Прозрение (гет)

— Ты думаешь, она в самом деле заботится о нём? Зачем ей это? — Сэм Карр очаровательно улыбается, облокотившись на стол в кабинете Уилсона, и постукивает пальцами по краешку.

Уилсон машинально разглядывает её ногти. От Сэм просто-таки исходит волна тепла и сочувствия. В голосе её звенят весёлые нотки, как будто она говорит о чём-то забавном. Но говорит она ужасные вещи. До того ужасные, что разум отказывается их воспринимать.

— Знаешь, я видела немало таких случаев в своей медицинской практике. Часто бывает, что инвалиды становятся жертвами плохого обращения со стороны людей, у которых оказались на попечении, если те не хотят с ними возиться. Эти несчастные совершенно беззащитны перед ними. — Ее пальцы с кроваво-красными ногтями снова барабанят по столу. — Так вот, как я уже говорила, тебе лучше подыскать место, где Хауса точно будут содержать в хороших условиях.

Таким тоном она, наверное, убеждает очередного пациента пройти какую-нибудь неприятную процедуру.

В это время звонит телефон, и Уилсон вздрагивает. Осторожно снимает трубку и подносит её к уху, как раскалённую. Не зря Сэм говорит, что длительная алкогольная зависимость сделала его нервным, особенно с похмелья.

За последние полтора месяца они как-то незаметно сблизились с Сэм. Это произошло как будто само собой. Она постоянно оказывалась рядом, когда ему было одиноко. Он говорил, а она слушала. Бывшая жена, которая всегда готова прийти на помощь, оказать дружескую поддержку.

Но то, что она сейчас сказала…

Уилсон не в первый раз слышит от Сэм подобные вещи. Сначала он категорически отказывался верить её словам, но чем дальше, тем больше в душе его зарождались подозрения. В самом деле, какой интерес для Эмбер заботиться о Хаусе? Что происходит у них дома, пока Уилсон на работе?

— Алло? — проговорил он в трубку, занятый своими мыслями.

— Доктор Уилсон, зайдите, пожалуйста, в МРТ-лабораторию, — попросил Форман, и сразу же положил трубку.

Уилсон поднимает взгляд на Сэм, делая вид, что не рад прекращению беседы. Но это отнюдь не так.

Разве он не понимает, что нужно Сэм на самом деле? Он не дурак. Его бывшая жена хочет, чтобы он вернулся к ней. И ей совсем не хочется, чтобы на пороге их новой жизни нарисовался Хаус. Это просто и ясно, как дважды два.

Вот только... то, что он догадывается о ее планах, не исключает того, что она сказала, и не может прогнать страшных подозрений. Может ли быть, чтобы Эмбер нарочно издевалась над Хаусом в его отсутствие?

Ведь такие случаи бывают…

Погруженный в свои мысли, он вышёл из кабинета и, вместо того, чтобы отправиться сразу в лабораторию, сперва зашёл в офис Кадди.

— Мне надо знать, не причиняет ли Эмбер какого-нибудь умышленного вреда Хаусу, — брякнул он, едва войдя, с порога.

Кадди с изумлением посмотрела на него.

— Ты думаешь, что она плохо с ним обращается? С чего ты так решил?

Уилсон пожал плечами, не зная, что ответить.

— Она не из тех людей… У неё совсем нет материнских черт в характере, — наконец жалко выдавил он.

— Хорошо. Если хочешь, мы можем это проверить, — мягко сказала Кадди. — Кстати, они оба сейчас здесь, в больнице…

От её тона Уилсону становится немного полегче, но тут же вспоминается, что говорила Сэм — и снова закрадываются сомнения. И он молча кивает, разворачивается и уходит.

Войдя в лабораторию МРТ, Уилсон с удивлением видит, что из кабины томографического аппарата торчат ноги его друга.

— Подойдите-ка сюда! — зовет его Форман из-за стеклянной перегородки. Голос его звучит возбужденно, нетерпеливо.

"Что это за эксперименты над Хаусом? — возмущённо думает Уилсон. — Он что вам, подопытный кролик?" Он направляется к Форману и уже хочет высказать это, но тот показывает ему красно-жёлтые вспышки на экране.

— Результаты томограммы Хауса год назад, после… — Форман мнётся, не зная, как выразиться, — после несчастного случая… показывали где-то пятую часть от нынешней активности. Учитывая результаты нейро-тестов, можно сказать, что восстановление идёт с чрезвычайной быстротой. Вот, посмотрите сами.

Он нажимает кнопку и произносит в микрофон:

— Хаус?

— Форман? — тут же откликается Хаус.

— Хаус, скажи мне, кто сейчас президент?

Следует мучительная пауза. Эти затянувшиеся минуты, долгие, как часы, действуют на Уилсона, как соль на рану. Уилсон уверен, что от Хауса невозможно добиться правильного ответа, что всё это — какой-то дурацкий розыгрыш, непонятно зачем затеянные злые шутки над его другом. Он уже готов повернуться и уйти, но тут Хаус наконец отвечает:

— Обама.

И тут же язвительно прибавляет:

— Ты небось ужасно рад!

Форман с улыбкой поворачивается к Уилсону.

— Год назад Хаус не понимал, где находится. Он с трудом говорил. Не мог ходить. То, что мы видим сейчас — огромный прогресс.

— В самом деле? — с удивлением спрашивает Уилсон.

И правда, как это он не заметил? Оказывается, всё это время его старый друг постепенно приходил в норму, а он… Он был слишком убит горем, слишком много пил. Слишком много проводил времени с Сэм и плакался у нее на плече, чтобы видеть, что Хаус... Да, но что такое говорила Сэм? Её слова снова грызут его, не давая порадоваться улучшению состояния Хауса.

— Так, Хаус, сейчас мы тебя вытащим. — Форман жмет кнопку, и конвейер выдвигается наружу.

Хаус приподнимается, опускает ноги на пол, неуклюже пытаясь подняться. И тут же рядом с ним появляется Эмбер. Где она была все это время? Почему Уилсон ее не заметил? Как из воздуха возникла… Она наклоняется к Хаусу, привычным жестом забрасывает его руку к себе на плечо и помогает ему встать.

Они не видят Уилсона, а он видит их. Отделённый от них стеклом, он наблюдает, как Эмбер уводит Хауса из лаборатории. Куда? Он пытается увязать увиденное с тем, что твердила ему Сэм: "Не подумай, я не хочу тебя пугать, но инвалиды часто становятся беспомощными жертвами… С чего бы Эмбер заботиться о нём? Раньше она, кажется, не испытывала к нему особой симпатии".

Он со стоном обхватывает голову руками, зажимает уши, чтобы не слышать этих повторяющихся слов, и так и уходит из лаборатории, не замечая удивленного взгляда Формана.

Чуть позже в тот же день Эмбер и Хаус сидят в больничном коридоре, вместе склонившись над учебником кардиологии, снова и снова повторяя каждое определение ("Все правильно, Хаус, только давай еще раз повторим?"). Тут перед ними появляется Кадди и говорит, что хочет побеседовать с Хаусом у себя в кабинете. Наедине.

— Мне просто надо узнать у него кое-что личное. С ним все будет хорошо. Я позову тебя, Эмбер, когда мы закончим.

И Кадди уводит Хауса с собой.

Оставшись одна, Эмбер машинально разглядывает эхограмму сердца на картинке в учебнике. И думает: как должно выглядеть УЗИ сердца, когда оно разбито? Когда ранено, болит, мучается — и не от боли физической?..

— Хаус, скажи, Эмбер не обижает тебя? — спрашивает Кадди, внимательно глядя ему в глаза, едва за ними закрывается дверь кабинета. — Не делает тебе больно?

Хаус озадаченно смотрит на неё. Прежде всего, его ставит в тупик имя, которое она назвала.

Эмбер?

Он не помнит, кого так зовут.

В голове лишь вертится какая-то строчка: “и янтарной пшеницы поля…”, но это не то, и Хаус встряхивает головой и пытается вспомнить, перебирая имена и лица всех, кого знает. Но все, что всплывает в памяти, связанное с этим именем — какой-то автобус.

Он видит себя в автобусе, этот автобус трясет… Смутное, тревожное видение в вихре красок.

— Нет, — наконец отвечает он, потому что не может вспомнить никого, кто обижал бы его. Или делал ему больно.

Хотя нет, впрочем. Стейси. Стейси причинила ему боль, но это было очень давно, и он уже не помнит, как и почему она это сделала.

Да и не важно. "Не имеет диагностического значения", — услужливо подсказывает сознание.

— Ты не помнишь, кто такая Эмбер? — мягко спрашивает Кадди, видя его неуверенность.

Секунду он молчит, потом кивает в ответ.

— Это та девушка, блондинка…

— Кэмерон? — тотчас откликается Хаус.

— Нет. Она моложе Кэмерон. Живет с Уилсоном… А ты живёшь у них.

И Хаус кивает, наконец-то догадавшись, о ком идет речь. Но почему он никак не может связать в своем сознании образ Эмбер с её именем?

— Она тебя не обижает?

— Нет, — отвечает Хаус, на сей раз твёрдо.

— Хорошо. А теперь…

Кадди на секунду останавливается. Ей самой не по себе — даже мороз по коже! — от того, что приходится говорить с Хаусом, как с ребёнком из неблагополучной семьи. Но она чувствует, что Уилсону почему-то очень важно выяснить этот вопрос. Бог знает, откуда у него взялась идея, что его девушка тайком истязает и мучает Хауса, но ясно, что он по-настоящему переживает из-за этого, на нем просто лица нет. И пока Уилсон не получит ответа, он не успокоится.

Что ж, Кадди поможет ему, если это необходимо.

— Позволь мне осмотреть тебя? — осторожно обращается она к Хаусу.

Тот некоторое время смотрит на нее, силясь понять, что это значит.

— Ага, — наконец говорит он и тут же, невинно поморгав глазами, прибавляет. — А ты меня накормишь обедом?

У Кадди вырывается нервный смешок. Вот и выглянул прежний Хаус. "Что ж, это хорошо. Восстановление идет очень медленно, но тем не менее оно все же продвигается".

— Может быть, попозже? — с принуждённой улыбкой предлагает она.

Хаус таращит на неё глаза и вроде бы кивает в знак согласия. Склонив голову набок, он наблюдает, как Кадди идет к двери, запирает её на ключ и возвращается к нему.

— А теперь, будь добр, сними рубашку, я посмотрю…

— Без рук, пожалуйста! — мгновенно реагирует Хаус.

— Ну хорошо, хорошо…

— Ну что, идёшь со мной обедать? — спрашивает Сэм, встречая Уилсона у дверей его кабинета.

Он мнётся, не зная, как ответить.

— Мне кажется, это не совсем удобно, — наконец выдавливает он. — Пойми, Сэм, я ведь встречаюсь с Эмбер, и это будет выглядеть…

— Да ладно тебе, Джеймс, — тянет Сэм, положив руку с красными ногтями ему на плечо. — Мы же не делаем ничего плохого…

В это время Уилсон, глядя поверх ее плеча, видит, как в коридоре появляется Кадди и решительным шагом приближается в направлении его кабинета.

Кадди не сразу замечает, что Уилсон стоит у двери не один, потому что смотрит под ноги, обходя лужу, перегородившую полкоридора. Видимо, опять натекла вода из вечно неисправного питьевого фонтанчика, который недавно установили здесь и которым все равно никто не пользуется — вода течет почему-то грязная, как содержимое старого водяного матраса…

Но вот Кадди переступает лужу, поднимает глаза и с немалым удивлением глядит на Сэм, которая стоит вплотную к Уилсону в довольно-таки развязной позе.

— Так, а это еще кто? — осведомляется она.

Это звучит не очень-то вежливо, но голос её вполне спокоен.

Уилсон в затруднении. Он хочет объяснить, что это не то, что могло показаться Кадди, что они с Сэм просто друзья, что весь последний месяц она была рядом. Всё так запуталось, он буквально потонул во всём происходящем... А Сэм всегда готова была прийти на помощь. Но чем больше приходит ему в голову оправданий, тем яснее он видит себя со стороны. Глазами Кадди. И далеко не в лучшем свете.

Поэтому он опускает глаза и отвечает как можно мягче:

— Это Сэм Карр… моя бывшая жена.

— Вот как? — Кадди оглядывает Сэм, подозрительно сощурившись, и тут же поворачивается к Уилсону. — Ну, я рада сообщить тебе, что твоя "версия об истязаниях" не подтвердилась.

Сэм убирает руку с плеча Уилсона и отступает на шаг назад. Что-то неуловимо меняется в её лице. Кадди бросает взгляд на Сэм, и тут её осеняет догадка.

— Ах ты сучка! — вырывается у неё. — Так вот это кто… Теперь мне все ясно!

Она грозно протягивает палец в сторону Уилсона.

— Да как же я раньше не догадалась?! А он, конечно, слишком много пьёт, чтобы заметить, что творится у него под носом!

Оскорбленный, возмущенный Уилсон пытается что-то сказать, но Кадди резко поворачиваются к нему. Глаза её мечут молнии. Уилсон никогда не видел её в таком гневе.

— Ты должен немедленно пройти лечение от алкоголизма, если не хочешь потерять работу! — Она снова оборачивается к Сэм. — С тобой все ясно. Ты хочешь, чтобы Уилсон сошелся с тобой. Ты хочешь, чтоб он оставил Эмбер. Ты пользуешься состоянием Хауса для своих гнусных манипуляций. Да-да, ты фактически используешь больного человека, инвалида с поражением мозга, чтобы залезть в штаны к Уилсону! А теперь вон из моей больницы, и чтобы я тебя здесь больше не видела!

Потрясенный Уилсон не может прийти в себя. Он никогда не слышал, чтобы Кадди так выражалась. Сэм молча поворачивается и уходит по коридору, цокая каблучками.

А Кадди снова бросает гневный взгляд на Уилсона.

— Ты хоть понимаешь, что Эмбер никоим образом не заслужила твоих подозрений? Она его и пальцем не трогала! Наоборот, всё это время она со всей самоотверженностью ухаживала за Хаусом! Её огромная заслуга в том, что ему стало лучше! А я тут стараюсь для него, подвергаю Хауса унизительному осмотру, а всё из-за этой стервы, что напела ему в уши всяких гадостей!

— Почему… зачем же… унизительному… — готовый провалиться сквозь землю, сгорая от стыда, бормочет Уилсон.

Он поворачивается и… О господи! Как они здесь оказались? — позади него стоят Хаус и Эмбер. Хаус опирается на плечо Эмбер, Эмбер поддерживает Хауса и в упор глядит на Уилсона. Её голубые глаза прямо-таки полыхают гневом.

— Я, конечно, не ждала от тебя особой благодарности, Уилсон, — едва выговаривает она. — Но чтобы такое…

Это уже выше сил Уилсона. Он не может больше здесь находиться. Он разворачивается и быстрым шагом идёт к выходу, ускоряет шаг, бросается бежать, прочь отсюда, куда-нибудь, подальше от глаз людей… но вдруг поскальзывается, ноги его едут по полу, он никак не может найти опору и, взмахнув руками, оказывается на полу. Со стоном потирает копчик и хочет встать, но от боли всё плывёт у него перед глазами.

Приходит в себя он уже в больничной палате на койке. Рядом сидит Эмбер с пачкой каких-то бумаг в руках.

— Ну что, ты будешь лечиться от алкогольной зависимости? — как ни в чём ни бывало спрашивает она, точно продолжая начатый до этого разговор.

От слабости и нервного потрясения Уилсон не в силах ей возражать.

— Да, — шепчет он ослабевшими губами.

— Прекрасно, — отвечает Эмбер и суёт ему в руки бумажки, которые держит. Это оказываются рекламки и проспекты реабилитационного центра. — Вот там и отдохнёшь. Мне тоже будет полегче. А то я уже целый год тащу на себе вас обоих.

Уилсон моргает, постепенно приходя в себя. Приподнимается на локте и смотрит на присутствующих, переводя взгляд с одного лица на другое.

Эмбер. Хаус. Кадди… Она всё ещё с неодобрением смотрит на него, но она тоже здесь, с ними...

И, кажется, впервые Уилсон ясно осознаёт, что каждый раз, когда ему нужна была помощь, именно эти люди оказывались рядом. Он тонул, а они его спасали.

И в этот раз ему, как всегда, протянута рука помощи…

Остается лишь принять её.