Гарри Поттер и Подземный Мир (джен)

Простившись с Алом и Джеймсом, Гарри ещё долго смотрел вслед чёрно-красному поезду, уносящемуся вдаль. Его взор остановился на развевающейся под порывами ветра белоснежной ленточке дыма, которая, как и транспорт, рассеялась перед глазами. На секунду вспоминая непокорную ленточку-озорницу, уходящую далеко-далеко, Гарри думал о том, что ещё полгода не сможет увидеть сыновей и заключить их в свои объятья… Лишь мысль о такой долгой разлуке скребла и терзала родительское сердце. А то, как они похожи на Фреда и Джорджа в юные годы, просто забавляло. Бесконечные шутки, забавные развлечения, непредсказуемые проказы и присущая им беззаботность. Да, они именно такие, но для отца нет никого дороже собственных детей, даже если они сущие чертята в обличье невинных овец.

Чем дольше он стоял на платформе, тем больше его переполняло чувство тоски. А слова: «Пап, а вдруг я попаду в Слизерин?» — еле слышно произнесенные Альбусом с заметным волнением, долго не выходили из головы. Он бы и дальше рассуждал и делал какие-то выводы, погрузившись в свои мысли, но несносная маленькая девочка, неожиданно сцепившая свои и руки отца в замок, привлекла внимание к собственной персоне. Она прижалась, ища утешения в этих объятьях, и вместе с папой смотрела вслед невидимому поезду, что открывал перед ее братьями дверь неведомых доселе таинств. Гарри ещё долго стоял и размышлял о том, чего уже не вернуть. Он понимал, что этому суждено было произойти рано или поздно, и теперь остается только ждать и верить. Отец аккуратно подхватил свою маленькую принцессу на руки, крепко обнимая ее и поглаживая по макушке, но тут она неожиданно потрогала его за плечо, выводя его из бури размышлений, после чего он вопросительно произнес: 

— Что такое, милая?

— Па, я тоже хочу в Хогвартс, почему я должна стоять тут? — мило нахмурившись и надув в недовольстве губки, пролепетала малышка.

— Лили, потерпи немного. Ты же знаешь, что еще мала. Но уже совсем скоро сможешь оказаться в числе всех этих счастливчиков, — добродушно сказал Гарри.

— Мне просто не терпится, ну когда уже это «скоро» наступит?..— с нетерпением сказала девочка.

— Лили… А я ведь так же сильно хотел оказаться в Хогвартсе, правда, в моем случае все было немного иначе…— вспоминал Гарри.

— Эх…— вздохнула Лили, освободившись из объятий папы, и побежала к маме. Гарри лишь на секунду оглянулся на дочку, как вдруг снова перевёл свой взгляд в никуда. Туман покрыл весь вокзал на платформе 9¾… Смотря на него, создавалось впечатление космического чувства, которое нельзя передать словами. И мужчина снова погрузился в поток настигающих его сознание мыслей…

Проказники Альбус и Джеймс всегда умели удивить. Например, в прошлый день рождения Гарри они выкрасили семью в зелёный цвет, используя свои фирменные конфеты «Зелёная удача». Конечно, безнаказанным это не осталось, ведь влетело им тогда по первое число. Но, если в общем, они очень сообразительные. Уже в семь лет оба бандюгана вовсю летали на метле. «В отца пошли», — с гордостью всегда подмечала Джинни.

А что касается сообразительности, иногда она выходила за все рамки разумного. Эти чертята и трех дней без причуд обойтись не могли. Иногда они причиняли вред неспециально, например, тот случай с квиддичем. Даже тут они могли рассмешить его и Джинни. А еще, когда Джеймс пару раз влетал в дом через окно на кухне, а Альбус умудрился однажды сжечь метлу. Хорошо еще, что только метлу…

От нахлынувших воспоминаний его снова отвлекли, на этот раз супруга. Тихонько подойдя к своему мужу, она шёпотом сказала: «Пора». Вернувшись в реальность, мужчина взял жену и дочь за руки и, сосчитав до трёх, произнёс: «Миррор Грим». Перед глазами замелькали цветные полосы, размеренно плывущие, словно еле уловимый дождик, но постепенно он сменился бушующим ливнем, что окутывал радужными потоками магии. Мгновенье… И семья (без Альбуса и Джеймса) оказалась в гостиной дома-коттеджа Грим. Непривычная тишина окутала помещение, и на сердце стало тоскливо. Лили, вырвавшись из теплых рук отца, убежала наверх читать в газете свою любимую статью «История невидимой птицы», Джинни сразу пошла на кухню готовить обед для оставшихся членов семьи, а Гарри пристроился на уютном диване в зале и погрузился в чтение свежего «Ежедневного пророка». Водя взглядом по строкам, он то смеялся, то возмущался, то просто вздыхал. Семья, привыкшая к такому яркому выражению эмоций главы семьи, уже давно не обращала на эти всплески внимания.

* * *

Теперь Гарри Поттер занимал пост министра магии — самого важного человека в волшебном мире. Получил он эту должность после своего предшественника Кингсли Бруствера, который восстановил порядок и гармонию после смерти Того-Которого-Можно-Называть — Волан-де-Морта.

Люди очень полюбили министра Кингсли, он был грамотен и мудр, на каждый вопрос знал ответ. За свою деятельность он совершил немало великих дел: изменил строй Министерства Магии, издал множество указов, «переписал» репутацию «Ежедневного пророка». Бруствер был не только легендарным министром, но и опытным волшебником. Но следуя словам: «Легенды умирают первыми», он скончался из-за несчастного случая, произошедшего в атриуме Министерства. В тот день был праздник, устроенный самим министром, в честь юбилея Министерства магии, оно существует уже 310 лет… И Бруствер уже под конец празднества подавился крепким напитком — австрийским пуншем. Его не успели спасти и он скончался, прямо на своём почётном месте — по середине круглого стола. И через пару месяцев после его смерти должность министра досталась Поттеру, выбранному за заслуги перед магическим миром. А как только Гарри занял этот пост, всем сразу стало ясно, что от него они могут ожидать великих дел…

Министр узнаёт обо всём, что происходит в волшебном мире, первым (только если кто-то не хочет от него что-то скрыть). И эта привилегия довольно полезна. А при одном слове «министр» всплывает, на удивление, ещё живая Рита Скитер, ну или по-другому: анимаг — жук.

Да, она всё так же навязчиво донимает его своими пером и блокнотом, да и ее голос восторга не вызывает. А другие, менее значимые репортеры, почему-то к Гарри не лезут. Хотя чему тут удивляться? Риточка уже давно послала их всех в одно место, к тому же дерзко прибавив: «Гарри Поттер — моя жертва». Им хватило лишь этого, чтобы отстать от него. А еще в одной из статей говорилось, что она не стареет. И про свой солидный возраст эта настырная особа написала ещё в начале лета. Она призналась, что не совсем ведьма, а её родители и вовсе не волшебники. И что она получила письмо в школу волшебства БилиЛайтс по ошибке. И там было написано вовсе не её имя. Слова «не совсем ведьма» Гарри сильно насмешили.

— Пусть даже я и не колдунья с рождения, но тем не менее, я горжусь тем, что смогла пройти весь этот тернистый путь от девочки-маггла до волшебницы-репортёрши, — объяснилась с ощущаемой гордостью в одной из первых газет июня Рита.

Жена министра тоже непростая домохозяйка. Помимо бытовых обязанностей, она работает в отделении Розобрилизма. Этот отдел занимается отслеживанием всех, кто нарушает все рамки использования магии. Поэтому дел у неё тоже выше крыши. Но уделить время своей семье, не скупясь одарить всех ее членов лаской и заботой, она находила всегда.

Дом этой дружной и обеспеченной семьи находится в редколесье, на пригорке Грим. Именно в его честь и назван сам коттедж. Чистый воздух, переполняющий легкие, пение птиц, уносящих с собою ввысь, речка неподалеку, успокаивающая своим журчанием в минуты переживаний, благоухающий задний двор, переполненный множеством пестрых цветов, да и сам дом не был обделен красотой, внушая восхищение каждому гостю. Что ещё нужно для полного счастья?

Собравшись на кухне в восемь часов вечера, семья поужинала фирменным луковым супом Джинни. Лили, вымотавшаяся за весь день, уже тихо сопела на кресле, и Гарри перенес свою милую, но капризную дочурку в теплую постель, поцеловав в макушку и укрыв сверху одеялком, а Джинни сидела на кухне и читала кулинарную книгу Браяна Штопмена «Еда — простой закон». Спустившись в гостиную, мужчина расположился на кресле у окна и, взяв в руки пульт, решил посмотреть скучный телевизор. Там рассказывалось, как бороться с плотоядными червяками, если в руках нет оружия. Поначалу он терпеливо внимал, но буквально через пару минут телевизор был выключен, и непривычная тишина вновь окутала помещение. Постепенно темнота сменяла ясный день, а на часах уже было десять вечера. Тучи затянули всё небо, укрывая его серой вуалью, казалось, что вот-вот начнётся дождь. А Гарри сонно смотрел в окно. Но его веки приоткрылись: за окном он увидел что-то странное. Нечто белое, почти незаметное приближалось к окну. Он вгляделся и понял: это была сова. На её шее висела маленькая золотая медалька, на которой было написано: «ХогСовЛет». Она влетела в открытое Гарри окно. И, протерев глаза руками, Поттер увидел…

К её лапке было привязано письмо со штампиком «Хогвартс». Сняв этот нежданный пергамент и быстро его распечатав, он погрузился в чтение письма, написанного изумрудными чернилами:

«Дорогие Гарри и Джинни Поттеры,

С сожалением сообщаю вам, что ваши дети не были доставлены в школу чародейства и волшебства Хогвартс по неизвестным нам причинам. Сохраняйте спокойствие! Скорее всего, поезд где-то сломался и остановился по причине неполадок транспорта. Расследование будет проводиться начиная с завтрашнего дня. Прошу вас не беспокоиться, учеников обязательно найдут в ближайшее время. Я и учителя уже предположительно знаем, где находится поезд. Пишу это вам лично.

Всего самого наилучшего, доброй ночи.

Минерва МакГонагалл»

Гарри парализовало. В его ушах звенело, и взволнованный папа навоображал за секунду такого, что никакому нормальному человеку и в голову не придёт. Ещё немного посидев в кресле, он взвесил все за и против, а потом вбежал на кухню, крикнув: «Джинни!»

Гарри весь бледный, с учащенным седцебиением, но старавшийся не показывать своих переживаний супруге, держался стойко, как и следует вести себя мужчине в подобной ситуации. Вручив своей супруге пергамент, он посмотрел ей в глаза. Она оторвалась от своей книги рецептов и с тревогой спросила, взглянув на него в ответ:

— Милый, что случилось? — тревога ощущалась в сказанных ею словах. И, отложив книгу в сторону, она протянула руку за письмом.

— Узнаешь, читай, — нахмурившись, ответил он.

Пробежавшись по тексту своими тепло-карими глазами, она не верила в прочитанное:

— Поезд сломался… О, Боже… Как это возможно?.. — пытаясь привести мысли в порядок, говорила вслух Джинни. — Нужно мыслить здраво… Может, это Джеймс постарался? Он же любит шутить…— вопрошающе посмотрела она на супруга, ища подтверждения ее предположений.

— Ну, конечно. А печать Хогвартса он на перроне нашёл? — совсем не шутя, но пытаясь сохранять самообладание, произнес Гарри. — Джинни, если бы это была шутка, то вместо письма к нам пришла бы посылка с нашими несносными детьми, — констатировал глава семейства.

— И как же нам теперь поступить? Но ведь поезд же… Может остановиться, да? — все сильнее начиная переживать, продолжала искать хоть какой-то луч надежды женщина.

— Навряд ли… Насколько я помню, он не может остановиться. Поезд «Хогвартс-Экспресс» не может ни сломаться, ни прекратить свой ход. Не забывай, ведь он зачарован. Так, если бы поезд сам взял и остановился, то на волшебной карте «ХогМентро», которая в Хогвартсе, было бы отмечено, где именно, — спокойно рассуждал он. — И дети были бы уже в школе… Помнишь? Статья двадцать третья в «Истории Хогвартса», раздел «Хогвартс-Экспресс» гласит…

— Стой, я помню этот раздел! — прервала она супруга. — Значит, поезд не на рельсах. Насколько я помню, он… Исчезает после доставки детей в школу! — закричала Джинни. — Гарри, надо что-то делать! — здесь она замолчала и, немного подумав, сказала: — и я уже знаю, что у тебя есть план, да? — она смотрела прямо на мужа и ритмично заморгала, пытаясь сдержаться, но не смогла. Вот выступила первая слеза, такая неожиданная и переполненная волнением, заставляя материнское сердце разрываться на части от боли…

Вдруг Джинни решительно встала, прошлась ладонью по лицу, утирая слезу, и побежала в гардероб. Гарри в недоумении поспешил следом за ней.

— Джинни, ну что ты там ищешь? Может, лучше смотаемся на платформу 9¾? — предложил Гарри, пытаясь взбодрить и ее, и себя после недавнего шока.

— Постой, у нас же есть карта, а там показаны наши дети… Ай! Понял? — на Джинни свалилось одно из многочисленных вечерних платьев, но она продолжала рассуждать.

— А-а… Джинни! Осторожно! — начал беспокоиться Гарри за свою жену. — Точно! Давай ищи, я помогу, — подметил он и принялся вместе с ней искать карту.

Прошло пять минут, и вот наконец-то взволнованные родители поняли, что это бесполезно. Но Джинни на этом не остановилась, она достала палочку из кармана и произнесла: «Акцио Карта!» Та самая карта выскочила из красного чемодана на верхней полке. Джинни быстро развернула старый кусок пергамента и произнесла заклинание «Апарекиум»*. И карта ожила…

По пергаменту бежали поезда, облака, рябь по океанам и морям, но самое важное: детей там не было. Здесь Джинни заплакала, не в силах больше сдерживать боль материнского сердца за своих детей. Не менее взволнованный Гарри отогнал прочь свою тревогу и растерянность и прижал к себе жену, заключая в свои крепкие, но необходимые объятья, приговаривая: «Всё будет нормально». А она, запинаясь, отвечала: «Их нет на карте… значит… и на земле тоже… Что же нам делать, Гарри? Что же нам теперь делать…»

— Стой-ка… А значит, на земле-то… Джинни! Лили спит? — твёрдо спросил Гарри, заворачивая карту.

— Да-да, полчаса назад уснула, ты же сам её уносил… — растерянно ответила Джинни. — А что? — прибавила она, вытирая слезы.

— Совсем забыл… Возьми себя в руки, милая. У меня появилась идея. А пока напиши записку Лили, чтобы она не переживала, когда заметит, что нас нет дома. Я соберу всё необходимое, выезжаем! Нам надо вернуться на платформу 9¾…

* * *

Джинни, уже давно взявшая себя в руки, упаковала всё необходимое в свою сумку, применив заклинание незримого расширения. А муж то и дело выполнял её поручения:

— Гарри, иди и проверь Лили! А! Ещё не забудь защитить дом чарами! Ты слышишь?! Гарри!

— Слышу, ну потише можно? Ребенок спит, — сказал он шёпотом, чтобы не разбудить Лили, которая уже видела не первый сон.

— Гарри, ради всего святого, я тебя умоляю, в данной ситуации мне не до тишины, — сказала Джинни уже приглушенным тоном, в котором ощущались нотки волнения, — как же это могло произойти? Да ведь такое уму непостижимо! Как наши дети могли исчезнуть? А эта МакГонагалл! — продолжила Джинни. — Она, извините, уже свою дань труда на благо школы отдала. Так что ей в покое не сидится, раз со своими обязанностями она не справляется. Уволить её надо! Но ведь нет — её же считают такой умной. Ещё бы памятник воздвигли, чтобы уже наверняка. Конечно, я согласна, что она очень мудрый учитель, ведь я сама у неё обучалась, но… это не… Ай! — почувствовав боль, продолжила супруга: — Гарри! Я же тебя столько раз просила прикрутить этот шуруп! Ты же знаешь наших детей. А если бы они поранились? — отчитывала она мужа, не обращая внимания на собственный порез.

— Я вкручу, сильно поранилась? — с заботой сказал мужчина.

— Нет, все в порядке, это мелочи, — отвечала на заботу мужа еле заметной улыбкой она.

— Хорошо, ты все собрала? — поинтересовался он.

— Вроде… зелья упаковала, палочку взяла… Так! Ты где? — начала она осматриваться по сторонам в поисках Гарри.

— Здесь я, где мне ещё быть. Джинни, мантию брать?

— Обязательно! Бери всё, что может пригодиться. Последний раз я кого-то спасала во времена Волан-де-Морта, как много времени прошло…

Джинни не находила себе места… Она носилась по всему дому, еле сдерживая себя, чтобы не разрыдаться. Такой Гарри точно никогда её не видел: бледное лицо, трясущиеся руки и ни следа прежней самоуверенности. И если бы не муж, то ее надежда и вовсе бы угасла. По одному грустному выражению лица можно было понять, что она была перепугана, ведь любая мать будет переживать за свое чадо в такой ситуации. Она очень волновалась, пытаясь вернуть свойственное ей самообладание, но выходило у неё плохо. Джинни безгранично сильно любила свою семью: мужа, детей… Они всегда занимали в её большом сердце почётное место… А чад своих она зовет всегда краткими именами. Для неё они: Джей, Ал и Ли. Любимой фразой, без сомнения, была следующая:

— Дже-ей, А-ал, Ли-и, идите-ка сюда! — говорила Джинни, когда эта «злая троица» в очередной раз провернула шалость.

Собрав все чемоданы и маленькие сумочки, женщина приступила к записке для Лили. Начала, а потом поняла, что трясущимися руками ничего хорошего не выйдет, лишь напугает Лили сильнее. Поэтому инициативу в свои руки взял Гарри:

«Лили, дочка, мы с мамой уехали в срочную командировку. И точно не знаем, как долго она продлится. Прости, если задержимся. Холодильник полон продуктов, всё белье перестирано, ты хозяйственная девочка, и я думаю, что ты сможешь без нас пожить пару недель, а то и меньше. И да, ты будешь не одна. Мы пригласили твою бабушку к нам в гости на время отъезда. Так что скучать тебе не придется (и голодать). Она приедет завтра в два. А пока, если у тебя возникнут сложности, обращайся к дворецкому.

Мы с мамой тебя очень любим и надеемся, что ты нас простишь. Простишь за то, что мы не сказали тебе это лично.

Береги себя, милая! Мы вернемся так быстро, что и глазом моргнуть не успеешь. Целуем!

Мама и папа»

Дописав записку, он положил её рядом с холодильником, так как Лили с утра сначала шла завтракать, в то время как Джинни в спешке надевала на себя колготки, чёрную юбку, белую блузку и бежевое пальто с чёрными сапогами. Они уже были готовы, и она спросила:

— Ты взял сумки? Дверь закрыта? Лили проверил? Моей маме набрал?

 — беспокоилась она, обрушив на мужа тучу вопросов.

— Да, всё в порядке, но Молли еще не звонила. Зачем ее пугать, бедную? Завтра днем наберу, — Гарри попытался утешить её.

— Ты готов? Точно ничего не забыл? — решила она подстраховаться, вновь задав уже приевшийся вопрос.

— Ничего. Да, я готов, — в который раз убеждал Гарри взволнованную жену, чтобы та как можно меньше переживала, ведь он любил Джинни всем сердцем и пытался хоть как-то её успокоить.

— Отлично. Поехали, — наконец с уверенностью сказала Джинни.

Тяжело вздохнув, она вытерла слезу, а затем произнесла: «МиррорМэтро». Перед глазами опять замелькали цветные полосы — и вот они уже у знакомого метро.

С момента поступления Гарри и до данного путешествия метро ничуть не изменилось: блестящий пол, сверкающие рельсы и насыщенный запах лавандовых духов. Здесь, кроме их двоих, никого не было. Как только они появились, Джинни побежала осматривать железную дорогу. Гарри последовал за ней, как вдруг за их спинами раздался голос:

— Гарри! Джинни!

Гарри обернулся, и — как он уже догадался по знакомому голосу — это был Рон. Ещё не увидев его самого, он радостно закричал: «Рон!» Но он был не один: за его спиной стояла Гермиона. Она вытирала слёзы алым платком. Видимо, тоже обо всём знают, раз пришли сюда…

— Рон… О боже! — с удивлением прошептал Гарри, не веря своим глазам. — Рон! Неужели это ты! — окликнул он друга. В этот момент перед Гарри промелькнули все воспоминания, связанные с этим местом… От первой поездки на Хогвартс-Экспрессе, да-да, на том самом, который доставил его в школу чародейства и волшебства, до последней их встречи на платформе 9¾, когда они махали руками вслед уходящему поезду.

Навстречу Поттерам медленно двигались Рон, опустивший голову и державший за руку супругу, параллельно нашёптывая что-то, и Гермиона, которая плелась за ним следом, еле стоя на ногах. Она периодически вытирала выступающие слёзы своим шёлковым алым платком.

Гермиона была в отчаянье, впрочем, как и любая другая мама, потерявшая своё чадо. Ведь ребёнок — маленький человечек, такой невинный и беззащитный, ещё совсем юный и не успевший столкнуться со всеми трудностями этого сурового мира, с жестокой действительностью. Он стремится радоваться каждому дню, вытворять то, что взрослому и в голову не пришло бы. Но вот незадача: мать ребенка узнала совершенно случайно, что её любимый несмышленый малыш исчез. Как бы вы себя повели? Что бы почувствовали? Какие действия предприняли? Если бы вы взглянули на Гермиону или Джинни, вы бы поняли, что они испытывали…

Гарри крепко пожал холодную руку лучшего друга и взглядом спросил, указывая на бледную Гермиону: «Тоже?». На что тот только склонил голову, а это означало «да».

— Да уж… Привет, что ли? — сказал неуверенно Гарри. — Сколько лет мы не виделись? — продолжил он, разглядывая позабытого друга, ведь много воды утекло с тех давних пор… Что вы здесь делаете? — начал с недоумением Поттер. — Значит…

— Да, мы уже всё знаем… — Рон перебил друга, при этом до боли сжимая руку в кулак. — К большому сожалению, — прибавил он с потухшими на миг глазами. — Я не могу больше стоять на месте, понимаешь?! Я хотел бы сказать, что я рад видеть вас, но… — на секунду замялся Рон, — только не сейчас, — горько прохрипев, замолк Уизли.

— Я понеслась по рельсам, но толку-то?! — проговорила Джинни, еле сдерживая слёзы, переполнявшие её встревоженное отчаянием сердце.

— Как только узнали, сразу ринулись сюда. Мы предполагали, что встретим тут вас, — очень тихо и медленно произнесла Гермиона. — Вообще мы думали, что найдём здесь что-нибудь. Но ничего… — пробормотала она и, выдержав паузу, продолжила: — Мы тут около часа…

— О Боже… Часа? Какой кошмар… — произнёс Гарри, смотря на своё запястье, на котором красовались часы.

— Да, тогда всё сложнее, — взяв руку мужа и крепко сжав в своей, высказалась Джинни.

— Может быть, мы сможем всё разрешить и узнать… Ведь будет собрание, может, оно что-нибудь даст? — проговорила Гермиона, одарив всех своим ожившим взглядом.

Рон повернулся к жене:

— Вот скажи, что может сделать кучка стариков? Они даже учеников в школу доставить…

— Стойте-стойте, какое собрание? — сказала Джинни, не понимая, о чём речь.

— Разве вам не сообщили? — промолвила Гермиона, смотря то на Гарри, то на Джинни.

— О чём нам должны были сообщить? — с удивлением спросил Поттер.

— Гарри, ты не знаешь?! — воскликнул Рон, не веря ответу друга.

— Да говорите уже! Что? Что нам должны были сказать? — проговорил Поттер, у которого уже явно не хватало терпения и нервов.

— Нам пришло сообщение о том, что в час начнётся собрание, ну… учителей. Нас пригласили, в конверт даже пригласительное вложили. Вы этого не знали? — и после длительного молчания Гарри, прибавила: — И почему от самого министра магии это скрыли? — заинтересованно пролепетала Гермиона.

— Как-то всё это подозрительно, да? — только и смог добавить Гарри, предчувствуя что-то ужасное, раз такое скрыли от него.

— Ладно… Какой кошмар… — после длительного молчания она продолжила, всплеснув руками, — слушайте, я приготовила кое-какие документы для собрания. Мы с Роном заглянем домой и через пару минут вернёмся. Подождите нас тут, ладно?

Рон, взяв в свою руку ледяную ладошку жены, сказал: «Миррор Но́ра», при этом нарисовав палочкой спираль в воздухе… Они испарились.

* * *

— Где ключи, Рон? Вечно ты их куда-то деваешь! — Гермиона торопливо проверяла карманы.

— Ну сколько уже можно!

— У меня они, я сейчас, — Рон искал ключ в своём кожаном планшете. Найдя этого мелкого негодяя, который завалился на самое дно сумки, он вставил его в скважину.

Через несколько мгновений раздались щелчки у входной двери дома Уизли, и два силуэта вошли в помещение.

Дом находился рядом с рекой Но́ра, поэтому его и решили назвать так. Это был трёхэтажный коттедж. Удивляться этому не стоило, так как семья у Рона и Гермионы была большой. Множество окон ночами пускали в дом свет луны, а утром яркий, жгучий луч солнца будил хозяев. Дерево и ещё раз дерево — два слагаемых этого успешного дома и успешной семьи.

— Рон, — спокойно позвала Гермиона, при этом бросив свою сумку на кожаный диван, и продолжила, — куда ты дел пригласительное письмо и документы с теориями? Ты как всегда… — крутясь, словно юла, и пытаясь не нервничать, бормотала она. — Я же тебя просила быть с ними осторожнее. Ну вот где они?! — вскрикнула она, ища на книжных полках рядом с камином.

— Да они вроде были у тебя, — пытался увильнуть тот, забыв, куда дел кипу бесценных бумаг, а при этом он бегал по всем этажам, стараясь найти, куда их пристроил.

— Рон, — уже было начала женщина, но, вздохнув, пошла искать в любимом кресле мужа. — И что бы мы делали, если бы я не знала тебя так хорошо? — иронично взглянула она, при этом тепло и ласково улыбнувшись мужу.

— Прости… — только и смог проговорить мужчина, осознавая свою оплошность.

— Рон, быстрее, Гарри и Джинни, наверное, уже заждались, — чётко, но быстро проговорила она и произнесла нужное заклинание. Мгновение, и они покинули здание.

* * *

— А вот и мы! — сказала Гермиона, держа в руках огромную стопку бумаг, которые качались из стороны в сторону, ещё бы чуть-чуть, и они разлетелись.

— Ого, а я уже и забыл, как ты выглядишь с кучей документов. Последний раз видел тебя такой, когда ты выходила из школьной библиотеки, — сказал, смеясь, Поттер. А Джинни, повторяя за мужем, слегка улыбнулась, наверняка она даже и не поняла сути насмешки Поттера, так как ничего не слышала — голова была занята другим…

— Ничего смешного! — вскрикнула любительница книг, выглядывая из-за стопки, — между прочим, это не просто бумажки, а дело, заведённое мной, когда я узнала о случившемся. Надеюсь, я всё взяла, — сказала Гермиона, перелистывая кучи папок, при этом Рон ей всецело помогал. Закончив проверку, она сложила их в свою сумочку, хотя по всем законам физики это было невозможно. — Ну так что? Полетели? — прибавила она, смотря на мужа с затаённой улыбкой.

— Полетели?! — возмутилась Джинни, предвкушая не самую тихую и безопасную поездку, при этом сжимая руку Поттера. — Мы же…

— Конечно, полетим на мётлах! — сказал Рон, уже держа в руках мётлы для всей компании.

— Домчимся первым классом! — прибавил глава семейства Уизли, смотря с усмешкой на Гарри, который уже давно не летал.

Все сели на новые модели «Шторм», о которых позаботился Рон: его сильно увлекали воздушные игры. Разместившись, вся компания пустилась в далёкий путь…

Рон и Гарри скрыто соперничали между собой в том, кто быстрее. Наверное, хотели как-то отвлечься, но всё равно по ним можно было понять, что они сильно переживают и никогда не забудут этой трагичной истории. Гарри всё время облетал Рона, хотя тот сначала думал, что друг даже забыл, как ей управлять, но Гарри весь в отца…

А две отчаявшихся матери — Гермиона и Джинни — не обращали внимания ни на что. Они держались рядом. Видимо, эта близость придавала их душам спокойствия. Со всей скоростью, что могли, дамы мчались мимо стеклянных рек и безграничных лесов.

Повсюду господствовала осень. Это можно было сразу понять по почти голым деревьям, преклонившим свои беззащитные ветви к земле-матушке, по пасмурной и мрачной погоде, которая стояла уже несколько дней. А дополнял сей пейзаж моросящий дождь. Невероятная тоска и грусть пробирались в душу, пока они наблюдали за всем этим. А под огромными безжалостными тучами, которые, словно вуаль, накрывали небо, казалось, что никогда больше они не увидят в жизни света.

У Джинни, той бойкой девочки, которая писала кровавые послания на стенах, которая сражалась за свободу Хогвартса, защищала друзей, у этой уже сильной сформировавшейся женщины и мамы текли слёзы… Они сбегали струйками по щекам, собирались на подбородке, а после она вытирала их рукавом своей белой растянутой блузки. Ведь испуганная мама даже и не думала одеться привлекательнее, выскочила из дома, в чём была… Вообще была на себя не похожа: раскрасневшийся, натертый платком нос и опухшие красные глаза… Джинни даже не замечала, как ручьи солоноватой воды стекают по лицу, да и подбородок утирала, словно по привычке.

А Гермиона, та самая, любившая читать книги, которая однажды ударила в нос Малфоя, просто сильная женщина и заботливая мать, пыталась побороть страх перед тем, что не увидит детей никогда, но всё тщетно: её уверенность в этом стоила слезинки, которая, не успев упасть, застывала на её лице.

После нескольких часов сумасшедшего полета, друзья добрались до желаемого пункта назначения. Уже четко были видны пики высоких мощеных башен, выполненных архитектором в неповторимом стиле. А на арках величественного сооружения развевались флаги факультетов, что было новинкой в оформлении Хогвартса. И первый, кто заметил это

— Гарри. Он-то и нарушил многочасовую тишину:

— Хогвартс… Сколько лет, сколько зим… — проговорил тихо он, и, наверное, единственной, кто его услышал, была Джинни. Для него этот момент был мигом эйфории.

— Да, милый… Прилетели… — поддержала она мужа, чуть дрогнув на метле.

— Слышите? — спросила Гермиона своих друзей, обращая свой взор на четыре высоких башни.

— Что именно? — сказал Рон, глядя на неё.

— В том-то и дело… Совсем ничего, — сказала дрожащим шёпотом она, доставая алый платок из кармана. Сердце обожгло с новой силой.

После этих слов Рон опустился ниже, приближаясь к Гермионе настолько, насколько это было возможно, и сказал еле слышно: «Всё будет хорошо». Буквы, что сплелись всего в трех словах, внушили спокойствие в душу отчаявшейся матери, и она, смахнув слезу, ласково улыбнулась, легонько кивнув.

— Приземляемся! — закричал Гарри, чтобы все его расслышали, и компания дружно пошла на снижение, проскальзывая сквозь внушающего размера арки, держа курс к главному входу — массивным железным дверям.

Зайдя в крутой вираж, они эффектно приземлились и побежали к вратам, на которых было прикреплено объявление на чуть розоватой дорогой бумаге. Джинни, откинув огненные волосы назад, дрожащим голосом прочла вслух написанные строки, как только к ним подошли Гермиона и Рон:

Уважаемые маги и колдуны!

Школа закрыта! По обстоятельствам, которые произошли в ночь на второе сентября, мы вынуждены закрыть свои двери. Все подробности вы можете узнать у директора Минервы МакГонагалл. Новые ученики не принимаются. Закрыта на неопределённый срок. Всего самого наилучшего!

Минерва МакГонагалл

И как только Джинни огласила последнюю строчку, железные двери со скрипом отворились, и показался силуэт кошки, которая взглядом зелёных глубоких глаз прожигала гостей.

Друзья переглянулись, и вновь обратили свой взор на серую кошку с чёрными, словно у тигра, полосками, которая беспрерывно смотрела гостям прямо в глаза, и создавалось ощущение, что эти зелёные очи умеют проникать тебе душу и отыскивать самые сокровенные тайны. Её взгляд остановился на Гарри и Джинни Поттер, после чего её взор опустился вниз… Мгновенье… И кошка обернулась человеком.

Эта была сурового вида, довольно стройная женщина семидесяти лет, на её носу сидели овальные очки. А седые волосы были собраны в тугой пучок, который закреплял золотой гребень. Её статная фигура была одета в строгую чёрную мантию и бледно-изумрудный плащ, который тянулся от плеч до самой земли. Смотря на неё, хочется плакать и так же, как она, печально смотреть на всё происходящее, ведь в её глазах ясно читалось отчаяние и безысходность. По описанию Читатель уже наверняка догадался, что это была, несомненно, Минерва Макгонагалл. И, поднимая свои потускневшие зеленые глаза на Гарри, она начала медленную и монотонную речь:

— Я думаю, что с помощью слов нельзя выразить нашу печаль и сожаление, так что я не могу вам что-то сказать. Особенно вам, мистер Поттер… Но я в любом случае предполагала, что ко мне явятся четыре ученика, — сказала Минерва.

— Предполагали… профессор, Вы понимаете, что это далеко ненормально? Альбус и Джеймс пропали, поставьте себя на наше место! Как по мне, это просто нонсенс! — сказал Гарри и, выдержав паузу, проговорил, — будь я Корнелиусом Фаджем, давно бы составил сюжет для первой линии.

— Мистер Поттер, прошу вас, это не нужно! Это не… — заволновалась женщина, услышав об угрозе.

— Если бы я хотел, давно бы это сделал, — уверенно сказал Поттер, перебивая испугавшегося директора.

— Профессор, прошу Вас, пройдёмте к вашему собранию! Надеюсь, от него будет толк… — уговаривала Гермиона, которой не терпелось узнать, для чего нужен был этот совет, и можно ли от него чего-то ожидать.

— Да-да, мисс Грейнджер, пройдёмте… — тихо ответила она, указывая рукой на железные ворота и пропуская взволнованных гостей.

Бывшие ученики тихо вошли и оглядели школу, после того времени, как они покинули это место, прошло девятнадцать лет… И они даже не предполагали, что смогут ещё раз лицезреть всё это. Любой, кто сюда бы попал не в первый раз, заметил, что замок очень изменился… И здесь явно что-то не так. И он окажется прав, ведь привычный звонкий смех, подростковые шутки, наставления одного из учителей — всё это заменила гробовая тишина. И лишь изредка можно было услышать отдаленный скрип маятника из высокой часовой башни, скитания привидений, или потрескивание наполовину затухших факелов, что висели на стенах, тускло освещая темную дорогу прибывшим.

Тёмные школьные стены из камня покрылись заметным серым слоем пыли, в углах висела обширная паутина, на которой тихо хозяйничал дружелюбный паук, а факелы были подчистую запачканы сажей, которая закоптила каменные стены. На стенах, во многих местах, от пола до самого верха, тянулись расходящиеся трещины, которые покрыли их, словно разъярённые молнии ночное небо. И, следуя за Минервой Макгонагалл, друзья продолжали рассматривать замок, стараясь не упустить любую мелочь, хотя бы искорку факела, которая гаснувши на лету, опускалась на пол, тихое ворчание привидений из соседних кабинетов или плач Плаксы Миртл из туалетной комнаты.

В одно мгновение, по случаю, все меж собой переглянулись, лишь одна Минерва не обратила на это абсолютно никакого внимания: за углом что-то издавало сильный шуршащий звук, а сопровождал его треск прутьев, которые лопались один за другим. Все взгляды были устремлены на директора… И Макгонагалл, взмахнув палочкой, продемонстрировала заколдованную метлу, которую следующим же заклинанием поставила в угол отдыхать от долгой уборки.

Пройдя по главной лестнице, они остановились у дверей Большого зала. И Минерва, перед тем как открыть дверь, окинула взглядом своих учеников, после чего она нацелила палочку на дверь в зал.

— Раз, два, три! Аберто! — уверенно проговорила Макгонагалл, рисуя в воздухе горизонтальную линию.

Из волшебной палочки вырвалась струя искр и ударила в ручку двери. Та распахнулась, и пред ними оказался мрачный зал, который в прошлом был местом застолий, радости и мудрых речей Дамблдора…

Сделав несколько шагов, все прибывшие обратили свой взор на левитирующий потолок, который сейчас был представлен в виде ночного пасмурного неба, украшенного многочисленными звёздами, блекнувшими за весомыми тучами, создавая невероятную иллюзию бесконечности. Глядя на это, понимаешь, какими крошечными могут быть люди, в сравнении с нашим нескончаемым миром, среди величия природы…

На верхнем уровне большого зала стоял длинный стол совета, к которому вела ковровая дорожка из темно-красного бархата. Стол был сделан из безупречного дуба, который по виду был довольно тёмным и мрачным. Ведь вместо тысячи парящих свечей под волшебной панорамой ночного неба, горели лишь свечи, стоявшие в немногочисленных серебряных подсвечниках. Сложно было разглядеть, что находилось в углах зала — кромешная темнота умело все скрывала, словно утренний туман, безграничную даль. А на высоких стульях, сделанных из красного дерева, сидел совет, который включал большинство учителей Хогвартса.

Оставив бывших учеников, Макгонагалл присела на центральный стул с высокой спинкой и кожаной обивкой. По левую руку от нее расположился профессор травологии — Невилл Лонгботтом, а правее Макгонагалл сидела профессор защиты от темных искусств — Полумна Лонгботтом. Далее расположился профессор заклинаний — Филиус Флитвик, профессор ухода за магическими существами — Рубеус Хагрид и профессор маггловедения — Анджелина Джонсон (Уизли). По мимо профессоров в зале находились приведения, которых было не так много, но тем не менее они тоже присутствовали, конечно, из-за любопытства. Через несколько минут молчания, Макгонагалл жестом руки призвала собеседников присесть. Гарри, после того как помог сесть Джинни, сел напротив Директора. Рон так же отодвинул стул для Гермионы и сел рядом с другом.

Первой слово взяла директор, которая встала со стула и начала вступительную речь:

— Коллеги… Друзья… — сказала Макгонагалл, обращаясь ко всем, кто сидел за столом, ее суровый и требовательный голос сейчас заметно дрожал, — сегодня мы собрались по очень печальному поводу… У нас случилось большое горе… — здесь директор тяжело выдохнула, будто набираясь сил, и, сделав паузу, продолжила, — в ночь на второе сентября мы не получили известия о поезде Хогвартс-Экспресс, у которого была миссия доставить в школу чародейства и волшебства Хогвартс учеников с первого по седьмые курсы, включая старост факультетов. И позже мы получаем весть о том, что поезд бесследно исчез с рельс вместе с пассажирами, нашими учениками… — женщина исподлобья посмотрела на лица собравшихся, ее глаза выражали глубочайшую печаль, щемившую все внутри.

— Профессор, прошу Вас, постойте! — сказала Гермиона, вставая со стула, — мы все прекрасно ознакомлены с данной ситуацией, верно? — спросила она, обращаясь к совету, после чего все одобрительно кивнули, — Давайте перейдём сразу к делу, а точнее, к Вашим строкам из письма, что вы отправили нам в качестве известия об этом происшествии. Я письмо сохранила, держите, — закончила она, протянув конверт с письмом директору. Даже в такой тягостной ситуации Гермиона не теряла своей природной деловитости, сосредоточенности и здравомыслия.

— Да, я писала это письмо, — подтвердила Минерва, растерявшись.

— Я по поводу строк: «Прошу вас не беспокоиться, учеников обязательно найдут…» Где же это?.. Вот: «Я и учителя уже предположительно знаем, где находится поезд». Директор, учителя… Так где поезд?! Вы знаете где он, где наши дети, где староста, где все?! — Гермиона засыпала женщину вопросами, с нетерпением ожидая ответа на каждый из них, в ее глазах блестел огонёк надежды.

После этого в зале повисло долгое, гнетущее молчание. Гарри, Джинни и Рон переглянувшись меж собой, поняли, что Гермиона прекрасно подготовилась к этому диалогу. И женщина все ещё смотрела на Макгонагалл, сверля карими глазами, будто заглядывала в душу.

— Вы понимаете, всё, что сегодня случилось — это явный пример того, что школа начала легкомысленно и безответственно относиться к своим обязанностям! Что у вас там написано в договоре с нами? Что школа несёт полную ответственность за учеников? — возмущённо и без капельки стеснения спросила она, снова обращаясь к совету, — Ну что же, теперь я могу поставить это под сомнение на законных основаниях! — с разочарованным видом девушка вскинула руки, не желая скрывать крайнего недовольства.

— Гермиона, прошу тебя, успокойся, поставь себя на её место, — вступил в диалог с Гермионой профессор Лонгботтом, а точнее, её старый друг Невилл, который решил заступиться за директора.

— Что Невилл? Поставить себя на её место?! А поставь себя на наше место! — не выдержала Грейнджер, и удивленно взглянув на Невилла, повысила голос, — Или же ты, Полумна, — она посмотрела на сидящую рядом светловолосую девушку, — Или ты, Хагрид! Хотя вам это чувство не знакомо… — опираясь руками на стол, продолжала Гермиона, переведя взгляд на огромного мужчину с длинной бородой, кое-как уместившегося на стуле, — Вам и не ведомо, сколько слёз я пролила из-за вашей легкомысленности!

Гермиона больше не могла себя сдерживать и вот, вся боль материнской любви — чистая, солёная слеза, упала на дубовый стол, после чего высохла оставив след. Рон предложил ей выйти, но на это Гермиона спокойно ответила, бросив смиренный взгляд на директора: «Нет, нужно продолжать разговор…».

— Как по мне, — сказал своим хриплым басом Хагрид, вступая в разговор, — в первую очередь, всем нам нужно решить, что делать дальше… Рельсы уже осмотрели, профессор Джонсон?

— Нет, ещё не осмотрели, Хагрид, — ответила Уизли своим решительным голосом, поднимая глаза на великана, — Все результаты будут получены в ближайшее время, мои люди уже отправились по железным путям.

— А что касается самого поезда, разве у вас нет сохранённых данных по его пути? Вам приходят какие-либо сообщения? — спросил, интересуясь всем, Поттер, который на собрании ещё не произнёс ни слова, но после долгих раздумий решил вступить в разговор.

— Мистер Поттер, к сожалению, нам это ничего не дало, данные приходят, да-да… — начал директор, уверяя Гарри, что она всё отслеживает, — Но, кроме отбытия поезда от станции, нам больше ничего не поступало, — закончила она опечаленным и тихим голосом. При этом Макгонагалл, совершенно не скрывала, что довольно боязно относится к Гарри, ведь он представлял для неё очень большую опасность, угрозу.

— Директор, а вы… — начал было разговор Рон, все еще не ясно осознавая то, что произошло, но был вынужден прервать свою речь из-за громкого скрипа дверей зала. Весь совет обратил внимание на представших людей.

Пятеро человек, облачённых в чёрные обтягивающие костюмы со сверкающими серыми полосками, окинули глазами зал, оставаясь стоять меж дверей. На их лица была накинута чёрная маска, лишь зелёные сверкающие глаза прибывших оставались открытыми. Они были похожи на шпионов, которые имели нечто схожее с чёрной мрачной ночью, от которой можно было ожидать только самое плохое… Они быстрым взглядом окинули зал, и найдя в этой кромешной темноте нужного им человека, подошли к нему с бумажным свертком, который был повязан красной лентой, и на коем стояла сургучная печать. Этим человеком была — Анджелина Уизли. Люди вручили ей свёрток, встав на одно колено, и единогласно громко произнеся лишь несколько слов:

— Госпожа, Вам письмо от Бальтазара! — сообщили они. Услышав эти слова, Анджелина лишь слегка кивнула и следующим жестом показала им удалиться. Люди, поклонившись даме, последовали к выходу…

Профессор, держа у себя в руках письмо, шёпотом произнесла: «Пришло…». Девушка не стала сразу же распечатывать послание. Конечно, она ожидала, что там будут хорошие новости для всего заседания, но ведь там могли быть и плохие известия. После долгого раздумья, профессор своей тонкою белою ручкой, дёрнула за хвостик ярко-красной ленточки, она послушно развязалась и была откинута на пол, легко и воздушно опускаясь вниз.

Анджелина, произнося шёпотом что-то себе под нос, начала разворачивать пергамент, после чего прониклась чтением, в это время весь зал с любопытством за ней наблюдал, особенно Минерва Макгонагалл, она сделала лицо, выражающее сомнение и удивление, при этом подняв одну левую бровь.

— Кто это были? — заинтересованно спросил Поттер, провожая шпионов взглядом до самой двери, после чего он обратил свой взор на профессора Уизли.

— Мистер Поттер, это организация, которая работает на меня, — начала разговор дама, с таинственной улыбкой, при этом, отвлекаясь от чтения, — Их вожака зовут Бальтазар. Бальт — мой верный… друг… Да… — задумалась профессор, после чего закончила свой ответ, — и он написал мне письмо с отчетом о проверке рельс.

— Ну, что он написал?! — спросил Рон, в предвкушении ответа, — скорее!

На этот вопрос, Анджелина ничего не ответила, лишь тихо вздохнув, она снова взглянула на письмо, и не глядя ни на кого из членов совета, продолжила читать последние строки. На её лице расплывалась непонятная, тайная улыбка, которая скрывала в себе что-то особенное, но при этом это могла знать исключительно она, никто даже и не подозревал, что, там написано…

«Нежные губы персикового цвета…», — нарочито медленно, растягивая слова, читала про себя профессор, удивляясь каждой, вновь написанной строчке. «Кофейные, вьющиеся волосы, которые слегка поблескивают на свету…» — Неужели все и в правду, происходит? Неужели, чудо все-таки случилось… Легкое недоумение плавно охватывало её разум. Так долго женщина пыталась понять личность её лучшего друга… А сейчас, все так просто и понятно, что поражаешься своей невнимательностью и тому, почему ты не догадывалась об этом — об этом чувстве, которое питает к тебе твой друг, и питаешь ли ты к нему эти чувства?.. А ведь читая это письмо, она ни разу не вспомнила про Джорджа, своего мужа, которому клялась быть верной… И никто из Читателей пока не знает, чем обернётся это письмо с довольно умиляющим содержанием…

В это недолгое время каждый человек находящийся в зале, плавно… сверлил ее глазами. Все, затаив дыхание, смотрели на Профессора Уизли, которая явно не собиралась ничего произносить, ведь содержимое письма гораздо важнее для нее, чем для других, которые собрались здесь… Для чего они тут? Ах, да, дама вовсе позабыла, зачем они здесь собрались, и что тут вообще, кто-то присутствует…

И явно без всякого смущения, с грузом ответственности, со стула встала Минерва Макгонагалл и начала пламенную речь полную эмоциональности и беспощадности:

— Что это за наглость, профессор?! Что написано в письме? Отвечай мне, сейчас же!

— О? Директор, простите, — проговорила она, отвлекаясь от чтения письма, — Я задумалась…

— Что в письме, Анджелина, говори уже! — произнесла Полумна, откидывая свои белоснежные волосы назад. До этого момента она смотрела на всё происходящее и наблюдала за профессорами, обеспокоенными родителями и невероятной задумчивостью профессора Флитвика, который сложив руки в крепкий замок, что-то бормотал себе под нос. И долгое молчание заставило её вступить в совещание и узнать же наконец от профессора Уизли, что дал осмотр дороги.

— Я прочитаю, Полумна… — произнесла она, переводя глаза на нижний абзац, так как полностью письмо прочитать она не могла по известной всем нам причине…

«Госпожа, Вы просили меня отправить своих людей по железным путям, которые составляют дорогу для поезда Хогвартс-Экспресс. Я сообщаю Вам, что выполнил поручение, которое вы мне дали. Новости есть… И довольно мистические…

Над рекой Фила́ндо простирается мост, по которому проезжает поезд Хогвартс-Экспресс, мост по виду был взорван или его порушили природные бедствия, он имеет довольно плачевный вид. Два берега между собой соединяет лишь тонкая дорожка из камня, эту дорожку составила нетронутая часть моста. Ничего подобного я раньше не видел…

После того как я узнал эту новость, мною был отдан приказ о расследовании, для того чтобы выяснить, что там произошло. Но мы ничего не смогли узнать, потому что признаков взрыва и природных бедствий не обнаружено. Нам лишь удалось выяснить, что поезд дальше этого моста не уезжал, он исчез именно на месте странной дыры, камни от которой осыпались в быстротечную реку…

Жду с Вами дальнейшей связи! Обращайтесь ко мне!

С уважением, Бальтазар Абдусцииус Валафар!»

В зале настала гробовая тишина…

Невероятно много времени прошло с тех пор, как Гарри Поттер вместе со своими друзьями закончил школу волшебства… Ведь время — это бесконечное течение, и для кого-то оно идёт быстрее, а для кого-то — медленнее. И с тех пор в школе поменялось многое, как известно, этот бесконечный поток не щадит ни героя, ни простого человека, ни тем более родных сердцу мест. Изменилась как и сама школа, так и её педагогический состав, который составлял срочный совет учителей в Большом зале второго сентября две тысячи семнадцатого года. Начать стоит с директора.

Директор Хогвартса — Минерва Макгонагалл. Как было сказано ранее, это была строгая женщина примерно семидесяти лет с темными, уже седеющими волосами. Они всегда были собраны в строгий пучок, закреплённый блестящим золотым гребнем. На её носу сидели овальные позолоченные очки, которые она любила поправлять при каждом удобном случае, будто это уже вошло в привычку. А черная мантия до самого пола и надетый поверх изумрудный плащ придавали её статной фигуре элегантность и сдержанность. Если вернуться в её прошлое, то ранее она была завучем в Хогвартсе при директоре Северусе Снейпе, а до этого — деканом факультета Гриффиндор. Уже в те времена она проявляла свои умственные способности и строгую чёткость во всём, что она делала. Все ученики, кроме многих слизеринцев, уважают и подчиняются Макгонагалл, так как считают её мудрой и справедливой. И, несмотря на свой строгий характер, Макгонагалл превосходно знает свой предмет и всегда готова прийти на помощь своим ученикам.

Вот я и рассказал вам о директоре этой замечательной школы, и настало время поведать о преподавателях, которые дают ученикам знания, мудрые наставления, а иногда — просто хороший дружеский совет. И начнём с полюбившегося всем Невилла Долгопупса, который стал профессором Лонгботтомом, а как, вы сейчас узнаете!

Невилл Долгопупс, как вы все помните, в детстве был вечно рассеянным и неуверенным в себе круглолицым мальчиком. Этот человек всегда казался странным читателю, а Распределяющая Шляпа, пусть и после долгого раздумья, определила его в Гриффиндор, и она не ошиблась. Именно так Невилл стал Гриффиндорцем, и поначалу он совершенно не производил впечатление смельчака. Но когда он повзрослел, то стал настоящим героем школы и избавил многих людей от мук и ужаса, помогая убить Тёмного Лорда. Буквально через несколько месяцев после окончания школы им был сдал экзамен ЖАБА, и так у него началась преподавательская деятельность в школе Хогвартс. Он ведет полюбившийся ему урок — травологию. И как было сказано ранее, время всех сильно меняет, и он не стал исключением. У него, как и у каждого преподавателя, был свой любимый гардероб; для него слово «гардероб» — это рубашка в клетку, зелёный свитер, чёрные брюки и зачёсанные волосы. Личная жизнь у этого преподавателя тоже удалась: через несколько лет после окончания Хогвартса он женился на Полумне Лавгуд и поменял фамилию Долгопупс на фамилию деда — Лонгботтом. А Полумна вслед за мужем тоже стала преподавателем Хогвартса, о ней расскажу прямо сейчас…

Полумна Лонгботтом, как нам уже известно, после свадьбы устроилась в Хогвартс преподавателем ЗОТИ — Защиты от Темных Искусств. Миловидная девочка превратилась в прекрасную девушку и, не переставая изменять своим принципам, распускала блондинистые белоснежные волосы, которые теперь доходили до талии. Но всё-таки есть одно изменение в Полумне, оно касается её стиля. Она уже не девочка с бледными бровями и глазами навыкате, которые всегда придавали ей удивлённый вид, женщина уже не заправляла волшебную палочку за левое ухо, а на шее у неё уже не висело ожерелье из пробок от сливочного пива. Вместо странных украшений появились традиционные кольца, блестящие серьги и изумительные подвески в форме драконов и ящериц. Удобная одежда серебристых или же синих цветов преобладала у нее в шкафу. С мужем у нее были теплые и искренние отношения. Каждые выходные они гуляли по Хогсмиду, косому переулку или другим местам, в которых они могли побыть наедине. Ну, конечно, это не оставалось без внимания учеников, а на вопросы, касающиеся этой темы, Полумна и Невилл всегда смущённо улыбались. Первые несколько месяцев никто не верил, что профессор Лонгботтом сможет преподавать настолько сложный предмет. Но уже к концу первого полугодия все ученики Хогвартса, даже с факультета Слизерин, очень её полюбили. Мягкий характер луноликой девушки и любопытство в её поведении очень привлекают всех учеников, и её уроки можно смело назвать самыми интересными. Что о ней ещё можно сказать? Что это девушка с бледным лицом, аккуратными чертами, в двух словах: умная и интересная чистокровная волшебница.

Филиус Флитвик — профессор заклинаний в школе чародейства и волшебства Хогвартс и декан факультета Когтевран. Уже седой полугоблин не покидает место работы и продолжает обучать студентов магии, помогая им всем, чем сможет. Как и всегда, белая рубашка, черная бабочка и такого же цвета жилет составляют его всем знакомый гардероб. Ни один ученик не скажет ничего плохого в его сторону, так как он их верный друг, а также просто профессор, который всегда готов вступить на их защиту. Для них он как дедушка, порой очень любопытный. Все ученики, побывавшие на его уроке, обратили внимание на его манеру преподавания: чтобы вести занятия, например, он всегда встаёт на стопку книг. Всех это очень смешит, да и сам профессор очень часто шутит на эту тему. Говоря вкратце, профессор Флитвик пользуется заслуженным авторитетом среди остальных профессоров и студентов благодаря своим знаниям и очень неконфликтному характеру. Вот такой он, нам всем знакомый дедушка…

Такой же по характеру Рубеус Хагрид — профессор ухода за магическими существами и просто добрый лесничий в Хогвартсе. Большинство учеников называют его просто Хагрид, а его внешность знакома абсолютно всем. Ну, наверное, стоит начать с того, что он великан и примерно раза в два выше и, по крайней мере, в пять раз толще обычного человека. Его огромная физиономия почти полностью скрывается под густой гривой спутанных волос и длинной неряшливой бородой, но глаза все-таки можно рассмотреть, они блестят под всем этим волосяным буйством, как два больших чёрных жука. Как и упоминалось, добрый и чувствительный великан — полукровка. Как был, так и остается одним из друзей Гарри Поттера. В такой же серой рубашке, кожаном поясе, на котором закреплено что-то, похожее на пистолет. Милый волшебник, не покидающий свое место уже долгие годы…

Профессор маггловедения — Анджелина Уизли (урожденная Джонсон). Она, без сомнения, была очень милой студенткой-гриффиндоркой, обучавшейся на два курса старше великого волшебника — Гарри Поттера. В школьные годы она была охотником команды Гриффиндора по квиддичу, а после ухода Оливера Вуда стала ее всем известным капитаном. Имея статус полукровки, была бойцом Отряда Дамблдора и, насколько мы все знаем, участвовала в битве за Хогвартс вместе с Алисией Спиннет и Кэтти Белл. На четвертом курсе ходила на святочный бал под руку с Фредом Уизли. После второй войны вышла замуж за Джорджа Уизли и родила ему двоих детей: сына Фреда Уизли (названного так в честь брата мужа) и дочь Роксану Уизли. Девочка родилась уже в то время, когда её мама преподавала в Хогвартсе на отделении профессора маггловедения. Большинство учеников, не включая слизеринцев, очень любят её предмет, во-первых, за то, что на нем проходят, и, во-вторых, за то, как она это преподносит. Также за ее знания профессора очень уважают ученики Когтеврана. Превосходная внешность, смуглое личико и аккуратное каре — все это подчеркивает красоту Анджелины. Анджелина Уизли — замечательный учитель, мама и жена своего мужа, за которого она готова отдать жизнь…

Порой задумываешься, как же быстро пролетает данное нам всем время, оно, как и маленькие песчинки, уходит в небытие и теряется далеко-далеко в пространстве… Уходят люди, наши мысли, с каждой новой секундой мы все теряем и, конечно, вновь обретаем… Ведь человек всегда надеется на лучшее, мы, люди, всегда верим, что счастье обязательно скоро придёт и затмит всё горестное прошлое. Тихие возгласы умерших и истошный крик младенцев разносятся по всей планете, вселенной, по всему этому бесконечному миру… Сегодня умер твой близкий, завтра родится твое дитя… Я, потом и Ты покинем этот мир — это и есть жизнь, это составляет жизнь… Но жизнь проходит слишком незаметно, оставляя после себя лишь прах и память на века. Мы льем слезы вместо того, чтобы улыбаться, а ведь завтра Ты будешь жалеть, что не сделал или не сказал что-либо сегодня…

А жизнь ведь пролетает моментально,

Но не всегда хватает силы воли,

Мы часто произносим: "Все нормально...",

А ночью — задыхаемся от боли…

Время никого и ничего не щадит…