Вслед (джен)

Питер хмурился, кусал губы, весь напрягался, отчего белая кожа вся вспыхивала красным, но у него ничего не получалось. Он с шумом выдохнул и расслабился, распластавшись на ковре возле своей кровати. В который раз хотелось всё бросить, плюнуть на эту мордредову анимагию и растереть. Единственное, что заставляло его пытаться раз за разом, он хотел не отставать от друзей, получить признание, доказать, что и он не бесполезен, что так ярко было видно на фоне Поттера, Блэка и Люпина. Питер, конечно, был полезен для их компании, но была в их отношении некоторая... пренебрежительность. Питер понимал, что это из-за того, что он не так талантлив как они, не столь силён, привлекателен или богат. Ремус, хоть и был оборотнем из небогатой семьи, имел другое преимущество, которое было важнее даже его ума: ликантропию. Казалось бы, это ужасное проклятие должно отталкивать людей от него, и сам Питер, если быть честным, побаивался Люпина. Но, как ни парадоксально, оно не оттолкнуло Джеймса и Сириуса, а наоборот сплотило их в тот момент, когда они решили непременно помочь Люпину, скрасив кошмарные ночи полнолуния.

И вот теперь Питер пыхтит, сопит, но никак не может освоить эту анимагию. Он знает свою форму, это, конечно, не такое благородное животное как олень Джеймса и не столь грозное — как пёс Сириуса, но Питер в глубине души доволен. На его взгляд это очень полезная форма — крыса. Он может везде проникнуть, всё разнюхать — и никто ничего не заметит. Это же просто жирная глупая крыса, неужели вы думаете, что она может чем-то угрожать вам или вашим секретам? Питер хихикнул своим мыслям. Неожиданно его озарила идея. Джеймс ведь говорил что-то такое — про сосредоточенность.

Питер уселся на пол и опёрся спиной о свою кровать. Он закрыл глаза и представил себя крысой. Представил, как тело стало стремительно уменьшаться, так быстро, что Питер почти не почувствовал как уменьшаются кости и вытягивается череп, представил, как одежда исчезла и теперь он весь был покрыт короткой серой шерстью. Питер подвигался, ёжась от чувства, будто он стоит голым. Неожиданно он обнаружил, что весь мир окрасился для него в чёрные, белые и серые цвета. Нет, он читал, конечно, о специфике крысиной анатомии, но вот почувствовать это на себе, в реальной жизни... Это было удивительным опытом. Он поднял взгляд, по привычке пытаясь ориентироваться на зрение, но обнаружил, что не видит дальше вытянутой человеческой руки, а вместо предметов красного цвета он видел лишь сплошную черноту. Так, спальня гриффиндора, где как раз-таки преобладал красный, для него стала местом полным тьмы, а не яркости, и Питер чувствовал себя действительно странно в связи с этим открытием.

В этот день основная часть учеников находилась в Хогсмиде, те же, кто не смог туда попасть, наслаждались первыми тёплыми деньками на улице. Сам Питер остался, чтобы потренироваться в анимагии. Для него было удивительно, что он смог так глубоко погрузиться в это... "прочувствование" собственной аниформы, но он не стал посвящать этому факту слишком много размышлений. Будучи человеком, Питер знал, что башня пуста. И только став крысой, он смог почувствовать это в полной мере: не было звуков, вибраций, он не слышал и не чувствовал шагов, смеха, что обычно в избытке наполнял башню. Где-то далеко, на грани чувств, он знал — люди есть. Но пока он не мог в полной мере пользоваться своими новыми возможностями, и подробности были ему неведомы.

Новый способ ощущения пространства вокруг был непривычен, но на каком-то инстинктивном уровне Питер знал, как пользоваться всем этим, словно это было у него в крови. Осваивая новые навыки, он медленно побежал, привыкая к передвижению на четырёх конечностях. Впереди показалась лестница, и он опасливо глянул вниз. С его ракурса казалось, что ступени очень большие, и человеческая память услужливо напомнила, что расстояние до конца лестницы по крысиным меркам огромное. Питер как истинный гриффиндорец трудностей не испугался, собрался с духом и двинулся вперёд. Пытаясь спустить на нижнюю ступеньку левую лапу, он неуклюже свалился. Потом попробовал становиться на обе задние, но и так ему было неудобно, и он попытался спуститься мордой вниз, и, к его удивлению, всё получилось. Теперь он спускался на передних лапах, отчего хрупкие косточки, не привыкшие к таким нагрузкам, заныли под большим весом, и он остановился, чтобы передохнуть. Маленькое сердечко бешено колотилось о грудную клетку — Питер всё время боялся упасть и полететь вниз кувырком по лестнице.

Наконец спустя десяток минут, которые показались Питеру целой вечностью, лестница кончилась, и Питер триумфально преодолел последнюю ступень. Он, тяжело дыша, поднял острую мордочку к гигантской лестнице, и с гордостью подумал, что сумел преодолеть такую преграду. Воодушевлённый, он продолжил свой путь. Гостиная была пуста, и он без страха вышел на середину, размышляя, куда пойти дальше. Очевидно, что, будучи крысой, он бы не смог открыть проход. Возможно, где-то и есть тайные ходы, недоступные человеку, но Питер решил повременить с их поиском. Значит, сейчас изучению подлежала прилегающая территория.

Питер осмотрелся. Из высоких окон, сквозь которые он слабо смог различить цвет голубого неба, лился тёплый солнечный свет в виде светлых полос. С огорчением Питер подумал о своих друзьях, которые гуляли сегодня в Хогсмиде без него. Утешало только обещание принести ему сладости из Сладкого Королевства. При мысли о многочисленных лакомствах в желудке засосало, а зубы заныли в желании что-нибудь погрызть. Питер помотал маленькой головой, выбрасывая ненужные мысли из головы. Ещё раз осмотрелся. На глаза попался тёмный провал в стене, который Питер опознал, как лестницу в крыло девочек. Такая же громадная и неприступная, как та, которую Питер только что преодолел. Только вот он был не уверен, что сможет совершить подъём, который наверняка был в разы сложнее спуска. Он в сомнении потоптался, не решаясь на штурм лестницы. Но потом подумал о реакции парней, если у него получится, и медленно, постоянно принюхиваясь и прислушиваясь, двинулся к ступеням.

В нерешительности он замер перед первой ступенькой. Ни одному мальчику ещё не удалось обмануть чары, наложенные на лестницу. Истории, связанные с этим, больше походили на байки для посиделок в гостиной, чем правду, и, как знать, возможно анимагия тоже не предоставит такой возможности. "Попытка — не пытка," — решил Питер, медленно подняв правую лапу и опустив на ступеньку. Когда ничего не произошло, сердце Питера забилось чаще. Он одним резким рывком взобрался вверх и замер на пару секунд, чтобы понять, что чары на него не действуют. Неожиданно, громадина показалась не такой уж неприступной, а в маленьких лапках появились силы, чтобы её пройти. Он потоптался на одном месте, собираясь с духом, и двинулся вперёд. С большим трудом преодолевая каждую ступень, Питер добрался до вершины. Будучи на верхней площадке, он в изнеможении прижался к прохладной стене, переводя дух.

Придя в себя, Питер медленно поволокся вперёд, к девичьим комнатам. Неожиданно, со страшным грохотом, как показалось Питеру, одна из дверей открылась, ударившись об стену, и от туда вышла девочка. Питер в панике прижался к стене, мечтая слиться с камнем, чтобы девочка его не заметила. И если Питеру казалось, что по сравнению с девочкой он маленький и незаметный, то девочке показалось, что крыса в коридоре просто огромна.

Сначала Питер почувствовал её страх и испуг, и только после этого громкий визг огласил башню Гриффиндора. Питер в панике кинулся к лестнице, напрочь забыв, что находится в своей фантазии. Неожиданно, мир вокруг стал стремительно уменьшаться, восприятие звуков и запахов изменилось, и Питер почувствовал, что снова стал человеком. Он успел удивиться тому, что забыл про то, что он человек, до того как ступени под его ногами исчезли и лестница превратилась в скользкую горку.

Стремительно слетев кувырком вниз, Питер очутился лежащим на полу гостиной в позе морской звезды. Раскинув руки и ноги в стороны, он обалдело уставился в потолок. Чувства и мысли перепутались, образовав в голове сплошной сумбур. Пытаясь отдышаться, Питер посмотрел уже нормальным зрением на лестницу и поразился как такая маленькая преграда вырвала из него столько сил. Не сразу, но до него дошло. Дошло, пожалуй, не в виде осознанной мысли и понимания факта, а чувством. Чувством триумфа, перемешенного с абсолютным ощущением счастья. Он ликовал в душе, всё ещё не понимая, боясь допустить даже мысль, что он...

Щёлк! Питер вскочил, не обращая внимания на боль во всём теле и кинулся в свою спальню. В голове безумно билась только одна мысль. Получилось! Получилось! Питер счастливо засмеялся, будучи ошеломлённым этим событием. Он остановился перед дверью в спальню и замер. Не верилось. Ему до последнего не верилось, что он совершит это чудо. Но вот оно. Он выдохнул и спокойно зашёл в комнату.

Всё как всегда: шесть кроватей, две из которых пустые. Всё в комнате красно-алое, горящее сейчас пурпурным в солнечном свете, заливающимся в окна. Толстые ковры на полу, разбросанные вещи... Ничего не изменилось, прошло должно быть совсем мало времени, но Питеру в это было трудно поверить, ведь такое большое событие в его жизни не могло случиться за какие-то жалкие полчаса. Тем не менее это произошло.

Питер подошёл к окну и распахнул его. В комнату ворвался свежий весенний ветер, и Питер с удовольствием, какое не испытывал никогда прежде, подставил лицо под его поток. Обрывки мыслей лениво проскальзывали в голове: как это произошло, что он и не заметил, какой будет реакция друзей... Он словно наяву видел, как веселятся Бродяга и Сохатый, наверняка потом они захотят отпраздновать его успех, он видел, как благодарно смотрит Лунатик, как пожимает ему руку и говорит: "Ты молодец, Питер." Он улыбнулся своим мыслям.

Вдруг дверь распахнулась, и в проём ввалились смеющиеся Джеймс и Сириус, следуя за ними появился Ремус.

— О, Питер! — воскликнул Джеймс, заметив друга у окна. — А мы тут тебе кое-что прикупили, — он потряс пакетом, что держал в руке и бросил его на кровать Питера. — Там всё, как любишь ты, люблю я, любит Сириус и любит Рем, — договорил Поттер, выбираясь из свитера с оленями.

— Спасибо, — ответил Питер.

— Всегда пожалуйста, дружище, — Джеймс подошёл и хлопнул его по плечу. — Жаль тебя не было с нами, мы здорово повеселились с парочкой слизней, — он гадко ухмыльнулся и завалился на кровать Сириуса. — Не жалеешь, что не пошёл?

— Нет, — Питер уверенно помотал головой. Он сел на свою кровать и принялся потрошить пакет, вытряхивая на покрывало всевозможные сладости. — Я сегодня тоже здорово провёл время, — заметил Питер как бы между прочим.

— Неужели? И без нас? Подсматривал за портретом крошки Джун? — Сириус с намёком подвигал бровями и тут же отвлёкся, пытаясь отвоевать своё законное место у подлого узурпатора Поттера.

— Вообще-то, я сегодня смог превратиться.

Возня прекратилась, Джеймс и Сириус удивлённо уставились на него, так и застыв друг на друге. Питер смотрел на них с самым самодовольным выражением лица, на которое был способен. Когда до парочки наконец-то дошёл смысл сказанных Питером слов, они мигом слетели с постели и громко крича, стали скакать вокруг него как сумасшедшие.

— Пит! — крикнул Ремус и, схватив его за плечи, притянул к себе в объятья. — Питер, ты смог!

Джеймс и Сириус с радостью присоединились к ним и сжали как можно крепче, не переставая скакать, и вскоре все они повалились на пол, превратившись в куча-мала.

Задыхаясь от тяжести навалившихся тел, Питер смеялся вместе с ними и чувствовал, что любит этих придурков, и счастлив, что у него есть такие друзья.