My Man (гет)

— Ты же понимаешь, что между нами ничего не может быть? — она отстранилась от Егора и по непонятным даже для себя причинам начала собирать сумку.

Он с минуту стоял и смотрел, как она мечется по территории гостиной в поисках телефона, а потом задал вопрос:

— Почему? Мы же вместе можем начать новую жизнь. Когда у меня будет другой паспорт.

Ответ не заставил себя долго ждать:

— Я люблю другого.

Чётко и ясно. Без промедлений. Без каких-либо сомнений.

Вот, значит, какая она. Любовь. Она никогда не была так уверена в своих словах.

«Люблю. Пётр. Петя».

Эти слова стали для Даши синонимами не так давно. И чёрт её дери до одури, если она и его потеряет.

Ещё тогда — якобы в заточении — она осознала всю значимость этого человека в своей жизни. И только… Почему? Почему чужому человеку она спокойно смогла признаться в чувствах к Петру, а самому Пете она сказать так до сих пор не решилась. А эти его глаза, когда он говорил, как ему было «безумно хорошо» с ней. Голубые глаза сверкали, светились, искрились счастьем. И сейчас Даша молила лишь о том, чтобы этот свет в них не угас. Не по её вине.

Да, осознала она ещё вчера, но сегодня поцелуй Егора отрезвил её окончательно, заставив утонуть в одном лишь человеке по самую свою макушку.

— Павел Аркадьевич? — голос Егора вырвал Дашу из раздумий.

Казалось бы. Это имя должно было что-то затронуть в её душе, но… нет. У неё были чувства к Паше, но ещё тогда, на свадьбе, она смогла его отпустить в дальний полёт по просторам взрослой жизни.

— Нет, ты его не знаешь, да и… впрочем, неважно, — телефон был найден и засунут в сумку. — Я сейчас должна отъехать ненадолго. Ужин я уже приготовила, даже разогревать не надо, а там… через… — Даша взглянула на настенные часы, — полчаса уже Юля должна вернуться, скучно тебе точно не будет.

— Даш… — но Егора прервали.

— Послушай, прости, я тебе буду помогать, но между нами, правда, ничего не будет. Да и ты не настолько сильно любишь меня, признай. Единственное, что ещё могу тебе сказать — спасибо. Ты помог понять, что мне вправду нужно. А точнее кто, — и Даша убежала в комнату переодеваться.

* * *

Он шёл по ночной Москве. Вернее сказать… плёлся. Нога цеплялась за ногу, а глаза застилал неведомый туман. Ничего не понимал тот человек, который сказал, что мужчины не плачут. Плачут, ещё как. И больно им может быть не меньше. Что за вздор? Что за стереотипы? Но, несмотря на понимание этого дурацкого клише, плакать Пётр не мог. Внутри было пусто. И в то же время слезам места не было. И как описать такое ужасное чувство? Таких слов нет. Точно те же ощущения были после смерти жены. И даже криком не разорвать самого себя — одно молчание навзрыд.

Пётр пытался убедить себя, что это не то, о чем он подумал. Что это, возможно, сестра Даши со своим парнем, и…

Какой абсурд…

У Даши сестёр не было, иначе бы Пётр о них знал всё. Абсолютно.

А может, тот парень целовал её в щёку, а ракурс был такой, будто что и в губы…

И почему он продолжал себя убеждать в отсутствии того, что всё-таки было?

Безграничный оптимизм?

Возможно.

Но нет.

Любовь, будь она неладна.

Когда бродить по ночному городу он уже порядком устал, Пётр вызвал такси и, дождавшись заказанной машины, уехал в «Элеон». Всю поездку он глядел в окно, рассматривая звезды на безоблачном небе. Сейчас он провёл связующую нить между ними и Дашей. Такой неземной, недоступной и, как оказалось, совершенно точно не его. С ней было так безумно хорошо… Он был безумно счастлив. А теперь глупое сердце было разбито в одночасье. И всю дорогу до отеля он метался меж двух огней — между любви к неземной Дарье Канаевой и глубокой обидой на неё.

Уже будучи в Элеоне, он бросил мимолетный взгляд на ресепшн. Ночная смена — не её, но администраторская стойка навевала воспоминания о ней.

* * *

Поднявшись в свой номер, он застал там… Дашу? Это очень сильно удивило его. Кого-кого, а её он никак не ожидал увидеть здесь.

На ней был тёмно-зелёный топ, подчеркивающий её стройную, такую хрупкую фигуру, чёрная юбка-солнце, что была выше колена. На лице лёгкий, едва заметный макияж, а волосы распущены. Аккуратная грудь вздымалась и опускалась, будто Даша только что пробежала марафон.

— Я пришла час назад, я так к тебе спешила! — выпалила она, пытаясь отдышаться. — Я весь отель оббегала в поисках тебя, я думала, что тебя здесь нет…

— Я только что приехал, — тихо проговорил Пётр. — Не ожидал, что ты… тут будешь, я думал, у тебя дела…

— Да, были, теперь они в прошлом… в смысле… Я со всеми ними закончила, — она медленно подошла к нему, положила ладони на плечи и невесомо прикоснулась его губ своими.

Он уже хотел ответить на этот поцелуй, но отстранился, сильно зажмурив глаза.

— Даш… Я… прости, не могу… Я видел, как ты целовалась с кем-то другим… — он отстранился от неё и подошел к кофейному столику.

Даша смотрела на него, пытаясь найти слова в оправдание. Но она знала, что оправданию здесь места нет. Она и сама планировала признаться в произошедшем. Сегодня же. Хотела рассказать, как этот момент перевернул её взгляд на мир. Но слова как назло не шли в голову.

И вдруг к ней в голову пришла совершенно сумасшедшая идея.

Ей вспомнился фильм, который когда-то очень сильно любила её мама. Прекрасная история, сыгранная прекрасными людьми и наполненная прекрасными песнями.

Даша подошла к нему чуть ближе, обняла со спины, положила голову на плечо и, на удивление обоих, начала тихонько петь:

Oh my man I love him so.

He’ll never know.

All my life is just despair,

But I don’t care.

When he takes me in his arms

The world is bright, alright.

И хоть голоса у Даши не было. И, честно признаться, пела она довольно-таки фальшиво. Пётр начал улыбаться, а Даша почувствовала это, прижалась к нему ещё сильнее и не менее фальшиво продолжила:

What’s the difference if I say

I’ll go away.

When I know I’ll come back

On my knees someday.

Oh whatever my man is

I am his

Forever more.

Улыбка Петра растянулась до ушей. Из-за любви, которая и глушила, и слепила его, он не знал, сколько раз Даша не попадала в ноты, сколько раз сбивалась с ритма. А ведь у него слух-то есть.

Он повернулся к ней, перехватив ладони, и поцеловал её. Нежно, трепетно, будто страшась, что она прямо сейчас растает.

Даша прервала поцелуй и сказала:

— Прости меня, прости, — затараторила она. — Послушай, не перебивай. Это он меня поцеловал, не я его. У меня были когда-то к нему чувства, но они были поверхностны, а с того момента прошло больше полтора года. Но я благодарна ему за этот его поцелуй, — глаза Петра округлились. — Слушай, не перебивай. Когда он поцеловал меня, а я оттолкнула его, я поняла, в ком нуждаюсь, я поняла, насколько ты мне важен, я поняла, что люблю тебя.

Теперь глаза Петра не просто округлились, теперь они были почти что с плошку. Внезапное признание. И такое искреннее. Он не ожидал такого от неё, зная, насколько трудно Даше даются такие признания и слова. Как сказала Дашина бабушка — ей внучка говорила эти слова всего три раза за их долгую совместную жизнь. И ещё учитывая тот факт, что бабушка практически воспитала Дашу. Ближе человека уж точно не найти.

Недавняя боль невероятно быстро затянулась. Сердце воспылало необъяснимым, необъятным чувством. Петру хотелось обнимать её и никуда-никуда не отпускать. Обиды больше не было. Ведь он понял, как было трудно Даше сказать такие слова. И, так как слова эти были именно для него, то сомнений не должно быть никаких.

Он поцеловал её снова, уже более страстно, а она, ни секунды не мешкая, ответила на поцелуй. Даша не заметила, как её руки переместились к воротнику куртки Петра и начали стягивать её, а сам Петр не обратил внимания на то, как его пальцы забрались под Дашин топ.

* * *

Солнечный лучик играл на лице и волосах Даши, Петр рассматривал её, стараясь запомнить, как она мило морщит носик во сне, рисуя пальцем узоры на её плече. Он посмотрел на экран телефона, чтобы узнать, который сейчас час. Разбросанная одежда и нежный запах клубничного шампуня навевали наиприятнейшие воспоминания о прошедшей ночи. Петр лёг на правый бок, уткнулся носом в Дашины волосы и так лежал ещё достаточно долго, не заметив, как заснул.

На часах было почти двенадцать дня, Дашина смена уже в разгаре, но в этом отеле он хозяин, а сегодня он решил, что у неё выходной. И кто же ослушается начальства.

* * *

Когда Даша проснётся и осмыслит все события, у неё останется лишь один вопрос.

Как же Пётр увидел её поцелуй с Егором.

Петра же будут ждать разборки, но долго они не продлятся…