Сильнейший маг земли (джен)

Когда на свет появляется наследница рода Бейфонг, её мать плачет от счастья, баюкая на руках уснувшую малютку, в то же время шёпотом убеждая мужа, что девочка вполне может стать достойной продолжательницей рода. Она пытается не дать мужу впасть в отчаяние, ведь дочка — уже четвёртый их ребёнок. Трое сыновей по неизвестным причинам не смогли прожить больше года, и никакие целительские практики не помогли. Супруги Бейфонг дают друг другу обещание беречь и всячески заботиться о малышке, которая стала центром их мира.

Когда малышка, наречённая Тоф, впервые открывает глаза, весь дом полнится рыданиями госпожи Бейфонг, а девочка, беззубо улыбаясь, не понимает печали родителей. Слепо шаря ручками в воздухе, Тоф находит мокрую щеку матери, не перестаёт агукать и вытирает её слёзы. Она ничего не видит, но не боится этой темноты, потому что она укутывает малышку Тоф бархатным одеялом и будто шепчет — она ей не враг.

В четыре года уставшая от постоянного надзора Тоф сбегает из дома, случайно попадает под покровительство ласковых барсуков, найдя таким образом своё призвание, и понимает, как будет взаимодействовать с внешним — тем самым за высоким забором — миром и людьми, которых она слышит, но которые о ней ничего не знают. Почему-то она уверена, что только люди, не знающие её, смогут привыкнуть к подобному способу общения. Ей не придётся по сто раз напоминать, что не такая уж она и слепая — лиц, правда, не видит, но эмоции она научилась и по голосу различать: дрожит — даже если еле заметно — значит, скрывает что-то или волнуется, радуются окружающие в основном шумно и с размахом, а грусть скрывают бодро, но больно тихо. Тоф не знает, что из её эмпирических правил есть исключения. Впрочем, этому она научится позднее.

Так Тоф живёт лет до восьми, а однажды барсуки просто не приходят на место встречи, красноречиво намекая на то, что они ей больше не учителя. Теперь ей предстоит стать самостоятельной, утирая слёзы обиды на друзей, изучать магию так, как могут её постигать только люди, а возможно, ей предначертано найти свой собственный — неровный и устланный огненным ковром — путь. Прорыть нору и обустроить новую пещеру по-своему, как выразились бы барсуки, если бы владели речью.

И она роет эту нору. На занятиях нанятые сенсеи нудно и пространно объясняют, как заставить землю подчиняться, и Тоф изо всех сил делает вид, что ей это интересно. Безропотно, как и в разговоре с родителями, она выполняет каждое упражнение — не сразу чисто, но старается не затягивать притворство, чтобы окончательно не заскучать. Когда же никого рядом нет или окружающих не особо волнует её присутствие, она учится слушать. Слушает дрожь и волны, слушает пульс и шаги, сдерживает себя от желания швырнуть камень подальше, а позднее оно получает власть во время боёв с сильнейшими магами, когда Тоф узнаёт о турнирах магии земли. И кажется, эти битвы становятся тем самым, ради чего она продолжает заниматься — в армию-то её не отдадут, да и армию, если верить слухам, вскоре могут окончательно разгромить. Хоть где-то ей дали возможность проявить себя, и её она не собирается упускать.

В двенадцать лет Тоф слышит первые слухи об Аватаре. Они лёгкой, едва ощутимой волной дрожи проходят по земле, однако для Тоф это лишь пустой звук — помеха, которую она прогоняет прочь, чтобы сосредоточиться на уроках. Ей необходима тренировка перед очередным соревнованием. Не то чтобы Тоф нужны эти — простейшие, если разобраться, — победы, а скорее ей нужно доказать хоть кому-нибудь — да хоть бы самой себе, — что она не беспомощна и не надо с ней говорить этим снисходительным тоном. Не надо в каждом предложении упоминать о вечной слепоте.

Появление мальчишки Аватара шокирует Тоф. Сначала разгромное поражение наносит удар по самолюбию, которое росло с каждой победой, а затем его смехотворная просьба, наоборот, льстит и заставляет сердце неровно биться в смятении. Отказав в первый раз, Тоф не кажется, что, возможно, это решение ошибочно. Жизнь текла своим чередом, пока Аанг не вторгся в неё. Была приятная, хоть и порой раздражающая опека, а также безмерная любовь родителей. Были в чём-то бессмысленные уроки и будоражащие кровь бои с другими магами. Зачем ей какое-то путешествие к бестелесной цели, если у неё есть налаженная жизнь — не идеальная, но удобная?

Потому она отказывает во второй раз. Ей больно от слов отца, больно слышать удаляющиеся шаги Аанга, Катары и Сокки. Она вроде хочет сбежать с помощью подкопа — никто и не заметит, — но в то же время ноги не идут. Нет того толчка, что заставил Тоф заняться борьбой с магами, поэтому она остаётся лежать в своей постели, когда бизон Аватара, громко заревев, взмывает в небо, унося с собой надежду Тоф на новую жизнь.

* * *

Кровью заливаются улицы столицы Народа Огня, когда Аватар Аанг с небольшой армией идёт на бой с Хозяином Огня — по крайней мере так, подпитывая страшные воспоминания выпивкой, рассказывает единственный выживший в том бою маг земли. Он бежит как можно дальше, надеясь, что его истории погасят остатки сопротивления, потому что не хочет гибели своего народа, путешествует от таверны до таверны, каждую ночь за столом рассказывая снова и снова подробности той битвы. Дальше дело остаётся за самими жителями, которые охотно разносят весть между роднёй и друзьями.

«Аватар мёртв», — стоит этой вести дойти до ушей Тоф, как она замирает, так и не завершив упражнение, и огромный валун, который должен был плавно перемещаться в воздухе по кругу, с оглушительным грохотом падает на землю. Дрожь, вызванная этим падением, не сбивает Тоф с ног, но и не отрезвляет. Она не помнит, сколько стоит в этом ступоре, пока её наконец не отыскивает взволнованная служанка — единственная, кому известна тайна способностей юной госпожи Бейфонг, — Тоф не помнит, как позволила отвести себя в дом и усадить подле окна, выходящего на западную сторону. Минг — та самая служанка — не спрашивает, почему госпожа — обычно собранная и готовая к любой неожиданности — ни с того, ни с сего потеряла боевой настрой.

— Сегодня закат рубиновый, — как будто между прочим говорит она, расчёсывая спутанные пряди Тоф. — Моя мама говорила, что это плохой знак. Где-то умер хороший человек, поэтому даже солнце кровью истекает.

— А мне казалось, когда умирает кто-то хороший, небо плачет, и идёт дождь, — отстранённо откликается Тоф, радуясь тому, что не может увидеть этот самый закат, чтобы лишний раз не винить саму себя.

— Да какой уж тут дождь, — сокрушается Минг. — Маги огня давно выжгли все облака, будь они прокляты!

На этом разговор обрывается. Минг, возможно, жалеет, что сболтнула лишнего, потому что госпожа молчит и не реагирует более ни на что. За ужином она не отвечает на вопросы родителей или просто кивает, чтобы не допытывались. Они необычайно воодушевлены, словно заключили выгодную сделку, вот только у Тоф нет никакого желания узнавать подробности — она не представляет, как можно чему-либо радоваться, когда надежда этого мира отдала душу Богам. Теперь-то она понимает, что тот неунывающий мальчонка действительно был надеждой мира, а она так просто прогнала его из своей жизни, не желая выбираться из комфортного кокона. Из её тёплого земляного кокона лжи и притворства.

Радость четы Бейфонг улетучивается на следующее утро. Они мгновенно забывают обо всех планах, что успели накануне выстроить. В ту секунду, когда им сообщают о гибели Аватара и новом режиме, который Хозяин Огня Озай уже воплощает в жизнь, их волнует безопасность Тоф, потому что теперь все, кто знают о её способностях — враги, независимо от того, насколько они преданы дому Бейфонг.

Вещи собираются невероятно быстро. Через день поместье Бейфонг остаётся без хозяев, отбывших в другое, более скромное, расположенное ближе к восточному побережью, где не так много войск Народа Огня и где они могут спрятать Тоф от ненужных глаз и ушей. С ними также переезжает штат слуг, которые не прочь спрятаться там от войны — хоть и ненадолго — и клянутся не выдавать тайну Тоф.

Семь лет они скрываются там, почти не тронутые новым режимом. Их лишь раз проверяют на владение магией земли и обязуют платить чуть более высокий налог. Стоит родителям Тоф понять, что они пережили тяжёлые времена, как они вновь вспоминают о давних планах и готовятся воплотить их в жизнь.

Наследнице Бейфонгов девятнадцать, и её наконец сватают замуж. Рано по мнению сопротивляющейся до последнего Тоф. Поздно по меркам знати, однако такие порядки были привычными до полной оккупации — теперь даже влюблённые из простолюдинов стараются связать себя узами брака как можно скорее, потому что в сошедшем с ума мире больше не угадаешь, когда же наступит светлое будущее.

Свадьба становится единственным ярким пятном в жизни Тоф теперь уже не Бейфонг. Кажется, что ничего не меняется: родители живут в соседнем городе, так что не скупятся на визиты, а её муж Хаку и не против — он уважает новых родственников; слуги также неустанно следуют за ней по дому и во время прогулок, ведь теперь жизненно необходимо скрывать свою магию, а Тоф больше никому не может рассказать о своей «уникальности», кроме мужа, ведь он, как и она, маг земли. В этой степенной тиши она ловит себя на том, что слишком часто вспоминает лёгкие шаги мальчишки-Аватара. Знала его буквально сутки, но прекрасно помнит, с какой силой он давил на матушку-землю, какое расстояние было меж его ступнями при прогулках и едва-едва уловимую вибрацию, когда подчинённые Аангу потоки воздуха образовывали невидимую подушку для приземления — самого тихого на памяти Тоф.

Ожидание — тягучее и немного напряжённое — им живёт Тоф, переступив порог тридцатилетия. Странно, но она так и не забывает Аватара Аанга и его друзей — Сокку и Катару, и ещё страннее то, что она помнит эти имена. Они словно выжжены в её мозгу, а пятки помнят, как подрагивала земля под их ногами — словно они, в отличие от самой Тоф, хотят однажды услышать их поступь и, прежде чем они заговорят, извиниться. Слова давным-давно живут на кончике языка, готовые сорваться, чтобы попросить прощения за грубый отказ — за детскую трусость и боязнь. Тоф разъедает совесть, которую невозможно усмирить.

«Всё в этой жизни окупается», — говорит однажды Хаку, целуя её руку, и Тоф верит ему. Жестокость окупается душевной болью, ложь — одиночеством, трусость — сомнениями в собственных поступках. Вот и Тоф платит за давнюю ошибку. Тут любой сделает вывод, слухи-то быстро расходятся, да и гением для этого не нужно быть. Люди любят посудачить, а потому тема поражения Последнего Мага Воздуха не сходит с уст народа и по сей день. Одни говорят, будто мальчик был слишком молод, другие — что Хозяина Огня Озая и принцессу Азулу никому не под силу одолеть — даже если заручиться поддержкой наследного принца Зуко, пропавшего после падения Аватара. Тем не менее к одной версии склоняются даже те, кто в победу Аватара изначально не верили. По их словам, Аанг так и не смог найти достойных учителей магии земли и огня, и вышел на решающий бой, имея в арсенале только две стихии, и даже власть солнечного затмения не помогла ему. Собранная впопыхах армия против сотен годами обучаемых воинов, пусть и лишённых магии на каких-то десять минут, — дерзкая, но гибельная затея.

Этих слов достаточно, чтобы Тоф продолжала практиковать магию земли. Порой, когда Хаку отсылает слуг подальше и вместе с ней отправляется в ущелье, их схватка заканчивается тем, что в глазах у Тоф мутнеет, а кровь пульсирует в висках, голова кружится, и ноги отказываются держать её. Тогда она падает на руки не менее измождённого Хаку, но привыкшего к подобным нагрузкам. Они смеются сквозь усталость. Пока они неспешно возвращаются домой, Хаку не перестаёт восторженно описывать приёмы, которыми Тоф либо выбила у него землю из-под ног, либо отшвырнула в стену ущелья. Сама же Тоф неожиданно чувствует себя счастливой, потому что, пожалуй, впервые кто-то не заботится о том, что она споткнётся, а восторгается её способностями и называет «Сильнейшим магом земли». Она уже ровно стоит на ногах и, посмеиваясь, отрицает свою гениальность, а Хаку с горящими глазами рассуждает о приёмах, о которых они, возможно, не знают и которые никому ещё неизвестны. Однажды он случайно оброняет, что с таким талантом можно и неприступный металл покорить. Правда, потом он смеётся над подобным предположением, а вот Тоф запоминает его — когда-нибудь она попытается и этим овладеть, но не сейчас. Пока рано.

По большей части Тоф волнуют любые слухи о Племени Воды. Об этом народ уже старается не судачить — особенно, когда поблизости расхаживают патрули Народа Огня, — но все прекрасно знают, что Северное Племя Воды больше пятнадцати лет назад приютило последних жителей Южного Полюса, возвело непроходимую ледяную стену, по сей день обороняется и, по слухам, готовит к сражению с Озаем нового Аватара. Тоф хочется верить, что это так, а потому она не прекращает свои тренировки, уговаривая Хаку помочь ей снова и снова.

Тридцать первый день рождения они не отмечают с гостями и довольно скромным тортом, потому что накануне в их дом приходят воины Народа Огня и забирают почти не сопротивляющегося Хаку в лагерь для магов земли, которые скрывали свои способности от властей. Тоф не плачет, не цепляется за руку мужа, которого неожиданно для себя полюбила всем сердцем. Она прекрасно знала о приближении солдат, собиралась остановить их, несмотря на запрет магии земли, но Хаку не позволил — сжав руки жены что есть сил, он умолял её только на этот вечер вернуться к образу беспомощной девочки, и Тоф послушалась его, вызвав в памяти детские привычки и манеру поведения — ненавистные, но необходимые.

Хаку уводят за использование магии земли, а над доносом старика на Тоф они только посмеиваются, отсчитывая тому лишь половину награды. Как только они уходят, Тоф вся обращается в слух. Сидит недвижно, пока Хаку и солдаты не начинают покидать зону слышимости. Резко встав, она подзывает к себе одного из охранников и вместе с ним торопится вдогонку, чтобы узнать, куда упрячут Хаку. Место то оказывается не так далеко от их дома — на берегу моря, на высоченном утёсе маги огня выстроили практически неприступную металлическую тюрьму, где маг земли абсолютно беспомощен.

Она будет штурмовать тюрьму в одиночку — это в ней говорит не гордыня и не уверенность в собственных силах, а желание не втягивать в личную месть преданных слуг, которые столько лет хранят их с Хаку тайну. А ещё вспоминаются абсурдные слова Хаку о повелевании металлом, рождая в её голове план…

Невзирая на количество стражников, не переживая о собственных кровоточащих ранах, Тоф продолжает пробиваться к Хаку, сминая железные стены, как клочки бумаги. Она тренировалась больше месяца, пока поиск частиц земли в металле не стал занимать доли секунды, и Тоф не убедилась, что её попытка бунта не будет подавлена после первой же атаки. Она сбивается со счёту, сколько солдат упало после её ударов и не поднялись — к тому же старается не думать о том, что у многих грудь больше не вздымается, а дрожь пульса не передаётся стенам и полу. Главное — спасти Хаку. Об остальном она будет думать после заката, который сегодня наверняка будет кровавым.

Прорвавшись сквозь заслон стражников, Тоф попадает в обитую металлом залу, с потолка которой свисают цепи — на них, раскачиваясь, висят клетки с встревоженными пленниками, которых насторожил шум. Они приникают к прутьям, чуть ли не высовывая осунувшиеся лица наружу, жаждая увидеть лицо смельчака, пришедшего им на выручку.

Помещение дрожит от каждой волны, посылаемой Тоф. Заключённые кричат — кто подбадривая, кто осуждая, а вот Хаку молчит, сжимая пальцы вокруг прутьев так, что кожа белеет, а на лбу выступает испарина. Вспышки огня заставляют его вздрагивать и забывать, как дышать. Волнение за жену переполняет его, а она, только-только вошедшая во вкус битвы, раскидывает стражу направо и налево, пока путь к клетке Хаку не расчищается. Ей тяжело целиться в раскачивающиеся предметы — приходится магией прощупывать не только пол, но и стены с потолком, чтобы найти крюк, на котором висит клетка Хаку.

Наконец Хаку свободен. Он, стараясь не зацепиться за острый металл, выбирается из дыры, проделанной Тоф, после падения клети на пол, и сразу встаёт в боевую стойку, несмотря на то, что землю он еле чувствует, но даже так не может её призвать. Собрав все силы, Тоф наконец удаётся проделать в полу широкую трещину, края которой пытается раздвинуть, попутно следя за надвигающейся стражей. Пленники кричат ещё громче, и неясно, кого они подбадривают.

«Вот и конец», — думает Тоф, а на губах её улыбка. Радуется как ребёнок, который после долгой болезни вышел играть с друзьями. Хаку сильнее прижимается к её спине и быстро касается пальцами её ладони, словно говоря: «Я рядом, что бы ни случилось». Круг магов огня сужается ещё сильнее. Тоф посылает волну дрожи по полу, окончательно проломив металлические пластины, чтобы дать Хаку доступ к земле. Они вместе продолжают обороняться, хотят добраться до других пленников, надеясь на их помощь, но их продолжают зажимать, а силы неумолимо покидают, оставляя лишь боевой дух. И тогда, когда ни Тоф, ни Хаку больше не верят в чудо, вдалеке раздаются крики и лязг металла.

— Что это? — встревоженно спрашивает Хаку после того, как три валуна сбивают с ног солдат, решившихся подойти поближе, и оборачивается на шум.

Заключённые взволнованно перешёптываются, кто-то сильнее бьёт по прутьям, как будто слышат, что там появился кто-то, за кем они готовы пойти, или же тот, в чьей победе они больше уверены. Часть солдат убегает на подмогу товарищам, но их тут же смывает гигантская волна морской воды. Воздух наполняется запахом соли — запахом свободы, что порой хуже наркотика, и заключённые принимаются звать на помощь с удвоенным энтузиазмом. Сердце Тоф пропускает удар, когда вместе с волной на опустевший от солдат участок зала приземляется девушка в одеждах Племени Воды. Она делает шаг, а Тоф как будто током прошивает вибрация её шага — того шага, который она столько лет с нетерпением ждала. Он, конечно же, немного отличается от того, что запомнила Тоф: в конце концов, перед ней девушка лет двадцати — по телосложению полная противоположность Аангу, но это была Аватар, пришедшая магам земли на выручку.

Ещё одна волна смывает всех стражников в дальние ямы для провинившихся пленников, тонкие хлысты разрубают цепи и распиливают прутья клеток, даря заключённым долгожданную свободу.

Тоф так и стоит на месте, боясь пошевелиться и прервать этот сон, в который она отказывается верить. Не может быть, что за самую большую ошибку ей предоставлен второй шанс. Не может быть, что после стольких лет именно к ней приходит Аватар и не винит за поражение Аанга, а просит о помощи.

— Здравствуйте, Тоф, — произносит Аватар, почтительно кланяясь. — Я пришла, чтобы просить вас стать моим учителем магии земли. Аватар Аанг сказал, что никого сильнее и искуснее вас он не встречал.

Ей не нужно время на раздумья, не требуется советоваться с мужем, который от шока и благоговения не может произнести ни словечка. Тоф складывает руки в печати приветствия Царства Земли и уважительно кланяется, произнося те самые слова, что она должна была произнести девятнадцать лет назад:

— Я буду тебя учить.