Мечты и надежды (джен)

Год от рождества Христова 1927-й

Малый тренировочный зал аврората только назывался малым, на деле же его противоположная стена располагалась в доброй сотне шагов от входа. Потолок помещения совершенно терялся во мраке, и Джордж поднял палочку с Люмосом повыше.

— Есть здесь кто-нибудь? — громко спросил он и на всякий случай проверил помещение Хоменум Ревелио.

Но сейчас в малом тренировочном зале он был один, и он прекрасно знал, что ему здесь не место. Что же, если кто-то его застанет, то он применит чары невидимости или что-то отвлекающее и быстро ускользнёт, другого выбора у него не останется.

Каждый раз, переступая порог, он был готов к тому, что придется трусливо сбежать, скрывая свое лицо, словно преступнику.

Но до сих пор ему удавалось остаться незамеченным, должно получиться и сейчас. Было уже около полуночи, дежурные авроры находились на своих постах, покидать которые без веских причин не имели права, робких от непривычки стажеров опасаться тоже не приходилось — эти придут сюда целой толпой, но только в установленные для их тренировок часы. Бывалые же авроры, коли на них находило желание размяться, предпочитали большой тренировочный зал, соваться в который Джордж пока не смел, не без оснований подозревая, что там его не ждёт ничего, кроме позорной неудачи.

— Свет, — тихо сказал он и, потакая своей слабости — которую, учитывая обстоятельства, полагал вполне извинительной, но все-таки постыдной, — потратил целую минуту на то, чтобы осмотреть новое расположение препятствий.

Сегодня они состояли из ящиков вроде тех, в которые не-маги упаковывали различный по большей части продуктовый товар. Грубо сколоченные, с пометками, наклейками и печатями на боках, они, похоже, и были позаимствованы у не-магов.

Джордж снял пиджак, развязал галстук и, бросив их на ближайший ящик, принялся аккуратно закатывать рукава рубашки. Это тоже было слабостью, причем слабостью уже совершенно непростительной: в настоящем бою никто не даст ему нескольких минут на то, чтобы собраться… Но пока он не мог иначе, не мог лишить себя этих драгоценных мгновений, позволявших ему выбросить из головы всё лишнее.

Он прошёл несколько шагов и поднял палочку. Спокойствие, которого почти лишила его долгая рабочая неделя, снова накрывало его, будто теплым одеялом.

— Старт, — сказал он.

Свет погас мгновенно. Первый луч сверкнул справа, Джордж отработанным движением ушёл от него, пригнулся, укрывшись за составленными в пирамиду ящиками и наугад ответил Ступефаем. Второй луч вспорол темноту у него над головой, и в этот раз Джордж даже заметил его источник — совсем с другой стороны. Теперь он уже не промахнулся, и пораженный его заклинанием манекен, изображающий противника, замерцал по контуру мягким, не сбивавшим ночное зрение светом и погас. Наученный горьким опытом, Джордж тут же метнулся в сторону. Лучи были не настоящими заклинаниями, но становиться мишенью для безмозглых, хоть и умело зачарованных манекенов всё равно было неприятно.

Постепенно глаза Джорджа привыкли к темноте: она уже не казалась ему совершенно непроглядной, теперь он мог даже различить в густом полумраке очертания препятствий. Этого все равно было слишком мало, но поблажек вроде Заклинания кошачьего глаза он себе не давал.

Воздух у него над головой прошили сразу шесть лучей, и Джордж удивлённо охнул: похоже, кто-то приказал манекенам не щадить проходящего испытание, да так и оставил. С таким он ещё не сталкивался, обычно переросшую средний уровень молодежь просто переводили в большой тренировочный зал — и, говорят, это здорово сбивало с них спесь.

Джордж наугад выпустил серию заклинаний и, перекатившись, оказался за несколькими ящиками, поставленными один на другой. Теперь он даже мог бы выпрямиться, высоты препятствия вполне бы для этого хватило… вот только прикрыт он был только с одной стороны, так что расслабляться не стоило.

Сосредоточившись, Джордж сотворил Протего, вложив в него все свое умение, и попытался прокрасться дальше. Однако стоило ему сделать шаг, и в его щит врезались три луча сразу. Пожалуй, так он до противоположной стены не доберётся! Определённое количество таких лучей, ударивших в щит, означало, что он условно разрушен, а создавший его волшебник поражён заклинанием.

Джорджу нужно было либо снять щит и бить в темноту в надежде обезвредить нападавших, либо пытаться пробраться дальше, уповая на то, что в него попадёт не так много лучей. Он выбрал первое. Один луч поразил ящик совсем рядом с его плечом, но три сотворенных одно за другим на предельной для Джорджа скорости Секо сделали свое дело: два силуэта затаившихся "противников" сверкнули красным шагах в двадцати от него. Джордж не стал дожидаться, пока третий, отчего-то медливший, снова начнёт обстреливать его заклинаниями, и поспешил спрятаться с другой стороны от ящиков.

Теперь нужно было преодолеть открытое пространство и снова найти укрытие. Правда, Джордж подозревал, что сейчас его могут атаковать сверху, и, спохватившись, снова закрылся щитом. Минутное затишье его не обманывало, было очевидно, что его задача — внушить ложное чувство безопасности и заставить сделать ошибку.

И в самом деле, стоило ему пошевелиться, как у него над головой снова скрестились лучи тренировочных заклинаний. У него не было возможности даже привстать, он так и сидел, прижавшись к ящикам спиной и прикрыв глаза, чтобы поберечь ночное зрение. Ну уж нет, решил наконец Джордж и, выставив щит, бросился вперёд. Сил едва хватило, щит был поражён добрым десятком лучей — и Джордж торопливо рванулся вперед, потерял равновесие и сильно ударился коленом об пол, но, несмотря на пронзившую ногу боль, немедленно ответил на очередную атаку серией Секо. Секо было короче Ступефая, хотя Джордж понимал, что применять его к живому противнику было бы по меньшей мере рискованно. Ещё одна поблажка!

— Да чтоб тебя! — выругался он, поняв, что так и не смог справиться с ещё одной своей слабостью, — а ведь однажды она вполне могла могла оказаться роковой. — Ступефай, Ступефай!

Он бил наугад, но и в этот раз ему повезло — правда, лишь единожды. По его прикидкам, учебных противников было самое меньшее восемь. Оставалось ещё шесть-семь, и как с ними справиться?

Джордж толкнул верхний ящик, и в него, не оставив следа, немедленно врезалось несколько лучей. Все с одной стороны, на его счастье, и Джордж успел заметить местоположение по меньшей мере четверых "противников". От Ступефаев ящики с грохотом полетели в стороны, сверкнули три силуэта, показывая, что противник повержен. Трое из семерых — если бы всё было по-настоящему, он бы давно уже погиб.

Зажав палочку в зубах, Джордж по-пластунски прополз там, где от противника его отделяла стена препятствия всего в один ящик высотой. Добравшись до более надежного укрытия, он выпрямился, ожидая удара и с другой стороны тоже (не раз уже на таком попадался), и снова наугад ударил Ступефаем. Зажёгся ещё один манекен — интуиция не подвела. Джордж сдвинулся в сторону, пригнулся и поднял Левиосой верхний ящик. Магия сработала, уловив движение, но в этот момент сбоку мелькнула красная вспышка, которая вырвала несколько щепок прямо рядом с лицом Джорджа, оставив слабый дымный запах.

Красная вспышка! Заклинания, которые посылали манекены, были просто лучами, не способными причинить никакого вреда, и все они были окрашены в синий. Но сейчас Джордж был в зале не один, и его то ли атаковали, то ли приглашали к поединку.

Нужно бежать, убираться отсюда, пронеслось у него в голове. Он торопливо переместил ящики, пытаясь создать новое укрытие и выиграть ещё несколько секунд, а затем бросился к выходу.

Наверное, пытаться одновременно прикрывать лицо локтем, а спину Протего было ошибкой: новое заклинание — не такое уж и мощное, как он понял позже, он просто потерял концентрацию — с легкостью снесло его щит, и швырнуло его вперед. Нынешний противник, настоящий, колдовал молча, а вот самому Джорджу такое пока было не под силу, и попытка контратаковать неизбежно выдала бы его местонахождение. Но другого выхода у него не было, сейчас он либо прорвётся к двери и успеет удрать, либо его секрет будет раскрыт и выставлен на всеобщее обозрение.

Вот теперь он начал понимать, что такое сражаться по-настоящему.

— Ступефай, — вполголоса выдохнул он, низким кувырком перебравшись в новое укрытие. Ящики над его головой от ответного заклинания взорвались брызгами острых щепок, одна, кажется, впилась ему в ногу. Щадить Джорджа не собирались.

Он помедлил секунду, весь дрожа, с колотившимся едва не в горле сердцем, а потом встал в полный рост и разнёс Бомбардой всё, что видел. Пока за спиной у него с грохотом рушились ящики, Джордж летел к двери, не чуя ног.

Схватить одежду — и бежать, бежать отсюда, к лифтам, потом на ступени Вулворт-билдинг и аппарировать куда подальше!

Вот только его противник словно не заметил воцарившегося вокруг хаоса, и над плечом у Джорджа тут же просвистел ещё один Ступефай. Отчего-то тот сразу уверился в том, что нападавший промахнулся специально, а на самом деле ему ничего не стоило влепить заклинание точно между лопаток.

Джордж запоздало метнулся в сторону, послал наугад несколько Ступефаев в ответ и обрушил за собой ещё державшиеся на своих местах ящики.

Темнота ответила ему целой серией заклинаний, только чудом он сумел увернуться от всех и, упав за ближайший ящик, скорчиться за ним.

Дверной проем едва различимо светлел всего в десятке шагов от него, но как добраться до порога невредимым? И… вдруг это все всерьёз, вдруг враг будет преследовать его и за пределами зала?

Джордж стиснул палочку в мокрой ладони. Успокоиться, только успокоиться, он ничего не сделает, это же свой, наверняка это аврор, кто же это ещё может быть?

Но та беспощадная жесткость, с которой невидимый противник загонял Джорджа в угол, внушала сомнения. Для него это уже перестало быть просто игрой и тренировкой, и он должен был это понимать — но сознание продолжало отвергать эту мысль, будто она была полнейшим абсурдом.

Джордж зажал рот рукой, чтобы звук его дыхания, казавшийся сейчас оглушительно громким, его не выдал. Попытки наложить маскировочные чары проваливались раз за разом; а вот его противнику такие сложности явно были незнакомы, ведь Джордж, как ни напрягал слух, не слышал даже эха его шагов, а ранее не мог различить в полумраке хотя бы смутных очертаний чужого силуэта. Он медленно выдохнул через нос, заставив себя сосредоточиться, и снова попытался наложить на себя чары. И снова ничего не вышло, всю его концентрацию будто ветром сдуло от одной мысли: противник сейчас мог стоять прямо у него за спиной. Мог прямо сейчас перегибаться через ящик, направляя на Джорджа палочку.

Он перестал дышать, и в зале установилась полная тишина.

Джордж выждал несколько секунд, оттолкнул ящик заклинанием и бросился бежать.

Ему позволили добраться почти до самого выхода, Джордж уже протягивал руку, чтобы схватить свои пиджак и галстук, — определить владельца по одежде раз плюнуть, ему ли этого не знать, — но в этот момент его подсекли Инкарцеро, и он позорно грохнулся на пол, ударившись спиной и затылком. Палочка вылетела из пальцев, когда он взмахнул рукой в тщетной попытке удержать равновесие, перед глазами заплясали искры, и он остался лежать на полу, бестолково дёргая связанными ногами. Последний шанс был упущен.

В окутывавшем зал полумраке медленно проступило светлое пятно. Джордж вначале обругал себя за то, что умудрился его проглядеть, и лишь затем додумался, что рассчитывать на это было бы слишком самонадеянно.

— Мистер Грейвз? — обреченно спросил он.

Мерлин, и надо было тут оказаться самому директору! Теперь все пропало. Джордж облился холодным потом и едва преодолел желание зажмуриться. Вот сейчас директор посмотрит на него тем своим снисходительным взглядом, который доставался обычно глупеньким, не видевшим ничего дальше очередного выпуска «Ведьмополитена» секретаршам, и Джордж попросту умрет со стыда.

— Вы в порядке? — осведомился Грейвз, подойдя ближе, и коротким жестом призвал отлетевшую в сторону палочку Джорджа. — Фините.

Джордж медленно поднялся. В голове всё ещё звенело, руки чуть подрагивали от отступающего напряжения схватки, но он успел отметить, что то светлое пятно было белым подкладом неизменной директорской мантии — а значит, тот только что пришёл или собирался уходить.

— В полном порядке, сэр, — выдавил Джордж. Ну не мог же Грейвз знать в лицо всех стажёров и молодых авроров? Да и полумрак порой искажал черты до неузнаваемости…

— Как вы здесь оказались? — ляпнул Джордж, от волнения забыв, что сейчас ему лучше было держать язык за зубами.

— Аппарировал, конечно, — ответил Грейвз, протянув ему его палочку, и Джордж осекся. Аппарировал. Внутри Вулворт-билдинг. И ещё говорит об этом, как будто это само собой разумеется.

Он кивнул.

Грейвз окинул его ещё одним внимательным, придирчивым взглядом.

— Неплохо, — сказал он. — Вовремя среагировали на изменение обстановки, и ваша тактика, должен заметить, пришлась мне по душе. Справляетесь с волнением вы пока не слишком хорошо, но это приходит с опытом. Совсем уж грубых ошибок вы не делали, так что тренируйтесь побольше, и все у вас будет получаться. И… простите, что помешал вашей тренировке, не сумел удержаться.

— Спасибо, сэр, — не своим голосом ответил Джордж. — Ничего страшного.

Грейвз коротко кивнул вместо прощания и шагнул к двери.

Спасён!

Джордж глубоко вздохнул и закрыл глаза.

— Минуточку, — уже совсем другим тоном проговорил Грейвз. — Свет!

Джордж дёрнулся, но бежать было уже поздно.

— Джордж Честер? — спросил Грейвз.

— Чосер, сэр, — поправил Джордж, глядя в сторону. — Хозяйственный отдел, сэр. Простите, сэр.

— Хозяйственный отдел, — повторил Грейвз. — И что вы, простите, здесь забыли?

Джордж упрямо сжал челюсти и промолчал. Он догадывался, как это всё выглядит со стороны директора — как детская игра, нелепые кривляния юнца, вообразившего себя кем-нибудь из Первых Двенадцати. Тренировочные залы предназначались для авроров, для тех, у кого от умения действовать быстро и правильно зависела их жизнь — которая, в свою очередь, была залогом порядка и законности в магическом мире — а Джордж Чосер, должно быть, просто развлекался, истощая притом отнюдь не бесконечный запас энергии у оживлявших тренировочные манекены чар. Глупость и пустое расточительство.

— Ну что же, признаю, не ожидал таких умений от помощника завхоза, — наконец проговорил Грейвз. — И давно вы сюда ходите по ночам?

— Почти с тех самых пор, как поступил на работу, сэр, — запнувшись, ответил Джордж. — Полгода. Первый месяц разведывал обстановку.

Повисло молчание. Грейвз изучал Джорджа, как будто раздумывая, что с ним делать, и тот, уставший уже бояться и ждать ужасного конца, поднял взгляд. Директор, кажется, почти улыбался, и в выражении его лица не было ни тени той злой насмешки, которую Джордж успел себе вообразить.

Поговаривали, что он не улыбался по-настоящему с тех самых пор, как его похитил Гриндевальд; и теперь эта почти-улыбка ошеломила Джорджа сильнее, чем любое заклятие.

— Пытались стать аврором? — помедлив, поинтересовался Грейвз.

Джордж нервно кивнул:

— Не прошёл по баллам. То есть, на самом деле прошёл, едва дотянул, но...

— Но?..

— У Реджи Кингсмена было столько же, и взяли его, потому что он грёбаный чистокровный! Никто ничего не сказал, конечно же, но это ведь очевидно!

За ту ядовитую бессильную злобу, что прозвучала в этих словах, Джорджу не стало стыдно даже после того, как он вспомнил: Грейвз тоже был чистокровным невесть в каком поколении. Но тот промолчал, будто бы вовсе не приняв его выпад на свой счет, и Джордж, будто наглотавшись зелья-болтушки, в запале продолжил:

— И тогда я решил, что буду пытаться поступить на следующий год! Что я покажу этому зазнайке Кингсмену, кто тут настоящий аврор! А для этого нужно тренироваться. И поэтому я хожу сюда по ночам, когда могу. Стараюсь пробраться хотя бы раз в неделю. Сэр.

К концу тирады его голос стал был уже едва слышен: вспыхнувшая было злость так же быстро угасла и уже не мешала вспомнить о том, что далеко не всем можно выкладывать то, что думаешь на самом деле.

— Почему не попросили кого-нибудь вас погонять? — в явном недоумении поинтересовался Грейвз. Джордж изменился в лице, и он понимающе кивнул: — А, боялись насмешек.

— И не хотел дать знать Кингсмену, что я у него на хвосте, — добавил Джордж.

Грейвз смотрел на него, постукивая палочкой по ладони.

— Теперь понятно, почему вы попытались сбежать, — сказал Грейвз. — Что же, мне кажется, я могу для вас кое-что сделать.

— Принять меня в авроры?! — ахнул Джордж, не веря собственным ушам.

— Даже не думайте, Чосер, — резко одернул его Грейвз. — Будете участвовать в конкурсе на следующий год в общем порядке и не надейтесь на поблажки. Но отбирать у вас ключи я не стану. И, полагаю, тренировочным залам авроров не помешает пристальное внимание хозяйственного отдела — как в том, что касается уборки, так и проверки надлежащей работы тренировочного оборудования. И постарайтесь уж не потерять форму за оставшееся до испытаний время. Я ведь уже говорил: мне понравилось то, что я увидел, и от своих слов я отказываться не намерен.

— Спасибо, сэр! — выдохнул Джордж. Дыхание у него перехватило от благодарности и восхищения. — Вы очень добры.

— Вам кажется, — заверил его Грейвз. — Вы уверены в своем решении?

— Всегда хотел стать аврором, сэр! — выпалил Джордж. — Ну, с тех самых пор, как меня забрали в магический мир и объяснили, что к чему.

— Ну что же, в таком случае у вас было достаточно времени, чтобы подумать. И остаётся ещё немало для того, чтобы изменить решение, — хмыкнул Грейвз. — А сейчас отправляйтесь домой и отдохните, сейчас, в конце концов, самая середина рабочей недели… Хотя нет, постойте-ка, я вам, кажется, здоровенную шишку поставил.

Кончик его палочки, направленной на Джорджа, описал небрежный полукруг, и тот почувствовал, что звон в ушах и впрямь пошел на убыль.

— Спасибо, — смущённо поблагодарил он.

— Идёмте, — позвал Грейвз, и Джордж, подхватив пиджак и на ходу запихивая галстук в карман, поспешил за ним к лифтам.

— Запомните, мистер Чосер, — сказал Грейвз, когда они остановились перед дверями лифта, — мир беспрерывно меняется. Происхождение — только возможность, мало её иметь, нужно правильно ею воспользоваться. И однажды наступит день, когда единственно важным станет именно это: насколько плодотворно вы используете имеющиеся у вас возможности.

— А когда он наступит? — полюбопытствовал Джордж.

Грейвз усмехнулся.

— Поверьте, вы его не пропустите.

Двери лифта распахнулись перед ним, и он шагнул внутрь.

— Вы идёте? — позвал он.