Мост (джен)

Она стоит у края заброшенного моста, перила которого местами обрушились, и смотрит на заснеженную реку. Вокруг — ни души. Никого, кто смог бы удержать ее от шага в небытие.

Зима. Холод морозной ночи проникает внутрь — на ней лишь легкое, в лунном свете почти прозрачное платье. Куртка осталась дома. Как и прошлое. Как и ее душа — сюда она пришла ведомая каким-то демоном, не иначе.

Она смотрит вниз и видит неровные сугробы. Они напоминают ей пуховые подушки — совсем как в детстве, когда она играла вместе с другими детьми.

Детство. Осталось так... далеко.

Она остро чувствует собственную изолированность. Одинокая и такая ненужная.

Мысли медленные от холода. Холод вообще — отличная анестезия. Без всяких пилюль.

Волосы до плеч треплет едва ощутимый ветерок. Почти белые губы плотно сжаты. На щеках — корка.

Так уже было — и не раз. И будет еще, потому что она не умеет жить иначе.

* * *

Она видела в человеке мир, а не наоборот. Она отдавала все, позволяя выпивать себя без остатка. Она была сокровищем. Сокровищем для тех, кого выбирала.

Но ее мир рушился.

Она терпела. Кусала до крови губы, не плакала.

Она себя истязала.

Душила вой, день ото дня нарастающий в груди.

Она заставляла себя жить.

Дышать, ходить, вставать по утрам с постели, ходить на работу, спать — каждый раз всему приходилось учиться заново. Словно после тяжелейших операций.

Она почти ничего не ела — одежда, которая идеально на ней сидела всего пару месяцев назад, сейчас висела мешком.

Она — зависела. Она — зависимость.

* * *

Звездная ночь. Она замечает, что воздух серебрится — но на небе нет облаков, следовательно, это не снежинки, а что-то другое. Воображение? Или смерть ледяной рукой застилает ее взор?

Кожа посинела от холода, а кровь из пальцев перестала идти. Но она уже не дрожит.

* * *

Кровь...

Стекло...

Сорок минут назад они поругались из-за пустяка. Ее холодность не дала конфликту перерасти во что-то большее. Ей это было не нужно — она и так все знала. Это была не первая вспышка ревности на пустом месте. Но ей хватило.

Удар. Еще удар.

Зеркало разлетелось вдребезги. Осколки стекла впились в ее пальцы и причиняли боль. Но разве это было сравнимо с той болью, что разъедала ее изнутри?

Она схватила самый большой осколок и замахнулась... Но в квартире уже никого не было.

А по ее красивым длинным пальцам текла кровь.

* * *

Она думает, что все к лучшему. Убеждает себя, что травмы сделают ее сильнее. Но она ошибается — каждый всплеск эмоций, каждая ее попытка покончить со всем оставляют все меньше от нее настоящей — той доброй красавицы, которой она была. Она становится куклой, которая не боится боли. Которая всегда носит пластиковую маску и никому не показывает свое лицо — строгое и красивое, как у Снежной королевы.

Она смотрит вдаль — лес укрыт шапками из снега. Тишина, простор и покой. Она поворачивает голову — по другую сторону моста мерцает огнями город. Как на праздничной открытке. Она почему-то воспоминает суету, споры, душный офис, запах выхлопов автомобилей и пробки.

И ей вдруг становится очень страшно.

Не будет больше гирлянд, праздников.

Не будет боли. Не будет ничего. Ее тоже не будет.

Она стоит на самом краю.

Она разжимает пальцы.

Она знает, что ее веса достаточно, чтобы пробить лед и умереть, захлебнувшись ледяной водой.

На перилах остается след ее рук. Примятый снег испачкан красным...

* * *

Сердце бешено колотится. На коже выступил липкий пот. Она хватает ртом воздух и не замечает слез на своем лице. Скомканная простыня душит — она швыряет ее в сторону и вновь падает на спину.

Она жива.

Это сон.

Всего лишь давний сон.