Воры, как мы (джен)

Он был один, всегда. Ему были не нужны помощники и ассистенты, друзья и соратники. И даже короткие, холодные ночи, когда нечего было делать, а в карманах водилась монета, он коротал в «Хромом Буррике» сам, один. Собутыльники и непрошеные советчики у него также никакого интереса не вызывали.

Поэтому когда, вернувшись с обычного закупочного рейда, во время которого он похищал у торговок на рынке зазевавшуюся вареную курицу и немного овощей, а затем, с легким сожалением, выкладывал столбик золотых монет перед продавцами Черной Аллеи за стрелы и сонный газ, Гаррет обнаружил в своей комнатушке мирно спящего незнакомца, он, как бы это сказать помягче, опешил.

Не то, чтобы он был настолько непревзойденным вором, что никто не мог войти к нему без приглашения. Не то, чтобы слава о его искусстве разнеслась так широко, что никто не посмел этого сделать. Понятно, что к Гаррету можно вломиться, прокрасться или подкупить ночного сторожа — для того, чтобы украсть его мины и стрелы, поживиться его заказами или по-простецки нахлобучить его дубинкой по голове да и сдать в городскую стражу.

Но спать?

Это было необъяснимо. Нелогично. Неправильно.

Гаррет потратил несколько секунд, чтобы убедиться в отсутствии засады. Еще несколько, чтобы проверить свой тайник. На быстрый обыск незнакомого — хотя, кажется, все-таки смутно знакомого, может, в Гильдии встречались? — парня вряд ли ушло больше. Обрывок плаща, в который тот был закутан, был из какой-то мягкой гладкой ткани, ранее вору не встречавшейся, и это само по себе было необычно. Да еще сапоги — мягкие, с тонкой, но прочной подошвой, не издающие, должно быть, при ходьбе ни звука — сапоги были очень хороши. Забрать бы — собственные башмаки, грохочущие по любой поверхности, словно по железной крыше, Гаррету изрядно осточертели.

Но было и кое-что другое, то, что вызывало если не тревогу, то беспокойство. Взять хотя бы лук за спиной — раскладной, неизвестной конструкции, но очень мощный судя по всему — Гаррет никогда не видел ничего даже отдаленно похожего, а ведь должен был первым получить его себе, появись в Городе такая новинка.

Дальше — стрелы в колчане. Обыкновенные стрелы, похожие на те, что он использовал сам. Но только меньше, гораздо меньше, компактнее и — насколько можно было судить — удобнее в использовании. Это уже было серьезно. Допустим, непонятный лук парень мог просто спереть у бестолкового хозяина — вор ведь, как ни крути. Но стрелы — нет, здесь другая игра. Стрелы — это расходники, их постоянно нужно покупать. А глядя на обширный колчан, можно было предположить, что с пополнением у его хозяина проблем не возникало. Что это значило? Да Создатель его знает.

К тому моменту, как дело дошло до дубинки, простой функционально, но куда более изящной и ухватистой с виду, а также непонятного приспособления, вроде шипастого кистеня, которым, видимо, можно было цепляться за стены или расшибать головы страже, Гаррет решил, что с него достаточно загадок, и пришло время получить некоторые ответы.

И разбудил продолжающего спать молодца тычком под печень.

— Оу-о! — завопил тот, пружинисто скатившись на пол и уставившись непонимающими глазами на Гаррета. — Ты чего?

— Очень верное замечание, — согласился Гаррет, меланхолично глядя на страдальца. Худой, даже тощий, с запавшими темными глазами и носом-клювом, вдобавок с ветвистым шрамом на правой щеке, кого-то он ему напоминал…

— Ты кто? — незнакомец тоже не страдал обилием такта. — Где я? Что это за место?

— Это место — моя комната, — резонно указал Гаррет, — А потому вопросы здесь задавать буду я. Вопрос первый — кто ты и что здесь делаешь?

Паренек легонько рыпнулся было за оружием, но быстро обнаружил, что оружия у него больше нет, и разом присмирел.

— Меня зовут Гаррет, — неохотно сообщил он. — Понятия не имею, как я тут очутился, и… — его ощутимо дернуло. — Где Эрин, что с ней?

На лице Гаррета не дрогнул ни один мускул. Родственничек выискался. Тоже Гаррет и тоже ворюга. Интересные дела.

— Вопрос второй — откуда у тебя это оружие?

Тощий парень мрачно зыркнул исподлобья.

— Раз ты задаешь такие вопросы, оно тебе не нужно, друг. Но вообще это стандартные образцы, такие можно приобрести где угодно, у любого скупщика — в трущобах Стоунмаркета у «Хромого буррика», в доках, рядом с «Покоем сирены», у Бассо…

Гаррет невольно моргнул. Либо этот парень мастерски заливал, либо Бассо начал приторговывать совершенно новым уровнем экипировки. А потом эта мысль бесследно пропала, вытесненная новыми.

— Врать у тебя получается плохо, дружище, — сообщил он, вытаскивая дубинку из-за пояса. — Можно даже сказать, не получается совсем. «Хромой буррик» — конечно, не самый богатый паб, но и никак не трущобы, находится он на Уэйсайде, а в доках нет никакой «Сирены». Заговорился ты, похоже. Бредишь. Будем лечить.

— Да это и не паб вовсе, а таверна… эй… эй! — перспектива получить новую вставную челюсть самозванца, видимо, не заинтересовала. — Стоп! Какой это город?

Гаррет холодно ухмыльнулся.

— Он называется просто Город, и ты, похоже, пришел сюда зря.

— Постой! — глаза у мнимого вора горели каким-то неясным, лихорадочным светом. Он быстро, резко обернулся, бросив дикий взгляд за окно — но там ничего не было, только электрические фонари Механистов, потрескивая, рассеивали ночную хмарь. — Почему… почему здесь нет отопительных батарей? Какой это район? И… что за диковинные лампы?

В глазах у него медленно разгорался — нет, даже не страх — ужас. Но он пересилил себя и сумел закончить.

— Какой это год?

Гаррет не удержался и фыркнул. На какой-то миг он даже поверил самозванцу — но последняя реплика испортила впечатление.

— Обыкновенные фонари, Механисты ставят такие почти везде — слишком яркие, как по мне, но простой народ радуется, карманников все-таки стало ощутимо меньше. А год… Четыреста сороковой эры Бреслингов, если память служит верно. Давай-ка вернемся к…

— Четыреста? Сороковой? Год? — раздельно, хотя и очень тихо, повторил парень в капюшоне. Он с силой сжал веки, но лишь на секунду — Гаррет успел лишь один раз стукнуть дубинкой по бедру. — Я никогда не думал, что все будет именно так… буднично.

— Что будет?

Парень снова крепко зажмурился.

— Меня зовут Гаррет, я вор, и живу в Городе неподалеку от Стоунмаркета. На жизнь, еду и оружие я зарабатываю тем, что под заказ краду ценности у богачей. Сейчас восемьсот сорок первый год эры Норткрестов. Сегодня вечером, во время летнего фестиваля, мой друг Бассо дал мне и моей напарнице Эрин задание выкрасть драгоценный камень из поместья Барона, но что-то пошло не так. Эрин осталась в особняке, а я, по-видимому, сильно ударился головой и до сих пор страдаю галлюцинациями. Итак!

Он открыл глаза и уперся непонимающим взглядом в тускло мерцающий механический глаз Гаррета.

— Бу! — вору внезапно стало смешно. Очень уж забавно парнишка пугался.

— Но это же значит… это значит… Мастер-вор? Ты… вы… сам мастер-вор?

Гаррет растянул тонкие губы в улыбке.

— Зови меня Старшим.

* * *

— Бежал из приюта, мне тогда не было и девяти…

— Никакого приюта, с детства промышлял воровством на улицах, пока не подобрали Хранители…

— И Хранители, и Хаммериты исчезли давным-давно, но зато в какой-то момент я встретил Бассо, мы стали работать вместе, он давал заказы, я, соответственно, выполнял…

— История моей жизни, только перед этим пришлось попотеть в Цитадели… Но это окупилось позднее.

— Начали общаться с Эрин, некоторое время были… выполняли заказы на двоих, потом разошлись. Потом снова…

— Ха. Работаю в одиночку. Всегда.

— И теперь вот… понятия не имею, что с ней случилось.

— Бывает. Что дальше собираешься делать, младшенький?

Тощий, он же Гаррет-младший, потому что поздний, задумчиво поскреб синий от щетины подбородок.

— Пока не думал об этом — слишком… неожиданно все. Оказаться в прошлом, эре магии и стали, Темных Веках, когда многие герои, о которых ты только слышал, все еще живы, и еще столько можно сделать, столько нового узнать… В самом деле, здесь поневоле почувствуешь себя каким-то пришельцем… призраком.

Гаррет-старший издал неразборчивый звук. Левый глаз, глубокий и темный, был устремлен куда-то вдаль, за окно; правый, механический, с едва видимой зеленой искоркой внутри, оценивающе рассматривал собеседника.

— С другой стороны, — младший вопросительно уставился на мастера-вора, — я был призраком всю свою жизнь. Что ты задумал?

Если Гаррет и колебался, по его виду и голосу это было незаметно.

— Есть, кажется, пара-тройка интересных штук, где ты можешь оказаться полезен. Проведем время с пользой, заодно подумаем и разомнемся. Плюс деньги, само собой. Ты как?

На худом скуластом лице отобразилась целая гамма эмоций.

— Говори.

* * *

Наверно, к лучшему, что их совместная деятельность — Старшего и Младшего, чтобы не запутаться — началась именно с этого. Не с громогласного призыва спасти мир (снова? ну, нет!), и даже не с опасного заказа на похищение какой-то фамильной реликвии из Первого Городского Банка. Все было куда проще — забраться в район доков, в одно из охраняемых складских помещений, и собрать барахла, достаточного для того, чтобы оплатить ренту в той халупе, которую кто-то из Гарретов продолжал считать домом.

Дело на пару часов. Ничего лишнего, только несколько стрел, да пара зеркальных разведывательных сфер, сделанных специально для Старшего. Конечно, еще две дубинки и короткий клинок — у Младшего меча не оказалось, а на прямой вопрос он пафосно ответил, что с гордостью зовет себя вором, а не убийцей. Старший хотел было поинтересоваться, как тот планирует рубить веревки, резать мешки и поддевать доски, если потребуется — но раздумал. Не маленький, пускай сам разбирается — пускай хоть зубами грызет.

Две тени скользнули по выбеленной новомодным электрическим светом улице и растворились в темноте переулков и крыш. Может, и не было их вовсе. Может, показалось.

На главных улицах и широких проспектах Города, возможно, и было светло и относительно безопасно — но покинь их, и оказываешься сразу в другом мире. Здесь свищет ветер, шуршат под ногами облетевшие объявления со стен и невесть как оказавшаяся тут сухая листва с окраин, а в протянутых вдоль стен трубах что-то угрожающе стучит и булькает. В высоком небе с белыми холодными точками звезд медленно плыли полупрозрачные ночные облака.

— Не знаю, как там в твоем Городе, но у нас Доки находятся на юге, — вполголоса сказал Старший. Улица была пуста, но повышать голос не стоило — новый шериф третировал Городскую стражу и заставлял патрулировать улицы без отдыха. — Быстрее всего туда будет попасть через Олдейл. У тебя там был Олдейл?

Младший кивнул.

— Богатый район, там как раз находилось поместье барона Норткреста…

Старший ухмыльнулся — холодно и сухо.

— Приятно, что хоть где-то есть стабильность. Да, богатый район, а это значит — понимаешь, что?

— Есть что украсть? — загорелся Младший. — Зажиточные люди, богатые дома, древние артефакты?

— Дурень, — спокойно среагировал местный Гаррет. — Ты уличный карманник, что ли, чтобы кошельки резать, да вламываться в дома без наводки? Да и артефактов в большинстве из них никаких нет — все приличные люди давно хранят их в банках, но мы до банков пока что не доросли… Нет, конечно, просто в Олдейле будет куда больше охраны на улицах, и больше света. Как планируешь действовать в таком случае?

— Поверху проберусь, — ни на секунду не задумался Младший. — Верхние этажи — всегда самые безопасные. Крыши, в крайнем случае — громче, конечно, но и быстрее. Воровскими дорогами их зовут не просто так, понимаешь?

— Понимаю, — согласно кивнул Старший. — Может, и ты поймешь тоже, очень хочется надеяться. Ладно, пошли.

Почти сразу же Младшего поразила насущная неприятность — забраться на вторые и более высокие этажи выстроившихся вдоль улиц угрюмых домов, оказалось почти невозможно. Добротные каменные фасады не подходили для использования Когтя — той самой забористой клювастой штуки — и соскакивали даже с горячих медных труб отопления.

— Не выходит, а? — хмыкнул Старший. — Вот так неожиданность. Город-то не вчера появился, и горожане тоже. Кому охота, чтобы по его крыше грохотали башмаки всякого отребья, вроде нас? Потому и приняли меры — везде. В бедных кварталах, конечно, не так, но там и стражи нет, и поживиться нечем. Привыкай, дружище.

— И… как поступать тогда? — лишенный привычного способа перемещения, Младший слегка растерялся.

Старший вор сделал паузу, и Младший почти физически ощутил, как тот беззвучно ухмыляется в темноте.

— Привычным путем, дедовским, так сказать… кхе-кхе… — и исчез в тенях так быстро и плавно, что Младший на мгновение растерялся. А еще через секунду он заметил легкий оранжевый отблеск на влажной брусчатке, и тяжелый резкий запах кипящей смолы, и нестройный топот ног в подкованных сапогах казенного образца. Стража с факелами!

Он вжался в черный провал ближайшей арки, слился с запертой дверью в ней, стараясь не думать о грубых голосах и тяжелых шагах в десяти метрах… семи… пяти… Может, и обойдется, может, пройдут мимо…

Патруль завернул в переулок.

-…Чертовски неудачное время они для этого выбрали. Я ничего не имею против нашего лейтенанта, но он же перегибает! Половина ребят сейчас валяется без сил в казармах, а другая половина, вместо того, чтобы мирно отдыхать в пабах, бродит по улицам в поисках неизвестно чего!

— Скажи спасибо, что мы не в роте Моузли, Карл. Мне уже жаловались парни оттуда — вот где полнейшая задница. Вместо тренировок и патрулей — какие-то идиотские программы «гражданские инициативы» и «стража — друг Города». Куда смотрит шериф?

— В светлое будущее, вместе с этим сумасшедшим Каррасом. А вот ты сейчас смотришь — и, могу добавить, говоришь — явно не туда. Я бы не советовал… эй, постой-ка! Посвети вон туда! Направо, в арку!

Младший проклял и себя, и старшего «напарника», и весь этот древний, враждебный Город. Путешествие во времени представлялось ему совершенно иначе — мудрые наставники, восхитительные темные подземелья, переливающиеся грудами драгоценностей, древние замки аристократии, полные загадочных книг и статуй… Нет, здесь ему определенно не нравилось. Надо было сразу рвать в Олдейл — может, нашелся бы способ отправиться обратно…

Он сжал в кулаке Коготь — пора использовать его так, как это делала Эрин — но в это время сквозь медленные шаги приближающегося стражника долетел новый звук. Даже, можно сказать, несколько звуков, следующих в четкой последовательности.

«Бах!»

— А…

«Хрясь!»

— Ой, что это…

Бум.

Младший осторожно высунул голову из арки. Перед затухающим, шипящим на мостовой факелом сидел на корточках Мастер-вор и задумчиво глядел на два неподвижных тела.

— Рука болит, — пожаловался он. — Второго с замахом бил, он уже поворачиваться начал. Смазал немного по кирасе, до сих пор пальцев не чувствую, а мне еще этими пальцами замки вскрывать, между прочим. Ты, между нами говоря, совсем дурак, что ли?

— Не понял…

— Вы там в своем светлом будущем совсем сноровку потеряли? Какого демона нужно было ломиться в самое очевидное место, которое стража осматривает в первую очередь? Ну, нет у тебя возможности запрыгнуть куда-нибудь наверх, бывает — так что, нужно сразу становится в позу Растина Парра и ждать, пока тебя оттащат в Пейвлок или Крагсклефт? Да, похоже, переоценил я тебя, _младшенький_.

Последнее слово было произнесено с издевкой, и вор попробовал ответить.

— Сделал как мог… показал бы тогда — как следовало…

— Да легко, — Старший мягко шагнул чуть в сторону и пропал. Младший Гаррет недоуменно моргнул. Улица была тихой и пустой, это было совершенно ясно.

— Такие дела, — сказал кто-то у него за спиной. Старший снова сидел у тел стражников и деловито обшаривал их карманы. — О, чувствительность вернулась, — обрадовался он между делом. — Но, положим, засветили тебя — почему бежать не стал, или сопротивляться хотя бы? Застыл, как эти… ну, словом, волшебные статуи, тошно смотреть.

— Ну… — попробовал объяснить Младший, — я же не знал, что они меня заметили. Точнее, не был уверен. Мне обычно в таких случаях кажется, что в голове начинает играть такая музыка резкая — тогда уже ясно, что увидели, а тут ничего такого не было…

Старший тревожно посмотрел на напарника.

— Совсем ты, видать, плох, парень, — определил он. — Не подскажешь, кстати, сколько будет до вон тех бродячих музыкантов в конце улицы?

Младший недоуменно вытянул шею, но ничего подобного не заметил.

— Не вижу никаких музыкантов, — протянул он.

— Не видишь, значит, — задумался Старший. — А знаешь, почему? Да потому что их там нет! Никто здесь поблизости не играет музыку, ни мягкую, ни резкую! И меня, могу добавить, очень беспокоит человек, который слышит голоса в своей голове и не в состоянии постоять за себя, даже обладая неплохой экипировкой и отличными ботинками — ничего не скажу, ботинки у тебя хороши — но вот вор ты пока ни на что не годный. Короед.

Младший вор хотел что-то сказать, но раздумал.

— Как скажешь, — согласился он, и каким-то образом оказался сразу шагах в десяти, рядом с перекрестком. — Такой опытный напарник не может ошибаться.

На этот раз тренированный взгляд Гаррета заметил — нет, не движение, намек на него, размазанный темный порыв, вспыхнувший и тут же погасший. А Младший обнаружился на другой стороне улицы. Шутовски развел руками и отступил на шаг слившись с темнотой, как сам Гаррет незадолго до этого.

— Ладно-ладно, — пробормотал Старший, вздохнув. — Не так все и безнадежно, оказывается.

* * *

Свен Маркверинг считал жизнь большим несправедливым куском дерьма. Например, в этом месяце ему выпало стоять на страже у Олдейлского моста. Спокойная работа, скажете вы? Кой-черт спокойная! То есть да, так и есть — стабильность и неподвижность, как на кладбище. Весь день на виду, словно заводной болван. Ни сходить потрясти нищих и мелких лавочников, как у парней на Торговой площади, ни оттянуться всласть в маленьких комнатках Веселого квартала, пока прикрывает напарник. Стой себе в узкой нише, защищающей от дождя, следи, чтобы не потухли факелы, да считай пролеты в верхней арке моста.

Можно еще перекидываться фразами с таким же неудачником с другой стороны, но Свен возненавидел это занятие с первой же минуты. Джианмария Лангер был классическим, неизлечимым идиотом — ему нравилась его работа городского стражника, и нравился его нынешний пост. Стоять на месте, вот так счастье! Не бродить по узким промозглым улицам, каждый миг рискуя получить по голове дубинкой, не участвовать в облавах на притоны Гильдии Воров — просто стоять и ни за что не отвечать!

— Да я скорее готов искупаться в ледяной воде в любое время суток, чем тратить время здесь, — проворчал Свен, но очень тихо. Непрерывная болтовня Лангера и его прямо-таки нездоровое желание обязательно ответить на любую реплику собеседника выводили из себя.

Потрескивая и чадя черными струйками смолистого дыма, горели факелы. С неба сыпалась мелкая мокрая дрянь. Вокруг было темно и спокойно.

Приближающиеся шаги оба стражника услышали одновременно — услышали и насторожились. Но оружие доставать не стали — шаги не звучали угрожающе. Даже когда ты простой парень, ради стремления к справедливости и денежного содержания напяливший на себя кирасу на размер больше и повесивший на пояс меч, которым не умеешь как следует размахивать, различать темп и характер шагов ты учишься очень быстро. День, максимум два.

Шаги бывают крадущиеся, твердые, маршевые, вприпрыжку, танцевальные, пьяные, переходящие в бег — и еще два десятка более мелких разновидностей. Наконец, самые опасные — это те, которых ты не слышишь, шаги наемного убийцы или мастера вора. Но те, что сейчас доносились из-за угла, не подходили ни под одну из перечисленных характеристик. Они были медленные, сбивчивые, неуверенные — и, в общем, походили на шаги пьянчуги, перебравшего дешевого разбавленного пива в забегаловке неподалеку. Правда, тут вмешивалась логика: пьяные не ходят молча — они бормочут себе под нос, сморкаются, кашляют, их тошнит, в конце концов. Ничего подобного здесь не было.

Может быть, зомби прорвали стену возле Старого квартала?

Или к ним приближался тихий, интеллигентный алкоголик?

Второе показалось более вероятным, и стражники обменялись понимающими кивками. Джианмария сделал шаг вперед, Свен остался на месте, страхуя. Из-за угла показалась узкая, неверная тень. Фонари там светили тускло, вполнакала, и тень тоже получалось неправильной, бледной, она танцевала и дергалась.

Свен Маркверинг покрепче сжал рукоять короткого меча. Он не верил в чушь вроде злонамеренных духов, свивших себе гнезда в древних кавернах под Городом, а ритуалы язычников так и оставались для него лишь глупыми и кровавыми плясками. Но сейчас стражнику сделалось не по себе. Кто скрывался за этой тенью, чьи трясущиеся конечности отбивали чечетку на мокрой мостовой?

Человек вывернул, наконец, из-за угла, и Свен не смог сдержать вздоха облегчения. Это был всего лишь припозднившийся прохожий — худой, даже тощий, и сильно, безнадежно пьяный. Лицо неизвестного было скрыто капюшоном, но длинные руки безвольно болтались, а обрывки черного плаща волочились за ним подобно королевской мантии.

Джианмария остановился и бросил короткий взгляд назад. Свен ухмыльнулся и ткнул пальцем — давай, мол. Подвыпившего прохожего можно и обобрать — не обеднеет, а потом пинком прогнать на другую сторону моста. Начальство на такие шалости смотрело сквозь пальцы — доказать пострадавшие все равно ничего не могли, да и с жалобами почти не обращались.

Пожалуй, эта ночь могла оказаться совсем не такой унылой, какой выглядела поначалу.

— Эй, парень! — Джианмария подошел совсем близко к пьяному. — Заблудился? Помочь дойти?

Тощий парень с трудом сфокусировал взгляд на стражнике, и того на секунду пробрал озноб — отчего-то почудилось, что из-под капюшона на него глядят слабо светящиеся зеленые и совсем не пьяные глаза.

— Имею желание пройти насквозь! В Доки! — едва шевеля губами, прошепелявил он. Стражник сбросил минутное оцепенение и расхохотался.

— В доки, дружище? Да ты и на ногах не держишься! Давай помогу! — он подхватил парня за плечи, словно собутыльника, а рука привычно скользнула по карманам. Пьяный или нет, а деньги у таких субчиков зачастую водились, и немалые. Эвон, какой плащ на нем — блестит, словно шелковый, а на самом деле куда толще на ощупь, да еще и не промокает совсем, похоже…

Не успел Джианмария надивиться замечательным свойствам плаща, пьяный парень как-то странно извернулся, и рука стражника оказалась самым болезненным образом вывернута в суставе, а раззявленный рот накрепко закрыла рука в мягкой перчатке.

— Извини, плащ не отдам, — прошипел в ухо злой голос. Ей-ей, в нем не слышалось ни капли алкоголя. А в следующий момент в висок Лангеру пришелся быстрый и крайне болезненный удар короткой, залитой свинцом дубинки. Стальной шлем смягчил удар, и перелома височной кости не случилось, но сознание стражник потерял, причем надолго.

Все описанное заняло не больше пары секунд.

Свен открыл было рот, чтобы сделать — что? Закричать? Предупредить? Поднять тревогу? На все это не было уже времени, и все было уже поздно. Тем более, что сзади в шею ему неожиданно ткнулось что-то холодное и острое, по всей вероятности, стальное, и тихий голос сказал.

— Пикнешь — прирежу.

Голос был убедительным, и стражник счел за лучшее помолчать, наблюдая, как тощий лже-пьяница деловито обшаривает карманы валяющегося на мостовой Джианмарии. То есть делает то же самое, что они собирались проделать с ним.

В этом была какая-то печальная ирония, какая-то поэтическая соразмерность…

— Выбирай, — шепнул на ухо голос. — Дубинка в висок, как твоему другу, или сам нырнешь в канал?

— Э… Аха…

— Варианта всего два, — предостерег голос. — Сопротивляться не советую, может выйти нехорошо. Убивать людей я не люблю и обычно избегаю, но и испытывать мою доброту тоже не стоит. Итак?

— Канал, — решился Свен. Удар по голове выглядел более опасным, после эдакого можно и на всю жизнь идиотом остаться. Хорошо, что придурку Джианмарии это уже не грозит. А канал — это мелочи. Это ерунда. Максимум — подхватит простуду, да отлежится в тесной комнатушке дома с соплями да кашлем. Все лучше, чем остальные варианты.

Человек в нише у опоры моста дождался, пока подойдет тощий, и вместе они некоторое время глядели, как, ругаясь вполголоса, спускается по ступенькам нескладный стражник и, ежась, лезет в воду. Меч, шлем и кирасу он предусмотрительно оставил наверху.

— Славно сработано, — оценил происходящее тощий. — Но времени, как мне кажется, нет. Идем быстрее, Старший.

И они растворились в ночи.

Так, совершенно случайно, Свен Маркверинг оказался прав в обоих своих предположениях. Ему все-таки пришлось искупаться в холодной воде, да и ночь оказалась вовсе не такой скучной, какой выглядела поначалу.

* * *

Трудно сказать, что помогло им добраться до Района складов, ни разу не подняв тревоги — нестандартные навыки обоих, или обычное везение. После забавной выходки у Олдейлского моста патрули попадались всего пару раз — замерзшие от нежданно появившейся в ночном воздухе промозглой влаги, злые и оттого невнимательные. Оба раза обошлось без происшествий, Старший и Младший вовремя и синхронно истаивали в боковых улочках, среди мусорных баков и тряпья, бельевых веревок и брошенных тачек.

Не так и сложно затеряться во тьме, когда знаешь свою цель.

Сами склады были огорожены высокой каменной стеной, но тут уж Младший показал, на что способен — разложил свой странный угловатый лук, что-то подтянул и настроил — да и пустил вверх стрелу с веревкой так ловко, что Старший даже диву дался, настолько все гладко вышло. По этой самой веревке они и поднялись, переступая ногами по стене, словно цирковые акробаты.

Наверху, на стене, было тихо — склады возвышались впереди темной массой камня и крашеного железа. Электрические фонари Механистов исправно освещали территорию, разбрасывая яркие искры. Перекликались неторопливые стражники, дальше, в бухте, плескало неспокойное море. Дождь не прекращался.

Старший Гаррет осмотрелся, сидя верхом на груде ящиков, крайне удачно примыкавшей к стене с внутренней стороны.

— Итак, на мой взгляд, основных пути у нас два, — заключил он. — Налево, где горят эти отвратительные фонари, бродят как минимум два грозных стражника и довольно противным писклявым голосом требует какие-то документы невидимый отсюда парень. И направо, где тихо, темно и спокойно. Что скажешь?

Младший нахмурился, похожий на клюв нос вытянулся, кажется, еще больше.

— Это твой город, — осторожно протянул он. — Я в нем еще новичок, так что прокладывать путь должен…

— Эй, не рассказывай мне о моих обязанностях, и я не скажу ни слова о твоем прискорбном интеллекте, — предложил Старший. Странное дело, он всегда был один, но сейчас, неожиданно получив не то ученика, не то подмастерье, он чувствовал себя совершенно свободно, как рыба в воде. Было ли это эффектом от встречи со своим образом и подобием из далекого будущего или последствиями шока, неизвестно. Он сделал внушительную паузу, метко сплюнул в темноту внизу и продолжил чуть мягче:

— Речь не идет о прокладывании пути, основываясь на знаниях планировки, тайных ходов и всего такого прочего. По правде говоря, склады для меня — темный лес, а леса я не люблю. Просто подумай. Включи голову. Доверься своим воровским инстинктам.

— Здравый смысл говорит, что идти нужно вправо, туда, где темно, — решительно сообщил Младший. — Это логично и оправдано. Но…

— Да?

— Но мне этот путь почему-то не нравится. Что это значит?

На этот раз даже темнота не смогла скрыть мрачной ухмылки вора.

— Это значит, что ты не совсем безнадежен, парень. Справа, конечно, тихо, но только потому, что в тридцати шагах, вон за той контрольной будкой, стоит охранник. А еще один, с луком, торчит наверху. Пойди мы туда — они бы тут же услышали и подготовились. У них преимущество внезапности, привыкшие к темноте глаза и адреналин в венах. С вероятностью три к одному тебя бы убили, а меня ранили. — Он немного подумал. — Легко.

— Откуда ты…

— Верхнего почуял — он как раз решил закурить, олух. Видишь огонек?

Младший прищурился и поглядел туда, куда указывала рука в черной перчатке, но разобрать ничего не смог.

— А насчет другого я не уверен точно, но будь я охранником, обязательно стал бы там. Где же еще ему дежурить, как не у будки, открывающей грузовые ворота во всем этом здании?

Младший помотал головой и вздохнул.

— Выходит, придется идти на свет, по самому опасному маршруту?

— Почему опасному? — удивился Старший. — Охранники ведь такие же люди, как и мы. Ну, чуточку поглупее. Чем я. Они любят находиться на свету. Они считают, что там безопасно. А человек, который считает себя в безопасности…

— Расслабляется, — закончил за него тощий Гаррет. И ухмыльнулся. И старший в ответ ухмыльнулся тоже.

— Верно, потомок. А что маршрут там опасный — это чистая правда. Электрические фонари, механические двери на кодовых замках… Поганые перспективы, парень. Но, поверь, в наших силах сделать их немного более симпатичными.

* * *

Пио Глезье нельзя было назвать законопослушным гражданином. Он был торговцем — это многое объясняло. Не слишком крупным для магазина на главной площади, но достаточно разбирающемся в деле, чтобы иметь собственную камеру хранения на складах Доков.

И пользоваться время от времени услугами «серых посредников», появляющихся ниоткуда и исчезающими в тот же день. Или ночь — такую же темную и дождливую, как нынче. Прекрасное время для заключения некоторых долговременных соглашений об эксклюзивных поставках на фоне неожиданной эпидемии куриной чумки у конкурентов.

Пио Глезье был торговцем, и у него доставало ума не нести чушь о невидимой руке рынка, которая регулирует спрос и предложение. Он знал, что единственная рука на рынке, которая сможет ему помочь — его собственная.

Отдав все необходимые распоряжения своим помощникам, он направился к выходу. Вокруг было светло и спокойно — администрация складов охотно сотрудничала с Механистами и с готовностью выкладывала круглую сумму монет за несколько ярких «фонарей-солнц», заливающих территорию мертвенным желтовато-зеленым светом. Какой самоубийца решит лезть сюда, когда в окрестностях есть целая куча темных местечек? Пио был разумным человеком, и понимал, что таковых не найдется, и потому шел спокойно и не торопясь.

Позади него перебрасывались неспешными шуточками охранники, на которых здесь тоже не скупились. Похоже, ленивые мерзавцы обсуждали перспективу партии в карты, что было строжайше запрещено правилами. Но кто же соблюдает правила от и до?

Пио Глезье был немолод и хорошо понимал, что таково свойство человечьей натуры — искать короткую дорожку в любой ситуации. Выбирать сложный путь — нет, этого не было в естественной природе вещей.

В приятное сумеречное состояние духа — дела успешно закончены, впереди несколько относительно спокойных дней — вплелся некий дискомфорт. Торговец поморгал и сообразил, что его насторожило — кто-то шел ему навстречу. И этот кто-то не был охранником. Сам факт не выглядел беспокоящим — на территории каждую ночь совершалось столько не афишируемых сделок, что в отдельные часы здесь немудрено было встретить самого Трикстера. Даже сейчас в гавани у одного из пирсов стоял корабль контрабандистов, а о том, что Механисты переправляли в тех странных контейнерах, не стоило даже задумываться… Но многократно обостренный торговый нюх нашептывал: что-то не так. Что?

Глезье пригляделся к приближающейся фигуре. Обычный для этого района типаж — худой, длинный парень, одетый в черное. Глядит в землю, глаз демонстративно не поднимает. Возможно, наемник или мелкий бандит, пришедший сюда на встречу с работодателем? Торговец поморщился и постарался выбросить догадки из головы. Не все ли равно, откуда взялся тощий парень? Что имело значение, так это перспектива скоро оказаться дома, в старательно согретой усилиями дородной женушки постели, с пухлым кошельком и уверенными видами на будущее…

Они поравнялись, Пио Глезье бросил рефлекторный взгляд на ноги незнакомца. И понял, что его насторожило! Неизвестный старался не смотреть в его сторону, но ступни ставил мягко, колесом, на внешнюю кромку, как ходят воры!

Парень в черном был фальшивкой.

Торговец открыл было рот, чтобы позвать охранников, но сделать этого не успел, потому что получил мощный и быстрый удар по затылку и потерял на некоторое время способность двигаться и соображать.

— Не переборщил? — вполголоса поинтересовался Старший, по-прежнему наблюдая за событиями с груды ящиков

— Имеется некоторый опыт, — пропыхтел Младший Гаррет, волоча торговца под руки в направлении спасительной тени. — Минут на пять-семь выключил его, проверено.

Старший крутанул в пальцах свою дубинку — от себя и к себе.

— Уважаю. От моих рук охранники выходят из строя как минимум до конца ночи. Есть чему поучиться.

— Тут больше от инструмента все зависит… — Младший закончил работу и утер пот со лба. — Мою дубинку видел? — компактная, центр тяжести близок к рукояти, практически, это кистень. Работать одно удовольствие.

— Нужно будет после всего этого зайти к Беккету ОʼЛеаннану — большому специалисту по оружию, пусть снимет мерку, сделает копию — не хотелось бы оставлять тебя без этого произведения искусства.

— Сперва отбери, — скупо усмехнулся Младший. — А уж потом… ха, как я и говорил — наш парень приходит в себя. Чуть меньше шести минут.

— Добрый вечер, дружище, — без улыбки поздоровался Старший с ворочающемся на земле между ящиками Пио Глезье и продемонстрировал ему короткий, не дающий отблесков меч, а может, длинный кинжал. — Меня зовут Мистер Добрый Парень, а того, кто тебя так ловко вырубил — Хмырь. Из этого тебе лучше бы сделать несколько быстрых выводов.

— Что… что вам нужно?

— Так это твой мерзкий голос мы слышали давеча, — догадался Старший. — Но выводы, как ни крути, ты сумел сделать очень даже правильные. Кричать и звать на помощь сейчас не нужно, охранники все равно не успеют, а тебе, готов спорить, не понравится жить с перерезанным горлом. Соображаешь?

Торговец не стал рисковать и ограничился осторожным кивком.

— Возвращаясь же к вопросу — нас очень интересует ключ от твоего помещения на складах. Ведь есть же у тебя таковое? На всякий случай предупрежу — Хмыря злить не стоит, он довольно нетерпеливый и очень опасный парень.

— Ключ… в кармане.

— И верно, — подтвердил Старший, наскоро охлопав торговца. — Один на вход и на выход внутрь здания, так? Отлично. Стоит ли нам ждать скверных сюрпризов? Не знаю, системы слежения, ядовитые пауки какие-нибудь… мины-ловушки? Нет? Вот и славно. Видишь, как все быстро решилось? За голову извини, еще с полчаса поболит, но жить будешь, и даже, думаю, неплохо. Ты, кстати, на чем специализируешься-то, такой румяный? Судя по приятному выражению лица, оружием подторговываешь?

— Нет… кормовым зерном. Поэтому в помещении постоянно работает механическая вентиляция. Чтобы не отсырело.

— Вентиляция — это шум. А шум — это значит, нас не услышат. Отлично, пухлый, ты нам очень помог, и по этому случаю получаешь главный приз — мы пальцем не тронем твои припасы, поживимся у других ребят. И то сказать — на кой-черт нам твое кормовое зерно?

* * *

— Послушай… — сказал Младший, когда они, немилосердно топоча, что не имело никакого значения при громко воющей вентиляции, миновали владения невезучего торговца. А может, и очень даже везучего — как посмотреть. — Я тут кое о чем подумал.

Старший неразборчиво фыркнул.

— Не стоит стыдиться — мы все этим грешим порой. Некоторые чаще, чем другие.

Использовав тот же ключ, они вышли в общий коридор с десятком дверей по обеим сторонам. У каждой, разумеется, был свой собственный ключ, поэтому стоило поискать что-то вроде учетной конторы, где стало бы ясно, в какие двери стоит искать ключи, а какие представляют собой пустышки вроде помещения с зерном.

— Сейчас, когда мы провернули этот трюк с толстым… да и раньше, со стражниками на мосту… я оба раза был наживкой. Приманкой.

— Сообразительность — явно не твоя сильная черта, парень. Но продолжай, разумеется.

— Они ведь могли догадаться, что это все подделка… да этот торговец, мне кажется, в конце догадался, как-то раскусил меня — он мог позвать охрану, и она имела все шансы успеть.

— Это более, чем вероятно. Что с того?

— И ты бы не стал меня выручать? Спасать, отвлекая внимание? Атаковать стражу, рисковать?

Старший Гаррет на секунду призадумался, потом покачал головой.

— Не думаю.

— Выходит, я был просто инструментом? Отмычкой, которую можно использовать, а можно и бросить, если риски слишком велики?

Старший в некотором удивлении поглядел на внезапно ставшего словоохотливым напарника. Задело его, что ли?

— Парень, все мы в те или иные моменты используем друг друга — правда, с разным успехом. Все дело в том, что у одних это получается чуть лучше, а другие так и не овладели этим искусством, и в качестве успокоения решили, что это для них слишком низко и неэтично. Все мы инструменты друг для друга, дружище. Все.

Младший ссутулился и стал похож на огорченного и потрепанного ворона. Мастер-вор изогнул уголок рта в усмешке.

— Не так уж похоже на легенды, которые ты слышал в детстве, четыреста лет спустя? Не расстраивайся, парень. С легендами всегда так, они редко бывают похожи на свои поздние описания, здесь не бывает черного и белого, и даже в бессловесной грязи обязательно находятся свои мерзкие оттенки и полутона. С одним из них ты сейчас имеешь счастье беседовать. Я не совершаю подвигов и не спасаю мир — это не в моем характере. Это просто жизнь, и она у меня — вот такая.

Но что я могу сказать, чтобы подсластить пилюлю? Я, по крайней мере, стараюсь беречь свои инструменты.

* * *

Административный офис — вот как это называлось. Небольшое помещение с картотекой имеющихся клиентов, стол, притащенный, похоже, из какого-то винного подвала, с глубокими нишами для бутылок, в которых удобно было хранить текущую переписку, а также небольшой тайник с наличными. Снаружи по недлинному коридору прохаживался, правда, какой-то серьезно выглядящий охранник, но массивная дубинка Старшего сбила с него спесь и отправила путешествовать в сонные владения Трикстера.

— Самая большая глупость, — сказал Старший, бесшумно присев на корточки перед запертой дверью, ведущей, если верить табличке, в кабинет вице-президента, — это вставлять сюда вместо филенки стекло. Будь здесь какой-нибудь честный дуб или ясень, пришлось бы повозиться. А так…

— Ха, — тихонько развеселился Младший, наблюдая за движениями более опытного Гаррета, в затянутых в черные перчатки руках которого сейчас плясал, словно ледяной танцор, стеклорез. — А почему не делают-то? Не вставляют дуб и прочее? Дефицит?

— Потому что такие вот игрушки — это игрушки редкие и дорогие, — указал Старший на стеклорез. — Алмаз. Бронза. Красное дерево. Шесть сотен за инструмент — а по нынешним ценам и еще больше. Воровство — занятие для состоятельных парней.

Стеклорез издавал при работе тонкий музыкальный звон — трещина на стекле была почти незаметна, видимо, Старший был мастером своего дела.

— Ты сюда еще ни разу не заглядывал, что ли?

Вор поморщился.

— Долго, дорого и муторно. Проще обнести пару-тройку средней паршивости домов за неделю, или один по-настоящему стоящий особняк в месяц, чем вот это вот. — Он коротко махнул рукой вокруг. — Куча стражи, десятки входов и выходов, кодовые замки— никогда не знаешь, откуда придет очередная неприятность… Пошли.

Он легонько щелкнул по аккуратно вырезанному в стекле эллипсу, и тот послушно утонул, провалился внутрь комнаты. Из темноты донесся короткий звяк.

— Стоило бы просунуть под дверь специальную ткань, глушащую звуки, — задумчиво сказал Старший. — У меня такая была когда-то… Но нет — значит, нет. Нищим выбирать не приходится.

Освещения внутри комнаты не было, но обоим ворам это не мешало совершенно, Старший вволю пользовался своим чудным механическим глазом, а Младший… как удавалось не потеряться в темноте Младшему, он и сам не мог бы описать. Возможно, какие-то последствия провала во времени?

И еще — было холодно. Младший поежился. Парового отопления здесь еще не придумали, но, наверное, справлялись как-то?

— Окно оставили на ночь, олухи, — аккуратно притворив дверь, Старший кивнул наверх и то ли ухмыльнулся, то ли поморщился. — Знать бы, можно было войти еще проще…

Он оборвал себя и мягким шагом перетек к столу, проверил ящики — заперто — и вытащил из-за пояса незаметную ранее фомку.

— А я все ломал голову в детстве, как великий Гаррет открывает любые замки, имея при себе только две отмычки, — вполголоса сказал Младший, поглядывая на книжный шкаф у противоположной стены. Чем-то он его привлекал. — Здравый смысл говорил, что это невозможно, но вера…

— Опасная штука, особенно в детских головах, — подтвердил Старший. Он аккуратно вогнал острый край фомки в тонкую щель между столом и ящиком, и резко дернул. Ящик крякнул металлическим сломанным голосом и открылся. — Нет, теоретически возможно, конечно, подобрать нужную комбинацию, только это заняло бы два часа, и потому неоправданно. Жизнь идет мимо, парень, и идет быстро. Работает только то, что дает немедленный результат. А легенды, уповающие на чудеса и веру, всегда врут. Всегда.

— Да… — под тонкими пальцами Младшего одна из книг в шкафу неожиданно сдвинулась, что-то громко щелкнуло, и в стене распахнулась узкая дверца. Секретный ход.

— О, лишняя сотня золотых, — обрадовался Старший, на секунду отрываясь от изучения какого-то желтого сморщенного листка — впрочем, здесь, похоже, были в ходу только такие. — Сходи уж, глянь, первооткрыватель. Оно, может, и не нужно особенно, но люди ведь старались, делали…

— Мда… — Младший выбрался из тайника, весь облепленный паутиной, черный плащ покрыт мазками белой пыли. В руках у него было что-то тусклое, корявое. — Небогатый улов.

— Подсвечник? — Гаррет-старший фыркнул. — Пятерка монет в хороший день. Ладно, если оттереть жир и свечное сало, возможно, десять. А я-то почти поверил, что в эдаком чулане будет храниться что-то вроде последнего полотна Шарло Фортуина, не меньше. Жизнь — забавная штука. Преподносит сюрпризы — и по большей части, что удивительно, неприятные.

Младший, отчего-то опечаленный, медленно покачал головой. Мастер-вор бросил на напарника короткий взгляд.

— Ты все еще зол из-за случая с инструментами? Ну, знаешь, тот пустяковый инцидент, когда тебя чуть было не повязали стражники?

Младший медленно покачал головой.

— Не зол, нет. Да и в любом случае там была больше моя вина.

— Правда? — поразился Старший. Худой парень в одежде на пару размеров меньше кивнул, о чем-то раздумывая.

— Герои былых времен всегда выглядели такими… правильными. Хранитель Артемус, шериф Горман Труарт, Каррас Великий… и даже Мастер Вор был каким-то завершенно идеальным в своей хитрости и цинизме. В детстве все ребята хотели походить именно на него — мазали один глаз печной сажей, воровали отцовские рукавицы и делали вид, что это его магические перчатки для лазания…

— У меня в жизни не было ничего подобного, — хмыкнул Старший.

— Легенды… Жирный Бакстер из моего двора сто раз дрался за право называться Бассо, и никак иначе — как знаменитый подручный Мастера… Эта легенда была правильной и светлой, установленной раз и навсегда. Нет, не так, она была серой, почти неразличимой и оттого особенно притягательной. Как и вся твоя жизнь. И вот…

— Оказалось, что все совершенно не так, — продолжил Старший. — Так бывает. Легенда оказывается живым человеком, который ест, пьет, сквернословит и, прости, испражняется. У него идет кровь после ранений и ноют кости к дождю. А еще он спокойно подставляет новичков на опасные направления, чтобы не пострадать самому. Это выглядит неважно, да. И самое главное — мешает увидеть истину.

— Которую из?

— Истина одна, парень, — нестарый еще вор подозрительно закряхтел. — Мы все инструменты в чьих-то руках. Что бы мы ни делали, какие бы фокусы ни выкидывали — в конечном счете это оказывается чьей-то хитроумной задумкой… И чтобы дать тебе возможность поквитаться с циничным предком, скажу, что ведь и ты тоже меня используешь.

— Серьезно?

— Ну, ты ведь не по доброте душевной решил меня сопровождать? Думаю, ты собираешься разведать, есть ли еще в моем времени эта Прималь, и не сможет ли она отправить тебя обратно. К этой твоей… Эрин?

— Она не моя.

— Как угодно. Скажешь, я не прав?

— Кхе… — умно ответил Младший. Одноглазый вор ухмыльнулся. Он любил оказываться правым. А кто нет?

Ухмылка стекла со скуластого лица, взгляд сделался сосредоточенным и жестким. За дверью послышались голоса.

— Господин Рампоне!

— Что? Чего тебе, Кристенсен? — этот голос был холодным, повелительным, резким. Джей Рампоне — это имя было на нескольких конвертах — вице-президент «Доставки Рампоне Доксайд», той самой компании, во владения которой они так невежливо проникли.

— Господин Рампоне… — другой голос задыхался, ему не хватало воздуха, словно он долго бежал. — Выслушайте меня.

— Я собирался домой, — прервал его Рампоне. — Точнее, зайти в свой офис, собрать вещи, и отправиться, наконец, к семье. И я сейчас не про своего работающего днями напролет братца-президента, а о нормальной, человеческой семье. Работа по шестнадцать часов в сутки не указана в моих функциональных обязанностях. Впрочем, у меня есть три минуты.

— Погано, — прошипел Старший сквозь зубы. — Если они сейчас войдут, можем не успеть вырубить сразу двоих. Поднимется тревога — крышка нашим планам.

Младший кивнул и принялся ловко и споро собирать свой странный металлический лук-страшилище. Кто его знает, зачем он ему сейчас понадобился.

— Господин Рампоне… — этот человек, похоже не знал другого способа начинать предложения. — Вы подписали приказ об освобождении ряда наших клиентов из снятых ими боксов в Строении А и передачи их — помещений, конечно — Механистам.

— Так и есть. Клиентам будет выплачена компенсация, разумеется.

— Но, сэр… зачем?

— Механисты платят больше, и готовы арендовать все боксы в Строении А на полгода вперед.

— Но ведь они и так сняли все Строение Б… Так мы потеряем всю остальную клиентуру… А что, если с Механистами что-то случится…

— Достаточно, Кристенсен. Приказ подписан и подлежит исполнению: в течение недели все владельцы боксов в Строении А должны их освободить. Нам ни к чему нищие, неспособные оплатить аренду даже на две недели. Этот… Лаки Селентура и прочие. Словом, неудачники. Обеспечьте исполнение, привлеките ребят Дэвидсона, если понадобится.

— Господин Рампоне… я вижу, что не найду у вас понимания. Тогда мне придется обратиться к вашему брату. Насколько я знаю, президент тоже не испытывает восторга от перспективы целиком и полностью зависеть от Механистов. Эти их контейнеры с лицами… механизмы… нехорошее дело. Плохой бизнес.

И без того холодный голос налился каким-то морозным скрежетом.

— Не советовал бы тревожить этими соображениями Натаниэля, Кристенсен. Вам стоит вспомнить, кто в этой компании ведает вопросами начисления зарплаты… да и кадровой политикой тоже.

— Но я…

— Вы задержали меня уже на четыре минуты. Всего доброго.

Господин Джейсон Рампоне, вице-президент компании «Доставки Рампоне Доксайд», отпер дверь в свой кабинет ключом, который достал из кармана, и вошел внутрь. Свет включать не стал — к чему, он и так знал, где что находится. А стол свой нашел бы с закрытыми глазами, черт бы его побрал. Под ногами что-то хрустнуло. Стекло? Он наклонился, но в темноте было ничего не разобрать, и он махнул рукой. Уборщики совсем не стараются, пора уволить половину.

Не плутая в темноте, он подошел к столу, снял с него кожаный портфель с бумагами. Теперь можно и домой. Откуда-то сверху повеяло холодом, словно кто-то неожиданно распахнул окно. Он задрал голову, но, конечно, ничего не увидел. Точнее, что-то такое, может, и мелькнуло где-то в уголке его глаза, но проще было думать, что это просто показалось. Обман зрения, иллюзия. Вокруг царила темнота. Уютная, безмолвная. И безопасная, если ее не будить. Кто знает, что могло в ней скрываться, и от чего не могли избавить даже беспощадно яркие фонари Механистов.

Господин Рампоне проделал обратный путь к двери, повторно хрустнул непонятными фрагментами на полу — нет, точно уволить мерзавцев! — и покинул сперва Строение А, а потом и саму территорию компании, не оглядываясь.

— Видал? — хмыкнул Старший, оседлав конек крыши, сделанной из стальных балок и толстых стеклянных пластин, и провожая взглядом торопливую сутулую фигуру вице-президента. — Обожаю этот прием. Человеческий глаз легко ловит даже самое незаметное движение на периферии, но почти никогда не замечает того, что происходит наверху. Отличный лук, кстати. Мой бы тут, пожалуй, не помог.

Младший только коротко кивнул и продолжил сматывать веревку, один из концов которой заканчивался устрашающе выглядящим гарпуном, тем самым, что Старший видел у него в самом начале.

На крыше было прохладно — с моря дул холодный сильный ветер, заносящий в городскую бухту какой-то незнакомый резкий запах. Соль? Песок? Лед? Чепуха, у льда нет своего запаха. Застывшая и приобретшая свою собственную форму вода, больше ничего. Младший поежился.

— Куда теперь? — он поводил длинным носом из стороны в сторону, словно старался определиться с выбором пути. Хотя отсюда, с конька крыши, все пути выглядели одинаково мрачно, непривлекательно. И — что уж греха таить — ненадежно.

Старший хмыкнул.

— Очевидно же. Что там этот парень Рампоне рассказывал про Строение А? Сплошь неудачники, неспособные оплатить свою недельную ренту. Нет, такие нам не нужны. Строение Б, с другой стороны…

— Эти ваши… Механисты?

— Они, родимые. — Вор покачал головой, размял шейные мышцы. Чуть ниже жестяным звуком отдавались шаги стражника по рабочим мосткам. — Что-то давно я их не навещал, пора бы и заявиться в гости. Механизмы, какие-то ящики с лицами, про которых говорил тот, другой олух… Ничего не напоминает? Никакие легенды из твоего времени не говорят о Великой Краже у Механистов?

Младший криво усмехнулся.

— Я не все знаю — у нас был довольно ограниченный набор, старик, который их рассказывал, отличался скверной памятью… Здесь пользы от меня будет немного. Так значит, отправляемся в Строение Б?

— Обязательно, — Старший долгим оценивающим взглядом смерил намечающийся путь. Особой простотой он не отличался. Он задумчиво провел рукой в перчатке по подбородку. — Знаешь, насчет всех этих легенд… Когда-то давно меня случайно занесло в театр.

— По делам, наверно, — спрятал улыбку в капюшон Младший.

— По делам, только не тем, что ты думаешь. Там шла какая-то постановка насчет древних времен, про Темный Камелот, благородного Мордреда и прочую чушь, словом, где куча замотанных в простыни парней воздевают руки и говорят стихами. Потом, правда, был момент с битвой, и даже воровскую работу пытались показать, когда герой под покровом ночи проникал во вражеский лагерь, комики…

— Забавно, должно быть, выглядело…

— До колик. И вот на этой постановке присутствовал какой-то крупный ученый, большая шишка, как я понял, в этих всех исторических науках. А спектакль этот ставил, похоже, один из его учеников. И вот после финала и всех положенных аплодисментов этот ученый старикан вышел на сцену. Сказал, что все было очень красиво, ему очень понравилось, что стихи прекрасные, музыкальные вставки уместны и… это… высоко художественны, что бы это ни значило. А парень, который у него учился, постановщик, неожиданно взял слово и задал вопрос.

Старший помолчал.

— Он спросил: «Профессор, я с глубоким уважением отношусь к вашим историческим изы… изыз… исследованиям. И поэтому в этой своей постановке я пытался изо всех сил соблюдать историческую правду и справедливость. Наши знаменитейшие герои, Уэйд Патерностер и Иарлейт Севриенс, по мнению современных историков, выглядели именно так, говорили, одевались и сражались именно так, как мной было показано. Удалось ли мне выдержать достоверность до конца, дорогой мой учитель?»

— Я догадываюсь, — пробормотал Младший. — Старик смешал его с землей?

— Старик расхохотался. — Мастер-вор раскинул в темноте руки и изобразил что-то вроде распластанного на земле ворона. — Тоненьким таким противным голоском. Повизгивая и откашливаясь, роняя слезы и вытирая их рукавом. На глазах у всех. Режиссер стоял как оплеванный. Одновременно красный, как яблоко, и бледный как смерть.

— Позор на годы…

— Не совсем, — покачал головой Гаррет. — Отсмеявшись как следует, этот ученый обнял режиссера и сказал слова, которые я запомнил. Он сказал: «Черт с ними, этими дряхлыми героями, чьи кости давно сгнили в земле. Ты рассказал прекрасную историю, от которой мы все сегодня стали немножечко лучше. Только это и имеет значение, больше ничего». Так что вот что я тебе скажу, парень: плюнь на все эти дурацкие россказни. Мы живем здесь и сейчас, решая проблемы, возникающие перед нашими — ну, твой-то побольше будет — носами. Вот и давай поступать соответственно.

Младший ничего на это не сказал, только покачал головой, и стал, вроде бы, чуть меньше походить на нахохлившегося тощего ворона.

* * *

Норберт, охранник, патрулирующий двор между Строениями А и Б, нахмурился. Ночь нынче выдалась тихая — злой ветер свистел воровским свистом где-то на крышах, но у земли факелы горели ровным сильным пламенем. Фонари Механистов рассеивали тьму окончательно, превращая ее в неуверенный полумрак, которого не стоило, конечно же, бояться. Шаги охранников, приглушенные переговоры торговцев и обыкновенных пройдох, не покидающих доки даже ночью — все это создавало приятный расслабляющий фон. Ночь имела все шансы считаться спокойной.

И тем не менее, что-то было неладно.

Все из-за этих Механистов, Трикстер бы их побрал. Мало того, что сняли себе одно здание, считай, целиком, так владельцы еще и второе, ребята говорили, собирались передать им. Норберт не имел ничего против ярких фонарей, конечно — полезная штука. Но сегодня фонари и механические лифты, а завтра — что? Механические стражники? Так недолго и без работы остаться. Хотя что это за работа? Мерзнуть на улице по ночам — так себе удовольствие. Перехватить что ли для согреву из фляжки на поясе? А может, плюнуть на все да отправиться в караулку к отдыхающей смене? Что может пойти не так в этот тихий вечер?

Нет, парень, — одернул он себя. — Владельцы нанимали тебя для определенной задачи — охраны территории. Вот и охраняй ее. И про фляжку тоже забудь. Притупляет бдительность. Лучше быть замерзшим и трезвым, чем пьяным и мертвым.

На миг показалось, что на краю ближайшей крыши шевельнулось что-то большое, черное, бесформенное — будто кусок тьмы вдруг повернулся к Норберту лицом и оценил его блеском антрацитовых, не знающих солнца глаз. Стражник вздрогнул, покрепче сжал рукоять меча и отвернулся. Показалось. Просто ветер, только что совсем тихий, разыгрался вовсю. Привидится всякое. А если и нет — не его ума это дело. Кстати, нужно бы зайти к ребятам в караулку, передохнуть немного. И, может быть — саму капельку, буквально глоточек — перехватить там из фляжки на поясе. Ни в коем случае не с целью напиться, просто сбросить напряжение. Да, впрочем, и напиться тоже не помешало бы.

Лучше быть пьяным, чем мертвым.

* * *

В отличие от извилистых улочек Города, на крышах Строений А и Б лук Младшего оказался куда более полезен. Он без проблем выдерживал вес не только худощавого вора, но и его коренастого предка, что часто экономило обоим время, усилия и нервы. А охранникам, неторопливо разгуливающим по многочисленным мосткам между зданиями и по их периметру — жизни.

Старший вор накрепко запретил «методы убеждения» крепче дубинки по затылку, если прямой угрозы жизни не было. Младший не спорил, он тоже не был сторонником мокрых дел. А путешествия при помощи веревочной стрелы очень помогали их избежать.

Строение Б было больше, оно было высоким и угрюмым, оно хорошо охранялось по всему периметру и выходило прямиком на бухту, в которой лениво покачивался на мелких ночных волнах черный корабль.

— Должно быть, это и есть тот самый Дэвидсон, — пробормотал Старший, изображая лицом непонятную гримасу. — Слышал я кое-что про его посудину…

Младший аналогичной гримасой дал понять, что он ничего подобного не слыхал. Внутри мастера-вора методичность успешно боролась с авантюризмом.

— Ладно, — решил он. — Будем последовательны. Оставим этот притягательный парусник на сладкое. А пока давай-ка поглядим, чем там занимаются механисты, и что так рьяно разгружает капитан Дэвидсон со своими ребятами посреди ночи.

Они испарились с крыши до того, как их заметила бы даже самая тревожная ночная птица. Только что были — две сутулые тени в плащах с капюшонами, хлопающих на ветру, что твои паруса — и вдруг пропали, беззвучно, бесследно. Чудеса, да и только.

Впрочем, в Городе давно уже не водилось птиц — ни дневных, ни ночных. Так что тревожиться нежданному исчезновению было некому.

Охраны у Строения Б было, конечно, больше — четверо патрульных, хмурых детин в кольчугах с мечами. Плюс трое лучников, двое внизу и один на втором этаже. Да еще парни Дэвидсона, угрюмые моряки в черном, то и дело входили и выходили, сгорбившись под весом мешков с неизвестным содержимым. Возможно, внутри все обстояло еще печальнее — наверняка механисты выставили и свою собственную охрану. Дела можно было бы назвать незавидными, если бы все знали свою работу как следует — тогда пришлось бы повозиться. Но, к счастью, работы своей они не знали.

Все это Старший объяснил Младшему в те полминуты, что они хоронились за терриконом ящиков, наблюдая за удаляющимся охранником. Мастер-вор, кажется, не испытывал никакого дискомфорта от опасности в любую секунду быть обнаруженным.

— Здесь в старые времена, я слышал, была тюрьма. А может, гарнизон стражи. Что-то в этом духе. — Старший Гаррет покачал головой. — Поэтому и архитектура такая. По крышам до нее не добраться, строили с умом. Стены высокие и толстые, окна узкие — не протиснешься. Очевидный вход всего один, охраны много, патрулировать легко. Неудивительно, что механисты так вцепились именно в него!

Младший задрал бледное лицо с черными кругами под запавшими глазами, некоторое время изучал темное небо, которое то и дело начинало сочиться противным мелким дождем, опустил голову и бесшумно высморкался в угол.

— Выходит, без толкового планирования в здание никак не проникнуть. Значит, отходим? Пошарим по кораблю, Строению А, прилегающим постройкам, в конце концов… Постой, что значит «очевидный вход всего один»? Есть и другие, неочевидные?

— Именно так, парень, — ухмыльнулся Старший. — И кстати, кто сказал, что я не уделил времени планированию?

* * *

— Фонаря здесь недостает, вот что, — решил Младший с четверть часа спустя, когда они, найдя в дальнем углу хозяйственного двора между Строениями А и Б неприметный каменный горбик, с удивлением обнаружили под ним крышку люка, ведущего куда-то вниз. «С удивлением» — пожалуй, сильно сказано, Старший вел себя так, будто полжизни провел, лазая по влажным и липким от подземной сырости ступенькам вверх и вниз. Может, так оно и было. — Слышал, было в старину снадобье под названием «Кошачий глаз», так вот оно…

— Враки все, — лениво процедил Старший. Он шел чуть впереди — Младший его не видел, но неплохо слышал, сапоги у мастера-вора топотали во тьме вполне отчетливо. — А знаешь, почему я знаю, что враки?

— Почему?

— А потому что я в детстве тоже слышал все эти рассказы про седую древность, когда всякие герои до полусмерти упивались этим «Кошачьим глазом» и принимались видеть в темноте будто на свету… А поскольку между нашими эпохами, дружище, прошло с полтысячи лет, можно легко определить, что все эти истории — разговоры в пользу бедных. Чушь, проще говоря.

— Ты меня правда только что назвал своим другом? «Между нашими эпохами, дружище…»

— Что? А, демоны его побери… Фигура речи, не обращай внимания.

Туннель был темным и был он сырым — если бы не странным образом обострившееся зрение Младшего, он бы поскользнулся и упал уже с полдюжины раз. А так выходило только понять, что пол под ногами неровный, слегка изгибающийся справа и слева, что придавало тоннелю сходство с гигантской трубой. Потолок оказался сложен из крошащегося кирпича, осыпающегося влажной грязью Младшему на макушку — по причине высокого роста последнего, конечно, Старший был кряжистей, но ниже и шел, должно быть, не пригибаясь.

— Что здесь было, интересно? — вопрос неуверенно покинул губы и замер, словно не решаясь пронизать сдавленный мокрой темнотой воздух. — Тайный вход в управление стражи, зачем он мог понадобиться?

— И очень даже просто, — прозвучало впереди. Старший шагал неторопливо, видимо, тоже начинал уставать в этом каменном мешке. — Стража, каким бы странным это ни показалось, такие же люди, как и мы. Ну, пускай чуть поглупее и понерасторопней. Они каждый день ходят на работу, каждый день едят и пьют. И — удивительная штука! — испражняются, некоторые даже по два раза в день. Вот чтобы собирать эти ценные результаты жизнедеятельности благородных стражей порядка, и построили это сооружение. По-простому — канализационный коллектор.

— Тьфу! — сплюнул, не удержавшись, Младший.

— Да ведь это когда было, — хмыкнул из темноты мастер-вор. — Склады здесь устроили лет двадцать назад, подачу воды перекрыли, все сто раз высохло и смылось. Или, может, исчезло в другом порядке, я не знаю. Судя по тем планам, что я видел, тоннель чист и выведет нас в подсобное помещение между двумя складами. Так что не дрейфь, парень. Дерьма нам здесь хлебнуть не придется.

— Это… радостно. — Младший дышал короткими, экономными вздохами, но шел теперь быстрее. Он не собирался провести в канализации, когда-то полнившейся нечистотами и гнильем, ни секунды дольше, чем необходимо.

— А вообще-то, — Старший тоже, вроде бы, ускорился, — жизнь, она ведь бывает очень разная, брат-ворюга. И не нужно бояться временами окунуться в это самое… пахучее вещество. Просто потому, что альтернатива этому может быть очень скверной. Дерьмо и грязь — это все наше, человеческое. Их можно отмыть. А вот пришить обратно снесенную хаммеритским молотом голову отчего-то получается далеко не всегда. И даже успешные результаты пришивания очень часто не радуют.

— Это ты к чему?

— Это просто совет на будущее. — Старший остановился — топот сапог впереди утих. — Похоже, мы пришли.

Младший не увидел ничего — только в потолке зияло что-то большое, грубовато округлое, более темное, чем тьма вокруг них. С мокрым шорохом осыпалась сзади кирпичная пыль.

— Ничего не разобрать — глаз выколи, — пожаловался он.

— Это же хорошо, парень, — ухмыльнулся Старший. — Значит, никому этот отнорок не интересен, не привлек внимания до сих пор. Наши шансы растут. А насчет выколотого глаза не трави душу. Неприятная была ситуация.

Худшим — и вполне вероятным — выходом для них был бы сейчас наглухо запертый или забитый люк наверху. Это означало бы, скорее всего, конец операции — близилось хмурое утро, когда на стражу выходила свежая, отдохнувшая смена, и в такой обстановке их шансы на успех стремились к нулю.

Но им повезло — то есть повезло именно в этом. Люк, заскрипев протяжным голосом, отвалился, впустив в сдавленный воздух вертикальной шахты, по которой поднимались воры, немного свежего воздуха. Полумрак склада показался после темноты тоннеля ослепительным днем. Здесь было пыльно и пусто — помещение, по всей вероятности, не использовали по прямому назначению — да и вообще не использовали. На полу валялись обрезки толстых цельнолитых труб, какая-то пакля, обломки инструментов, похоже, сюда сбрасывали весь мусор, что нашли в Строении Б.

— Хорошо, — свистящим шепотом оценил обстановку Младший. — Хорошо.

— Похоже на то, — тихо сказал Старший. Он замер в напряженной, какой-то неестественной позе. Полусогнутые ноги подрагивали, пальцы медленно-медленно ползли к поясу, на котором, Младший уже знал, висело несколько световых гранат. — Вот только…

— Стоять! — дверь в подсобку распахнулась, внутрь ворвались люди. Двое, и еще двое за ними, и затем еще один, все в золотом и зеленом, цветах Механистов, и все с массивными булавами, с искаженными гневом лицами и радостными глазами. — Именем Карраса, стоять, нарушители и грешники! Руки кверху, стоять смирно! Ни звука, ни с места!

Они не успели. Еще можно было рухнуть в открытый люк, пролететь кирпичом добрый десяток метров и надеяться не сломать ничего жизненно важного. Можно было ввязаться в схватку, можно было попытаться использовать световые гранаты — но они не успевали, никак. Они медленно выпрямились, подняли руки, показав пустые, беззащитные ладони. Механисты окружили их.

— Стоим, — сквозь зубы пробормотал Старший. — Нас не убили сразу, значит, зачем-то мы им нужны. Значит, еще поживем. А пока живем — надеемся, правда ведь, дружище?

* * *

Отец Каррас был высок, худ и сухощав. Тонкие губы, кажется, могли выплевывать и чудовищные ругательства, и изысканные комплименты, холодные голубые глаза были остры и внимательны. На голове у главы Механистов возвышалась сложная золоченая конструкция, означавшая, наверное, его высокое положение. Младшему Гаррету она показалась похожей на здоровенного, растопырившего длинные суставчатые лапы, паука.

— Итак… — Каррас закончил разглядывать обоих воров, хорошо связанных и закованных для пущей верности в прочные стальные цепи. — Сам великий Гаррет после многих лет молчания пожаловал в гости к нашему скромному братству. И не один, а с подельником. Следует сказать, что я польщен. И обрадован — но об этом несколько позже. Хм… мне помнилось, что ты несколько ниже ростом.

До Младшего дошло не сразу, но когда это случилось, он едва смог сдержать нервный смешок. Каррас не знал, кто из них настоящий Гаррет! Он бросил короткий взгляд на Старшего, но тот с безразличным видом смотрел в пол. Что ж, подыграем.

— Это потому, что большую часть времени я провожу сгорбившись — чем ниже профиль, тем меньше шансов, что тебя заметят… господин Каррас.

— К отцу Каррасу надлежит относиться с уважением, — прогудел один из охранников, сопровождая свой совет поучительным тычком под ребра. — Обращаться следует «отец Каррас». Ты понял меня? Или еще ударить?

Младший промолчал, разглядывая гнилую солому, который был устлан пол их — комнаты? Или камеры? А возможно, и будущей могилы. Комната была стылой, холодной, здесь не топили, только вверху на длинной цепи скучала сиротливая пара электрических фонарей, заливавших все тусклым неживым светом, а в углах сизыми гнездами висела никогда не убиравшаяся паутина.

Не дождавшись ответа, охранник снова занес ручищу для удара.

— Оставь его, — мягко сказал Каррас. — Молодой человек, несомненно, не имел на уме никакого оскорбления. Верно?

— Ага, — сказал Младший. Ребра болели. — Так и есть.

— Дети мои, — Каррас сложил ладони вместе и придал глазам доброе выражение, — почему бы вам не посторожить эту комнату снаружи, а?

— Но, отец Каррас… они могут… это же ворье отпетое, таким человека прирезать — раз плюнуть! А что, если они вдруг…

— Вон! — доброта исчезла, как и не было ее.

— Да, отец Каррас. Простите, отец Каррас.

Шаги подбитых железом башмаков затихли за дверями, они остались втроем. Каррас не торопился начинать разговор, поглядывал на обоих значительно, катая в руках кубок с подогретым вином. Младший жадно втянул своим длинным носом соблазнительный запах лимона и специй.

— Как зовут твоего хмурого приятеля? Должно быть, это тоже вор, да еще и твой близкий друг, раз уж вы отправились грабить глупых Механистов вдвоем.

— Не совсем… То есть да… — сбился на секунду Гаррет. — Его зовут Гарр… Гарри.

— Весьма приятно. Гарри и Гаррет.

— По правде говоря, мы называем друг друга Старший и Младший, — впервые раскрыл рот настоящий Гаррет.

— В самом деле? Почему же? Хм… впрочем, неважно. Мастера воры, — Механист сделался торжественным, — позвольте сказать вам одну простую, но крайне важную вещь. Я не считаю вас дураками.

Снаружи топали сапоги Механистов, где-то капала вода и попискивали вдалеке крысы. Под потолком, куда не доставал свет электрических фонарей, плавала тьма. Гаррет бросил новый взгляд вбок, но Старший по-прежнему сидел с отстраненным, равнодушным лицом.

— Благодарю вас, — нашелся Младший.

— Не стоит благодарности. Тому есть две причины. Первая выглядит как вопрос и ответ. Вот вопрос: вы здесь по собственной инициативе, или ваше любопытство было… скажем так, кем-то проспонсировано?

Это было сказано вежливым, даже доброжелательным тоном, но Младший нюхом уловил таившуюся угрозу. Неправильный ответ вел к смерти — и, судя по молотам в руках рядовых Механистов, не слишком приятной. Впрочем, учитывая, что правильность определял лично Каррас, задача не выглядела такой уж простой.

— Сами, — коротко сказал Старший, разом облегчая всю задачу. Каррас перевел на него свой внимательный взгляд.

— А могу я поинтересоваться — почему судьба-злодейка привела вас именно сюда?

— Можете, — тем же равнодушным тоном сообщил вор. — Завтра мне нужно платить за квартиру, денег — кот наплакал, а воровство — единственное, что я умею как следует. Снаружи услыхали, как Рампоне рассказывал кому-то о богатых Механистах, выкупивших все Строение Б и точащих зубы на Строение А. Ну, а дальше…

— Соблазнились. Понятно. Что ж, думаю, вы не врете — заплати вам… некие лица, они направили бы вас не сюда, в Уэйсайд, а… в иное важное место. Будем считать, что с этим вопросом мы разобрались. Теперь вторая причина. Почему, как вы думаете, вы все еще не гниете в одной из наших подземных тюрем, или в каменном саркофаге под семинарией в Истпорте, а вместо этого удостоены аудиенции со мной?

— О чем тут думать, — сказал Старший. Куда и девалось былое тупое безразличие — прищуренными глазами он смотрел прямо на Механиста, на лице блуждала недобрая усмешка. — Тебе что-то нужно от меня, Каррас… как всегда, как и два года назад. Только поэтому мы все еще живы. Ну, а судя по тому, как аккуратно ты подступаешься к этому делу, ясно — нужно что-то украсть или уничтожить. Что-то дьявольски трудное и ценное. Тайное. Я достаточно точно угадал?

Каррас некоторое время сидел молча, тонкие губы подергивались.

— Хорош же я стал, — сказал он наконец. — Перепутать и не узнать старинного… приятеля. И настолько ясно раскрыть свои планы, не сказав ни слова… Позор. Истинно, позор. А еще говорят, что я умен…

— Льстят, должно быть, — безжалостно перебил его Старший. — Чтобы не оказаться в Семинарии, заключенными в саркофаги. Но раз уж мы пришли к согласию, что я… что мы тебе нужны — давай уже перейдем к делу.

— Разумеется, — согласился Каррас, — Эй, снаружи! Принесите-ка этим достойным господам по хорошему деревянному стулу, пускай дадут отдохнуть усталым ногам… Нет, снимать цепи необходимости нет, не такие уж они и достойные, если разобраться… да, вот так отлично. Нет, и караул убирать тоже не стоит, так мне будет спокойнее.

— Предусмотрительно, — одобрил Старший Гаррет, с удовольствием устраиваясь на стуле. Затекшие мускулы не могли поверить своему счастью и мелко-мелко подрагивали, заново наполняясь кровью. — Угадывается богатый опыт переговоров.

— Нет, просто жить очень нравится, — без улыбки ответил Каррас, смерив острым взглядом Младшего. — Что ж, теперь, похоже, мы все находимся в достаточно комфортабельном положении для ведения переговоров, и вправду можем начинать. Если, конечно, твоему… другу не нужно отдохнуть и, скажем, перекусить. У нас здесь весьма неплохая кухня, оставшаяся еще с былых времен, но существенным образом усовершенствованная. Стоит только сказать слово…

— Нет, ему не нужно, — отрезал Старший. — Все, что ты хочешь сказать мне, говори и ему тоже. Кстати… — теперь он обращался к Младшему, — ты, кажется, страдал насчет того, что оказался всего лишь инструментом в моих руках? Можешь радоваться — теперь мы, как оно обычно и бывает, в одной лодке.

* * *

— Жил когда-то давным-давно один мудрый человек… — начал было своим мягким голосом Каррас, но быстро сбился, -… а потом состарился и умер. Не сразу выходит перестроиться на новую аудиторию. Одним словом, еще в далекие и давние времена было установлено, что все проявления сверхъестественной силы, начиная с глифов, которыми не первое столетие пользуются Хранители, и зелий здоровья, которыми с незапамятных пор пользуются все подряд, и заканчивая омерзительными тварями вроде Трикстера и Виктории, управляются некой таинственной и крайне редкой субстанцией… Ты что-то хочешь сказать, Гаррет? Очень уж мечтательная у тебя улыбка.

— Нет, ничего, — хмыкнул Старший. — Да и не улыбка это вовсе, а гримаса. Вспоминаю, до чего омерзительны были некоторые твари, о которых ты говоришь.

— Хм-м-м, — недоверчивым тоном протянул лидер Механистов. — Ну что ж, пусть так. Эта субстанция в разных древних книгах называлась по-разному, наиболее же частое ее название — Прималь.

Младший вздрогнул и впился взглядом в лицо Карраса, что не ускользнуло от внимания последнего.

— Насколько удалось установить нашим братьям, большая часть указанной субстанции сосредоточена в руках Хранителей, и таким образом недоступна — мерзавцы чертовски скрытны, если не хотят, чтобы об их делишках узнали те, кому не следует… не так ли, Гаррет?

— Точно, — буркнул Старший. — И эта самая Прималь наверняка лежит у них мертвым грузом где-нибудь в Библиотеке, маркированная картонной биркой. «Опись шестнадцать, полка девяносто шесть, комната двести сорок девять». И все ради сохранения баланса. Нет, не так — Баланса, Трикстер бы его побрал!

— Радостно видеть, что мы оба разделяем эту трогательную любовь к Хранителям, — мягко сказал Каррас. — Это существенным образом облегчает мою задачу.

Старший задумчиво ухватился за тяжелый подбородок.

— Так вот что за задачу ты имеешь в виду, Каррас… Ты хочешь, чтобы мы пробрались в Цитадель Хранителей и выкрали оттуда эту твою Прималь? А зачем, интересно? Планируешь сам ей воспользоваться?

— Ни в коем случае! — рявкнул глава Механистов так, что дверь на секунду приотворилась, и в отвор заглянула недоумевающая рожа одного из стражников. Каррас сделал нетерпеливое движение, и дверь снова захлопнулась.

— Ни в коем случае, — повторил он уже спокойнее. — Зачем нам, уповающим на силу огня, железа и пара, магическая субстанция с неизвестными свойствами? Человеческое развитие всегда было и будет связано только и единственно с наукой! Открытиями! Машинами и устройствами! Нужно быть полным и окончательным безумцем, чтобы вести людей к технологическому прогрессу при помощи магии!

— Золотые слова, — проронил Старший. — Вот только кое-что здесь меня смущает. С твоего позволения, я суммирую то, что ты нам только что рассказал. Прималь — это вещество, которое стоит за всеми проявлениями магии в мире, так?

— Да.

— При этом большая ее часть находится, как ты считаешь, у Хранителей, которые, в силу одержимости идеей всеобщего равновесия, ей практически не пользуются.

— Верно.

— Но с другой стороны, и Механисты не намерены применять ее в своих интересах, поскольку таковые интересы отсутствуют, вам вполне хватает этих ваших электрических фонарей, паровых часов и Создатель знает, чего еще.

— Именно. — Механист вежливо улыбнулся.

— Тогда последний вопрос, Каррас, и здесь мне необходим очень конкретный ответ: для чего тебе вообще нужна Прималь?

— Чтобы до нее не добрались другие, — просто ответил тот.

Гаррет откинулся на спинку стула.

— О, это уже становится интересным, — заметил он. — Вот уже и другие появились. Конкуренты, надо думать? Кто они, что им нужно, каковы их планы?

— Прошу тебя, Гаррет, — Каррас поднял в воздух длинные сухие ладони. — Я не всемогущ и тем более не всеведущ. Но получение своевременной информации — это ключ к победе. Кто много знает, тот много печалится, а в последние недели я очень, очень печален, потому что получаю множество тревожных сообщений от своих…

— Осведомителей?

— Внимательных и неравнодушных друзей… сообщения о том, что некие личности в частных беседах проявляют сильный и, я бы сказал, нездоровый интерес к магии вообще и Примали в частности. Меня это беспокоит. Не прошло и трех лет с того момента, как мы совладали с проклятым полубогом Трикстером…

— В основном это был я. Помнишь, Каррас, когда мы были с тобой в Пасти Хаоса, блуждая среди рек лавы, текущей вверх воды и чудовищных уродов с клешнями вместо рук, а потом я каким-то чудом подсунул козлоногому фальшивый глаз, и в конце ритуала он взорвался прямо у него в голове? А, нет, извини, мой «старинный приятель». Конечно, ты не помнишь. Тебя ведь не было там, в проклятой потусторонней пещере, и мне пришлось проворачивать все самому.

— Мы все внесли свою лепту. Не думаю, Гаррет, что ты бы справился с Трикстером, не будь у тебя упомянутого глаза, сработанного нашим братством.

— Бывшим братством. Кажется, вы воюете с Хаммеритами?

— О, да ради Красной Дженни можете вы оба заткнуться?!

Как отрезало. Старший и Каррас в изумлении уставились на молчаливого ранее вора. Охранники снаружи на этот раз решили не открывать дверь — странная троица, кажется, имела свое представление о методах ведения просвещенной беседы.

Младший перевел дыхание и уставился на Гаррета с Каррасом в чем-то, подозрительно напоминавшем ярость.

— Да, мы оказались здесь не по своей воле; да, мы нужны вам раде чего-то крайне сложного и весьма подозрительного; и да, мы согласны — я хочу сказать, скорее всего согласны — взяться за это дело, поскольку на кону стоят наши жизни и, чего греха таить, немалый обоюдный интерес. Но мы ничего не сможем сделать, если вы и дальше будете вот так препираться, вспоминая все взаимные обиды и оскорбления. Пусть я новый человек и не понимаю половины из того, о чем идет речь, но главное уяснил четко: есть люди, которые проявили интерес к Примали, и это вам не нравится. Верно? Что дальше?

Смешок прозвучал неожиданно, гулкое эхо унеслось к каменному потолку. Старший не повел и бровью, хотя тоже был удивлен: не каждый день видишь, как смеется сам отец Каррас, всемогущий глава Механистов.

— Эх, Гаррет, Гаррет… а ведь твой юный подручный прав — мы здорово и, самое главное, бесполезно отвлеклись. Твои заслуги в борьбе с Трикстером несомненны и заслуживают всяческой похвалы. Возможно, когда все это закончится, мы сможем провести вечер за бутылкой чего-нибудь дорогого и старого, как руины Карат-дина, вспоминая те лихие, но интересные, проклятье, до чего же интересные времена…

— Ты знаешь о Потерянном городе?

— Да, мы… — Каррас помахал рукой около лица. — Бывали там несколько раз. Любопытное место. Но давай не отвлекаться. Мы остановились на этих мерзавцах Норткрестах…

— Что?!

Перебитый тощим вором уже во второй раз, Каррас недовольно поджал губы.

— Семья, которая собирает информацию о Примали, я подключил шерифа Труарта, но и тот не нашел в них ничего особенного… Рональд и Сибилла Норткресты, он — мелкий чиновник в налоговом департаменте, она и вовсе никто, домохозяйка, дочь никчемной прачки, живут на Норткрест-роуд, отсюда и имя, как я понимаю… Словом, на первый взгляд ничего выдающегося.

— На первый взгляд, да, — хладнокровно заметил Гаррет. — Но похоже, есть и второе дно, иначе в нашем пленении нет вовсе никакого смысла. Будь они настолько обычны, как ты описал, им никогда не добраться до Библиотеки Хранителей.

— Верно. В этом и проблема. Все не так просто.

— Что же именно с ними не так?

— Не знаю.

Гаррет хотел что-то сказать, но вместо этого глубоко вдохнул и подождал несколько мгновений. Каррас растянул губы в ухмылке.

— Согласен, все это звучит по-дурацки. Но вот факты: в очередной раз получив предупреждение, что некто Рональд Норткрест упорно разыскивает в библиотеках Города любую информацию о Примали, я направил проследить за ним одного из своих ребят. Не самого толкового, но исполнительного. Он пропал.

— Совсем?

— Совсем. С башмаками и шапкой. А Норткрест продолжил свои изыскания.

— Возможно, случайность? Твой парень напился пьяным и упал в канал? Плюнул на работу и подался в рыцари плаща и дубины? При мало-мальски правильно растущих руках в нашем ремесле можно добиться неплохих результатов.

— Не исключено, что это и было случайностью. Неприятной, несвоевременной, но безобидной. А вот последующая дюжина исчезновений — нет, они совершенно точно ей не были.

— Дюжина, значит? — в механическом глазу вора словно зажегся нехороший огонек. Гаррет подался вперед, сцепив руки перед собой. — Расскажи.

* * *

Хвала богам, цепи с них все-таки сняли, подобревший Каррас пошел на такую уступку. Их перевели — со стражей, но без цепей — в более приличную обстановку, где на полу лежал ковер, а не солома, а в камине горел, с ненавистью плюясь раскаленными добела искрами, живехонький огонь.

— Двое, переодетые подвыпившими гуляками. Должны были привязаться к Рональду по пути с работы, затеять драку, сбросить его в канал.

— Жестоко, — заметил Младший.

— Предполагалось, что он выберется, — сухо сказал Каррас. — Купит себе лекарств, возьмет больничный… и немного отвлечется от своих мыслей о Примали.

— Как я понимаю, это не сработало.

— Оба исчезли. А Норткрест отправился наутро на работу, как ни в чем не бывало.

— Хладнокровный мерзавец. — Старший выпятил подбородок. — Должно быть, у него был план.

— Дальше были еще пятеро. Задача — ворваться в дом, перевернуть все вверх дном, напугать домочадцев до смерти, возможно, похитить какие-нибудь мелочи. Снова никаких смертей, Гаррет, я не фанатичный убийца, хотя и не испытываю к людям никаких теплых чувств. Слишком уж они… иррациональны.

— О, да. Есть в нас, теплокровных, эдакий шарм.

— Излишне говорить, что из этой пятерки тоже никто не вернулся. Норткрест выглядел на следующее утро взволнованным, но определенно не паниковал. Значит, чувствовал себя в безопасности. А вечером опять поинтересовался у книжника — моего человека — обещанным фолиантом по древним оккультным практикам, упоминающим Прималь.

— Следовало бы выдать ему руками твоего книжника какую-нибудь шарлатанскую чушь. Пусть проводил бы годы в бесполезных экспериментах, пытаясь получить Прималь из мышиного помета и… скажем, собранной в безлунную полночь печени куршоков. Введение в заблуждение. Я бы поступил именно так. Никто не может запутать тебя вернее тебя самого.

— Разумное предложение, господин Младший, и я проинструктировал своего человека именно так. Вот только на следующий день пропал и он.

Старший глубоко задумался.

— Выглядит как действия разветвленной и хорошо скоординированной организации. Ты уверен, что ни Гильдия воров, ни Хранители не имеют к этому Норткресту никакого отношения?

— Вне всякого сомнения.

— Тогда последний вопрос: ты уверен, что, похитив Прималь у Хранителей, обеспечишь ее безопасность лучше?

— Это следует понимать как предварительное согласие?

— Следует.

— Тогда мой ответ: да. Магическую субстанцию следует хранить, используя только немагические средства. Хранители глупы, что поступали иначе, а наше технологическое преимущество несомненно. В башне Энджелуотч она будет в абсолютной безопасности.

— Не бывает ничего абсолютного, — усмехнулся одними губами Гаррет. — Что ж, мы согласны, Каррас.

— Прекрасно! Пожмем друг другу руки!

Маленькая ладонь главы Механистов почти скрылась под черной перчаткой вора.

— Ты же помнишь, Гаррет, что у нашего скромного братства непропорционально длинные и хорошо развитые руки, — ласково сказал Каррас, усаживаясь обратно в кресло и делая глоток вина. — Иными словами, мне очень жаль того олуха, который вздумает надуть Механистов и не выполнить обещанное.

— О чем ты говоришь Каррас, — церемонно протянул Старший. — мы заключили договоренность, это же практически контракт, а Кодекс Вора категорически запрещает нам разрывать…

— Не существует такой вещи, как Кодекс Вора, — улыбнулся Каррас. — Ну, или все остальные нечистоплотные крадуны, которые попадали к нам в руки, ничегошеньки о нем не знали, что едино. В любом случае, тебе не следует забывать об их незавидной судьбе, мой дорогой соратник.

— Мы свободны? — уточнил Младший, поднимаясь.

— О, разумеется. Любой человек свободен, если только явным образом не признал обратное… Но в вашем случае ничего подобного не произошло, так что… Эй, любезные, отворите двери! Наши гости уходят — чтобы вскоре вернуться с хорошими новостями, надеюсь.

— И я надеюсь, — хмуро отозвался Старший, вдруг о чем-то вспомнив. — Кстати, Каррас? Окажешь услугу старому… соратнику?

— Говори.

— За квартиру-то мне один хрен платить. Деньжат не подкинешь?

* * *

Норберт, охранник, дождавшийся все-таки пересменки, пьяно нахмурился. Караулка насквозь провоняла дымом и потом, от которого хотелось блевать. Охранники входили и выходили, но запах держался, словно был приколочен гвоздями. Еще здесь крепко пахло спиртом — но против спирта он ничего не имел. Дешевый самогон, тяжело и медленно, словно корабль в док, заходящий в желудок и огнем жгущий глотку, казался ему теперь лучшим другом. Хвала Создателю, уже близилось утро.

— Я не боюсь призраков, — решительно сказал он в четвертый раз. Из слушателей у Норберта оставался теперь всего один стражник, имени которого он не запомнил, но это не имело значения. Даже полное отсутствие аудитории его бы нисколько не смутило. — Призраки? Фью! Да я мог бы патрулировать кладбище у семинарии Механистов! Но здесь… Ууууу! Никогда больше! Ни за какие деньги. И ты спросишь: почему так, Норберт?

Он протянул руку через стол.

— Норберт.

— Бенни, — у его собеседника не сразу получилось пожать протянутую ладонь.

— Я отвечу тебе, друг Бенни. Понимаешь… призраки — они ведь хотя бы когда-то… когда-то были людьми. С ними можно столковаться. А та тварь, что я видел на крыше, та тварь — в ней не было ровно ничего человеческого. Ничего!

Он ополовинил стакан.

— Так вот: патрулирую я, значит, двор…

— Эй, в караулке! — снаружи в окно заглянуло чье-то бородатое лицо. — Отведите гостей Отца Карраса за территорию.

— Каких еще гостей… — пробормотал Норберт, с трудом поднимаясь. — Не помню, чтобы склады внезапно переделали в гостевой дом, но… ик… гости «отца» Карраса — богатенькие, должно быть, прохиндеи. Попрошу на опохмел.

Гостей было двое — высокие мужчины, закутанные в темные плащи с капюшонами, в поношенных сапогах. Нацепили, небось, для маскировки. За то время, пока Норберт вел их по раздольному складскому двору, оба не проронили ни слова, так что задумка насчет попрошайничества так и не пришлась к слову.

За воротами складов гулял утренний свежий ветер с залива, трепавший черные одеяния неведомых гостей, протяжно и отчаянно кричали чайки.

— Вот туточки, значит, и выход с территории, — без нужды сказал охранник, смыкая и размыкая задубевшие руки. — Теперь, значит, хорошей дороги вам, уважаемые господа, и, может, от щедрот-то ваших…

— Сначала к тебе? — не слушая его, сказал тот, что был повыше, тощий, словно щепка.

— А куда же, — глухо донеслось из-за спины Норберта, но когда он обернулся, там уже никого не было. Магия, не иначе.

— Эй, вы это… — он осекся. Второй «гость» стоял спиной к нему и… погодите, что? Натягивал лук? — Вы… ты что ж? А? А?

— Бу! — сказал тощий, оборачиваясь к охраннику. В глазах у него на секунду плеснулась та же тьма, что у твари на крыше.

Норберт поседел.

* * *

Почти весь столь необычно начавшийся день воры провели, шатаясь под открытым серым небом. У Младшего Гаррета поначалу с непривычки болели глаза и клонило в сон — в своем Городе он привык днями отсыпаться, выползая на улицы только с наступлением темноты, но Старший быстро объяснил всю пагубность такого подхода.

— Стражники днем рассеянные, — жуя стянутый у торговки на рынке бутерброд с ветчиной, обронил он. — Народу много, следить нужно вроде бы за всеми, но на деле не получается ни за кем. Первый час-полтора смены они еще крепятся, а потом плюют на все и просто слоняются по улицам или уходят пить и играть в трэк в караулках.

— Так ведь светло…

— Да это же хорошо! Ты сливаешься с толпой и становишься более невидим, чем ночью, в тишине, посреди огромной, отзывающейся громким эхом улицы.

— Есть крыши…

— То есть попрыгушки по ночным крышам для тебя более предпочтительны, чем неспешная прогулка по заполненным народом переулкам, где всегда можно, во-первых, подрезать кошелек и разжиться бесплатной едой, и во-вторых, легко скрыться в толпе, если какой-нибудь особо ретивый дуболом решит-таки тебя задержать? Э, парень, да ты тяжело болен — следовало бы отправить тебя в Колыбель Шейлбридж, да только она сгорела, и, может, это к лучшему. Мерзкое место. И близко к нему не подойду.

При свете дня Город не казался больше мрачным лабиринтом, полным неведомых опасностей, невообразимых существ и безжалостных стражников. Серые дома, серые стены, хмурые лица — но таковы все города, и люди, строящие и населяющие их, тоже всегда такие же. С этим можно было жить.

— Кстати… — получивший непрямую, но болезненную выволочку Младший был рад сменить тему, — куда мы направляемся-то?

Старший на миг замешкался.

— Тут такое дело… я не знаю.

— Что?

— Видишь ли… — вор сосредоточенно глядел поверх его плеча, хмурился и гримасничал. Младший внезапно понял, что тому было неловко, и это осознание поразило его едва ли не больше, чем вся ситуация с провалами в прошлое и беседами с легендарными героями минувших дней. — Цитадель Хранителей, откуда можно перейти на более глубокие и тайные уровни, находится между Стоунмаркетом и Старым Кварталом. Но есть проблема.

— Проблема?

— Точно. В общем… здание как бы невидимо.

Младший поперхнулся.

— Постой… ты сейчас на полном серьезе говоришь о невидимом здании? Гаррет, ты что, бредишь? Что было в том бутерброде?

— Ага! — по неведомой причине Старший вдруг словно бы повеселел. — На полном серьезе, верно. Обернись.

— Это сейчас не дурацкая шутка в духе «я не хочу отвечать, поэтому притворюсь, что у тебя кто-то за спиной»?

Вор усмехнулся.

— Нет, парень, просто проверка. Погляди как следует на тот дом с колоннами и омерзительными каменными горгульями на втором этаже.

Младший быстро взглянул за спину.

— Не понимаю, о чем ты. Там только какой-то похабный особняк, и еще что-то вроде скучного оптового магазина-склада.

— А между ними? — вкрадчиво поинтересовался вор.

— Между… ними… э-э-э-э…

Это было словно работа уличного художника, когда из цветной круговерти красок постепенно проявлялось чье-то задумчивое лицо или прекрасный пейзаж, словно со скульптуры гениального творца сдернули накидку, словно в мельтешении дождевых струй на стекле постепенно начинало угадываться что-то человеческое. Словно удар в челюсть, от которого отзываются колокольным звоном все кости черепа.

Младший на миг зажмурился и ошалело помотал головой.

— Вот… вот это да. Оно… всегда было здесь, просто мы его не видели.

— Скорее не обращали внимания, — подтвердил Старший. — Это как долго смотреть в вогнутую линзу — постепенно все начинает казаться правильным, находящимся на своем месте. Мозг приноравливается к необычному, подстраивается под него. А в этом случае, как я понимаю, ему легонько помогли подстроиться. Глифовая магия.

— Хитро…

— Не говори. Да что ж такое! Только отвел глаза, и снова потерял!

— А я — нет, — сообщил Младший после короткого эксперимента. — Теперь вижу его как есть, все время.

— Интересно, — Старший бросил пристальный взгляд. — Имеешь, значит, способности. Это хорошо.

Чинно прогуливаясь, чтобы не привлекать лишнего внимания, они приблизились к невидимому остальными зданию. Интересно — мелькнула у Младшего мысль — а как выглядят они, стоя рядом с этим странным местом? Пропадают из виду, превращаются в малозаметные, зыбкие тени? Мысль пропала, смытая потоком впечатлений.

— Полезный инструмент стал еще полезнее?

— А как же, — Старший принялся шарить затянутыми в черные перчатки руками по шершавому камню фасада. — Только вот приткнуть нам эти способности пока некуда. Двери нет, видишь? Так что нам мало толку в том, что ты его видишь, если пробраться внутрь все равно…

Он замолк, подавившись словами. Под тонкими пальцами Младшего словно бы мерцал темный неподатливый воздух, образуя колеблющийся проход в виде двери, ведущей в мрачную Цитадель Хранителей.

Над проемом переливался холодным синим светом глиф.

— Как… — прохрипел, опомнившись, вор.

— Понятия не имею, — Младший помотал головой. Он был потрясен не меньше. — Просто… захотелось протянуть руку и сделать вот так…

Это было не движение — тень движения, призрак жеста, но повинуясь ему, дверной проем пропал, вновь слился со стеной. Младший громко сглотнул.

— Магия какая-то…

— Жизнь полна сюрпризов, парень, — второй Гаррет был все еще поражен, но быстро приходил в себя. — Вот еще один: воздух холодный, а вода мокрая, как тебе такое? Само собой разумеется, что в городе, построенном и работающем на технологиях, тайное убежище Хранителей будет защищено при помощи магии. Вопрос в том, как тебе удалось его открыть. Или нет, правильный вопрос другой — что нам теперь с этим делать?

— В каком смысле?

— А ты собираешься сейчас снова открыть эту черную дверь и радостно рухнуть в неизвестность? Бравое решение, нет, правда. Но очень, очень глупое. Орланд, Артемус и прочие не пылают буйной любовью к тем, что нарушает их уединение. Слыхал про Исполнителей?

— Нет…

— Бандиты и ворюги, которые так или иначе пытались ограбить Убежище. Им стерли память и личность и поставили на службу Хранителям. Делают для них грязную работу. Конченные ублюдки, мне предлагали как-то их обучать… Словом, лезть в Убежище, очертя голову, представляется не лучшей идеей.

— А какие у нас варианты? — Младший пожал плечами. — Не думаю, что выйдет купить у какого-нибудь барыги карту внутренних помещений. И убедить кого-то из Хранителей впустить нас внутрь тоже не представляется возможным. Волей или неволей, придется лезть внутрь самим. И уж лучше раньше, чем позже.

— Необязательно, — пробормотал Старший, над чем-то крепко задумавшись. — Карты… карты мы, конечно, не купим, не того масштаба у нас связи… Но только я, кажется, знаю место, где можно найти подсказки на этот счет. Управление городской стражи в Шоулсгейте располагает великолепным архивом, я давно планировал туда наведаться, сделать копии с некоторых документов…

— Но есть ли у нас время?

— Ха! — Старший отчего-то развеселился. — И ты туда же: никто не умеет слушать. Но, может быть, хотя бы память у тебя развита чуть лучше, чем у нашего самоуверенного друга-механиста? Что именно я ему пообещал?

— Пробраться в библиотеку Хранителей, найти и похитить Прималь… О!

— Наконец-то. «Отец Каррас» настолько привык, что все начинают прыгать по щелчку его пальцев, что забыл уточнить сроки выполнения контракта. А я не стал ему об этом напоминать. Постеснялся, я вообще довольно скромный парень, а кроме того, всякий имеет право на ошибку. И теперь, поскольку не указано иное, мы имеем в своем распоряжении столько времени, сколько пожелаем. Чрезмерно затягивать, конечно, не стоит, но и нестись сломя голову в Цитадель я бы тоже не стал. Улавливаешь?

Младший не улыбнулся, не издал даже звука, но Гаррету почему-то показалось, что тот одобрительно хмыкнул.

— Так что же, тогда отправляемся на… станцию Стражи?

— Не так быстро, парень, — Гаррет подмигнул. — Нам понадобится немало снаряжения, нам понадобится план и еще немного еды, чтобы лучше думалось. А самое главное — понадобится сообразить, каким образом найти на все это деньги — каррасов аванс почти весь ушел на оплату моей вонючей меблирашки. Предлагаю поразмыслить над этим животрепещущим вопросом немедленно!

* * *

Долго раздумывать над этой последней проблемой им, впрочем, не пришлось — в квартире их уже поджидал запоздалый клиент, готовый расстаться с пухлым кошелем, полным полновесных золотых монет. Причем, что самое удивительное — добровольно.

— Я представляю неизвестное вам лицо, которое, впрочем, знакомо с другим лицом, хорошо вам знакомым… — негромко бубнил прижатый к стенке клиент, лысеющий невысокий парень лет тридцати в забавных кудряшках и накидке, наподобие тех, что носят монахи. Но монахом он не был совершенно точно. — Рекомое же лицо…

— Оставим лица, — решил Гаррет и сунул в кармашек на поясе небольшой стилет, которым он слегка кольнул парня в накидке, чтобы подстегнуть его красноречие. Это, к слову, отлично сработало. — Друг твоего друга мне, наверняка, ни разу не друг… да и Трикстер с ними обоими. Чего же хочет «рекомый» и почему он готов ради этого пожертвовать в фонд помощи нищим ворам целый немаленький кошелек с презренным металлом?

— Необходимо сделать так, чтобы первый помощник шерифа Гормана Труарта, лейтенант Хаген, угодил за решетку, — выпалил лысый в кудряшках, без толку разглаживая складки на одежде, оставленные железным кулаком вора. — Или чтобы его пришибли свои же. Или чтоб он бежал из города. В общем, так, чтобы тот… э-э-э… перестал занимать свою должность.

— Интересно, — тон голоса Старшего не изменился. — Такое разнообразие вариантов. А может, проще будет убить лейтенанта, а?

— Может, и будет, — сглотнул кудрявый. — Но нам… нашему клиенту было сказано, что вы не убиваете людей.

— Правильно было сказано, — согласился Гаррет. Ткнул пальцем за спину. — А вот он убивает. Кстати, вы не знакомы. Кудрявый, это Черный Смерч, Смерч — это кудрявый. Так что, убить этого Хагена, или как?

Младший, начиная привыкать к своеобразному чувству юмора напарника, набычился и пронзил собеседника холодным равнодушным взглядом.

— Эмммф… Хммф… — сбился на неразборчивое бормотание тот. — Ну… если можно, то… наверное, нет. Нам только нужно, чтобы он был не в состоянии исполнять свои обязанности… по меньшей мере, две недели. Это возможно?

— Все возможно, — размеренно кивнул Старший Гаррет. — Особенно когда это оплачивается. Но нам понадобится время. Чтобы раздобыть надежные карты, купить подходящие инструменты…

— Карты не нужны, — помотал головой кудрявый. — Вот… у меня все есть. Полные и точные планы станции Шоулсгейт.

Голос у Гаррета даже не дрогнул.

— Что ж, это серьезно облегчает дело. Передай своему таинственному нанимателю, что все будет сделано, причем в самое ближайшее время.

— Благодарю…

— Не стоит благодарности, лучше закрой дверь с той стороны. Нам с товарищем необходимо побеседовать.

Щелкнула, закрываясь, дверь, затихли на скрипучих ступенях неуверенные шаги. Керосиновая лампа давала мало света, и Младший мог ошибиться, но на лице у Гаррета, вполне возможно, была самая настоящая усмешка.

— Я бы сказал, друг мой, что пока что нам просто невероятно везет…

* * *

— Не отставай, слабосильная команда! Шире шаг! — Старший шел быстро, и Младшему Гаррету приходилось то и дело переходить на бег трусцой, словно сын-подросток, спешащий за хмурым отцом. Со стороны это, должно быть, выглядело смешно. Если бы, конечно, кто-то удосужился наблюдать за фигурами, скользящими по быстро пустеющим улицах в нерешительно подступающих к городу мягких синих сумерках. Близился вечер, блеклое солнце устало тянулось к горизонту, словно там, на другой стороне для него был приготовлен сытный ужин и мягкая кровать.

От непрекращающейся беготни у Младшего проснулся аппетит и включилось тупое механическое сверло в районе желудка, но Гаррет словно не знал отдыха, рыская, как охотничий пес по грязным улочкам самых паскудных и небезопасных районов. Их не останавливали, конечно — угрюмые компании, похоже, знали мастера-вора в лицо и уважительно расступались каждый раз, когда видели плотный латаный капюшон и мрачный блеск металлического глаза.

— Слышал я про этого Хагена, — разомкнул, наконец, Старший губы, когда помойки и кладбища Южного Квартала закончились, и впереди замаячила серая с черным пасть Черной Аллеи с непременным отпечатком красной ладони на всех нужных дверях. — И если верить слухам, он — тупой и льстивый ублюдок.

— И это для нас хорошо? — уточнил Младший. Он заинтересованно крутил головой, оценивая высоту стен, прочность окон и подходящие деревянные балки по которым — случись что — можно было бы покинуть район максимально незаметно. — Тупицу легче запутать, а склонность к лести означает слабость характера…

— Так-то оно так… — дернул щекой Старший. — Да только запутать нужно не самого Хагена, а Шерифа, чтобы он отстранил лейтенанта от дел, а Горман Труарт — кто угодно, но только не глупец. Но и убивать олуха все равно не хотелось бы…

Они вошли в неприметное двухэтажное строение под нагловатым, но забавным названием «Припакованный вор». Хозяин, худой, как щепка, с целой копной соломенного цвета волос, удостоил их секундным внимательным взглядом и заметно расслабился.

— Гаррет, ты же знаешь, я не люблю коллективных визитов, — пробормотал он, вынимая правую руку из-под прилавка. — Приходишь — приходи один.

— Все нормально, Томас, это свой, — хмыкнул Старший. — Скажу так: в том, что он жив, есть заслуга и таких рисковых парней, как мы с тобой. Чего нервничаешь-то? Механисты стращают? Требуют свою законную долю от незаконных прибылей?

— Станешь тут нервным, — оказалось, что бормотание — разговорный стиль хозяина. Можно сказать, фирменный. — И Механисты тут вовсе ни причем. Шериф — мерзавец и негодяй — в последнее время как с цепи сорвался, облавы идут одна за другой, а в промежутках между ними под мою уютную крышу взяли моду наведываться грабители. Буквально вчера подстрелил одного и выбросил на улицу. Когда такое было — у своих воровать? И еще шериф этот…

— Негодяй и мерзавец, — согласился Гаррет. — Понимаю. Ничего, Томми, эта беда поправима. Буквально на днях мы с вот этим товарищем собираемся радикально осложнить Горману Труарту жизнь.

— Не врешь? — хмурый Томас буквально воспрял.

— Какое вранье между своими людьми? — слегка поклонился вор. Младший не мог не оценить разговорную удачу Гаррета. — Жди интересные новости, парень. Да, и еще… По случаю нашей будущей экспедиции, может, сделаешь смешную скидку на водяные стрелы?

Дальнейшее Младший запомнил смутно. Вроде бы Старший рвал на груди плащ, чтобы показать, как он будет в ближайшем времени вот этой самой грудью бросаться навстречу опасности исключительно для того, чтобы кровопийцы вроде Томаса могли и дальше жить припеваючи. Продавец же грозился наложить на себя руки, немедленно закрыть свою лавку и пойти по миру — возможно, именно в этой последовательности — поскольку жадные стервятники вроде Гаррета все равно не оставляли ему ни малейших шансов получить хотя бы крошечную прибыль. При этом было заметно, что бранятся и торгуются они с явным удовольствием, видимо, это было старой, давно принятой и одобренной обеими сторонами традицией.

— Ладно, — сказал наконец Гаррет, утирая со лба пот. — Пошутили, посмеялись, и хватит. Десяток водяных стрел, значит, еще пару огненных и три веревочных. Пока все. Задрал ты цены, Томас, не думаешь о завтрашнем дне… И о конкурентах не думаешь тоже — обойдут ведь, как пить дать обойдут…

— Тут о дне сегодняшнем только и удается думать, — проворчал лавочник, сноровисто пакуя свертки. — И о том, как бы не разориться к Трикстеру и всем его чудовищам, с такими-то событиями на пороге. Это не говоря уже о некоторых бессердечных покупателях, которые ни в какую не желают войти в нынешнее бедственное положение. Сто семьдесят монет с тебя, богатей.

— Сердце — слишком дорогостоящая игрушка для бедноты вроде меня, — хмыкнул Гаррет и выложил на прилавок звякающий мешочек. — А знай ты о некоторых деталях работы этих самых покупателей — поседел бы, не сходя с места. Здесь полторы сотни — двадцатку ты мне и без того был должен сам знаешь за что. Ну, бывай, скупердяй!

— А за что двадцатку-то? — тихо поинтересовался Младший, когда они покинули здание. На улице уже совсем стемнело, и дома по обеим сторонам Черной Аллеи выглядели немощными калеками, бессильно клонящимися к твердой надежной мостовой. Протяжно вопили коты где-то на крышах, печально и однообразно ворковали, сидя на коньках домов, голуби.

— Да мелочь, — хмыкнул Старший. — Обхаживал он как-то одну дамочку — из приличных, а не тех, что ошиваются в порту и на… ну, неважно. А та возьми да скажи, что желает настоящую морскую жемчужину. Что сказать? У Томми не было знакомых рыбаков и ныряльщиков — да сейчас, мягко говоря, и не сезон. В запасе оставался только я. Пришлось, конечно, немного подсуетиться и попотеть — зато наутро у него в кармане была, ну, может, и не самая крупная жемчужина в Городе, но уж точно одна из самых красивых. С этой дамочкой он, само собой, позднее расстался, но это было уже сильно потом. Что ты на меня так уставился?

— Ты же не ради денег это сделал, — после паузы сказал Младший. — Жемчужина не может стоить двадцать монет. И ничто не стоит риска попасться страже на неподготовленном — конечно, неподготовленном, за ночь-то! — ограблении. Тогда зачем? Зачем, Гаррет?

Под ногами хлюпали лужи и поскрипывала прогнившая солома, которой здесь, за неимением опилок, устилали улицы. Старший молчал, кривя губы.

— Томми — мой друг, — сказал он наконец. — Какой уж ни есть, но это Город, такие здесь знакомства. Но дружба — только она бесценна и вечна. А я не люблю ничего бесценного — это плохо для бизнеса. Поэтому лучше всего обменять вечную признательность на твердую валюту. Это избавляет нас обоих от неловкости и переводит отношения в сугубо деловые величины. Вот и все.

Младший покачал головой, но вместо того, чтобы продолжить разговор, сказал другое.

— Но теперь-то, после того, как мы скупили все необходимые стрелы в округе, мы можем отправляться домой?

Как-то легко у него на этот раз это вылетело — домой. Словно и не было всей жизни в том, далеком Городе, четыреста с лишним лет спустя, и не было его последнего задания, и погони по крышам, и Эрин…

Нет. Эрин, безусловно, была. И у нее все еще был крошечный, незаметный почти, но реальный шанс спастись.

Старший скорчил гримасу.

— Есть еще одно место, куда нам стоит зайти. Видишь ли, у меня пока что нет точного плана, как пойдут дела с этим лейтенантом Хагеном, поэтому придется подстраховаться и зайти еще к Дурнушке Бетти.

— Дурнушке… Бетти?

— Верно. Предугадывая твои дальнейшие вопросы: да, это женщина и да, ее так прозвали по определенной причине. Сам увидишь.

Ее лавка — а точнее, хижина — располагалась в таком незаметном месте, что Младший, даже зная о ее существовании едва не прошел мимо. Крытая камышом и листьями, обмазанная глиной и покрытая разведенной известью, она казалась небольшим холмиком растительной жизни, неведомо как выросшим на каменном теле Города.

— Травница? — догадался Младший, скрючиваясь чуть ли не в три погибели, чтобы пролезть в крошечную входную дверь.

— Именно. Пара-тройка правильных зелий и эликсиров не помешают.

Дурнушка Бетти — миниатюрная девушка с крупноватыми для своего сложения чертами лица — ему понравилась. Она привлекала, несмотря на физические недостатки, притягивала тихим, спокойным умением разбираться в разнообразных запросах, которыми ее немедленно, после краткого приветствия, засыпал Старший. Она двигалась плавно, полы длинного платья скользили над полом, поднимая пыль и терпкие травяные ароматы. В хижине царил полумрак, только неровным синеватым светом мерцали колонии фосфоресцирующих грибов на стенах и потолке. Любой живой огонь, конечно, был бы здесь, среди сушеных трав и спиртовых настоек, разрушительным.

Гаррет снова изменился. Он не отпускал панибратских шуточек, не травил скабрезных анекдотов, не ухмылялся над внешностью женщины. Он был любезен, профессионален, заинтересован — и, судя по всему, это было именно то, чего так не хватало Бетти. В всяком случае, скидка на целую гору пузырьков и фиалов вышла более чем значительная. В конце покупательского процесса она словно хотела что-то сказать Гаррету, или даже спросить о чем-то, но тот, словно уловив невысказанное, быстро и вежливо раскланялся. Бетти казалась опечаленной.

— Дай угадаю, — сказал Младший, когда они покинули мазанку. — Ты ей тоже когда-то помог, а может, от чего-то спас, и она до сих пор в тебя влюблена, но понимает, что у вас никогда ничего не выйдет. Так?

Гаррет пожал плечами.

— Судьба у меня такая, по всей вероятности. Спасать тех, кого спасать вовсе и не собирался. Случайно как-то вышло… Но разве ей это теперь объяснишь?

Младший поежился и неожиданно клюнул носом прямо на ходу.

— И что теперь? Какие наши планы? — спросил он, чтобы не заснуть окончательно. — Работаем этой ночью?

Гаррет искоса взглянул на него.

— Еще чего, потомок. Ты же едва на ногах стоишь, да и я, по правде говоря, немного подустал. Завалим всю операцию. Плюс мне нужно еще немного помозговать над тем, как все сделать чисто и умно. Нет, работать мы будем завтра. Сегодня — только спать.

— Спасибо, — вырвалось у Младшего. Гаррет поморщился.

— Не думай, что я забочусь о тебе, парень. Но толку от тебя сегодня, полудохлого от усталости, будет чуть. А значит, разумно будет чуть сдвинуть нашу акцию по времени. Его у нас предостаточно, не забыл?

Они скользили по окончательно опустевшим — не считать же редких угрюмых стражников! — улицам Города, в воздухе висела липкая холодная морось, заставляющая трепетать и фыркать смоляные факелы на стенах домов. Во внутренних дворах увлеченно брехали собаки, яркая, словно фонари Механистов, убывающая луна изумленно таращилась на разлегшуюся внизу темную с серебром землю.

— Нет, — пробормотал Младший, когда они уже приближались к уютной черной громаде дома Гаррета. — Конечно, не забыл.

Их снова ждали. На этот раз, для приличия, у входной двери, но зато это были Механисты, целых трое — под серыми накидками из плотной шерсти безошибочно угадывались зеленые с золотым одеяния.

— А мы становимся все более и более популярными, — усталым голосом сказал Гаррет. Младший его понимал — у него самого было чувство, что его целый день мололи мельничные жернова. Не спать полных тридцать шесть часов — это всегда имеет свои последствия. — Доброй ночи, парни! Заблудились? Подсказать дорогу?

— Отец Каррас, — скучным голосом сказал парень с незапоминающимся лицом, самый младший из всей троицы, — весьма недоволен, что вы до сих пор не добились заметных успехов, господа Гарри и Гаррет.

Младший кашлянул. Старший смерил гонца равнодушным взглядом.

— Для человека, который даже не платит нам за выполнение контракта, этот парень Каррас на удивление настырен, — сказал он задумчиво. — Передай ему, что беспокоиться не о чем, мы почти закончили подготовительный период. Ручаюсь, в самом скором времени он будет поражен, насколько успешно мы справились с его заданием.

— Мы сказали — вы услышали, — надменно сказал незапоминающийся. — А мы услышали ваши слова и непременно передадим их Отцу Каррасу, можете не сомневаться.

— Даже в мыслях не имел. Доброй ночи, уважаемые.

* * *

— Мне слегка не по себе, — негромко сказал Младший, шагая вслед за напарником сквозь трущобы Уэйсайда. День снова выдался туманным, присутствие на небе солнца подразумевалось, но ничем не подтверждалось. Темные громады домов вырастали вокруг, словно гигантские грибы, как будто они разом переместились в какой-то другой мир, пустынный и недружелюбный.

Старший даже с шага не сбился; бордовый шелк камзола на его спине остался безупречно гладким.

— Это погода на тебя так влияет? Или факт жизни в далеком прошлом, рядом с живой легендой? Нет, не подсказывай: все дело в том, что мы опять выперлись на улицу средь бела дня?

— Все вместе, — согласился Младший, непроизвольно морщась и дергая длинным носом. — Дьявольски непривычно. А еще эта одежда — где ты ее умудрился раздобыть, кстати? И, может, тот факт, что мы сейчас неспешно направляемся в самое логово местной стражи.

Старший ничего не ответил, но спина его на этот раз словно бы приняла неодобрительное выражение.

— Но ты хотя бы можешь прикинуть, какие у нас шансы выбраться оттуда потом живыми? — Младший чуточку повысил голос. Это Город действовал на него угнетающе — он не был ни добр, ни зол к нему, он не готовил подарков и не замышлял недоброго, он был равнодушен, и это почему-то действовало на нервы.

— Полагаю, неплохие шансы, — сказал после недолгого раздумья Старший. — И они, должен сказать, станут значительно лучше, если ты наконец заткнешься и станешь тем, кем тебя должны считать: молчаливым и опасным наемным охранником для иностранного купца. Купцы редко ведут задушевные беседы с обслугой, так что иди ровно, гляди грозно и помалкивай. Да, самое главное: помалкивай.

Они миновали приземистую котельную, из которой доносилось довольное пыхканье белого газового пламени, прошли мимо закрытой по причине раннего часа пивной и оказались на небольшой площади. Отсюда широкая мощеная дорога вела к целому комплексу строений за высокой шипастой оградой, отделенной от города, на манер угрюмого замка, глубоким каналом. Это и было управление городской стражи Шоулсгейт.

Вокруг было пустовато — этот район не пользовался особой популярностью для прогулок. Они протопали через деревянный мост, миновали подвешенную под потолком золотую вращающуюся голову (Младший не удержался и вытаращился на нее, впрочем, это вписывалось в образ) и, заскрипев тяжелой, обитой железом дверью, ввалились внутрь.

В этом и заключалась гениальная идея Старшего — не ломать себе головы и ногти, пытаясь прорваться в управление окольными и опасными путями, а зайти средь бела дня, словно белые и состоятельные люди, иностранцы, жестоко обиженные несправедливым и коварным Городом.

— Чего надо, уважаемые? — раздался голос откуда-то сверху.

Младший задрал голову. На небольшой площадке на высоте половины человеческого роста — а может, это называлось кафедрой? — стоял, облокотившись о перила, стражник и разглядывал их. Разглядывал, впрочем, без особого интереса. Такой же обнаружился и с другой стороны прохода, только он пока что молчал. Вправо и влево от прихожей, в которой они очутились, вели узкие коридоры, прямо впереди виднелось большое открытое пространство. Внутренний дворик? Патио?

— Мне нужно к вашему начальству, — брюзгливо заявил Гаррет. Немногословный и скрытный вор в очередной раз исчез. Теперь Младший видел перед собой капризного и раздраженного торговца не из последних. — Кто здесь главный? Кому жаловаться? Устроили тут… Безобразие!

— Главный — это шериф Труарт, но его сейчас нет, да и вряд ли сегодня будет, — сообщил второй охранник. Без эмоций, словно жвачку жевал. Наверное, это стояние у дверей давало такой эффект. — А вы по какому вопросу?

— А что, ты поможешь мне его решить? — поинтересовался Старший. Птичье перо на берете качалось, вор щурил правый, механический глаз, и казался сейчас надменным, словно дракон. — Нет? Тогда проводи к тому, кто здесь заправляет! Меня ограбили!

Ничуть не смутившись отсутствием логики, охранник понятливо кивнул.

— Город такой, неблагополучный, да и сезон… — он задумался. — Собственно, у нас круглый год сезон. Ладно. Вам нужно будет к лейтенанту Хагену, это заместитель шерифа. Его кабинет с той стороны управления, на втором этаже. Лестница по коридору налево, дальше разберетесь.

— Да уж конечно, — фыркнул Старший, делая движение в сторону коридора, но первый охранник предостерегающе поднял руку.

— Телохранителя-то вашего… попрошу сдать оружие. Такой порядок.

— Интересно, — скривился мнимый купец, — а как он тогда будет меня охранять?

— А от кого вас тут охранять, уважаемый? — резонно поинтересовался второй. — Не имеете доверия к цитадели закона и порядка в этой части Города?

— Полнейшее доверие имею, — буркнул «купец». — Безграничное! Гарольд, милейший, сдай что там у тебя.

Младший разоружился — под бдительным оком скучающих охранников оставил в специальной клетке кинжал и метательные ножи. Лук он с собой брать не стал изначально — к чему простому охраннику лук? А маленький засапожный нож никто не заметил и, конечно, не отобрал.

— На выходе заберете, никуда не денется, — буркнул охранник, и Младший, вживаясь в роль, только мотнул головой со всей возможной небрежностью.

Они поднялись по лестнице, Старший все это время бормотал что-то уничижительное про местные порядки и настолько походил в этот момент на настоящего торговца-середняка, что Гаррету показалось, будто он и сам в это верил. На втором этаже было пустовато, откуда-то из-за угла недовольный голос выговаривал кому-то насчет утраченных вещественных доказательств, собеседник неразборчиво мычал и вяло отпирался. На дверях кабинетов висели крошечные бронзовые таблички с именами, вытертые ковровые дорожки глушили шаги.

— Ага, — сказал Старший ровным голосом, дойдя до конца коридора, заглянув за угол и шустро развернувшись обратно. — А кабинеты-то разных размеров. Интересно.

— В каком смысле? — пробормотал Младший уголком рта.

— Ну, есть комнаты отделов, они примерно одинаковые, — вор сбросил шаг и сделал вид, что изучает каждую дверь с необычайным вниманием. — Вот отдел нравов, вон убойный… и там дальше еще борьба с незаконным оборотом наркотиков. А вот кабинеты — нужный нам лейтенант Хаген, и вовсе ненужный лейтенант Моузли. Сравни размеры.

Младший отер взглядом расположенные друг напротив друга комнаты.

— У Моузли раза в полтора больше.

— Верно. А заместителем Труарта, между тем, работает Хаген.

— И что это значит?

— Да ничего, в общем-то, нормальная ситуация — шеф поощряет конкуренцию среди подчиненных. Просто становятся чуть яснее мотивы нашего… совершенно неизвестного заказчика.

Он сдержанно ухмыльнулся. И решительно постучал в дверь Хагена.

— Войдите!

Они вошли. Лейтенант оказался щуплым, невысоким человеком лет тридцати пяти с курчавыми светлыми волосами и простым усталым лицом. Он сидел за столом, подперев щеку кулаком и изучая какой-то документ.

— Сантино Ферейра, — представился Гаррет, широким шагом пересекая кабинет. — Торговец широкого профиля, специализируюсь на импорте редких спиртных напитков. Как я понимаю, вы тут главный?

— Можно и так сказать, хотя в данный момент я просто замещаю господина Труарта, шерифа, — сдержанно ответил человек за столом. — Меня зовут лейтенант Хаген, присаживайтесь вот здесь. Ваш… э-э-э… телохранитель может подождать за дверью.

— Пускай стоит, — отмахнулся Гаррет, плюхаясь на древний стул-развалюху, предназначенный для посетителей. — За то, сколько я ему плачу, пусть отрабатывает каждую минуту. Гаргойл! — он обернулся и зверски наморщил брови. — Стоять тут!

— Стоять, — подтвердил Младший с каменным лицом, заложил руки за спину и отставил ногу, как обычно делали в минуты отдыха наемные солдаты. — Да.

«Гаргойл?»

— Ситуация следующая, — Старший возмущенным ястребом распрямился на стуле. — Меня ограбили.

— Печально, — ровным голосом сказал Хаген. — Заполните заявление на первом этаже, в главном офисе, я подпишу. Мы усилим патрули и сделаем все возможное… Но, по правде сказать, карманники попадаются крайне редко, разве что они теряют бдительность и пытаются перепродать что-то по-настоящему... эксклюзивное.

— Ублюдочные мерзавцы! — с чувством сказал Гаррет. — Но я не имел в виду похищение кошелька. Нет! Ограбили мою компанию! Десять ящиков лучшего товара! Я разорен!

На взгляд Младшего, он немного переигрывал.

— Кража со взломом? — Хаген сделался серьезным. — Где базировалась ваша компания?

— В Доках, где же еще, — выплюнул Старший. — Неподалеку от склада Механистов.

— Достойные люди, — лейтенант склонил голову. — Возможно, грабители не смогли прорваться через их охранные системы и сорвали свою злость на вас.

— Благодарю вас! Теперь, когда я знаю их резоны, мне будет спаться куда легче…

— Не горячитесь, — в блекло-серых глазах Хагена появился какой-то огонек. — На складе ведь хранились эти ваши… редкие напитки? Это товар экзотический, штучный, сбывать его трудно. Видимо, налет все же был не слишком хорошо продуман. Я могу поднять своих агентов в воровском мире — кто-то что-то всегда слышал, или по крайней мере, «знает парня, который знает еще одного парня». Что-то выяснится, я уверен в этом.

— Ну вот! — Гаррет всплеснул руками и поднялся. — Теперь я вижу, что говорю с ответственным и смелым человеком! Благодарю вас, господин лейтенант! Искренне благодарю!

— Не торопитесь, — Хаген остался неподвижен. — Я сказал, что могу поднять своих людей, а не что сделаю это. Это услуга, господин Ферейра. Жест доброй воли, подразумевающий, разумеется, ответную благодарность.

— Глупо было надеяться, что городская стража будет помогать бедному ограбленному купцу просто так, в рамках выполнения своих должностных обязанностей… — пробормотал Гаррет. — Впрочем, это достаточно честно. Чего вы хотите?

— В случае, если мы обнаружим вашу пропажу… или любую ее оставшуюся часть, городская стража заберет себе половину найденного, — голос Хагена был тверд.

Гаррет — то есть почтенный купец Сантино Ферейра — сокрушенно покачал головой.

— Без ножа вы меня режете, господин лейтенант… Я же знаю обычные расценки стражи. Тридцать процентов. Ну, тридцать пять, ну, сорок, по большому к вам расположению!

— Половину. А вдобавок мои парни поговорят со страховой службой, чтобы отнеслись к вашему делу благосклонно. Товар ведь был застрахован?

— Разумеется!

—…и таким образом вы получите вдобавок немалую компенсацию. А моим молодцам не помешает десяток бутылок чего-нибудь импортного по праздникам, я обязан поддерживать их дух и готовность в любой момент прийти на помощь страждущим и обездоленным гражданам… Так мы договорились?

Любой посторонний наблюдатель увидел бы неподдельное горе на резко очерченном лице честного — ну, почти честного — торговца. Уголок рта его печально подергивался, правый глаз жмурился и косил больше обычного.

— Договорились, — выдохнул он.

Лейтенант поднялся.

— Славно! Спуститесь сейчас на первый этаж, продиктуйте клерку суть своего заявления, на основании которого я смогу — в очень сжатые сроки, обещаю вам! — провести полноценное расследование. Оставьте мне свой адрес, я пришлю посыльного, как только в этом деле что-нибудь прояснится.

— Спасибо, — с чувством сказал купец. — И в ознаменования нашего… э-э-э… достигнутого соглашения, я осмелился бы, так сказать… предложить вам образчик своего… скажем так, товара.

В ладони у него оказалась серебряная фляжка в тонкой травной оплетке. Колпачок был уже приглашающе откинут. Запах из горлышка исходил божественный.

Хаген нахмурил брови.

— Господин Ферейра… несмотря на наши, как вы сказали, договоренности… поймите правильно, я вижу вас впервые в жизни, и…

— Я понимаю, опасаетесь отравления, — кивнул Гаррет и, запрокинув голову, влил в себя добрый глоток содержимого. — Угощайтесь, прошу вас!

Хаген принюхался.

— Это же великолепный виски!

— Купажированный односолодовый «Бархатный бродяга», — подтвердил купец. — Примите как знак искренней приязни!

Лейтенант отбросил колебания, принял флягу и сделал изрядный глоток. И, отдышавшись, еще один.

— Выдающийся вкус, — выдохнул он, распространяя крепкий спиртовый дух по кабинету. — И эти едва слышные травяные нотки… Вы придали мне по-настоящему замечательный стимул плотно заняться вашим делом, господин купец!

— Это замечательно, — уронил Гаррет. Голос его едва слышно изменился. — А теперь подойди ко мне.

Хаген подчинился. Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что сосредоточенное выражение на его лице было самую малость неестественным. Как будто лейтенант не вполне понимал, что происходит.

— Сейчас ты отдашь мне ключ от вашего архива, — быстро и четко сказал вор. — А сам пойдешь в хранилище улик, откроешь его и похитишь немного ценного барахла. На вопросы коллег будешь отвечать нервно, по-хамски. Принесешь украденное сюда и спрячешь в стол. А потом полностью забудешь о нас и этом разговоре. Все ясно?

— Я все понял, — сказал Хаген. Голос его был такой же, как всегда, а вот деревянная поза и застывший взгляд выглядели не слишком убедительно. Но Гаррета это, видимо, не волновало. — Только ключа от архива у меня нет. Моузли… он у нее в кабинете.

Старший скорчил короткую гримасу.

— Моузли сейчас на работе? Здесь?

— Нет, она… приходит позже.

— Здорово. Наведайся к ней в кабинет, забери ключ, принеси сюда. Остальное без изменений.

Ступая тяжело, словно голем, лейтенант вышел из комнаты. Младший сделал страшные глаза.

— Что ты ему дал?

— Немного зелья подчинения, — хмыкнул Старший. — Дорогая штука и редкая, только у Бетти, считай, и можно найти. Часа два-три он будет делать то, что ему скажут. Со стены вниз головой не бросится, конечно, но в рамках разумного…

— Но ты ведь и сам его выпил!

— Необходимый риск, — подмигнул вор. — И чуточку заблаговременно принятого противоядия. Будем надеяться, обойдется без последствий.

Младший покачал головой и обернулся, но Хагена пока не было видно. Где-то снаружи, возможно, на первом этаже, визгливый женский голос требовал немедленной встречи с шерифом Труартом, немедленной, потому что вы сами не знаете, с кем связались! Охранники бубнили что-то успокаивающее, но было не похоже, что женщина собиралась униматься.

— Да ведь никто не поверит, что бравый лейтенант польстился на какое-то барахло из хранилища! Ты же видишь, он занят здесь делами покрупнее.

— Может, и не поверит, — Старший пожал плечами. — Но дело-то не в этом. Главное, что всем станет ясно, что он по-глупому подставился и позволил себя использовать, а магия это была или не магия — никому не интересно. Когда это дойдет до шерифа, олуха просто уволят по служебному несоответствию с волчьим билетом. А нам только это и нужно, помнишь?

— Ловко! — хихикнул было Младший, но тут же замолк, потому что вернулся лейтенант.

— Умница, — похвалил его вор. — Теперь давай топай вниз, в хранилище.

— Но я…

— Давай-давай!

Хаген ушел. В его напряженной спине чувствовалась обреченность.

— Было бы неплохо с ним походить по всему зданию, — пробормотал Старший, рефлекторно выправляя манжеты дорогого камзола неизвестного происхождения. — Безопаснее. С другой стороны, не нужно, чтобы его с нами связывали. Болваны на входе вряд ли смогут дать потом описание, они на тебя в основном глядели, как на более опасного.

Он задумался.

— Эх… на такие дела лучше всего ходить с красивой яркой девушкой. Все пялятся на нее, и это дает простор для комбинаций…

— И часто ты так делал? — хмыкнул Младший. Гаррет поскучнел.

— Бывало, — сдержанно ответил он. — Раньше. Теперь нет, искусственный глаз — приметная штука, от такого даже девушки порой не отвлекают… Так. Хватит разговоров. Нам в архивное помещение, за этим вниз. То есть вообще-то вверх, но сейчас — вниз.

Они спустились обратно на первый этаж, миновали очередной пост с ленивыми и безразличными охранниками, причем благородный купец Сантино Ферейра громко возмущался нерасторопностью местной стражи, равно как и дерзостью неведомых, но просто на удивление наглых грабителей, откуда только такие берутся? Далее воры миновали столовую, в которой, по причине раннего времени, сидел на стуле только повар в грязном фартуке и зевал во все свои двадцать два ржавых зуба, стрельбище и оружейную.

Самое удивительное заключалось здесь для Младшего в том, что их никто даже не остановил и не поинтересовался, а с какой, собственно, целью по служебным помещениям управления городской стражи расхаживают люди, к страже не имеющие ни малейшего отношения. Видимо, молчаливо предполагалось, что ни один грабитель в здравом уме не полезет искать выгоды в такую дыру; или что те, кого пропустили охранники на входе, автоматически получают право посещения любых незапертых помещений; а может, даже и вовсе ничего не предполагалось.

На лестнице в хранилище тоже было пусто, но рядом, в нише, располагался пост охраны с тумблером сигнализации, которую включать не следовало ни в коем случае. Здесь могло бы стать тяжело, но Младший не подкачал, вовремя проявил свои выдающиеся способности к скольжению в темноте, потушив ненужный факел на стене и открыв дальнюю дверь так, что охранники на посту даже не прервали разговора.

Они оказались в архиве. В отличие от унылых серых каменных стен управления, где расхаживали стражники и чадили едким дымом факелы, здесь было тихо и уставлено стеллажами с книгами, что несколько приободрило Младшего. При выборе между людьми и книгами он неизменно выбирал книги.

Старший задумчиво разглядывал надписи на запертых дверях. Вокруг колыхалась непроглядная тьма, но это, похоже, ему ничуть не мешало, впрочем, Младший тоже вполне различал контуры дверных косяков и креплений для факелов на стенах — мутно, словно в сумерках, но уверенно. Висела глухая неподвижная тишь, даже беседы с поста охраны больше не доносилось.

— «Секретные записи»… Да, думаю, нам сюда, — решил Старший, воткнул ключ в скважину, и щелчок замка прозвучал громко, словно вопль ночной птицы. Это помещение было совсем крохотным, не более дюжины квадратных метров, впрочем, наверняка его истинные размеры скрадывались полками и шкафами с книгами, среди которых редким ярким пятном оживлял монотонность красный гобелен с выцветшим рисунком. Посреди комнаты стоял грубый деревянный стол с потушенным фонарем и лежало несколько толстых книг в металлических переплетах.

Они переглянулись.

— Итак мы ищем… — пробормотал Младший, — …наугад?

— Не совсем. — Старший Гаррет деловито огляделся. — Ага!

В дальнем углу обнаружилась картотека. Они зажгли лампу и приступили к поискам.

— По ключевому слову «Прималь» ничего нет.

— Разумеется, нет! Те олухи-стражники, что составляли каталог, наверняка и слов-то таких не знали. Ищи лучше по слову «Хранители» или «загадки»… или даже «непонятная необъяснимая хрень», это будет гораздо вернее.

Они снова погрузились в поиск.

— «Хранители Города»?

— Забудь, это древнее дело насчет одной полурелигиозной секты. Парни наряжались в дикие костюмы и делали вид, что оберегают жителей от всяких напастей, включая воров и грабителей. Оберегали, конечно, не слишком хорошо, но пару неприятных минут мне доставили…

— Проект «Охранники»?

— А это когда Стража пыталась взять под контроль местных Смотрящих. Ничего не вышло, разумеется, когда власть и деньги схлестываются в конфликте, победа не достается никому, — Старший словно говорил сам с собой, — и они постепенно увязают в борьбе, сцепляются, сливаются в одно целое…

— «Дриада»? — почему-то шепотом спросил Младший.

Вор медленно покачал головой.

— Эх, и было же время… Да только прошло. Давай дальше.

В полутьме шелестели пожелтевшие листы каталога.

— Никогда не жалел об этом? — Младший задал вопрос, сам не очень его понимая. — Что ничего… и никого уже не вернуть? Что все случившееся — случилось? Что прошлое навсегда останется прошлым, как его ни зови и ни плачь? А все, что осталось — с ненавистью глядеть в холодное и равнодушное «сейчас», которому до тебя нет никакого дела.

Старший кашлянул.

— В молодости, как раз когда я обучался у Хранителей, мне доводилось много читать. Эти парни вообще-то не поощряли чтение того, что плохо соотносилось с их постулатами и историческими хрониками, но библиотека у них была огромная, а проследить за всеми воспитанниками не получалось. В общем, в каком-то темном углу я нашел обыкновенную детскую книжку.

— Детскую… книжку?

— Даже для тебя это сюрприз, парень, а представь тогда мое состояние! Да, рассказ, предназначенный для детей, с говорящими животными и совершенно простым и прямым сюжетом. Но как же мне она мне нравилась! Правда, на следующий же день кто-то из воспитателей заметил ее у меня в руках, и книгу отобрали. Я успел прочитать всего около трети или вроде того.

— И?

— И на протяжении многих лет, после того, как я ушел от Хранителей, у меня была, конечно, возможность, найти ее. Я помнил название, а в Городе хорошие книжные магазины, особенно для тех, кто может заплатить за свои причуды. Я мог. Но не делал этого.

— Почему? — спросил Младший, потому что от него ждали этого вопроса.

— Потому что книжка могла на самом деле оказаться никудышной — и это сделало бы те годы у Хранителей еще гаже, чем они были. Зато сейчас я помню свою радость от знакомства с чем-то теплым и светлым, и этот свет… эта яркая точка, она примиряет меня со всем. Даже с, как ты сказал, «холодным и равнодушным» настоящим. Прошлое — великая сила, парень. Оно может покалечить, но может и годами держать на плаву.

Он шумно прочистил горло и замолк.

— «Здание-невидимка», — медленно сказал Младший, уставившись в содержимое очередной карточки. Здание-невидимка! Это оно, наверняка оно! Полка 3Б, папка 27/12!

— Ну-ка… — Старший закряхтел, выдвигая ящик с папками. Здесь были отчеты агентов, наблюдения следователей, и даже чьи-то от руки нарисованные подходы к загадочному зданию, которое уже не первый год наводило оторопь на всю городскую стражу.

— Внутренних планов нет… — скривился Младший.

— Ничего удивительного, те остолопы, что отправились внутрь, наверняка не вернулись. Но мы-то не будем так глупы. Хватай папку и пора уносить ноги.

Счастье, что Младший был тощ как дворовой кот; под его курткой нашлось бы место еще для трех таких папок. Но на выходе с лестнице их остановили.

— Извиняюсь, уважаемые, куда направляетесь? — сержант был, наверное, из заступающей смены и тщился проявить рвение. — Это закрытая территория, гражданским появляться запрещено.

— Прошу прощения, господин офицер, — изобразил поклон Старший… нет, торговец Сантино Ферейра. — Нас направил по этому пути лейтенант Хаген, но мы, похоже, заплутали. Не соблаговолите ли…

— Обязательно, — сквозь зубы сказал стражник и крепко подхватил их под руки. — Выход в другой стороне. А Хаген и вправду сегодня какой-то сам не свой…

— Ровно то же самое я и хотел сказать своему, с позволения сказать, охраннику, да только этот олух мало что понимает по-нашему, дубина, — радостно сообщил Гаррет, пока их быстро и без проволочек вели через внутренний двор к застывшим на входе охранникам. — Осмелюсь заметить, я как раз подумал — а не употребил ли господин офицер вчера лишнего?

— Не вправе обсуждать, любезный, — отрезал сержант. — Вот ваши вещи, если не ошибаюсь. Охранники проследят, чтобы вы благополучно покинули территорию. Желаю здравствовать, судари.

— Это… невероятно, — вполголоса сказал Младший, когда массивные, лязгающие холодным железом ворота управления Шоулсгейт остались позади. — Мы все-таки добились своего! Заполучили документы о Хранителях прямо из-под носа у стражи!

— Это ты верно подметил, — пробормотал Старший. Грудь его тяжело вздымалась, лицевые мышцы дрожали, на висках набрякли голубые вены. — Но только все… прошло не совсем гладко. Чертово противоядие сработало не до конца.

Он захрипел, тяжело привалился к стене котельной и медленно сполз на землю. Младший оторопело и беспомощно топтался рядом.

* * *

— Пьянь подзаборная, — осуждающе сказала толстая тетка, по пояс закутанная в теплый платок. — День на дворе, а этот уже набрался.

— Во-во, — согласился худой парень, смахивающий на охранника или телохранителя. Он говорил, кажется, с легким акцентом. — Головой вообще не думает. Зато по крайней мере при деньгах, и понимает, что сам домой не доберется. Ну, а мне-то что, мне серебро всяко не лишнее. До Южного квартала как срезать, не подскажете?

Оказавшись в экстремальной ситуации, мозг, как и прежде, заработал быстро и четко. Прислоненная к стенке тачка с мешками и ящиками пришлась очень кстати. Младший выкинул из нее груз и погрузил бессознательного вора, после чего с самым независимым видом покатил тачку по улицам. Особого внимания он не привлек.

Глупцы думают, что необычное зрелище всегда остается в памяти. Воры-любители стараются не попадаться никому на глаза, они крадутся по темным пустынным улочкам и пересекают освещенные аллеи гигантскими бесшумными прыжками, только все это без толку. Люди опытные и пожившие поступают иначе: они надевают простую рабочую одежду, берут в руки инструмент и нагло топают сквозь толпу, осыпая прохожих руганью и щерясь сальным шуточкам.

Грубость и нахальство запоминают гораздо хуже скрытности и искусных пируэтов на крышах. Младший понял и уяснил это не сразу, совсем не сразу. Но все-таки уяснил.

Сейчас это пришлось очень кстати.

— Через Большую Бочкарскую, пожалуй, — пожала плечами тетка в платке. И потом через Рвотный переулок и Лебединый проезд, вот тебе и Южный квартал. Только там сейчас торговцы обосновались по дороге, народу полно будет, с тележкой-то тебе того, неудобно…

— Народ — не стена, подвинем, — уверенно сказал Младший, ухватился за тележку и покатил вперед.

Со стороны это, должно быть, выглядело забавно. Поэты и сказочники веками воспевают плащи-невидимки, городская стража на каждом углу вещает о бдительности, на почерневших от времени и сажи городских стенах висят объявления «Разыскивается!» со скверно пропечатанным, но все же узнаваемым лицом мастера-вора — а в это время он, в беспомощном и бессознательном виде, проплывает мимо сотен нелюбопытных глаз, и никто даже ухом не ведет. Воистину, невидимки давно ходят среди нас.

Его никто не остановил, никто не поинтересовался — а по какому, собственно, праву один человек везет в тележке другого, еще и насвистывая при этом. Везет — значит, имеет право и интерес, так, должно быть думали вокруг. Вот если бы он скрывался и бросал по сторонам вороватые взгляды, тогда все сложилось бы иначе. А так…

Кроме того, чем ближе становился Южный квартал, тем менее окружающие были склонны интересоваться содержимым тачки. Здесь нередко собирался специфический контингент, который принципиально не желал иметь никаких дел со стражей.

— Эй, парень! — окликнул Младшего голос с одного из верхних этажей, когда он уже приближался к Черной аллее. — Ты нам сюда трупака не вези, на кой-черт эдакое счастье! Поворачивай к каналу да бросай его туда — первый день в Городе, что ли?

Младший раздумывал не больше секунды.

— Да живой это, черт, что за тоска, — сказал он развязно, сплюнул под ноги и поправил край плаща на лице Старшего. — Траванулся просто какой-то дрянью, вот и везу к знахарке. Не потей сверх меры, братан, все будет в лучшем виде.

Наверху ничего не ответили, только прилетел на мостовую смачный плевок, да заскрипели закрывающиеся ставни. Путь был свободен.

Он снова чуть было не прошел мимо хижины Дурнушки Бетти — даже будучи готовым к тому, что она здесь есть. Пришлось битую минуту вглядываться в стык грязных улочек, чтобы различить приземистый каменный горб. Младший прислонил тачку к покатой стене и постучал.

Тишина. Может, спит? Знахарки, они ведь того… вроде ведьм, кажется? Почему бы им не спать днем, а пробуждаться исключительно в темное время суток?

Без особой надежды Младший постучал снова. Идти ему больше было некуда.

— Кто там? — тихий голос раздался словно бы в голове. По крайней мере, он готов был поклясться, что уши не слышали ровно ничего.

— Это Гар… хм. Это товарищ Гаррета. Мы заходили к тебе вчера вечером за снадобьями и… в общем, ему плохо. Кажется, отравление.

Дверь распахнулась так быстро, словно Бетти караулила прямо за ней. Может, так и было. Девушка метнула быстрый взгляд на Младшего, улицу, тележку с неподвижным телом. Зыркнула гневно на вора — и в чем, спрашивается, он провинился? Бросила резко:

— Заноси!

* * *

— Какие симптомы? Рвота? Кашель? Понос? Когда проявились? Что предпринял для купирования?

Сбитый с ног — фигурально, конечно, выражаясь — вихрем вопросов, заданных безапелляционной Бетти, Младший самую малость утратил свой всегдашний меланхоличный настрой.

— Э-э-э… собственно говоря… ничего такого. Просто побледнел, брякнулся оземь и потерял сознание, вот и все. Когда? Пожалуй, минут сорок назад. Нет, пожалуй, чуть больше получаса.

— Частичная интоксикация, — кивнула Бетти. — Так. Не смертельно. Скорее всего. Зависит от последнего вопроса.

— Хм-м? Что такое купирование? Это как-то связано с вином?

— У вас, мужиков, все вечно с ним связано. Нет, конечно, нет. Что было сделано для облегчения состояния Га… пациента? Стимуляция рвоты? Промывание желудка? Хоть что-нибудь?

— Да в общем-то… ничего. Погрузил его в тачку, да привез сюда. Я, как бы сказать, не совсем эксперт в местной медицине.

Дурнушка Бетти смерила его непонятным взглядом.

— «Местной медицине», значит… Намекаешь, что я ничего в этом не понимаю?

— Что?

Голос девушки зазвенел.

— Что это я виновата, дав Гаррету противоядие, которое не сработало? Ты это имеешь в виду? Да? Это?

Здесь Младший совершенно неожиданно для себя понял две вещи. Первая: Бетти на грани истерики и может через несколько секунд сорваться за опасную грань. Вторая: она безумно боится и волнуется за Гаррета, потому что…

Эту мысль он додумывать не стал, зато сообразил, что сейчас нужно будет сделать.

— Бетти, — сказал он как можно мягче. — Все как раз наоборот. Я ничего не смыслю в лечении — и именно поэтому сейчас мне нужна ты. Профессионал-лекарь. Ты нужна мне — и, что куда более важно, ты нужна ему. Без нашей помощи Гаррет умрет. Мы же не хотим этого, правда?

Девушка замерла, как изваяние. Ее губы шевелились, но до Младшего не доносилось ни звука. Казалось, она молилась, но вор уже знал, что язычники-травники не признают никаких обращений к своим богам, кроме восхвалений, и написанных на скверном косноязычии поучительных басен.

Бетти вздрогнула, словно стряхивая с плеч тяжелые мысли.

— Нет… разумеется, нет. Мы этого не хотим. — Она сделала чуть заметное ударение на «мы», но это сейчас было неважно. — Хорошо. Поможешь мне. На заднем дворе есть открытый очаг, вскипяти воду в котелке. Немного, миски три. Развести огонь сумеешь?

— Угу, — отозвался Младший, протискиваясь в совсем уже крошечную дверцу и поражаясь, что у этой лилипутской хижины имеется, оказывается, еще и задний двор.

* * *

— Дерьмово, а? — прохрипел Гаррет три часа спустя. Тусклое солнце уже кануло за зубчатые крыши и стены, и только его запоздавшие лучики все еще метались по тесному пространству Города. Вор лежал на кровати Бетти в почти полной темноте, освещаемый только мерцанием гнилушек. — Не совсем так, как планировалось, черт бы меня побрал.

Выглядел он и впрямь не очень. На лице и теле рассыпалось созвездие красных мокнущих язвочек, из-за чего черты казались искаженными, оплывающими. Вокруг механического глаза формировалась нездоровая припухлая синева. Руки и ребра вдруг истончились, казались непрочными, ломкими.

Мастер-вор, казалось, вдруг постарел лет на десять.

— Ничего, — буркнул Младший больше себе, чем остальным. — Перебедуем. Главное — жив. Могло ведь и иначе сложиться.

— Это верно, — проскрипел вор и с усилием сглотнул. — Бетти говорит, ты меня спас. Теперь я твой должник, получается.

— Ерунду говоришь. Еще не хватало, пока ты при смерти, обсуждать какие-то…

— А ты не обсуждай, а слушай, что говорю. Сказал должник, значит, так и есть. И отплачу — если жив останусь, конечно.

— Останешься, — уверенно сказала Бетти, заходя в комнатушку с курящейся зеленым растительным паром миской. — Гарантирую. Из посмертия тебя ногтями выковыряю, если нужно будет.

Гаррет хотел что-то сказать, но закашлялся. Младший тревожно скользнул глазами вокруг, но девушка не проявляла беспокойства.

— Славные вы ребята, — прохрипел Старший после того, как приступ миновал. — Славные. В этом месте я должен, наверное, всплакнуть и вспомнить семью, которой у меня никогда не было, а? А вы должны обнять меня в ответ и сказать, что теперь у меня снова есть семья. И чтобы музыка эдакая нежная на заднем плане — скрипочка или еще что-то. Есть у тебя скрипочка, Бетти?

Миска стукнула об пол, девушка с каменным лицом выскочила за дверь. Гаррет повернул распухшее лицо к Младшему.

— Слишком сильно, да? Ладно, ладно. Извини. Спиши это на стресс от близкой смерти. Экзистенциальный опыт. Башка до сих пор мутная. Я извинюсь перед ней, конечно. А пока скажи… как там с нашим делом?

Младший понял почти сразу.

— Документы у меня, если ты об этом. Но я мало понимаю в планировании набега на Цитадель Хранителей.

— Еще бы… — вор снова закашлялся. — Еще бы. Этим займусь я. А ты… как насчет проведать нашего милого мытаря Норткреста?

— Решил все-таки от меня избавиться? — Младший понятливо кивнул. — Насколько я помню, судьба остальных парней, посланных на это задание Каррасом, сложилась незавидно.

— Ну, ты-то не будешь настолько глуп, как его олухи. Меня беспокоит этот парень. Что-то во всем этом деле не так. Покрутись рядом, посмотри на него. Осторожно. Ты уже знаешь, что он опасен. Не подставляйся. Ты толковый парень, способный, все поступающие проблемы сможешь решить самостоятельно. А я тем временем…

Очередной приступ кашля.

— Освежу свои познания о городе, пролистав документы из Шоулсгейта. Как минимум пару дней мне отсюда все равно хода нет. Бетти не выгонит… надеюсь.

Он замолчал. Где-то на улице в отдалении гудел электрический фонарь Механистов. Такими темпами Черная аллея скоро станет Светлой аллеей — и прощай тогда вольготная жизнь местного отребья. Разбить клятую железку, что ли? В природе должен быть баланс. Свет и тьма. Добро и зло. Жизнь и смерть. Без такого равновесия, пускай и шаткого, все очень быстро скатывается в жестокий и беспощадный хаос.

Младший очнулся от мыслей и с удивлением понял, что Гаррет уже уснул. Глиняная миска с варевом у его ног была пуста.

* * *

С деньгами у Младшего дела обстояли не очень, и он уже успел по этому поводу крепко призадуматься — но вовремя вспомнил слова Гаррета насчет собственной способности решать проблемы и беспокоиться перестал. Пара проходивших мимо ротозеев-горожан очень быстро лишились кошельков, а кто-то из проживающих поблизости мещан, убежденных, что третий этаж — это прочная гарантия безопасности, больше никогда не воспользуется позолоченным подсвечником в виде обнаженной женщины. И поделом.

— Хороший вкус нужно воспитывать, — пробормотал сквозь зубы Младший, сидя на перилах балкона и пряча трофеи в заплечный мешок. — Если понадобится, то и принудительно. А дурная роскошь — это не к добру. Как и излишняя самонадеянность.

Все-таки обладание раскладным композитным луком из будущего имело свои неоспоримые преимущества.

Норткрест-роуд тоже нашлась довольно быстро — пересекать всю темную и угрожающую громаду Города, чего Младший смутно опасался, не пришлось. Всего единожды свернув не туда и завидев вдалеке серые колонны тюрьмы Пейвлок, он не позволил ошибке зайти слишком далеко и вернулся к нужной развилке. Искомая улица находилась неподалеку от выхода из Южного квартала в сторону Доков — по сути, обозначая невидимую, но прекрасно ощутимую границу между нижним средним классом и честной — а то и не особенно честной — бедностью. Стражников на улице не было.

Оставалось малое — найти нужный дом, проникнуть внутрь… или, поймав за хвост немыслимую удачу, оставаться снаружи и проследить за этим самым Рональдом Норткрестом с супругой. Кстати, Каррас не упомянул, есть ли в доме кто-то еще, помимо них? Слуги, родственники, может быть, дети? Чертовски мало информации. С другой стороны, кто он такой, мастер-вор или сопливый карманник, готовый спасовать при первом же осложнении?

Младший подавил непрошенное желание встать посреди слабо освещенной улочки и во все горло заорать «Норткрест! Выходи, гнусный трус!» Это могло сработать, но наверняка вызвало бы ненужный ажиотаж и волнение среди жильцов. Что было совершенно излишним.

Он развернул свой чудо-лук и через секунду взлетел на плоскую крышу какого-то невеликого двухэтажного здания — лавки или магазинчика, должно быть. Вокруг стояла неподвижная тишина, только в окончательно темнеющем небе кружились и каркали вороны. Умеренно бедный район — по вечерам здесь не устраивают дорогих вечеринок, но не дают воли и лихим попойкам с дешевым вином и разбавленным пивом. После наступления темноты жители не жгут керосин или газ, а дисциплинированно ложатся спать. Скучно и тоскливо… но, наверное, кого-то устраивает.

Вор задумчиво огляделся. Следовало рассуждать логически. На Норткрест-роуд, короткой и узкой улице, располагалось всего четыре… шесть… восемь… двенадцать домов. Плюс тот, на крыше которого он сидел — тринадцать. Из них два здания явно нежилые — эта самая лавка, да еще одно сооружение, напоминающее насосную станцию. Доки рядом, наверное, воду в каналы качает. Одиннадцать. Уже меньше работы.

Что еще? Каррас упомянул, что фамилия парня произошла от названия улицы — что это означает? Что их семья живет здесь уже давно, возможно, несколько десятилетий. Маловероятно, что все эти годы он и его предки ютились в дешевых многоэтажных меблирашках, которых здесь насчитывалось целых пять штук, скорее всего, жильем им служил отдельно стоящий дом, находящийся в личном владении. Таковых здесь было ровно шесть.

Теперь уже совсем легко. Исходя опять же из возраста, что можно сказать об этой ничуть не великолепной шестерке? Два дома явно построены или отремонтированы относительно недавно — доски еще не успели потемнеть. Оба на одной стороне улицы — пожар там был, что ли? Еще три здания находятся у самого конца улицы — вот эти точно новые, на фундаменте еще остались следы строительных инструментов. И еще один…

Этот дом Младшему очень не понравился — массивный, каменный и мрачный, он возвышался над улицей и подавлял, кажется, любой светлый взгляд, любое радостное настроение или искру творчества. Черный, старый и огромный — он вполне мог служить родовым гнездом Норткрестов, пускай и изрядно запущенным. А самым плохим было то, дом был огорожен высоким забором из металлических пик. Проникнуть в такой будет сложно.

Что в сухом остатке? Три кандидатуры на искомое строение. Как выбрать нужное?

Наугад?

Слоняться от дома к дому, стучать в двери и вызывать хозяина?

Скакать по крышам, подслушивая разговоры жильцов через печные трубы?

Пытаться прочитать имена владельцев на крошечных выцветших табличках?

— Нет, ерунда, — сказал сам себе Младший. — Самое слабое место любой системы — люди. А самое большое стремление любого человека — чтобы его выслушали. Будем исходить из этого.

Через минуту после этого краткого размышления на землю спрыгнул уже, можно сказать, совсем другой человек. Прихрамывающий сгорбленный силуэт с обмотанной какими-то тряпками поясницей — подрался, что ли, неудачно, а может, просто простыл? — заковылял прочь с Норткрест-роуд, присвистывая и бормоча что-то себе под нос. Нищие, чтоб их Трикстер побрал — плодятся кругом, как тараканы. А ведь это еще приличный район!

Безобразие! Куда только смотрит шериф Труарт!

— В светлое будущее, — услышал Разиня Филипс сиплый голос, когда кто-то примостился рядом, шаркнув спиной по влажной кирпичной стене. Разиня был профессиональным нищим: у него имелись собственные — довольно скромные, но все же — сбережения и собственное спальное место в ящике неподалеку от складов. Тепло и сухо, вот только клещей многовато, но что поделать, нет в мире совершенства… Сейчас он как раз собирал свои нехитрые пожитки, чтобы отправиться на заслуженный сон — прохожих уже один черт поблизости не было, и на милостыню можно было не рассчитывать. — Вот куда ползет Город, братан. Но только без нас. Согласен?

Разиня пригляделся повнимательнее. Нестарый еще парень, довольно чисто одет, хотя одежда и выглядит изношенной. Лицо усталое и худое, длинный нос-клюв печально смотрит вбок. Разорившийся ремесленник, упавший на самое дно? Должно быть, так.

— Верно подмечено, друг, — согласился он. — Тяжелые времена?

— Тяжелей не бывает, — отозвался парень. — Полнейшая задница, чтобы не сказать хуже. Работы в Городе ни черта нет, даже черной, можешь себе представить, братан?

— Еще бы, — сказал Филипс, не проработавший в жизни ни дня. — Что думаешь делать?

Парень с перебитым носом сплюнул в сторону.

— Черт его знает, братан, всякая ерунда в голову лезет, — признался он. — До того тоска заела, что готов хоть в чужой дом вломиться, благо силушкой Создатель не обидел.

— Восславим Создателя, друг, — сказал Разиня, осторожно присматриваясь к собеседнику. — Готов вломиться, говоришь? Это приятно слышать. Меня, кстати, Филипс зовут.

— Гастон. Замковых дел мастер. Бывший.

Они обменялись «рукопожатием бедняков» — стукнулись сжатыми кулаками.

— Если и правда есть желание сменить профессию — могу поспособствовать. Жизнь на улицах, знаешь, жестокая штука, но, если держать глаза и уши открытыми, можно многое узнать. А если еще и умеешь сопоставлять информацию… ха!

— Наводку можешь дать? — блеснул острым взглядом из-под капюшона тощий Гастон.

Разиня мягко повел рукой, словно муху отогнал.

— Сведения. Люди на улицах говорят, знаешь, слухи всякие вертятся, сплетни… Что ты из них вынесешь — твое личное дело. Ну, почти личное, но об этом позже. Понял стратегию?

— Само собой. Это если я вдруг работаю на городскую стражу, так чтобы к тебе никаких претензий нельзя было предъявить.

— Умный парень, — похвалил Гастона нищий. — Навряд ли ты со стражей сотрудничаешь, конечно, там таких не любят… Но осторожность прежде всего. В общем, согласен с моим порядком действий?

— Чего уж там. Все понятно. Излагай.

Разиня Филипс зашелся лающим смехом.

— А ты прыткий парень! И еще наивный. Очень наивный. Информация стоит денег. Слыхал о таких? Мелкие серебряные кружочки. Говорят, бывают даже золотые, только я их в жизни не видал. Смекаешь, о чем я?

Гастон снова сплюнул. Но не в знак неуважения, а вроде как от досады.

— Еще бы не смекнуть. Только что же получается: деньги я тебе, положим, дам сейчас, а информация твоя ведь может и не подтвердиться?

— А то как же. Слухи ведь не мои, за что купил, за то продаю. Случается разное, бывает, проносит, бывает — нет. Тебе придется рискнуть, друг Гастон. Знаешь, как в этих новых машинах Механистов — нужно загрузить уголь, разжечь огонь и подождать, пока пар даст давление. Огонь может потухнуть, а манометр — своротить от скакнувшей температуры, но… если хочешь, чтобы клятая железяка зашевелилась, приходится рисковать.

Гастон нахмурился. Разиня Филипс мог прочитать его мысли, будто те были написаны на бумаге — черные сомневающиеся закорючки. Никаких гарантий… но жрать-то охота, причем не только сейчас, а и завтра, и через неделю… А этот наглый нищий и впрямь может помочь, похоже… Нет, нужно решаться.

Тощий парень решительно кивнул и полез за пазуху.

— Вот. Все, что есть.

Разиня разочарованно уставился на десяток мелких кругляшей, поковырял в ладони корявым пальцем, выбирая те, что покрупнее. Вздохнул.

— Многого за такие гроши не жди. И информацию могу дать только по одной-двум улицам поблизости. Выбирай с умом.

Его собеседник задумался, шевеля губами и словно что-то прикидывая.

— Норткрест-роуд.

Нищий пожал плечами.

— Не самый удачный выбор, но как знаешь. Наверное, думаешь насчет магазина в самом начале? Ну так мой совет: забудь. Хозяин там — Кори Пфафф, редкостная сволочь, недавно установил новые решетки на окна и системы сигнализации внутри. Случись что — немедленно прибудут Механисты, а эти парни, скажу тебе, не чета даже стражникам. Зашибут своими палицами в два счета. Нет, здесь даже думать нечего.

— Меблирашки? Там вроде бы нет решеток…

— А знаешь, почему? — Разиня поглядел на собеседника, как на слабоумного. — Потому что у олухов, которые там снимают комнаты, нет за душой ровным счетом ничего. Нищета, точно как я, только еще и недоумки при этом. Это ж надо! Тратить свои кровные на вшивые кровати под сырыми и грязными одеялами, словно так и должно быть. В общем, совет прежний — забудь.

— А особняки? Видел там с полдюжины…

— Давай подумаем, — нищий принялся загибать длинные пальцы. — Сразу у поворота, те, что новостройки: в первом живет Зикмунд Стамп, краснодеревщик. Нужны тебе ящики с древесиной, тяжелые, как чугун? И кому ты их перепродавать будешь?

— Вероятно, никому. Дальше.

— Бернард Крукель, помощник корабела. Деньги у него водятся, что есть, то есть. Только когда он дома, то там день-деньской идут развеселые гулянки, а когда тихо, как сейчас — это значит, он гуляет в порту, и деньги у него при себе. Дома их не хранит, опасается. И правильно, в общем, делает.

— Не улица, а сборище интеллектуалов. Кто еще? Тот здоровенный особняк, мимо которого и проходить лишний раз не хочется — чей он?

— Ха! Стеффен Стид. Знакомое имя?

— Не могу такого сказать.

— Создатель! В каком заплесневелом гробу ты пролежал последние десять лет, дружище? Стеффен Стид — личный палач Его Высочества Барона Бреслинга. Не очень приятный мужчина, а страсть у него — помимо обезглавливания преступников — всего одна. Бойцовые псы. Он их разводит. Мне продолжать?

— Не нужно. — Прежде мрачный как туча Гастон отчего-то повеселел. Это род занятий проклятого Стеффена на него так повлиял? — Кто еще?

— Еще… ну, в одном из заново отстроенных домов, том, что дальше от перекрестка, живет Рональд Норткрест из налогового департамента, приличный человек и не бедный, вот только с год назад ему изрядно не повезло. Угадаешь, как?

— Заново отстроенный дом… Пожар?

— Верно. Я слышал, все деньги, что были, пришлось угрохать на восстановление, и еще столько же он остался должен. Неудачник, бывает… а в том, что ближе — огонь перекинулся, так что тоже пришлось тушить — обитает Томми Уоллес, местный дурачок.

— Сумасшедший?

— Тихопомешанный. Незаконный сын кого-то из вельмож, так что совсем уж помереть с голоду ему не дают, но и золота с бриллиантами в ночных горшках тебе тоже не найти. Теперь понимаешь, отчего ты выбрал неправильную улицу?

— Понимаю. — Гастон медленно поднялся, закряхтев: стены и мостовая уже окончательно остыли. Разиня Филипс шмыгнул носом и тоже встал. Полчаса разговоров — и полдюжины серебряных монет в кармане, вот такая работа ему по душе! — Что ж, придется немного поразмыслить. Спасибо за информацию, братан. Она была очень полезна.

— Всегда готов порадеть хорошему человечку, — разинул щербатый рот нищий. — Надумаешь чего, обращайся. Могу и с нужными людьми свести, если что. За отдельную плату, конечно. Учти!

— Обязательно, — пробормотал Младший, глядя, как растворяется во тьме перекошенная спина Разини. — Обязательно учту.

* * *

Очередное утро в Городе — согласно местной шутке, «такое же дерьмо, как и ночь, только блевотину лучше видно». Перед рассветом на улицах повис туман, плотный, как молоко, и это сильно облегчило Младшему жизнь, потому что перед входной дверью их с Гарретом дома снова дежурили неразговорчивые ребята Карраса. Будь Младший самую малость беспечнее, обязательно врезался бы в них на выходе. А так, проведя ночь на широкой, но короткой кровати далекого предка — понятно, что тот ниже ростом, но чтобы настолько? — вор коротко выглянул в окно и увидел знакомые силуэты с молотами у входной двери.

— Какая приятная неожиданность, — пробормотал Младший, забросил на спину звякающий нерастраченной добычей мешок, повесил на плечо сложенный лук, надвинул на лоб край капюшона и бесшумно ушел через окно — только его и видели.

Веселая смена, должно быть выдалась у Механистов — стой себе у двери, распевай гимны Создателю, да зыркай на проходящих мимо работяг. Неужто им за это еще и деньги платят?

Туман, однако, побыв недолго спасителем, превратился в злого шутника, прихотливо искажая размеры улиц и направления, в которых они, казалось бы, еще недавно вели. Голодный и злой, Младший трижды не обнаружил на вроде бы твердо заученном месте лачуги Дурнушки Бетти, сориентировавшись в последний раз только по кстати пришедшемуся «Припакованному вору». У самой лачуги он услышал голоса и замедлил шаг.

— Тридцать пять и ни монетой меньше.

— Да что с тобой, Бет, ты же всегда отпускала мне в долг!

— «Всегда» было раньше. Больше никаких долгов.

— Послушай, буквально через пару дней я разживусь полным кошелем серебра, тогда и сочтемся. Будь человеком!

— Я и так слишком долго была человеком, Марв. Больше не могу себе этого позволить.

— Тьфу!

Младший углядел в белой дымке удаляющийся силуэт и подошел к хижине. Все еще стоявшая у дверей девушка вскинула голову и прищурилась.

«Да она же близорука! Вдобавок ко всему прочему, черт… Жаль беднягу».

— Доброе утро, — поздоровалась она. — Все… хорошо?

— Доброе, — неискренне согласился Младший. — Как Гаррет?

— Лучше, — устало улыбнулась она. — Заметно лучше. Еще дня два, я думаю…

«Нет у нас двух дней, — подумалось Младшему. — Такими темпами Механисты скоро будут сопровождать нас в сортир. И совсем не в качестве почетного караула».

И еще он подумал, что минувшую ночь Бетти, скорее всего, не спала ни минуты.

— А что с ним случилось-то? Почему такая реакция? Он ведь выпил противоядие.

Бетти нахмурилась и вздохнула.

— Индивидуальная непереносимость, — непонятно сказала она. — Компоненты антидота должны были ней… отменить действие зелья подчинения, но в результате вызвали сильнейший шок. То, что снаружи — неприятно, но внутри него, поверь, все было намного хуже. Сейчас Гаррет уже вне опасности, но ночью было несколько моментов, когда… словом, хорошо, что настало утро.

— Это уж конечно, — сказал Младший. — Так я зайду?

И, действительно, зашел.

Гаррету и в самом деле было лучше. Мертвенная синева на лице уступила место обычной его бледности, а красная сыпь на теле превратилась в заживающие корочки. Он был в сознании, углубившись в изучение вороха бумаг, и на появление Младшего внимания почти не обратил.

— Как успехи? — поинтересовался наконец тощий потомок, кашлянув для вежливости. Гаррет дернул головой, вырываясь из плена бюрократии.

— А? О, добрый день. Или что там снаружи? Отсюда ни черта не видать. Утро? Ну, пускай будет утро. Мои успехи, надо сказать, недурны, есть кое-какие подвижки, но говорить о них покамест рано. Как у тебя?

— Каррас продолжает присылать хмурых парней на порог, — отрапортовал Младший. — Я не против, конечно, но ребят жалко, снаружи довольно сыро, а зайти внутрь они стесняются, скромные… В остальном все тоже неплохо, есть некоторый прогресс, но для полного успеха мне кое-что от тебя нужно.

— Надеюсь, не зелье, — усмехнулся Гаррет. — После всего произошедшего, у меня временно имеется легкое недоверие к любому вареву.

— Ничего такого, — отказался вор. — Мне нужна информация. Быстрая, точная… и, желательно, бесплатная. А именно…

Уходя, он оставил на столе ворованные кошельки. Подсвечники выкладывать не стал — Бетти они все равно были без надобности.

* * *

— Эй, хозяин!

На дверь обрушился тяжелый кулак.

— Открывай!

— Представься для начала, дурень! — прошипел Младший, сохраняя внешне бесстрастный вид. Задира Кум, выглядящий вдвойне грозно в форме сержанта городской стражи, кивнул и скривился.

— Официальное дело! Сержант Хаскелл с господином из налогового департамента!

Сведения Старшего оказались точными — найти и нанять Задиру, специализирующегося на мутных делишках, не включающих уголовщины, оказалось несложно. Узнав, в чем суть заказа, громила недоуменно моргнул, но согласился. Риски и впрямь были минимальные — Норткрест-роуд не пользовалась популярностью среди городских стражников, и шанс опознать самозванцев стремился к нулю. Состряпать грозно выглядящий ордер налогового департамента оказалось посложнее, но и тут помогли связи Старшего. В любом случае, терять времени, пока мастер-вор окончательно приходил в себя у Бетти, не стоило.

За дверью раздались шаги.

— Кого там носит? Я гостей не жду.

— Господин Стамп? — Младший вынырнул из-за широкой спины лже-сержанта. — Габриэль Хундерштаг, налоговая служба Города. Я хотел бы задать вам пару вопросов.

Краснодеревщик не двинулся с места.

— Я все плачу вовремя. Какие еще вопросы?

— У нас нет к вам никаких претензий, — Младший изобразил вежливую улыбку. — Всего несколько минут и, обещаю, мы не станем заходить дальше коридора. Просто здесь несколько… неудобно.

Чистая правда — очередное утро в Городе началось с противного мелкого дождя, в котором улицы виделись невнятными серыми тенями, а дома, казалось, парили среди мутной недружелюбной пустоты. Самое раздолье для воров и прочих негодяев, и не диво, что бравым стражникам и господину из налоговой не терпелось попасть хотя бы в относительную теплоту дома краснодеревщика. Стамп фыркнул и распахнул дверь самую малость шире.

— Только недолго. Работы полно.

— Благодарю вас, — Младший одернул официальный сюртук с чужого плеча и вошел первым. Задира Кум и его парни — все втроем — шагнули следом, оставляя на блестящем выдраенном полу мокрые отпечатки. Зикмунд Стамп поморщился, но промолчал. — Вопрос следующий: насколько высоко вы оцениваете нынешнюю налоговую политику барона Бреслинга?

— А?

— Все ли устраивает в системе налогообложения?

— Не понял.

— Мы, то есть департамент, — Младший был сама любезность, — выработали новый Налоговый Кодекс, и готовы внести в него правки поговорив с достойными доверия горожанами. Нам порекомендовали вас, как наиболее надежного представителя ремесленного сословия. Что вы думаете о налоговом бремени? Как мы можем его упростить и улучшить?

— Что ж, — ремесленник пришел в себя и заткнул большие пальцы рук за пояс, — я в эту хозяйственную часть не лезу. Барону видней. А раз вы из Департамента, значит, и вы лучше в этом понимаете, чем я. Разве что ввести общий день для подачи отчетов. Для мастеровых один, для торговцев другой, для Механистов, скажем — третий. А то как ни придешь к вам, там сплошь эти мерзавцы с молотами стоят да распевают гимны. Одна морока.

— Дифференцировать дни подачи налоговых отчетов, — кивнул Младший. — Записал. Сердечно вас благодарю, господин Стамп, вы нам очень помогли. Желаю здравствовать! Пошли, ребята.

Следующим оказался Кори Пфафф, владелец таверны на углу. Отъявленный мерзавец, судя по бегающим глазкам, он, увидев ордер, забегал, засуетился, и даже поднес мнимым стражникам по чарке подогретого вина. Господин Хундерсляб из Департамента, в свою очередь, удостоился небольшого подкопчённого окорока для поправки здоровья, а также ценных рекомендаций по поводу нового налогового Кодекса. В ответном слове господин Хундершвайн, громко чавкая, заверил владельца таверны, что лично к нему Департамент не имеет ни малейших претензий.

Бернарда Крукеля дома не оказалось, но жена его, бледная изможденная женщина, оказалась настолько поражена удостоверением сотрудника Департамента, что выразила желание послать помощнику корабела весточку с призывом немедленно возвращаться, но господин Хундерцап, милейший человек, успокоил ее, сообщив, что никакой спешки нет, и они зайдут попозже. Налоговый департамент нуждается в его экспертном мнении, сказал он и, подняв воротник скверно сидящего сюртука, шагнул наружу, в дождь.

— Почему было не зайти сразу к этому Норткресту? — пробасил Задира Кум, когда они снова оказались посреди улицы, в слякоти и грязи. Физиономии его парней выражали полное согласие с вопросом патрона. Младший мысленно выругался, но удержал на лице равнодушное выражение.

— Нам не нужна тревога, непонимание и вопросы в ближайшие пару дней. А так все соседи будут обмениваться новостями. «Приходили из налоговой?» «Да». «И ко мне тоже. А к вам, милейший?» «Нет. А что хотели?» «Да ерундой какой-то маются. Ну, хорошо, что хоть денег не стрясли, и то хлеб». Примерно так они будут беседовать. А выбери мы своей целью сразу этого Норткреста, он бы забеспокоился и начал дергаться. Я знаю, что делаю.

— Как скажешь, начальник, — пожал плечами Кум. — Кто платит, тот и заказывает танцы.

— Это верно, — согласился Младший. — Давай тогда уже навестим нашего любезного Рональда.

Он пересек улицу и постучал в плохо выкрашенную дверь.

— Госпожа Норткрест!

Дверь открылась. На пороге стоял низкорослый человек с незапоминающимся лицом и редкими волосами мышиного цвета. Он выглядел усталым, измотанным и невнимательным. Он был именно таким, каким его описывал Каррас и Разиня Филипс. И он совершенно не походил на злодея, упорно разыскивающего по всему Городу следы неведомой Примали!

Что это значило?

— Да?

Младший перевел дыхание. Этого не могло случиться, Рональд Норткрест должен был сейчас в поте лица сидеть на рабочем месте! Сотрудников налогового департамента не так много, и они, конечно, отлично знакомы друг с другом. Значит, вся его легенда летит коту под хвост. Назваться торговым представителем? Моряком? Телохранителем? Чушь, это тут же всплывет в разговорах — ведь все остальные на улице знают его именно как налогового чиновника. Что делать?

Младший пристально взглянул на стоящего перед ним человека.

— Рональд Норткрест? Тайная служба барона Бреслинга. Прошу уделить нам несколько минут вашего драгоценного времени.

* * *

Они сидели в комнате, пили приготовленный женой Сибиллой по случаю плохой погоды грог и беседовали. Задира Кум с ребятами разместился в пустующей комнате для прислуги. Снаружи не прекращался дождь.

— Я буду с вами откровенен, господин Норткрест. — Младший был строг и краток. — Мы вот уже несколько недель за вами приглядываем. Наша задача — в меру своих возможностей защитить вас от неустановленных пока злоумышленников. Вероятно, вы уже сталкивались с ними.

Его собеседник втянул голову в плечи.

— Вы имеете в виду… тот случай? Ну да, конечно! Мне сразу показалось, что никакие это не грабители… А попытка взлома! Чертовщина какая-то, да и только. И эти звуки, шевеления за окном… Они сводили Сибиллу с ума! А уж крошка Тим…

Младший значительно наклонил голову. Он понятия не имел, о чем толкует Норткрест.

— Я был послан руководством, чтобы сообщить вам, что в следующие несколько дней активность злоумышленников может увеличиться. Соответственно, будут удвоены и наши усилия. Чтобы обезопасить свою жизнь, мы рекомендуем вам воздержаться от походов на работу, а жене — на рынок. Кроме вас, в доме…

— Нет… То есть да! Мой сын, Тимми, сейчас в академии, он…

— Дождитесь его возвращения и никуда больше не отпускайте. На работе скажитесь больным. Оставайтесь в доме и не реагируйте ни на какие беспокоящие факторы. Мерзавцы, что охотятся на вас, не остановятся ни перед чем, так что просто не мешайте нам делать свою работу. О дальнейших действиях вам будет сообщено дополнительно.

Норткрест заморгал.

— Мне не вполне понятно…

— Честь имею, — сказал Младший и поднялся. Было тихо, только легко шел на улице дождь, да стало слышно, как рассказывает в соседней комнате неприличные анекдоты Кум. Младший двигался неторопливо и все время чувствовал спиной взгляд Норткреста.

— Простите, господин…

— Хундеркопф.

— Мне все же не вполне ясно, с чем связан такой интерес к моей персоне… Это имеет какое-то отношение к…

Он сделал паузу, явно ожидая подтверждения. Все-таки он не доверял ему до конца, экспромты имеют свои пределы.

— Вам все будет объяснено в мой следующий визит, — веско сказал Младший. — Пока никому о нем не рассказывайте. Бдительность прежде всего! И у стен есть уши.

Он стукнул кулаком по двери в комнату прислуги и вышел.

* * *

— Все прошло довольно гладко, — сказал Младший. Он снова был в лачуге Дурнушки Бетти, но от угощения — приторного варева, пахнущего гнилой соломой и медом, отказался наотрез. На обратном пути он расщедрился и угостил Задиру с ребятами купленной на улице дребеденью, круглыми тонкими вафлями, залитыми тяжелой сладкой карамелью. — Если не считать того, что мы ни на шаг не приблизились к решению нашей загадки. Точнее, загадки Карраса. А еще точнее, загадки Примали.

— Ты говоришь, что он не похож на злодея или заговорщика, — пожал плечами Старший. Он был уже почти в порядке, только иногда морщился на вздохе. — Возможно, кто-то использует его просто как ширму, заставляет вести эти поиски. Да и в любом случае, думаю, ты достаточно его напугал, чтобы несколько следующих дней Норткрест не путался под ногами, когда мы отправимся в Убежище Хранителей.

— Мы… отправимся?

— Ну, не одному же мне туда шагать, — хмыкнул мастер-вор. — Пока ты бродил в ворованной одежде и импровизировал с мытарями, я тут малость поработал головой и глазами. Изучил документацию и поразмыслил как следует. Кое-что придумалось. Ты вот знал, например, что лет шесть назад городская стража всерьез планировала штурм Цитадели?

— Зачем?

— По извечной своей привычке влезать в непонятное и брать его на карандаш. Ничего не вышло, конечно — как они собирались штурмовать здание, которое стражники просто не видели? — но подготовительную работу ребята выполнили неплохо. Но знаешь, какую страшную тайну я узнал про Хранителей, как следует изучив наши краденые материалы?

Младший нахмурился, подозревая подвох.

— Да-ка угадаю… никаких Хранителей не существует?

— Нет, хуже. Хранители есть. И они… прости, парень… они срут.

Младший даже хрюкнул от неожиданности.

— Чего?

— Какают. Осуществляют дефекацию. Избавляются от отходов жизнедеятельности…

— Спасибо, я уже понял. И что с того? А! — голову Младшего словно пронизала очищающая вспышка света, — я понял! Канализационная система! Коллектор!

— Общение с умными людьми дает свои плоды? Да, именно так. Магическое это здание или нет, но в нем обитают люди со вполне нормальными потребностями, поэтому при постройке или после нее к Цитадели подвели канализацию и водоснабжение. Отопления, правда, нет, проект старый. Но это в любом случае дает нам некоторую тактическую свободу, верно?

— К механистам мы в доках тоже пробирались через канализацию — и вспомни, чем это для нас тогда закончилось, — хмыкнул младший вор. Старший Гаррет меланхолично поглядел на него искусственным глазом.

— Радикальное отличие человека от безмозглого животного состоит в том, что человек учится на ошибках. А дуралея и учить бесполезно. Если мы подготовимся как следует, то Хранители даже не узнают, что мы заходили на огонек. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы так и было, в свое время я оставил их на довольно повышенных тонах.

Гаррет поднялся, поморщившись от боли, и прошелся по комнате.

— Что у нас сейчас? Обеденное время? Давай-ка, пока не зарядил снова этот мерзкий дождь, прошвырнемся по парочке лавок — снаряжение нам в этот раз определенно понадобится. Если повезет, то этой ночью, а максимум — завтра утром нам уже предстоит вершить чудовищные подвиги, о которых годы спустя сложат блестящие легенды… или не сложат. Примерно с равной вероятностью. И знаешь еще что?

— Что?

— Одинаковость проникновения в святая святых механистов и Хранителей, о которой ты здесь говорил… она просто еще раз демонстрирует, что и там, и здесь нам предстоит лезть сквозь изрядное дерьмо, чтобы добраться до истины. Красивая метафора получилась, ты согласен?

* * *

Хранители в очередной раз, может, и непреднамеренно, преподнесли им сюрприз. Секретный спуск в канализационный канал, ведущий к таящему странные тайны Убежищу, начинался в подвале таверны «Угрюмый Феникс», расположенной не так уж и далеко от Черной Аллеи. По крайней мере, именно на это указывали кропотливо собранные Городской стражей записи и заметки.

— Не так уж и глупо, — пробормотал Старший. Они — без накинутых капюшонов и бесшумных сапог, добропорядочные горожане — поздним утром зашли в заведение и по-хозяйски заняли столик подальше от входа. Посетителей было пока немного, и пухлый хозяин с черными мешками под глазами — больная печень, что ли? — лениво принял у них заказ. Младший тихонько вздохнул: чуть ли не первые мгновения спокойствия в этом мире. Да и в любом случае это только короткая передышка перед грядущей акцией.

— А? — спросил он, сообразив, что пауза тянется уже неприлично долго.

— Я говорю, что задумка не так уж плоха, — пояснил вор. — Популярное место и приличное к тому же — такое не снесут и не сожгут за годы. Народ сюда ходит с радостью, особенно по вечерам, значит, смешаться с толпой не составит труда. Конечно, возникает вопрос, какого Трикстера мы приперлись сюда средь бела дня, но…

Тут им принесли заказанное. С деньгами потихоньку становилось туго, поэтому воры единодушно остановились на пиве и соленых ломтиках вяленого мяса к нему. На несколько минут героям пришлось отвлечься от обсуждения планов и воздать должное пенистому янтарному диву.

— Уф-ф-ф… добротно, — вынес вердикт Младший. — Совсем чуточку горечи, но ее компенсируют мягкие фруктовые тона. Не любитель этого пойла, но такого благородного напитка взял бы еще кружечку, а то и две.

— Так возьми, — посоветовал его компаньон, бросив в рот сухой ломтик мяса, щедро посыпанный тмином и кориандром. — Это местная пивоварня, больше нигде этой марки не сыщешь. А ты, если все сложится благополучно, может, прямо сегодня сможешь отправиться домой. Четыреста с лишним лет спустя такое пиво наверняка уж разучились варить. То есть разучатся. Будущее время. Лови момент, потомок.

— Домой, говоришь… — Младший отчего-то погрустнел и уставился в окно. Таверна была наполовину утоплена в землю, так что снаружи виднелась только мокрая мостовая, черные листья, похожие на брошенные тряпичные куклы, да башмаки редких прохожих. Время текло мимо, медленно вращаясь и щелкая своими гигантскими циферблатами.

— Только не говори, что раздумал отправляться на родину, — мрачно усмехнулся мастер-вор и сделал знак насчет еще двух кружек. — И уж тем более промолчи о том, что тебе пришелся по нраву этот залитый дождем и туманом кусок недоразумения под названием Город. Не поверю.

— Что? Нет, я… — Младший замолк. Что он должен был сказать? Что за эти несколько угрюмых вечеров и беспросветных сумерек у него появилось больше друзей, чем за всю предыдущую нервную жизнь? — Конечно, нет. Это было… эти дни были очень познавательны. Вроде как в отпуске побывал. Не говоря уже о знакомстве с самим великим мастером-вором.

— Это в твоем времени я великий, — хмыкнул Старший. — А здесь и сейчас пока всего лишь выдающийся. У меня еще все впереди. Что внушает оптимизм, знаешь ли.

— Черт, как они готовят такое мясо! — воскликнул Младший чуть громче, чем следовало, чтобы сгладить нависающую неловкую паузу. — Лучше закуски, похоже, не придумать!

— Угощайся, — вор придвинул ему блюдце с наструганными кусочками. — Но тут добавки не проси, эта штука стоит денег, которых у нас временно нет. Пиво дешевле обходится.

Стукнули о столешницу влажные глиняные кружки.

— Так, — сказал Гаррет. Голос его чуточку изменился, глаза потеряли сентиментальный блеск и стали неразличимо холодными — и живой, и механический. — Работаем. Через пять минут я поинтересуюсь у хозяина насчет уборной. Наверняка она внизу — так проще. Еще через десять минут ты расплатишься за первые две кружки и тоже отправишься отлить.

— Но ведь только что принесли пиво …

— Это чтобы хозяин думал, что мы еще вернемся. Не расслабляйся, молодой, воровская жизнь — это не только легкое золотишко и сонные таверны. Иногда приходится окунаться в дерьмо.

— Расскажи это мне, — проворчал Младший, провожая взглядом сделавшуюся какой-то расхлябанной фигуру мастера-вора. Гаррет талантливо играл слегка подвыпившего состоятельного дуралея: развязно поболтав несколько секунд с хозяином, он громко икнул, крутанул ладонями непонятный жест и отправился по скрипящей лестнице вниз. Отхожее место, по всей вероятности, оказалось именно там, где он и планировал.

Младший печально посмотрел на кружки и опустевшую тарелку из-под закуски. Да, черт. Отпуск, похоже, подходил к концу.

— Эй, командир! — он подпустил в голос развязности. — Где тут можно отлить?

Скучавший в глубине таверны хозяин даже не повернул головы.

— По ступенькам вниз и направо. Но клетушка на одного, так что сперва прогони своего товарища. Вдвоем вам там будет неудобно.

Младший на секунду задумался. Наезд вроде бы был, но такой ленивый, что его можно было и не заметить. Больше для порядка, разговор поддержать. Младший Гаррет не удержался и сделал напоследок долгий глоток из запотевшей посуды. На столе он оставил мелкую монетку точно в счет выпитого — ему здесь нравилось.

— Прогоню, будь уверен, — буркнул он, проходя мимо необъятной туши, от которой несло горелым жиром и свежим мясом. Или наоборот. — Ты и моргнуть не успеешь.

* * *

— Не вижу я тут что-то дверей в подземелья, — пожаловался Старший, когда они вдвоем скопились в скверно освещенной подвальной комнатушке. — Дверь в воняющий нехорошим нужник — вижу. Запертую дверь в подсобку вижу тоже. В той стороне у него кладовая, чем-то овощным и медленно гниющим вроде бы попахивает. А вот с путем, ведущим в самые гнусные недра Убежища, наблюдается некоторая напряженка.

Он хмуро осматривался, поблескивая механическим глазом. Младший тоже, сколько ни крутил головой, не наблюдал ничего похожего на тайный ход. Понятно, что он должен быть замаскирован от посторонних глаз, но ведь не до степени полной неразличимости! Может, за тем шкафом? Или за вот этими мешками? Или…

— Ага! — выдохнул он с радостью решившего трудную задачу школяра. — Вот оно что. Нам нужно опуститься еще глубже.

— Что за… — Старший осекся. Уткнулся взглядом под ноги. Просветлел. — Что-то я порядком отупел, дружище. А ты — нет. Ценю. Давай-ка пошевеливаться.

Вдвоем они в несколько экономных движений свернули вытертый половик и откинули его в сторону. Внизу обнаружилась стертая заподлицо откидная дверь в еще более глубокий погреб. Там, вероятно и следовало искать нужный проход.

Младший дернул за тусклое латунное кольцо.

— Заперто!

— Я бы удивился, будь эта дверь гостеприимно распахнута, — пробормотал Старший, подступая. — «Добрейшего утра, друзья, не желаете ли совершенно даром прогуляться по самой большой тайне Города?» Я не очень высоко ценю Хранителей, но такую тупость… неспособны даже… Ага, вот она.

В руках у него оказалась фомка. Вор уверенно воткнул ее в едва заметную щель между дверью и остальным полом и принялся расшатывать. Старые доски скрипели и жаловались, но поддавались туго.

Сверху раздались шаги.

— Эй, уважаемые! Вас там что, понос прихватил? Обоих?

Младший метнулся к выходу, пыль клубилась в полах его плаща, словно пушистые крылья.

— Товарищ мой, того… животом мается, — сказал он, извинительно улыбаясь и топоча сапогами по лестнице. — Может, у него… индивидуальная непереносимость к вяленому мясу, я не знаю. Вы туда ничего не добавляли такого в последнее время? На пиво-то я не могу грешить, оно отличное, очень легко пошло… думаю, вам следует его экспортировать, кучу денег заработали бы.

Он нес околесицу, поднимаясь по ступенькам и заглушая звуки из погреба. Хозяин — темная фигура на фоне светлого квадрата — упер руки в боки и помотал головой.

— Чушь какая-то… вы чем там занимаетесь?

— Мне уже лучше! — донесся снизу голос вора. И раздался еще какой-то звук, который не получилось заглушить. Младший понял: это сломался заржавелый язычок замка. Гаррет добился своего. Хозяин сделал движение, словно собирался спуститься.

— Что это?

— Ему уже лучше, вы же слышали! — Младший развернулся и припустил обратно в подвал. Теперь все решали секунды. Он влетел в помещение — черной беззубой пастью зиял отвор в полу, наполовину забравшийся в него Старший выглядел какой-то гротескной жертвой невиданного монстра. Он корчил гримасы и, видимо, пытался нащупать ногой очередную ступеньку, но не преуспевал.

Застонала под тяжелыми шагами лестница. К ним направлялся гость и, возможно, не один.

— Быстрее! — прошипел Младший.

— А внизу наверняка холодная и вонючая вода, — пробормотал мастер-вор. — Так всегда бывает.

Он отпустил руки и исчез в проеме. Раздался громкий всплеск.

— Я ненадолго, но мне по большому! — рявкнул Младший больше для конспирации, рыбкой ныряя вниз и последним невероятным усилием захлопывая крышку секретной шахты. Пускай хозяин ломает голову насчет таинственного сортира, поглотившего сразу двоих посетителей!

Эта мысль согрела его, когда, кирпичом пролетев метра три, он плюхнулся в воду. Вокруг было темно, сыро и холодно. Но самой воды оказалось едва по щиколотку. Что радовало.

— Эй, Старшой! — позвал он. С чего это вдруг «Старшой»? — Ты где?

— А ты угадай, — раздался глуховатый голос в паре метров от него. Младший сообразил. Это не темнота скрывала от него окружающее, это тоннель, куда уже проник Старший, был ниже уровня его глаз. Он согнулся в три погибели, вытянув голову наподобие любопытного буррика, и шагнул вперед.

Ситуация прояснилась. Они стояли в узком овальном коридоре, сложенном из потрескавшихся бурых, обсаженных плесенью кирпичей. По изогнутому полу тек ручей из нечистот. Откуда-то спереди пробивался слабый свет и доносилось шевеление и всплески. Крысы? Это в самом лучшем случае. Младший поморщился.

— Ничего, парень, — мастер-вор угадал его мысли. — Мы стали еще на шаг ближе к Убежищу Хранителей. Осталось совсем немного. Взбодритесь, граф, нас ждут великие дела!

* * *

— Послушай… — длинный и тощий вор с трудом помещался в узком тоннеле, но говорить ему это ничуть не мешало, — …я практически стесняюсь интересоваться, но… Хранители что, вообще не едят?

В отличие от складов в Доках, здесь было влажно и тесно. А еще воняло. Крепко, словно они были помахивающими плавниками рыбами и продвигались сквозь помойную яму. Так оно, в общем и было. И ведь это еще относительно чистый участок, где грязи и мерзости было хорошо если по щиколотку. Как же грязен этот Город…

— Редко, — Старший тоже тяжело дышал. Настой, который он выпросил, вымолил, вытребовал у Бетти, на короткое время поднял его самочувствие, но долго так продолжаться, конечно, не могло. — И довольно скудно. Но тут дело такое, я говорю из личного опыта. Возможно, у полноправных членов организации с питанием было получше.

Шаги разносились недалеко, тонули в пахучей гуще под ногами. Славно, что сапоги не протекали. Тоннель, по которому они продвигались, не менял размеров, он был всегда одним и тем же: каменным, сводчатым, черным и грязным. Под ногами то и дело проскальзывали крысы — хвала Создателю, всего лишь крысы — а вбок время от времени ветвились ходы поменьше, но туда Старший не сворачивал, руководствуясь заученной ранее картой. Вокруг было угрюмо и серо, хотя сверху иногда просачивались редкие лучи ленивого местного солнца: тоннель имел вертикальные световые шахты. Нет, все же хорошо, что они собрались идти днем.

— И это нам… еще повезло, что здесь можно хотя бы идти. А я-то думал… черт, пот льет, будто под проливным дождем стою… я думал, что это только в скверных книжонках герои пробираются куда-то через вентиляцию, ну, или как мы… Всегда хотелось заорать: «кто же делает вентиляцию таких размеров?»

— Все нормальные люди, которые рассчитывают, что системам может понадобиться обслуживание, — хладнокровно сообщил Старший. — Ремонтные бригады тут как, по-твоему, должны двигаться, на карачках? Нет, есть строительные стандарты, типовые, по ним все и делается. И я ни за что не поверю, что Хранители настолько всемогущи, что в состоянии подкупить всех ответственных инспекторов в гильдии, так что… Нет, стандарты — хорошая штука, парень. Благослови их Создатель.

Он остановился. Замер на месте, словно увидел призрака, но Младший был на этот раз бдительнее и не влетел носом ему в спину. Иронично хмыкнул самым обычным голосом, но в нем теперь было слышно что-то еще. Насмешка. Разочарование.

Горечь.

— Знаешь что, потомок… Когда я в следующий раз начну строить из себя умника, не сочти за труд, садани меня как следует по башке. Чтобы не зазнавался.

Путь впереди перегораживала толстая стальная решетка. Ни единого ржавого звена, ни одной отошедшей заклепки. Сделано было, по всей вероятности, давно, но безупречно надежно.

— Болтлив я сделался на старости лет, — самокритично признал вор. — И беспечен. Решил, что поход на станцию Шоулсгейт станет самым захватывающим эпизодом из этого заказа. Что ж, похоже, я ошибался.

Гаррет схватился за прутья и попытался хотя бы чуточку сдвинуть их, но, конечно, не преуспел в этом. Магия или новомодная горячекатаная сталь — решетка держала крепко. И не было ни двери, чтобы ее взломать, ни замка, чтобы его сбить, вообще ничего не было. Вор медленно повернулся к Младшему, отряхивая черно-зеленую слизь с перчаток.

— Ну и что же нам теперь делать?

— Пердеть и бегать! — неожиданно откликнулся вор. Голова работала быстро, под воображаемым чайником будто зажегся горячий костер. — Мы можем остановиться и сделать вид, что ничего не было? Не можем. Значит, остается одно — двигаться вперед. Что нам мешает?

На хмуром лице Гаррета появилась всегдашняя его ироническая ухмылка.

— Да понимаешь, решетка вот железная…

— Можем ли вы справиться с ней своими силами? Нет. Значит, нужно их изменить. Времени мало. Который час?

Голос Старшего сделался язвительным.

— Не подумал как-то прихватить хронометр с башни… часа три до заката.

— Вспоминай карту! Есть здесь обходные пути? Поверху или понизу, неважно. Или что-нибудь, что может нам помочь преодолеть преграду?

— Кто сдох и назначил тебя командиром? — удивился Старший, но как-то вяло, без огонька. Это путешествие все же тяжело ему давалось.

— Командир пал духом и не может исполнять обязанности, я за него! Думай, друг, думай!

— Как ты меня назвал?.. — Гаррет замер. Единственный живой глаз сфокусировался на решетке. Он медленно кивнул. — Так. Так.

— Надеюсь, ты сейчас продумываешь какой-нибудь гениальный план, а не разговариваешь с голосами в голове, — предположил Младший. Время и правда уходило, просачиваясь сквозь дубленую кожу бесшумных сапог. Оно не убывало, нет — но с каждой секундой становилось меньше.

Гаррет резко развернулся и направился назад.

— Второй… нет, третий поворот направо. Потом прямо, и первый поворот опять-таки направо. Запоминай, потомок, вдруг я свалюсь по дороге, — его заткнутый на пояс плащ промок и хлопал по ногам, как толстый хвост.

— У меня абсолютная память. А что там?

— Там? — Вора уже немного покачивало. — Там находится человек, который решит наши проблемы. Правда, сам он еще об этом не подозревает.

— Кто?

— У… — тяжелый вздох, — увидишь.

Световая шахта. Расплывчатое отражение солнца во влажной недоброжелательной тьме. Брызги нечистот под ногами складываются в затейливую радугу. В других обстоятельствах это, возможно, было бы даже красиво.

— Как думаешь… — Младшему не хотелось говорить, но стены коллектора слишком уж давили на сознание, — кто на самом деле стоит за этим Норткрестом?

Гаррет снова вильнул в сторону, но быстро выправился.

— Будь это… какой-нибудь дрянной роман… то оказалось бы, что это кто-то… показанный нам в самом начале истории. Скажем, Каррас. Или даже Бетти. Чем неожиданней, тем лучше.

Младший не выдержал и усмехнулся, настолько нелепой была картинка Бетти, с ее большой головой и внимательными глазами, сжимающей алмазный кусок Примали. На лице у девушки царила восхищённая улыбка. Каррас со сверкающим камнем представился куда легче; он был понятен, предсказуем — и по этой причине неинтересен.

— Ну, а поскольку мы не в дрянном романе?

— Спектр кандидатур… очень широк. Может быть та же Гильдия, она уместно сочетает невероятную глупость с крайней амбициозностью. Может быть и Барон, или кто-то из его людей, которые решили прибрать к рукам потенциально полезный артефакт. Может, дело в магах… Черт его знает, короче. Твой рейд по тылам противника вышел на диво безрезультатным.

— Похоже, что так. Но у меня не сложилось впечатления о природе могучей силы, стоящей за Норткрестом. Он был… обыкновенным. Рядовым. Ничего не понимающим. Как если бы он и впрямь разыскивал сведения о Примали просто для развлечения. Не понимая их истинной ценности.

Они остановились. В черное отверстие, ведущее куда-то вбок и вверх, мог бы залезть только очень худощавый человек. Хорошо, что Младший был именно таков. А может, и не слишком хорошо. Старший хрипло вздохнул.

— Похоже, что-то не сходится. То есть не сходится в твоей истории. Но мы на месте. Дальше тебе придется пережить несколько неприятных, скользких и вонючих минут. Но скажи спасибо, что это хотя бы вентиляционная шахта.

— Благодарю покорно. Что там?

— Дом и мастерская одного из местных слесарей. Спидо Вунтерфляй. У него должна быть алмазная нить, которой можно перепилить прутья. Не самое изящное решение, но это лучшее, что пришло мне в голову.

— Черт, и мне обязательно лезть туда?

— Я бы с радостью заменил тебя, парень, но в последнее время я что-то малость набрал веса и просто не пролезу…

— Все-все, я понял, — проворчал Младший, отстегивая плащ и сумку со снаряжением. Гаррет ухмыльнулся.

— Ты, в свою очередь, сложен как бог. Ты и эта труба созданы друг для…

— Заткнись, папаша.

— Да сегодня день откровений, парень. Полезай внутрь.

Младший подтянулся на руках и втянул свой поджарый силуэт в трубу. Было темно и тесно, но, в общем, терпимо. Самое главное: он видел слабое пятно света с другой стороны. Труба была мерзкой, зато короткой.

— Если не вернусь через час… — начал он, и гулкое эхо превратило его слова в металлическую кашу.

— То к тому времени я уже перегрызу эту чертову решетку зубами, — фыркнул Старший. — Давай обойдемся без дурацкой романтики. Возвращайся быстро и с результатом. Остальное — Трикстеру под хвост.

— Вот оно, правильное дружеское напутствие, — прошептал вор, цепляясь кончиками пальцев за едва ощутимые неровности трубы и с пыхтением подтягиваясь. — Именно его мне и недоставало все эти годы.

Впрочем, ирония смылась очень быстро — ползти в гору она никоим образом не помогала.

Скрежет. Шумный выдох. Царапающий звук, слышный, кажется, всем в радиусе трех миль. Удар сорвавшимся сапогом в металлический бок трубы. Скрежет. Выдох.

И так далее.

Младший был слишком занят сложным процессом упора ногами и проталкиванием своего тощего тела сквозь неподатливое пространство, поэтому заметил проблемы слишком поздно. Можно сказать, когда практически уперся в нее макушкой.

Выход из трубы был забран частой решеткой, даже скорее сетью. Даже палец просунуть сквозь нее было невозможно.

— Вот же гадство, — прошипел вор сам себе. — До чего предусмотрительные все стали, страшное дело.

К счастью, Младшему и требовалось совать в решетку пальцы. Тщательно изучив места крепления и заметно просветлев лицом, он принялся шарить по многочисленным карманам.

— Естественная вентиляция… нормально. Куда хуже было бы, если бы тут вертела острыми лезвиями паровая турбина. Тогда у меня получилась бы модная, но не вполне актуальная сейчас стрижка.

От шумного дыхания казалось, что вокруг скопился целый табун иронизирующих гарретов. Было душно и тесно. Пот наконец преодолел серьезную преграду в виде бровей и принялся заливать глаза.

— Фомка решает, фомка решает… нормальные инструменты тоже иногда решают… вот!

В руках у него оказались крошечные плоскогубцы, которые с готовностью впились в проржавевшие гайки, удерживающие крепёжные винты вентиляционной сетки. Впились и начали проворачивать. Медленно, поворот за поворотом. Младший не торопился. Ослаблял гайки по очереди, чтобы не заклинили и не вывалились. Начал с нижних, чтобы было меньше шума. И вскоре добился своего — все четыре металлических кругляша благополучно свинтились и легли ему в ладонь.

Теперь следовало бы выбить сетку, но Младший медлил. Неизвестно, как там обстоят дела внутри. Сквозь сетку ничего не было видно. По логике, хозяин-слесарь должен быть на работе, но бывает всякое. Может, у него выходной? Может, он в запое? Может, к нему наведался в гости шериф Труарт или наемный убийца? Или…

Младший вздохнул, легонько надавил на сетку ладонью — и она вывалилась наружу с наводящим тоску протяжным скрежетом.

* * *

Спидо Вунтерфляй ввалился домой, мало чего соображая. Тяжелая смена была, чертовы Механисты как с цепи сорвались — то им не так, это им не эдак… А между прочим, трудно настраивать и ремонтировать механизмы, принципа действий которых ты не понимаешь. Словно ползти вперед по узкой трубе, с трудом нашаривая точки опоры и не имея ни малейшего представления, что скрывается за ближайшим поворотом.

— Особенно шестнадцать часов подряд! — зло сказал Спидо, захлопнув дверь и бросив сумку с инструментами у стены. — Без перерыва на обед и не разгибая спины! И все за какое-то жалкое серебро!

Серебра, положим, ему заплатили немало, старший у них — мужик справедливый. Но все равно это действовало на нервы. Изобретатель внутри него испытывал негодование: как у них получилось это сделать? Зачем? И самое главное: что дальше?

— Дальше они построят еще тысячу! — гаркнул Спидо неизвестно кому. — И будет у нас Город тысячи и одного болвана! Точнее, тысячи и двух, включая меня.

Он запер входную дверь, предварительно повесив на нее надпись: «Пришел с ночи. Не стучать! Не будить!», наскоро перекусил тем, что завалялось в холодильных ящиках на кухне, запил скверным кисловатым вином и завалился в постель в надежде на приход спасительного сна, который избавит его от необходимости думать и размышлять.

— И чего я с ума схожу? — спросил он у стены. — Чем больше механизмов у этих засранных… Механистов, тем лучше для меня. Больше монет, больше заказов. Нет, все это чушь, парень, и ты напрасно беспокоишься. Ложись лучше спать, это был тяжелый день.

Он похлопал подушку по белому боку, словно старого приятеля, и закрыл натруженные покрасневшие глаза.

Но сон не шел. Снова и снова всплывала в памяти голова бронзового человека Механистов, которая умела поворачиваться, видеть и даже говорить несложные фразы. Что это было? Технология, намного превосходящая то, что когда-либо приходилось видеть слесарю — или какая-то неизвестная темная магия? То-то от всех присутствующих тянуло серой…

— Спаси Создатель, — прошептал он, поежившись.

Стало неуютно, Спидо даже показалось, что откуда-то снизу на него устремлен немигающий, нечеловеческий взгляд. На кухне бодро топотали бесчисленные полчища тараканов, размеренно капала в раковину вода, в уборной клокотали и скрипели трубы. Он прорычал сам себе что-то неразборчивое, но обидное, отвернулся к стене и постарался уснуть.

У него получилось.

* * *

— Если я когда-нибудь разбогатею и стану честным гражданином, — задумчиво сказал Гаррет, наблюдая за тем, как Младший вылетел из трубы и шумно приземлился в грязную тоннельную воду, — я закажу спроектировать и построить на реке вот эдакий аттракцион. Чтобы было множество наклонных труб, по которым текла вода, и можно было туда залезть и с визгом катиться вниз. Горы золота можно заработать на этом, как мне кажется. Очень весело — по крайней мере, наблюдать.

— А катиться было вовсе не так весело, — огрызнулся Младший.

— Дело привычки. Как прошел твой вояж в квартиру честного слесаря?

— На зависть врагам — хорошо. Парень дрых, как сурок, не проснулся даже от поднятого шума. Да и инструменты держит в порядке. Вот только сортир у него…

— Ты еще и опорожниться успел, до кучи?

— Нет, просто вентиляция вела строго туда. Счастье что хоть без крыс обошлось.

— Нить, — напомнил Старший. — Нашел?

— Было нетрудно. Я же сказал, инструменты были на месте, он спал, а я хожу бесшумно.

— Небось и денег оставил на столе, как это у тебя принято?

Младший открыл рот. Подумал немного. Закрыл. В дальнем конце тоннеля шумно копошилось что-то, пожалуй, крупноватое для крысы. Оттуда доносился дробный плеск лап. Свет, льющийся из шахт, уже начинал меркнуть. Приближался вечер.

— Пойдем-ка испробуем эту решетку на прочность, — сказал он.

* * *

Сталь, кажется, имела свое собственное настроение — довольно переменчивое, если уж на то пошло. Она визжала, как поросенок, когда Старший принимался за нее активно, и только обиженно хрипела, когда он выбивался из сил. Впрочем, на Младшего она реагировала так же.

— Повезло еще, что здесь нет двери из геллерштейна, — запыхавшись, сообщил Младший. В животе некстати забурчало. Как-то слабо они подготовились к походу. А ведь еще даже до Убежища Хранителей далеко! — В этом случае мы перебудили бы весь Город. И довели бы его до сердечного приступа.

Старший, отдыхающий путем отирания у влажной стены, вздохнул.

— Ладно, я, пожалуй, сыграю в эту игру. Что за геллерштейн? Звучит как фамилия какого-нибудь ювелира.

— Орущий камень, — охотно пояснил Младший, делая вынужденный перерыв. Он свернул алмазную нить и убрал ее в карман. — На самом деле это дерево, просто очень твердое и плотное. Обнаружили эту штуку, кажется, лет двести назад… то есть, по нынешним временам, через двести лет примерно. Суть в том, что при любом истирающем воздействии она издает чудовищный скрежещущий звук. Как раз для банковских дверей наловчились его использовать, работает безотказно. Дешевле и намного надежнее сигнализации.

Старший отлип от стены, отвернулся, расстегнул штаны и пустил струю, выразив свое мнение о новой информации.

— Тогда падай в ноги и благодари Создателя, что все это пока в далеком будущем, — сообщил он, покончив с важным процессом. — Иначе пришлось бы, наверное, прыгать по крышам — это был мой запасной план. Но шансы на удачу были бы тогда микроскопическими. Давай сюда пилку, дай уже поработать профессионалу.

— Самочувствие-то как? Пока к тому слесарю чапали, ты был вроде совсем плох. Оклемался?

— Немного. — Вор покачал головой из стороны в сторону и поморщился. — Но башка все равно малость мутная.

— Так это у тебя постоянно, как я вижу, — обрадовался Младший.

— Помалкивай… умник. Дерзкий ты что-то стал, ужас просто.

Тщательно обмерив решетку, они решили убрать только центральный фрагмент, шесть прутьев — Старший, поцыкав зубом и покачав головой, сообщил, что постарается пролезть сквозь него. Для Младшего Гаррета узкое отверстие не было, конечно, серьезным препятствием. Но шесть стальных прутьев — это шесть стальных прутьев. Пока совместному напору опыта и молодецкой энергии уступили только три.

— А что там… — Старший в очередной раз отвалился от решетки. Четвертый прут уже покачивался, но пока только чуть-чуть. — Как там у тебя в целом?

— Где?

— Ну… в твоем Городе. Четыреста с лишним лет спустя.

Младший на секунду задумался.

— Так сразу и не скажешь… По-моему, различия не особенно велики. Улицы такие же узкие, нищие все такие же отвратительные, стражники и аристократы имеют все такие же гнусные физиономии. Центральное отопление в домах разве что ввели, да Язычников прогнали окончательно, а так, пожалуй…

— Странно, — выдохнул Старший.

— Что именно?

— Механисты за какой-то год-полтора перестроили половину Города. Повесили всюду электрические фонари. Установили механические сигнализации на станциях городской Стражи. И я слышал очень нехорошие слухи о металлических слугах, которыми они не делятся ни с кем. И ты говоришь, что через несколько сотен лет, лучшее, что у вас есть — это паровое отопление?

— Ну, электрические светильники, положим, тоже имеются…

— Здесь что-то не так, — ровным голосом сказал Старший. — Полное впечатление, что Механисты в твоем времени не оставили никакого следа. Но это невозможно, ведь здесь они есть и прекрасно себя чувствуют. Ответ один…

— Я читал об этом, — сказал Младший. Догадка пронеслась в мозгу молнией. — Какой-то книжник написал трактат о том, что если вернуться в прошлое и что-то там изменить, то будущее по возвращении изменится тоже. Что если… Что если мое путешествие сюда каким-то образом изменило уже сложившееся прошлое? И теперь…

Настала пауза. По полу струилась вода, в боковом штреке копошилось, что-то, что походило на крысу, но не было крысой совершенно точно.

— Не думаю, — покачал головой Старший, снова начиная пилить.

Младший подождал немного, но продолжения не последовало.

— А аргументы?

— Ты не понял. «Не думаю» — в том смысле, что я стараюсь не забивать себе голову всей этой ерундой. Ну хорошо, давай предположим, что твое попадание сюда что-то изменило, и теперь будущее будет развиваться совсем иначе. Баронами станут потомки Карраса, Трикстер сожрет Город, как и собирался, или, не знаю, Хранители исчезнут восвояси. Можно это предположить?

— Ну…

— Можно. Мы все мастера предполагать. Тогда давай предположим еще кое-что. Например, что для того, чтобы твое будущее было именно таким, каким ты его запомнил, ты и должен был провалиться сюда и сделать то, что мы делаем сейчас. Два равноправных варианта, понимаешь? Равновероятных. Ты не можешь знать, какой из них верен, и это значит…

— Не забивать себе голову?

— И заниматься тем, за что платят деньги. Например, воровством Примали.

Пятый прут поддался, как только место занял Младщий, а шестой оказался проржавевшим и обломился сразу после этого. Вор ткнул кулаком в ослабевшую конструкцию, и выпиленная часть рухнула на пол с печальным звоном. Путь был свободен.

— Последний вопрос, — сказал Младший, когда они протиснулись сквозь побежденную решетку (для Старшего отверстие и впрямь оказалось самую чуточку тесновато, но он справился). — Я, может, забегаю вперед, но… как мы будем поступать с встреченными Хранителями?

— Следовать давно придуманному и отменно проработанному плану, само собой, — ни на секунду не затруднился с ответом мастер-вор.

— У нас и такой есть? — восхитился Младший.

— Обязательно. Называется «действовать по обстоятельствам». Избегать столкновения так долго, как только можно, но если ты увидишь, что какой-нибудь бдительный олух вот-вот тебя обнаружит, то лучше приголубить его по макушке за секунду до этого. Проверено многократно, работает — отлично.

— О, — сказал Младший. — И правда план. Поражает воображение.

— А ты как думал.

Они продолжали двигаться вперед с осторожностью, не зажигая огня, хотя световые шахты закончились, и все вокруг постепенно тонуло в темени. Шаги отдавались по стенам мокрыми шлепками, но в остальном в тоннеле царила гробовая тишина.

— Будем надеяться, Хранители не додумались выставить здесь караулы, — нарушил молчание Младший. Слова прозвучали и погасли, словно впитались во влажные стены и стекли вниз грязными струйками.

Шедший впереди Гаррет хмыкнул.

— Разве что у них избыток личного состава, чего раньше никогда не наблюдалось. Здешние места и так отлично охраняются.

— Как так?

— Никогда не слышал о Неспокойных Хранителях? Говорят, это призраки тех из них, кто погиб, не сумев сохранить баланс внутри себя. И теперь они, задержавшись в этом мире, без конца бродят по темным сырым катакомбам, держа вечную вахту, и глядят по сторонам пустыми провалами глазниц да звякают цепями…

Откуда-то сзади повеяло стылым холодом. Младший вздрогнул, рефлекторно оглянулся… и очнулся от наваждения.

— Про цепи было лишнее… а до этого почти убедительно получалось!

— Понятное дело, убедительно. Я же вор, или как? Все воры — лжецы. Кроме меня.

И не успел Младший подивиться очередному умелому парадоксу, как Гаррет, не меняя шага, заметил:

— А тоннель-то потихоньку вверх забирает, чувствуешь? Я прикидываю, что мы уже, пожалуй, где-то на уровне улицы. Соображаешь?

— Мы внутри Убежища?

— Точно. Позволь поздравить тебя с этой небольшой, но важной победой.

— А еще с тем, что настоящая работа только начинается.

— Тоже верно.

Тоннель сужался, и пришлось сперва пригнуть голову, а затем и скукожиться в три погибели — верный признак того, что дорога подходила к концу. Неприятно было бы, конечно, окажись пространство впереди снова перегорожено решеткой — неприятно, хотя и не смертельно, алмазная нить благополучно покоилась в кармане — но так далеко предусмотрительность Хранителей все же не простиралась.

— Самодовольные олухи слишком полагаются на свои дурацкие глифы, — пробормотал Старший, думая, видимо, о том же самом. — Да вот только сточные воды не умеют ими пользоваться, и для канализации пришлось делать настоящие, обычные проходы. Никогда нельзя уповать на уникальные способности, парень. Никогда. Они подведут в самый ответственный момент.

Тупик оказался впереди неожиданно — просто слепая кирпичная кишка, расширяющаяся в конце. С боков в нее вливались тонкие каменные желоба. А над головой виднелась массивная металлическая плита с частыми отверстиями.

— Ага, — оценил ситуацию Старший. — Приехали. Это, надо полагать, душевая. Удачно мы зашли, уборная уровнем ниже. Спрячь свою отвертку, молодой. Здесь работали парни не глупее тебя, эта плита укладывалась под собственным весом. Все винты бы один черт проржавели.

Он вытащил из-за пояса фомку, ловко вогнал ее в стык и повис всем телом.

— Тянем-потянем… что там про рычаги и точки опоры говорили древние мудрецы?

— Что-нибудь мудрое? — предположил Младший. Металлическая крышка с надрывным всхлипом приподнялась. Вор подскочил, распрямился во весь свой тощий рост и подставил спину. Гаррет удовлетворенно крякнул.

— Будем надеяться, что на этот раз Каррас и его бдительные парни не испортят нам праздник… — он подпрыгнул, подтянулся и в следующее мгновение уже оказался наверху. Придержал дырчатую плиту, помог Младшему выбраться. Снова воспользовавшись ломом, как рычагом, без единого звука опустил плиту на место. Выдохнул и утер пот со лба.

— Ну что, пока все идет нормально… как сказал выпавший из окна Механист, пролетая мимо второго этажа. Пошли осматриваться, парень. С картами нынче беда, так что будем очень, очень осторожны.

На полусогнутых, как у кузнечиков, ногах, они выползли из душевой в длинный и широкий коридор. Вокруг было пусто и сумрачно, лишь в отдалении горел бесцветным пламенем одинокий факел. Но расслабляться не стоило: ходьба в полуприседе визуально делала из хорошо узнаваемой человеческой фигуры пугающий приземистый силуэт. При неожиданной встрече с неподготовленным противником у них будет секунда-другая преимущества.

Вот только где он, противник?

Это напоминало библиотеку, в которую Младшего когда-то, по большой молодецкой глупости и бахвальству, занесло. Каменный пол, тускло отражающий далекое пламя, высокие, тающие в синеватой дымке потолки, массивные шкафы с книгами, отдаленное бормотание занятых безнадежной учебой студиозусов…

Бормотание!

Они вжались в стену, укрылись в кстати обнаруженной рядом нише, где пахло стылым камнем и сгоревшим воском. Мимо с книгой в руках прошел жужжащий что-то силуэт. Младшему он не показался особенно пугающим — его глаза не светились мертвенным гнилушечьим сиянием, вокруг не роились полчища огненных светляков, а за спиной недоставало черных хлопающих крыльев. Честное слово, он мог бы вырубить этого Хранителя одним ударом!

— А я мог бы вырубить тебя, пока ты так влажно мечтал об этом подвиге, — флегматично сообщил ему на это Старший. — И знаешь, что меня удержало? Целесообразность. Живым ты существенно полезнее. А бессознательный Хранитель нам и даром не нужен.

— Источник информации?

— Да, конечно. «Извините, что к вам обращаемся, не подскажете, как нам лучше слямзить Прималь?» Ты серьезно думаешь, что рядовой книжник или писец знаком со всеми тайнами Убежища? Нет, это следовало бы спрашивать у Орланда или Артемуса… Да, Артемус, пожалуй, знает…

Он слегка погрустнел. А может, Младшему это показалось.

Воры, притворяясь тонкими паутинчатыми тенями, перебрались в соседний коридор. Здесь было еще темнее — Хранители, видимо, не считали зрение определяющим человеческим даром — но тоже пусто и тихо.

— Если бы я был Хранителем, где бы я спрятал Прималь? — рассуждал Гаррет на ходу. — С одной стороны, это довольно скучные ребята, поэтому вряд ли стоит ожидать, что они расположат ее в центре главного зала и станут водить вокруг развеселые хороводы. Это было бы слишком просто. С другой стороны, и в здравомыслии им не откажешь, а голубой светящийся камень с непонятными свойствами — это не совсем то, что следует запихнуть в дальний угол местной кладовки. Что из этого выходит?

— Не на виду и не на задворках…

Гаррет остановился. На лице его проступило довольное выражение, словно у охотника, напавшего на след крупной, вкусной и уже подраненной дичи. Охотник знал, что впереди еще много часов погони с неясным результатом, но это уже не было бесполезное блуждание в потемках. И он готов был рискнуть.

— Думаю, Хранители изучают ее. Изучают долго, занудно и, по всей вероятности, безуспешно. И в этом я вижу хорошую для нас новость.

— Почему?

— Да потому, парень, что где у Хранителей нынче кладовые — я абсолютно без понятия. А вот местонахождение местных лабораторий мне отлично известно. За мной!

* * *

Хранитель Рэндальф стоит неподвижно. Его сердце исправно бьется, кровь разносится по организму молодыми артериями, мозг передает и обрабатывает слабые электрические сигналы, дыхание ровно и глубоко.

Комната, где он находится, почти полностью погружена во мрак. Угрюмые книжные полки, заросшие паутиной и пылью, высятся вокруг темными башнями. Стеллажи с колбами и ретортами, печи, перегонные кубы и прочее алхимическое разнообразие подобны бастионам и контрфорсам. Заваленные фолиантами и инкунабулами столы походят на койки с безнадежно больными и умирающими.

Вокруг витает запах тисненой кожи, чернил и химикатов, растекаясь в синей тьме подобно аромату странных духов. Темнота и тишина. Но в свете нет необходимости. Хранитель работал в этой лаборатории много лет, он мог бы перечислить все, что здесь находится, и с закрытыми глазами.

Хранитель Рэндальф стоит неподвижно. Его глаза широко раскрыты. Из приоткрытого рта стекает тонкая паутинка слюны.

Свет не нужен. Посреди лаборатории горит неживым голубоватым сиянием Прималь. Хранитель не знает этого слова. Он не встречал его в многочисленных старых книгах, так же, как и его коллеги, которые годами бились над загадкой Примали, с тех самых пор, как извлекли ее из руин Карат-дина. Хранители не питают алчности и не страдают пороком стяжательства. Они одержимы балансом. Забрать ценность, чтобы ей не воспользовались во вред другие.

Прималь горит ровным холодным светом.

Они не сумели найти ее описания в древних манускриптах и потому принялись составлять свои. Внешний вид Примали представляет собой правильный икосаэдр, двадцатигранник. Материал, из которого она изготовлена, неизвестен. Происхождение также не установлено. Предыдущее местоположение — Затерянный Город Карат-дин. Свойства…

Здесь все оказывается сложнее. Кристалл неизвестного вещества обладает свойствами люминесценции, не горит, не испаряется, тонет в воде, не подвержен действию известных кислот и щелочей. При механическом воздействии показывает прочность, превышающую прочность каменного угля, но значительно уступающую алмазу. Обладает повышенной тепловой хрупкостью.

Вы спросите: если в древних манускриптах не фигурировало название «Прималь», откуда оно взялось у самих Хранителей? Здесь начинается сложное. Но если не усложнять сверх меры, можно сказать коротко: чертовщина.

У кристалла имеются свойства, не связанные, по всей вероятности, ни с физикой, ни с химией. Те, в которые сложно поверить, но легко ощутить, стоит лишь остаться с ней рядом в одиночку. В этом случае отважный экспериментатор со стопроцентной вероятностью услышит призрачные голоса и увидит фантастические картины. Содержание этих картин и смысл голосов с точностью установить не удалось, обычно они не несут значения, но слышатся и показываются находящемуся они отчетливо и ясно.

Прималь также имеет довольно легкомысленные отношения с временем — рядом с ней останавливаются, начинают спешить или отставать хронометры, а впавшие в транс Хранители напрочь теряют понятие о проведенных рядом с камнем часах.

По этой причине исследователей всегда двое — один вступает в контакт (общение? взаимодействие?) с Прималью, а другой находится за дверью, чутко прислушиваясь и записывая голос первого.

Но даже так работа продвигается туго. Светящийся камень, похоже, издевается над Хранителями, подсовывая им нечто совершенно бессмысленное.

Губы Хранителя Рэндальфа шевелятся, словно он пробует на вкус неизвестный плод. Молочный свет Примали не меркнет, он ярок и плотен.

Он вибрирует и подрагивает.

— Испорченный вдовец отберет зеленую перчатку, — шепчет Хранитель. — Медные трубы одержат славную победу над солдатами из мха и селитры.

Следует надеяться, что его напарник, Хранитель Ли, сейчас не дремлет, а прилежно переносит на бумагу все, рассказанное Рэндальфом в трансе. Их смена длилась целый день, он, должно быть, сильно устал. Из-за двери не доносится ни звука.

— Четырехглавый орел монтанизма скалит железные зубы. Танцующие красные ветки гнутся на гранитных берегах северного Стикса. Стол протекает.

Когда кто-то заметил определенное сходство передаваемых образов и предсказаний Толковательницы Кадуки, старуху мигом притащили сюда. Толковательница провела час, вслушиваясь в неразборчивые шепотки, после чего заковыристо выругалась и потребовала убрать прочь чертову штуку. Штуку, конечно, не убрали, но Кадуку больше в лабораторию не приводили.

— Гиперурания вводит таможенные квоты на сатанинскую злобу. Грозное пламя варваров обнажает их божественные заблуждения. Это место, которое не есть место.

Позади что-то мелькает — узкий приземистый силуэт, Рэндальф захватывает его самым краем застывшего слезящегося глаза. Он с усилием отвлекается от голосов, шумящих в голове и поворачивает голову.

— Ли?

На уши наваливается тишина, оглушительная после разом замолкнувшего хора из Примали.

— Хранитель Ли?

Он видит его, лежащим на полу за распахнутой дверью — капюшон слетел с головы, блестящие неподвижные глаза стыло таращатся в темные своды потолка. Рэндальф невольно ахает. Сердце бьется, как механический поршень.

Минуточку.

Распахнутая дверь?

Потом он замечает кое-что еще — черное пятно на полу. Оно движется, приближается: невысокая щуплая фигурка в плаще с капюшоном словно плывет над полированным каменным полом.

— Что? — говорит Рэндальф. — Кто вы? Кто ты?

Черное пятно исчезает, размазывается в темном воздухе, словно клуб дыма. Секунду спустя Рэндальф получает удар по затылку. Удар не слишком силен, и он удерживается на ногах. Прималь светится ярче, словно впитывая происходящее. А возможно, его снова подводит зрение.

Новый удар. Он не успевает его парировать. Он падает на колени. Краем глаза Хранитель снова видит фигуру в плаще с капюшоном — гаснущее сознание отмечает хрупкий, изящный силуэт. Девушка?

— Как ты заметил меня? — задумчиво говорит высокий голос. В нем не слышится ярости, лишь недоумение и обида. Как будто его обладатель готовил сюрприз, но сюрприз не удался. Темная невысокая фигура подходит к источающей свет Примали, она лучится тысячами ярких частичек, словно фосфоресцирует сама пыль в лаборатории. — Почему обратил внимание?

«Потому что я Хранитель, пастырь невидимого», — хочет сказать Рэндальф, но не успевает.

Он падает.

* * *

— Она больше, чем выглядит снаружи, — сообщил Младший через полчаса медленных крадущихся движений и быстрых спусков по затемненным широким лестницам и извивающимся коридорам, сложенным из шершавого гранита и светлого мрамора. — То есть… даже в том маловероятном случае, если ты сумеешь ее рассмотреть.

— Цитадель-то? — выдохнул Старший. — Большая ее часть изначально находилась под землей. Возможно, когда-нибудь она уйдет туда полностью. И получится очередной Затерянный Город. Идеальная маскировка. Ха!

— Долго еще?

— Не особенно. Сейчас будет очередной библиотечный зал, потом мы спустимся еще на один уровень, аккуратно обойдем центральную арену, где обычно проходят совещания Хранителей — нам туда не нужно, упаси Создатель! — после этого спрыгнем еще чуточку ниже, и окажемся почти на месте. А что, уже заскучал по поверхности?

— Я? — Младший помедлил с ответом. — Нет. Не думаю.

Он все еще не был уверен в том, что видит. Это выглядело, словно в отдалении за плотной занавеской стояла плошка с горящим маслом — неверный отблеск, слабый запах, потрескивание толстого скрученного фитиля… За темными холодными стенами, массивными лестницами и высоченными книжными шкафами он, кажется, различал слабый голубоватый огонек. И он находился именно там, куда махнул рукой, указывая общее направление, Старший.

В какой-то момент — он упустил его — реальность словно раздвоилась. И Младший видел теперь обе стороны.

Что с ним происходит? Откуда эти ощущения?

И самую малость практическое любопытство: как это можно приспособить на пользу их общему делу?

Старший удовлетворенно вздохнул и бросил взгляд за колонну, отделяющую их от следующего в списке контрольных точек зала.

— Это хорошо, что не думаешь. Добрая половина успеха в нашем ремесле. Молодые сыпятся в основном на том, что начинают слишком много думать. Им все еще кажется, что мир сложен и непознаваем.

— А это не так?

— Это… в основном не так. Мир примитивен, потому что населен примитивными людьми и заставлен примитивными предметами. Впрочем, бывают и исключения. На одно из них ты, кстати, можешь посмотреть, если подтянешься сюда и раздумаешь шуметь.

Младший черной тенью перетек на его место, выглянул и окаменел.

— Что за…

— Очень точно подмечено. Немного переделали зал с тех пор, как я был здесь в последний раз. Выходит, не так уж Хранители и равнодушны к предметам искусства, да?

Для постройки этого сооружения явно пришлось снести три-четыре стены, но результат того стоил. Посреди темного угрюмого пространства высилось нечто вроде гигантского кристалла сложной формы — игольчатая многолучевая звезда, внутри еще одной звезды, упирающаяся краями в ажурное обрамление, сложенное из холодного прозрачного льда. Будто снежинка, застывшая в капле янтаря.

Вся конструкция упиралась в пол всего одним тонким лучом, но каким-то непостижимым образом удерживалась в равновесии. Внутри нее поблескивали далекие и острые огоньки, но непонятно было — это источники света или сложная оптическая иллюзия. Сияющий кристалл выглядел одновременно неподвижным, словно на картине, и переменчивым, как будто на него приходилось смотреть сквозь постоянно текущую воду.

А с двух сторон от него высились огромные фигуры — каменные, без ошибки, стражи в плащах с капюшонами протягивали перед собой оголенные тощие руки, с которых спали широкие рукава, и переплели в воздухе длинные тонкие пальцы — и между этими пальцами трепетал, фыркая и сбиваясь, самый настоящий теплый свет, словно от невидимой свечи, горящей в иной реальности. Вокруг висящего в воздухе огня кружились в медленном хороводе прерывистые синие символы. Знаки. Глифы.

Колдовское пляшущее пламя освещало только пол под ногами каменных гигантов, и еще основание кристалла, но оно, похоже, и не задумывалось для того, чтобы превратить весь зал в залитую солнечным сиянием комнату. Здесь был какой-то иной смысл. Скрытое значение, но перед усталым взглядом вора оно уже начинало медленно раскрываться, когда…

Его крепко тряхнули за плечо.

— Кристалл — это мир, а свет доступен только Хранителям, думаю, именно такой смысл у всей этой радости, — шепотом сообщил Старший. — Экономлю тебе время, а то взгляд у тебя что-то совсем дурацкий стал. Ну что, проникся?

Младший сглотнул — в зале лениво шевельнулось дряхлое эхо.

— Я никогда…

— Тихо-тихо… Все впечатления потом. Мы не одни, я видел с той стороны чье-то дыхание.

Темные громады, сделанные из серого кварцита и желтого песчаника, мерцали холодным отраженным светом и равнодушно смотрели на перемещение двух пылинок у своих циклопических ступней.

— Это… это великолепно, — прошептал еще раз Младший, когда они на корточках, медленно, как чародеи на ритуале, пробирались через огромный зал, залитый, будто льдом, нездешним синеватым светом. — Никогда не думал, что увижу что-то подобное.

Старший не ответил. Они пересекли открытый участок и присели передохнуть в спасительной тени.

— Был и у меня как-то похожий случай, — сказал он, отдышавшись. — Заходил я в наш музей. Ну, как заходил… заползал. Примерно как сейчас. Какому-то богатому идиоту приспичило завладеть одной древней тамошней цацкой. То ли ступка с толкушкой, то ли веретено для какого-то дурацкого станка… Меня это не очень интересовало, в отличие от денег — им-то я всегда могу найти применение.

— В это несложно поверить.

— А ты у нас знаток искусства, что ли? — Тон Гаррета сделался сварливым. — Нет? Вот и помалкивай. Заполз я, значит, и принялся шарить вокруг — плана здания у меня не было, и это был минус, зато и камер этих мерзких, что Механисты кругом понатыкали, тоже не наблюдалось — а это уже плюс. Осматриваюсь я себе — Луна светит, будто ей двойной тариф пообещали за яркость — и вдруг…

— Охрана?

— Нет. Она.

— Ты на удивление понятен.

— Девушка. Скульптура из камня. Застывшая… но в то же время живая. Невероятная. Я глазам не мог поверить — по сравнению с ней, все эту дурацкие памятники в городе и музее, это угловатые бездарные поделки безруких слепцов. А это…

— Каменная девушка.

— Думаю, это был мрамор. Она сидела, легко и изящно подогнув под себя стройные ноги, склонив набок голову и протягивая ко мне полураскрытую ладонь. Это было настолько непринужденно и естественно, что сначала мне даже захотелось подойти и поцеловать ее!

— Не принимал тебя за ценителя скульптуры.

— Это потому что я — ничуть не он. Но та девушка… это не все. Я приблизился. Будь в той части музея хотя бы один нормальный охранник, мы бы сейчас не разговаривали. Я был словно в трансе. Смотрел и смотрел на нее. Пожирал глазами. Наверное, там было какое-то колдовство. Не могло не быть. Со мной никогда не случалось ничего подобного.

— Что же было дальше?

— На небольшом пьедестале, где она сидела, сверкала надпись. «Неизвестный мастер. Скульптура девушки. Вероятно, создана около двух тысяч лет назад». Вот тут меня накрыло уже всерьез. Понимаешь, Младший, Город очень стар, все это знают. Но две тысячи лет назад на его месте была, в лучшем случае, стоянка диких людей, которые позже станут Предтечами и построят Карат-дин. Затерянный Город — это…

— Я слышал о нем.

— И вот две тысячи лет назад неизвестный скульптор посмотрел на одну прекрасную, и тоже теперь уже неизвестную деву — и создал ее великолепного, незабываемого двойника. Кости оригинала давно сгнили в земле, как и скелеты ее внуков и правнуков, а отражение — неизменное и вечное отражение ее нежной юности — все еще здесь. Перед нами. Восхищенными и, видимо, резко поглупевшими в сравнении с гениальными предками. Может, здесь и впрямь замешана магия?

— Нет, — Младший решительно покачал головой. — Просто ты не такой безжалостный циник, каким хочешь обычно казаться.

— Я уже говорил тебе помолчать?

— Неоднократно.

Гаррет прикрепил заботливо припасенный трос с крюком к перилам мостика, под которым зияла синеватая клубящаяся пустота, и сделал Младшему знак: давай, мол. Тот с сомнением уставился вниз: перспектива лететь с оборвавшимся тросом неизвестное количество метров не вызвала у него особого восторга.

— Как будешь спускаться, смотри в правую сторону, — внес указания Старший. — Там будет эдакий крохотный балкончик, спрыгнешь на него и дернешь за трос. Дождешься меня, там дальше начинается натуральный лабиринт. Или даже нет — пчелиные соты. Специально запутано.

Младший порадовался своевременному наличию перчаток и скользнул по тросу вниз — там и немного было, метров семь-восемь, самое большее. Он спрыгнул на едва скрипнувший балкончик под двумя белыми колоннами из белого известняка, дернул, как было сказано, и чутко прислушался: вроде бы откуда-то снизу раздавались голоса.

— А и верно, — подтвердил вовремя присоединившийся Гаррет. — Здесь нечасто собираются, вообще-то, но в этот раз нам, конечно, снова повезло. Давай-ка попробуем убраться отсюда как можно более…

Он застыл. Нахмурился. Склонил голову набок. Младший навострил уши, но не услышал ничего кроме равномерного бормотания. Человека три там, внизу, что ли?

— …у тебя было простое задание, Артемус, элементарное: привести Гаррета. Силой или хитростью, но привести. Зазвать. Убедить. И где же, позволь спросить, наш вор?

Неразборчиво.

— Я не совсем понял вас, Хранитель!

— Наши поиски не увенчались успехом, Орланд.

— Вот как? Хотелось бы услышать подробности.

Неразборчиво. Гаррет нахмурился еще больше, дернув щекой.

— …полным-полно Механистов. Мы использовали глифы…

— Невероятно, что ты додумался до этого, Артемус. Просто не могу поверить.

— Они блокированы. Либо Гаррет научился скрываться от нашей магии… либо его держат в здании, экранирующем поиск.

— Это крайне маловероятно. Что ж… Кадука требовала присутствия вора, но если он сам не хочет быть найденным… быть по сему.

Гаррет резко отпрянул от края балкона и потянул Младшего за собой.

— Нам нужно вниз. Пошевеливайся!

— Ты же говорил…

— Кое-что изменилось. Теперь мне жизненно важно слышать, что скажет Кадука. На моей памяти старуха еще ни разу не ошибалась.

Он шевельнулся и исчез в темноте — только взметнулись крыльями летучей мыши полы плаща — даже Младший не успел ничего уследить. Пришлось двинуться следом. Очень скоро он потерял счет времени и ступенькам, который, против всякой логики и всякого разума, вели то вверх, то вниз, то даже вбок, но при этом никогда не упирались в тупик. Видимо, Старший все же хорошо знал дорогу.

Они добрались до конца коридора и замерли. Голоса из пустоты словно бы придвинулись и стали громче, к ним присоединился еще один… нет, два. Ломкий, словно осенние листья, старушечий, и детский, тонкий и неуверенный. Младший не понимал ни единого слова из монолога старухи, но юный голос звучал ясно и четко.

— Моя рука — медь, мои брови — свинец. Я прячусь в красном налете, что покрывает расплавленный поток, текущий в печальную вечность.

Младший недоуменно уставился на Гаррета. Что за ерунда? Здесь же нет вообще никакого смысла. Зачем вообще прислушиваться к такому…

Лицо мастера-вора было скалой — серым и обветренным. И твердым. Словно он слышал сейчас откровение всей своей жизни.

— Мой бег прерван, а мысли безвременны. Слезы превратились в капли серебра и раскололи хрустальный папоротник. Я молю ветер унести нас прочь.

В безмолвной мгле синего колодца слова падали вниз и разносились вокруг клочьями звуков. Младший почувствовал, как под капюшоном зашевелились волосы. В словах была, вероятно, какая-то магия, какое-то темное волшебство…

Он не мог ни пошевелиться, ни согнуть руку или ногу. Даже оглянуться не мог. В этот проклятый застывший миг ему позволено было только слушать.

— Я снимаю золотое яблоко с железного дерева. Я стираю ржавчину с брови. Пустые открытия мечут слова мольбы в стальные икры меланхолии. Черные птицы неверного грядущего точат клювы о бриллиант из зловонных пещер.

— Железные деревья? Только не в моей части Города, — пробормотал Гаррет. Младший увидел, как шевелятся его губы, но слова будто бы прозвучали сразу у него в голове, словно у них был теперь другой способ слышать друг друга — и не сказать, что он ему нравился.

— Но увы! — голос девочки возвысился и резал затемненное пространство, словно острые хирургические ножницы — заскорузлую ткань бинтов. — Тонкая тень притаилась под пологом нездешнего света! Найдите ее! Принесенное потеряно! Смотрите перед собой! Тени пляшут в краях глаз! Остерегайтесь теней!

— Ну, вот оно, — сказал Гаррет и шевельнулся. Механический глаз блеснул в полутьме — словно стрела вонзилась в тишину. — Теперь все ясно. Идем.

— Что?

— Ты что не слушал? — вор помахал в воздухе ладонью в перчатке. — Про воронов, бриллиант и пляшущие в глазах тени?

— Бессмысленная чушь…

— Разве? — Гаррет на секунду задумался. — Да, наверное, со стороны она выглядит именно так. Но не на самом деле. Слушай, я бы и рад обсудить это все в спокойной обстановке, да вот беда: ее не предвидится у нас в ближайшие несколько часов. Поэтому все остальные разговоры мы, скорее всего, будем проводить исключительно на бегу. А теперь ходу!

— Но это…

— Я знаю, что делаю, парень. Шевели ногами!

* * *

Нижние этажи встречают их прерывистым светом факелом и смурным топотом множества ног — с десяток Хранителей целеустремленно двигается куда-то, а удрученное выражения на укутанных капюшонами лицах подсказывает, что цель этого перемещения не вполне ясна и им самим. Воры укрываются от демонстрации под лестницей, где какая-то добрая душа забыла початый кувшин вина с несколькими отверстиями в верхней части, и подкрепляют расшатанные силы.

— Да что здесь, собственно, происходит? — не выдерживает Младший, отлипая от горлышка. Кувшин оказался с секретом: для того, чтобы выпить из него, следовало заткнуть пальцем дырку в ручке, после чего потягивать живительную влагу из носика, на манер соломинки. Хранители питали, вероятно, страсть к подобным неочевидным решениям. — Что говорила Кадука? Отчего все это оживление? Неужели мы где-то все же прокололись?

Старший качает головой.

— Понимаешь, когда нынешнее поколение Хранителей еще было мальчишками — ну, и я, в общем-то, тоже — Кадука уже была старухой, только чуть более приятной в общении, чем сейчас. Тогдашнее руководство ее недолюбливало, и мы частенько переговаривались эдаким шифром — воспитателей это чудовищно злило, но правил Цитадели не нарушало. Было весело, да и любили мы эту скрюченную бабку — она, по сути, была одной из всего двух женщин, с которой было по-настоящему интересно…

— А вторая?

Гаррет притворяется, что увлечен пересчитыванием светильников в тусклом и длинном коридоре.

— Так вот, — продолжает он, удовлетворившись подсчитанным количеством, — из той немногочисленной когорты сейчас осталось не так уж много, а слышали и поняли слова Кадуки, можно ручаться, только Артемус да я. Словом, Толковательница предупреждает, причем по ее меркам максимально ясно: Прималь вскоре будет похищена. И это, сам понимаешь, имеет к нам некоторое отношение.

— Выходит, она нас сдала?

— Получается, так. Только к чему Орланд сказал, что Кадука хотела меня видеть? Что-то тут не сходится… — Гаррет хмурится. — Ладно, неважно. В любом случае, нужно пошевеливаться. До нужного нам зала минут пятнадцать ходьбы, а Артемус, не будь дурак, наверняка перестрахуется и выставит там охрану. Придется его опередить.

Бежать крадучись — редкий спорт, и мало кто освоил его в должном объеме, но два Гаррета, Старший и Младший, показывают сейчас, кажется, вполне достойные результаты. Младший разведывает обстановку, словно молния, проскальзывая сквозь затемненные галереи, полные призраков и пыли; вокруг него шипят, испаряясь, воспоминания и память о прошедших мимо столетиях. Старший заведует арьергардом: он сверкает стальным глазом и следит, чтобы из боковых коридоров за ними не увязалась бряцающая железными масками погоня. Но пока все проходит благополучно; Цитадель, судя по всему, не слишком населена.

— Сколько здесь вообще Хранителей? — уместно шипит на ухо Младший, когда они минуют очередной поворот и затихают у подножия исполинской мраморной чаши. От нее веет покоем и пьяным веселым прошлым, когда мужчины тащили за спиной окровавленные туши зверей, а женщины вязали циновки из трав и поили мужей по ночам сладковатым дурманом.

Старший пожимает плечами, откашливается и сплевывает на пол комок слизи.

— Несколько десятков, самое большее. Орден Хранителей никогда не был массовым. Считалось, что чем больше людей в нем будет, тем хуже для равновесия.

— Для кого же тогда строили это здание?

Вор задумывается, но не находит ответа. Они двигаются дальше.

Это происходит внезапно. Завернув за угол, Младший вдруг осознает, что неясный призрачный свет, который он уже давно видит каким-то потусторонним зрением, становится ближе, гораздо ближе, чем когда он увидел его впервые. И он приближается! Сквозь каменный портик он краем глаза замечает движение. Черная, бесформенная фигура.

Опасность!

Он приникает к стене. Обостренный слух верно служит ему, он выделяет из фона шорохов, скрипов и отдаленного эха ритмичную вибрацию шагов. Уже совсем близко.

Но он может еще успеть скрыться, спрятаться — Хранители не имеют воровской сноровки, они наверняка не заметят тощую птичью тень в глухом углу. А если он воспользуется Когтем, затаиться у них над головами…

Но тогда получается, что он бросит Старшего.

Он морщится и мотает головой. Что ж, есть и другой выход.

Тень показывается из-за колонны быстро и неожиданно — Младший ожидал ее на секунду позже, и дубинка в его руках замирает. На короткую долю секунды случается что-то странное — тень будто бы исчезает из поля зрения, и вору кажется, что на ее месте ничего нет, только темный гладкий камень пола да отблески далеких факелов на нем.

Но шаги продолжают звучать, их отголоски наполняют уши Гаррета, и он ориентируется вслепую. Дубинка уже не сработает, тень слишком быстра — да к тому же она заметно ниже, чем прежде встреченные ими Хранители, и это тоже играет свою роль — но у вора имеется еще один запасной вариант. Он мгновенно приседает и делает подсечку.

В твердом застывшем воздухе повисает тонкое вырвавшееся восклицание. Что это за звук? Удивление? Досада? Испуг? Разбитые ожидания дымным облаком оседают на пол. Перед ним, сопя и извиваясь ворочается фигура в обыкновенной темной плаще. У нее есть руки, ноги, укрытая капюшоном голова и плотная холщовая сумка на ремне за спиной — и нет ровным счетом ничего загадочного.

Сияние, которое Гаррет видит словно бы какой-то частью своего разума, становится еще ярче.

За спиной шуршат шаги, но беспокоиться нечему — это подоспевает Старший. Черт возьми, почему он до сих пор не зажал неведомому бегуну рот, того и гляди взвоет, как сирена, и тогда все труды насмарку. Младший дергается вперед, скидывает с лежащей фигуры капюшон, и…

Они оба замирают. То, что открывается их взору, непонятно, абсурдно и необъяснимо. Перед ними никакой не Хранитель, а вместо него на полу корчится, стреляет вокруг злыми прозрачными, словно лед, глазами и потирает ушибленный бок…

— Ребенок? — бормочет Гаррет ошеломленно. — Что за чушь? Что здесь делает ребенок?

Младший щурится. Сияние настолько ярко, что ослепляет. И оно больше не двигается. Оно…

— Клянусь Красной Дженни, — восклицает он, не в силах сдержаться. — Послушай… все не так! Не так, как мы думали! Этот парень и украл Прималь!

В это время ребенок — сколько ему лет? Десять? Двенадцать? — изворачивается, словно уж, и хватает Гаррета за запястье.

Время замирает.

* * *

С того самого момента, как он осознал себя, навсегда отделив от толпы и уяснив, что есть «я» и «они», он был одинок. Одинок просто потому, что все остальные находились на одном — довольно низком — уровне развития, а он, пускай и маленький — совсем на другом. Для него это поначалу не имеет значения, но «другие» словно бы чувствуют медленно растущую стену различия, и избегают его.

Соседские дети.

Родные.

Даже мама…

Он растет любимым, но одиноким ребенком. Его интересы чужды окружающим, окружающие неинтересны ему.

— Тимми, давай сходим на побережье, посмотрим, что вынесет море! Позавчера мы видели утопленника!

— Не хочу.

— На площади будут вешать контрабандистов, побежали с нами!

— Нет.

Его не тянет к простым и понятным вещам, как других, его страсть лежит совсем в другой сфере. Маленький Тимми любит читать. К счастью, отец работает в налоговом департаменте и имеет доступ к обширным архивам. Но финансовая отчетность и сухие сборники статистики — это просто занудная чепуха, древняя история — вот настоящее золотое дно. И иногда среди унылых и поеденных жучком томов ему попадаются истинные жемчужины.

Легенда о Примали захватывает Тимми сразу и целиком. Квинтэссенция самой природы, вечной и переменчивой, великолепный магический камень, пришедший из пыльной тьмы веков, и способный… ему пока не очень понятно, на что именно тот способен. Ясно одно — ему нужен этот камень.

Но как его найти?

Тимми перечитывает уйму книг. Захолустная Академия Блэквелл, куда его отдали родители, ничуть не мешает в этом, тамошним учителям, по правде сказать, плевать, чем занимаются на уроках ученики, лишь бы не мешались под ногами. Тимми хороший ученик, он только часами сидит в углу и читает. Учителя не могут на него нарадоваться.

Постепенно проясняются детали. Чтобы обладать Прималью, нужно ее сперва найти, а чтобы найти, необходимы познания в магии. Тимми всего десять, но он не по годам рассудителен. Он не видит препятствий и идет к цели. Обучиться магии в одиночку? Не проблема для Тимоти Норткреста!

Библиотека школы дает разочаровывающие результаты — все отрывочно и не слишком-то информативно. Тимми начинает подворовывать у родителей, чтобы уличные бродяги приносили ему книги со свалок и букинистических развалов. Раритетов, конечно, ожидать не приходится, но для начинающего пользователя этого вполне достаточно.

Тимми уже знает, что способности к колдовству у него есть. Все, что нужно — развить их до нужного уровня. Развитие подразумевает упражнения. Он упражняется.

Для старших Норткрестов наступают тяжелые времена — весь дом полнится волшебными шепотками, тенями и поскрипываниями. Всхлипывающие призраки, воняющие острой химией, слоняются по пустым комнатам и исчезают в стенах. Зеркала мутнеют и трескаются, из дома сбегают кошки, крысы и даже клопы.

Венцом всех безобразий становится пожар, который Тимми устраивает по неосторожности, изучая основы огненной магии — ему не удалось вовремя ознакомиться с «Пособием для начинающего элементаля», и строение сгорает дотла; везет, что обходится без жертв. С деньгами становится совсем туго, но отец, как и прежде, беспрекословно ищет интересующие Тимми книги в библиотеках «для служебного пользования».

Выясняется неприятное. Судя по редким, отрывочным сведениям, Прималь уже давно найдена и покоится в стенах тайного убежища Хранителей — древнего и загадочного ордена. Но где спрятано это убежище, никто не имеет ни малейшего представления. Возможно, городская стража и располагает какой-то информацией, но до нее вряд ли выйдет добраться, на станции установлены механические глаза, которых нельзя обмануть. Это походит на тупик.

В какой-то момент он понимает, что привлек ненужное внимание. За отцом установлена слежка, его постоянно, не особенно и прячась, сопровождают немытые парни с цепкими глазами; родитель, на свое счастье, ничего не замечает. Но это уже не проблема; кто бы не обеспокоился сложившейся ситуацией, он сделал это слишком поздно — у Тимми уже достаточно сил, чтобы постоять за себя и своих близких. Он освежает в памяти простейшие заклинания телекинеза, складывает определенным образом пальцы — вот и все, больше о мнимых грабителях никто больше не услышит.

Он недооценивает противника. В один из дней, когда Тимми еще в школе — ему уже почти двенадцать лет, сколько можно? — за отцом приходят люди из секретной службы. По крайней мере, так они представляются. Отец обеспокоен, он, кажется, намерен сидеть дома сиднем, не выпуская никого наружу — что за чушь скормили ему неизвестные пришельцы? Впрочем, вздор, уже не такие и неизвестные: Тимми успешно считал ауру со стен.

Осталось проследить за ее владельцем.

Здесь ему есть чем гордиться: заклинание невнимания — редкая вещь, почти позабытая в нынешнем безобразно технологичном мире. И тем более безотказная: люди видят и слышат тебя безо всяких преград и ограничений, просто не обращают внимания на увиденное. Как это обычно и бывает, в любой системе самым слабым звеном оказываются люди.

К его удивлению, оперативников всего двое. Один — тощий, словно упырь, тип в черном. Недоброе и узкое, как топор, лицо. Второй — коренастый мужчина средних лет, кажется, главный в этой паре. Они двигаются сквозь Город спокойно и уверенно, и, по всей видимости, точно знают, куда идут. Тимми следует за ними, не привлекая лишнего внимания.

В подземной канализации он чуть было не теряет их — темнота непривычна для детских глаз, а прихватить с собой факел он все же не решается. Приходится истратить четверть часа на бесполезную и шумную беготню по подземелью, благо оперативники все равно его игнорируют. Пока они расправляются с решеткой, Тимми успевает проголодаться, живот бурчит совсем уж неприлично, и он боится, что именно эта недостойная, детская причина каким-то образом выдаст его. Но все обходится: они, все трое, проникают в неприступную ранее цитадель Хранителей.

Дальше становится совсем легко: заклинание местонахождения работает всего пару секунд — зачарованный камень Убежища глушит магические передачи — но успевает показать направление. Тимми не скрывается в тенях и не ползет, словно змея; этими дешевыми трюками пусть пробавляются любители. Он знает, что невидим и неосязаем для всех в цитадели.

Он находит Прималь в одной из подземных лабораторий, освещенную тусклым синеватым светом, в компании погруженного в гипноз охранника. Мальчик отключает его двумя сильными ударами дубинкой; он знает, как это делается: Город не терпит слабаков. Он берет Прималь в руки: на ощупь она самую малость теплая, а пальцы ощущают приятное покалывание, словно он отлежал руку. Он не знает, что это значит, но закутывает великолепную находку в ткань и укладывает в прихваченную заранее холщовую сумку.

Не в силах сдержать бурно хлещущую радость, он бежит по Убежищу чуть ли не вприпрыжку. Прималь у него! Это чудесное сокровище, о котором так долго мечтали множество чародеев, за которым, по слухам, много лет охотилась Гильдия Магов, именно он покоится сейчас в его сумке! Невероятно! Впервые за свою короткую пока жизнь Тимми Норткрест в буквальном смысле не помнит себя от счастья.

Возможно, именно поэтому он не замечает, что его прекрасное заклинание постепенно истончается и пропадает. И за очередным поворотом его резко и жестко сбивают с ног.

— Ребенок? — бормочет один из оперативников. Эти парни, несмотря на тупость, все же чертовски прилипчивы и знают свое дело. — Что здесь делает ребенок?

Им, видимо, очень неприятно признавать, кто именно обвел их вокруг пальца.

— Клянусь Красной Дженни! — восклицает другой. — Все не так, как мы думали! Это парень украл Прималь!

Еще бы! Он единственный, у кого это вышло. О нем будут писать в магических книгах будущего. Именно он — знаменитый Тимоти…

Он улучает момент, вцепляется, словно клещ, в руку одного из противников, вызывает в мозгу самую четкую картинку Примали, которую только может представить, и мысленно произносит резким командным тоном: «Спи!»

Ему сопутствует удача.

* * *

Им все же сопутствовала удача: заклинание малолетнего паршивца сработало не совсем так, как ему, вероятно, хотелось. Они не свалились без сознания, будучи загипнотизированы потусторонним голубым светом, что на миг полыхнул из прозрачных глазенок паренька. Их не подмели подоспевшие Исполнители и не поглотил внезапно открывшийся в пространстве портал. С другой стороны, учитывая обстоятельства, воровской сосуд с везением начинал, похоже, показывать дно.

— Чертовщина! — Старший вскочил на ноги в тот же момент, как открыл глаза, и тут же пошатнулся — то ли виной всему были последствия отравления, то ли колдовство ударило по нему сильнее, чем казалось раньше. — Малыш-то оказался магом! Начинающим, правда, что не может не радовать.

— Откуда знаешь насчет начинающего? — Младшему пришлось полегче, у него только малость гудело в голове, но мысли уже научились складываться в связные предложения.

— Поскольку, — резонно указал Гаррет, — будь он настоящим магом, наши мозги и кишки давно бы свисали праздничными гирляндами с этих негостеприимных сводов. Сколько времени прошло, с тех пор, как он нас заколдовал, Младший?

Вор покрутил быстро приходящей в норму головой.

— По моим внутренним часам, я бы сказал, минут восемь-десять. Должно быть, так. Да и вокруг все еще тихо, как видишь, тревога не поднялась. Возможно, похищение Примали не раскрылось. Мы все еще можем догнать паренька.

Старший прислушался.

— Полагаю, можем. Вот только…

— Что?

— Хранители — не тупые стражники с Шоулсгейта. Они не реагируют на опасность так же, как мы. Не топочут сапогами, не рвут рукоятки сигнализаций, и решительно отказываются заполошно бить в колокола. Они призывают своих Исполнителей — помнишь, я рассказывал? А в их случае поднятая тревога выглядит совсем иначе. Примерно…

Он сделал паузу. Младший спиной почувствовал неладное.

— Примерно как полная тишина.

Из мутной колышущейся тьмы выплыла покрытая шрамами белая маска с провалами глазниц, в которых что-то медленно моргало. Черные плащи развевались, как флаги, нагрудные пластины брони были словно покрыты шипастым чертополохом. В затянутых перчатками руках тускло поблескивали кривые ножи.

«Найти похитителя. Вернуть Прималь. Исполнить приказ.»

Световая граната выпала из пальцев Гаррета и загремела по полу. Младший увидел спину вора и прыгнул вперед, ухватив суть отчаянного замысла. Позади расцвело ослепительное — в буквальном смысле — но безвредное зарево, гарантирующее им секунд семь, самое большее, милосердной форы. Они пронеслись, бесшумные и быстрые, будто призраки, сквозь балюстраду, гигантским прыжком миновали ведущую наверх лестницу, завернули в сделанный из шершавого белого камня коридор… и уткнулись в спины очередной тройки Исполнителей, прочесывающих этот этаж.

— Руби! — рявкнул Старший. В руке у него тускло блеснул короткий клинок. «Где ж он его раньше прятал?» — не вовремя подивился Младший.

Меч свистнул и мясисто завяз в черном хрипящем силуэте. Второй развернулся, блеснув безглазой маской. Младший оттолкнулся от стены, врезался в него и повалил. Исполнитель не издавал ни звука, только ворочался на полу и тихо сипел. Рядом тяжело дышал и шепотом ругался Гаррет. Двое против двух.

«Четвертый нижний уровень. Похитители здесь. Вернуть Прималь. Исполнить приказ.»

Вор с удивлением понял, что слышит этого голос не ушами, а словно бы изнутри собственной головы. Но это открытие его не слишком порадовало — раз слышит он, значит, слышат и другие. Те, кому предназначалась эта передача. Адресаты.

Полумрак прорезала белая вспышка — третий оставшийся враг ткнул в их сторону своим кривым ножом, с лезвия которого стекала разрушительная хрипящая энергия. Младший закряхтел, рывком приподнял лежащее под ним тело, чуть слышно проскрежетал Когтем по полу. Третий Исполнитель среагировал на звук — и новая вспышка энергии врезалась прямо в грудь полуоглушенной фигуре в маске. Раздался странный писк, почему-то запахло сиренью, тело под пальцами будто затвердело и мгновенно налилось окоченелым трупным холодом. Двое против одного.

Жаль, у Младшего не было меча. Но Коготь справился с задачей не хуже — бросок был мгновенным и смертоносным, черная матовая, без единого проблеска сталь легонько чиркнула по закутанной шее; Исполнитель хрипло булькнул и обмяк. Маска слетела с трупа, открывая бледное лицо, но Младший не стал на него смотреть.

— Пора сматываться, — прокомментировал очевидное Гаррет. Он тяжело дышал, и слова получались неразборчивыми. — Скоро тут будет вся их чертова кодла.

Младший подскочил на ноги, словно тряпичный мячик, прошелся вперед-назад, подобрав оружие.

— Исполнителей вообще много?

— С дюжину, я думаю. Некогда, понимаешь, заниматься точными подсчетами. Нужно бежать, и быстро, потому как на пятки нам наступают Хранители, а впереди несется магический мальчонка с ворованной Прималью подмышкой. Цирк какой-то!

Они обогнули вдоль стенки очередной длинный зал, в геометрическом центре которого зиял черный провал в сажень шириной, и ритмично мигали зеленые и красные огоньки. По стенам тянулись железные трубы, от которых веяло жаром. Голоса в голове молчали. Возможно, это следовало считать хорошим знаком.

— Я не помню наизусть план этого чертового безразмерного сооружения, — выдохнул Младший на бегу. Мимо мелькали колонны и ступеньки. — Но в каком направлении нам сейчас следует двигаться? Хотя бы примерно?

— В вертикальном! — кашлянул старший вор. — Нам, каким бы удивительным это не показалось, сейчас строго вверх, на поверхность, поэтому я с радостью соглашаюсь на любые пути, что туда ведут. Или у тебя другие планы?

Младший тихонько кашлянул.

— Есть немного, — признался он. Они завернули за очередной угол. Погони пока не было, но то была, несомненно, кратковременная поблажка. — Как я уже сказал, точный план Убежища мне так на ум и не пришел, но то, что я вижу, представляет собой вытянутую вверх пирамиду, где над поверхностью земли находится только верхушка. А осью этой пирамиды является немаленький воздушный колодец, который мы постоянно оббегаем, медленно поднимаясь и рискуя наткнуться на неподходящую компанию. Мы теряем время.

— А ты предлагаешь взлететь? Или… — живой глаз Старшего блеснул в полутьме. — Ага. Хвала Создателю, среди нас имеется пришелец из краев развитой технологии. Лук!

— Он самый. К Когтю прилагается тонкий трос. Я выстрелю им через два уровня вверх, словно гарпуном. Ты поднимешься первым.

— И буду очень убедительно просить Создателя, чтобы чертовы куклы в масках не взглянули в сторону колодца. Отсюда очень долгий путь вниз. Собственно, я вообще не уверен, что у этой пирамиды, как ты ее называешь, вообще имеется дно. Возможно там, внизу, вообще нет ничего, только ходят и хрипят безмозглые зомби, да еще переговариваются своими дурацкими щелчками последние куршоки. А мне…

— Стреляю, — сказал Младший и отпустил тетиву. Коготь унесся вверх, трос с шуршанием последовал за ним. Наверху раздался короткий звяк. Вор подергал за трос, затем потянул изо всей силы, упершись ногами в перила, проверяя и испытывая.

— Вроде крепко. Удачи тебе, дружище.

— Угу. — Старший вздохнул, уцепился за висящий, словно лиана, трос, оттолкнулся от балюстрады и ловко полез вверх. Младший затаил дыхание. Окажись на уровне выше Исполнители, обрати они внимание на пыхтящий силуэт… Но тишина осталась цельной. Полной. Ненарушенной.

Трос задергался, закрутился на месте, свиваясь в петли. Надо полагать, Старший добрался благополучно, ведь тело, растопырив рот в немом крике, мимо него не пролетало. О, черт… Мрачный юмор предка оказался заразительным.

Он забрался по веревке быстро, словно его тянули. Вокруг было спокойно, но тишина уже не казалась могильной, в боковых ответвлениях мелькали отблески факелов. Хранители то ли отозвали своих замаскированных убийц, то ли отправили их в другие места. Старший сидел на перилах, беспокойно вглядываясь в темноту.

— Снаружи здание выглядит двухэтажным. Значит, нам нужно добраться до предпоследнего уровня, и там искать выход. Ты еще не забыл, как открывать глифовые двери?

— Чтобы забыть, — проворчал Младший, — нужно сначала знать. А я понятия не имею, как это у меня выходит.

— Ну и славно. Да, вот еще что…

— Стреляю, — скучным голосом сказал Младший. Коготь с лязгом улетел вверх.

— В будущем… ну, когда мы выберемся, найдем Прималь, и еще долгие годы после этого…

— Да?

— Мы ни словом не обмолвимся, что нас обвел вокруг пальца десятилетний парнишка. Пускай лучше это будет могучий черный маг, задумавший получить власть над миром. Или темное и безумное божество, следующее своим древним отвратительным ритуалам… нет, это уже было. Тогда все-таки маг. Могущественный и неуязвимый.

— Которого мы, тем не менее, ловко и унизительно обставили, — подтвердил Младший. — Как же иначе? А про мальчишку — ни единого слова. Полезай, напарник.

Земля дрогнула.

— Черт! — Старший, уже с веревкой в руках, покачнулся, стоя на перилах. Подошвы сапог заскользили по гладкому камню.

Земля содрогнулась вторично.

Вор повис в воздухе, накрепко вцепившись в ненадежный и подрагивающий трос. Младшему показалось, что в воздухе слышно потрескивание — как если бы стальные шипы Когтя понемногу высвобождались из каменных объятий.

— Какого хрена здесь вообще творится?..

— Лезь! — страшным шепотом прошипел Младший. — Лезь, пока тут все не рассыпалось к чертовой матери!

Гаррет послушался.

Новый грохот.

— Там, наверху, что-то взрывается, — сказал больше сам себе Младший. — Интересно, что? В Городе началась война? Так близко к Убежищу? Что это, совпадение? Не думаю.

Скрежет над головой.

— Гаррет! — он едва удержался от крика. Веревка рядом с ним резко ослабла. И моталась туда-сюда, словно дохлая змея.

Все здание цитадели немного подрагивало. Раскаты теперь следовали с регулярными интервалами, примерно каждые полминуты.

— Живой, — донеслось сверху. — Твой дурацкий Коготь вырвался в последний момент, когда я уже перелезал через перила. Я придержал его ногой и сейчас выпущу, так что, будь любезен, если он все еще тебе дорог, подхвати это чертово изобретение и преодолей последние два этажа пешим порядком.

Младший смотал веревку и убрал чертово изобретение в поясной чехол. На верхних этажах оказался дьявольски шумный пол, шаги по которому не скрывал даже доносившийся сверху гул, поэтому пришлось воспользоваться моховыми стрелами, которые ему поштучно скидывал сверху Гаррет. Продвижение замедлилось, зато его было теперь совсем мало видно и практически не слышно.

— Глифовая дверь, — напомнил Старший, когда они оказались на нужном уровне. — Вон тот коридор. Вверху справа.

Он и сам уже различал тускло светившийся синий прямоугольник в длинном коридоре впереди. За спиной раздались уверенные шаги, и он бросился к стене. Да, Хранители хранят все что угодно, но только не тишину. А этот был как-то особенно шумлив, и в раскрытых ладонях у него ярко горел желтый шарик чистого света. Боевой маг? Невероятно.

Быстрым шагом пройдя мимо затаившихся воров, невероятный маг хлопнул ладонью по глифу, нетерпеливо дождался, пока черные камни стены превратятся в синий туман портала, занес ногу… и с тихим стоном осел на пол. Энергетический светляк мигнул и погас, погрузив коридор во тьму. Гаррет хмыкнул и спрятал дубинку.

— Зачем? — почему-то шепотом поинтересовался Младший. Вор пожал плечами.

— Уменьшил количество хаоса в этом изменчивом мире, сохранил баланс, все как по писаному. Снаружи явно идут какие-то боевые действия, только дурачка с фаерболом там и не хватало для полного счастья. Считай, спас парню жизнь. Правда, не думаю, что он оценит, когда проснется. Шишка на башке всегда выглядит хуже, чем бьющееся сердце. Парадокс.

Портал продолжал мерцать, клубясь голубым паром. Старший поглядел на него и вздохнул.

— Ну что, — сказал он тоскливо. — Идем?

* * *

Вечер был расцвечен вспышками взрывов и огнем пожарищ. Яркое белое пламя, которое не давало дыма, весело плясало на искореженных зданиях. Воздух полнился криками живых, стонами умирающих и лязгом паровых двигателей. Механические охранники Карраса из бронзы и железа сверкали зелеными окулярами глаз и осыпали улицы градом звенящих и смертоносных гранат. Мостовая перед ними была усеяна телами погибших — простых горожан и Хранителей.

Замаскированные убийцы с энергетическими ножами пытались атаковать мерно шагающих паровых стражей, но разряды белого холода не причиняли ощутимого вреда угловатым фигурам с гротескными человеческими лицами. Механисты вышли на тропу войны.

— А они тут все воспринимают довольно серьезно, — прошипел Гаррет, когда воры укрылись на карнизе того здания, которое пострадало меньше других. Как и городская стража, механические солдаты оказались слабо способны вести боевые действия в трех измерениях. — Интересно, что послужило причиной?

— Я обращаюсь к похитителю Примали! — прозвучал откуда-то снизу громовой голос Карраса. Невысокий глава Механистов использовал громкоговоритель. — Неужели вы думали, что сможете сбежать, используя свою примитивную магию? Я установил вокруг цитадели Хранителей камеры слежения, как только узнал, что вы интересуетесь Прималью! А мои системы не подвластны колдовству, им не отведешь глаза! Ваше дело проиграно. Отдайте то, что коварно похитили, и я сохраню вам жизнь!

Очередной взрыв обрушил угол здания. За шиворот ворам посыпалась штукатурка и щепки. Они перебрались внутрь, где тоже было довольно скверно, но за шиворот пока не сыпались горячие искры и частички сажи.

— Вот и ответ, — сообщил Младший. Он поглядывал вокруг, щуря правый глаз. Дымящаяся квартира сейчас пустовала, но в мирное время, судя по табличке на стене, принадлежала некому Вольфгангу Амадею Козлобородику, — А бьют они, кстати, все время в одно место. Видимо, именно там в последний раз видели нашего парнишку.

— Вот как? «Нашего»?

— Мне не по душе мысль о том, что они разорвут его своими гранатами на куски. Ну да, он вор… точно как мы. Может, это повод для сочувствия?

— Для самоубийства это повод, — проворчал Старший. — Хочешь его спасти? Так себе идея. Забрать Прималь? Уже лучше. Единственный вопрос: как его найти в этой каше из огня и камня?

— Тут я могу помочь. Видишь ли… я, как бы это сказать, вижу Прималь. Точнее говоря, меня к ней тянет, словно магнитом.

— Однако, — вор с новым интересом оглядел тощего напарника. — Сюрпризам нет конца. Даже видишь ее? Неплохо…

— Я проберусь к парню и заберу у него мешок с Прималью. Что делать дальше, разберемся по ситуации. Твоя работа…

— Отвлекать внимание, — кисло ухмыльнулся Гаррет. — Эх, до чего же я не люблю быть героем! Но оно как-то само так получается.

Младший улучил паузу между двумя разрывами, выпрыгнул из окна, перекатился по мостовой и метнулся в сторону. Миновал один опасный участок, полный красной кирпичной пыли, едва не споткнулся о кучу вывернутых из мостовой булыжников, задел выщербленный кусок стены плечом, перевел дыхание, закашлялся, увернулся от колдовского разряда Исполнителя, упал. Еще раз перекатился. Выругался.

Свет Примали, который вор видел внутренним зрением, имел существенный недостаток — он не показывал расстояние до цели.

— Что у меня здесь осталось такого, — задумчиво сказал Старший, копаясь в мешке с припасами, — что оказалось бы полезным в данной ситуации? Моховые стрелы паровых болванов вряд ли заинтересуют, а зелье медленного падения поможет кому угодно, только не им, да и стоит дорого… ага.

С самого дна мешка он вытащил плоскую пятиугольную конструкцию.

— Всего две штуки. Никогда не использовал, старался обходиться без шума. Но прямо сейчас это, мне думается, не имеет большого значения.

Он взвел мину, примерился, высунулся из окна и широким жестом отправил ее в полет под ноги одному из механических стражей. Грохнул взрыв, визжащие осколки просвистели мимо. Железная конструкция, свистя вырывающимся паром, неловко завалилась набок. Остальные развернулись и скорректировали огонь на новом участке. Взрывы крошили камень, как хлеб, но здание, где затаился Гаррет, пока держалось.

— Так и живем, — пробормотал вор, доставая последнюю мину.

Похитителя Примали Младший увидел шагов за пять. Тот, видимо, все еще использовал какую-то магию прикрытия, и его силуэт, затаившийся между приваленными одна к другой стенами, оставался размытым и мутным. Впрочем, возможно, это мутнело в глазах. Вор метнулся вперед и влетел в укрытие за доли секунды. Паренек, бледный и засыпанный пылью, оглянулся на звук.

— Привет коллеге по ремеслу, — поздоровался Младший. — А, ладно, мы уже знакомы, помнишь?

Мальчишка не ответил, только крепче прижал к себе мешок. В стороне грохнул взрыв, что-то заскрипело и обрушилось.

— Я… боюсь…. — прошептал мальчик. В лице его не было ни кровинки. — Страшно…. Я не думал…

— Это нормально. Я тут как раз для того, чтобы спасти ситуацию.

— Что?

— Просто отдай мне мешок, и все закончится.

— Нет! — он затряс головой, словно в эпилептическом припадке. — Это… это мое!

— Это ничье, если уж на то пошло, — справедливо заметил Младший. — Присвоение и владение — совсем разные вещи, нужно быть честным с самим собой. И если ты будешь сидеть тут и дальше, то Прималь, вместе с твоим хладным трупом, присвоит себе подлец Каррас. Разве ты этого хочешь?

Мальчишка перестал стучать зубами и впервые взглянул на вора.

— Нет… Не этого. Но и мешок тебе не отдам.

— Черт возьми, парень, до чего ж ты упертый… — начал было Младший, но его прервали. Выросшая из дыма и пыли лязгающая тень ухватила паренька за шиворот и подняла в воздух. Тот завопил — протяжным высоким воплем, словно сирена.

— Черт! — Младший потянулся за луком, но и на его ребрах сомкнулись металлические клещи. Пошла кутерьма, в железную фигуру ударил гудящий огненный шар, но это не произвело на нее ни малейшего впечатления. Мальчишка обмяк в железных объятиях, будто усталый пловец посреди моря; его магия закончилась.

Страж отшвырнул Младшего в сторону и шагнул к откатившейся далеко сумке. Вор, морщась от боли в боку, отполз под защиту здания.

Откуда-то из темноты вылетела плоская и мигающая мина. Она приземлилась прямо на спину железному солдату, где под слоями металла и кожи работал паровой котел. Взрыв разворотил внутренности стража, тот рухнул и неловко уткнулся лбом в мостовую.

Младшего рвануло за шиворот. Он повернул голову и увидел знакомую одноглазую физиономию. Гаррет невесело скалился и оттаскивал вора прочь от разыгрывающегося последнего акта. К месту схватки подтягивались, топая, все новые железные фигуры, но поднять с земли мешок с драгоценным грузом у них не получалось — их руки-клешни были придуманы совсем для другого.

— Каррас ошибался, — прокомментировал Старший, когда они оказались в некотором отдалении и относительной безопасности. — Он заменил своих слуг на металлических людей, думая, что они не подведут, и ошибся. Конструкция явно нуждается в улучшении. Как же они ему вино-то наливают?

Младший не ответил. Он следил за мальчишкой, который, пядь за пядью, извиваясь, словно змея, подползал к сумке с Прималью. Что-то бешено кричал в свою железную трубу Каррас. Над улицей стояло сплошное желтое зарево, огонь с удовольствием участвовал в общей потехе.

Младший задумчиво, будто нехотя, потянулся к колчану, достал зажигательную стрелу, наложил ее на тетиву. И замер, словно сомневаясь, какую из многочисленных целей ему выбрать.

Так оно и было.

— Вот и ответ на твой давний вопрос, верно, потомок? — Гаррет усмехался устало и вроде бы немного печально. — Насчет путешествий во времени, изменения прошлого и всего такого. Сейчас все приобрело ясность. Оставишь кристалл в руках у парнишки — обеспечишь свое родное будущее. Недоразвитое, болезненное, перекошенное… но свое. С династией Норткрестов, вонючим, провалившимся в самого себя Городом-сифилитиком. И да, твоя Эрин будет там. Возможно.

— Что значит…

— Уничтожишь Прималь — откроешь путь совершенно другому грядущему. Возможно, более светлому. И совершенно неизведанному. Такому, которое не видел еще никто и никогда. Что ты выбираешь, парень? Вернешься домой или отправишься в свободное плавание? Учти, я не могу выбрать за тебя.

Младший зажмурился. Ему не нужно было смотреть, чтобы знать, что мальчишка уже в шаге от заветного мешка, и что железные руки стражей все так же бесполезно лязгают рядом, и что Исполнители, получив новый приказ, сейчас подбираются к застывшему на крыше одного из зданий Каррасу, намереваясь одним ловким ударом решить сразу все свои проблемы.

Ему было это не нужно, потому что он уже сделал свой выбор. Поэтому он натянул тетиву и послал стрелу точно в цель. Прямо в Прималь.

Время скрипнуло и остановилось, будто старые часы. Застыли струи дыма, уходящие в низкое синее небо. Зачах огонь, не досчитавшись кислорода. Замерли усталые люди и механизмы, словно решив устроить перерыв. Шуршал и сыпался струйками песок в медленно разваливающихся зданиях, невидимая клепсидра роняла вниз последние блестящие капли.

И это случилось.

Не было никакого взрыва, но земля вдруг задрожала, будто в предвкушении, и чья-то гигантская рука раскидала по сторонам механических людей, камни и тела, вырыла в мостовой глубокую воронку, создала в воздухе сверкающий пузырь. В центре пузыря мерцало и переливалось что-то, состоящее из тысячи разноцветных сверкающих фрагментов амальгамы. То, что раньше было Прималью.

Оно единственное из всего было в движении. Оно звенело и пело, перетекало и изменялось.

Младший захлопнул рот и обернулся к Старшему, который зачарованно наблюдал за происходящим.

— Что это?

— А?

— Что происходит? Что делать?

Вор с усилием оторвал глаза от гипнотизирующих сочетаний цветов.

— Понятия не имею. Или ты думаешь, что тебе всегда будут все объяснять? Черта с два. В основном все значимые события в жизни происходят именно так: дурацкая неразбериха, секунда на принятие решения — и все. А ты в это время просто замираешь с глупым лицом. И решение принимают за тебя. Так вот, на этот раз ты можешь показать себя во всем блеске. Не упусти этот уникальный шанс.

— Это… портал?

Гаррет мигнул.

— Думаю, да. Вероятно, ты как-то связан с Прималью, поэтому можешь воспользоваться той возможностью, что она тебе сейчас предоставляет. Уйти. Переместиться в тот мир, который ты создал своим выбором. Решай быстро. Время дьявольски коротко.

— Я… — Младший коротко выдохнул. Все происходило без перерыва, без пауз и раздумий, и человеческое сознание с трудом удерживалось от спасительного ступора. — Как я понимаю, ты не присоединишься ко мне?

Вор хмыкнул.

— Боюсь, я слишком люблю эти грязные и разбитые улочки, чтобы променять их на что-нибудь еще. Патриотизм, конечно, довольно унылая штука, но иногда это все, что у тебя есть. Нет. Я остаюсь, парень, это мое время и мое место. Не лучшие в мире, конечно, но такими уж они мне нравятся.

Младший медленно кивнул. Огни разрушающейся Примали впереди стали ярче. Они звали.

— Прощай, Гаррет, — сказал он и встал. Старый вор поднялся тоже; они обнялись. — Я не очень-то склонен к сантиментам, но это было… это было здорово. Может, ты и сам не понимал этого, но за эти дни ты смог научить меня многому. Дружбе под маской язвительности. Заботе под покровом иронии. Чести среди воров. И еще тому, что порой нужно плюнуть на прошлое и спустить тетиву. Возможно, то был самый важный урок в моей жизни. Спасибо за все.

Он отвернулся и, обходя и перепрыгивая препятствия, сквозь перекрученный и оплавленный металл, дымящийся камень и свитый в твердые жгуты воздух, добрался до горящего в магическом коконе цветного калейдоскопа Примали. На секунду замешкался, коснулся ее рукой.

И исчез.

И время снова пошло, как прежде. Вернулись звуки, ожили застывшие картинки, в нос снова ударил запах машинного масла, ветра, дыма и крови. Все обычное, привычное, человеческое. Слишком человеческое. Но уже другое.

Важно ли, что им никогда не откроется истинное предназначение Примали? Никто не узнает, была ли она создана древней титанической силой, играющей долями жителями Города, или выполняла роль заглушки, тормозящей и искажающей любые проявления прогресса, и являлся ли странный синеватый камень порталом в иные места и времена. Это станет ясно только на расстоянии, спустя сотни лет, когда высоколобые ученые напишут в пухлых книгах: «То был поворотный момент в развитии цивилизации Города…», но здесь и сейчас —

Сейчас был только усталый человек посреди клубов дыма и пепла, огня и пыли. Человек в самом сердце тьмы. И он снова остался один.

Гаррет покачал головой.

— Что ж, — сказал он сам себе. — По крайней мере, я в лучшем положении, парень. Мне точно известно, что будущее наступит; а вот ты такой уверенности сейчас лишен. Удачи на улицах Города, дружище; и прощай, потомок.

За его спиной бесновался голос в громкоговорителе, слышался детский плач и догорали развалины.

* * *

Он открыл глаза, обтер мокрое от пота лицо. Оказалось, он лежал на склоне зеленого холма, а впереди, прямо перед ним, вдалеке высился прекрасный белый город. Зеркально-чистые колонны многоэтажных зданий пронзали синее небо, утопая, в свою очередь в зеленых волнах скверов и парков, а над игольчатыми крышами — невероятная штука! — парили, рассыпая электрические искры, яйцеобразной формы экипажи. До него доносился птичий щебет и легкое, на границе слышимости, гудение.

Гаррет — теперь единственный — поднялся на ноги и, приложив руку ко лбу, осмотрелся. Он определенно никогда в жизни не видел ничего похожего. А это значило…

— Да черт его знает, что, — сказал он. Голос, хрипловатый и севший, не слишком подходил этому светлому месту. — Нельзя ничего знать наверняка. Мы слишком малы, а мир слишком огромен, чтобы строить какие-то планы.

Звенели цикады. Ласковое солнце на чистом, без облаков, небе проливало вниз прозрачные теплые лучи. На пригорке шумели яркой листвой ольхи и березы.

— Но в этом и заключается прелесть, — сказал он. — Мы не знаем, куда приведет нас эксперимент. Выбираем дорогу наугад и не разочаровываемся, если она ведет нас в далекий путь… или к крутому и мрачному обрыву. Потому что всегда есть шанс. Есть шанс, что мы выиграем чертову лотерею и придем, наконец, в страну медовых и винных рек, где на деревьях растут пироги, а в воздухе летают крылатые лошади. Похоже, мне выпал счастливый билет.

Синее небо. Желтое солнце. Зеленая трава. Белый город. Гаррет смотрел на него, пока у него не заболели глаза.

— И я более, чем уверен, что в этом прекрасном краю наверняка найдется уютное местечко для самого лучшего в мире вора. Ну, может быть, второго лучшего. Но это вряд ли.

Он ухмыльнулся, снял и перекинул через плечо осточертевший черный плащ, и направился к городу.

КОНЕЦ.

18.10.2015 — 21.06.2017