Недоразумение (гет)

После случая с «тортиком» Рон дулся уже целую неделю и демонстративно спал на маленьком диванчике, что стоял у них в гостиной.

Диванчик для высокого Рона был короток, и спать на нём было ужасно неудобно, но Рон из принципа, взяв подушку и плед, каждый вечер уходил из спальни в гостиную и там укладывался на диване, скрючившись в три погибели.

Гермиона день ото дня всё более чувствовала себя виноватой и постоянно корила себя за ту жестокую выходку. Однажды ночью она не выдержала и решительно откинула одеяло.

— Рон, прости, я иду к тебе!

Она на цыпочках, тихонько, чтобы не разбудить, прокралась в гостиную. Рон крепко спал, разметавшись как ребёнок. Плед запутался где-то у него в ногах, а подушка вообще валялась прямо на полу. Гермиона немного постояла, с нежностью глядя на этого упрямого большого дитятю.

— Мой родной, — прошептала она и, наклонившись, подобрала подушку, чтобы тихонько подсунуть ему под голову.

Держа подушку на весу, она слегка её взбила, чтобы та была помягче, и наклонилась над Роном.

В это время Рон, проснувшийся из-за движения воздуха от взбивания подушки, открыл глаза.

Первое, что он увидел, это как Гермиона, держа большую подушку на вытянутых руках, медленно наклоняется над его головой.

У Рона внезапно пропал голос, и он от неожиданности просто оцепенел.

— Герми, ты что делаешь? Зачем? — почти беззвучно прошептал он.

Гермиона, увидев, что он не спит, вздрогнула и уронила подушку ему на лицо.

— Не-е-ет! — заорал Рон, к которому внезапно вернулся голос, вскакивая и отшвыривая злополучный предмет подальше. — Герми, прости, я понимаю, я дурак, но ты хотела меня задушить! Зачем? Что я тебе сделал? Я ведь люблю тебя!

Гермиона недоумевающе смотрела на Рона, который в панике даже стал немного заикаться.

— Рон, ты что?! — наконец произнесла она. — Я же только хотела её тебе под голову подложить! А ты что подумал? Что я... Ох... Господи, Рон, ну какой же ты у меня глупый!

Гермиона всплеснула руками, с возмущением глядя на мужа. Вдруг она хмыкнула, потом ещё раз и залилась безудержным хохотом, сгибаясь от смеха и обессиленно показывая на Рона пальцем.

— Ты... Что я... тебя душить... этой подушкой...

Некоторое время Рон озадаченно смотрел на неё, потом невольно начал вторить её смеху, а когда он всё-таки сообразил, что к чему, то стены дома буквально завибрировали от громогласного мужского гогота. Он с облегчением обнял жену, и они так и стояли, обнявшись, не спеша размыкать сплетённые руки, даже когда уже перестали смеяться.