Проводник (джен)

Проводник пристально смотрел под ноги.

Там, изгибаясь, плыла крупная радужная гадюка. Потом она свернула к Ксено; коснулась раздвоенным языком его сапога и равнодушно проследовала дальше.

— Редчайший зверь, — сказал Ксено. — Вода с его следа используется в предсказаниях. В тех, которые касаются домашних змей. Очень полезное создание.

Ксено собрал зеленоватую воду в небольшую пробирку и плотно запечатал. Проводник только хмыкнул, он вообще был неразговорчивым малым. Лавгуду это нравилось.

Ночами тот был незаменим. Садился к костру, накинув капюшон ветровки поверх лыжной шапки, утыкался лицом в коленки и дремал, отгоняя своим присутствием непрошеных гостей от полупрозрачной лавгудовской палатки. Днем он шагал рядом с Ксено по болоту, всегда по верной и надежной тропе.

Плепламеры точно должны были водиться где-то здесь. Об этом свидетельствовали и проклевывающиеся сквозь ряску желтые рыльца плотоядных кувшинок, и кривенькие плавучие ивы — их тонкие, почти лысые ветки спускались к топкой поверхности.

Лавгуд достал волшебную палочку из кармана и выписал ею несколько сложных вензелей. Ничего не произошло.

— Странно! — воскликнул он и воткнул палочку в волосы. Та выпустила сноп серебристых искр и затихла. — Посмотри-ка сюда!

Проводник подошел поближе и послушно уставился на ряску из-под своей нелепой шапки.

— Фламель писал, что построение этих рун в местах произрастания плепламеров производит узнаваемый эффект, — Ксено повторил последний вензель указательным пальцем. — Он описывал розовую зарю, запах лаванды и кружение соцветий. Ты наблюдаешь что-нибудь похожее?

Проводник покачал головой и фыркнул.

— Ты прав. Это никуда не годится, — Ксенофилиус заломил пальцы. Болото качнулось под его ногами, от мыска зачарованных сапог пошла неторопливая волна.

Проводник поправил нашейный платок со стилизованной буквой то ли «М», то ли «W» и поскреб ногтями заросшие щетиной щеки.

— А я знаю, что надо делать! — подумав, обрадовался Лавгуд. — Мы обойдем круг с ивами и будем принюхиваться к лаванде. Запах лаванды крайне необычен для этой среды, а руны Фламеля должны были его пробудить!

Он торжественно топнул ногой по ряске. Пробегавший мимо бочком ватеркраб провалился в образовавшееся водяное оконце и утонул.

Ивовый круг являл собой изогнутый овал примерно в милю на две с половиной. Впрочем, когда-то он и правда был кругом, по крайней мере, древние топографические карты утверждали именно так.

Ксено это не слишком волновало. Он шагал вдоль невидимой границы, задрав голову, и тщательно принюхивался. Воздух пах магическим репеллентом и болотом.

Они успели сделать два полных обхода, а потом быстро стемнело. Сам Лавгуд не испытывал усталости, он мог и ночью бродить кругами — зачарованные сапоги давали прекрасную возможность ходить по воде и трясине. Но он чувствовал почему-то, что несет ответственность за своего проводника, хотя, по идее, всё должно было быть ровно наоборот. Ксено был уверен, что проводнику требуется отдых.

— Привал, — распорядился он. — Каждый ест, что хочет, и спим. А завтра мы найдем эти чудесные плепламеры, несомненно!

* * *

— Смотри сюда, Джордж! — жизнерадостный голос Ли Джордана выдернул его из полудремы. — Да что ты витаешь невесть где! Мы можем модифицировать и усилить порошок мгновенной тьмы. Если добавить вытяжку из полевки, тьма станет непроницаемой для темномагических артефактов. Ну, вроде Руки славы, помнишь?

Джордж, конечно, помнил.

— Я в лабораторию! — выкрикнул Ли и унесся.

Джордж уселся в кресле поудобнее: сложил по-турецки ноги, откинулся на спинку и уставился в потолок. Погладил свернувшуюся на груди кошку. Повинуясь желанию, кресло начало медленно вращаться, а на потолке появилось магическое окошко в ночь.

— Недоработка, — сказал Рон от дверей. — Вообще идея, конечно, чумовая, но ночь должна кружиться вместе с креслом, иначе укачает.

Джордж махнул на него рукой, не отрывая взгляда от яркой синей звездочки.

— Всё тебе и так сойдет, — фыркнул Рон, подошёл к брату и уселся на подлокотник. — А ну двигайся, я тоже хочу посмотреть! И не пинайся, эй!

Он положил голову рядом на подголовник:

— Как будто лежим на каком-то пригорке, летом, ночью... Я, кажется, даже чувствую запах травы. Так и задумано? Ты гениален, чувак.

Кошка лениво потянулась и мягко спрыгнула на пол. Рон приподнял голову:

— Откуда она взялась?

* * *

Костер плавно покачивался на крупном листе кувшинки. Это была двойная предосторожность: во-первых, огонь над топью отгонял импов; во-вторых, если что-то пойдет не так и огонь покинет магическое ложе, он не перекинется на растительность и на палатку.

Тепло дрожащим маревом тянулось от костра и жалось к ногам Ксенофилиуса, минуя сидящего на сухой кочке проводника.

Ксено запрокинул голову, разглядывая темное туманное небо.

— Завтра будет дождь, — сказал он. — И это очень хорошо. При высокой влажности руны ложатся намного точнее.

Огонь вновь качнулся, и в его неверном свете из воды бесшумно показалась голова. Она напоминала человеческую, только была раза в два больше, а вместо ушей росли лосиные рога. Голова медленно подплыла к Ксено, и тот разглядел зубастую безгубую пасть от рога до рога. Глаза блестели лужицами ртути.

— Какая милашка, — ахнул Лавгуд.

Пасть разверзлась, демонстрируя множество мелких треугольных зубов. Проводник чуть двинулся и что-то предупредительно пробурчал.

— Он голоден, — пояснил Ксено. — Эй! Держи булочку!

Сухарь шлепнулся в болото, медленно размок и, распадаясь на куски, исчез в глубине. Голова на еду не отреагировала, только клацнула челюстями и махнула одним из рогов на манер коровы, отгоняющей ухом мух. Потом существо еще раз зевнуло и вынесло над водой пару метров чешуйчатого змеиного тела. Проводник откинул капюшон и провел ладонью над костром. Стало светлее.

Тени существо не отбрасывало, оно вообще было каким-то неплотным: если пристально вглядеться, можно было сквозь него рассмотреть спину спокойно сидящего у костра проводника.

— И правда, что это я, — пробормотал Лавгуд. — Какие булочки? Ты ведь другим питаешься, да, мой хороший?

Пасть захлопнулась с громким щелчком. Тварь, не тревожа зыбкой поверхности, заскользила на юг.

— Какое интересное, чудесное существо, — протянул Ксено. — А самое главное — совершенно не существующее. Ты согласен, друг мой?

Проводник неторопливо повернулся к Лавгуду и кивнул. Огонь плясал на глянцевой букве «F», вышитой на лыжной шапке. Затем так же неспешно отвернулся. Если вглядеться, можно было увидеть языки костра сквозь его спину.

Ксено не вглядывался.

* * *

Джордж разглядывал очередной макет никак не удающейся ловушки-путаницы, а Луна — Джорджа.

— Папа опять ушел один, — сказала она.

Макет был нерабочий — в том смысле, что Ли с Роном опять где-то напутали и ничего не работало. Джордж приблизительно нашел проблемный узел и теперь пытался понять, какие нити надо поменять местами.

— Мне кажется, это опасно. Хотя папе, конечно, виднее. Как думаешь, Джордж?

Джордж пожал плечами.

— Вот и я не знаю.

Он отложил макет, подобрал ноги и обхватил их руками. Сцепил ладони.

— Этого ведь всего не бывает, — Луна вздохнула и села на пол рядом с Джорджем. — Того, что папа всегда искал в своих экспедициях. Ты же знаешь, да? Мы не можем увидеть и найти то, чего нет.

Джордж ответил длинным внимательным взглядом, вздохнул и погладил Луну по мягким белым волосам.

— Папа ходил в такие экспедиции с мамой, он даже Седрика с собой брал — а меня не хочет. Тебе не кажется это несправедливым?

Она поддела бледно-голубую нить:

— Вот здесь.

Джордж выхватил нить из ее пальцев, ловко продел через узел, вывел наружу и довольно прищелкнул пальцами.

— Я тоже скучаю, — сказала Луна. — Ты не единственный, кому не хватает Фреда. Ты же знаешь.

Он медленно кивнул.

* * *

Утро ожидаемо началось с дождя. Мелкие капли застучали по тенту палатки, и Ксено открыл глаза.

— Доброе утро, — сказал он дождю. — Я тебе очень рад.

Он вышел из палатки и запрокинул лицо к небу, умываясь небесной водой. Проводник уже стоял неподалеку и тоже смотрел вверх.

— Дождаться бы радуги, — задумчиво сказал Ксено. — Она приносит пыльцу фей к своим основаниям, а уж где пыльца фей, там и настоящие чудеса.

Он улыбнулся.

— Ты же в них веришь, правда? — спросил он проводника. — Иначе не пошел бы со мной.

Проводник кивнул и улыбнулся в ответ.

— Луна тоже верила, — сказал Ксено. — И улыбалась. Что ж, вернемся к плепламерам, — Ксено достал из спутанного узла волос волшебную палочку и вновь выписал несколько вензелей в воздухе.

Капли застыли вокруг неподвижных фигур, затем разлетелись во все стороны, и дождь в одно мгновение прекратился. Чистое небо пошло розовыми и желтыми полосами, будто бы над восходом разлилось северное сияние.

Ксено потянулся было к небу рукой, но остановился:

— Не хватает соцветий и запаха лаванды... Друг мой, может, твое обоняние совершеннее?

Проводник стоял лицом к восходу, засунув руки в карманы толстовки, и сияние волнами проходило сквозь него.

— Ты прав, совершенно прав, это так логично! Всё должно идти с востока, — Ксено бодро зашагал по ряске; рядом с ним, не тревожа поверхность, двигался проводник.

Через кусочек чистого неба, будто перевернувшись и касаясь рожками темно-серых туч, а выгнутой спиной уходя сквозь путников в глубину болота, появилась радуга. Одновременно Ксено почувствовал долгожданный аромат.

Из глубины по дорожке, образованной радугой, медленно поднималось к поверхности розовое сияние. Сверху по радуге грациозно спускалось невысокое животное, гордо задрав голову с тремя сросшимися витыми рогами.

— Не может быть, — ахнул Ксено. — Морщерогий кизляк!

Серебристые копытца коснулись воды рядом с проводником, и тот нежно погладил кизляка по голове. Потом повернулся к Лавгуду.

— Очень красивый, — сказал Ксено. — Мне будет его не хватать. Но ты не волнуйся, друг мой, Луне он тоже больше не нужен. Я рад, что у тебя будет такой замечательный спутник.

Проводник положил руку на спину морщерогому чуду и неспешно двинулся бок о бок с ним вверх по радуге.

— Вместе со сказкой уходит грусть, — пробормотал Ксено себе под нос. — Настоящие чудеса!

Из-под воды высунули плотные розовые бутончики плепламеры.

* * *

— Может, всё же по чашечке чая? — спросила Луна.

Ксено и Джордж синхронно к ней повернулись.

— Ну, чай. Из бутонов, — как маленьким, объяснила она. — Вы же за этим тут собрались?

— Я видел морщерогого кизляка, — снова сказал Ксено. — И перевернутую радугу. Конечно, я хочу чай.

— Да, — сказал Джордж. — Спасибо.

Луна улыбнулась и наполнила две чашки. Чай был розовым и слабо пах лавандой.