Встреча (джен)

Фриск, в общем-то, не представляла, как именно произойдёт их встреча, но одно знала наверняка: она умрёт.

На этот раз однозначно и насовсем. Просто потому что всё время выходить сухой из воды ей уже казалось почти что неприличным. В каждом её «чудесном спасении» явно крылся какой-то подвох — и сейчас, в самом конце, когда все пути, какие только были и могли быть, сошлись в одну точку, каждый подвох, каждое двойное дно должно было раскрыться, развеяться и рассыпаться в прах.

— Не хотите ли чашечку чаю?..

Король АСГОР ДРИИМУРР уже несколько секунд как повернулся к ней лицом и выжидающе смотрел не то в глаза, не то сквозь неё, а этот до абсурда обыкновенный вопрос только-только успел прозвучать в голове и обрести смысл.

Он, АСГОР… Убьёт её.

А если убьёт, есть ли что терять?

— М… Мистер Дриимурр! — запинаясь, воскликнула Фриск. Не упустить, не упустить, торопиться изо всех слов! — Я с удовольствием выпью с вами чашечку чаю… если позволите, конечно.

Глупо, самонадеянно и вообще — зачем? Ляпнула сдуру, а он стоит, смотрит. Голову склонил, нахмурил брови. Он, АСГОР ДРИИМУРР, именно сейчас должен её убить, а ей ни капельки не страшно.

Может, она действительно всего лишь хотела выпить чаю?

Взгляд короля пытался быть угрожающим, но вся угроза лишь тенью проглядывала сквозь туман печали и усталости. Фриск снова напомнила себе о том, что этот БОЛЬШОЙ ПУШИСТИК, так похожий на добрую и тёплую Ториэль, хочет (может, должен, обязан…) её убить.

— Любишь горячий чай или чуть остывший? Сливки? Может, сахару?

Хотелось смеяться, шутить и веселиться. Или, может быть, танцевать. Или обнять Асгора — очень-очень крепко, так, чтобы чем-нибудь вытеснить колющееся во все стороны ощущение подвоха. Но вместо этого всего она сидела, вцепившись замёрзшими руками в обжигающе горячую чашку с чаем — таким же, какой заваривала Андайн в тот единственный раз, когда Фриск посчастливилось побывать у неё в гостях.

— Чай золотого цветка… — подумала, а оказалось, что произнесла Фриск.

— И не только чай. Осмотрись.

Асгор взглянул на неё, добродушно улыбнулся сквозь печальный туман и окинул взглядом пространство вокруг — пестрящий золотом ковёр из цветов и их опавших лепестков, сверкавший так, что если долго смотреть, глаза непременно устанут и заболят. И чай пах цветами, цветы будто бы растворяли в чае свои золотистые огни…

Было красиво. Пожалуй, слишком красиво, чтобы находиться в этом месте долгое время и не чувствовать себя лишним элементом, будто дорисованным в чужую картину шаловливой рукой.

— Боишься? — спросил неожиданно Асгор, пристально вглядываясь ей в лицо.

Фриск вспомнила: должна бояться.

— Я тоже, — признался король, заметив, что она кивнула. — Как думаешь, что будет, если ты меня убьёшь?

Чай в горле вмиг стал терпко-острым, как будто из него волшебным образом исчез весь сахар. Фриск вздрогнула и хватанула ртом воздух, оказавшийся на вкус омерзительно-горьким.

Асгор всё ещё ожидал ответа.

— Подземелье лишится любимого короля, — ответила Фриск.

А разве это не так?

Асгор едва заметно покачал головой. Печаль в глазах сгустилась настолько, что смотреть королю в лицо было невыносимо.

Невыносимо и нестерпимо больно. Больно от взгляда, ещё больнее — от тягучего молчания. Скажите же что-нибудь, мистер Дриимурр!

— Подземелье? — король, похоже, искренне удивился. Взглянув на чашку в руке так, будто забыл о её существовании, он отпил чаю и вздохнул: — Ты думаешь о… Подземелье?

— Они ведь любят вас, мистер Дриимурр. Я знаю, я слышала, о чём они говорят. Взрослые, дети… все считают вас благородным, мудрым, сильным. Они верят в вас и надеются на…

…на то, что вы уничтожите человечество.

В горле встал ком, не давший договорить.

— Вот как? — Асгор поставил чашку на столик. — Верят… и надеются. Хорошие слова, и с ними не поспоришь. Но я ведь немного о другом спрашивал. Ты понимаешь, что прямо сейчас мы должны сразиться насмерть. Насмерть — это значит, что один из нас погибнет. Я или ты. Если это будешь ты, твоя душа после смерти…

— Откроет магический барьер… и все монстры от мала до велика смогут выйти на поверхность впервые за очень долгое время.

Перебивать старших, конечно же, не было признаком хорошего воспитания, но интуиция подсказывала: нужно заговорить. И когда Фриск осмелилась — РЕШИЛАСЬ — продолжить слова Асгора, она заметила, как его тяжёлый взгляд совсем немного, но всё-таки посветлел.

— Не представляешь, насколько долгое. Дольше, чем наши с тобой жизни, сложенные вместе и умноженные во много раз. — уголки едва заметных губ дрогнули в почти-улыбке. — Ну а если погибну я… неужели доктор Альфис тебе не говорила?

Альфис говорила, что они с Фриск стали отличной командой. Говорила, как следила за ней от самых Руин и едва сдерживалась от того, чтобы помочь. Про оранжевые лазеры рассказывала — через них двигаться нужно, в отличие от синих. Про уверенность, которую Фриск смогла в неё вселить. Говорила, что роботы сделаны из магии и металла, а второй сезон «Мяу Мяу Милашки Целовашки» по сравнению с первым — трэш и отстой.

И ещё она рассказывала про барьер. Совсем немножко, одну лишь фразу.

— Если погибнете вы, то ваша душа позволит мне пройти через барьер и вернуться домой на поверхность.

Прозвучало как простой ответ на простой вопрос — но разум категорически отказывался его понимать и принимать. Если она хочет вернуться домой, этот монстр с печально-пронзительным взглядом должен умереть. Фриск попыталась вообразить себе, как она вскидывает кинжал, размахивается; Асгор падает на землю, у неё на руках остаются пятна его крови…

Не такой же ценой!

Горло сдавили слёзы. Чтобы не зарыдать в голос, Фриск схватила чашку и залпом допила остывший чай. В голове почему-то роились стыдливые мысли о том, насколько глупо она, наверное, сейчас выглядит с перекошенным лицом и ошалело бегающими глазами; а посмотреть на Асгора было настолько тяжкой и непосильной задачей…

Честное слово, лучше бы атаковал.

— Осознаёшь? — спросил Асгор. Как он успел оказаться у неё за спиной, Фриск проследить не успела. — Умирать страшно, но ещё страшнее — убивать. Видеть, как тот, кто только что говорил, слышал и дышал, вмиг превращается в безжизненное тело, лежащее у моих ног, а его душа звенит, переливается в тон его голосу, спрашивает меня «За что?». А я, верь или нет, сам не могу ему ответить… Я находил сотни объяснений своим действиям, знал, что делаю это для того, чтобы мой народ однажды поднялся на поверхность, увидел солнце, прикоснулся к морю и вдохнул свежий ветер…

Король отошёл на несколько метров и превратился в громадную тень, отпечатавшуюся за золотом ковре мрачным пятном. Не было заметно ни лица, ни пушистой белой шерсти — и АСГОР ДРИИМУРР казался уже не Большим Пушистиком, а настоящим Дьяволом во плоти. Были то блики за окном или игра воображения, но Фриск отчётливо видела вокруг него шесть небольших цветных вспышек, что мерцали, звенели и переливались в тон их голосам, крича «Уходи, беги, прячься!».

— Но разве вы не для этого их убивали? — произнесла Фриск до абсурда обыденным голосом. Голос звучал на невозможно далёком расстоянии от её тела, а конечности будто существовали отдельно друг от друга.

Подумать только, она спрашивает о смысле убийств…

Дьявол во плоти сделал шаг вперёд. Свет озарил его лицо — и у Фриск перехватило дыхание. Глубокие синие глаза, подёрнутые туманом, были наполнены слезами, которые Асгор явно сдерживал с титаническим трудом.

— Каждый раз, когда в их глазах гас огонёк, я видел безжизненный взгляд моего любимого сына. Каждое тело у ног я представлял телом моего Азриэля, и владелец каждой новой души был с каждым разом всё больше на него похож! Белые волосы, синие глаза, такой же рост, такие же ботиночки…

Низкий грудной голос срывался и почти дребезжал; а по белому меху наверняка уже катились слёзы, удержать которые король даже не старался. Фриск ошеломлённо глядела на него, не в силах даже пошевелиться. Казалось, боль Асгора передавалась ей, прокатывалась волнами по телу и оседала в сердце свинцовой тяжестью; казалось, ради того, чтобы прекратить его тоску и отчаяние, она готова была умереть… или убить.

— Ты была последней каплей. Да будет тебе известно: я боялся нашей встречи и нашей битвы так, как огонь боится воды. Я отдавал приказы своим приближённым: убейте, устраните, уничтожьте человека; не давайте шансов на побег, никакой пощады и никакой жалости! Знал, что в роковой миг моя душа лишится РЕШИМОСТИ; что этот, последний раз станет испытанием для меня — и я не выдержу. Я ведь уже не выдержу, понимаешь? Ты можешь взять нож, зайти ко мне со спины и убить меня. Ох нет, не можешь… ты должна убить меня.

Она — убить? Она же не умеет убивать!

— Я просил их принести мне твою душу… и знаешь, что? — Асгор смотрел на Фриск сокрушённо, не стесняясь ни плакать, ни запинаться в речи. — Королевский учёный лепетала что-то про то, что её робот-уничтожитель людей разрядился, и будет заряжаться ещё сутки. Капитан стражи доложила, что душа прибывшего человека слаба и никуда не годится. Стоит говорить о том, что они мне лгали? — он ударил кулаком по столу, отчего чашки и блюдца жалобно зазвенели. — Они просто не хотели убивать тебя! Может, ответишь мне, почему те, кому было поручено тебя убить, отказались от выполнения приказа?

У Фриск покраснели щёки. О том, что её должны (могут, хотят, мечтают) убить, ей было известно, но только вдуматься: Андайн и Альфис, чтобы спасти её жизнь, лгали в глаза самому королю! Представить такое в первые минуты встречи (особенно с Андайн) она могла в последнюю очередь.

— Я не просила их об этом, мистер Дриимурр!.. — Фриск заставляла себя говорить. — Мы стали очень хорошими друзьями, и поэтому, наверное…

Дыхание спёрло. Асгор нависал над ней зловещей тучей; ещё миг — и в сердце ударит молния. Глаза его сощурились, отражая разочарование, боль и совсем немного — обиду.

А есть ли что терять?

Фриск поднялась с места. Тучи, молнии, туман и мрак как будто проносились мимо, громыхали в душе и угрожающе ревели, но ей было не страшно делать этот глупый и наверняка бессмысленный шаг.

Пусть битва насмерть вопреки всему не состоится. Любой житель Подземелья мечтал и надеялся, верил и знал, что король Асгор Дриимурр разрушит Барьер, открывая путь к поверхности; немногие готовились морально к смерти любимого правителя; а некоторые уже заранее скучали по другу-человеку, что прощается с ними навсегда. Знали о сегодняшней битве, воображали блеск брони и лязг оружия…

Но Фриск собрала в кулак всю свою РЕШИМОСТЬ и сделала бессмысленную и наверняка глупую вещь.

Вопреки всему битва насмерть не состоится. Противник, определённый едва не самой судьбой, стоял перед Асгором, обнимая его и прижимаясь щекой к белому меху.

— Сегодня я впервые рад тому, что наши надежды и мечты не сбылись, — тихо произнёс Асгор, поглаживая её по спине.

— Но… вдруг они перестанут вам верить? — спросила Фриск. — Вы должны были меня убить, но этого не случилось…

Король добродушно взъерошил ей волосы.

— Я обязательно что-нибудь придумаю на этот счёт. Лучше подумай о том, чем займёшься в Подземелье, — он подмигнул ей. — И позвони своим друзьям. Уверен, тебе есть что им сказать.

— Конечно, мистер Дриимурр!

Оба не сдерживали широких радостных улыбок. Глаза Асгора сияли чистой синевой, а в душе Фриск металось, не находя себе места, безумное счастье.