Пыль на ветру (гет)

Она всегда любила коридоры Хогвартса. Его длинные переходные галереи, преисполненные духом величественной готики, внутренние дворики с фонтанами и мраморными скамейками. Ей нравилось подолгу прогуливаться по территории замка, вслушиваясь в пение птиц или наблюдая за танцем снежинок на ветру. Нравилось лежать на склонах, покрытых изумрудной травой и смотреть на плывущие по небу облака. Как нравилось и любоваться украшенной елкой в Большом зале, оставлять после себя цепочку следов в хрустящем при каждом шаге снегу. Казалось, в мире нет второго такого места, к которому столь сильно была бы привязана душа. Попасть сюда маленькой девочкой было подобно сказке. Наивный ребенок, стремящийся изучить все вокруг себя, она не знала тогда, что сказка обернется страшным кошмаром, от которого останется горькое послевкусие во рту и испарина на лбу.

Еще год назад она говорила себе, что сможет справиться с пережитыми потерями. Ровно год назад, хороня погибших в финальной битве, она клялась себе жить дальше. Бросая белые хризантемы на его гроб, она твердо знала, что он бы хотел для нее счастливой жизни, полной радости. Странно и смешно, но он всегда представлял ее будущее в ярких красочных тонах, пророчил ей множество открытий и неплохой пост в каком-нибудь научно-исследовательском университете. И каждый раз она добавляла в эту радужную картину его, вписывая поначалу робко, а потом все более уверенно. Скептическую усмешку, замирающую на его губах, гриффиндорка будто бы не замечала и говорила, что он может сколько угодно снять с нее баллов, но от этого она не вычеркнет его из своих планов.

С головой погрузившись в восстановление замка, юная волшебница всем своим израненным сердцем желала вернуть здесь все на круги своя. Но даже после того, как Хогвартс отстроили заново, даже после того, как она снова смогла насладиться чтением книги, сидя на широком подоконнике галереи, успокоение не приходило. Солнце все так же заливало теплыми лучами холмы, Черное озеро и Запретный лес. Оно рождало причудливые тени и согревало каменные стены. Но, пережив зиму в бегах, вынужденная прятаться в палатке, героиня войны все никак не могла отогреться.

Память, словно издеваясь над ней, подбрасывала яркие воспоминания о том, как он отогревал ее руки дыханием. В те дни она выскальзывала из палатки, как только мальчишки засыпали, и направлялась глубже в лес. Она рисковала выдать себя с головой, но ни разу не подумала о том, чтобы остановиться. Всегда вздрагивая при появлении мужчины, далеко не каждый раз угадывая, за каким деревом он прячется, девушка вымученно улыбалась, глядя в уставшие, напряженные черные глаза. Ей становилось легче, когда маг позволял уткнуться носиком в его грудь, затянутую в извечно черную мантию с каким-то нереальным количеством пуговиц. В такие моменты казалось, что они с мальчиками со всем справятся, ведь у нее есть он. Это позже она узнала, что без него они бы действительно ничего не смогли сделать, и битва была бы проиграна, даже не начавшись.

И только теперь, спустя полтора года после войны, Гермиона поняла, что любила не этот замок. Не эти витражные окна и нереально высокий сводчатый полоток в главном зале. На самом деле, смысл нахождения здесь был в том, кто жил в замке. В том, чья мантия мелькала за поворотом, когда она бесшумной тенью бродила по этажам. Она любила его больше всех полученных знаний, больше приобретенной дружбы, больше чего бы то ни было иного. И она продолжала любить несмотря ни на что. Смерть не смогла оборвать этого чувства, время не затупило его. Впустить в свою жизнь другого мужчину казалось кощунством. Это было невозможно, потому что засыпая, она вспоминала те немногие поцелуи, которыми он накрывал ее губы, те осторожные объятия, на которые он будто бы нехотя шел, прижимая отважную волшебницу теснее к себе. Память разъедала внутренности, она не оставляла шанса начать жизнь заново.

Каждый месяц в один и тот же день она приходила к его могиле и приносила белые хризантемы. Изящная рука с тонкими пальцами мягко опускалась на мраморную плиту. Поглаживая холодный камень, Гермиона улыбалась, сдерживая слезы, застывшие в глазах. А потом она садилась прямо на землю позади могилы и опиралась спиной о надгробие. В такие минуты ей казалось, что за спиной находится не мрамор, а живой человек. Что он молча поддерживает ее, как это было в прошлом.

— Дождись меня там, Северус. Я постараюсь не задерживаться. Пыль на ветру… все мы только пыль на ветру.

Никто так и не понял, что случилось, когда на пятилетний юбилей победы над Волан-де-Мортом на могиле Северуса Снейпа нашли мертвое тело Гермионы Грейнджер. К ней не применялись никакие заклинания, она не выпивала ни яда, ни каких-либо других опасных зелий. Волшебники, некогда звавшиеся ее друзьями, в недоумении смотрели на навсегда застывшее умиротворенное лицо гриффиндорки. С горечью осознания во взгляде Поттер непослушными губами прошептал, что у нее просто остановилось сердце. Давно догадываясь о причине, заставлявшей подругу каждый раз приходить сюда, он никому не говорил о своих мыслях, до этого момента.

И только Полумна улыбалась, глядя куда-то за надгробие. Она видела, как там, на изумрудно-зеленой траве, сидят двое. Как девушка опускает голову на плечо мужчины, и как он бережно берет ее руки в свои, чтобы поднести к губам и согреть дыханием.

Пыль на ветру…

Все мы только пыль на ветру.