возвращайтесь в свой кабинет.

Майкрофт пружинистым движением поднялся, подхватил зонт и вышел из больницы. Машина ждала его, поэтому на рабочем месте он был всего через полчаса. За это время он обдумал варианты, при которых ситуация смогла бы разрешиться без помощи Шерлока, а точнее, с прискорбием оценил их отсутствие. Все упиралось в информацию, которая была надежно спрятана в голове Шерлока, а без нее всесильный Майкрофт Холмс был слаб и ничего не мог сделать.

В кабинете его уже ждали — его хороший друг, как обычно говорил Майкрофт, а на деле — вынужденный партнер, от которого так же, как и от самого Майкрофта, зависело благополучие нации. Увидев Майкрофта, он поднялся и пожал ему руку, после чего сказал:

— Я жду вас с необычным предложением.

Майкрофт ответил на рукопожатие и взглядом показал, что слушает.

— Оно исходит от высших инстанций, — продолжил друг. — И связано с обращением к организации, о деятельности которой мы с вами разговаривали в прошлом месяце.

— Насколько нас обяжет обращение к этой… организации? — спросил Майкрофт.

— Достаточно сильно. Но для нас это будет меньшим злом, чем предполагаемое развитие событий.

— В таком случае, — сказал Майкрофт, — нам следует воспользоваться этим предложением. Каковы наши действия?

Друг нахмурился и ответил:

— Вам велели ожидать в вашем кабинете, в одиночестве.

Если бы Майкрофт много лет назад не отказался от всякого проявления чувств и эмоций, он бы скрипнул зубами от злобы — он не привык к тому, чтобы ему «велели» что-либо делать. Но, как и во многих других случаях, в этом его личные интересы и желания не имели никакой ценности, поэтому он сказал:

— В таком случае, вам стоит вернуться к работе.

Друг вышел из кабинета, Майкрофт приказал секретарю не беспокоить его и сел за стол, сцепил пальцы в замок и принялся ждать. В той ситуации, в которой он оказался, бездействие было единственным выходом. Он стоял на пороховом складе и в полной темноте жонглировал зажигалкой — любое его действие, любая попытка дернуться в сторону могли привести к взрыву.

Ждать пришлось недолго. Прошло пятнадцать минут, и декоративный камин пришел в движение, увеличился в размерах и сразу же загорелся зеленым пламенем, из которого вышла невысокая женщина в темно-зеленой мантии. Майкрофт поднялся со своего места и сделал шаг ей на встречу.

— Мистер Холмс, — сказала она мягко, — сочувствую. Надеюсь, ваш брат поправится.

Майкрофт кивнул и ответил:

— В данном случае, на его выздоровление надеется вся верхушка нашего правительства.

Женщина приподняла бровь, коротко улыбнулась и протянула руку:

— Гермиона Грейнджер. Премьер-министр сообщил мне, в чем дело, однако я сочла необходимым поговорить с вами, прежде чем дать согласие на вмешательство.

Майкрофт пожал ее руку, отмечая, что она не так давно перестала носить обручальное кольцо, и ответил:

— Рад знакомству. Позвольте узнать, какая именно информация нужна вам, чтобы принять решение?

Гермиона Грейнджер, не дожидаясь приглашения, села в кресло возле камина и жестом предложила Майкрофту последовать ее примеру. Он повиновался.

— В первую очередь, я должна получить лично от вас, мистер Холмс, гарантии, что никто не будет знать о вмешательстве. Говоря «никто», я подразумеваю даже самых близких вам или вашему брату людей.

— Ни у меня, ни у брата нет, как вы выразились, близких людей, — холодно заметил Майкрофт.

— Простите, — Гермиона Грейнджер улыбнулась, — вынуждена вам не поверить. У вас действительно только один близкий человек, Шерлок Холмс, но у него достаточно много друзей. В досье, подготовленном моими сотрудниками, упоминается как минимум четыре человека, с которыми он действительно близок, не считая вас. Поэтому я сочла необходимым вас предупредить.

— Я могу гарантировать это, — ответил Майкрофт.

— Далее, — Гермиона Грейнджер открыла маленькую кожаную сумочку и достала из нее несколько объемных папок с бумагами, — от вас потребуется изучить эти бумаги и дополнить недостающую информацию. Это — часть наших договоренностей с премьер-министром.

Майкрофт взял бумаги и мельком просмотрел их — это были в основном досье на самых разных чиновников, бизнесменов и публичных лиц.

— Это приемлемые условия, — кивнул Майкрофт и отложил папки.

— В таком случае, — Гермиона Грейнджер медленно опустила голову, — я согласна помочь вашему брату и вам.

— Вы займетесь лечением? — уточнил Майкрофт. Он был убежден, что его собеседница занимает руководящую должность в своем правительстве, а не заведует каким-нибудь отделом клиники.

Она снова улыбнулась:

— Разумеется, нет. Я все-таки министр, мистер Холмс. Я уже отправила сообщение человеку, который займется лечением — она прибудет непосредственно в клинику и сразу займется вашим младшим братом. Главное, отдайте распоряжение вывести из его палаты посторонних.

Майкрофт сделал звонок и передал это требование. Пока он говорил, перед камином возник низенький чайный столик, заварочный чайник, две чашки и кувшин с молоком.

Майкрофт подавил желание нервно сглотнуть и произнес:

— Простите, но я на работе. Я никогда не пью чай на работе.

— Или вы не хотите пить его со мной, — заметила Гермиона Грейнджер и налила две чашки.

Гермиона Грейнджер принадлежала к организации, которую Майкрофт раздавил бы и выбросил бы прочь из своей страны, если бы только мог. Об этой организации было неизвестно почти ничего — только о том, что она существует и старается минимизировать все контакты с окружающим миром. О ней был осведомлен премьер-министр, но он не был готов ее обсуждать. Других свидетелей ее деятельности не существовало. До тех пор, пока не появился милейший человек Джим Мориарти. Он был достаточно безумен, чтобы узнать то, чего не знали лучшие люди Майкрофта, и достаточно умен, чтобы найти покупателя на эти сведенья. Он любил смеяться и повторять: «М, дело в букве «М». Когда вам кто-то шлет письмо с буквой «М», вы никогда не можете знать, что она значит: Мориарти или…». Этого «или» Джим никогда не договаривал, но Майкрофт давно предположил, что недостающим словом была «магия».

Магия была противна ему с детства, он не любил волшебные сказки и фокусы. Магия была вне его контроля, заглядывала в душу, меняла суть вещей. Но сейчас только магия могла спасти его.

— Я не пью чай в рабочее время, — повторил Майкрофт.

Гермиона Грейнджер сделала глоток чая, отставила чашку и спросила:

— Вы ведь знаете, что общего у ворона и письменного стола, мистер Холмс?

Майкрофт чуть наклонился вперед и ответил:

— Литера «М», мисс Грейнджер. Точнее говоря, ее отсутствие.

— Надеюсь, вы улавливаете аналогию? — произнесла Гермиона Грейнджер.

Майкрофт медленно кивнул. Как любил говорить его младший брат, игра началась.

Дул сильный ветер, с моря летели соленые брызги. Каменистый пляж был пустым, если не считать хрупкого черноволосого подростка, устроившегося на валуне и лениво рассматривающего что-то в туманной дали.

Луна Лавгуд поправила мантию и внимательно осмотрелась в поисках какой-нибудь зацепки. За годы своей работы легиллиментом при госпитале св. Мунго она повидала множество разумов. Теперь она находилась еще в одном.

Пока она осматривалась, надеясь найти что-то, способное пробудить во владельце сознания сильную эмоцию, подросток заметил ее, легко спрыгнул с валуна и подошел к ней. Он оказался достаточно высоким для своих тринадцати-четырнадцати, ростом с Луну. На нем были темные, испачканные в песке бриджи и свободная белая рубашка, рукава которой он закатал выше локтя.

— Привет, — сказала Луна, не дождавшись от него первой реплики.

— Привет, — кивнул ей подросток и поднял голову, так что Луна смогла внимательно изучить его лицо. Оно было скорее приятным, с острыми скулами, удлиненным подбородком и живыми внимательными глазами небесно-голубого цвета.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Луна.

— Смотрю вдаль, — ответил он. — В туман.

— И что в тумане?

Он пожал плечами:

— Наверное, что-то есть, я не знаю. Иначе зачем бы я стал туда смотреть?

— Возможно, там что-то, по чему ты скучаешь? — предположила Луна.

— А зачем мне скучать? Кстати, я Шерлок, а ты.?

Он замер, чуть прищурился и очень внимательно посмотрел на нее, приоткрыл рот, словно собирался что-то сказать, но промолчал, и Луна представилась:

— А я Луна.

— Смешное имя, — заметил Шерлок.

— Я вообще смешная, — согласилась она. — В школе меня называли «полоумной», не иначе. И часто утаскивали мои вещи и прятали, представляешь?

— Представляю, — очень серьезно сказал Шерлок и снова перевел взгляд на туманную даль.

Луна еще раз осмотрела пляж. Ее пациент оказался в непростой ситуации. Его душа и личность полностью сохранны — маленький Шерлок производит впечатление несколько странного, но полноценного человека, у него связная речь, он понимает вопросы и способен задавать свои. Но его опыт и знания были закрыты где-то, у него не было к ним доступа. Нужно было что-то достаточно сильное, чтобы Шерлок смог снова обрести их. В другой ситуации Луна просто разбудила бы его, а потом, в течение нескольких недель, постепенно помогала бы вспомнить себя, но здесь ситуация была другой. Как объяснила Гермиона, от знаний Шерлока зависели жизни многих людей. Недель на их восстановление не было.

Неожиданно Луна нашла то, что искала — на достаточном удалении от пляжа виднелся густой темный лес, даже по виду недружелюбный. Как показывал ее опыт, знания Шерлока именно за тем лесом. И теперь ей нужно было как-то убедить его в том, что за ними нужно пойти.

Раздался плеск — Шерлок бросил в воду камень и, склонив голову, наблюдал теперь, как расходятся круги.

— Шерлок! — позвала его Луна.

— В чем дело? — очень по-взрослому отозвался он и растрепал волосы.

— Шерлок, давай поболтаем?

— Зачем? — удивился он.

— Люди иногда болтают просто так, потому что им скучно или потому что им хочется узнать друг друга.

Шерлок задумался, забавно, по-птичьи склонив голову к плечу, потом ответил:

— Но мне сейчас не скучно. А, понял, это тебе скучно, и ты предлагаешь мне поболтать.

— Верно.

Луна сняла мантию, оставшись в ярко-желтых штанах и сиреневой блузке с вышитыми птицами, и села на гальку. Шерлок, увидев ее наряд, хихикнул и сказал:

— Ты похожа на очень пеструю птицу. Тебя не дразнят?

— Дразнили.

— Точно, ты говорила. Но ты сказала, что из-за имени, а теперь я вижу, что дело не только в нем. И я знаю, что ты гордишься этим своим прозвищем.

— Горжусь, — опять согласилась с ним Луна. — Раньше плакала из-за него, а теперь горжусь — оно доказывает, что я мыслю не так, как другие люди, понимаешь?

Шерлок кивнул и вдруг резко побледнел. Его лицо вытянулось от ужаса, он смотрел куда-то за спину Луны и не мог произнести ни слова. Она резко обернулась и увидела крупную рыжей масти собаку. Собака некоторое время стояла на пляже, внимательно глядя на Шерлока, потом коротко гавкнула и припустила прочь, в сторону темного леса. Луна поняла, что это ее единственный шанс и быстро подошла к подростку, опустилась возле него на колени и положила руку ему на плечо.

— Шерлок, — ласково, как ребенка, позвала она его. Она помнила, что на самом деле ее пациент — взрослый мужчина, но сейчас он был порсто насмерть перепуганным ребенком, которому нужна была поддержка.

— Редберд, — прошептал Шерлок, не сводя глаз с того места, где недавно стояла собака. Луна чуть сжала его плечо, и он медленно произнес: — это мой пес Редберд, он пропал однажды. Я искал его глубоко в земле, вырыл множество ям, но не нашел.

— Давай найдем его сейчас? — предложила Луна.

Шерлок перевел на нее взгляд и вздрогнул всем телом:

— Он ушел в темный лес, Луна. Я туда не хочу идти.

Это было естественно. Отгородившись от всех воспоминаний, спрятавшись на пляже, он не хотел идти в лес. Но это было необходимо.

— Мы пойдем вместе, — сказала Луна и первой поднялась на ноги. — Если нужно, я сумею создать свет даже в темном лесу.

Шерлок грустно и очень не по-детски усмехнулся и заметил:

— В моем лесу света нет. Никогда не было.

Луна вытащила из чехла на поясе волшебную палочку и сказала:

— Люмос!

На кончике палочки засветился яркий огонек. Шерлок подался вперед и коснулся его одним пальцем. Огонек оторвался от палочки и взлетел вверх. На пляже было светло, но можно было заметить, что огонек очень яркий.

— Ты всегда можешь создать его? — спросил Шерлок.

— Всегда, — заверила его Луна.

Он нахмурился, но все-таки встал со своего камня и решительно произнес:

— Тогда нам стоит поспешить и найти Редберда.

Он первым пошел в сторну леса. Идти было достаточно далеко, но никакой усталости Луна, разумеется, не чувствовала — ее тело, которое могло чувствовать усталость, сидело сейчас в кресле в больничной палате. Но Шерлоку путь давался трудно — по мере приближения к лесу с его лица пропали все краски, кожа посерела, глаза запали, возле них образовались темные круги. Судя по всему, у него пересыхали губы, потому что он то и дело нервно облизывал их.

Лес Шерлока был страшен — Луна видела нечто подобное нечасто, несмотря на обширную практику. Он был похож на Запретный лес вокруг Хогвартса, только еще темней и без намека на опушку. Огромные деревья с темными стволами полностью закрывали небо, а гибкие ползучие кустарники создавали бесконечные тоннели и лабиринты.

Шерлок замер на краю леса и резко мотнул головой.

— Я не вижу смысла идти туда. Там не ничего интересного, — сказал он равнодушно, но Луна видела, как подрагивают его губы. До сих пор она шла чуть позади, но теперь подошла поближе и тихо напомнила:

— Но там Редберд.

На лице Шерлока отобразилась серьезная внутренняя борьба. Было очевидно, что он хотел пойти за собакой, но не может заставить себя войти в лес, сплетенный из его страхов, запретов, сомнений и ограничений. Луна аккуратно дотронулась до его ледяной руки и сжала его пальцы:

— Мы пойдем вместе. И со мной есть свет, — напомнила она.

— Я не нуждаюсь в компании, — резко сказал он и вырвал руку. — Я работаю в одиночестве.

Это было влияние леса. Видимо, где-то там, в дупле одного из деревьев, пряталось это убеждение — что он должен быть всегда один и не должен зависеть ни от кого.

— Шерлок! Ты можешь пойти сам, — произнесла Луна очень осторожно, — но разреши мне просто сопровождать тебя.

Он смерил ее тяжелым взглядом, уже мало походим на взгляд того чистого и беззаботного мальчика, который сидел на берегу, особенно внимательно посмотрел на зажатую в ее руке палочку и наконец кивнул:

— Ладно. Только не мешайся и не отвлекай меня. Мне нужно найти Редберда.

И он сделал первый шаг по сень деревьев. Луна пошла рядом и сразу же зажгла огонек «Люмоса». деревья зашевелились, и проход за их спинами исчез — его перекрыли толстые стволы и гибкие лианы. Шерлок вздрогнул, но не обернулся и пошел вперед по намечающейся тропинке.

В неровном свете волшебного огня они шли, кажется, несколько часов, когда из глубины леса донесся чей-то плач. Шерлок резко обернулся на звук, и Луна схватила его за руку. Она догадывалась, чей плач они слышат, но он этого не знал и мог подвергнуть себя большой опасности, отправившись на поиски.

Плач стал громче.

— Нужно выяснить, кто там, — сказал Шерлок и снова вырвал руку.

— Мы ищем Редберда, — сказала Луна, но уже поняла, что не переубедит его. Он поправил рубашку и решительно направился в чащу, напролом, прочь от тропинки. Его сила воли была так велика, что лианы рвались, а ветки ломались под его напором, и Луна была вынуждена последовать за ним, надеясь только, что сумеет его защитить.

Шерлок был необычным пациентом. Большинство людей в таком состоянии были мягкими и податливыми и легко следовали за ней к своему спасению, Шерлок же, еще не имея никаких знаний, не понимая самого себя, уже обладал сильной волей и решимостью поступать так, как он считает нужным.

Плач становился все громче, и наконец Шерлок нашел его источник. Посреди небольшой поляны, больше похожей на клетку из сухих веток, сидел маленький мальчик лет трех, и заливался слезами.

— Немедленно успокойся! — велел Шерлок-подросток своей младшей копии. Ребенок всхлипнул, попытался вытереть слезы и спросил:

— Иначе меня, как того купца, заберет смерть?

— Смерть? — переспросил Шерлок. — Что за чушь, смерти нет никакого дела до детей. Перестань реветь.

— Майкрофт сказал, она заберет меня, — прошептал ребенок. — А если я буду плохо себя вести, меня унесет восточный ветер, от развеет меня на пыль, и меня больше не будет.

Шерлок колебался. Все его привычки, устоявшиеся модели поведения требовали оборвать ребенка, велеть ему прекратить говорить глупости, но при этом он хотел повести себя иначе. Луна разрешила его сомнения, первой опускаясь на колени перед ребенком и тихо говоря:

— Ну же, малыш, не плач. Майкрофт просто рассказывает тебе страшные сказки.

— И восточного ветра не существует? — с надеждой спросил ребенок.

— Существует, — подал голос Шерлок. Луна обернулась к нему и увидела, что его лицо смягчилось. Он тоже опустился рядом с ребенком на колени и продолжил: — восточный ветер существует, но он теплый и мягкий, он никого не может унести.

— Даже меня? — переспросил ребенок.

— Даже тебя, — подтвердил Шерлок.

Ребенок сначала робко, а потом счастливо и громко рассмеялся и бросился Шерлоку на шею. Тот опешил, но все-таки неловко обнял его за спину и погладил по голове.

— Ну, я пойду, — сказал ребенок, — мне еще нужно поиграть сегодня.

— Иди, — серьезно сказал Шерлок и отпустил его.

Ребенок улыбнулся и без страха пошел прочь, в чащу, а от полянки возникла узкая тропинка.

— Нам пора искать Редберта, — сказала Луна.

Шерлок кивнул, и они снова пошли по тропинке. «Люмос» освещал их путь, и Луна не сразу заметила, что с ним происходит что-то странное. Он задрожал, дернулся, а потом с тихим шипением погас.

Они оказались в серой полутьме.

— Зажги свет, — нервно велел Шерлок. Луна создала новый огонек, но тот опять, чихнув, погас.

Шерлок невольно подвинулся поближе к ней.

— Шерлок, ты опять не выключаешь свет, — раздался приятный женский голос. — Сколько можно повторять, что спать со светом вредно?

— Люмос! — произнесла Луна, но опять безуспешно — светлячок не продержался и нескольких секунд.

— Шерлок, ты испытываешь мое терпение. В чем дело?

— Здесь темно, — произнес Шерлок.

— Глупый ребенок! — раздался второй голос, принадлежавший, похоже, подростку или молодому человеку. — Очень глупый мальчик, который думает, что темнота страшна. Страшна не темнота, не темнота, Шерлок, а то, что в ней кроется.

При этих словах лес ожил, отовсюду послушались стоны, хрипы, надсадный кашель, детский смех, крики и шевеление множества ног каких-то крупных существ.

Шерлок скривился, явно борясь с собой, чтобы не броситься прочь. Луна сделала к нему еще шаг и обняла за плечи, шепнула:

— Там просто нарглы!

Шерлок дернулся и посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Кто такие нарглы? — спросил он.

— Я не знаю, — беззаботно пожала плечами Луна, — но папа говорил мне, что они нестрашные и сами нас боятся, поэтому и прячутся в темноте.

— Зачем нас бояться?

— О, — Луна улыбнулась, — мы большие и сильные, а нарглы — маленькие и беззащитные. Они так боятся людей, что готовы забиваться в любые щели, чтобы не попасться нам на глаза. Пойдем отсюда, не будем их пугать.

Шерлок прислушался — действительно, кто бы ни ползал в темном лесу, они были очень небольшого размера.

— Я в детстве все мечтала поймать наргла, но папа отговорил меня — сказал, что нельзя причинять вред тем, кто заведомо слабее тебе.

— Он прав, — ответил Шерлок, чуть расслабившись, — пойдем отсюда. Пусть живут.

Они прошли еще несколько метров, и огонек снова зажегся. Между тем, лес становился гуще, а тропинка — уже. Идти рядом становилось невозможно, и Луна была вынуждена пойти следом за Шерлоком. Деревья, до сих пор стоявшие ровно, начали искривляться, словно их стволы скорчились от боли. Местами они завязывались в узлы, образовывали петли и волны. Сухая тропинка стала влажной, и босые ноги Шерлока и Луны начали вязнуть в глинистой почве.

Что бы ни искривило так внутренний мир Шерлока, оно было очень сильным. В воздухе запахло чем-то сладковато-приторным, Луна принюхалась, пытаясь узнать запах, а Шерлок спокойно сказал:

— Так пахнет горелое человеческое мясо. Я проверял.

Запах все усиливался, Луна почувствовала, что у нее начинает свербеть в носу.

Они прошли еще несколько шагов, и заметили, что «Люмос» больше не нужен — лес озарялся красноватым светом, как от разгоравшегося пожара. Перед ними открылась просторная поляна, посреди которой был разведен огромный костер. Его пламя поднималось почти до крон деревьев, но не поджигало, а только опаляло их. Возле костра стоял юноша лет восемнадцати, вместо одежды на нем были тяжелые металлические вериги, почерневшие от дыма. постояв некоторое время, юноша прыгнул через костер, а потом обратно. Его тело было покрыто копотью, шрамами и свежими ожогами, но он, похоже, не обращал на это никакого внимания.

— Зачем ты это делаешь? — крикнул Шерлок — от костра шел такой треск, что заглушить его было непросто.

— Я работаю над собой, — тоже громко ответил юноша и повернулся.

У молодого Шерлока было значительно менее здоровое лицо, чем у подростка — худоба перестала красить его, он выглядел как тяжелобольной. Но глаза горели ярко, и в них отражались языки пламени.

— Чего ты хочешь достичь? — спросил Шерлок.

— Контроля. Все сводится к контролю. Это тело, — юноша пренебрежительно махнул рукой, показывая на себя, — совершенно не слушается.

— Ты думаешь, что оно привыкнет к жару огня? — уточнил Шерлок. Он выглядел шокированным.

— Все просто, — улыбнулся юноша, — я — это разум, тело — приложение к разуму. Почему я должен слушаться этого приложения? Если я хочу, оно должно терпеть боль. Не переживай, я позаботился о себе.

Юноша протянул вперед руку и повернул ее, показывая внутреннюю часть предплечья — она была не черной от копоти, а синей от множества гематом. Луна и Шерлок наклонились вперед.

— Ты колешь себе обезболивающее? — спросил Шерлок.

— Можно сказать и так, — согласился юноша. — Подождите здесь.

Он повернулся и снова прыгнул через костер. Когда он вернулся, Шерлок решительно схватил его за запястье и сказал:

— Ты просто псих! Это глупо и ничуть не помогает тебе!

— Ошибаешься, — юноша вырвался и добавил: — во всяком случае, я уже близок к цели.

— К цели? К какой, хотел бы я знать? Превратиться в кучку пепла?

— Ты пока не понимаешь, — вздохнул юноша, — но рано или поздно ты осознаешь, каково это — быть обычным человеком. Таким же, как все. Способным чувствовать боль, привязываться к вещам и людям.

— Почему бы мне не испытывать боль? — спросил Шерлок.

Юноша презрительно фыркнул:

— Потому что ты не обычный человек. Ты забыл, кто ты? Ты — Шерлок Холмс, который видит людей насквозь, знает их тайны и слабости. Неужели тебе не противно думать, что кто-то может увидеть твою слабость?

Шерлок замер. Будь у него его багаж опыта и знаний, он мог бы принимать решения, но сейчас (Луна видела) он был растерян. Его логика подсказывала, что юноша заблуждается, но его слова звучали убедительно. Ему нужна была помощь, и Луна ее оказала.

— Знаешь, я ведь тоже отличаюсь от обычных людей. Я волшебница. А мой друг — самый великий волшебник на свете, он победил злого волшебника, когда был ребенком. Другая подруга — самая талантливая ведьма своего возраста и самый молодой Министр Магии в истории.

— А Джон, — продолжил Шерлок, — самый храбрый человек, которого я знаю. Понимаешь, о чем речь? — Луна не знала, кто такой Джон, но было очевидно, что он очень дорог Шерлоку. Настолько дорог, что воспоминание о нем пробилось даже сюда, в непроглядный лес.

Юноша покачал головой.

— Может, я и гениальный Шерлок Холмс, но в мире есть и другие гении. И не только гении. Даже посредственный разум может вызывать восхищение. А вот ты…

Он брезгливо скривился, и юноша вместе со своим костром растаяли, оставив после себя легкую туманную дымку.

Сложно было сказать, сколько времени длился их дальнейший путь. Они просто шли вперед, переговариваясь только изредка — Шерлок был погружен в себя, а Луна чувствовала, что постепенно ее силы иссякают, и старалась не тратить их попусту. Все, что сейчас происходило в сознании Шерлока, двигалось его душой, но силы на движение давала она. Потеряй она сейчас контакт с его разумом, и он может навсегда остаться блуждать в непроходимом лесу.

Дорога становилась еще труднее. Тропинка закончилась, и им приходилось продираться сквозь низкий колючий кустарник, отбиваться от темных шевелящихся лиан. Когда кустарник все-таки закончился, и Шерлок, и Луна не сдержали вздох облегчения — но рано. Перед ними начиналась топь.

— Двигайся строго за мной, — велел Шерлок. — След в след.

И прыгнул на еле видную в дрожащем свете светлячка кочку. С нее — на следующую. Луна последовала его примеру — пучок травы и островок земли показались ей удивительно ненадежными, но она не могла позволить себе быть слабой — она должна была помочь Шерлоку дойти до конца. Он двигался по болоту легко, почти не задерживаясь на шатких островках, но в какой-то момент, когда до берега было уже подать рукой, он оступился — ботинок проскользил по влажной траве, и Шерлок по пояс увяз в трясине. Луна вскрикнула и ухватила его за руку — здесь, посреди топи, в глубине его подсознания, магия была почти бесполезна. Шерлок тонул, потому что что-то топило его, и никакая магия не могла помочь ему выбраться.

— Держись за меня! — сказала она и потянула его на себя. Но он был слишком тяжелым, к тому же, трясина крепко держала его. С булькающим звуком он погрузился вниз еще на дюйм.

— Выходи отсюда, иначе я и тебя потоплю, — прошипел он, делая отчаянную попытку ухватиться за кочку свободной рукой.

— Ни за что! — ответила Луна. — Давай, ты можешь выбраться. Просто держись за меня, — физическая сила значения не имела. Нужно было найти то, ради чего Шерлок выберется из болота. То, что будет мощнее, чем эта трясина.

— Какое прекрасное зрелище, — раздался со стороны безопасного берега насмешливый голос. Луна обернулась и увидела мужчину в изящном светлом костюме. Ему могло быть как двадцать пять, так и сорок, у него было подвижное лицо с выразительными чертами и нездорово горящие глаза. Он улыбнулся и издал неприличный звук.

— Тю-тю, — сказал он. — Как это прекрасно, Шерлок, видеть тебя тонущим.

Улыбка пропала с его губ, и лицо сделалось очень жестким.

— Ты? — спросил Шерлок, явно узнавая мужчину. — Кажется, ты умер.

— Но не ты убил меня. Я сам, помнишь? Сам себя убил. Я провел тебя, Шерлок. Пиф-паф. Я оказался умней.

— Ложь. Я разыграл тебя, а потом уничтожил.

Мужчина оглядел берег и, признав его достаточно чистым, сел. Сорвал травинку и сунул ее в рот. Выплюнул. Шерлок погрузился еще немного в трясину, как Луна ни пыталась этому помешать.

— Ты уничтожил себя, Шерлок, себя у-нич-то-жил, — пропел мужчина. — А теперь не мешай мне, я хочу насладиться зрелищем твоей смерти.

Шерлок напрягся изо всех сил. Луна стала оглядывать болото в поисках спасения. Должно же быть что-то, что поможет Шерлоку! Не может человек жить в беспросветном отчаянии! Всегда есть то, что спасает его. Она не знала своего пациента, но надеялась найти хотя бы подсказку. Может... Тот самый Джон? Мужчина на берегу опередил ее.

— Бедняга Джон, — сказал он, — он будет рыдать, конечно. Может, он тоже порадует меня и вскроет себе вены? Хотя, нет, это не в его характере. Наш бравый солдат скорее уж пустит пулю в лоб.

— Шерлок! — позвала Луна, — ты можешь выбраться отсюда. Ради Джона. Ты ему нужен.

В глазах Шерлока мелькнула почти безумная решимость, но мужчина на берегу ласково сказал:

— Нечего бояться, Шерлок. Ты знаешь, что там, на дне. Ты уже был там, и не раз. помнишь?

— Шерлок, — прошептала Луна, — просто постарайся. Джон тебя ждет. Вы же друзья, да?

Мужчина захохотал:

— Ты веришь в эту чушь?

Шерлок сжал зубы так сильно, что на щеках надулись желваки, потом кивнул и ответил:

— Да, друзья.

Он еще плотнее схватился за руку Луны, зацепился-таки пальцами за траву на кочке и сделал первый успешный рывок. Трясина отпускала его неохотно, но он был сильнее. Дюйм за дюймом он выбирался наверх и, наконец, сумел подняться во весь рост на кочке, а потом в два прыжка достигнуть берега. Луна присоединилась к нему. Мужчина поднялся, отряхнул брюки и попятился.

— Я уничтожил тебя, так что прочь отсюда, — приказал Шерлок, и мужчина подчинился. Он сделал несколько неуверенных шагов к болоту, несколько раз растерянно обернулся, а потом упал спиной вниз в трясину, и та, булькнув, поглотила его целиком.

Шерлок обернулся к Луне и улыбнулся, но это была не потерянная улыбка ребенка с пляжа, а улыбка человека, который только что одержал важную победу внутри своей души.

— Мы почти у цели, — сказал он и сам протянул руку Луне.

Она оперлась на него — он вытягивал из нее последние силы, но она верила, что они справятся.

И действительно, лес начал редеть, светлеть, и впереди показался широкая лужайка, посреди которой возвышался изящный дворец, похожий одновременно на Хогвартс и на сказочный замок — из светлого камня, с узкими стрельчатыми окнами и изящными башенками.

У открытых дверей лежал рыжий пес и вилял хвостом.

— Зайди внутрь, — шепнула Луна.

Это было последнее, на что ее хватило — концентрация ослабла, и ее мягко вернуло в ее собственное тело.

Она потянулась — мышцы, как и обычно после долгого контакта с разумом пациента, тянуло, голова гудела. Но ее самочувствие сейчас было не важно. Она подскочила со своего места и посмотрела на Шерлока — тот все также лежал без движения. Она коснулась его прохладной руки, нащупала пульс, и вдруг услышала тихий писк маггловских приборов — на маленьком экране замигала светящаяся линия, Шерлок вздрогнул и, не открывая глаз, нащупал ее руку и крепко сжал. Потом отпустил, открыл глаза и прошептал:

— Майкрофт.

— Что? — переспросила Луна.

— Майкрофт. Мне срочно нужен Майкрофт.

Потом его взгляд сфокусировался на Луне, Шерлок недоуменно моргнул и уточнил:

— Ты существуешь в реальности? Я был уверен, что это образ, созданный моим подсознанием…

— Не совсем. Хотя я и была в твоем сознании.

Шерлок нахмурился, еще бледные щеки залил бледный румянец.

— Мне понадобится большое количество объяснений, — заметил он. — С точки зрения логики, это невозможно, но факты… И потом, все еще остается открытым вопрос про нарглов, я должен все обдумать и…

— После, — сказала Луна и аппарировала, едва услышала, как открывается дверь в его палату.

Она обязательно даст ему объяснения и, возможно, расскажет еще немного про нарглов.

Время тянулось слишком медленно, и Майкрофт даже готов был предположить, что Гермиона Грейнджер как-то заколдовала часы. Ему казалось, что они разговаривают уже очень долго, на деле же прошло всего полтора часа. Вполне вероятно, подобная иллюзия создавалась за счет самого разговора. Мисс Грейнджер пила свой чай, слегка улыбалась вела себя вполне нормально, во всяком случае внешне. Даже некоторое время поговорила о погоде. А потом заметила:

— Вы ведь давно создаете этот образ, мистер Холмс, верно?

— Не совсем понимаю, о чем вы, — улыбнулся Майкрофт. Хотя, разумеется, он понимал.

— И многие в него верят. Даже ваш брат, думаю, верит, — продолжила она.

— А вот вы над образом не работаете, — произнес Майкрофт таким тоном, что нельзя было понять, сказал он комплимент или нанес оскорбление, — даже не скрываете подробностей своей личной жизни.

— Если вы про развод, — спокойно сказала мисс Грейнджер, — то от бесполезно скрывать. О нем слишком многие осведомлены. Что до остального… Не знаю, как вы выдерживаете свою работу.

Она встретилась с Майкрофтом взглядом и пояснила:

— Вы ведь считаете нас всех кем-то вроде хомячков.

— Рыбок, — поправил ее Майкрофт. — Аквариумных. У меня были такие в детстве. Я их кормил.

— А потом решили проверить, что будет, если этого не сделать, — сказала Гермиона, и Майкрофту снова стало неуютно. Едва ли эта информация была в том досье, которое на него собрали представители организации. — Это вполне логично с учетом вашего характера.

— Увы, они не догадались поступить так, как поступили бы люди, — сказал Майкрофт, не отводя взгляда.

— Вы за это их презирали. За то, что они не начали есть друг друга.

— Жалкое было зрелище, — подтвердил Майкрофт.

Мисс Грейнджер еще некоторое время смотрела ему в глаза, потом отвернулась и сказала:

— А потом вы плакали над их трупиками. И винили себя в их смерти. Кстати, брата вы тоже считаете рыбкой?

— Раньше считал.

Мисс Грейнджер замолчала, а Майкрофт попытался найти в ней что-то, что позволило бы вернуться на позицию силы. Но он давно не видел настолько ничего не скрывающих людей. Она выглядела так, словно хотела превратиться с плакат с описанием своих несовершенств, и даже гордилась ими. Майкрофт легко мог бы сказать о ее непопулярности в школе, о проблемах с внешностью, о комплексах и еще много о чем, но мисс Грейнджер это не удивило бы и не заставило бы опешить. Она знала обо всем этом и не скрывала этого.

В тот момент, когда он, кажется, нащупал нужную нить, его телефон зазвонил. Он взял трубку.

— Мистер Холмс очнулся.

Майкрофт подскочил с места, подхватил зонт и уже хотел было направиться в больницу, но остановился. Медленно обернулся к мисс Грейнджер и спросил:

— Выпьем чаю, когда Британии перестанет угрожать опасность.

— После работы? — с улыбкой уточнила Гермиона.

— Моя работа никогда не заканчивается, как и, думаю, ваша. Но из любого правила можно сделать… исключение.

Мисс Грейнджер достала из кармана длинную палочку, похожую на указку, направила ее на чайный сервиз, и тот исчез.

— В таком случае, — произнесла она, — хорошо, что я могу создать чай в любое время.