Обещание (джен)

Бывает, когда утро никак нельзя назвать добрым. Даже если солнце бьёт в окна и городские воробьи верещат, воображая себя соловьями. Даже если это утро выходного дня, и не нужно идти на работу. И, судя по всему, мессу они тоже проспали.

Мёрфи долго пытался разлепить глаза. Сначала, правда, открылся только правый. Левый пришлось потереть кулаком, только после этого он согласился посмотреть на мир, который, если честно, не очень радовал.

В голове размеренно гудел колокол, рассылая вспышки дурноты. Во рту было гадко, а нижняя губа, кажется, треснула. Скула саднила, так же как и костяшки пальцев. А ещё было чертовски жарко, Мёрфи весь запарился под одеялом, которое только сейчас надумал сбросить. Осторожно, стараясь лишний раз не тревожить голову, по ощущениям похожую на запущенный аквариум, он сел в постели, озираясь вокруг. По комнате были раскиданы пустые банки из-под “Гиннесса”, переполненные пепельницы тошнило окурками, всё выглядело так, словно здесь случился погром. И лишь его вещи высились аккуратной стопкой. Джинсы, футболка, трусы и почему-то пальто. Тоже сложенное на манер рубашки. Всё это покоилось на ботинках, а довершал композицию одинокий носок. Второй был всё ещё на ноге, светил дыркой на большом пальце. Рядом стояла почти такая же пирамидка, только вещи принадлежали Коннору, и венчал её клубок из двух носков.

Мёрфи почесал в затылке и перевёл взгляд на соседний матрас. Одеяло сползло на пол, а голый Коннор съёжился под своей же футболкой, видимо, пытаясь накрыться. Под пристальным взглядом Мёрфи, забавляющегося этим зрелищем, он попытался закутаться получше, но футболка растягиваться не пожелала.

Коннор невнятно выругался и поднял голову с подушки.

— Доброго утра, брат, — Мёрфи отсалютовал ему со своего места и, не удержавшись от ехидства, спросил. — Как спалось?

— Отвали, — мрачный Коннор рассматривал своё импровизированное покрывало. — Сука, надо ж было так нализаться вчера. Замёрз, как яйца у мартышки.

— Ничего, в холоде, говорят, лучше сохраняются.

Он бы продолжил потешаться, если б в лицо не прилетела скомканная, теряющая перья, подушка.

— Блядь!

Он запустил её обратно, следом отправив свою, но Коннор привычно увернулся и, замотавшись в одеяло, как в пончо, уселся на пол. Он пошарил рукой, разыскивая сигареты и пепельницу, но вытащив из-под тряпья плоскую коробку, возликовал:

— Пицца!

Внутри и впрямь обнаружились скукожившиеся треугольнички, сдобренные пеперони и пожелтевшей моцареллой.

— Ты будешь есть это дерьмо? — поморщился Мёрфи.

— Ага.

Коннор пожал плечами и попытался откусить кусок засохшего теста.

— Довольно шъедобно, кштати, — заявил он, жуя.

Мёрфи скептически поднял бровь и, махнув рукой, присоединился.

Пицца была вполне сносной для вчерашней еды, найденной под кроватью. И, что удивительно, хорошо укладывалась в ещё недавно бастовавший желудок. Доедая последний царапающий горло кусок, он подумал, что неплохо было бы запить этот импровизированный завтрак, но, повернув голову, обнаружил Коннора, присосавшегося к минералке первым.

— Ещё вода есть? — сглотнув, спросил он, с беспокойством наблюдая, как исчезает драгоценная жидкость.

— Неа, — ответил брат, оторвавшись от пластикового горлышка. — Только если выдохшееся пиво на дне банки.

— Хуй тебе!

Мёрфи фыркнул и попытался отнять у Коннора бутылку. Но тот оказался быстрее, довольно резво вскакивая на ноги, теряя по пути одеяло.

— А ну, блядь, отдай!

Ноги Мёрфи запутались, и вместо того, чтобы вцепиться в руку брата, блокировать её и добраться до цели, он потерял равновесие и просто рухнул на него. Коннор устоял на ногах, но при этом большая часть воды расплескалась вокруг.

— Ебаааать, ну посмотри, что ты наделал! Я теперь весь мокрый! — возмутился он, отпихивая Мёрфи в сторону.

— Ничего, тебе не мешает помыться, — заявил тот, опрокидывая в рот последние оставшиеся капли и отбрасывая в сторону смятую тару. — Воняешь, как свинья.

— От свиньи слышу, — вяло огрызнулся Коннор, принюхиваясь к подмышкам и брезгливо морщась.

Почёсываясь, он протопал в сторону душа. Мёрфи, добравшийся до сигарет, лениво наблюдал за тем, как брат настраивает воду, костеря на чём свет стоит старые смесители и коммунальные службы. Судя по всему, брань подействовала как заклинание. По крайней мере, горячая вода пошла с хорошим напором, и Коннор блаженно замер, окутанный клубами пара.

— Уффф, наконец я согрелся, — пробормотал он, потянувшись за мылом. — Сдаётся мне, мой дорогой брат, что мы вчера несколько перебрали с выпивкой.

Мёрфи жмурится, вспоминая прошлый вечер, и становится под соседний душ, посылая окурок щелчком прямо в эмалевую чащу унитаза.

— Зато повод был хороший, — отвечает он.

Повод и впрямь был замечательный. Эйрин, что помогала Доку в баре, вчера радостно рассказала, что ушла от мужа.

Это началось уже давно. Прыткая девица, умевшая дать от ворот поворот любому проходимцу, в избранники себе взяла полного ублюдка Райана Флэтли, который, особо не скрываясь, ходил по шлюхам, не задерживался надолго ни на одной работе, пил как лошадь и не гнушался учить жизни свою благоверную при помощи кулаков. Не самые страшные прегрешения, но вид Эйрин, превращавшейся в присутствии Райана из бой-бабы в смиренную овечку, безропотно терпящую унижения, удручал. Сперва она прятала синяки и притворялась, что всё хорошо. Затем оправдывала сломанные рёбра собственным неуклюжим падением с лестницы. Но долго маскировать иссиня-чёрные синяки на запястьях и красные пятна на шее ей не удалось, равно как и красноречивый фонарь под глазом.

Братья МакМанус, благо приняли целибат, к браку относились, как к понятию священному. Ма так приучила. Сама она так и не поддалась на уговоры, ни разу даже не помыслила о том, чтобы привести в дом мужчину. И про Па говорила, что он скорее всего мёртв (упокой, Господь его душу). Да что там! Голову проломила бы тому, кто усомнился и спросил бы, не нашёл ли Ной МакМанус себе другую семью.

Но в истории с Эйрин братья стояли на том, что надо бы ей собрать вещички и свалить от муженька. Поэтому заметив следы очередных побоев, они опрокинули в себя по шоту виски и, узнав у девушки её домашний адрес, отправились навестить Флэтли.

В общем, поговорили с ним по душам. У Коннора рассечена бровь, у Мёрфи ссадина на скуле, оба сбили кулаки, но и Райан скулил, как девчонка, когда они, наконец, скрутили его. Заламывая подонку руку в простом, но действенном захвате, Коннор прочитал ему лекцию об этике семейной жизни. Целую проповедь толкнул! А Мёрф пообещал переломать уроду все пальцы, если он будет продолжать в том же духе. Здоровенный мужик умолял о пощаде, клялся, что больше никогда не ударит женщину.

Эйрин сказала, что и впрямь, стал как шёлковый. Три дня трезвый ходил, тихий такой. Даже работу, кажется, нашёл.

А вчера девушка пришла в бар сияющая, словно помолодевшая. Решила забрать вещи и уйти к знакомой. Там Райан не должен её найти. Пусть сперва докажет, что действительно изменился.

Весть об этих событиях порадовала всех постоянных посетителей Дока. За здоровье Эйрин было выпито немало кружек. Не самый плохой повод, чтобы перестараться с алкоголем.

Мёрфи пребывал в благодушном настроении уже целую неделю. С той самой попойки. Коннор, хоть и подначивал братца, но на самом деле был рад видеть его таким довольным. Мёрфи всегда был чуть более чувствительным, чем старший брат (как бы не хитрила Ма, уж Конн-то точно знал, кто родился первым). Любая несправедливость выбивала Мёрфа из колеи, и он действительно мучился, когда не мог её исправить.

Сегодня вот тоже ничто не могло испортить его настроения. Ни пронизывающий ветер со стороны залива, ни обложные облака, ни накрапывающая морось. Коннор по пути с работы поднял повыше воротник и, втянув голову в плечи, бубнил что-то о закончившейся вдруг весне. Мёрфи бодро шлёпал по лужам, словно не замечая холодного дождика, барабанящего по самому темечку.

— Ну что ты мельтешишь перед глазами? — не выдержал Коннор. — Надо было тебя к грузчикам на подмогу отправить. Мало у тебя дел, раз после смены столько энергии!

— Зато у тебя никаких сил не остаётся, да, дедуся? — Мёрфи сузил глаза. — Только б ворчать на весь белый свет, как последний долбанный придурок.

— Эй, я просто просил тебя не мелькать, как кино в перемотке.

Коннор даже остановился, чтобы популярно объяснить непонятливому братишке, что он имел в виду, но особо меткая капля попала ему прямо на загривок, прокатившись по тёплой коже противной холодной змейкой.

— Блядь, — с душой сказал он, моментально забывая о заготовленной речи. — К чёрту всё, пойдём в бар, Мёрф?

— Пойдём, — согласился тот, щёлкая зажигалкой, пытаясь прикурить под усиливающимся дождём. — Блядь, и правда мерзкая погода. И надо уже купить себе Зиппо, чтоб так не ебаться каждый раз.

Коннор расхохотался. Всё благодушие Мёрфа сразу заканчивалось, когда тот не получал свою дозу никотина. Обняв помрачневшего брата за плечи, он свернул в очередной проулок, предвкушая тепло и дружескую атмосферу.

В “МакГинти” было пустынно. Одинокий пропойца в дальнем углу не мог считаться за компанию. Док протирал кружки и приветствовал их кивком головы.

— Ч...что-то вы сегодня с...спозаранку. Но, к...как говорится, кто рано встаёт, тому палец в рот не клади.

— И тебе здравствуй, Док, — Коннор подсел к стойке и сразу придвинул к себе пепельницу.

— Доброго вечера, — вежливо прибавил Мёрфи, устраиваясь рядом.

— М...ммог б...быть и добрее, — проворчал старик, тем же полотенцем протирая свои очки. — Эта … ебать!... эта… жопа!... эта в...вертихвостка не выходит на смену. И т...трубку не берёт. С...слетела с катушек, в...вкусив вольной-то жизни.

— Ты про Эйрин? — не сразу сообразил Коннор.

— Давай мы сходим, узнаем, где она, — предложил Мёрфи в ответ на кивок Дока. — Может, просто задержалась.

— Х...х..хорошая задержка. Н...на пару часов уже.

Коннор ещё даже не согрелся, не говоря уже о том, чтобы обсохнуть, но Мёрфи потянул его за рукав.

— С тебя бесплатное пиво, старик, говори, куда топать, — мрачно сказал он, поднимаясь с места и следуя за братом.

Слава богу, подружка, которая приютила Эйрин, обитала неподалёку. Они не успели окончательно вымокнуть под усилившимся дождём. Под дверями квартиры, расположенной в самом конце длинного скверно освещённого коридора, стояла уставшего вида женщина и с тихими ругательствами возилась с замком.

— Здрасте, а Эйрин Флэтли не здесь живёт? — спросил Мёрфи, подойдя поближе.

— Ну, допустим, — сварливо ответила женщина и, подозрительно прищурившись, поинтересовалась.— А вы кто такие?

— Друзья, — Коннор сунул руки в карманы, изо всех сил стараясь казаться вежливым. — Может, вам помочь?

— Знаем мы таких друзей. Помощнички нашлись. Потом всю квартиру обнесут.

— Да нет же, — не вытерпел Мёрфи. — Вот те крест, не будет такого.

— Нужно нам ваше барахло, мамаша, — Коннор оттёр женщину в сторону и надавил на ключ, упираясь в косяк плечом.

В замке что-то щёлкнуло, и дверь распахнулась.

В тесной прихожей царил беспорядок. Перешагнув через разбросанные разноцветные туфли, Коннор прошёл в комнату.

— Эйрин?

Мёрф попытался открыть другую дверь, но хозяйка квартиры оттолкнула его внушительным бедром.

— Вот ещё, чтобы проходимцы всякие ко мне в спальню шастали.

— Да в вашу спальню проходимцев-то только калачом заманивать, — огрызнулся уставший быть учтивым Мёрфи.

Коннор повернулся к ним, чтобы подхватить благодатную тему для шуток, но тут женщина ахнула и заголосила, указывая пальцем на что-то, ещё пока не видимое братьям. Мёрфи подскочил ближе.

— Блядь.

Он застыл в проходе, повторяя одно и то же слово.

— Что там? — Коннор пихнул его в спину и ввалился в комнату, так же замирая.

Эйрин лежала поверх скомканного покрывала. Домашнее платье было задрано до подмышек, тело пестрило россыпью ссадин и синяков, на шее красовались багровые следы, а глаза уставились в потолок.

— Фак.

— Это он, Коннор. Ёбаный ублюдок, сука, тварь!

Ругательства так и сыпались из Мёрфи. Он схватил Коннора за грудки и что-то кричал о том, что виноват Райан Флэтли. Коннор и без него это понимал, просто смотрел на распростёртое на нелепой розовой кровати тело и никак не мог поверить в происходящее. Он аккуратно убрал от себя руки Мёрфи и, подойдя ближе, одёрнул покойнице платье и, закрыв ей глаза, опустился на колени.

— Твоими пастырями будем мы, во имя Твоё, Господи...

— ...Сила снизошла из Твоих рук, Наши ноги Твоё слово быстро несут. И прямо к Тебе пусть потечёт река, и наполним мы душами её...

Он слышал, как Мёрфи подхватил слова семейной молитвы.

— … да будет так, во имя Отца, Сына и Святого Духа…

— Аминь.

Коннор повернулся к Мёрфи и рукавом стёр слёзы с его лица. Поднявшись на ноги, он сбегал на кухню и принёс стакан воды рыдающей на полу женщине.

— Вызови копов, но нас ты не видела. — посоветовал он на прощание и, схватив брата за руку, поспешил на воздух.

Дождь перестал. Правда тучи по-прежнему висели низко, словно касаясь животами ржавых крыш. Мёрфи шмыгнул носом и вопросительно посмотрел на Коннора.

— Я помню, где они жили, — ответил тот на немой вопрос.

— Тогда пойдём.

Развернувшись, братья направились дальше по улице. Сначала медленно, словно в кошмарном сне, потом ускоряясь, прибавляя шаг, а вскоре уже просто мчались, толкая прохожих, бормоча на ходу невнятные извинения.

Пробежав пару кварталов, они притормозили у старого кирпичного дома. Отдышавшись, поднялись по пожарной лестнице, по которой неделю назад уходили, потирая разбитые кулаки. Шум крови в ушах заглушал грохот и скрежет хлипкой конструкции. На четвёртой площадке Мёрфи подошёл к окну и с размаху высадил его тяжёлым ботинком. Стёкла с траурным звоном осыпались вниз. Одно из них, порвав джинсовую штанину, полоснуло Мёрфи по лодыжке, но он даже не заметил этого. Сбив с рамы оставшиеся осколки, он пролез внутрь.

Пробравшись за ним, Коннор в первую очередь увидел ноги. Волосатые, грязные, с отросшими обломанными ногтями. Они болтались в метре над уляпанным свежим дерьмом ковром. Вонища стояла, мама не горюй. Райан Флэтли висел под потолком, в петле, сделанной из собственных подтяжек. С посиневшей раздутой мордой, кровавыми следами под носом и вывалившимся на всеобщее обозрение языком. Он будто дразнил их, сука. Жирный боров при жизни-то не был красавцем, теперь же от его вида просто мутило. Шея под немалым весом его тела сломалась, голова была неестественно вывернута, глаза выпучены.

— Вот ублюдок, — беспомощно произнёс Мёрфи.

— Ебучий недоносок, — с досадой добавил Коннор, инстинктивно зажимая рот, сдерживая рвотные позывы.

— Сукин сын! — Мёрф подошёл ближе, со злостью пнул перевёрнутый стул и врезал по трупу кулаком. Потом ещё раз.

Он остервенело избивал подонка, словно это могло что-то изменить, словно это могло привести Флэтли в чувство, чтобы они могли убить его ещё раз. Коннор брезгливо морщился при каждом ударе, наблюдая, как сотрясается рыхлый живот, как сползают застиранные семейные трусы с подсыхающим пятном от мочи. Он не оттаскивал брата до тех пор, пока с улицы не начал доноситься отдалённый вой полицейской сирены. Конн понимал, что вряд ли за такой мелкой мразью, как Райан, вышлют полноценный наряд, но копы и впрямь могли удивить и нагрянуть в любой момент.

— Уходим, Мёрф.

Он взял брата за локти и силой вытащил обратно на лестницу.

— Господь ему судья.

В тот вечер Мёрфи упился до совершенно скотского состояния. На ногах стоять не мог. У Коннора на душе тоже скребли кошки, но напиваться в хлам он не мог себе позволить. Нужно было приглядывать за братом, который мрачно хлебал виски из горла. Нужно было поговорить с Доком, у которого так тряслись руки, что он едва не перебил все пивные кружки. Нужно было ответить на ленивые вопросы равнодушного копа, явно “для галочки” заглянувшего в бар. Нужно было не позволить брату брать всю вину на себя.

— Блядь, это мы виноваты, — заплетающимся языком говорил Мёрф. — Надо было сразу суку убить. Ебало ему расквасить — этого мало, мало, бля! Таких, как он, нужно сразу у-нич-то-жать, как тараканов. Чтоб не плодились, зараза...

Он попытался собрать в кучу разъезжающиеся глаза, но это ему уже не удавалось.

Коннор расплатился с Доком, пожелав ему держаться, и, взвалив бесчувственного Мёрфи на плечо, устало потащился домой.

Коннор мечтал о сне, чтобы забыть уже этот блядский день. Уложив свою ношу на матрас, он нашёл в себе силы раздеть брата, снял с себя провонявшую потом одежду и рухнул в постель. Ему показалось, что он только на минуту прикрыл глаза, когда его разбудили странные звуки. В предрассветных сумерках он разглядел Мёрфи, скорчившегося возле унитаза.

Вздохнув, Коннор поднялся, пошатываясь, подошёл ближе, уселся на холодный кафель, придерживая плечи брата, пока его выворачивало водой и желчью. Проблевавшись, Мёрфи обмяк, сползая на пол. Его лоб блестел от испарины, а подбородок от липкой слюны. Проклиная всё на свете, Коннор подвёл его к душу и умыл, заставив прополоскать рот.

— Как ты? — спросил он, осторожно подводя Мёрфи к постели, опускаясь рядом с ним.

— Хреново, — честно ответил брат и вцепился в него железной хваткой. — Не уходи.

— Вот дурак-то, никуда не уйду.

Он сидел, наблюдая, как из сумрака проступают очертания предметов. Мёрфи уткнулся носом в его футболку и тихонько сопел. Так тихо, что Коннор не сразу понял, что он снова плачет.

— Я думал, мы спасли её, — говорил он, хлюпая носом. — Я думал…

— Да, Мёрф, я тоже так думал, — отвечая, Коннор потрепал его макушку. — Знаешь, такое просто не должно происходить. Не должно повторяться.

— Не должно.

— И не повторится. Я обещаю тебе, брат.

Мёрфи благодарно затих и через какое-то время мучительно зевнул. Повозившись, он вытянулся на простыне. Коннор, чьи ноги уже совершенно озябли, решил, что события дня позволяют некоторые вольности. Поэтому, подпихнув Мёрфи локтем, он забрался к тому под одеяло.

— Подвинься.

Прижимаясь к горячему боку, устраивая удобнее обнимающую его руку, Коннор дал себе клятву, что он больше никогда не позволит случиться подобному.

Никогда.

Комментарий к

Promissio boni viri fit obligatio.*

______________________________________

*Обещания порядочного человека становятся его обязательствами.