За гранью реального (джен)

Первое, что она чувствует, вроде бы очнувшись — туман и глухота. Всё вокруг — туман и глухота. Словно весь мир превратился в мокрую серую вату. Единственное, на чём фокусируется взгляд Эмбер — это…

— "Что это, чьи-то глупые шутки?"

Прямо перед глазами Эмбер маячит высокая, мрачная фигура в чёрном плаще с капюшоном, как бы со злой иронией подтверждая, что все легенды и сказки о Смерти — правда. Увидев ее удивленный взгляд, фигура слегка пожимает плечами, словно хочет сказать: "Да, такова жизнь", или, вернее, "Такова смерть". Слышится глухой стук костей.

— Боже мой, — едва может выговорить Эмбер. — Как глупо, оказывается, было верить, что после смерти ничего нет…

— Ну, не всё, во что мы верим, оказывается правдой. Невозможно получить всё, что хочешь, — философски замечает фигура в плаще. Голос у нее низкий, глухой и такой, о котором говорят "от него мороз по коже". Если бы Эмбер чувствовала сейчас свое тело, она непременно ощутила бы этот "мороз".

Что-то странно знакомое кажется ей в словах Смерти.

— Вы… ты… говоришь совсем как Хаус, — недоверчиво замечает Эмбер.

— Что-что? Хаус? Боюсь, что сорта музыки — это не по моей части.

— Нет, я имею в виду доктора Хауса. Впрочем… неважно…

— А-а. Помню, помню. Тот парень, который ведёт себя как начальник городской стражи Морпорка, который только что узнал о своём продвижении.

— Вы хотите сказать, он не в себе?

— Я бы сказала, он на грани самоубийства.

— Да? Что ж… вполне похоже на Хауса.

— Мы не раз с ним встречались, но почти ни в одном из этих случаев моя помощь не понадобилась. Кроме одного, но тогда с ним беседовала не я, а мой напарник, — говорит Смерть, указывая на пол рядом с собой, и Эмбер видит маленький скелет крысы в таком же, как у Смерти, балахоне с капюшончиком, который удивительно мило смотрится на крысином черепе. Существо поднимает мордочку и издает приветственный писк.

— Забавно, — выдавливает из себя Эмбер. — Прямо даже как-то… нетривиально для загробного мира.

Но тут внимание её отвлекает тёмное пятно на кафельном больничном полу. "Почему грязь? — с раздражением думает она и по старой привычке оглядывается, чтобы позвать кого-нибудь из санитаров — Неужели не могли убрать вовремя?" Как вдруг…

— Ой!

Глухой туман рассеивается, и она видит Уилсона, лежащего рядом с ней на реанимационной койке. На глазах у него слёзы, из груди его вырывается глухое рыдание, какого Эмбер никогда от него не слышала. Он протягивает руку и гладит Эмбер по щеке с такой лаской, любовью и нежностью, что её сердце… Сердце…

…так вот что чувствуешь, когда оно останавливается!

Она тут же оборачивается к Смерти.

— Верни меня обратно!

Два светящихся голубых огонька смотрят на неё из впадин глазниц, как будто с выражением сочувствия. Если, конечно, уместно говорить о выражении… черепа.

— Перестань! — кричит она, хотя Смерть ничего не делает. — Меня не волнует, что там у вас положено, а что нет! Просто верни меня обратно!

Она готова ударить Смерть, но её останавливает жутковатое опасение, что рука пройдёт сквозь тело в плаще, как сквозь зыбкий холодный туман.

— Мисс Волакис, - говорит её противник (и Эмбер внезапно с болью осознает, что с этим именем она останется теперь навсегда, и ей никогда уже не стать "миссис"), — Мисс Волакис, это невозможно. Вы уже взяли билет в один конец. Образно выражаясь.

— Чепуха! — выкрикивает она с такой яростью, что Крысиная Смерть боязливо пятится. — Из любой ситуации можно найти выход. Вы что, думаете, что я соглашусь умереть вот так? В жалком виде подохнуть на вот этой вот старой койке?

— Поскольку вы подключены к аппарату, и переместить в другое место вас не получится, то, увы, по-другому невозможно, — меланхолично замечает Смерть.

Слова скелета в чёрной мантии звучат как пощёчина. Эмбер уже видит своё тело со стороны. Свое мёртвое тело. И Уилсона, лежащего рядом.

Уилсон…

— Хорошо. Я предлагаю тебе сделку. — Голос её дрожит, звучит как-то хрипло — наверное, из-за того, что она подключена к аппарату, или из-за интубации, думает Эмбер, но не может повернуться и проверить. — Шахматы. Карты. Грёбаное домино, что-нибудь. Ты не можешь так с ним поступить…

— Я не собираюсь ничего делать с ним, - возражает Смерть. — Я заберу только тебя.

Эмбер хочется закричать. Ей хочется проснуться и увидеть, что всё это лишь сон, и снова увидеть себя в объятиях Уилсона, на жёстком больничном матрасе, пахнущем мылом и дезинфекцией. Как ей хочется сейчас быть одной из тех наивных, романтических дурочек, которые верят в чудеса… но холодный рассудок, рассудок трезвой и расчётливой Стервы нашёптывает ей, что никаких чудес не бывает, и ей никогда, никогда больше не быть с Уилсоном.

И, не выдержав, она разражается пронзительным визгом, так что Смерть вздрагивает.

— А вот это совсем не обязательно.

— Да у вас даже ушей нет! — огрызается Эмбер.

Но в ответ на эту грубость рассерженная Крысиная Смерть грозно наступает на нее, потрясая крошечным кулачком. Эмбер хочется схватить эту тварь за хвост и шваркнуть о стену.

Она мертва! Уилсон не переживет этого! А ей тут грозит кулаком какая-то мерзкая мышь!

Но Эмбер сдерживается, зная, что закатывать истерику в ее положении нелепо, да и бесполезно к тому же. Кроме того, ей не по себе от мысли, что это крохотное существо рассыплется на кучу маленьких косточек…

И Смерть, и её крысёныш молчат, но выражение "лиц" их черепов весьма красноречиво.

"Перестань. Возьми же себя в руки", — наконец говорит себе Эмбер и делает глубокий вдох. Разве она не знает, что такое смерть? Разве ей не приходилось встречаться с ней раньше?

Просто… просто она не ожидала, что здесь ее будет встречать целая делегация, вот и все.

— Ладно… А что теперь?

— Это целиком зависит от тебя.

Между тем вокруг что-то неуловимо меняется. Эмбер даже не заметила, в какой момент перестала чувствовать запахи. Теперь она вроде бы стоит на ногах, но одновременно чувствует себя как бы невесомой, парящей в воздухе. И хотя вокруг по-прежнему палата реанимации, стены её колеблются, как туман, словно собираясь растаять.

Нет, она не будет бояться. Нет никакой причины для паники!

— А можно пояснее? Что это значит — зависит от меня?

— С тобой будет то, во что ты веришь.

— Ой, да ладно! Неужели Смерть разговаривает цитатами из популярных книг по самопомощи?

— А, это из тех, которые… "Кто украл мой сыр" и тому подобное?

При слове «сыр» Крысиная Смерть поднимает мордочку.

— Ладно, допустим, — Эмбер уже приспособилась ходить по воздуху и расхаживает взад-вперёд. — А если я не верю в загробный мир, тогда, значит, ничего и не будет?

— Именно, — кивает Смерть и начинает медленно поднимать свою косу.

"Значит, это вот так, — думает Эмбер, — одна секунда, и тебя нет. Как будто и не было. Ни вечности, ни апокалиптической битвы между добром и злом, ни перерождения в крошечного муравья где-нибудь в Гималаях… Ни страха, ни боли, ни воспоминаний о прошлом. Просто… пустота".

Почему-то сейчас это кажется ей страшнее, чем при жизни, и Эмбер лихорадочно обдумывает, во что же она верит.

"Сейчас бы сюда доску и маркер", — мелькает у нее мысль, хоть ей и неприятно осознавать, что на нее так повлияли методы Хауса.

Наконец она нашлась:

— Нет-нет. Знаешь, я передумала. Ведь теперь, когда я вижу, что жизнь после смерти существует, уже нельзя сказать, что я ни во что не верю?

Смерть опускает свою косу.

— Интересная мысль. Не банальная, да.

— Но логичная, ведь правда? — торжествующе продолжает Эмбер. — Отсутствие веры само по себе не есть отсутствие веры, это просто вера в ничто. Но поскольку теперь я верю во что-то, значит, могу выбирать — во что.

Смерть кажется немного сбитой с толку.

— Это логика… — поясняет Эмбер.

— Ах, логика! — с облегчением кивает Смерть. — Да. Все кошки — милые создания. Все милые создания суть кошки. Следовательно, все кошки — это кошки, что и требовалось доказать.

— Э-э… Да, вот именно, — не очень уверенно соглашается Эмбер.

Смерть весело ухмыляется. Эмбер так и подмывает отпустить по этому поводу шуточку, но она сдерживается, понимая, что сейчас не время для острот — ведь она выбирает, где провести остаток своей не-жизни!

— Итак, Эмбер Волакис, — провозглашает Смерть. — Во что же ты веришь?

И внезапно этот простой, казалось бы, вопрос становится для Эмбер неожиданным препятствием.

"Ну же! — приказывает она себе. — Поверь! Срочно поверь во что-нибудь!"

В рай… В ад... В Елисейские поля, чтоб их… в реинкарнацию, в мессию с трубами и горнами, во что-нибудь! В существование высшей силы, в то, что наша жизнь имеет высший смысл, что это не просто слепая вера суеверных дураков, которые выдают желаемое за действительное…

Поверь же!

Но её сознание ощущает лишь пустоту и отчаяние.

— Я не могу… — упавшим голосом шепчет она.

Крысиная Смерть грустно опускает свою мордочку и издаёт печальный писк. Смерть отворачивает череп. Реальность вокруг Эмбер дрожит и туманится.

"Нет, пожалуйста, не надо…"

— Подожди!

Смерть поворачивается:

— Ну?

— Помоги мне, — просит она. — Пожалуйста. Я не хочу исчезнуть совсем.

— Но ты ни во что не веришь.

— Нет, я верю!

Только бы не сорваться в слёзы… "Во что же я верю? В науку, в то, что можно добиться своего в погоне за счастьем, в талант, гениальность… В то, что водные матрасы — идиотское, бесполезное изобретение; и в то, что между мной и Джеймсом было нечто настоящее…"

— Я просто… не верю в то, во что людям обычно полагается верить. — Голос дрожит. — Помоги мне, пожалуйста. Куда мне следует отправиться?

Смерть как будто в раздумье. Это обнадёживает Эмбер, и она изо всех сил цепляется за эту соломинку:

— Вот вы. Вот сейчас вы здесь… а что потом? Вы куда-то пойдете? Где вы обычно находитесь?

Смерть людей и Крысиная Смерть переглядываются между собой, словно великан с лилипутом.

— Хм… Это, в общем-то, против всяких правил, — говорит Смерть, словно в ответ на какую-то реплику крысы.

— Пи-ик, — тянет в ответ крысиный скелетик.

— Мы ведь один раз уже пробовали. Помнишь, чем это закончилось?

— Пик-пик!

Смерть наклоняет голову.

— Хм. А ведь и правда. Но мне казалось, что они лечат только четвероногих существ…

Крысиная Смерть принимается что-то объяснять, энергично жестикулируя, так что крохотная коса у неё за спиной мотается из стороны в сторону:

— Пик! Пи-ик! Пик!

— Правда? Говоришь, Сьюзен так сказала? Есть и такое ответвление медицины? Ну хорошо.

Эмбер слушает этот непонятный разговор, затаив дыхание.

— Ну что?

Смерть решительно, со стуком ставит косу на пол.

— Оказывается, на медицинском факультете четвероногих существ имени св. Сандрины в городе Анк-Морпорк требуются доктора.

"Да, — думает Эмбер, — ничего более странного со мной не происходило за всю мою жизнь".

И тут же поправляет себя: "Впрочем, ведь это уже не жизнь".

Но истинные Стервы должны знать себе цену, поэтому она хмурится и спрашивает, будто собирается ещё подумать:

— А какие у них вакансии?

— Не думаю, чтобы они были сильно разборчивы. Хотя… — рука скелета, порывшись в складках плаща, достает песочные часы, очень старинные на вид. Взглянув на них, Смерть удовлетворенно кивает и тут же прячет часы обратно. — Ага… Так я и думала. В ближайшем будущем у них освободится место декана факультета.

Словно свет разливается внутри неё.

Согласна ли она? Да конечно, согласна! Она гордо вскидывает голову, и мир вокруг неё начинает приобретать всё более чёткие очертания. Она ведь не кто-нибудь! Она же доктор Эмбер, вашу мать, Волакис! Она молода, умна, хороша собой, она — без пяти минут декан факультета, и ещё заткнёт всех за пояс!

И Хаус. Хаус утрётся…

"Ой…" — вдруг осекается она.

Хаус?

Улыбка улетучивается с её лица, и свет словно меркнет. Между тем стены реанимационной палаты окончательно испаряются, и слух Эмбер улавливает приближающийся стук копыт и отдалённое ржанье.

— Ну, ты готова? - спрашивает Смерть.

— Ещё секундочку, пожалуйста, — просит она, уже видя краем глаза, что к ним приближается что-то светящееся, белое и огромное.

Крысиная Смерть решительно мотает черепом, но большая Смерть со вздохом произносит:

— Я всегда делаюсь непозволительно сентиментальной, когда вижу девиц, которые напоминают мне мою внучку. Так что там у тебя?

— Вы… ты… говоришь, что это билет в один конец. А можно мне вернуться обратно, хоть на одну секунду?

В этот момент громадная белая лошадь, сопя и фыркая, въезжает и останавливается между ними. Смерть кладёт костлявую руку ей на гриву.

— Ну так и быть, только по-быстрому. — Она берётся за поводья и взбирается на спину коня с неожиданной грацией для… скажем так, для бестелесного существа. — В конце концов, время и здесь не ждёт.

— Не беспокойся, — с улыбкой заверяет её Эмбер и вскарабкивается на круп позади скелета, обхватывая его руками и прижимаясь к костлявой спине. — Я не задержусь там… в автобусе.