Начало (джен)

Куини закрывает глаза и видит его. Темные волосы, зачесанные назад, темный взгляд, темный плащ — он сам воплощение тьмы, непроглядной и страшной. Она вздрагивает под его тяжелым взглядом, единственное желание — убежать и спрятаться в углу. Почему-то он не закрывается от нее, и от этого ужас сковывает каждую клетку тела.

— Какие-то вопросы, мисс Голдштейн? — хрипло тянет он.

— Нет, — только и может выдавить из себя Куини.

Она открывает глаза — и перед ней все тот же Грейвз, вот только реальный и закрытый мощным ментальным блоком.

— Вы удивительно талантливая ведьма, мисс Голдштейн, — он заглядывает в глаза, а смотрит в душу, — но почему-то по-прежнему разносите кофе и сортируете бумаги.

— Мне хватает, — улыбается она, словно просыпаясь. — Это Тина делает карьеру.

— Вы способны на большее, — приподнимает он брови, едва касается ее щеки рукой и уходит.

Плащ развевается за его спиной, а Куини не в силах сдвинуться с места. Тина говорила ей такое много раз, но она отмахивалась, а Грейвзу почему-то хочется верить. К нему сложно не прислушаться и невозможно проигнорировать. Да и какой ему смысл лгать? Правая рука Президента, бывший глава мракоборцев, начальник Тины. У него медалей больше, чем у Куини рецептов штруделей, и она не в силах сопротивляться его противоестественному, практически животному магнетизму. Он притягивает легкомысленную для всех окружающих Куини, ей даже кажется, будто он видит в ней то, что раньше замечала только сестра.

— Куини?

Она не сразу понимает, что ее зовут.

— Да? — моргает несколько раз, прежде чем замечает перед собой Тину. — Что-то случилось?

— Что хотел мистер Грейвз? — та внимательно всматривается в ее лицо, пытаясь понять, что произошло. — Ты какая-то другая.

— Ерунда, — отмахивается Куини, встряхивает волосами и улыбается. — Я просто задумалась.

Куини по пальцам одной руки может пересчитать, когда осознанно лгала Тине. И дело не в том, что она не хочет признаваться, Куини и сама не знает правды. Она чувствует, как в ней рождается что-то темное и липкое. Оно обволакивает со всех сторон, засасывает, и Куини не в силах противиться. Это сильнее ее. Она часто дышит, когда Тина уходит вслед за Грейвзом. Та знает, что не сможет от нее ничего добиться, пока она сама не захочет рассказать. А Куини будет молчать, пока не объяснит себе, что же с ней творится.

Она слышит мысли проходящих мимо людей, но не различает, какие кому принадлежат. Сейчас ее не интересуют чужие — только собственные. По позвоночнику бегут мурашки от осознания привлекательности червоточины внутри: она набухает в ней, растет и заполняет до краев, потому что Куини может себе позволить быть темной. Ей ничего за это не будет, никто даже не догадается, если она не позволит. Оказывается, Куини умеет быть двуличной, грязной и гадкой, если без зазрения совести предает доверие Тины.

Ощущение, будто ее обливают грязью, а она в ней купается и наслаждается безнаказанностью.

— Ну так что вы выберете, мисс Голдштейн? — звучит в голове язвительный голос.

— Мисс Голдштейн — Тина, а я просто Куини, — откликается она.

Куини ощущает себя фальшивкой, но внезапно власть кажется куда более притягательной, чем когда-либо. Она может любого подчинить своей воле, заставить исполнять ее прихоти, и ей все сойдет с рук. Вседозволенность опьяняет.

— Не нужно стыдиться силы. Она необходима, чтобы управлять слабыми.

— Сила — это ответственность, — возражает она.

— Только если боишься ею пользоваться, — отвечает Грейвз.

Он единственный, кто смог пробить ее защиту. Куини не противится, потому что он ослабляет свою. Уступка за уступку. Нельзя лишь брать, нужно отдавать в ответ.

Поднос с кружками чая выскальзывает из ее рук. Осколки фарфора разлетаются по мраморному полу, звон отдается в ушах. Вместе с ним рушится привычная картина мира Куини. Она делает первый шаг к тому, чтобы стать волком в овечьей шкуре, монстром в обличии ветреной блондинки.

Но ведь это к лучшему, наверное.

— Никто не сможет догадаться, — отвечает Грейвз на безмолвный вопрос.

— Я не хочу быть плохой...

— А хорошей? — парирует тот.

«Уже не получится», — признается Куини.

— Тогда придется сделать выбор.

Назад дороги нет, понимает она и шагает в бездну вслед за чернотой тяжелого взгляда. Иногда достаточно мгновения, чтобы измениться навсегда. Иногда достаточно один раз оступиться, чтобы больше не подняться. Иногда достаточно пары слов, чтобы отбросить сомнения.

— И что теперь? — с дрожью во всем теле спрашивает она.

— Веселье только начинается, — усмехается Грейвз.

Она закрывает глаза, встречается с его пронзительным взглядом и больше не вздрагивает. Куини позволяет силе поглотить себя и ощущает прилив энергии. Оказывается, у серого намного больше оттенков, чем она готова была признать, и каждый из них куда ярче самого насыщенного цвета. Она словно прозрела. Впервые со дня смерти родителей. Конец одного — это всегда начало чего-то другого. Возможно, куда более важного и необходимого, чем кажется на первый взгляд. Теперь Куини понимает. Теперь она готова не только слушать, но и слышать. Теперь она открыта для новых горизонтов. Она и впрямь способна на большее.