Волны Времени (джен)

Корабль вновь нёсся по космосу. Элай и Соня о чём-то оживлённо спорили. Рядом сидели Вероника и Фредерик. Она что-то печатала в социальной сети, а он что-то без конца ей говорил. Откуда здесь Фред? Он же давно пропал…

Маргарита взглянула на руки — и обнаружила в них альбом. Она что-то хотела нарисовать, но не помнила, что именно. Кажется, что-то уже начала — но лист был пуст. Кстати, а где Влад?

Надо его найти…

— Да плевать на этого Влада, — услышала она голос Фредерика. — Он теперь не с нами. Он — никто.

— Неправда! — воскликнула Марго, двинулась к выходу из каюты и шагнула наружу…

Снаружи был только космос. Она полетела вниз — что странно, ведь в космосе нет гравитации — но её волновало только то, что она падала… Кричала и падала непонятно куда…

Маргарита приземлилась на ноги.

— Я жива! — выдохнула она и услышала смех.

Оглядевшись, она поняла, что стоит у доски перед полной аудиторией студентов. Но смех шёл словно бы отовсюду…

— Я ожидала услышать от вас связный ответ, а не крик, — сказала Анаис Андини, возникшая словно из ниоткуда.

— Я… — начала Марго и запнулась. — Я это… Где Влад?

— Меня больше интересует, где Фредерик, — проворчала Андини. — Его уже целую неделю нет на занятиях. Так ведь и до отчисления недалеко. Ты случайно не знаешь, где он?

— Он ведь только что был здесь, — пробормотала Марго. — На корабле…

— Но мы не на корабле, Маргарита.

— А где?

— Ничего-то ты не знаешь… — воскликнула Анаис. — Ни где мы находимся, ни где сейчас Фредерик, ни куда запропастился Влад. Хотя, на него, в принципе, плевать…

— Нет, не плевать! — возмутилась Марго. — Я сейчас его найду! Я всех их найду!

— Вот и ищи! — Анаис подошла и с силой толкнула её в лоб.

Маргарита снова начала падать. Бесконечное падение куда-то вниз… Анаис Андини смотрела на неё сверху, неумолимо уменьшаясь в размерах.

Но падение прекратилось, как прекращается всё на свете — неизбежно, быстро, когда этого совсем не ждёшь…

…Маргарита обнаружила себя на кровати. Голова жутко болела — оно и понятно, у Анаис твёрдая рука. Ничего, Марго ей докажет, что способна на многое. И она найдёт Влада и Фредерика. Прямо сейчас, нужно только…

Когда она поднялась на ноги, её повело куда-то в сторону. Нащупав рукой спинку кровати, Марго ухватилась за неё, как за спасательный круг.

— Что это со мной?..

На тумбочке рядом лежала на боку баночка. Таблеток в ней осталось совсем немного. В последнее время Марго пила их на автомате. Кажется, она от чего-то хотела избавиться… А, точно — чтобы все предметы вокруг не меняли цвет с её подачи. Чтобы можно было выходить в люди, и никто не заподозрил неладное. Чтоб никто не смеялся над тем, что она не может управиться со своим новым даром. Глупо, да. Особенно потому, что из-за антидепрессантов она плохо помнит эти самые выходы за грань своей комнаты.

Но ведь надо же найти Влада? Он куда-то пропал два дня назад — это Марго запомнила. Или это был сон? Сейчас она плохо различала сон и реальность.

Только спустя несколько минут она заметила, что будильник до сих пор звенит.

— Отключить звук, — выдохнула Марго, плюхнулась на кровать и протянула. — Как же я ото всего этого устала!

Взяла банку с таблетками и кинула её через всю комнату в мусорницу. Банка ударилась об стену в метре от мусорницы, и упала на пол.

— Больше не буду их пить… Хватит…

Занятия начинались ещё только через два часа. На этой неделе Маргарита старалась раньше вставать, чтобы успеть прийти в себя — но это всё равно плохо получалось.

Она вышла из своего номера и, пошатываясь, двинулась к лифту.

С другой стороны, под действием антидепрессантов так спокойно… Ни о чём беспокоиться не нужно, просто ходишь и понимаешь, что всё вокруг не имеет никакого значения. На подготовительные курсы Маргарита ходила только потому, что так надо. Ничего не понимая и засыпая под одинаковые голоса преподавателей, она проживала день за днём. Благо, занятия проходили раз в три дня, и вряд ли она ещё могла пропустить что-то важное. Хотя, кто его знает?..

Нет, так не пойдёт. Нужно прекращать это дело. Нужно взять себя в руки и научиться не менять цвет всего, что попадается под руку…

Маргарита вышла из жилого корпуса и направилась к побережью. Вдоль него стоят скамейки — садишься на них и просто смотришь на водную гладь, отдаваясь мечтам.

Но сейчас её любимую скамейку кто-то занял.

— Привет, Соня… — проговорила Маргарита и плюхнулась рядом. — Ты чего так рано проснулась?

— Да я и не спала, — ответила та. — Опять. Неважно. А ты как тут очутилась?

— В смысле?

— Я вообще думала, что ты на Ньютерре постоянно будешь рыскать в поисках живописного уголка. Вся эта планета — живописный уголок. Ты бы постоянно рисовала что-то, восхищалась природой, морем, архитектурой зданий. В этом вся ты. Но ты почему-то либо клюёшь носом на занятиях, либо пропадаешь у себя.

— Ну, вот так как-то, — произнесла Маргарита. — А Влад ещё не объявился?

— Нет, — фыркнула Соня. — Да плевать на него…

— Почему все говорят, что плевать?! — взбесилась Марго.

— Кто — все?

— Э-э-э… Неважно, — Маргарита опустила взгляд. Всё-таки это был сон.

— Он всё равно служит на Марсе, — продолжила Соня. — Там его место. Если его нет здесь, значит он точно там.

— Так хоть бы весточку отправил…

— Почему ты так о нём беспокоишься? Неужели тебя не смущает то, что он скрывал от нас целую жизнь?

— Какую жизнь? — не понимая, спросила Марго.

Соня подозрительно посмотрела на неё.

— Ты что, забыла, что я рассказывала?

— А-а-а… Да нет, — сразу сказала Маргарита, хотя по-прежнему не понимала о чём речь. Кажется, Соня и впрямь что-то говорила, но она это совсем забыла. — Да, он гнусно поступил, но не ставить же за это на нём крест?

— Не знаю… — проговорила Соня и замолчала, глядя на море.

— А Фредерик? Он не объявлялся?

— Маргарита, его похитил Гийом Эспри! — воскликнула Соня. — Уж это ты как могла забыть?

— Я не забыла…

— Его засекли камеры в комнате у Фредерика, система сразу заверещала, оповещая о присутствии особо опасного преступника, стражи бежали сломя голову, чтоб схватить его, но попав в номер, не нашли и следа! Ты понимаешь, что это значит?

— Что? — Маргарита уже ругала себя, что не способна собраться с мыслями.

— Что у Гийома было устройство телепортации! Я слышала, что проводятся эксперименты, что результаты неутешительные… Но, либо от нас скрывали правду, либо Гийом где-то в подполье создал действующий аппарат. И это значит, что его местонахождение неизвестно! Его попросту невозможно определить!

— Печально, — пробормотала Маргарита.

— Печально?! — спросила Соня. — Это — ужасно! Наш друг неизвестно где, в руках у преступника, психопата, как его описывали в новостях — пусть даже это его дед… И мы ничего не можем сделать.

— А вернуться в прошлое?

— Бесполезно. Гельмут Вестейр сказал, что, если и получится застать Гийома врасплох, реакция у него молниеносная. Пусть даже его схватит страж, он переместится в другое место, где могут быть его люди, и тогда всё! Сейчас наверняка разрабатывается план по его поимке. Нужно что-то, блокирующее телепорт. А таких технологий у Палаты Мыслителей пока нет. Да и кто знает, что ещё Эспри разрабатывал в тайне от всех…

— А я-то думала, что это средство от всех бед…

— Видимо, не от всех, — Соня вздохнула и взглянула на подругу — её лицо ничего не выражало, взгляд — пуст. — Марго, — она впервые назвала Маргариту коротким именем. — Скажи честно. Что с тобой происходит?

— Да всё в порядке, Соня, — ответила та. — Просто я не выспалась…

* * *

— Итак, Элиас, — начал Грег Уильямсон, молодой учёный с ирокезом на голове, который вообще никак не подходил к белому халату. — Хотел бы отметить, что для меня большая честь наконец-то встретиться с вами. Вы же знаете, что тема путешествий во времени никак не изучена в науке и вообще считается вымыслом. А теперь оказывается, что это возможно, и вы — тому яркое подтверждение! Это так круто…

— Что с результатами? — пробормотал Элай, скучающим взглядом изучая шкаф за спиной Грега. Внутри стояла странная серая машинка с откидывающимися вверх дверцами.

— А, точно, — Грег схватил МК и начал яростно листать его содержимое. Но когда нашёл нужный документ, улыбка сошла с его лица. — Сканирование организма не дало никаких результатов. Хотя… Ваш мозг функционирует как-то странно. Не так, как у других людей, сканер не сумел определить скорость мыслительных процессов. Так что, либо они другой природы, либо их скорость запредельно высокая!

— Не сказал бы, что я быстро думаю, — усмехнулся Элай. — Даже, наверное, медленнее, чем другие.

Элай мало доверял этому Грегу. Несмотря на высокую учёную степень в области человеческой физиологии, он казался каким-то сумасшедшим и совершенно некомпетентным.

Гельмут сказал, что, поскольку после изменения хода событий на посту Архимыслителя остался его предшественник, он не имеет права отменить наблюдение за Элиасом. Так что, решение Элая остаться в Академии Разума оказалось своевременным — да и вряд ли ему бы позволили уйти. Впрочем, это неизвестно. Не принудительно же его здесь держат. Он всегда может сказать, что отказывается быть подопытной крысой, а так как он — полноправный гражданин Федерации, у него есть право на свободу.

И наблюдать за ним приставили Грега Уильямсона. Гельмут сам его очень хвалил, вот только за что — непонятно. Вероятно, этот Грег оказался одним из немногих, кто верит в возможность путешествия во времени. И, как оказалось, не просто верит, а грезит этим вплоть до сумасшествия.

— И что теперь делать? — осведомился Элай. — Проходить повторное исследование?

— Не совсем, — Грег почесал затылок. — Наука никогда раньше не сталкивалась с подобным, и у нас нет аппаратуры, которая могла бы с точностью исследовать ваш феномен, но кое-что предложить всё-таки можно. Сканирование мозга — в течение часа.

— Часа?! — ошеломлённо переспросил Элай.

— Если, конечно, вы по-прежнему согласны следовать моим указаниям! — встрепенулся Грег. — Если нет, то придётся всё свернуть, но, может быть, вы всё-таки согласитесь? Вам ведь тоже интересно узнать природу своего феномена? — спросил он с надеждой. Похоже, что Элиас был для него чем-то вроде бога.

— Ладно, — протянул Элай. Он и впрямь хотел во всём разобраться. Особенно в том, как этим «феноменом» управлять.

— Тогда приходите завтра. Где-то к двум часам. У вас же нет завтра занятий?

— Нет, — ответил Элай. — Хорошо.

К двум — это неплохо. Тогда ему хоть удастся выспаться, и никто не будет поднимать его в такую рань, только чтобы сообщить результаты.

— Я могу идти? — спросил Элай напоследок.

— Конечно! — Грег откинулся на спинку и закинул ноги на стол, приготовившись играть в какую-то игру на МК. — До завтра!..

Когда Элай вышел из кабинета, то выдохнул с облегчением.

«Надеюсь, ещё успею на занятия», — подумал он. Подготовительные курсы он старался не пропускать и слушать всё внимательно — всё-таки первый курс Академии он был вынужден пропустить.

Элай понёсся к учебному корпусу. Пропустив лифт, взбежал по ступенькам на пятый этаж и влетел в лекционный зал.

Внутри сидели от силы десять человек. Один обернулся и, увидев Элая, воскликнул:

— Это тот самый!

Все разом обернулись и принялись поедать Элая взглядом. За неделю с лишним слух о человеке, который может повернуть время вспять, разнёсся не только на весь поток, но и за его пределы.

— Ты правда можешь путешествовать во времени?

— А ты можешь вернуться в прошлое и предотвратить третью мировую?

— Ты бывал в будущем? Мы достигнем бессмертия?

— Ты встречался с динозаврами?

Элай расхохотался. Все замолчали. Может, ждали ответа, а может — удивились его реакции. На деле же его пробило на смех от нелепости их вопросов.

— Да отстаньте вы от него, — подала голос девушка на одиннадцатом ряду.

Элай узнал в ней Веронику — и сразу перестал хохотать. Мурашки побежали по спине. Здесь была только она одна, другие друзья ещё не пришли. Он не мог шевельнуться, чтобы пройти и сесть рядом с ней, но и занять другое место было бы странно. В итоге, он заставил-таки себя сделать шаг, и следующий оказался не таким трудным. Он сел рядом и сложил руки на груди.

Вероника посмотрела на него и, поймав его взгляд, тут же снова уткнулась в МК. Это было похоже на неё — в то время, как они только познакомились. Но Элаю всё равно это показалось плохим предзнаменованием.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответила Вероника.

— Ты как?

— Нормально. А ты?

— Тоже.

Оба замолчали.

— Ты какая-то хмурая сегодня, — проговорил Элиас, желая продолжить разговор.

— Как и вчера, — вздохнула Вероника. — И всю неделю. Фред неизвестно где. И я очень хочу как-то помочь, но не знаю как. Не могу. И это бесит.

Так, значит. Она беспокоится о Фредерике. И Элай не сказал бы, что сам не беспокоится об этом надутом рыжем очкарике, сыплющем едкими замечаниями обо всех. Есть что-то привлекательное в нём. Но слова Вероники он не нарочно воспринял по-своему. Он с чего-то решил, что у неё есть к Фреду какие-то чувства.

«Но ведь она же сама тогда меня поцеловала! Значит, это не так…»

На душе от этой догадки лучше не стало.

Всё дело в том, что больше недели назад Землю наводнили гигантские монстры с целью уничтожить всё на своём пути. Предотвратить это можно было, только изменив ход событий. И теперь о происходившем тогда, да и обо всём, что было за предыдущие четыре дня, помнили Элай, Соня, Влад, Гельмут Вестейр, Королева Лептуриуса Ариана, её Хранительница Седна — и три пилота, которых он видел всего-то пару раз. Вероника тогда тоже находилась рядом, но про неё все забыли. Даже Элай, для которого она была всем. Он оказался слишком погружён в спасение человечества. И теперь Вероника не помнит ничего, что было между ними.

Элай помнил, как в потерянном времени он бесился из-за того, что судьба вечно пытается восполнить изменённое событие чем-то не менее значимым. Тогда Элай и Соня спасли Риверси, но в то же время Гийом Эспри убил действующего Архимыслителя. И это разрывало Элиаса на части. А Вероника пришла на помощь. Она тогда решилась и поцеловала его — а он не может решиться на подобное. И ненавидит себя за это.

* * *

— Двигайтесь! — командным тоном сказала Соня, продирая себе путь меж лекционных столов и острых коленок студентов.

За ней плелась Маргарита, добавляя себе по синяку от каждой коленки.

— Извиняюсь, — сонно говорила она, не замечая возмущённых взглядов. Потом заметила, что Соня пропала — точнее села куда-то, и её не видно. Решив, что выискивать её в этой мешанине голов не самый лучший вариант, бухнулась на ближайшее свободное место.

— Здравствуй, — услышала Маргарита голос какого-то парня слева от себя. Повернувшись, она увидела довольно приятного на лицо молодого человека. Чёрные, зачёсанные назад волосы, выразительные тёмные глаза, брови вразлёт, тонкая борода в стиле «линкольн». Только странный нос с горбинкой портил общее впечатление. — Не выспалась?

— Ну, типа того, — пробормотала Марго, щурясь от яркого света. — Что ж так солнце-то светит…

— Это не солнце, а лампы, — поправил её парень. — Да и Солнца-то здесь как такового нет, это ж Ньютерра.

— Говорить, что Альфа-Центавра светит в глаза, не очень-то удобно, — улыбнулась Маргарита. — Слишком долго. Никто так не говорит.

— Странно, — проговорил тот.

— Ты что, здесь первый раз?

— Да нет! — запротестовал парень. — Я уже год учусь в этом потоке.

— Ну ладно, поверю, — вздохнула Марго. Разговаривать в таком состоянии ей вообще не хотелось. Этот человек привлёк её, да и вообще он, кажется, первый, кто сам с ней заговорил. Вот только затуманенный разум твердил ей, что он не стоит внимания. Но, раз уж разговор идёт, не молчать же теперь? — Как тебя зовут-то?

— Алистер, — представился он. — Алистер Ворон.

— Как-как? — переспросила Марго. — Надеюсь, ты в ворона не превращаешься?

— Нет, — засмеялся он.

— Ну, мало ли. Лично я теперь уже ничему бы не удивилась. Что до имени… Я такое только в книгах видела. Пару раз от силы. Очень редкое.

— Зато ты понимаешь, что я его точно не придумал. Такое не выдумаешь просто так, — усмехнулся Алистер.

— А зачем тебе его выдумывать? — сонно спросила Марго.

— Да так, — он потеребил бородку. — Бывали случаи, когда знакомишься с человеком, а он говорит тебе первое попавшееся на ум имя, и сразу понятно, что ты ему вообще не сдался. Вот тебя как зовут?

— Оксана, — ответила она.

— Хм, — Алистер сделал вид, что задумался, — Не похожа ты на Оксану. Тебе бы подошло что-то связанное с цветами…

— Комплимент мне сделать пытаешься? — улыбнулась Марго.

— И да, и нет, — сказал он. — Серьёзно, вот, например, Роза, Лаванда или…

— Маргарита, — подсказала она, поправляя прядь красивых рыжих вьющихся волос. Ей уже начало казаться, что туман в голове начинает понемногу рассеиваться.

— Красивое имя, — подмигнул он. — Надеюсь, теперь не выдуманное.

— Просто хотелось, чтоб ты подумал, — протянула Марго.

— А ты не так проста, как кажется, — Алистер приподнял бровь. — Хотя, неудивительно. Мне всегда казалось, что люди с цветочными именами наполняют мир вокруг яркими красками.

Маргарита растянулась было в улыбке, как по спине пробежал лёгкий холодок.

«Наполняют мир красками?»

— В смысле? — как можно более непринуждённо спросила она.

— Ну, то есть делают свою жизнь весёлой, разнообразной, — замялся Алистер. — Я не имею в виду, что существуют люди, которые реально могут менять цвета чего-либо.

Последнюю фразу он сказал уверенно, но вот взгляд свой не мог удержать на одной точке.

— Это же полный бред, — добавил он для верности. — Или ты так не считаешь?

Маргарита, не отрываясь, смотрела на него, а внутри копился страх. Он мог сказать это просто так, чтобы поддержать разговор, это могли быть обычные слова, если бы только это не касалось её проблемы. И её буквально атаковал поток вопросов. Зачем он это спросил? Он что-то знает? Он заговорил с ней только ради этого? Что вообще ему от неё нужно?

Маргарита вскочила и побежала прочь под гомон возмущённых голосов студентов, чьи пальцы на ногах опять отдавили. Как бежала до этого, не желая что-то решать, попробовать усмирить свой дар, принять его, как данность. Бежала от любых перемен, как от огня…

Небо отчего-то потеряло привычный голубой оттенок. Оно стало серым, плохо пропускающим солнечный свет. Всё говорило о том, что должен пойти дождь. Нет, не дождь, а самый настоящий ливень! Влад бы от этого не отказался. Но дождя не было.

В Иркутском полисе дома буквально выше облаков — и их верхушки в это промозглое утро не разглядеть. А их тень, падающая на всё свободное от домов пространство, окутывает всё вокруг призрачной темнотой. В неосвещённых местах и вовсе создаётся впечатление, что из-за угла вот-вот выскользнет призрак.

Парадокс, но этот полис, где радоваться свету могут разве что жители верхних этажей, считается весьма успешным. Здесь обитают целых два обширных научных сообщества, изучающих вопросы бытия. Одно из них, «Humanity Beginning», бьётся над вопросом происхождения человека, ведь до сих пор не ясно до конца, что же позволило человеку стать разумным и получить статус доминирующей формы жизни. Конечно, есть множество теорий, и некоторые из них очень близки к истине — но что-то мешает им быть полностью верными. Какая-то ошибка в данных — или же нечто другое…

Второе сообщество, «Space Limits», работает над новым способом передвижения по космосу — только без гравиума. Его открытие, несомненно, открыло массу возможностей, однако на синтез этого элемента уходит огромное количество ресурсов. А в связи с рисками проведение этого синтеза проходит на одной из мёртвых планет в системе Луман 16, полностью автоматизировано, и если что-то пойдёт не так, то вероятный гравитационный коллапс поглотит только находящиеся там две звезды.

Сети лабораторий этих групп учёных оплетают полис подобно паутине — не говоря уже о том, что под землёй находится гигантский ускоритель частиц, принадлежащий «Space Limits». Такие ускорители, конечно, давно устарели, их более новые собратья уже давно парят на орбите Земли — и к парочке таких «Space Limits» имеет доступ — правда, только по вторникам и средам. Но этот подземный ускоритель ещё работает, и работает, прямо скажем, неплохо. На нём по-прежнему удобно проводить маломасштабные эксперименты, которые по большей части нужны только для уточнения, перепроверки уже имеющейся информации.

Как выяснилось, Венди проходит обучение как раз в «Space Limits». Проучившись два года в Академии Разума, она поняла, что это не её. Она изучила некоторые варианты и решила, что именно здесь обучение будет полезно для неё — а самое главное перспективно. В дополнение к учёбе Венди помогает в проведении экспериментов в ускорителе. Влад не мог раньше найти её потому, что она сменила фамилию — не понятно пока, почему, ведь она не замужем. К тому же он искал её не здесь, а в её родном Токийском полисе.

Возможно, Влад так и не нашёл бы её, если бы не перемены. Правда о нём вышла на поверхность. Дело в том, что на самом деле у него когда-то была совершенно другая жизнь. Другая личность. Его безнадёжно потерянное прошлое. Его звали Виталий Носков, он учился в Академии на втором курсе, и всё было хорошо… До того момента, когда мимо Ньютерры — планеты, где обучаются второкурсники — пролетел корабль на сверхсветовой скорости без оболочки, нейтрализующей негативный эффект. На планете отмоталось время — всего-то на каких-то несколько секунд — и тогда Влад понял, что на него эта отмотка не подействовала. И это заметил некто, по всей видимости давно наблюдавший за ним. Его похитили, проводили эксперименты, чтобы понять природу его особенности — до тех пор, пока Влад не переместил свой разум в прошлое — в свои первые дни жизни. Но оказалось, что он случайно прихватил двух наблюдателей, которые вскоре пришли по его душу. Тогда он сделал то, о чём жалеет и по сей день — поменялся местами с соседним младенцем. Отнял у него будущее.

И теперь его самая близкая подруга — Соня — отвернулась от него. Гельмут Вестейр не мог разгласить его тайну — слишком уж она фантастична — поэтому понизил его с четвёртого ранга (бриз) до второго (эйр) по причине «нарушения устава» и перевёл на Землю. До какого-то момента Владу казалось, что это в наказание, но оказалось, что всё далеко не так прозаично. Гельмут решил поручить ему одно задание, о чём поведал днём ранее.

Но до тех пор для Влада это было своего рода пыткой, будто весь мир пошёл ему на попятную. Как ему свойственно, он старался этого не замечать, делать вид, что всё идёт своим чередом, но одиночество его доконало — и он погрузился в поиски старой, забытой подруги. Всё, что у него было — это её имя.

Вендетта… Да, именно так её зовут. Сильное имя для сильной личности. В прошлой жизни Влад восхищался её характером, стремлением вперёд. Старался быть похожим на неё. И, кажется, до сих пор старается.

Хоть Влад и не желал это признавать, но раньше Соня была для него двойником Венди. Очень похожая внешне, она даже вела себя так же. Хотя решения её были порой сумбурны и хаотичны. Соня никогда не продумывает план действий, а просто бросается напролом. Это одновременно бесило и привлекало в ней Влада. Став стражем, он давно уже мог начать искать Венди, ведь у него для этого было всё — но он полюбил Соню и отдался ей без остатка. Позволил себе забыть о потерянном прошлом, ведь казалось, что теперь появилось будущее.

Но он её потерял. И кто знает, остались ли ещё хоть какие-то чувства у Влада к Венди? Всё, что у него есть, это жалкие обрывки воспоминаний, изрядно поистрепавшиеся за два десятилетия. Но он всё равно решил найти её. Остервенело пролистывал базу данных о гражданах Федерации — благо у него, как у стража, есть к ней доступ. Хоть имя «Вендетта» довольно редкое, целые сотни девушек её возраста носили его…

И вот Влад сидит в капсуле прямо возле дома, в котором она теперь живёт. Серое небо, серая полоса эйра на его форме стража — и абсолютно серое настроение. Казалось бы — нашёл Венди, нужно радоваться — вот только она его не узнает. Она ведь понятия не имеет, кто он, ведь никогда в жизни его не встречала. И вообще, ему нужно быть в Хабаровском полисе, а он уже который час сидит здесь и ждёт, когда его старая знакомая вернётся с учёбы.

План прост как пробка — подойти, окликнуть её каким-нибудь именем и сказать, что перепутал её со знакомой. А там разговор сам завяжется. Вот только от одной мысли, что Влад её увидит и уж тем более заговорит с ней, у него всё нутро переворачивалось.

«Может, ну его? Может, стоит вернуться на свой пост?» — подумал он. Хотя эта мысль приходила ему в голову уже много раз, он всегда её отталкивал. Так бы он поступил и сейчас, если бы не заметил впереди силуэт.

Из-за угла вышла девушка. Её прямые (почему прямые, они же были волнистыми?!) чёрные волосы сотрясались при каждом её шаге. Она уверенно вышагивала в чёрных туфлях на высоком каблуке. На ней — синяя блузка и тёмно-синие леггинсы — а на плечи накинуто ярко-красное пальто…

У Влада перехватило дух. Венди всегда умела эффектно одеваться и не менее эффектно шагать, словно всё вокруг её нисколько не волновало… Но зачем, чёрт возьми, она выпрямила волосы?!

Он открыл дверцу капсулы и явно быстрее, чем следовало, вынырнул наружу. И замер, не в силах шелохнуться. Рот открыт, а слова будто застряли в горле.

И тут Венди его заметила.

Она остановилась, нахмурилась и уставилась на него.

— Кхм, — кашлянула она. — Я, конечно, всё понимаю, но нельзя же вот так пялиться на незнакомую девушку.

«Вот блин… Надеюсь, она меня не приняла за какого-нибудь насильника… Хотя… Чёрт, на мне же форма стража. Значит, всё нормально».

И тут Влад вспомнил, что утром переоделся в чёрный плащ.

«Нет. Не нормально».

— Извини, я просто… — начал он.

— Так это с тобой вместе мы должны делать домашку? Извини, я много кого в нашей группе не помню… Ты ж вроде писал, что у тебя живот крутит, и ты не придёшь.

— Э-э-э… — похоже, у Влада тоже начинало крутить живот, и это объединяло его с каким-то одногруппником, за которого его приняла Венди.

— И да, знаешь, было не очень-то приятно читать, что ты загадил весь туалет… — не останавливалась та.

— Стойте! — воскликнул Влад, покраснев как помидор. — Я не знаю, как зовут вашего… коллегу, но он, кажется, полный идиот. Я б такого никогда не написал…

— А кто ты тогда такой? — удивлённо спросила Венди.

— Я? Да я просто… В общем, я вас перепутал со своей знакомой.

— Да? — Венди хмыкнула и двинулась дальше. — Ну, тогда извините, что вывалила на вас весь этот бред. А сейчас мне нужно домой…

— Стойте… — Влад шагнул вперёд, и тут Венди вскинула руку.

— У меня в кармане перцовый баллончик, и если вы сделаете ещё шаг, то пеняйте на себя.

«Ну, вот зачем ты, Влад, надел чёрный плащ, да ещё и капюшон на глаза надвинул?»

— Ничего такого! — воскликнул он. — Я просто хотел познакомиться! И вообще, я мирный человек!

Венди закатила глаза.

— Все хотят со мной познакомиться, — выдала она. Впрочем, Влад не удивился такому заявлению. — А я просто хочу дойти до дома и отдохнуть, наконец. Так что, если тебе нечем меня удивить, то не загораживай путь.

Влад поджал губы. Да уж, теперь он понял, насколько Соня и Венди на самом деле различаются. Соня очень общительная, с ней легко наладить контакт. Венди же всегда общалась только с самыми близкими друзьями, не говоря уж о том, что она довольно-таки высокомерна. Если б не то задание в группе — в прошлой жизни, разумеется — она б на него даже не посмотрела. И не узнала бы, что порой их ход мыслей очень похож. Вот только так ли это теперь?

Тогда Влад поднял ладонь и мысленно активировал чип, вшитый в неё. На ладони высветилось его фото в зелёной рамке — и краткая информация. Электронный значок стража.

— Теперь вы можете не волноваться за свою безопасность, — добавил он.

У Венди глаза на лоб полезли. Что такого удивительного в том, что он страж? Тем более такого низкого ранга…

— И что же марсианский охотник делает на Земле? — улыбнулась она.

Влад посмотрел на ладонь. И правда, оранжевая линия бриза, и надпись «Марс» никуда не делись. То есть, Гельмут понизил его для вида, чтобы внедрить в пункт стражей Хабаровского полиса на время? Или вовсе не понижал, а только изменил цвет полосы на его форме с оранжевого на серый, чтоб никто ничего не заподозрил? И Влад, «пониженный» за нарушение, стал бы тенью на фоне остальных. А поскольку стражи используют электронный значок очень редко, то он и сам бы не подозревал об этом, что только положительно бы сказалось на его легенде. Вот только зачем такая изощрённая конспирация?

Ну что ж, это ему даже на руку. Марсианские стражи среди женщин пользовались популярностью, в отличие от «неженок» с Ньютерры и «безликих» с Земли. Венди даже назвала его марсианским охотником — как героя какого-то комикса.

— Мне поручили одно очень важное задание, — ответил Влад, приподняв уголок рта.

— И что же это за задание? Неужто за мной присматривать? — тон Венди явно сменился на доброжелательный.

— Это секретная информация, — загадочно проговорил Влад. — Но я бы присмотрел за вами, чтоб никто не причинил вам вреда в этом тёмном городе, если вы согласитесь выпить со мной чашку кофе.

— Перебор, — усмехнулась Венди. — Но я буду полной дурой, если откажусь. Кофе мне сейчас не помешает, тем более в приятной компании.

— Ну что ж, — выдохнул Влад. — Куда здесь можно сходить?

— Неподалёку есть оранжерея, — немного подумав, сказала она. — При ней — что-то вроде закусочной. Видите, впереди большой стеклянный купол? Кстати, прямо как на Марсе.

— Вижу, — кивнул Влад.

— Тогда идём, — Венди изящно развернулась и пошла, громко ударяя каблуками по асфальту. — И да — можно уже на «ты». Я — Венди, кстати. Как тебя зовут, я уже знаю — спасибо твоему значку.

Влад в приподнятом настроении поспешил её догнать.

— Люди часто туда ходят посмотреть на диковинные растения, — объяснила Венди. — Да и вообще хоть на какую-то растительность. Подышать настоящим воздухом — как будто снаружи его нет. Словно помнят, как двести лет назад машины заполняли атмосферу выхлопными газами. Бред, не правда ли? Сейчас ведь воздух куда чище, чем тогда.

— На самом деле — не факт, — произнёс Влад. — В такой густонаселённой местности концентрация углекислого газа куда выше, чем в чистом поле.

— Ну ладно, — засмеялась Венди. — Проверку ты прошёл. Мозги у тебя точно есть.

— А ты — нет, — заметил Влад. — Мыслишь так же стереотипно, как все учёные. Запомни: «страж» — не значит «тупица».

— Прости, — смутилась она. — Я слышала, что в училищах стражей особо ничему не учат, да и идут туда те, кому мозгов не хватает ни на что другое.

— И снова, — вздохнул Влад.

«Что же стало с тобой, Венди? Неужели этим учёным лбам удалось промыть тебе мозг?»

— Что, уже не нравлюсь? — натянуто улыбнулась она.

— Не в этом дело, — проговорил Влад. — Да, возможно, часть стражей — это те, кто никуда не прошёл. Но остальные идут туда потому, что считают защиту людей важнее переливания жидкостей в пробирках — тем более сейчас, после истории с лептурианцами.

— А у тебя не менее стереотипное мышление, чем у меня, — заметила Венди. — Пришли.

Когда они зашли внутрь, Влад обомлел. Он почти никогда не видел столько зелени. Не считая, конечно формы стражей, но её цвет не идёт ни в какой сравнение с цветом растений — деревьев, кустарников, цветов, наконец. Их разнообразие оттенков — это самый настоящий цвет жизни.

— Нам сюда, — Венди ткнула его в плечо и указала в сторону столиков.

— Может, стоит сначала пройтись? — чуть ли не жалобно спросил Влад.

— Что я там не видела, — протянула та — и ахнула. — А-а-а, так для тебя это первый поход в оранжерею?

— Ну да, — ответил он. — Хотя меня однажды занесло на Ньютерру — но это было как-то мимолётно, я был занят совсем другим.

«Я был там с тобой. Но то была зимняя Ньютерра — и мы ждали, когда уже, наконец, наступит лето. Оно было уже близко, когда я потерял тебя. Когда я потерял всё…»

По его спине прошёл холодок от этих мыслей. Он вспомнил, как представлял себе прогулки по цветущему лесу с Венди — и это было прекрасно. Как собирался признаться ей в любви именно так.

А сейчас это долгожданное лето словно бы наступило — и вот они идут, путаясь ногами в траве, восхищаясь цветами и радуясь жизни…

Но когда Влад подошёл к бледно-серому принтеру и приказал распечатать две чашки кофе, то вернулся на землю.

Это не Ньютерра. Это не та Венди, которую он знал. Да и она его не знает. Совсем.

— Что ж, — начал Влад, когда они уселись удобнее на мягкие стулья, — объяснишь мне тогда, чем занимаются учёные?

Как будто он не знает.

— На самом деле, много чем, — проговорила Венди. — Даже не знаю, с чего начать.

— Ну, вот ты, например. Где учишься? Чем занимаешься?

И это Влад тоже уже знал.

— Учусь в «Space Limits». Это такая смесь астрофизики и космической механики, что ли. Мы должны знать всё о строении галактики, где что находится, как выглядит и какие свойства имеет. И заодно иметь отличное представление об устройстве кораблей и о последних разработках. Скука смертная, скажешь ты, и будешь прав. Ну, отчасти — есть интересные моменты, но их очень мало.

— А зачем тогда поступала?

— Перспективы. Здесь можно хорошо так подняться. Эта область, как и то, что здесь разрабатывают, имеет очень большое значение для будущего. В отличие, кстати, от «Humanity Beginning» — кому вообще нужно знать, как произошёл человек? Итак понятно ведь в целом, и значения это для науки, для государства не имеет никакого, человек итак изучен вдоль и поперёк. Что до моего учебного заведения… Мозги у меня есть, так что разобраться во всём не проблема. Если и не изобрету что-нибудь, то в исследованиях помогу точно.

«Эх, Венди. С твоими запросами тебе нужно было закончить Академию Разума. Почему ты здесь-то околачиваешься?»

— В Академии Разума тоже есть перспективы, — просто сказал Влад.

— Знаю-знаю, — ухмыльнулась Венди. — Но я решила пойти по пути кумира. Точнее, он был моим кумиром до того момента, как всё испортил.

— Кажется, я догадываюсь, о ком ты, — проговорил Влад.

«Ну, конечно же, о Гийоме Эспри».

— Да уж, это очень неприятное чувство, когда известнейший учёный в области микробиологии и квантовой механики, который попал в Палату Мыслителей, оказывается гадом, каких поискать.

«Интересно, а ты бы разочаровалась так же во мне, если б узнала, что я сделал?»

— Да и человек он был не самый приятный, — вместо этого сказал Влад.

— Ты его знаешь?! Ты с ним говорил?! — всполошилась сразу Венди.

— Похоже, ты до сих пор восхищаешься этим гадом, — заметил он. — Нет, не говорил. Но видел. Это ни с чем несравнимое чувство, когда буквально в пяти метрах от тебя сидит Гийом Эспри и ворчит о политике.

— Понятно, — Венди совсем поникла. — Нет, уже не восхищаюсь. Но когда-то он был для меня очень значимой фигурой.

— Ничего, — Влад решил её подбодрить. — В мире много людей, которыми можно восхищаться, на которых стоит равняться и т.д. Но я считаю, что и без кумиров можно стать успешным человеком.

— Наверно, — пробормотала Венди.

— А что именно разрабатывает «Space Limits»?

— Способ космических путешествий без гравиума. Слышал что-нибудь про супербрадионы?

— Суперпротоны? — переспросил Влад.

— Супербрадионы! — поправила его Венди. — В общем, не суть.

— Их хотят использовать, как топливо?

— Нет. Их нельзя использовать так. Это элементарные частицы, которые сами движутся быстрее скорости света. А мы разрабатываем устройство для их захвата и управления ими. То есть эти частицы предстают в виде своего рода лошади, а корабль — тележки.

— Хм, — Влад сделал вид, что задумался. — А как их можно захватить без гравиума?

— На гравиуме одном свет не сошёлся, — хмыкнула Венди. — Без него, конечно, невозможно создать столь огромную силу гравитации, но она и не нужна — хватит лишь её толики, чтобы ухватиться за супербрадион — и отправиться в путешествие.

— Ну, и как? Есть успехи?

— Есть кое-какие. Конечно, мы изучаем и принцип варп-двигателя, но сообщество делает ставку на супер…

— О, только не это! — перебил её Влад. — Только не повторяй это ужасное слово!

— Хорошо, не буду, — Венди откинулась на спинку и сложила руки на груди. — Могу вообще замолчать.

— Нет, молчать не надо, — засмеялся Влад. Хоть это была не совсем та Венди, он не мог наслушаться её голосом — который он уже успел позабыть.

Вот только что из этого выйдет? Она — уже не та, равно как и он. Раньше они могли говорить часами, а теперь любая тема заходит в тупик.

Возможно, он на пару с Максом был для неё чем-то вроде якоря. Она общалась с простым парнем, чьи предки все до одного были стражами — и её амбиции, её надменность не выходили за рамки разумного. А сейчас — кто знает, с кем она общается в этом научном сообществе, но их влияние уже заметно.

— Кстати, ты слышала о Максвелле Шуберте? — решил спросить Влад.

— Это композитор такой? — спросила Венди, допивая кофе.

Ясно. В прошлой жизни именно Влад познакомил её со своим старым другом Максом — а в этой она о нём даже не знает.

— Погоди-ка, — проговорила она, дотрагиваясь до виска — перед её лицом возник синеватый экран миникомпьютера (или МК) из инфопотока, полностью заслонив от Влада. — Мне тут парень пишет.

«Что?!»

— Так у тебя есть парень? — спросил Влад, изо всех сил скрывая ошеломлённый взгляд. Внутри него всё оборвалось.

— Да, — ответила та. — Кстати, он тоже переливает жидкости в пробирках.

— Я думал…

— Ты думал, что мы будем болтать час или два, а потом сольёмся в страстном поцелуе? — засмеялась Венди, но тут же подавила смех. — Прости. Мне просто хотелось поговорить с интересным человеком — каким ты мне показался на первый взгляд. Но ты… Ну, не то чтобы неинтересный…

— Не продолжай, — Влад резко поднял ладонь. Взгляд его опустел.

Его настигло полное разочарование. Оказалось, что он потерял Венди безвозвратно. Её уже не изменить. И уж точно не вернуть. А та девушка, что сейчас сидит перед ним… Не то чтобы он был романтиком, но та девушка, которую он помнил, которую часто рисовал в своём воображении, оказалась кляксой на пустом холсте. Быть может, он преувеличивает. Быть может…

Влад поднялся из-за стола.

— Приятно было пообщаться, — сказал он, выдавил прощальную улыбку — и двинулся прочь.

Когда Фредерик очнулся, то не смог пошевелить ни рукой, ни ногой. Оказалось, что он был прикован к какому-то креслу. Но даже без этого — его конечности жутко затекли. Очень хотелось встать, потянуться, сделать пару упражнений, чтобы привести себя в норму. Но сделать это не представлялось возможности.

Ещё он заметил, что его голову сжимает какой-то шлем. Даже думать не пришлось, чтобы понять, для чего он нужен. От ужаса хотелось закричать — но Фред смог издать только слабый стон.

Он ощущал чудовищную слабость. Голова гудела, а разум окутывал странный туман. Открыв глаза, он увидел, что находится в какой-то комнате. Разглядеть что-то было сложно, потому что изображение будто накладывалось кадрами. Это было очень странно.

Стены были когда-то покрашены в приятный бежевый оттенок, но краска кое-где уже облупилась. Напротив стояло старое промятое кресло. Фредерик понял, почему свет такой слабый — наверху висела всего одна слабенькая лампа накаливания. Лампа накаливания, чёрт возьми, в двадцать третьем веке!

Похоже, из современного здесь было только оборудование, которым он был обвешан. Да и то не факт. К правой руке был прикреплён катетер — от него шёл провод куда-то в сторону. С трудом повернув голову, Фред увидел капельницу. В пакете находилась какая-то странная коричневая жидкость. Кажется, именно она делала его таким слабым.

А прямо возле капельницы спиной к нему стоял человек. Неужели это дед? Нет, не похож. Этот крепко сложен. Явно поставлен, чтобы его охранять. Вот только зачем? Фредерик итак даже пальцем пошевелить не может. Только головой — и это уже странно.

Но присутствие этого человека упрощает задачу. Надо выбираться отсюда. И почему только Гийом оказался так глуп, что оставил человека прямо возле телепата? Нужно только внушить этому оболтусу освободить его, отключить капельницу, и тогда его слабость постепенно пройдёт. Хотя Фред понятия не имел, насколько долгое действие у этой жидкости. Плевать. Можно внушить человеку забаррикадировать дверь. Или просто держать её вечно. Тогда его дед сюда не сможет зайти. Силёнок не хватит. Столько возможностей, и всё из-за банального просчёта…

Фред посмотрел на человека и… сморщился от боли в голове. Что это? Одно небольшое умственное усилие отразилось жутким головокруженем. Толку от телепатии, если не можешь ей даже управлять? Даже запустить её не можешь?!

«Так, не паниковать», — подумал Фредерик. — «Надо хотя бы понять, где я. Что последнее ты помнишь, Фред?»

И он снова сморщился от боли. Не в голове — а во всём теле. Не реальной боли — а воспоминания о ней.

Когда его дед оказался у него в комнате — он схватил его за руку. А другой активировал какое-то устройство. И тогда всё тело прожгла мгновенная боль, которая тут же прошла — а открыв глаза, Фред обнаружил, что стоит в каком-то коридоре — но опомниться не успел, как дед воткнул ему в шею какой-то шприц. И тогда-то всё померкло.

Так. Его тело затекло до невозможного. Хотя, может быть Фред и преувеличивает — пошевелиться-то он не может только из-за действия жидкости в капельнице. Но в любом случае, такое чувство, что он лежит здесь уже целую неделю.

Неделя?! Так ли это? Зачем дед держит его? Судя по шлему на голове — а по другой причине он не мог ему его напялить — он знает, что Фред — телепат. И, как бы неутешительно это ни звучало, ему нужно серое вещество из его мозга.

Неужели его дед способен ему навредить? Хотя кто знает, на что он вообще способен… Ведь Фредерик уже знает, что Гийом натворил. На что пошёл, чтобы избавиться от недуга.

Наверняка, Фредерика уже ищут. Как и Гийома, впрочем. Он в бегах — и в бегах уже долго, судя по всему. Но его до сих пор не нашли… И найдут ли?

«Где я вообще?!»

И тут ему пришла в голову странная мысль:

«Почему Элиас всё не исправил?!»

И тут же понял, что это глупо. По всей видимости, у Гийома есть телепорт. А это значит, что он работал не только над лекарством от болезни памяти. И это в свою очередь значит, что он мог работать ещё чёрт знает над чем. И тузов в рукаве у него может быть полно. А это значит, что даже если бы Элай успел его предупредить, спасти, поставить охрану и т.д., Гийом бы в любом случае его выкрал, ведь телепорт — это мгновенное перемещение. Ведь Фредерик ему нужен. Нужен, чтобы оставаться в здравом уме…

А поскольку Гийом в бегах, подопытных для лекарства у него уже нет.

Кроме Фреда.

Он здесь надолго.

И вновь Фредерику захотелось закричать от ужаса.

Он уже не знает, что ожидать от деда. Он чувствует перед ним лишь страх и… вину?

Он до сих пор чувствует вину перед дедом, что сдал его. И ему по-прежнему хочется лезть от этого на стену. Почему? Он ведь понимает теперь, что за человек Гийом Эспри, осознаёт, что ему место в заключении — так почему вина пожирает его изнутри?

«Так, надо успокоиться».

И Фредерик начал себя успокаивать тем, что любой другой на его месте не размышлял столь много, верно, грандиозно, а только орал, ничего не понимая и не желая понимать, а желая только снова оказаться дома, в тёплой постельке, проснувшись от этого жуткого кошмара.

И Фредерик понял, что этого же хочет и он.

Тёплая постелька… Увидит ли он её когда-нибудь?

Увидит ли он… Веронику?

От мысли о ней комок встал поперёк горла. И явственно захотелось биться в конвульсиях, словно это поможет ему выбраться из пут и свалить отсюда.

Думает ли она о нём? Или целуется сейчас с Элиасом где-нибудь на Ньютерре, позабыв обо всём, включая и его?

Ненависть к Элиасу перешла все пределы. И что она в нём нашла? В этом несчастном идиоте, который ничего не может, кроме как ныть о том, что ничего не может…

Нет, надо выбираться отсюда.

— Эй, ты! — крикнул Фредерик мужику, стоящему рядом.

Тот нехотя повернулся.

— Чего тебе?

— Тебя сюда мой дед поставил?

— Ну да, а что?

— И что он тебе за это обещал?

— За что?

«Ты совсем тупой, что ли?» — оторопел Фредерик.

— Ну, ты здесь разве не сторожишь меня?

— Ну, да, сторожу.

— Молодец. Так что он тебе там наобещал? Ты в курсе, что он в бегах, и у него ничего нет? Ты знаешь вообще, что деньги исчезли два века назад?

— Ну, да.

— Ты вообще знаешь, что такое деньги? — не удержался Фредерик.

— Ну, да.

— Давай без «ну».

— Ну, ладно.

— Вот опять… — Фред закатил глаза. — Чувак, ты просто скажи мне честно, почему ты здесь стоишь?

— Потому что Гийом Эспри сказал мне здесь стоять.

— А тебе разве не хочется пойти куда-нибудь? Ну, не знаю, в музей какой-нибудь. Хотя, музеи тебе вряд ли по вкусу. А как насчёт бара?

— Нет, мне никуда не хочется.

— Почему?! — ошеломлённо спросил Фредерик.

— Потому что Гийом Эспри сказал мне стоять здесь.

Фред ещё какое-то время глядел на него с открытым ртом.

— То есть… А впрочем, плевать. Что-то я с тобой заболтался. Ты можешь меня освободить?

— Нет.

— Ты не можешь или не хочешь?

Мужик открыл рот — и сразу закрыл. Этот вопрос оказался для него слишком сложным.

— Короче, — не сдавался Фред. — Освободи меня. Реально, освободи меня, и я тебя награжу. Какой-нибудь учёной степенью, например — будешь жить, ни в чём не нуждаясь.

— Нет, — ответил мужик — и отвернулся.

— Да что с тобой не так?! — Фред почти кричал — если учесть, что на крик он сейчас был не способен.

— Просто он полностью повинуется мне.

Услышав до боли знакомый голос, Фредерик замер. Разговаривая с мужиком, он не заметил, как в комнату вошёл его дед. Гийом Эспри стоял и смотрел на него, улыбаясь.

— Почему? — просто спросил Фред.

— Ты что-нибудь слышал о наноботах? — спросил Гийом, проходя и садясь в кресло.

— Нет.

— Действительно. Да и откуда? — проговорил Гийом, наморщив лоб. — Это проект, над которым я работал, сколько себя помню. Тогда это была мечта — создать нанороботов, которые могли бы перестраивать ДНК. Переписывать код. Лечить наследственные болезни таким образом.

— Ты создал их? — спросил Фред только для того, чтобы поддержать разговор.

— Да, создал.

— Тогда почему ты не вылечил себя с их помощью? Или побоялся их вводить себе?

— Не побоялся, Фредди. Они уже давно во мне. Только по какой-то причине они оказались неспособны меня вылечить. Но, знаешь что? Оказалось, что можно прописать в коде ДНК и что-то другое. Повиновение, например. Лояльность какому-то одному человеку. Бесстрашие. Или страх перед чем угодно.

И от этих слов Фредерику стало страшно. Без всяких наноботов.

— То есть, ты ввёл их этому человеку?

— Да. Что бы ты ни говорил ему, как бы ни упрашивал освободить тебя, он этого не сделает.

— И ты не боишься говорить это при нём?

— А чего мне бояться? Ведь он генетически устроен так, что всегда беспрекословно будет доверять мне и слушаться только меня.

Фредерик невольно сглотнул.

— Зачем ты это делаешь, дедушка? Я всегда считал тебя хорошим человеком… Я до сих пор чувствую вину за то, что рассказал о тебе Гельмуту…

— Что ты рассказал? — Гийом наклонился.

— То, что увидел в твоих мыслях. Это ужасно. Зачем? Почему ты стал таким?

— Я всегда был таким, Фредди, — хрипло произнёс Гийом. — Всегда был способен на крайние меры, в отличие от всех моих коллег. Но ты должен знать кое-что. Понимать. Тебе не в чём себя винить. Гельмут Вестейр, этот неотёсанный ураган, как и все стражи, наверняка, глуп, и потому страдает от паранойи. Он уже следил за мной, когда ты рассказал ему об увиденном. И всё равно раскрыл бы мой секрет.

— Я знаю, — проговорил Фред с облегчением. Странно. Он больше не чувствовал вину перед дедом. Её груз, который никак не проходил, внезапно исчез. После того, как Гийом сказал ему, что он ни в чём не виноват. Это показалось Фредерику странным. И до ужаса логичным. — Ты… Ты и мне их ввёл, да?

— Так и знал, что ты догадаешься! — радостно воскликнул Гийом. — Как же приятно поговорить с действительно умным человеком! Ты весь в меня! Конечно, я ввёл их тебе. И прописал в коде, чтоб ты не мог причинить мне вред. Видимо, потому, что твой разум сильнее, чем у обычного человека, ты смог переступить через этот приказ. Но это отдалось в тебе болью. Поэтому я должен извиниться. Не волнуйся, повиновение и прочие подобные приказы я не буду тебе прописывать. Ты, как-никак, мой внук.

— Но при этом, ты всё равно копаешься в моей голове, — проговорил Фредерик одновременно с ужасом и ненавистью в голосе.

— Что поделать. Ты теперь мой единственный донор. Можешь не волноваться, это не принесёт вреда твоей умственной деятельности. Ну, может быть, незначительный.

Фредерик судорожно вздохнул.

— Ещё вопросы будут? — спросил Гийом, постукивая пальцем по подлокотнику.

Какие ещё вопросы? Фредерик только сейчас осознавал в полной мере, каким чудовищем оказался его дед. Ему даже говорить с ним не хотелось. Но вдруг не отвечать было бы опасно? Он не знал теперь, чего ожидать от Гийома Эспри.

— Где мы? На Ганимеде?

— Конечно нет, — усмехнулся Гийом. — Мне туда теперь путь заказан. Схватят сразу же, как только я там появлюсь. Если б я мог туда явиться, то я бы не стал тебя трогать. Там доноров у меня хоть отбавляй.

— Тогда где? И как? Как мы сюда попали? Я помню, как я и глазом моргнуть не успел, как мы оказались…

— Где мы, я тебе не скажу. Надо придерживаться конфиденциальности. А вот как… Ты, верно, решил, что у меня есть некая технология телепорта. Всё гораздо проще. Наноботы. Они есть в тебе, во мне, они витают здесь, в воздухе. А теперь догадайся сам, как мы здесь появились?

Появились. Не оказались. Не прибыли. Не переместились. А появились…

Фред до сих пор ощущал ту странную боль во всём теле. Её сложно забыть. И теперь он понял, откуда она взялась.

На его лице отразился истинный ужас.

— Вижу, ты понял, — обрадовался Гийом. — Наноботы полностью уничтожили наши тела на Ньютерре, рассеяв их на молекулы. И воссоздали здесь с точностью до кварка. Благо, материала здесь достаточно для воссоздания необходимых молекулярных связей. Это тоже своего рода телепортация, хоть и не самая гуманная. Но с другой стороны — мы по-прежнему здесь. Мы — живы. Так почему бы не использовать её? Весьма полезная ведь штука.

— Дедушка… — проговорил Фредерик в ужасе.

Это как клонировать человека. Будет два живых организма, каждый из которых имеет право на существование, на жизнь, каждый наделён мышлением, эмоциями, у каждого есть мечты, амбиции, желания… Но один из них заранее обречён на смерть.

Если подумать, на миг у Фредерика появился брат-близнец — и тут же был уничтожен.

— Ты, наверное, хочешь знать, какие у меня планы, — проговорил Гийом.

Но Фредерик не хотел ничего знать. Зная, на что способен его дед, что он уже совершил, он понимал, что планы эти не лучше. Если не хуже.

— Ты имеешь полное право знать обо всём, — продолжал Гийом. — Ты — мой внук, моя родная кровь, моё продолжение. И ты уже понимаешь, к чему конкретному я стремлюсь. Но я не скажу ни слова, пока не добьюсь от тебя доверия. Подлинного доверия. Понимания правильности того, что я говорю. Чем я одержим. Ты должен мыслить так же, как и я. Понимать всецело, что этот мир в действительности неправильно устроен и уже давно жаждет перемен.

— В смысле?

— Ты только оглянись вокруг! — воскликнул Гийом. — Мыслители превозносят разум, но в то же время соглашаются с тем, что конфликт нормален для общества! Сейчас, конечно, не двадцать первый век, но все по-прежнему делают, что хотят. Культ разума, правда, оказывает положительное влияние. Но преступность никуда не делась, пусть и стала меньше. Войн нет, деньги упразднены, но алчность, себялюбие и другие пороки по-прежнему процветают. Разве это не ужасно?

— Я… Я понимаю, — пробормотал Фредерик, надеясь, что это прокатит. Вот только его тоненький голос буквально исходил ужасом. И недоверием, ведь в его глазах дед проявлял все те же пороки.

Гийом помотал головой.

— Нет. Ты не понимаешь. И, вероятно, не поймёшь никогда до конца. Я лишь прошу следовать за мной. И я надеюсь, что однажды ты будешь готов.

— Но… мои друзья…

— Забудь о друзьях. Они для тебя никто. Подумай о семье, — подчеркнул Гийом, поднимаясь с кресла. — Мне нужно идти. Не беспокойся, у тебя останется прекрасный собеседник. — он указал на мужика, который всё стоял на том же месте.

— Ты куда? — осмелился спросить Фред.

— Это не должно тебя сейчас волновать, — Гийом подошёл к кровати, на которой лежал Фредерик. Тот инстинктивно вжался в спинку. — Мне нужно пополнить запасы…

— Дедушка, не надо…

— Не волнуйся, больно не будет. Ты сначала уснёшь, а затем этот шлем на твоей голове сделает всю работу.

— Пожалуйста! — кажется, Фреду удалось пошевелить пальцем. Но толку от этого никакого. Залезть в голову и внушить что-нибудь? На это он сейчас не способен. Если быть честным, он оказался в полной заднице. И выхода из этой ситуации не видел. На ум ничего не приходило. Оставалось только кричать и брыкаться.

Гийом повернул флажок на катетере — и коричневая жидкость потекла быстрее.

— Засыпай, — ласково произнёс он.

Постепенно силы покидали Фредерика. Веки тяжелели, глаза закрывались. Уже шёпотом он медленно продолжал просить его отпустить — пока совсем не замолчал. И только тогда Гийом нажал кнопку активации шлема.

— Ему правда не больно? — спросил мужик, когда игла прошла сквозь череп.

— Конечно, — проговорил Гийом. — Я бы никогда не причинил ему боль.

Почему потолок такой бледный? Почему нельзя было сделать его хоть чуточку ярче? Поток мыслей в голове Марго никак не прекращался. Рядом с кроватью стояла баночка со спасительными таблетками, но она к ним не притронулась. Она просто лежала и пыталась, что называется, отключить мозг.

Но это ей, понятное дело, не удавалось. Трудно перестать мыслить так, как привык. А она именно привыкла, глядя на вещи, оценивать их форму, архитектуру и цвет. Особенно цвет.

Ну, зачем эту сумочку покрасили в зелёный цвет? Тем более в такой яркий? Она же слишком выделяется на общем фоне, что вовсе не идёт в плюс! А маут почему такой тёмный? Почему нельзя было сделать его хотя бы тёмно-серым? Многим нравится чёрное, но Марго — нет. Он вгоняет в депрессию. И плевать, что каким-то людям серый напоминает лептурианцев. В чём смысл? Все учёные носят серые одеяния, и что-то никто не жалуется. А вот почему, собственно, лептурианцы серые? Почему такой странный оттенок? Марго бы даже назвала его «абсолютно никаким». Природа могла выбрать более интересный цвет. А почему принтер распечатывает картофельное пюре такого странного оттенка? Оно ведь должно быть жёлтым, а это какое-то… бежевое, что ли…

И вот так всегда. И сейчас, лёжа на кровати, Маргарита усиленно пялилась в потолок, изо всех сил стараясь не думать. И всё-таки… Почему потолок такой бледный?

И он сразу поменял оттенок. Лёгкий, едва различимый, бежевый цвет сменился ярким, насыщенным оранжевым.

Едва не захныкав, Маргарита зажмурилась. Стоит только выпить таблетку, и всё тут же пройдёт! Но ей уже надоело всё это. Целую неделю она ходила как в тумане, ничего не делала, ничего не понимала, ничего не запоминала. Не рисовала ни разу. Ни разу за целую неделю!

Кому-то может показаться, что это даже круто. Захотел — поменял цвет пассажирской капсулы, захотел — и свет, идущий от лампы, заиграл всеми цветами радуги. Вот только Маргарите этого не хочется. Чаще всего она лишь представляет — быть может, вот такой цвет подошёл бы лучше — но менять-то она его не хочет! Она не может этим управлять!

И уж тем более Маргарита не хочет, чтобы это видели другие. Кто-то — восхитится, кто-то — засмеётся, а кто-то — сочтёт её каким-то мутантов. Кому-то взбредёт в голову наблюдать за ней. Как за Элиасом. Он-то уж точно такой жизни не хотел.

Марго резко соскочила с кровати, включила МК и перевела мерцающий экран на стену.

— Холст! — скомандовала она.

Экран принял форму белоснежного холста.

— Кисть! — сказала она, глядя на руку, и в ней возникла нематериальная кисточка для рисования.

И Маргарита начала рисовать. Она вдруг поняла, что лучше себя чем-то занять — тогда и лишние мысли исчезнут. И она начала лихорадочно выводить контуры лица Алистера Ворона.

Стоит ей только разок хорошенько разглядеть чьё-то лицо, она во всех деталях запоминает его. Причём надолго. Это её, пожалуй, самое классное качество. Что-то, а запоминать картинки она умеет. А ещё умеет рисовать. Отлично умеет. Словно это у неё в крови.

Когда Марго нарисовала овал лица, она приступила к рисованию глаз. О, его глаза ей понравились. Она не знала, увидит ли ещё их когда-нибудь, и стоит ли вообще встречаться с этим человеком. Ну вот зачем он заговорил о цвете? Знал ли он что-то, или не знал, Марго понятия не имела. И решила для себя, что выяснять лучше не стоит. Кто знает, может он подглядывает за ней, когда она спит? Но глаза… Такие тёмные и глубокие. Были бы они чуть светлее, то её бы это даже не привлекло…

Были бы они чуть светлее…

И они стали.

Маргарита ахнула и отпрянула от холста, потеряв дар речи. А затем воскликнула:

— Да что ж это такое! — и с размаху схлопнула холст ладонью. Он отлетел в стенку и рассыпался снопом искр. — Холст!

И он снова возник перед ней. Чистый, белоснежный, чуть-чуть прозрачный. И она снова начала рисовать. И на сей раз у неё получилось нарисовать глаза безо всяких проблем. Но почему губы-то такие бледные…

Ещё один лист полетел в стену. И снова кисть заходила по нематериальному волокну. И опять понемногу начало вырисовываться знакомое лицо. А волосы-то могли быть и светлее…

Холст разбился с громким хлопком. На сей раз сноп искр даже выдал два небольших фейерверка — по всей видимости, искусственный интеллект в МК заметил, что хозяйка какая-то нервная, и решил подбодрить.

Но Маргарита продолжала смотреть в стену, в то место, где только что рисовала.

— Да не могут быть его волосы светлее! У них идеальный оттенок! И они чертовски ему идут!!!

С этими словами она упала на колени и закрыла лицо руками.

* * *

— И всё-таки, что с Маргаритой? — спросил Элай как можно тише.

Урок был в самом разгаре. Преподаватель политологии что-то говорил об обществе, его устройстве, о том, какую роль играют в его развитии социальные конфликты, и каким прекрасным учёным был Льюис Козер.

— Я не знаю, — проговорила Соня, не переставая выводить в тетради закорючки, которые она называла почерком.

— Она ведь, правда, какая-то странная в последнее время.

— С каких пор тебе есть до неё дело? — удивлённо спросила Соня. — Тем более сейчас, когда у тебя голова забита Вероникой. Вероника, Вероника, Вероника… Аж тошно.

— Ты что, роешься у меня в голове?

— Да это итак понятно! Впрочем, это не отменяет твою догадку. Да, я роюсь в твоих мозгах. Потому что могу. Хотя, нет, тут скорее подойдёт слово «приходится». Я тут, понимаешь ли, лекцию пишу, а до меня с твоей стороны эхом доносится её имя. Думай потише, что ли.

— Ну… ладно, — Элай прикусил губу. — Постараюсь думать о чём-то другом.

— Да сходим мы к Марго, не волнуйся!

— Всё-таки роешься…

— Я это и не отрицала…

— И почему тебя бесит, что я думаю о Веронике? Назови реальную причину. Ты ведь можешь поставить какой-то блок, или типа того, чтоб мои мысли до тебя не доходили. Или я ошибаюсь?

— Да нет, ты прав, вообще-то, — ответила Соня, дописывая последнюю строчку, а потом посмотрела на Элая и вдруг покраснела. — Ну, то есть, это немного сложно. Ну, в какой-то степени.

— Что-то мне подсказывает, что это не так… — проговорил Элай.

— И вовсе меня не бесят твои мысли! Меня бесит то, что ты только думаешь, но ничего не предпринимаешь.

Элай судорожно вздохнул.

— Ну…

— Не говори, я знаю, что ты хочешь сказать. Неделя прошла, Элай. Целая неделя.

— Ну, неделя — это не месяц, — заметил тот.

— Действительно, — усмехнулась Соня. — За месяц ты можешь всё упустить напрочь, а сейчас у тебя ещё есть немного времени. Зная Веронику, могу сказать, что она не против подождать. Но это не значит, что она должна! А зная, о чём она думает, могу с уверенностью сказать, что у тебя есть все шансы. Да ты и сам это понимаешь. Она, чёрт возьми, первая тебя поцеловала! Ну, в утерянном времени, как ты это называешь. А это что-то да значит. Ведь это совсем на неё не похоже.

— Ой, ладно, пиши лучше дальше, — Элай раскраснелся. — Твои советы всё чаще смахивают на приказы.

— Я просто не понимаю, почему ты сидишь сложа руки, — проговорила та, только уже спокойнее. — Почему ты не можешь начать действовать. Я, например, всегда…

— Я не такой, как ты, Соня, — проговорил Элай. — Я вечно сомневаюсь в своих силах. Ты ведь итак это знаешь. Изучила уже вдоль и поперёк. Сдаётся мне, ты была такой же проницательной и до того, как начала читать мысли.

— Но ты всегда готов поступить правильно, — заметила Соня. — Даже если это противоречит твоим желаниям. Ты всегда приходишь на помощь.

— Ну, так, а что мне остаётся? — улыбнулся Элай. — Коль я теперь могу просто вернуться в прошлое и что-то изменить, приходится так и делать.

— Это не так, — уверенно сказала Соня. — И в этом ещё одна твоя проблема — ты с трудом разбираешься в самом себе.

— Да я прям головоломка, — усмехнулся Элай.

— Решённая головоломка, — подмигнула она ему.

— А почему ты назвала меня Элай, а не Элиас?..

— Прекратите разговоры! — раздался голос преподавателя, и они оба упали на парты, дабы скрыться с глаз долой.

— Мы же вроде тихо разговаривали? — проговорил Элай.

— Вроде… Мне теперь сложно понять, где шёпот, а где мысли, — ухмыльнулась Соня.

— Ну, я точно старался говорить тише…

— Значит, я виновата?

— Да нет… Ну, то есть… Погоди, — Элай уловил лёгкий сигнал, слышный только ему.

Он достал МК и открыл блок сообщений.

Ариана.

Элай невольно вспомнил, как она раньше писала ему, а у него по спине бежал холодок. Теперь этого не было. Она зачем-то писала ему каждый день после заключения Союза двух рас. Теперь Ариана представлялась ему подругой. Подругой с другого конца галактики. Скажи он подобное кому-то из своих старых друзей — не поверят.

— И что там пишет наша Королева всея Лептуриуса? — спросила Соня.

— Ты что, подсматриваешь? — резко обернулся Элай. Нет, та по-прежнему сидела, уткнувшись в тетрадь. Ах да…

— Нет, подслушиваю, — со смехом в голосе ответила Соня.

Элаю ничего не оставалось, кроме как принять это, как должное.

— Сейчас посмотрим, — пробормотал он и открыл сообщение.

«Здравствуй, Элиас Кендал. Сразу извиняюсь, если начала слишком официально… Привыкла так разговаривать с подданными. Не важно. Хотела предложить тебе посетить мою планету. Надеюсь, тебе было бы интересно здесь побывать, узнать о нас больше. В общем, ответь, как только сможешь».

— Да ну нет, ты что серьёзно?!

Громкий возглас Сони тут же заставил Элая повернуться. Она смотрела на него во все глаза.

И тут же стало как-то неестественно тихо. Они огляделись. Все смотрели прямо на них. Включая преподавателя.

— Вон из аудитории, — ясно и чётко произнёс преподаватель, глядя прямо на Элая с Соней.

Они сразу поняли, что это про них, потому встали, собрали вещи и двинулись к выходу.

— Это ничего? — спросил Элай, когда они вышли.

— Ты о чём?

— Ничего, что нас выгнали? — ещё немного и его бы затрясло. Теперь, когда он решил учиться дальше в Академии, ему бы не хотелось вылететь вот так сразу и без видимых на то причин.

— А-а-а, — протянула Соня и махнула рукой. — Ничего особенного. Ты думаешь, нас раньше не выгоняли ни разу? Тем более, это всего лишь подготовительные курсы. На них только вкратце повторяют то, что говорили на протяжении первого года.

— Блин. Так мне бы это понадобилось. Я ж первый год не учился.

— Если б это было для тебя так важно, ты бы всё записывал, — ухмыльнулась она.

— Может быть, у меня просто память, как у Шерлока Холмса, — оправдывался Элай.

— Холмс вроде бы фильтровал информацию, оставляя в голове только самое важное. Так что не парься. То, что говорил преподаватель, уж точно не самое важное, что ты слышал в своей жизни. Конфликты? Да кому они нужны?

— Тогда почему ты всё так рьяно записывала? — не отставал Элай.

— Если ты не заметил, я успевала ещё с тобой активно переговариваться, — заметила Соня. — А теперь об Ариане, — сказав это, она схватилась за голову. — Ох, я даже не знаю, что сказать! Обычно я просто говорю всякую фигню, и прокатывает, но сейчас… О-о-о, это жесть.

— Вот я о том же думаю, если честно, — Элай закивал. — Зачем меня-то приглашать к себе? И как это произойдёт? Ведь ещё не придумали рейс «Земля — Лептуриус»!

— Да это-то всё понятно! — засмеялась Соня. — Почему ты? Да потому что благодаря тебе Союз стал возможен. Ты — тот винтик, который не даёт галактике развалиться и погрязнуть в войне. Как ты туда попадёшь? За тобой просто отправят корабль. Или Ариана сама сюда явится. Я даже не удивлюсь.

— А что тогда тебя выбило из колеи?

— Лептуриус, чтоб его Ньютон яблоками закидал! Ты разве никогда не мечтал там побывать?

— Да я как-то даже об этом не думал…

— Ничего себе! — Соня расхохоталась. — Ох, теперь и я не понимаю, почему именно тебе представилась такая возможность. Ведь ты даже не осознаёшь её ценности… Да, многие не любят лептурианцев. Из-за той истории с экспедицией. А ещё потому, что не знают о них ничего. И потому в тайне хотели бы узнать больше. Побывать на их планете. Познакомиться с их историей, традициями, узнать, как устроена их жизнь, какие у них взгляды на разные вещи. И теперь именно ты сможешь это сделать. Теперь-то понимаешь всю уникальность её предложения?

У Элая перехватило дыхание.

— Да я походу буду первопроходцем. И ты знаешь, меня это не заводит, а скорее…

— Пугает, — закончила за него Соня. — Я знаю. И тут дело не в тебе. Любого это испугало бы до чёртиков.

— Да уж, — проговорил Элай, пытаясь справиться с эмоциями. — Надо бы ей ответить.

«Привет, Ариана, — набрал он и подумал, как же легко, оказывается, разговаривать с Королевой. — Я, конечно, ошарашен таким предложением… Могу только сказать спасибо. Я с удовольствием посетил бы Лептуриус».

Спустя некоторое время пришёл ответ:

«Я рада, что ты согласился. Не совсем понимаю, что значит «ошарашен», но если я правильно поняла контекст, то не беспокойся, тебе будет полностью гарантирована безопасность. Кстати, можешь взять с собой кого-нибудь, если хочешь. Примерно через два дня к тебе прибудет корабль. Будь готов».

— Блин, — промямлил Элай.

— Ошарашен! — Соня хохотала. — Ну, ты даёшь…

— А ты что хотела? — обиделся Элай. — Я был под глубоким впечатлением. Она тут, кстати, пишет, что я могу взять с собой кого-то…

— О, — Соня подняла сразу обе брови. И почти сразу сказала, — Зови Веронику.

— Нику? — удивился и смутился одновременно Элай.

— Конечно. Это будет не просто какой-то поход в кинотеатр, а нечто гораздо большее. Ну и там… Романтика, всё такое, неизведанный мир с его необычайными красотами и тому подобное. Идеальный шанс всё наладить.

— Необычайные красоты, — хмыкнул Элай. — Серого цвета.

— Серое — не значит бесцветное, — заметила Соня.

— Ну, что ж, — проговорил он с придыханием. — Остаётся только ждать.

* * *

Маргарита уже в который раз пыталась нарисовать портрет. Плевать, что она его не знала. Она и Элая не знала, когда решила его изобразить. Просто она переносила на бумагу всех, кто хоть как-то относился к её жизни. Это какая-то жажда таким образом приблизить к себе больше людей… или, наоборот себя к ним. Хотя этот Алистер по-прежнему оставался по сути никем. Если не считать, что он всколыхнул её чувства. Заставил её испугаться. И убежать. Кем бы он ни был, теперь его личность волновала её. Быть может, она таким образом хотела его понять. Прочувствовать. Разоблачить.

Наверно, у всех художников так.

Вот только у неё не получалось. Он оставался непостижимой загадкой. А вдобавок к этому ещё и его нос менял цвет. И глаза. Снова. На красный. После того, как она представила в них огонь. Словно бы так и надо. Словно он был настолько изменчив, необычен и далёк от неё, насколько это вообще возможно. Или же всё дело только в том, что она не может управлять своей никчёмной, бесполезной, ненужной способностью, которая представляет только неудобства и не даёт ей нормально жить.

Её нервы накалились до предела.

И ещё один холст рассыпался снопом разноцветных искр.

В дверь постучали.

Маргарита встрепенулась и испуганно посмотрела на неё.

— Кто? — спросила она, отбросив назад выбившуюся прядь рыжих, почти красных, кудряшек.

— Это Алистер, — прозвучал голос того парня, отразившись громом в её ушах.

— Что тебе нужно? — резко спросила она.

— Ты в порядке? Просто ты взяла и убежала. Хотя мы вроде просто разговаривали. Чем я тебя так расстроил?

— Да ничем… Всё в порядке, — Маргарита безуспешно пыталась унять волнение в голосе. — А откуда ты узнал, где я живу?

— Спросил у твоих одногруппников.

Маргарита судорожно вздохнула.

«Прошу, уходи, или, я клянусь, эта дверь вспыхнет…»

Дверь сменила цвет на пламенно-красный. Марго чуть не заныла. Теперь достаточно было не только подумать, а просто почувствовать. Эмоции переполняли её — и теперь, похоже, лились через край.

— Нет, правда, всё хорошо, — как можно более спокойно сказала она.

И тут стены начали медленно темнеть.

«Может быть, мне всё это просто чудится?»

— Тут дверь… покраснела… — услышала она голос Алистера. — Что происходит?

Радость от того, что она не сумасшедшая, сменилась ужасом — выходит, всё происходит на самом деле. И об этом узнал кто-то чужой.

А стены всё темнели. Маргарита обернулась, и увидела, как кровать тоже меняет оттенок. Приятные пастельные цвета приобретали всё более тёмные, угрожающие оттенки. Они отражали всё, что она сейчас чувствовала. Тьма, беспросветная тьма, страх, неведение окружали её и сжимались плотным кольцом.

И этот круг красных, коричневых, бордовых оттенков всё сужался, приближаясь к Маргарите вплотную.

— Я… я не понимаю… Что со мной происходит?! — закричала она.

— Маргарита, — вновь заговорил Алистер. — Впусти меня. Я помогу.

— Как?!

— Я знаю, что с тобой происходит.

— Откуда? Откуда вообще это можно знать?!

— Я такой же, как ты.

Маргарита застыла на месте. А стены, мебель и всё остальное, что окружало её, перестало темнеть.

Нет, это не может быть правдой. Как, вот так просто, откуда ни возьмись, мог появиться человек, который понимает, что происходит, и даже, возможно, способен помочь? Нет-нет-нет, это бред, ей уже не поможет ничто…

И тьма продолжила сгущаться. Маргарита издала стон ужаса, а затем закричала:

— Входи!

Дверь отъехала в сторону. Внутрь вошёл Алистер. Взгляд у него был решительный. Руки зачем-то сжаты в кулаки.

— Сосредоточься! — приказал он.

— Как? — пролепетала Маргарита.

— Постарайся справиться с эмоциями, — продолжал он. — Волноваться не о чём. Всё, что происходит — не страшно. Это часть тебя. Это тебе подвластно.

— Нет, неподвластно, я не могу этим управлять…

— Я тебе обещаю, Маргарита! — твёрдо сказал Алистер. — Это твой дар. Твой конёк! И ты с ним справишься, вне всяких сомнений! А знаешь, почему? Никто лучше тебя не может делать подобное!

Маргарита посмотрела на него — и страх начал проходить. Встретив его в аудитории, поговорив с ним, она не почувствовала к нему доверия. Ей показалось, что он что-то скрывает. Но сейчас он стоял перед ней, и от него исходила только искренность. В его глазах горел огонь, но он не обжигал, а напротив, согревал, внушал надежду. Алистер действительно хотел помочь. Он действительно мог это сделать. Он знал, понимал всё, что с ней происходило. Говорил уверенно и чётко — и его слова будто заставляли Маргариту думать. Привести мысли в порядок.

Мог ли обычный человек оказать такое сильное влияние? Вряд ли. От Алистера же исходила какая-то странная мощь. Быть может, как художник, Маргарита это чувствовала. А возможно, во всём этом было что-то ещё.

Но всё это неважно, ведь Марго по-настоящему начала успокаиваться. Она почувствовала поддержку. Поверила в то, что может справиться с собой.

Для этого ей всегда нужны были близкие люди, друзья — сама она порой не могла справиться с какими-то проблемами, сделать важный шаг.

А Алистер чужим для неё быть перестал.

Маргарита закрыла глаза, сделала глубокий вдох — и на выдохе из неё, словно токсины, вышла вся тьма.

Ход мыслей восстановился. Страх прошёл. Но это ещё не всё.

Открыв глаза, Маргарита увидела всё те же тёмно-красные оттенки. Стены словно были забрызганы кровью.

— Но ничего не изменилось, — пробормотала она.

— Изменилось, — кивнул ей Алистер. — Ты изменилась. Перестала бояться. Собралась с мыслями. Ты сосредоточилась, как я и просил. И теперь ты как никогда близка к тому, чтобы взять в узды свой дар. В тебе таится мощная энергия, которая и позволяет тебе делать подобное. Всё, что тебе нужно — это ухватиться за неё.

— Как?

— Сожми руки в кулак. А теперь представь, что эта энергия находится в них. Она бьётся, брыкается, пытается вырваться. Но ты держишь её крепко. Очень крепко. И она постепенно успокаивается. Становится полностью подконтрольной тебе. Она — твоя.

Маргарита сделала всё так, как он и сказал. Как художница, она представила себе всё это с лёгкостью. И теперь создавалось впечатление, что она и впрямь может управлять энергией. Что она стала её частью. Теперь уже — по-настоящему.

— Разожми кулаки, — сказал Алистер.

— А если она возьмёт и улетит? — спросила Марго, неожиданно для себя улыбнувшись.

— Не улетит, — Алистер тоже улыбнулся. — Теперь просто направь руку в сторону стены. Не нужно напрягаться. Это твой особый дар, ему даже не нужно учиться. Просто подумай, какого цвета должна стать стена. И сделай это.

— Как раньше. Она должна стать такой, как раньше, — проговорила Маргарита и подняла ладонь.

Стена постепенно начала светлеть. Бордовый, красный, оранжевый, бежевый и, наконец — белый.

— Молодец, — довольный, сказал ей Алистер.

Маргарите хотелось кричать от радости.

— Что-то скучно у тебя тут, — заметил он вдруг. Поднял ладонь в сторону стен. Так, словно касался их. Будто это действие для него самое что ни на есть обычное.

И на стенах появились пятиконечные звёздочки самых разных цветов.

— Маргарита! — раздался голос Сони за дверью. — Ты в порядке?

— Да, — ответила Марго, улыбаясь во весь рот. — Всё просто отлично!

Днём ранее на Солнце началась новая серия вспышек. Произошло несколько сильнейших выбросов вещества, образовавших гигантское облако плазмы. Конечно, такое случается довольно часто. Но иногда такое облако настигает Землю.

Сейчас все электронные каналы передачи информации защищены от подобных проблем, как и системы выработки энергии, использующие термоядерный синтез, так что каких-либо сбоев быть не может. О пасскапсулах, в отличие от некоторых других способов передвижения, и речи не идёт. В их корпусе находится только неактивный гравиум, и больше никакого топлива. Вся работа приходится на гравиумные вышки — поднятие капсул в воздух, координация пути каждой — а их в одном полисе миллионы. Поэтому их защита выстроена в несколько слоёв, чтоб никто не мог пострадать.

Вот только вспышки на Солнце влияют и непосредственно на людей. Естественно, каждый дом, сколько бы этажей в нём ни было, облицован защитным материалом, не позволяющим заряженным частицам проникать внутрь. Пасскапсулы защищены по тому же принципу, но нет гарантии, что частицы не попадут внутрь, когда человек садится внутрь. К тому же, если уж люди едут куда-то, то явно не для того, чтобы просидеть весь день внутри. Поэтому Палата Мыслителей заранее предупредила, что всем лучше будет оставаться дома, под защитой. В особенности тем, кто подвержен стрессам, или у кого диагностировано какое-то заболевание, от которого они ещё не успели избавиться.

По непонятной причине эти вспышки пришлись именно на тот момент, когда Мыслители должны собраться все вместе для решения злободневных вопросов.

На орбите Земли находится огромная станция в форме пирамиды. Название у неё незамысловатое — Блок Мыслителей. Для глав Межзвёздной Федерации с момента вступления в должность станция служит домом. В ней есть все необходимые системы жизнеобеспечения, мягкие кровати, тренажерные залы и многое другое, не говоря уже о потрясающих видах за пределами станции. Станция пронизана самыми современными средствами передачи информации. В ангаре хранятся несколько видов сверхпрочных и нереально быстрых кораблей. Каждому проживающему гарантирована такая безопасность, коей нет нигде.

Казалось бы, это рай. Многие люди мечтают туда попасть только из-за всех перечисленных качеств. И именно потому они туда никогда не попадут. Просто Блок Мыслителей — это не загородный дом со всеми удобствами. Люди, которые туда попадают, отлично понимают всю ответственность. Стражи, находящиеся там, охраняют глав обширнейшего государства за всю историю человечества, и всегда готовы прийти на помощь.

Если говорить о самих Мыслителях, то они редко бывают на станции. Каждому из них подконтрольна какая-то планета или несколько планет, населённые ступники, осваиваемые астероиды… Необходимо следить за работой тех, кто ниже рангом, координировать их действия. Проводить встречи с населением и отвечать на вопросы. Своевременно получать информацию о чрезвычайных ситуациях и принимать меры по их разрешению. Получать отклик от учёных, занимающихся изучением каких-то явлений или разработкой чего-то для их обуздания…

Правда, есть один человек, который почти никогда не покидает станцию. Это Архимыслитель. Глава всего. В полном смысле этих слов. В целях безопасности он должен всегда оставаться в самом защищённом месте в галактике. Можно сказать, что все удобства на станции организованы именно для него — чтобы глава всегда был сыт, помыт, одет, в здравом рассудке и полон сил. Чтобы ничто не препятствовало его деятельности. Правилами ему не запрещено покидать станцию — но обычно на это место попадают люди, в чьих личных качествах, уме и выдержке не возникает сомнений. Архимыслитель понимает, что он обязан делать и почему, и всегда готов поступить правильно. Правильно вне зависимости от его личных убеждений — его оценка всегда должна быть объективной.

Потому Гельмут Вестейр всегда считал, что ему не место на посту Архимыслителя. Да что там, вообще в Палате. Впрочем, будучи не самым главным человеком в Федерации, он подчиняется кому-то, отчитывается о проделанной работе, спрашивает совета. Его есть кому сдерживать. Так что, вероятно, он может быть здесь полезен.

И ещё он знал, что, если ему вдруг предложат стать Архимыслителем, то он откажется. Ведь теперь он знал, что может произойти, будь у него столько власти. Он всегда был подвержен эмоциям, убеждениям, порывам. Ему казалось, что эти качества — порок стражей, и он будет вечно его преследовать. В то же время он понимал, что такое изображение стражей слишком стереотипно и не подкреплено никакими доказательствами. И это противоречие никак не исчезало. Возможно потому, что Гельмут — личность вообще противоречивая.

Когда он только вступил на пост Мыслителя, у него не было никакой работы. Архимыслитель, принимая его, имел целью разгрузить остальных хоть немного, перераспределить полномочия. Но это всё время уходило на второй план. И Гельмут в основном помогал коллегам, наблюдал за Элиасом Кендалом и страдал паранойей в отношении Гийома Эспри. Как оказалось, небеспочвенно.

И теперь, когда Гийом изгнан из Палаты и объявлен преступником, планета Рекави перешла в его руки. Последняя неделя оказалась для него непривычно тяжёлой. На этой планете, как на Земле, Ньютерре и Марсе, есть населённые пункты, во главе каждого стоит какой-то управитель. Необходимо было каждого проверить на связь с грязной стороной Гийома. На данный момент Гельмут не успел сделать это даже наполовину. Если говорить о населении, то его численность составляет около трёхсот миллионов человек. Какая-то часть из них — стражи, ещё меньшая — главы, но в большинстве своём это учёные. Низшего класса нет вообще.

Причина в том, что Рекави использована, как пристанище для возрождённых по найденным в останках частицах ДНК динозавров и других живых существ, существовавших в мезозойской эре. И люди, живущие там, заняты их изучением. Каждый специализируется на каком-то виде — а их чертовски много — изучает их повадки, образ жизни, строение и многое другое. Некоторые виды, как, например, велоцираптор, пытаются дрессировать. Надо ещё добавить, что все эти учёные занимают высокое положение в обществе. А это значит, что они явно это чем-то заслужили, и это что-то достигнуто немалым трудом и умом, а это в свою очередь значит, что все они чрезвычайно умны.

Для Гельмута, который ранее был стражем, это обернулось не лучшим образом. Он организовал встречу, выступил перед людьми, стараясь подать себя как можно лучше и правильнее и завоевать всеобщее доверие. Но уже когда он стоял перед людьми и, усилив голос с помощью МК, говорил речь, ему стало ясно, что говорит он со стеной. Закончив, он предложил задать вопросы, и услышал совсем простенькие, не требующие напрягать мозг, вопросики. Да что там, ответ на них итак все знали. Их задали ему из снисходительности или в насмешку. Видимо факт, что он учился в Академии и знает, возможно, куда больше, чем они, они все проигнорировали.

«Что ж, — решил Гельмут. — Доверие — штука непростая. Его нужно заслужить».

И, хотя его тут же атаковали мысли, что оно итак уже заслужено, и он не должен перед ними извиваться — вперемешку с дурными эмоциями, разумеется — он отмёл их в сторону, зная, к чему это может привести.

Ещё Гельмут руководил поисками Гийома Эспри. Эта работа досталась ему, потому что, собственно, он Гийома и изобличил в преступной деятельности. Ещё Гельмут был стражем, а значит имеет опыт детектива. Ну и ещё потому, что по большей части Гийом был связан именно с Рекави. Но все расспросы людей, с которыми он был связан, обычно заводили в тупик. К тому же недели слишком мало, чтобы всё проработать. Никто из тех, с кем успели переговорить Гельмут или его подчинённые стражи, не знает, где ещё может быть Гийом. Они также не знают, есть ли у него какие-то разведанные места. Они вообще ничего не знают.

В начале расследования Гельмут лично прибыл на спутник Юпитера Ганимед. Лаборатория Гийома оказалась куда больше, чем он себе представлял. Десятки коридоров, уровней, сотни помещений, где проводились различные эксперименты. Множество трупов, органов, разложенных по полочкам. Были и живые испытуемые — но они не могли ничего сказать, поскольку находились под сильными психотропными веществами.

Там же обнаружилась целая база данных о испытуемых — и о других людях, учёных, которые помогали Гийому. Казалось бы, это кладезь информации, которая и приведёт к его поимке… Не тут то было. Те, кого удалось найти, говорили лишь что-то вроде:

— Он однажды пришёл и сказал, что осведомлён о моих достижениях в науке. Говорил, что ему нужна моя помощь. А ещё, что если я не соглашусь, то он запросто лишит меня всего! И я помогал. А потом вернулся домой. Больше я ничего не знаю. Поверьте мне, я не знаю!..

Ещё одна тема — телепортация. Когда Гийом похитил своего внука, Фредерика, он мгновенно переместился куда-то. Точнее, слово «переместился» здесь не подходит. В комнате Фредерика обнаружились следы множества молекул, которые в совокупности составляли бы тело человека. Нет, два тела. А значит, Гийом каким-то ужасным образом уничтожил себя и внука — и воссоздал где-то в другом месте. А вот где — понять невозможно.

Точнее, есть одна мысль. В базе данных есть графа и о тех, кто помогал Гийому экспериментировать с телепортацией. Вот только эти люди в буквальном смысле пропали. Их нет. Нигде. Либо они продолжают ему помогать — либо представляют собой сейчас такую же рассеянную смесь молекул.

Если бы удалось найти хоть одного из них и расспросить, появился бы хоть какой-то шанс. Они могли знать, как отслеживать подобное перемещение. Но, увы, их просто нет.

Это говорит о том, что Гийом Эспри чрезвычайно умён. Что он мощный стратег. Иного о нём нельзя сказать, как и о любом другом Мыслителе, другие в Палату просто не попадают.

Так что Гельмут успокаивал себя тем, что коль он в Палате, то не уступает Гийому ни в чём. Он должен его найти. И он способен это сделать.

Но поиски до сих пор не увенчались успехом. Даже сканирование каждого объекта, входящего в Межзвёздную Федерацию, и любых других, о которых хоть что-то известно, не помогло. Гийом Эспри канул в лету.

Гельмута вновь и вновь атаковали дурные мысли, когда он подлетал к Блоку Мыслителей. Есть ещё одна зацепка, но она настолько хлипкая, что он решил о ней пока не упоминать. А это значит, что его сегодняшний доклад о расследовании будет состоять из одного слова: «Ничего».

Антипротонная оболочка вокруг станции разделилась в месте, где открылось отверстие для пролёта в ангар. Гельмут плавно приземлился и, дождавшись, когда воздух будет пригоден, вышел из корабля.

До начала оставалось ещё десять минут, поэтому в зале для собраний собрались не все. Не хватало Гарри Кларка и, как ни странно, Архимыслителя.

Когда Гельмут вошёл, все, кто уже прибыл, коротко кивнули ему. По их выражениям лица трудно понять, как они относятся к Гельмуту. Ждут ли они от него каких-то достижений? Видят ли они в его лице своего коллегу, равного им?

Он сел и положил руки на стол, сложив руки в домик.

— Есть что рассказать? — спросил Мандип Валли.

Этот человек относился к Гельмуту доброжелательнее остальных. Вероятно, потому, что сам когда-то был стражем.

— К сожалению, нет, — проговорил Гельмут. — По крайней мере, на данный момент. Мы опросили ещё не всех. Времени слишком мало…

— Его вообще нет, — холодно заметил Томас Стейл.

Гельмут замолчал. А когда в дверях появился Архимыслитель, опустил голову.

— Добрый день, — поприветствовал тот всех и сел в своё кресло во главе стола. — А где Гарри?

— Опаздывает, — ответил Агне Нордстрём, сидящий по левую руку от Гельмута.

— Что ж, тогда начнём без него. Гельмут? — Архимыслитель посмотрел на него.

Гельмут просто помотал головой.

— Ничего. Мы его ещё возьмём.

— Вы так говорите, будто у нас куча времени! — взорвался вдруг Карл Шнайдер, который сидел прямо напротив Гельмута. — Невинный студент похищен! И мы все знаем, на что способен Гийом Эспри! Мы все работали с ним, и, честное слово, более высокоорганизованного человека я никогда не знал.

— Мы найдём его, — спокойно парировал Архимыслитель.

— Конечно, найдём! Но для этого нужно приложить все мыслимые усилия, направить все необходимые ресурсы, использовать все возможности…

— Будьте уверены, — Гельмут поднял голову, — Я использую всё. И этого недостаточно.

— Тогда почему вы до сих пор его не нашли? При всех качествах Эспри, он не бог!

Дверь отворилась, и в зал шагнул Гарри Кларк.

— Здравствуйте, — сказал он, проходя и садясь на своё место. — Я смотрю, вы тут все накинулись на Гельмута…

— Ну, не то чтобы…

— Просто перестаньте, — попросил он. — Он справится с задачей, если захочет.

— Вот только не надо делать вид, что вы меня защищаете, — повернулся Гельмут. — Вы — один из тех, кто невзлюбил меня с первого момента. Наверное, всё потому, что я не такой, как вы? Да, я был стражем, и…

— Что, рекавийцы не приняли? — осведомился Гарри. — Не беспокойтесь. Они все вредные до ужаса. Выполняют, видите ли, очень важную работу. Задрали головы.

— Это заметно, — усмехнулся Гельмут. — Но всё равно…

— Извините, что опять перебиваю, — продолжал Гарри. — Мы работаем вместе всего две недели. Или, если посмотреть с другой стороны — целых две недели. Я, честно, полагал, что вы и дня не продержитесь. Но сейчас, уж не знаю, как остальные, но я решил, что пора бы к вам привыкнуть. Так что простите меня за колкости. Я стараюсь, как могу.

— Ну, что сказать, — проговорил Гельмут. — В Академии вас научили говорить речи. Для главы это чуть ли не важнейшее качество.

— Я и учёных в Палате не особо приветствую, — заметил Гарри. — В них ведь нет лидерских качеств…

— Спорное утверждение, — перебил его Агне Нордстрём.

— …да и вообще, Академия Разума подготавливает кадры специально для управляющих постов, зачем нужно брать кого-то из других страт?

— Я так не считаю, — молвил Архимыслитель, и все замолчали. — А ещё я не считаю достойным для Мыслителя беситься, как ребёнок. Может быть, это магнитная буря так влияет, но нет же, антипротонная оболочка-то работает! Поэтому перестаньте. Надеюсь, у нас, наконец, получится начать собрание. Итак. Состав Палаты вновь неполон. В идеале должно быть восемь Мыслителей, а вас всего шесть. Есть какие-то варианты?

— Я могу только посоветовать кого-то из ураганов, — сказал Гельмут. Ураган — высший ранг стража, им подвластны все формирования стражей на одной определённой планете. — Но их мало кто приветствует здесь, как я понял.

— Я скажу это не потому, что не считаю стражей достойными места в Палате, — начал Агне Нордстрём, — А потому, что Гийом был учёным. И на момент принятия вас, Гельмут, в наш состав, расстановка была такая: два стража, двое учёных и три главы. Думаю, нужно теперь пополнить состав на одного учёного и на одного главу. Для идеала, разумеется.

— Я бы посоветовал Софью Воронцову, в таком случае, — предложил Гельмут, улыбаясь. — Она учится на втором курсе Академии, но девушка она пробивная.

— Мы запомним ваше предложение, — усмехнулся Архимыслитель. — А пока я хочу услышать реальные варианты.

— Джаред Кендал бы подошёл, — подал голос Карл Шнайдер. — Он — микробиолог, и достиг немалых успехов в этой области. И лидерские качества у него есть, — с этими словами он выразительно посмотрел на Гарри Кларка.

Гельмут тут же встрепенулся. Кендал и был его зацепкой.

— Он проходит по делу Эспри, — сказал он. — Так что он не может быть членом Палаты.

— Вы его уже допросили? — осведомился Карл.

— Нет, — ответил Гельмут. — Мы пока ведём за ним наблюдение. В отличие ото всех остальных людей, что были занесены в базу Гийома, о нём там есть только его имя. И больше ничего. Только…

— Только что?

— Его имя стоит в графе «Время».

— То есть, — нахмурился Агне Нордстрём, — Если я правильно понимаю, имя Джареда Кендала стоит в графе «Время» в базе данных Гийома Эспри, в то время как его сын путешествует во времени? Выходит, этот человек экспериментировал на своём сыне?!

— Это пока не подтверждено, — помотал головой Гельмут.

— Но это же очевидно!

— Мы не можем бездоказательно обвинять людей, — молвил Архимыслитель. — Но в то же время, почему просто не вызвать его и не допросить?

— Это может ранить Элиаса Кендала, — проговорил Гельмут. Он уже успел привязаться к парню. — И наблюдение вкупе с проработкой информации о нём пока что лучший вариант.

— Вы слишком сентиментальны, Гельмут, — заметил Архимыслитель. — Этот человек подлежит допросу. Вопрос закрыт. Если ни у кого больше нет вариантов для пополнения Палаты, то я решу этот вопрос сам в ближайшее время.

Все кивнули.

— В таком случае собрание подошло к концу. Все свободны.

— Ну что, новичок, — говорил какой-то эйр, страж второго ранга, читая досье Влада. — Послужной список у тебя, конечно, внушительный. На Марсе ты дослужился до четвертого ранга. Бриз, значит. Нормативы сдаёшь стабильно два раза в год. В совершенстве владеешь управлением межзвёздных и боевых кораблей. Ни одного нарушения правил — за несколько лет, до этого момента. С любыми заданиями справляешься на отлично, эмоциональный коэффициент в пределах нормы. Да у тебя стальная выдержка, судя по этой писанине!

Влад стоял и спокойно слушал всё, что говорил этот белобрысый паренёк. Его, кстати, зовут Крисом Жуковски. Ну, судя по всему, жук он ещё тот.

— Вот только этого недостаточно! — улыбаясь, воскликнул Крис. — Земля — это тебе не Марс, где разве что только ветерок подует слегка, но больше никаких проблем нет! На Земле самый большой процент людей из низшей страты. Знаешь, что это значит? Больше преступлений, больше неоправданных действий! Ты всегда должен быть готов к тому, что где-то в подворотне начнётся очередная драка!

«Ветерок на Марсе от тебя бы и мокрого места не оставил», — усмехнулся про себя Влад. Но промолчал. Он уже знал, к чему тот клонит. Поэтому, пока есть время, решил ещё разок хорошенько осмотреться.

Здание представляло собой большой куб, и состояло из пяти этажей. На каждом этаже — квадратный соединяющийся коридор, по обеим сторонам которого множество дверей. Влад с Крисом сейчас находились в одном из помещений. И даже в век, когда всякая бумажная работа полностью перешла в МК, стражи как-то умудряются устроить дичайший беспорядок. На столе тут и там разбросаны объедки, стулья стоят посреди комнаты. У одного нет ножки, и он прислонён к стенке.

«Ну, давай, говори уже!», — подгонял его Влад.

— Короче, я очень сомневаюсь, знаешь ли ты вообще, что такое драка, — довольно ухмыляясь, сказал Крис. — Предлагаю устроить спарринг. До того, как один не скажет «Стоп!»

То есть до того, пока Влад не начнёт молить о пощаде.

— Ладно, давай только поскорее, — равнодушно произнёс Влад. — Мне ещё нужно сделать кое-что.

Что именно, говорить не стал — да и надобности в этом нет. Крис думал только о том, чтобы поскорее набить новичку морду, остальное его ничуть не волновало.

— Зал для спарринга на втором этаже. Ну что ж… Готовься! — многозначительно сказал Крис, улыбаясь во все тридцать два зуба…

…Крис лежал на мате, раскинув руки в стороны. Под глазом большущий фингал. Зубов поубавилось на три штуки. Благо, теперь восстановить их проще простого.

— Это ещё не конец! — протянул он, не спеша подниматься.

— Отдыхай больше, — засмеялся Влад. — Стражи лежачих не бьют. А вот насчёт уличных драк — не обещаю.

На самом деле, уличные драки, если их заметят стражи, давно завершались контролируемой потерей сознания участников. Пальни дротиком, и проблема решена. Но боевая подготовка по-прежнему оставалась неотъемлемой частью жизни стражей, ибо необходимого оборудования в нужный момент может и не оказаться.

— Будь по-твоему, бриз, — прокряхтел Крис, резко поднял ноги, оттолкнулся руками — и уже стоял на ногах. Что ж, это он умел. Эффектно подниматься.

Крис медленно пошёл вперёд. Затем ускорился. И, приземлившись на правую ногу, развернулся для себя влево, и его левая нога уже летела в сторону Влада.

«Ты уже в который раз делаешь этот удар», — подумал Влад, отходя назад-влево.

За ногой последовал мощный удар правой рукой, который прошёл мимо, поскольку Влад был уже в другой стороне — таким образом, Крис оказался к нему спиной.

— Я здесь, — прошептал Влад, уклонился от локтя и отвёл удар левой руки.

В ход снова пошёл локоть правой, и Влад был к этому готов. Он поднырнул левой рукой под согнутую руку Криса, захватил его и перекинул через себя. Тот издал сдавленный крик и рухнул плашмя на живот.

— У тебя голова ещё не закружилась? — спросил Влад, пока тот поднимался.

Крис не ответил. Он уже шёл в новую атаку. Влад едва успел среагировать, когда Крис уже летел в него вперёд обеими ногами. Просто отшагнул вправо, и Крис грохнулся на левую руку, издав стон от боли.

— Серьёзно, чувак, — произнёс Влад. — Не делай такие опасные и заведомо неудачные приёмы. Ты в них плохо разбираешься.

— Заткнись, — прошипел Крис, поднимаясь. Он держался за левое плечо. — Ты не победишь…

— Как ребёнок, — проговорил Влад. Крис опять летел к нему. На всех парах. — А, ты ещё хочешь?

Мощнейший удар с размаху правой рукой был позорно отклонён — а затем правый кулак Влада скользнул по его челюсти.

«Пора это заканчивать», — решил Влад. В следующий миг он схватил Криса за плечи, потянул вниз и одновременно нанёс удар коленом.

Криса отбросило назад. И пока тот хватался ладонью за кровоточащий нос, Влад завершил задуманное. Выкинув левую ногу вперёд, он оттолкнулся ею, размахнулся правой, совершил кувырок — и обе его ступни обрушились на затылок Криса.

Тот рухнул, словно придавленный грузом.

— Твоя взяла, — проговорил он с заложенным носом.

— Отлично, — заметил Влад, уже направляясь к выходу. — Или в медпункт, там тебя восстановят.

Приняв душ, Влад переоделся в обычную одежду. Достал свой МК, усовершенствованный под нужды стража, и открыл досье человека, за которым ему поручил наблюдать Гельмут.

Джаред Кендал. Микробиолог. Один из разработчиков телесных имплантов. Такие штуки позволяют сделать зрение, слух или другие чувства идеальными. При желании можно даже установить утилиту, чтоб видеть ультрафиолетовое излучение. Можно вмонтировать в мозг карту памяти — подобные, кстати, стоят у каждого Мыслителя, чтобы сохранять необходимую информацию. Можно заменить мышцы в ногах на более выносливые, чтоб бегать быстрее всех — да что угодно можно заменить, на самом деле.

А отец Элиаса и впрямь важная персона. Он бы даже мог попасть в Палату, если бы до этого дошло. В целом он вполне здоров, если не считать рак мышечной ткани ноги с заторможенным развитием. Ремиссия наступила давно, и рак пока не подаёт признаков. Но хромота осталась. К сожалению, лечебная камера пока не может излечить от некоторых видов рака — зато те же зубы восстанавливает отлично.

Живёт он на улице Калинина — это не так далеко. Можно доехать на пасскапсуле и посидеть какое-то время возле его дома. А вот и его фото…

Влад замер. Почему-то лиц Джареда Кендала показалось ему знакомым. Будто он видел его когда-то… В прошлой жизни… Или это просто дежавю.

Он настроил координаты слежки, поднял ладонь — и из неё выскользнула частица, на миг сверкнула, оповещая о своём существовании, и пропала из поля зрения — отправилась в квартиру Кендала. Дело сделано…

…На пути к дому наблюдаемого Влад развёрнул бумажный свёрток. Внутри лежал аппетитный на вид бургер. Иногда Влад баловал себя подобной едой — хотя обычно придерживался диетической пищи. Откусывая большой кусок, он подумал, что этот спарринг даже пошёл ему на пользу. После такого разочарования, как Вендетта, ему просто необходимо было набить кому-то морду. И вот, представился такой шанс… Правда, паренёк слабоват оказался.

Капсула затормозила возле старого многоэтажного дома. Мимо проходили какие-то люди, подростки ошивались у подъезда, болтая о чём-то. Джареда Кендала не было видно. Влад развернул экран МК и посмотрел запись в реальном времени из квартиры. Внутри его тоже нет. Должно быть, на работе — в Хабаровском филиале исследований микробиологии.

Ехать туда у Влада не было желания. Да и смысла сейчас нет. Всё, над чем работает этот человек, он итак знал. Стоит разве что расспросить о нём его коллег — когда его самого там не будет. А значит, пока придётся ждать.

Влад изо всех сил старался мыслить проще. Одиночество медленно, но верно пожирало его. Тем более, что последняя ниточка, за которую можно было ухватиться, оказалась гнилой. Всё, что у него оставалось сейчас — это его работа. Обязанности. И он решил, что этого достаточно.

Внезапно пришло сообщение от Гельмута. Влад открыл его и прочитал:

«Сворачивай наблюдение. Архимыслитель дал понять, что Джаред Кендал подлежит допросу. Так что бери его, как будет возможность — и вези сюда».

«Так точно», — почти сразу набрал Влад.

Что ж, работы у него, похоже, тоже теперь нет. А будущее неопределенно. Сможет ли он вернуться на Марс и приступить к привычной службе? Сменит ли Соня гнев на милость?

В этот момент на стоянку заехала капсула. Из неё вышел не кто иной, как Джаред Кендал в светло-сером мауте учёного — и сразу направился к дому. Влад тут же скользнул наружу из своей капсулы и двинулся за ним.

— Стойте! — крикнул он.

Джаред обернулся. Теперь, когда Влад встретился с ним лично, его лицо казалось ещё более знакомым.

— Кто вы? — спросил Кендал, настороженно глядя на Влада. — Что вам нужно?

— Меня зовут Владимир Новак, — представился он, уже второй раз за день поднимая ладонь и показывая значок стража.

— И в чём причина вашего визита ко мне? — осведомился Джаред.

«Странно… По какой-то причине его голос знаком мне. Хотя я слышал за свою жизнь немалое количество разных голосов. Может быть, это просто совпадение?»

Тогда почему у него мурашки бегут по коже?

Влад судорожно вздохнул.

— Вы проходите по делу о Гийоме Эспри. Ваше имя есть в его базе данных. Вы же не станете отрицать, что как-то с ним связаны?

— А это очень интересный вопрос, Владимир, — Джаред Кендал смахнул пот, проступивший на лбу и часто заморгал. — Вот уж не думал, что когда-то это всплывёт. Если я стану требовать адвоката, мне его предоставят?

Но Влад его уже не слушал.

«…очень интересный вопрос, Виталий…»

«…интересный вопрос…»

«…я хочу, чтобы ты снова отмотал время…»

Влад оцепенел. Он понял, где раньше он слышал этот голос. В нём внезапно проснулся давно забытый страх. С тех пор он ничего не боялся, ведь казалось, что ничего страшнее быть просто не может.

— Что с вами? — обратился к нему Джаред. Видимо, оцепенение длилось уже долго.

И страх сменился яростью. Руки сами сжались в кулаки.

Правый кулак со скоростью пули врезался в челюсть Джареда Кендала. Аздался неприятный хруст. Хромой учёный повалился наземь. Брызги крови окрасили асфальт.

— Нет, нет, нет! — кричал тот, когда Влад подошёл к нему, схватил одной левой рукой за грудки и одной же рукой поднял и поставил его на ноги, словно какой-то мешок с мясом. Ещё один удар пришёлся в глаз. Забрызганный кровью маут выскользнул из руки Влада, Джаред начал падать, но Влад подхватил его. За шею. Протащил через дорогу и бросил на одну из капсул.

— Не надо! — в ужасе кричал Кендал, держась рукой за больную челюсть.

— Не надо?! — изумился Влад. Его глаза горели безумием. — Я кричал то же самое, когда вы устраивали те жуткие пытки!

— О чём вы?!

— Ну, как же, вам ведь нужно было, чтобы я просто отмотал время! И для этого ты, ублюдок, бросал меня в лаву, надеясь, что страх за свою жизнь побудит меня сделать то, что тебе нужно!

— Я не помню этого! Я никогда не делал подобного! Прошу, перестаньте! — молил Джаред.

Влад занёс кулак для удара.

— Я не знаю, кто вы! Я никогда вас раньше не видел! Я не мог сотворить с вами ничего подобного!

— Моё настоящее имя — Виталий Носков! Ну что, говорит тебе это о чём-нибудь?! — брызгая слюной, кричал Влад.

— Виталий Носков? — переспросил Джаред. — Но это невозможно… Виталий давно мёртв.

Влад отшатнулся назад. К нему пришло понимание. Это в потерянном времени Джаред проводил эти опыты, но в этом — нет. По крайней мере, не с ним.

В шею Влада воткнулся дротик — и перед глазами всё поплыло. Прямо как тогда, на Ньютерре. Вот только что его ждёт теперь?..

* * *

Очнувшись, Влад разглядел смутные очертания приятной на вид комнаты. Не обставленной как следует, не обжитой, но довольно уютной. Сам он, судя по всему, сидел в мягком кресле. Машинально поднявшись на ноги, он обнаружил, что не может оторвать руки от подлокотников. Оказалось, что на них надето что-то вроде железных кандалов, примагниченных к стальной части внутри подлокотника.

Всё повторяется. Ну, хотя бы теперь Влад не лежит на холодном столе.

— Где я?! Зачем вы меня держите?! — закричал он.

— Никто тебя не держит, — раздался голос Гельмута.

Влад повернулся и увидел, как тот входит в комнату.

— Ты в моём новом обиталище, парень. В Блоке Мыслителей.

Действительно. Никто бы не стал похищать Влада для поведения каких-то опытов. Гийом Эспри в бегах, его приспешники — тоже, да и Кендал, скорее всего, давно не у дел.

— Тогда что происходит? — не понимая, спросил Влад.

— Я хочу понять один очень неприятный момент, — Гельмут сел в кресло, которое стояло чуть левее Влада, у самой стены. — Зачем ты это сделал? Почему набросился на Джареда Кендала? Ты о нём ничего не знал, он не пытался сбежать, не было никакой причины применять силу.

— Это сложно объяснить…

— Но ты уж попытайся! На нём живого места не осталось, Влад! — воскликнул Гельмут. — За какую такую провинность можно так отметелить человека? И вот, он теперь он лежит в лечебной камере с синяками по всему телу, в особенности на шее и на лице. У него глаз заплыл. И челюсть вывихнута. Потребовалось больше времени, чем мы предполагали, чтобы привести его в норму. Ну, я теперь хотя бы представляю, насколько хороша твоя физическая подготовка.

— В потерянном времени именно он проводил надо мной эксперименты, — сказал Влад. — Я смутно помнил его лицо, но голос этот я запомнил навсегда. Вот только это ничего не значит.

— Почему же? — не понимая, спросил Гельмут.

— В изменённой реальности он не делал ничего подобного.

— Это ещё неизвестно, — заметил Гельмут. — Твои слова уже о чём-то да говорят. Возможно, он проводил эксперименты на ком-то другом.

— Но он не проводил их на мне. Это точно, — Влада съедало негодование. — Остаётся Элиас. И если он сделал что-то со своим же сыном, то… Я даже не знаю, как его описать…

— Это мы сейчас выясним. С минуты на минуту камера завершит восстановление. Обычно даётся какое-то время на отдых, но Кендал как-нибудь обойдётся. Времени просто нет, и если он сможет помочь в поимке Эспри, тянуть нельзя.

— Простите, — проговорил Влад. — Я не должен был… Не знаю, что на меня нашло. Я просто начал его избивать. Я себя не контролировал…

— Об этом позже, — Гельмут отвернулся и приложил палец к виску. — Восстановление завершено. Идём.

Он провёл ладонью над кандалами, и те свернулись внутрь подлокотников.

— Вы позволите мне присутствовать при допросе? — поразился Влад.

— Да, — просто ответил Гельмут и не произнёс больше ни слова, пока они шли к медпункту.

Когда они вошли внутрь, Джаред, который лежал на кровати, съёжился.

— Что он здесь делает?!

— Он — доказательство того, что вы проводили эксперименты над людьми, — прогремел Гельмут. — Что произошло? Быть может, вы и сами не знаете, но однажды эксперимент оказался удачным, и вы проводили эксперименты над ним — и он переместился во времени в своё детство. Ему удалось скрыться от вас таким образом, и вы никогда не слышали о нём. Мы находимся в альтернативной реальности, но пока никак не можем подтвердить, что та, оригинальная, ещё существует. Но Влад — или Виталий, как его зовут по-настоящему — всё помнит. Будете отрицать, что проводили подобные эксперименты над другими? Мы можем использовать ваши же технологии, переписать память Влада на карту памяти, и подтвердить честность его слов. Мы можем пойти ещё дальше. У нас есть телепат, которая может просканировать его мозг и подтвердить правдивость его слов. Она это уже делала, и нет повода сомневаться в её честности. Так что выкладывайте всё сейчас же!

Джаред тяжело дышал. Он понял, что выхода нет.

— Это была моя идея. Гийом Эспри лишь предоставил необходимое оборудование. Тогда как все остальные смеялись над идеями о путешествиях во времени, только он проявил понимание. У меня появилась эта идея, когда я только узнал, что при пролёте корабля без антипротонной оболочки мимо космического объекта, на последнем отматывается время. А антипротонная оболочка это блокирует. Исследования сочетания антипротонов и гравиума могли помочь в постижении этой тайны. Но это всё была пустая трата времени… По крайней мере, я так думал до сего дня.

— Очень интересная история, Джаред, — заметил Гельмут. — Но вы не ответили на вопрос: вы проводили эксперименты на людях?

— Да, проводил! — воскликнул тот. — Довольны? На Татьяне Шуллер, когда она была ещё младенцем. Я понимал, что это неэтично, но я также понимал, что ради науки нужно идти на жертвы. Никто бы не согласился на подобный эксперимент добровольно просто потому, что его никто не хотел одобрять! И я не знал, что она однажды подружится с моим сыном… Это, впрочем, многое упростило. Мы вели за ней наблюдение, но всё тщетно. Эксперимент провалился. И теперь я узнаю, что существует человек, на котором я теоретически проводил эксперимент, который удался! Я в замешательстве…

— Подождите-ка, — подал голос Влад. — Вы говорите, что никогда не слышали обо мне. То есть, о Виталии… Но вы сами сказали тогда, когда я… Вы сказали, что Виталий Носков мёртв. Откуда вы могли это знать?

— Ко мне лет этак семь назад пришли два человека, сказали, что они удерживают его против воли. И что это я руководил исследованиями. Я связался с Гийомом Эспри, но тот сказал, что это всё чепуха. Но в то же время велел передать им, что на самом деле экспериментом руководил только что вступивший на пост Архимыслитель. Вероятно, он таким образом хотел сместить его… У него бы появились угрызения совести, и он бы ушёл сам. Но ничего не получилось, — Джаред почесал затылок. — Кстати, Гийом ещё сказал тогда, чтоб я передал им ещё кое-что. Чтоб они не говорили Архимыслителю о моей причастности. Гийом подчеркнул — они должны знать, что это его приказ. И тогда они его точно выполнят. А я ему ещё могу понадобиться. Поэтому я перенёс видеосвязь на стену, чтобы они видели лицо Гийома.

— Что значит, что они точно выполнят именно его приказ? — переспросил Гельмут. — Они — его слуги? Или что?

— Не могу сказать, — проговорил Джаред. — Он мне почти ничего не говорил о своих исследованиях, но, может быть, в этом объяснение…

— Вы сказали «почти»? Значит, что-то он вам говорил?

— В обмен на предоставление необходимых технологий, я должен был сначала помочь Гийому доработать один проект…

— Что за проект, Кендал? — спросил Гельмут.

— Он не распространялся об этом! — воскликнул Джаред. — Я же уже говорил! Гийом Эспри — очень скрытный человек. Я лишь был должен помочь понять, как можно корректировать некоторые участки ДНК…

— Коррекция ДНК? — переспросил Гельмут. У него перехватило дух. — Я понимаю, что он вам ничего не говорил, но вы же наверняка размышляли об этом! Скажите, что, по вашему мнению, мог разрабатывать Гийом Эспри?

— Я не знаю! — Джаред почти кричал. — Я — микробиолог, а он по большей части квантовый механик! Вероятно, он создавал какое-то устройство для коррекции ДНК, естественно микроскопических размеров, при его-то квалификации…

— Хорошо, — прервал его Гельмут. — А теперь поговорим насчёт Элиаса Кендала, вашего сына. Вы проводили эксперименты на нём?

— Что? — ужаснулся Джаред. — Нет! Никогда и ни за что!

— Значит, сына нельзя использовать, как подопытного, а чужих детей — всегда пожалуйста? — проскрежетал Влад.

— Мне самому это не нравилось, но во имя науки…

— Мы поняли, — перебил его Гельмут. — Но тогда почему ваш сын имеет те же способности, что и Влад?

— Понятия не имею! — Джаред развёл руками. — Когда он сказал мне об этом, я не поверил. Я знал только один способ достижения подобных возможностей, но на Элиасе я его никогда не применял.

Гельмут разочарованно вздохнул и закрыл глаза.

— Последний вопрос, Джаред. Вы знаете, где сейчас может быть Гийом Эспри?

— Нет, — тот опустил взгляд. — Он никогда не говорил мне о своих передвижениях.

— Ясно, — Гельмут направился к выходу. — Допрос окончен.

— Что теперь со мной будет?

— Вы по-прежнему проходите по делу Гийома Эспри, — Гельмут остановился у выхода. — Вы знаете больше, чем любой другой. И, исходя из ваших слов, вы согрешили не меньше, чем он. Вы будете помещены под стражу. Больше ничего не могу добавить.

Гельмут и Влад вышли из медпункта, оставив Джареда думать о своём прошлом и о загубленном будущем.

— А что будет со мной? — спросил Влад, когда дверь в медпункт закрылась.

— Вы напали на человека, — сказал Гельмут. — Поэтому я понижу вас до эйра. Теперь уже по-настоящему. Вы будете должны вновь доказать, что достойны доверия.

— Но я напал на него только потому, что он испоганил мне всю жизнь!

— Это не значит, что вы не способны причинить вред кому-то другому. — Гельмут вдруг по-доброму улыбнулся и положил руку Владу на плечо. — Попытайтесь переосмыслить всё, что с вами произошло — и начать новую жизнь. Другого я вам посоветовать не могу.

Ньютерру по праву можно назвать зелёной планетой. Не голубой, океаны здесь не такие большие по площади. Но зелёной — благодаря азарту учёных, которые всем сердцем желали сделать место, сравнимое с раем. Десятки лет возделывания почвы, создания благоприятной атмосферы. Да и две звезды, светящие в небе, как оказалось, оказывают хорошее влияние на жизнь растений.

Идея переселить сюда всех без исключения людей с Земли была отвергнута — человечество в таких количествах имеет свойство всё уничтожать — вытеснять, жечь, перерабатывать. Планета — не место для пятнадцати миллиардов человек. Поэтому по большей части на Ньютерре расположены корпусы Академии Разума — для второго курса. Первый курс сначала должен понять, как жить и взаимодействовать с миром, который совсем не идеален. Марс, с его неразрешимой проблемой ветров, подошёл отлично. Но второму курсу уже нужно столкнуться с идеальным миром, почувствовать, каково это, осознать, что подобное может быть, и стремиться к этому.

Сейчас, когда процесс терраформирования полностью перестал быть фантастикой, учёные ведут поиск других планет со схожими характеристиками, которые можно успешно видоизменить, и уже на них постепенно расселять людей. Ведь Земля, как выяснилось, неспособна уместить такое количество душ без ущерба для себя. Подводные поселения не помогут решить проблему — ведь стоит только куполу из силового поля исчезнуть, всех, живущих там, сметёт чудовищной толщей воды моментально. А строить новые города в небе — значит лишить солнечного света тех, кто останется внизу.

А пока те, кому посчастливилось оказаться на Ньютерре, могут полюбоваться красотами и насладиться жизнью, которая, вероятно, скоро будет у всех.

Маргарите нравилось здесь. Она никогда раньше не видела такого обилия цветов и их оттенков. Едва она сюда прилетела, ей захотелось уйти в лес, в поле или на пляж и рисовать, рисовать, рисовать… Помешало ей внезапное появление дара, который она контролировать не могла.

И вот, наконец, она идёт по лесу. За ней поспевает Алистер. Где-то вверху щебечут птицы, а она, в кои-то веки, не боится поменять их цвет. Она идёт мимо красивых раскидистых деревьев, представляя себе, как приходит осень, листья желтеют и опадают — но сейчас они не меняются по одной только её мысли. Она обуздала свой дар — и всегда будет благодарна за это Алистеру.

Присев, Маргарита стала разглядывать лепестки ромашки. Невольно вспомнилась старая традиция — считать лепестки. Любит — не любит… Она поднесла ладонь к цветку — и сделала лепестки сиреневыми. По спине побежали мурашки.

— Значит, у тебя точно такой же дар, как у меня? — спросила она.

— Нет, — ответил Алистер. — Точнее, не совсем.

— Но ведь ты так же можешь менять цвет предметов, — Марго повернулась и уставилась на него, изучая.

— В отличие от тебя, этому мне пришлось долго учиться.

— Тогда кто ты?

— Сложно объяснить. Я уже говорил, что существует особый дар — его в моём мире называют «конёк».

— В твоём мире? — удивлённо переспросила Маргарита.

— Об этом чуть позже, — отмахнулся Алистер. — Так вот, конёк — это дар, который не просто всегда в тебе есть, а тот, с которым ты управляешься силой мысли. Нет, даже не так. Всё мыслям подвластно. Не знаю, как объяснить… Конёк — это дар, которым ты можешь управлять сразу, без какого-то обучения. И он мощнее любой другой магии, которая в тебе есть.

— Постой, ты сказал слово «магия»? — встрепенулась Маргарита.

— Да, ты не ослышалась, — засмеялся Алистер.

— Ты шутишь?

— А как ещё ты назовёшь то, на что способна? — удивился он. — Люди не умеют менять цвета по своей прихоти.

Маргарита села и вытянула ноги. Алистер поступил так же.

— Я знаю людей, которые могут то, что не могут другие. И что-то никто не спешит называть это магией.

— Ты про телепатов? Да, ты права, это не магия. Не знаю, правда, как только люди получили доступ к чтению мыслей… Может, это какая-то ступень эволюции.

— Так и есть. И в этом-то и дело. Я не знаю, откуда во мне этот дар, но называть его магией глупо! Это либо та же самая эволюция, либо чей-то эксперимент, — проговорила Маргарита — и от мысли, что кто-то проводил на ней эксперименты, ей стало не по себе.

— Стоп, — Алистер выставил перед собой ладонь. — Погоди-ка. Что ты вообще знаешь о магии? Наверняка только книжки какие-нибудь читала.

— Естественно! Магия есть только в книгах! В детстве я зачитывалась книгами про Гарри Поттера — и вот там была эта самая магия. Волшебные палочки, драконы, да там даже люди могли превращаться в животных… И Хогвартс. Всегда мечтала попасть в эту школу. Но есть одна проблема — всё это сказки!

Алистер улыбался. И его улыбка стала ещё шире после упоминания превращений.

— Люди всегда мечтали о невозможном. И, наверное, благодаря этому столь многого достигли. Стоит взмахнуть волшебной палочкой, и можно заставить машины летать! А теперь в этом уже нет ничего необычного. Джоан Роулинг не была магом, но она подарила людям веру в чудеса… Но многие чудеса и по сей день остаются чудесами. Может, потому что люди пока просто не смогли их обуздать? Так что для тебя магия? Почему она не может существовать? Если ты не знаешь о ней ровным счётом ничего?

— К чему ты клонишь? — не понимала Маргарита.

— Магия, дорогая моя, это не чудо. Чудес-то как раз и не бывает. Нет в мире ничего невозможного. Просто у кого-то есть возможность обуздать нечто непостижимое с точки зрения науки, а у кого-то нет.

— А теперь ты говоришь о науке, — засмеялась Маргарита. — Как могут быть связаны наука и магия? Это две абсолютно разные вещи!

— Наука и магия — одно целое, — замотал головой Алистер. — Как ты думаешь, что ты делаешь, меняя цвет этой ромашки?

— Ну-у…

— Ты манипулируешь материей, из которой она состоит. Ты изменяешь способность лепестков отражать свет, изменяешь длину волн, перестраиваешь фотоны. Что делает телепат? Он манипулирует материей своего мозга и мозга другого человека, что позволяет ему понимать информацию, заложенную в нейронной сети. Вся магия — это манипуляции с материей, с пространством, окружающим нас.

— То есть, мои друзья — тоже маги?

— Нет, — засмеялся Алистер. — Это уже другой вопрос. Это лишь говорит о развитии их мозга. Но это ещё не магия — в правильном понимании. Любой маг может научиться читать мысли.

— Так что же такое магия? — Маргарита наклонилась вперёд. — Объясни уже, наконец, хватит ходить вокруг да около!

— Магия, дорогая моя Маргарита, — Алистер приподнял бровь. — Это любые манипуляции с материей. Любые, — повторил он. — В их совокупности.

После этого он выставил вперёд руки, ладонями вверх. А затем чуть приподнял их.

Маргарита обомлела.

Мелкие камешки, кусочки грунта, опавшие листья, жуки, червяки — да всё, что было в паре метров от Алистера — поднялись в воздух. Цветы ромашки выпрямили стебельки и потянулись вверх, к солнцу.

— Как ты это делаешь? — ахнула Марго.

— Этому я долго учился, — протянул Алистер, опуская руки. Всё, что на миг воспарило в воздухе, попадало на землю.

— Так значит, и это не твой конёк? — спросила Маргарита.

— Нет, — улыбнулся тот. — Это сюрприз.

* * *

Когда Элай и Соня удостоверились, что с Маргаритой всё в порядке, они хотели было пойти в столовую и, наконец, хорошенько поесть. Но не тут-то было. Стоило им оказаться на пороге столовой, как Элаю пришло сообщение от Грега Уильямсона:

«Элиас! Как можно скорее найди Софью Воронцову, я знаю, ты с ней дружишь, Гельмут говорил. Она нужна, чтобы просканировать твой мозг. Это очень срочно. Нужно как можно скорее понять природу твоей особенности. От этого зависит судьба всего человечества!»

Элай лениво пересказал всё Соне и добавил:

— Под «человечеством» он, конечно же, подразумевает себя. Да и вообще, он какой-то странный тип.

— Вот блин, — протянула Соня. — Он не мог написать тебе хотя бы через полчаса? Может, всё-таки сначала покушаем?

— Ну, он же сказал, что это очень срочно, — усмехнулся Элай. — Да ещё и «как можно скорее» написал два раза. Может, на него снизошло озарение, и он надеется открыть лекарство от старости?

— Судя по твоим рассказам, он просто отбитый гик, — пренебрежительно отозвалась Соня. — К тому же я понятия не имею, что он подразумевает под словом «сканировать».

— Да просто залезь ко мне в голову, и всё. Ты же итак сейчас там, — засмеялся Элай.

— Уже нет. В твоей голове слишком скучно, — буркнула она. — Ладно, идём.

Через несколько минут они уже входили в кабинет Грега.

— Вы пришли! — встрепенулся он, словно хотел их расцеловать.

— Так что там с человечеством? — осведомилась Соня. — А то у меня в животе урчит. Скоро это урчание перейдёт на такую частоту, от которой человечеству станет плохо.

— Наука требует жертв, — заметил Грег, потирая ладонями.

— И как вы себе представляете это сканирование мозга?

— Понятия не имею! — воскликнул он. — Я вообще о телепатах недавно узнал.

У Сони отпала челюсть.

— Наша аппаратура не может объяснить, почему его мозг работает быстрее, чем у других людей. Хотя, это может быть связано с его способностью возвращаться в прошлое.

— Если вы имеете в виду частоту размышлений об одном и том же, то да, он думает очень быстро, — выдала Соня.

Элай покраснел.

— Нет, я не это имел в виду, — Грег явно не понял юмора.

— Да я поняла, о чём вы, — бросила Соня, прошла вглубь кабинета и села на свободный стул. — Просто я не понимаю, что мне нужно делать. Фредерик бы легко с этим справился. Я, конечно, могу попробовать, но ничего не обещаю.

— Хорошо! — Грег хлопнул в ладоши, чем немало удивил Соню. — Тогда начнём!

Он поставил два стула друг напротив друга и посадил на них Элая и Соню.

— И что дальше?

— Не знаю, выставьте вперёд руки — для большей связи. Или дотроньтесь до головы Элая.

Соня посмотрела на него, как на идиота.

— Ладно-ладно, поступайте, как вам велит сердце! — самоустранился Грег. — Может, мне выйти? Чтобы не было посторонних мыслей в комнате…

— О, не стоит, — Соня изобразила улыбку. — Это не поможет. Чтобы я не ощущала вашего присутствия, вам как минимум нужно быть на другой планете.

— Ваша телепатия настолько сильна?! — поразился Грег.

Соня подавила смешок.

«Этот Грег что, вообще юмора не понимает?» — мысленно спросила она Элая.

«Не знаю насчёт юмора, но твой сарказм явно проходит мимо него», — подумал Элай.

Соня сосредоточилась.

— Элай, ты можешь хоть ненадолго перестать думать о Веронике? — она произнесла это вслух.

— А о чём мне ещё думать? — изумился Элай.

«Думай о предстоящей поездке на Лептуриус», — предложила Соня мысленно. Грегу незачем об этом знать.

«Ты же знаешь, что это связано с Вероникой», — возразил Элай.

«Ладно, просто замолчи», — попросила Соня. Хотя, по сути, он итак молчал.

Она прошерстила его мысли со всей тщательностью, но ничего необычного не нашла.

— Простите, но судя по всему у Элая самый обычный мозг, — сказала она, сложа руки на груди. Она явно не хотела делать то, о чём её просили — но почему, сама себе не могла ответить.

— Прошу, попробуйте ещё раз! — Грег чуть ли не умолял.

Соня едва не заныла от безысходности.

Как это сделать? Возможно ли каким-то образом просканировать умственные способности человека? Соня вспомнила, как Фредерик рассказывал о своеобразном клубке мыслей и мыслеобразов, воспоминаний и чувств, который есть у каждого. Можно ли его как-то распутать? Проверить крепкость нитей, особенности их переплетения? Не навредит ли она этим Элаю?

Может и впрямь стоит коснуться его головы? Может быть, тогда получится прочувствовать этот самый клубок?

Соня подняла руки.

— Элай, — произнесла она. — Сиди смирно. Я не хочу навредить тебе.

— А что ты собираешься сделать? — не понимая, спросил он.

— Я сама толком не знаю, поэтому лучше не спрашивай.

Неутешительное заявление.

— Ладно, — проговорил Элай. — Действуй.

«Я тебе доверяю», — подумал он. И это было правдой. Он доверял Соне, как никому другому.

«Если что, скажи, и я остановлюсь».

Соня коснулась ладонями его висков. Зажмурилась. Представила себе этот яркий, непостоянный клубок мыслей. Он слишком близко. Она даже может до него дотронуться. Он — существует.

Она всем нутром ощущала, как её мысли переплетаются с мыслями Элая. И как этот клубок в его голове, эта непонятная никому материя колеблется, вибрирует под её пальцами. Она могла ухватиться за неё. Нет, даже не так.

Соня могла силой мысли притянуть нити к себе. Она видела их связи! Видела, как некие сигналы мечутся туда-сюда с огромной скоростью! Но она никогда раньше этого не делала, и сравнивать было не с чем.

Элай молчал. Возможно, он ничего и не почувствовал, вот только Соня это ощущала, и даже очень сильно. Это каким-то образом воздействовало и на неё. Возможно, в этом кроется причина, по которой при физическом контакте в прошлое возвращается не только сознание Элая, но и всех, с кем он связан контактом…

Соня чувствовала жар во всём теле. Она готова поклясться, что ощутила некое сопротивление — но Элай молчал. Он никак не реагировал. Он даже не понимал, что происходит.

Но клубок вибрировал всё сильнее. Он начал светиться.

— Что это? — услышала она голос Грега.

Он тоже это видит?!

Останавливаться нет смысла. Соня впервые делает что-то подобное. Интерес, азарт, желание постичь что-то новое, готовность пойти на всё ради этого — овладели ею. Она потянула нити сильнее — и они напряглись, пытаясь вновь сжаться воедино.

Похоже, что мозг Элая и впрямь содержит в себе некую мощную энергию. Соня просто не в силах с ней справиться.

Чушь! Нет ничего, что ей не по силам!

Соня напрягла руки так, что они посинели, потянула нити клубка на себя…

…Это произошло мгновенно. Из головы Элиаса вырвалась мощная защитная волна и влетела в Соню со скоростью света. Внутри неё всё перевернулось, а саму её отбросило назад. Соня врезалась в стену и сползла по ней, издав стон от боли.

Элай тут же сорвался с места. Он подбежал к подруге и упал на колени.

— Соня! Ты в порядке? Ответь, ты в порядке?!

— Да, — выдавила она, пытаясь подняться. Все силы её будто покинули. Голова кружилась. Её тошнило и трясло. — Или нет… Здесь есть туалет?

Грег показал на дверь у себя за спиной, и Соня, шатаясь, сразу ринулась туда. Влетела внутрь и хлопнула дверью.

— Что произошло? — спросил Элай. Он ничего не понимал.

— Похоже, твой мозг не хочет, чтобы его сканировали, — заметил Грег. Он сам был в шоке.

В ушах Элая вдруг прозвучал звук входящего сообщения. Ну почему это всегда не вовремя? Он достал МК и прочитал его:

«Здравствуй, Элай. Печально говорить об этом, но твой отец был связан с Гийомом Эспри. Он сейчас находится под стражей. Посещения запрещены, дабы исключить утечку информации, поэтому увидеться с ним нельзя. Мне очень жаль, что всё так получилось».

Это был Гельмут. Дочитав его сообщение, Элай оцепенел. А затем рухнул на колени.

— Что случилось? — спросил Грег.

Элай его не слышал. Он был подавлен. Весь мир снова рушился у него на глазах.

Соня вышла из уборной и увидела его пустой взгляд.

— Элай? — произнесла она.

Он не ответил. Тогда Соня прочла его мысли — и ей передались все его эмоции. Она подбежала и обняла его. Начала поглаживать по спине, пытаясь успокоить. Вот только это не помогало. Ничто не может помочь в таком случае.

* * *

— Покажи! — упрашивала Маргарита Алистера. — Ну, что тебе стоит?

— Если я это сделаю, кто-нибудь точно заметит, — возразил тот. — Так что не упрашивай. Я и в своём-то мире это редко проделываю.

— В своём мире?! — переспросила Марго. — Скажи уже, наконец! Ты имеешь в виду, что существует целая планета, населённая магами?

— Да, — ответил Алистер. — Но обо всём по порядку. Когда-то мы жили на Земле, сосуществуя с обычными людьми, но скрывая своё существование. Ты же понимаешь, что зависть легко овладевает человеком. А обычный человек никогда не сможет творить магию, как бы ни хотел.

— Но я ведь могу, — проговорила Маргарита.

— В этом и причина того, что я здесь, — улыбнулся Алистер. — Я здесь из-за тебя. Я же сказал, что я такой же, как ты.

— Это значит, я тоже маг?

— Поразительно, как долго до тебя доходит, — засмеялся он. — Да, ты маг. Колдунья, чародейка, ведьма, волшебница, фея — называй это, как хочешь, это значит одно и то же. Для обычных людей это, правда, синоним шарлатана сейчас. Никто не знает о магии, не верит в неё и не допускает её возможность. И уж точно никто не предполагает, что магия может быть объяснена с точки зрения науки.

— Да я давно это поняла, ещё когда ты только заговорил об этом, — Маргарита схватилась за голову. — Но я никак не могу это переварить. Ты понимаешь, что у меня сейчас земля уходит из-под ног?

— Понимаю. Это раньше люди и маги как-то сосуществовали. Тогда и появились все эти названия. Шаманы, жрецы, волхвы. Но зависть, благоговение и страх в людях перешли границы. И начались гонения, инквизиции, сжигание ведьм на кострах… Тогда-то мы и ушли в тень. Для всех мы были обычными людьми, но о магии не забывали, ведь она — часть нас. Многие приняли такую жизнь, считая, что это правильно, но некоторые считали, что людей стоит подчинить себе. Они не понимали, почему, имея такое могущество, превосходство над ними, мы прячемся, словно крысы. Они устраивали восстания против общества магов, пытаясь захватить власть. К счастью, наше существование так и не раскрылось. Но все эти войны, которые принимали мировой масштаб, заставляли нас думать, что нам не место среди обычных людей.

— И вы ушли?

— Да. Когда только началась Третья мировая война, которая поставила всё человечество под угрозу исчезновения, магическое сообщество решило, что с нас хватит. Мы нашли мир подходящий мир, сделали его пригодным для жизни. И до сих пор живём там. Надо сказать, мы никогда так не процветали, — проговорил Алистер. — Жизнь в тени обычных людей сковывает, уничтожает, делает тебя слабее. Но и захват власти тоже не выход. Мы, в какой-то степени, два разных вида — и каждый имеет право на жизнь, развитие, будущее.

— Я одного не понимаю, — Маргарита наморщила лоб. — Если я — волшебница, то почему я здесь, а не с вами?

— Когда все паковали вещи, собираясь покинуть Землю, некоторые кланы волшебников решили остаться. Те, которые по-прежнему питали симпатию к людям. Те, что привыкли жить вместе с ними и не хотели ничего менять. Они хотели попытаться помочь, что-то изменить. Таких людей было очень мало, но ради этого они даже отреклись от магии. А это очень опасное решение.

— Почему?

— Магия — это энергия. Она начинает застаиваться, если её не применять. Копиться, проситься вырваться наружу. Когда эти маги умирали, магия в каком-то смысле умирала вместе с ними, но у их потомков она может проявиться. Вырваться наружу, натворить немало дел. Даже разорвать мага на части, если не взять её под контроль, — Алистер посмотрел на неё очень серьёзно. — Потому я и здесь. По какой-то неведомой причине в тебе проснулась магия. Не знаю, почему, правда. Но главное в этом всём то, что ты её не контролировала. Если бы я не сказал тебе, что делать, ты могла бы просто сгореть.

Маргарита побледнела.

— А если это снова произойдёт? Если она меня поглотит?

— Этого не случится. Ты её уже обуздала. И теперь ты со мной. Но тебе необходимо научиться управлять ей в полной мере, ведь конёк — это ещё далеко не всё, что ты можешь.

— Значит, ты будешь меня обучать?

— Не я. Из меня плохой учитель, на самом деле, — засмеялся Алистер. — Тебе нужно пойти со мной. В мой мир. Вернее, в твой мир.

— Но… Но я не могу, — запротестовала Маргарита. — Я не могу просто так всё бросить! Здесь мои друзья, мои родители, у меня много учёбы…

— Здесь ты не узнаешь ничего, что тебе действительно нужно, — сказал он. — Твоё будущее в мире магии, и магия будет окружать тебя всегда! Тебе нужно быть среди своих. Я не знаю твоих родителей, но они, скорее всего, даже не знают, кто они. А у тебя теперь есть шанс узнать, кто ты такая, вернуться в свой по-настоящему родной мир! Там тебя научат всему, чего мы достигли.

— Алистер, — произнесла Маргарита. — Я… Я не знаю, что и думать… Как поступить…

— Я ведь не говорю, что ты никогда не сможешь вернуться, — объяснил Алистер. — У тебя есть полное право жить среди таких, как ты, но и этот мир тоже остаётся твоей неотъемлемой частью. Поэтому никто не будет удерживать тебя силой. Ты в любой момент сможешь попасть сюда.

Маргарита не знала, что сказать. Ей не хотелось покидать друзей, но в то же время она сгорала от желания узнать больше о мире, о существовании которого никогда не знала — и о себе. Особенно о себе! Раньше она думала, что знает о себе всё — но теперь оказалось, что не знает ничего. И магия… Магия её привлекала, завораживала, тянула своей загадочностью, неизвестностью. Чёрт, да она будет дурой, если упустит такой шанс!

И она всегда сможет вернуться. В любой момент, если верить Алистеру. Пока не узнает как можно больше обо всём, что вот так внезапно, нежданно, нежеланно, неожиданно... Как будто из-под земли выросло и с неба свалилось одновременно. И от этого мурашки по коже…

— Вот зачем ты появился? — выдала вдруг Маргарита. — Я жила себе спокойно, ни о чём не волновалась. Ну, разве что об учёбе в Академии, которая мне ну совсем не по плечу. Видимо, это просто не моё. Впрочем, какая разница? Потом ведь всё вокруг стало менять цвет, и это меня пугало. А потом ты свалился, как снег на голову — и помог мне, но огорошил тем, что существует ещё какой-то мир! Мы от лептурианцев-то ещё не смогли отойти, и тут такое! Мои мозги сейчас лопнут!

— Вот блин, — проговорил Алистер, начиная терять самообладание. — Мне говорили, что будет сложно, но я и не представлял…

— Это очень сложно, дорогой мой Алистер! — воскликнула Маргарита. — Я раньше думала, что моему воображению нет предела. Оказалось — есть. В Межзвёздной Федерации слово «магия», можно сказать, под запретом. То есть… Это что-то за гранью возможного… Ты уже это говорил, и я говорю снова. Зачем-то…

— Ну ладно! — сказал он вдруг и поднялся на ноги. — Оставайся здесь. Я свою миссию выполнил, ты жива и вполне справляешься с даром. Чёрт, я больше никогда на это не подпишусь…

— Стоп, что? — Маргарита застыла.

— Да на это дурацкое рекрутирование, — пояснил Алистер. — Появляется здесь человек, в котором проснулась магия, его нужно успокоить, чтоб он не взорвался, всё ему по возможности объяснить и отправить к магам на обучение, чтоб из него получился вполне себе неплохой чародей.

— В смысле, чтоб не взорвался?

— Знаешь, что я думаю? — не слушал её Алистер. — Это была ужасная затея — оставаться на Земле, когда кругом взрываются ядерные бомбы, забывать о магии и всё такое. Сейчас бы все мирно жили у себя на планетке у Проциона и не знали проблем…

— Кажется, тебе надо к психоаналитику, — заметила Марго.

— Тебе тоже, — ответил он.

— Хорошо.

— Что хорошо? — не понял Алистер.

— Я пойду с тобой, — сказала Маргарита, наконец. — Я просто не могу отказаться. Если я решу остаться здесь, то не смогу просто жить дальше, зная обо всём, что ты рассказал.

— Фух… — выдохнул Алистер. — Первая разумная мысль, которую я услышал от тебя сегодня. А если учесть, что я с тобой только сегодня познакомился, то всё очень плохо.

— Встань на моё место, — предложила Марго. — Ты бы просто сказал — ладно, пошли?

— Ну… Думаю, нет, — почесал затылок Алистер.

— Вот и успокойся, — посоветовала Маргарита и уставилась на него в ожидании. — Ну? Как туда попасть?

— А… Очень просто, — опомнился Алистер и показал пальцем куда-то в сторону. — Нас уже ждут.

Маргарита повернулась — и увидела портал, окружённый яркой, сияющей синевой.

Фредерик бежал по неровной поверхности Венеры. Он не обращал внимания на датчик на скафандре — не до того сейчас. Он лишь следил за тем, чтоб не запнуться. Вокруг то и дело вырывались всполохи красных искр. А где-то просыпались лавовые гейзеры. Но ему на них плевать. Главное — успеть к убежищу. Оно впереди. Кажется, совсем близко, рукой подать. Вот только почему-то отдаляется с каждым шагом…

Он угодил ногой в лавовое озеро. Паниковать некогда — как и раздумывать. Он тут же резко дёрнул ногой — и высвободился. Все его друзья глупцы. На экзамене по выживанию ступят в эту вязкую жижу — и смотрят, не понимая, как они так просчитались. И только потом пытаются выбраться — только уже поздно.

Фредерик успеет. Совсем чуть-чуть осталось. Забежать внутрь — и он будет в безопасности. И он продолжил бежать. Его жизненного потенциала на всё хватит. Он не потонет, не сгорит, не будет съеден. За ним ещё надо угнаться. Он свободен — не прикован к постели, не заперт на замок — а значит, ему всё по силам. И так было всегда.

А земля вокруг то и дело сотрясалась от чьих-то громких, страшных шагов. И сотрясалась всё сильнее. Что бы это ни было — оно его догоняет. Фред на миг обернулся — и издал крик ужаса.

За ним гнался демон, сотканный из лавы. Его глаза горят красным, руки — длиннее туловища, и одна из них тянется к нему, пытаясь ухватиться ужасающими крючковатыми когтями.

— Тебе не сбежать от меня, Фредди! Не скрыться ни в какой пещере, ни в какой яме, даже в самой преисподней! Я достану тебя в любом случае, и твой мозг будет моим!

Фредерик ускорился, насколько это возможно. Убежище уже рядом. Пятнадцать метров, десять, пять… Он тянется рукой, почти хватается пальцами за дверную ручку…

…И просыпается. Холодный воздух обжигает лёгкие. Фред хватается за голову, пытаясь переварить произошедшее. Хотя… Ничего ведь не случилось! Он спал, ему приснился сон. Страшный сон. Всем снятся такие сны. Надо просто забыть это скорее. Умыться холодной водой. И всё тут же пройдёт. А потом — идти на занятия.

«Такое ощущение, будто я лежал целую вечность. В одном положении. Что за бред?»

Фредерик ступил на холодный пол.

«Где мои тапочки?»

И вот, наконец, он обратил внимание на комнату. Это точно не его комната. Какое-то старое потрёпанное кресло. И вместо кровати какая-то железная койка. А над ней…

Фредерик закричал. Он всё вспомнил. Как уже просыпался в этой комнате, прикованный к койке. Рядом — капельница с каким-то странным веществом. А над головой чудовищное устройство, выкачивавшее из него серое вещество. Странно, что он ещё способен мыслить. Фредерик присмотрелся. Устройство состояло из шлема, от которого шёл толстый провод, подсоединённый к стальному чемоданчику. В шлеме, точнее в его внутренней части виднелась внушительного вида игла.

Фред машинально коснулся рукой макушки. Цела. Странно.

— Не волнуйся, парень, твой мозг нужен ему целым.

Фредерик резко обернулся — и увидел возле двери женщину, лет тридцати, стройную, с красивыми светлыми волосами. Куда делся тот тупой мужик, который его сторожил?

— А вы кто ещё такая? — не понимая, спросил он.

— Я исследую возможности мозга, — ответила та. И добавила. — Я с Рекави. Мне интересна возможная эволюция велоцирапторов.

— Это не объясняет, что вы здесь делаете, — заметил Фред, подходя ближе.

— Я помогала твоему деду восстановить твои силы — но одновременно с этим заблокировать твою телепатию.

И впрямь. Фред чувствует себя прекрасно. Но прочитать её мысли не в силах.

— Почему именно вы? Я что, ящер какой-то?

— Мои знания не ограничиваются разумом доисторических существ, — улыбнулась она.

— Вы меня сторожите? — спросил Фредерик, делая ещё один шаг. Теперь между ним и женщиной оставалось всего полтора метра, не больше.

— Да, Гийом Эспри поставил меня охранять твой покой.

— Мой покой? Не следить, чтоб я не сбежал? — удивился Фред.

— Конечно. Зачем за этим следить? — недоумевала женщина.

— А вот зачем! — выкрикнул Фред и замахнулся на неё кулаком. Плевать, что она женщина — пора сматываться отсюда.

Женщина уклонилась, перехватила его руку и завернула за спину.

— Сядьте в кресло, — предложила она, сама довела его и резко усадила.

— Вы что, в тренажёрный зал ходите? — ошеломлённо спросил Фредерик.

— Нет, — засмеялась она. — Заменила мышцы на более мощный прототип. На Рекави иначе нельзя. С динозаврами шутки плохи. Хотя, надо мной коллеги посмеиваются, мол, зачем женщине такая сила. Зато, когда меня однажды чуть не загрыз мой подопечный, я смогла дать отпор.

— Ясно, — проговорил Фредерик. — А реакция такая откуда?

Дверь отворилась, и внутрь вошёл Гийом Эспри. На нём была утеплённая форма пилота.

— Я тут случайно подслушал ваш разговор, — молвил он. — Похоже, мой друг, ты до сих пор недооцениваешь возможности наноботов. Кстати да, это они залечили твою голову.

— Почему бы тебе просто не приказать мне сидеть смирно? — спросил Фредерик, надеясь, однако, что он так не поступит.

— Я и сам себя часто спрашиваю об этом, честно говоря. Но всегда прихожу к одному ответу — ты мой внук, и контролировать тебя я не стану.

— Однако в моих мозгах копаться ты можешь, — фыркнул Фред.

— Но ты ведь цел и невредим? — уточнил Гийом. — Вот и не возмущайся. Ах да, я хотел тебя взять с собой кое-куда.

— Зачем? — опешил Фредерик.

— Раскрыть пару секретов, — улыбнулся тот. — И убедить тебя, что мне можно доверять. Так что разомнись хорошенько и поешь. Здесь есть принтер. Милла тебе покажет.

Договорив, он вышел. Фредерик закатил глаза.

— Где мы находимся? — спросил он. — Может, хоть сейчас мне кто-то ответит?

— Меньше вопросов — больше дела, — отмахнулась Милла. — Идём, отведу тебя в столовую.

— Тут есть столовая?! — удивлённо спросил Фред.

— Конечно, есть, — ответила та.

Они пересекли коридор и оказались в просторном помещении.

«Где-то я это уже видел», — подумал Фредерик.

По всей столовой стояли несколько длинных столов в ряд. А слева, в стене — ярко-оранжевый робот, раздающий всем еду из принтера. Вот только здесь никого не было. Но Фред сразу понял, где он. Только в одном месте в мире он видел этого старого робота.

— Мы на Венере?

— Да, — Милла заулыбалась, будто обрадовалась его внезапной догадке.

— А это вообще разумно — прятаться на планете прямо под боком у Мыслителей? — недоуменно спросил Фредерик.

— Обычно эта планета пустует, — объяснила Милла. — И никто не станет искать Гийома здесь.

— Спорное утверждение. Его везде ищут. Буквально — везде. Я уверен.

— Ну, значит, это хорошо, что нас не отследить, — улыбнулась Милла. — Что-то я проголодалась…

Фредерик не стал отказываться от еды. Живот сводило от голода. В этом, наверно, минус наноботов — они не могут накормить. Поэтому он заказал большой круг пиццы и уплёл его с большим удовольствием. Хоть какая-то радость при знании того, что ты в заточении.

Затем они переоделись в ту же тёплую форму, в которой расхаживал Гийом, и пошли в ангар.

Фредерик всё думал, куда собирается его дед. Он ведь мог и один полететь — зачем брать с собой внука, который даже не разделяет его взгляды? А если Фред попытается сбежать?

Что ж, а это идея. Правда, очень плохая и слишком безумная. Но попробовать стоит однозначно.

— Вот и вы! — ухмыльнулся Гийом, когда Милла и Фредерик оказались в ангаре.

Он стоял возле большого современного крылатого корабля. Насколько мог судить Фред, это многофункциональный военный корабль — и это значит, что никто не сможет его отследить.

Гийом Эспри хорошо устроился. Живёт на планете, которую посещают только раз в году, а в другое время даже не суются. Венера абсолютно не пригодна для жизни. Вместе с ним живут Фредерик, Милла и, возможно, тот мужик, имени которого Фред до сих пор не знал. Во всех внедрены наноботы, которые делают организм человека не распознаваемым для сканера форм жизни. Милла и этот мужчина беспрекословно подчиняются Гийому, выполнят любую его прихоть, защитят от чего угодно. Если кто-то сюда нагрянет, они сумеют оповестить его и ещё потянуть время, пока он не смоется. В ангаре корабль, не отслеживаемый никакими средствами.

Фредерик только теперь в полной мере осознал, что их не найдут. Попросту не смогут.

Когда все оказались внутри корабля, трап поднялся и герметично закрыл единственный выход.

Все расселись по свободным местам. Фред сел рядом с дедом, надеясь, что тот воспримет это как признак доверия. Приглядевшись, он увидел человека в кресле пилота — и сразу его узнал. Это тот самый мужик, который сторожил его в прошлый раз.

— Это мой муж, — объяснила Милла, увидев, куда Фредерик смотрит. — Его зовут Лайонел.

— Простите, но ваш муж — тупица, — усмехнулся Фред. Ему было глубоко наплевать на его имя.

— Ну, что поделать, — она изобразила пренебрежительную улыбку. — Зато пилот хороший.

— Не лучше Влада, — заметил Фредерик.

— Что за Влад? — спросила Милла, но он промолчал.

Это было ошибкой — упоминать кого-то из друзей. Хотя бы потому, что у него это вызвало дурные мысли. Ему уже начиналось казаться, что он никогда их не увидит. Либо Гийом переманит его на свою сторону — что вряд ли — либо убьёт. Фред никогда не думал, что однажды перестанет считать своего деда родным человеком.

А больше из родных у него никого не было. Он знал, что его родители погибли, но не знал, при каких обстоятельствах. Каждый раз, когда он спрашивал об этом деда, тот менял тему разговора. Может, стоит попробовать ещё раз узнать это перед лицом смерти?

— Дедушка, — подал голос Фредерик, когда этот миниатюрный старый корабль покинул Венеру. — Как погибли мои родители?

Но Гийом промолчал и теперь.

— Очень своевременный вопрос, — заметил Гийом. — Прости, что я никогда тебе не рассказывал.

— Что не рассказывал?

— Твои родители входили в состав экспедиции на Лептуриус, — ответил Гийом.

Все вопросы сразу отпали. Теперь Фредерик понял, почему дед так сильно ненавидел лептурианцев. Вот только один вопрос всё же возник.

— Но почему я не знал об этом? — недоумевал Фред. — Ведь все знали, кто входил в состав экспедиции…

— Я ввёл тебе наноботов раньше, чем всё это случилось, — проговорил Гийом. — Ты узнал об их смерти. Ты был убит горем. И я стёр всю информацию об этом из твоей головы.

— Зачем?! — ошеломлённо воскликнул Фредерик. — Я должен был знать об этом!

— В тебе бы накопилось много злобы, — объяснил Гийом. — А я по себе знаю, что злоба делает с людьми.

— Так значит, из-за этой злобы ты всё это творишь? Тогда почему ты сейчас хочешь, чтобы я встал на твою сторону?

— Потому что, несмотря на весь негатив, что копился во мне долгие годы, я верю, что моя цель — единственно верная, — произнёс Гийом. — И я верю, что ты способен понять это, ведь ты очень умён.

— Но… я не понимаю, — Фредерик не мог успокоиться. — Зачем нужно было стирать мою память, если бы я всё равно рано или поздно увидел бы имена родителей в списках экспедиции?

— Эта тема перестала обсуждаться после случившегося, — объяснил Гийом, а затем повернулся к внуку. — Но есть и ещё кое-что. Скажи мне, ты помнишь, как звали родителей?

— Их звали…— уверенно начал Фред и осёкся. Непонимание сменилось испугом. — Их… Я… Я не помню! Почему я не помню?!

— Это была необходимая мера, Фредди, — проговорил Гийом. Создавалось впечатление, что он жалеет о содеянном.

— Зачем?.. — повторил Фредерик — и замолчал, пытаясь справиться с эмоциями. Для него это было глубоким потрясением. Но он начал возвращаться в реальность, в этот самый миг, когда эмоции были для него роскошью. Ведь стоит ему сказать что-то не то, и всё пропало. Он уже знал, что его дед — ужасный человек, и то, что он узнал только что, подтверждало это. Это никакая не новость.

— Теперь я понял, почему ты ненавидишь лептов, — произнёс Фредерик как можно спокойнее. — Ты винишь их в смерти близких. Винишь их в собственной лжи, — вырвалось у него напоследок.

— Поверь мне, Фредди, я жалею обо всём, что с тобой сотворил, — пробормотал Гийом. — И я знаю, что ты думаешь обо мне. Да, я ужасный человек. Но разобравшись во всём лучше, ты поймёшь, что всё, что я делал и делаю, не лишено разума. Что до лептурианцев — это показало их суть. Это означает, что они все такие — безжалостные твари. Они — не люди. Хотя и люди неидеальны. Это я тебе и пытаюсь объяснить. Если опробовать применить наноботы — можно полностью устранить любую преступность, любую аморальную деятельность. Люди просто станут на это не способны.

«В этом есть смысл», — подумалось Фредерику. И впрямь, как бы неэтично, негуманно это ни было, мир без преступности был мечтой большинства, и к этому все стремились. Но ему тут же стало противно от самого себя. То, что творит Гийом Эспри, не менее аморально. Не менее преступно. И контроль, который он прочит человечеству, необходим на самом деле только ему. Его нужно остановить.

— Наноботы помогли бы устранить низший класс, — продолжал Гийом. — Диктовать людям совершать какую-то деятельность. И тогда прогресс бы стал двигаться семимильными шагами.

Фредерик судорожно вздохнул. Идея Гийома слишком гиперболизирована.

— Но разве у человека не должен быть выбор? — спросил он.

— Он у него будет, — хмыкнул Гийом. — Но человек будет совершать этот выбор исходя из своей изменённой генетической направленности. В этом нет ничего дурного. Это всего лишь решение проблемы.

«Это изменит саму суть человека, — подумал Фред. — Это убьёт человека в человеке… Люди сеют хаос, но хаос же отличает их от животных. Хаос толкает их развиваться во всех направлениях. Если убить это в человеке, то прогресс потеряет смысл. Для кого будут все достижения? Зачем они людям, если они будут действовать по приказу? Все научные достижения призваны улучшить жизнь людей, но зачем они станут нужны, если этой самой жизни не будет?»

Но вслух этого не сказал. Может быть, дед решит, что он согласен с его идеей?

— В этом есть смысл, — равнодушно произнёс Фредерик. — Мыслители ставят разум во главу всего, вот только обычные люди порой разумом пренебрегают. Было бы неплохо это изменить.

— Рад, что ты понимаешь, — отозвался Гийом. — Кстати, мы уже на месте.

— Быстро, однако, — заметил Фред.

— Нет смысла медлить, когда тебя ищет вся Федерация. Идём.

Лайонел остался сидеть внутри. Милла отправилась вместе с Фредериком и его дедом.

— Где мы? — спросил Фред.

— Неважно, — ответил Гийом. — Важно то, что здесь нечем дышать. Так что надень скафандр.

Фредерик напялил толстый красный венерианский скафандр, надел шлем и слил его с костюмом. Не хватало ещё умереть вот так глупо на незнакомой планете.

Затем Гийом потянул один из рычагов на стене — и их отрезало от кабины силовым полем. Воздух возле выхода полностью откачали отверстия в потолке. И только затем трап начал опускаться.

Когда они вышли наружу, Фред посмотрел на небо, надеясь увидеть солнце — но не получилось. Либо они на тёмной стороне, либо в другой системе. По каменной, похожей на лёд, поверхности можно предположить, что это Плутон. Или Эрида. Или… Да почти любой спутник Нептуна, Урана или Сатурна подойдёт под это описание…

Но Фредерика осенило. Неважно, где он. На корабле есть средства связи. Гийом и Милла ушли с корабля. Внутри остался Лайонел, который, Фред готов поспорить, даже шнурки завязать не может. Нужно только управиться с ним. С управлением Фред сумеет разобраться.

Их уже кто-то ждал. Человек в чёрном скафандре. Лицо оказалось сложно разглядеть. В правой руке — серебристый кейс. Когда Гийом подошёл вплотную, человек протянул ему это кейс, и Гийом забрал его.

— Я достал то, что вы просили, — сказал человек. — Теперь дело за вами.

— Мои люди доставят груз, — ответил Гийом. — Нужно только немного подождать.

— Я положил на это всё, Гийом! — прорычал человек. — Если что-то пойдёт не так…

— Мы с вами мыслим одинаково, — перебил его Гийом. — Доверьтесь — и вы всё получите. Идём, Фредди, — произнёс он, повернулся — и понял, что внука нет рядом.

Фредерик сломя голову нёсся к кораблю. Милла ринулась за ним, но догнать не могла — похоже, что мышцы ног она себе не усовершенствовала. Взбежав по трапу, Фред дёрнул рычаг — и трап резко захлопнулся, ударив Миллу под голову и отбросив назад. Как только воздух стабилизировался, а силовое поле исчезло, Фред снял шлем и побежал к месту пилота.

Лайонел до сих пор сидел там. Он заметил, что произошла экстренная герметизация корабля, и тоже снял шлем.

«Молодец», — подумал Фредерик, замахнулся шлемом и с разбегу въехал им Лайонелу по макушке. Но он этого будто не заметил.

— Да я тебя сейчас! — заорал он, поднялся из кресла — и тут же сел обратно. Ремни безопасности его не отпускали. Он потянулся рукой к кнопке, освобождающей от ремней…

Фредерик оказался проворнее. Он ударил рукой по кнопке на кресле — и то отъехало назад на пару метров. Затем снова замахнулся шлемом — и ударил Лайонела по лицу. Раз. Два. Три… На четвёртый раз Лайонел всё-таки вырубился. Кровь стекала у него из носа прямо на форму. Тогда Фред сам отцепил ремни безопасности и, что было сил, потянул мужика на себя. Кое-как выволок его из кресла — и усадил в одно из пассажирских. Ринулся к панели управления — и активировал ремни безопасности на всех местах. Теперь этот тупица не выберется.

Дело за малым. Фредерик уселся в кресло пилота, пододвинул его обратно к панели управления, ухватился за рычаги и надавил на них…

Ничего не произошло. Корабль не сдвинулся с места.

— Да вы издеваетесь?! — воскликнул Фредерик.

Ну что ж, если не удастся взлететь, то он должен отправить сообщение. Он попытался вызвать экран из инфопотока — но кнопка не сработала. На всякий случай Фред ударил ещё по нескольким кнопкам.

Ничего. Корабль его не слушается.

Гийом может управлять им дистанционно.

Фредерик в ужасе повернулся — и увидел, как вновь возникшее силовое поле исчезает. А за ним стоит Гийом Эспри и держит на руках Миллу. Та, похоже, без сознания.

— Ты сломал ей шею, идиот, — буркнул Гийом, усаживая её в кресло. Затем достал из кармана то самое устройство, с помощью которого телепортировал себя и Фредерика на Венеру. Поколдовал над ним — и шея Миллы неприятно щёлкнула, возвращаясь на место. Ещё миг — и она очнулась.

— Где этот мальчишка?! — проскрежетала она, поднимаясь на ноги.

— Сидеть! — рявкнул Гийом. Милла села, а он двинулся к Фредерику.

Фред пытался смотреть ему в глаза, стараясь не показать испуг, но стоило Гийому подойти вплотную, как он опустил голову, зажмурился и поднял руку над собой, словно закрываясь от неведомой силы.

Страх перед родным человеком. Так вот, что это такое…

— Я же говорил, что не причиню тебе вред, — произнёс Гийом.

Фредерик вдруг начал засыпать. Веки потяжелели. Он упал лицом на панель.

— Я не хочу… — промямлил он напоследок.

И уснул.