Малышка Тея (гет)

Тее семнадцать, и она живет на полную катушку. За ее плечами миллионы трастового фонда, который все исправит, и психологическая травма, которой можно все оправдать. В конце концов, она не делает ничего, что уже не прощалось Оливеру, а значит, ее поступки в пределах разумного. Тея усмехается. Ей не дают и половины той воли, что была у брата, и сколько бы она не бесилась, этого не изменить. А потом мать еще удивляется, когда ей звонят из полицейского участка. Тея пытается достучаться, доказать наконец, что она достойна выходок старшего брата. Пусть это глупо и по-детски. Она не хочет быть безликой Куинн, даже если это означает быть собой, а не притворяться. Тея отчаянно жаждет попасть в центр внимания, и ей удается. Она купается в лучах сомнительной славы: покупает наркоту, напивается до полусмерти и обжимается с какими-то хмырями, но ей нужно больше, намного больше. Аппетит приходит во время еды, как любил оправдывать свои похождения Оливер. И она понимает, кого хочет, когда в городе открывается новый ночной клуб, куда она заявляется в неприлично коротком платье и на запредельно высоких каблуках.

— Томми! — вскрикивает она и едва ли не мешком падает в его руки. — Рада тебя видеть!

— Уже хватит, милая, — он заботливо — почти по-отечески! — заправляет локон ей за ухо и заглядывает в глаза. — Как тебя вообще сюда пустили?

— Я же Куинн, забыл? — привычно отвечает вопросом на вопрос, но сквозь сарказм все равно отчетливо слышны нотки горечи.

Она еще не научилась маскировать настоящие эмоции фальшивыми настолько, чтобы их было не отличить друг от друга, но Тея работает над этим.

— Неоспоримое преимущество, — усмехается Томми, поглаживая ее щеку большим пальцем. Она резко отворачивается. На глаза неожиданно наворачиваются слезы. — Эй, малышка Тея, — он берет за подбородок и пытается заглянуть в глаза, — что случилось?

— Я выросла, вот что! — огрызается она и выпутывается из его объятий. — Не называй меня больше малышкой, — бросает в лицо она ему и сама кривится от того, как банально это звучит.

— Вот ты где, — из темноты прямо к ним выруливает пьяный Шейн, и Тея тут же обнимает его за шею.

— Потерял меня, сладкий? — она улыбается от уха до уха, аж скулы сводит.

Выглядит наверняка мерзко, по крайней мере, чувствует она себя именно так.

— Тип того, — тянет он. — Мы собираемся уезжать. Ты с нами?

— Нет, — жестко отрезает Томми, Тея инстинктивно выпрямляется. — Она поедет со мной.

Она не протестует, все силы уходят на то, чтобы сдержать рвущееся наружу ликование. Наконец Томми заметил ее! Он забирает ее из клуба, не спрашивая разрешения, просто потому, что не боится отказа, и она позволяет. От одного только осознания этого Тея почти счастлива. Сейчас она согласна на все. Беспрекословно подчиняется, когда Томми берет ее под руку, даже слегка опирается и посылает победоносные ухмылки всем встречным девицам. Она Куинн, ей все можно.

Когда они выходят, Томми открывает перед ней дверцу машины, и Тея садится настолько изящно, насколько получается. Хочется верить, что не плюхается с размаха. Выпитый алкоголь дает о себе знать, как и пара затяжек марихуаны, хорошо хоть, не чего-то потяжелее. Реальность чуть смазывается: перед глазами белесый туман, в голове шумит. Тея прищуривается, протягивает руку, но без толку, развеять не получается. Она откидывается на спинку сидения и прикрывает глаза. Досчитать до десяти, вдохнуть, выдохнуть и прикусить изнутри щеку всегда помогает. Не признаваться же Томми, что ее плющит. Она впервые оказывается с ним наедине и не имеет права упустить шанс показать, насколько взрослой она стала. Кажется, чуть отпускает.

— Куда едем? — она поворачивает к нему голову и улыбается самой двусмысленной улыбкой, на которую способна.

— Домой, — коротко отвечает Томми, и Тея напрягается: слишком немногословно и холодно, чтобы приходилось рассчитывать на что-то кроме «спокойной ночи, малышка, как-нибудь еще увидимся, чтобы я снова сдал тебя на поруки матушки, когда напьешься в паршивом баре».

Ну уж нет! Не так быстро, Томми Мерлин!

— Только если к тебе, — подмигивает она и касается его волос.

— Ты младшая сестра моего лучшего друга...

— Которого здесь нет, — перебивает его Тея, — и нигде уже нет. К тому же, не думаю, что он был бы против. Вряд ли кто-то лучше тебя обо мне позаботится, — она тянется к Томми, сильнее вдавливает пальцы в шею, намекая, что и ему не мешало бы пойти навстречу. Тея облизывает губы, уже вот-вот и...

— Остановись, — Томми хватает ее за плечи и отстраняет. — Завтра же сама пожалеешь: ты пьяна и с трудом соображаешь, кто рядом. Не думаю, что к похмелью стоит добавлять еще и стыд.

— Но я хочу этого! — почти истерично вскрикивает она.

— Нет, — Томми качает головой. — Тебе так только кажется.

— С чего ты взял, что знаешь лучше меня? — гулко сглатывает, сжимая кулаки. — Ну, давай, просвети! Я вся во внимании.

Тея складывает руки на груди в ожидании ответа. Похоже, даже трезвеет, по крайней мере, туман развеивается, и она ясно видит Томми: без ряби и цветных пятен.

— Думаешь, что тебе можно все, как и Оливеру. Доказываешь, что самостоятельная, но совершаешь те же ошибки. Ты замечательная, Тея, но я герой не твоего романа.

— Почему? — упрямится она. — Кто, если не ты? — надувает губы, ощущает, как ногти впиваются в кожу ладоней.

— Кто-то другой, — уверенно заявляет Томми. — Ты не только младшая сестра Оливера, ты и для меня как младшая сестра. Когда ты была орущим комочком, я уже тебя знал, — он извиняюще улыбается, наклоняется к ней и обхватывает лицо руками. — Ты лучше нас с Оливером, намного лучше. Не забывай об этом.

— Отвезешь меня домой? — сдается Тея, в глубине души признавая его правоту, но пока не в силах сказать об этом вслух.

Он кивает и заводит мотор. Она откидывается на спинку кресла и всю дорогу исподтишка наблюдает за Томми. Какой смысл в красоте и богатстве, если она все равно не может получить того, кого хочет? Мама говорит, что она еще молода и неопытна, чтобы знать, что именно ей нужно. Томми убеждает, что она лучше его и Оливера. А сердце вопит, что в нем пустота, которую необходимо чем-то заполнить. Тея понятия не имеет, что ей со всем этим делать. Она всего лишь желает быть центром чьей-то вселенной, но у нее не выходит. Каждый раз она спотыкается, и ей напоминают, что она, так или иначе, недостаточно хороша. Не в одном, так в другом. Сейчас она единственная Куинн, но по-прежнему маленькая девочка, с которой отказываются считаться.

Тея почти смиряется, а потом возвращается Оливер, и она словно перестает существовать. Снова. Становится не просто безликой Куинн, но еще и неудачной копией брата, последовательно наступающей на те же грабли. И только тогда она понимает: пора искать собственный путь, а не идти по уже проложенному. Возможно, тогда она будет сначала Теей Куинн, а уже потом младшей сестрой Оливера. Возможно, тогда их перестанут сравнивать? Возможно, тогда Томми передумает?