Двойное солнце (джен)

«Я должен. Должен спасти их. Надежда только на меня. Похоже, я — Избранный!»

Эта мысль раз за разом пронзала иглой воспаленный мозг. Человек находился в темном подвале, куда спрятался незадолго до того.

Там были какие-то коробки, ящики, надорванные и нетронутые упаковки. Пахло лекарствами. Этот запах преследовал его с того момента, как он пришел в себя.

Ни кто он, ни что тут делает, человек не знал. Будто кто-то стер ему память.

«Инопланетяне», — почему-то всплыло в голове.

Ну конечно. Кто ж еще?

Он вспомнил (и это было похоже на вспышку фотоаппарата), как шел по улице. Там было темно; выбитые лампы в фонарях не освещали пути. И тут он услышал шорох за спиной.

Резко обернулся, но дернуться не успел — его схватили сзади, скрутили руки, заломили и грубо нагнули к земле.

— Лежать!

Кто это был, он увидеть не успел — получил по голове чем-то тяжелым и отключился.

* * *

Очнулся в помещении без окон. Судя по белым стенам и скудной обстановке, это была какая-то лаборатория.

Кафель блестел — и на полу, и на стенах, был чисто вымыт. Прямо стерильно. Но на потолке кое-где виднелись потеки.

Ржавчина, догадался он.

Что же это за место?

Он снова и снова напрягал память, пытаясь вспомнить...

Вспышки…

Резкие, болезненные…

Какая-то лаборатория. Металлический блеск инструментов, один вид которых пугает не меньше вида вырезанного человеческого органа.

Колбы с неизвестным содержимым — в них плещутся жидкости с мутными и прозрачными разноцветными растворами.

Всюду — стерильная чистота…

Он затряс головой. Обрывки воспоминаний просто разрывали голову. Колбы… жидкости… Лекарство.

О, отлично! Он ищет тут лекарство.

* * *

Он входил в состав группы ученых-биологов. Целью их работы являлось создание вируса и антидота к нему. Сильнейшего антидота.

Как утверждал их профессор, руководитель группы, вирус, при полной его разработке, может стать мощнейшим биологическим оружием. Это власть — абсолютная власть над миром. Да что там мир, вся Вселенная будет подчинена человеческой расе!

Одной маленькой группе.

А еще вирус — это деньги, много денег. Потому что те, у кого они есть, не захотят умирать в страшных муках. Как раз для таких «страждущих» и будет разработан антидот.

Штамм был уже получен и даже испробован на подопытных организмах.

Он не без содрогания вспоминал тушки белых крысок, нежный мех которых безжалостно рвали острые когти ласки.

Стеклянный куб с герметичной крышкой, в который помещали крысок, превращаясь в бойцовскую арену, вскоре окрашивался в багряный цвет. Из-под плотно закрытой крышки не доносилось ни звука, но при достаточном воображении можно было нарисовать кровавую картинку с вполне себе звуковыми спецэффектами.

Ласке вкололи антидот, а крыскам — нет. Штамм распространялся по крови, крыски становились вялыми или агрессивными, кусали друг друга, заражались и издыхали. Особо агрессивные кидались на ласку, стойко отражающую натиск обезумевших врагов. Укусы крысок на ласку не действовали — внедренный антидот проникал в клетки, вызывая мутацию организма.

Ласка стала суперубийцей.

* * *

Память подсовывала разные картинки: пустые качели с оставленной игрушкой; легкий ветерок в степи, нежно трогающий травинки; щебетание птиц; затишье перед грозой и запах озона в воздухе; солнечное затмение…

Затмение. Это случилось в последнее солнечное затмение. Один из биологов в тот раз поссорился с женой и по рассеянности изменил очередную дозировку вирусного штамма. Крыски оказались слишком сильны, толпой накинулись на ласку и перегрызли ей горло, сумев как-то выскочить из изолятора. Позже их изуродованные тушки нашли на кухонном столе лаборатории.

Перед смертью пять крыс харкали кровью, под конец их, видимо, просто разорвало: пол, стены, дверцы шкафов — на все налипли кусочки внутренностей.

Так вирус выбрался на волю.

Кто успел, тот схватил антидот и скрылся, профессор же, испугавшись массового заражения, просто спалил подопытное отделение. Чтобы уж наверняка.

Однако ампулы с антидотом — и он знал это тоже наверняка! — все еще хранились на нижнем ярусе. И теперь ему предстояло достать лекарство для выживших — уцелевшей горстки людей.

* * *

Он сидел в подвале лаборатории уже несколько часов в ожидании темноты.

План был до смешного прост: проникнуть в подвал, набрать ампул во все карманы, дождаться темноты и выбраться наверх, «к своим». Остальное перебить, чтобы не досталось монстрам — соединение вируса с антидотом грозило вылиться в рождение неубиваемых мутантов, и неизвестно, чем потом от них отбиваться.

В подвал он проник, и даже лекарство нашел, только вот «дождаться темноты» оказалось проблемой.

В прямоугольнике окна через разбитое стекло светили два шарика.

Во всем виновато солнечное затмение, мать его! Оно ничего хорошего не предвещает…

Так, стоп. В прямоугольник заглядывали два — два?! — солнца.

«Галлюцинации! — мелькнуло в голове. — Не бывает на небе двух солнц! Или вирус настолько мутировал, что властвует и над Солнечной системой? Вызвал апокалипсис? Мир раскололся на куски, и теперь в космосе летают два солнца?».

Странное место. Это не затмение — просто тучки набежали.

Бред. Личная болезнь под названием «двойное солнце». Надо возвращаться…

Ампулы с антидотом позвякивали в кармане, когда он попытался вылезти в форточку.

Проклятое солнце светило прямо в глаза. Черт! Когда же оно зайдет?

Ему нужен антидот. И ему, и остальным тоже. Просто так его не ввести — тут требуется особый шприц, который как назло он потерял в одной из схваток с монстрами! Был еще один — в их укрытии. До которого еще добраться нужно...

Он снова выглянул в форточку и от страха зажмурился. Открыл глаза, протер их, снова закрыл. Выждав пару секунд, поморгал, взглянул на небо. Второе солнце исчезать никуда не собиралось. И было светло там, наверху.

* * *

Он не заметил, как провалился в сон, затем вынырнул из него, дернувшись всем телом.

Почти рефлекторно бросил взгляд на форточку. Два шара издевательски перемигивались в небе.

Черт!

Черт! Черт! Черт!!!

Это будет веселый конец: самая глупая и нелепая смерть от вируса в обнимку с так и не введенным антидотом.

Ладно. Надо выбираться.

Поиски лекарства, изматывающие, бессонные ночи, постоянное напряжение в ожидании очередных атак монстров-пожирателей мозга… это сказалось на состоянии здоровья; постоянно хотелось спать, ослабший организм требовал отдыха.

«Выберусь и передохну», — решил он, сжимая зубы и подтягиваясь к форточке.

* * *

Как это произошло, он не понял сам: монстрообразное нечто прыгнуло на его спину, утробно рыча; даже затылком он ощутил зловоние, исходящее из пасти этого… существа.

Мерзость.

Люди, которых уже нет в живых, породили эту гадость. И он в том числе — он тоже с гордостью может называть себя Создателем. Или Причастным.

А еще ему придется с этим разбираться. Как одному из немногих выживших.

Он едва сумел отбиться; второй полутруп подкатился к нему в ноги, и он, не удержавшись, полетел на землю. Ампулы тихонечко зазвенели, на него стали навалиться смердящие обрывки тел.

Рывок — и он откатывается в сторону, перебирая ногами и руками, жалея, что при нем нет совершенно никакого оружия. Глаза судорожно шарят по земле, пытаясь отыскать хоть что-то — камень, обломок чего-нибудь, палку… выхватывают в пыли металлический пруток — пальцы цепляют его, и в последнее мгновение, когда гнилые зубы полутрупа уже норовят сомкнуться на икроножной мышце правой ноги, пруток с силой вонзается чудовищу в… кажется, это был глаз…

Скинув с себя обмякшее тело, он с омерзением отполз в сторону, стараясь не смотреть туда. Каждодневные стычки с зомбосуществами должны были бы закалить его, но каждый раз вирусная природа словно насмехалась над ним, представляя все новые и новые версии видоизменившихся человеческих организмов.

«Красавец», — оценил он преследователя. Если бы не удачно подвернувшийся отрезок арматурины…

Он подумал, что пруток пригодится по дороге к укрытию. Металлический кусок с тихим чавканьем вышел из начавшей разлагаться головы.

Почему-то именно это действие вызвало головокружение, и его передернуло. Подавив очередной приступ тошноты, он перешагнул через воняющую падалью кучку и пошел дальше, постоянно оглядываясь на город в развалинах.

Воздух потемнел — оба солнца заволокло густыми тучами.

Последнего монстра он сумел отбить буквально перед тяжелой дверью убежища; однако, разбуженные рыками и звуками схватки, из щелей полезли другие.

— Эй! — он заорал, отчаянно молотя по двери, обитой толстым листовым железом. — Э-эй! Открывайте, скорее! Я принес антидот!

Зомби надвигались, их урчание и скрежет зубов становились все отчетливее, и ему стало страшно: неужели там, по ту сторону, уже нет никого живого?

— Э-эй!!! — он стал пинать дверь ногами, отчаянно моля о спасении.

Все ближе и ближе…

Костлявые пальцы с обломанными ногтями, трупные язвы и пятна. Щелканье зубов. Сопение…

И скрежет открывающейся двери.

— Давай, скорее, где антидот?

Он машинально передал из карманов ампулы, тут же оголил правое плечо, судорожно хватая воздух ртом. Почувствовал, как тонкая игла впивается в кожу, и тут же подкожно растекается тепло, перегоняясь по венам вместе с кровью. И умиротворенно улыбнулся — он успел. Глаза сами собой закрылись, и он провалился в глубокий сон.

* * *

Заведующий психиатрической клиникой приписал в анамнезе больного последнее предложение. Еще раз перечитав написанное, он хмыкнул, покачал головой и закрыл медкарту.

Из врачебных записок:

«Пациент — шестнадцатилетний подросток…

Интересы: геймер, ас в компьютерных соревнованиях. Фанат постапокалиптических игр. Считает себя Избранным. Должен спасти выживших после взрыва вирусной бомбы.

Анамнез: Паралич нижних конечностей… вынужденное заточение дома… редкая форма протекания болезни… предписание транквилизаторов…

Диагноз: Особо опасен. Наибольшая агрессия проявляется на второй день после полнолуния.»