Рождество, вера и ангелы (джен)

Стояло морозное рождественское утро. Большие сосульки над фасадами домов искрили и радужно переливались в лучах вставшего над горизонтом солнца. Сугробы, аккуратно сгребённые дворником в кучи около стен, поддерживали игру в яркость, режа глаза своим белоснежным покровом. Снежок, успевший тонким слоем покрыть до черноты вычищенные Остапом Михайловичем гравийные дорожки, приятно хрустел под ногами высокого смуглого мужчины в тёплой белой куртке, деловито спешащего куда-то по своим делам.

Этого мужчину звали Валерием Григорьевичем. Он был примерным семьянином, имеющим любящую жену и двоих дочерей, а также одним из лучших работников на своей, увы, не высокооплачиваемой специальности. Сейчас Валерий спешил на работу, предвкушая получение зарплаты, на которую собирался устроить с семьёй уютный рождественский праздник дома. У одного из крайних гаражей он остановился поболтать с Остапом Михайловичем.

— Здорово, Остап, — поприветствовал он старого дворника.

— Здорово и тебе, Валера, — густым басом отозвался полноватый, но энергичный старичок в потёртом ватном пальто, копошившийся у крайней снежной кучи. — Видал, что творится-то?

— А что творится?

Вместо ответа дворник с безнадёжным вздохом махнул рукой куда-то в сторону пухлых мусорных бачков, почти полностью заваленных снегом. Проследив за направлением взгляда, Валерий увидел маленького серебристого с белым котёнка. Тот, сгорбившись, сидел на холодном тротуаре, дрожа от крепкого мороза в воздухе, и маленькие снежинки тускло поблёскивали в мокрой шёрстке, заставляя худенькое тельце дрожать ещё сильнее. Мужчина вздрогнул, поймав почти по-человечески понятливый взгляд янтарных глаз, в которых раненой пташкой билось умоляющее: «Прошу тебя, спаси! Замерзаю!»

— И это на Рождество! Совсем у людей сердца нет, — показал головой Остап и хитро подмигнул старческими, подслеповатыми глазами. — Не хочешь себе домой такого? Хороший рождественский подарок, девочки будут рады.

Валерий мотнул головой, пытаясь избавиться от пристального просящего взгляда. Ему-то какое до всего этого дело? Этот котёнок — не первый и не последний брошенный кот в большом городе, и нет никаких особых причин, чтобы его спасать.

Нет, Валерий не был бесчувственным. Просто все его хорошие качества, как принято в современных городах, не распространялись дальше семьи и близких друзей. А котёнок этот, каким бы несчастным он не был, не относился ни ко второй, ни тем более к первой категории, и на него великодушие Валерия не распространялось.

— Думаю, не стоит, Остап, — произнёс мужчина, посильнее запахнув куртку и отвернувшись от жалобно мяукнувшего малыша. — Мои дочери получат хорошие подарки, которые будут лучше и полезнее, чем бродячее животное.

Старый дворник с сожалением пожал плечами:

— Дело хозяйское. Жаль животинку, помрёт ведь, да видно, судьба.

На мгновение внутренности Валерия заточил червячок растерянности. Но чувство это было вмиг потушено звякнувшим в кармане телефоном, сообщающим, что не далее как сегодня утром некому Валерию Григорьевичу Ошибкину была присвоена премия в размере стольких-то тысяч рублей. Разом забыв и о котёнке, и об Остапе, и вообще о всём на свете, Валерий метнулся к заледеневшей остановке и в последнюю секунду умудрился заскочить в уже отходивший троллейбус, наполненный такими же занятыми людьми, спешащими на работу и предвкушающими вечернее празднование Святого Рождества, наполненного запахом ёлочных иголок и спелых мандаринов.

* * *

Маленький серебристо-белый котёнок медленно брёл по тротуару, постоянно проваливаясь в рыхлый холодный снег. Нежные розовые подушечки на лапках совсем замёрзли и уже не ощущались. Бесчисленные белые мухи, кружащиеся в воздухе в волшебном хороводе, медленно опускались на кошачью спину, проникая под редкую шерсть и заставляя ёжиться.

Котёнок не знал, что это такое постоянно падало на него с неба, ведь он был ещё слишком мал и не знал холодных и голодных пор лютой зимы, когда среди бродячих котов выживали лишь сильнейшие, единицы. Он не знал ничего. Знал лишь только, что, если сейчас же не отдохнёт где-нибудь, лапы замёрзнут окончательно.

Впереди вырисовались высокие мусорные бачки — приволье для бродяги в сытые времена. Котёнок разочарованно повёл розовым носиком: даже в такой мороз, когда запахи замерзают напрочь, было ясно, что бачки пусты. Желудок заурчал, требуя к себе внимания. Малыш не мог ничем его успокоить. Он горестно вздохнул и сел неподалёку от огромного сугроба, поджав под себя окоченевшие лапки и устремив янтарный взгляд в небеса.

Те сегодня были особенно неприветливы. Конечно, солнце временами выглядывало из-за пушистых снежных туч, заставляя снег рябить бесчисленными оттенками радуги, но чаще всего оно пряталось за серыми «барашками», из которых сыпались бесконечные белые мухи.

Мысли, тоже, казалось, замёрзшие, плавно перетекли в более высокие и, если верить людям, вовсе кошкам не свойственные. Котёнок думал об ангелах. Ведь неправда, что те существуют только у людей.

Мама часто рассказывала истории о дне, великом дне, когда кошачьи ангелы слетают с небес и, плавно скользя меж облаков на своих белоснежных крыльях, помогают всем — сиротам, котам, попавшим в беду, просто потерявшим веру в себя. Котёнок верил, что у него тоже есть свой ангел-хранитель. Мама говорила, что он есть у каждого и что он приходит в великий день, когда с небес падают белые мухи, а люди вокруг говорят о мандаринах, ёлках и Рождестве. Малыш не знал, что такое «Рождество», но всякий раз настораживал уши, когда слышал людские разговоры.

Вот дверь одного из подъездов громко скрипнула, и во двор быстрым бодрым шагом вышел высокий смуглый мужчина в красивой белой одежде. Он остановился возле толстенького старичка, перебирающего снег какой-то странной деревянной палкой и что-то спросил. Старичок энергично жестикулировал, что-то кидая в ответ.

Смуглый мужчина посмотрел на него, котёнка. Малыш моргнул, а в животе снова жалобно зажурчало.

«Может, он возьмёт меня домой?»

— И это на Рождество. Совсем у людей сердца нет.

Было ли сердце у стоящего неподалёку мужчины, котёнок не знал, но его собственное тут же остановилось, чтобы в следующую секунду забиться вдвое быстрей. Этот старик упомянул Рождество! А это значило, что великий день совсем близко, если уже не настал!

Высокий человек посильнее запахнулся в свою белую одежду и отвернулся от жалобно мяукнувшего котёнка. Он что-то растерянно сказал своему собеседнику, потом скосил на малыша размышляющий взгляд. Странное шипение, раздавшееся с кармана, оборвало его мысли. Мужчина встрепенулся, словно сбрасывая с себя груз ответственности, и бросился к остановке, забыв обо всём на свете. Совсем не соображая, что делает, котёнок сорвался с места и бросился следом.

«Подожди! По-до-жди-и-и!»

Но мужчина не слышал его отчаянного крика. Рывком запрыгнув внутрь огромного ярко-жёлтого чудища, он исчез из виду. Малыш резко затормозил и запрокинул голову, растерянно разглядывая неведомое чудо-юдо, только что поглотившее человека в тёплой белой куртке. Чудищу, видимо, не понравилось такое внимание к собственной персоне. Оно угрожающе заворчало, выпустив сзади струйку пахучего сизого дыма и рвануло с места так стремительно, что котёнок лишь в последний миг отпрыгнул, чудом избежав смерти под гигантскими лапами.

Жаркий порыв ветра отбросил его под ноги низенькому человечку в форме. Тот угрожающе замахнулся железным жезлом:

— Прочь отсюда, беспризорник!

Котёнок бросился бежать, куда глаза глядят, чувствуя предательское биение собственного сердца. У магазина с деревьями он позволил себе остановиться и чуть передохнуть. Возле витрины в окружении людей красовались три невысоких деревца с колючими ветвями. Котик принюхался — так и есть: они пахли хвоей.

Великий день настал.

* * *

Весь день Валерий работал в суматошном режиме. В их офис накануне праздника поступало множество заказов, и мелкие чиновники носились туда-сюда, стремясь поскорее разобраться со всеми своими обязанностями и убежать домой — встречать Рождество.

Валерий не был исключением. Он всё не находил себе места, постоянно поглядывая на часы. Те, словно издеваясь, шли так медленно, что в душу невольно забредало подозрение, что шеф специально перевёл часы на несколько часов назад, пытаясь задержать своих сотрудников до поздней ночи.

Но вот час икс настал. С весёлыми песнями отдел, где работал Валерий, закрывался на праздники. То здесь, то так звучали пожелания счастья в Рождество, из чьей-то сумки заманчиво пахло мандаринами и сладостями. Валерий на секунду прикрыл глаза, предвкушая встречу с семьёй, засунул в карман кожаный кошелёк с месячной получкой, надвинул шапку на глаза и смело двинулся навстречу колючему, пронизывающему ветру, гуляющему по опустевшим вечерним улочкам.

Когда рёв троллейбуса затих вдали, Валерий Григорьевич потянулся, разминая окоченевшие ноги и побрёл по направлению к подъезду, сощурив глаза от снежинок, летящих прямо в лицо.

Где-то совсем недалеко раздались звонкие мальчишечьи голоса, хруст снега под ногами.

Бац!

Один из мальчишек, компания которых как раз перебегала дорогу, пользуясь тем, что машин не было слышно, не увидев Валерия, врезался в него. В результате небольшой потасовки в сугробе оказались оба.

— Простите меня, ради Бога! Я вас не заметил в этой снежной круговерти, — виновато оправдывался подросток, помогая мужчине подняться на ноги.

— Ничего, бывает, — пропыхтел Валерий, приняв вертикальное, а не горизонтальное положение.

Мальчишка ещё раз пробормотал слова извинения и, в два широких прыжка преодолев дорогу, исчез за углом дома вместе со своими товарищами. Валерий отряхнул одежду от липкого снега и дальше без приключений добрался до родного подъезда.

Жена встретила его в дверях, её усталое лицо озаряла маска озабоченности. Узрев мужа, женщина расслабилась и улыбнулась. Валерий улыбнулся в ответ, лёгким поцелуем коснувшись её губ.

— Как девочки? Уже спят? — подмигнул он.

— Нет, конечно, — фыркнула жена, пропуская его в прихожую и помогая снять куртку. — Как дела на работе?

— Всё отлично. Теперь денег хватит и на хороший праздник, и на аренду.

— Это великолепно. — Женщина приняла у Валерия пакеты с разной едой, которую он купил, чтобы отпраздновать Рождество, и направилась на кухню, с которой лился умиротворяющий запах жареной картошки, мандарин и салата-оливье.

Валерий засунул руку в карман куртки, решив сосчитать деньги, чтобы отложить из на оплату квартиры, и сердце у него пропустило удар. С похолодевшими руками он полез в другой карман, но и там его ждала та же картина.

Кошелёк с зарплатой, которую он ждал, как жизнь, пропал.

* * *

Поиски были безрезультатными. Сколько Валерий не бегал по двору, разыскивая потерянную вещь, сколько не расспрашивал редких прохожих, результат был плачевным — кошелёк испарился с лица земли. Всего скорей, он выронил его где-то в троллейбусе, либо вытащил какой-нибудь заботливый тип. Поняв это, Валерий едва не расплакался.

Пока он был занят поисками, снег повалил плотной завесой, и уже через несколько минут Валерий понял, что пора возвращаться домой. В такой метелице он не то что кошелёк не найдёт — и сам потеряется. Дальше вытянутой руки ничего видно не было, только плотную пелену снега, волшебно красивого и смертельно опасного в своём сказочном хороводе.

Остап Михайлович, помогавший с поисками, сочувственно молчал. Он не знал, какие слова найти для того, чтобы успокоить того, кто в считанные минуты потерял всё.

— Это конец, Остап, — хрипло шептал Валерий, опёршись о товарища, чтобы не упасть от бессилия. — После праздников нужно платить хозяину за аренду квартиры, а чем я буду с ним расплачиваться? Он выгонит нас. Куда я тогда приткну свою семью?

Остап лишь опустил голову.

Внезапно Валерию почудилось, словно сквозь валивший нескончаемым потоком снег раздался чей-то писк. Чтобы это могло быть? Может, померещилось от усталости и горя?

Но вот странный звук повторился вновь, и Валерий понял, что это не воображение играет с ним в жестокую игру. Тем более Остап тоже поднял голову и прислушался.

— Это оттуда. — Он мотнул головой в сторону мусорных баков (хотя в такой метелице разглядеть их было не так то и легко, почти невозможно) и отправился на звук, сжав в руке фонарик. Валерий засеменил следом.

«Ну и где ты, чудо? — безнадёжно думал он. — Где ты, рождественский дух, который помогает попавшим в беду? — Неожиданно он вспомнил маленького котёнка, от чьей беды он отвернулся утром, и по спине прошёл холодок. — Или ты хочешь показать, что значит быть отвергнутым, выкинутым на улицу холодной зимой? Я всё понял. Да, я виноват, и расплачиваюсь за своё бесчувственное сердце. Но моя семья тут не при чём!»

— Валера! Лети сюда!

В голосе дворника слышалось что-то трудноопределимое — смесь изумления, восторга и умиления. Поскальзываясь на липком снегу, Валерий поспешил на голос — чтобы тут же упасть на колени посреди снежного двора.

Возле застывших ледяной корочкой сугробов сидел тот самый серебристо-белый котёнок. Снег так плотно облепил его шкурку, что зверёк стал походить на снежную фигурку, вылепленную каким-то сорванцом. Единственным живым местом остались глаза — янтарные, горячие и усталые, они прожигали Валерия насквозь, заставляя окоченевшую душу переворачиваться и разбивать ледяные оковы.

А в зубах котёнок держал тот самый кошелёк с получкой, который Валерий и Остап безуспешно искали почти полтора часа.

* * *

Когда вечерние сумерки густым покрывалом накрыли город, постепенно погружающийся в ночную праздничную жизнь, котёнок остановился, встряхнулся, скидывая с себя снег, и огляделся по сторонам.

Волею провидения он снова попал в тот двор. В тот самый двор, откуда начались его дневные похождения. Тот самый, где он встретил смуглого мужчину в белой куртке.

Котенок тихо мяукнул, трясясь от холода и голода. Мимо проходили люди, много людей, но у всех них были свои проблемы и свои дела, и никто не остановился, никто даже не обратил внимание на маленький комочек, устало бредущий по дороге с одной-единственной мыслью в малюсенькой голове:

«Я выживу! Я обязательно выживу! Я увижу ангела!»

У уже знакомых мусорных бачков котёнок остановился и устало опустился на холодный тротуар. Повернув голову, он принялся было выгрызать ледяные сосульки-колтуны, затвердевшие в шерсти, но сил не осталось, и вскоре малыш прекратил это дело.

Мимо пробежал огромный рыжий кот.

«Прячься, замёрзнешь!» — не останавливаясь, рыкнул он и затерялся среди дворовых сугробов.

Котёнок не двинулся. Безразличие накрывало его с головой.

В нескольких шагах от него остановилась какая-то леди в шикарном меховом пальто. Малыш поднял на неё взгляд, полный надежды, но последняя тут же потухла, когда леди вытащила из сумочки телефон и, приложив его к уху, отправилась по своим делам. Из её сумочки приятно пахло мандаринами и замороженной индейкой, и котёнок облизнулся, провожая её тоскливым взглядом.

Ночь потихоньку опустилась на город, и белая мошкара, словно почувствовав свою безнаказанность, завихрилась с новой силой. Холод, казалось, достиг сердца, сковав его ледяным обручем. Котёнок сжался в малюсенький комочек и закрыл глаза. Вечный сон постепенно овладевал им…

Знакомый запах разрушил смертельный миг. Малыш резко распахнул глаза и вскочил. Слева, где тропинка, проложенная утренним старичком, уходила к остановке, белые мухи сгустились, принимая форму… довольно знакомую форму…

«Мама?» — Кровь с новой силой забурлила в жилах. Котёнок вскочил и, преодолевая боль в обмороженных лапах, заковылял в сторону снежной кошки.

Однако, вот чудо! Сколько бы малыш не шёл к ней, расстояние между ними не уменьшалось и, вроде, даже увеличивалось! Собрав последние силы, котёнок с силой оттолкнулся от снежного асфальта — и упал в нескольких шагах от странной прямоугольной вещицы. Запах, сохранившийся на ней, тоже был знакомым.

Тёплый порыв воздуха коснулся обмороженного ушка, и малыша наполнили новые силы. Теперь он знал, что делать.

Вещица была холодная и тяжёлая, но котёнка это не испугало. Он крепко сжал в зубах обретённую находку и медленно побрёл в сторону мусорных баков, низко склонив лобастую головку, чтобы уберечься от разбуянившейся метелицы.

Неподалёку раздались голоса — также знакомые маленькому потерявшемуся зверёнышу. На слух определив расположение их обладателей, котёнок сильнее сжал прямоугольную вещичку и заковылял в ту сторону.

«Стойте! Подождите! Я уже иду!»

Когда лапы устали настолько, что идти больше не представлялось возможности, котёнок остановился. Собрав последние силы перед тем как устало опуститься на холодный тротуар, он широко разинул розовый ротик, — и отчаянный писк улетел в плотную пелену белых мушек.

Голоса стихли. В следующий миг малыш услышал приближающиеся шаги.

«Они идут. Теперь я спасён...»

* * *

В воздухе разливалась восхитительная смесь ароматов жареной индейки, мандаринов, сладостей и ёлочных иголок. Серебристо-белый бродяга вертел головой, стремясь увидеть и унюхать как можно больше; от счастья в голове стоял туман, а происходящее воспринималось словно сквозь призму из розового стекла.

— Ух ты, какая прелесть! Откуда? — завизжали две маленькие девочки, и котёнок тут же оказался в объятьях одной из них.

— Этого котёнка нам прислал Господь, — смеясь, вымолвил смуглый мужчина — Валерий. — Теперь он — часть нашей семьи.

Девочки тут же принялись тискать холодный комочек.

— Какой он маленький! Какой он миленький! А почему у него лапки такие холодные?

Котёнок заметил, что Валерий вздрогнул и виновато отвёл взгляд.

«Ничего страшного. Да, за день я мог погибнуть, но судьба распорядилась иначе. Не стоит винить себя, ведь ты всё-таки выбрал путь милосердия!»

— А как мы его назовём? — Младшая девочка даже на месте подпрыгивала от возбуждения.

Валерий с мгновение подумал. Потом обернулся к жене, показавшейся в дверном проёме:

— Как ты, Настасья? Не против Чуда в нашем дома?

* * *

Праздник прошёл на славу — восхитительная еда, ёлка с блестящими игрушками и мишурой, по-королевски прекрасная в своём божественном одеянии, крупные спелые мандарины, чей терпкий рождественский запах распространился на всю кухню, весёлые шутки и поздравления и, наконец, пожелание спокойной ночи родным, предвкушающим на утро встретиться с оставленными Дедом Морозом дарами…

Когда всё в квартире затихло, Чудо тяжело запрыгнул на подоконник. Обмороженные лапы всё ещё покалывало, но шкурка высохла и наслаждалась теплотой помещения, а в желудке было тесно от количества съеденной в один присест еды. Уютно устроившись на возвышении, котёнок склонил голову, разглядывая извивающуюся змеёй уличную снежную позёмку, такую не страшную тут, за тёплым стеклом…

Лучик света упал на мордочку Чуда, и тот поднял голову. На небе не было видно ни луны, ни звёздочки, но свет этот принадлежал вовсе не им. Сквозь стекло на котёнка смотрела та самая снежная кошка, что подала ему совет там, на улице, когда он умирал от холода и голода.

Только сейчас Чудо рассмотрел её получше. Кошка была словно слеплена из множества-множества белых мух, а за спиной её развевались на ветру самые красивые, самые белые и большие крылья, какие Чудо когда-либо видел.

Через мгновение крылатое создание Всевышних сил повернуло голову куда-то в сторону. Проследив за направлением её взгляда, Чудо увидел приближающегося к ней крылатого мужчину-человека. Он был в длинной белой одежде, а добрый взгляд прикован к одному из окон заснувшей многоэтажки.

Ангел увидел котёнка, пристально глядевшего на него сквозь толщу стекла. Улыбнулся и приветливо помахал рукой. Снежная круговерть закружилась, завертелась вокруг посланников Господа и сомкнулась вкруг них. Когда белая мошкара рассыпалась, оба ангела исчезли.

Чудо прижался лбом к холодной поверхности стекла.

«Спасибо тебе, мама! Теперь я знаю, как выглядит мой ангел-хранитель. Спасибо, что воспитала во мне веру в вас и не дала погибнуть этой ночью!»

Позёмка на мгновение сбилась с мелькающего ритма. В следующее мгновение внезапно налетевший ветер на миг разогнал снежные тучи — разогнал с целью, чтобы все, кто верит, в тот момент увидели её — звезду Христа, яркой точкой гордо сиявшую в ночном небосводе и вселяющую надежду в сердца живых.

Счастливого Рождества! И да пребудет с вами вера!