Корина (джен)

Что Корина умела делать действительно хорошо, так это молчать.

Другие в Стражах не приживались.

В лучшем случае они не выдерживали, еще даже толком не начав подготовку. С такими было легко, они просто уходили искать иной путь, не мешая и не усложняя жизнь другим. В худшем — «уходили» в могилы, уже став Стражами, делая ошибки и рискуя чужими судьбами.

Был, правда, и третий вариант... Но тут Корина каждый раз замолкала даже в мыслях, предпочитая думать о другом.

Когда-то она и сама искала свой путь. Маялась, молчаливо переходила от одного к другому. Чуть не стала жрицей Элуны, вовремя одумавшись и поняв, что только изуродует себя и не принесет ничего хорошего другим. Пыталась стать простым воином — но и там что-то было не так. Только здесь, в Казематах Стражей, она обрела наконец душевный покой и тут же прилипшее прозвище «Молчаливая».

Здесь никто не тревожил и не лез в душу. Дни шли за днями, не нарушая молчания. Местные пленники не требовали постоянных дежурств, только обходов и проверок, которые Стражи совершали примерно раз в сутки. Под землей было немного сложно ориентироваться во времени, но и к этому Корина на удивление быстро привыкла.

Как и к нехитрому развлечению: разыгрывать, какому патрулю какой ярус обходить. Она редко участвовала в игре, предоставляя другим испытывать удачу. Им это было нужно, ей — нет. Все честно. Так же честно, как она выполняла свою работу.

И, порой проходя мимо зала, в котором стояла клетка с Предателем, Корина лишь бросала на нее привычные взгляды, проверяя, все ли в порядке. В такие моменты сидевший в клетке ночной эльф поворачивал к ней изуродованное лицо, шевелил ушами, вслушиваясь в шаги. Возможно, думал, что если сейчас патруль — то через несколько часов принесут еду.

Иногда, правда, напротив клетки стояла Мэв Песнь Теней. Тогда Корине казалось, что молчание в зале воцаряется как раз из-за её шагов. И что незрячие глаза мерцают как-то особенно нетерпеливо, будто Предатель ждет...

Чего ждет — Корина затруднялась сказать. Возможно, её ухода. Мэв в таких случаях не говорила ни слова, разве что кивала, когда страж уходила вслед за патрулем, к следующим камерам.

Мэв и была тем самым «третьим вариантом». И когда в один из дней она поволокла скованного цепями Предателя в крохотную часовеньку Элуны, Корина, патрулю которой выпало конвоировать пленника, даже не удивилась. Только задумчиво проводила взглядом двоих зашедших в часовню, прикинув, что выхода оттуда все равно нет. Так что Предатель может не вертеть головой, жадно осматриваясь вокруг, — не поможет.

Когда после долгого ожидания двери распахнулись, и оттуда быстрым шагом вышла Мэв, ведя на цепи Предателя, Корина только вздохнула. Третий вариант... Мэв молчала. Предатель хохотал, запрокидывая голову так, что отросшие черные волосы мели по спине.

Молчала и Корина. Молчала, даже заглянув в часовню, где медленно затухало серебристое лунное сияние.

Благословение Элуны, столь знакомое неслучившейся жрице.

Благословение молодым

супругам.

Первой эмоцией, которую Корина Молчаливая ощутила, освободившись из заточения, было раздражение. Потому что рядом поднимались на ноги, выбираясь из ниш, Кайн и Алтруис.

Вообще, пока длился плен, Корина успела испытать множество эмоций.

Гнев на себя, на свою ошибку.

Разочарование в выборе пути, приведшего к такому.

Тоскливое непонимание бывших сестер.

Глухое недоумение: почему за правое дело наказывают так страшно?

Усталое смирение. Ведь впереди долгие годы...

Когда-то владыка Иллидан сказал: тяжело только первую тысячу лет. Потом привыкаешь. Корина привыкла куда быстрее, всего за какие-то жалкие несколько лет... десятков лет? Она не знала, сколько времени неподвижно висела, заточенная в кристалле, глядя на мир сквозь мутную зелень, не в силах даже перевести взгляд. Только закрыть глаза, ухнув в еще большее безвременье собственного молчания.

Оно хотя бы было привычно.

А потом его грубо нарушили.

Нет, расколовшим кристалл Стражам Корина была благодарна. Может быть, еще не все потеряно и Азерот еще можно спасти. Может быть, Стражи поняли, что общая цель — уже залог верности иллидари, который держит их куда крепче любых цепей.

Может быть...

Может быть, эти двое наконец замолчат?!

Крепче сжав рукояти клинков, Корина оскалилась, бросаясь на заполонивших Казематы тварей. Так хотя бы воцарилась тишина, двое за спиной тоже лишь слаженно отбивались, идя следом, пока она вела их по столь знакомым коридорам.

Маленький отряд постепенно разрастался, к нему присоединялись новые иллидари, вокруг мелькали плащи Стражей. Мерзких рож демонов и прочих обитателей камер тоже хватало, к выходу приходилось прорубаться, позволяя себе лишь редкие передышки. И с каждой из них раздражение нарастало, потому что стоило остановиться и перевести дыхание, Кайн и Алтруис сцеплялись снова.

Корина недолюбливала обоих.

Что сородича, который принес так много бед там, в Запределье, усомнившись и, по сути, предав своих братьев и сестер. Да, Корина прекрасно понимала, что не у всех достает сил сдержать демона, не у всех хватает воли идти выбранным путем... Но в одиночку сложно добиться больших успехов. Даже владыке Иллидану потребовалась поддержка. И он не убивал бывших собратьев, как это делал Алтруис.

Что же касается Кайна... Похоже, это было в крови всех тех, кто когда-то последовал за Дат’Ремаром. Слепая безграничная преданность предводителям, стоившая жизни многим. Да что далеко искать: как эльфы крови верили своему Кель’Тасу и что из этого вышло.

Корина могла бы высказать свое мнение обоим, но привычно молчала. Молчала, когда уходил, зло рявкнув напоследок, Алтруис. Молчала, когда распинался потом Кайн.

Она приняла решение, одно, единственно для верное лишь для нее. Возможно, владыка Иллидан не был бы им доволен... Как точно не была довольна Мэв когда-то, когда одна из Стражей ушла в иллидари. Но тогда это было верным путем. И сейчас Корина знала одно: решение, верить или не верить Иллидану, принимает только она сама.

Она не будет отвергать ничего сразу. Она будет смотреть. Взвешивать. Думать.

И стоять до конца лишь в одном.

Стоять до конца за Азерот.

— Он бросил нас, — голос Кайна дрожал от сдерживаемого гнева. — Сейчас. Когда важен каждый. Когда перед нами — врата Аргуса. Он бросил все, за что сражался, прельстившись подачками какого-то жреца!

Корина, стоявшая позади толпы охотников на демонов, поморщилась. Оратором Кайн был неплохим, он умел зажигать слушателей, говорил уверенно, но частенько перебарщивал с эмоциями. Возможно, в другой момент это не играло бы роли, но сейчас...

Слишком много охотников собралось в зале, слишком многие, подняв головы, смотрели наверх, на Кайна, стоящего на выступе верхней площадки. Лишь проекции планет все так же тихо кружили над ними. Охотники на демонов же не были тихи. Низкий гул голосов поднимался в те мгновения, пока Кайн замолкал, набирая воздуха. Отблески Скверны ложились на лица, ощущались кожей, будто солнечные лучи, там, на Азероте. На Азероте, который они все поклялись защищать. Одной ценой для каждого. Ценой всего.

Охотники на демонов внимали пылкой речи. Они были злы. Нет, они были озлоблены! Иллидан вернулся ценой неимоверных усилий, его душу вырвали или лап Хелии, и... Все думали, что он возглавит их, ведь они — иллидари. Все думали, что он поведет их в бой, как раньше... Но у Иллидана нашлись другие дела. Возможно, необходимые, никто не спорил. Но слишком давно они сражались под его именем.

А теперь ещё и предательство командира. Истребителя. Он и раньше слишком много путался с юным верховным жрецом, но никто не придавал этому значения: защита Азерота объединяла всех. Оказалось, это не так.

Корина качнулась с пятки на носок, крепче сжимая рукояти клинков.

Она не осуждала Антэйна, заплатившего всем и обретшего что-то, что ныне он счел недопустимой ценой. Он сделал свой выбор. Она не злилась на бросившего их Иллидана. У него, видимо, был свой путь — и научивший их всех охотится ушёл по нему. Он сделал свой выбор. Она не боялась. Охотники на демонов оборачивались, расступались перед ней, а она шагала вперёд. Это был её выбор.

Босые ступни бесшумно опускались на каменный пол. Ни звуков, ни голосов. Умолк и Кайн, глядя на приближающуюся к нему охотницу.

Корину Молчаливую знали. Она всегда решала за себя сама. Что делать. Какие задания выполнять. Кому помогать. И многие из собравшихся в зале хоть однажды, да прикрывали ей спину. Или Корина прикрывала их, не словом, но делом доказывая свою преданность Азероту. И когда клинки глухо звякнули, упершись в пол перед Кайном, все ждали, что она скажет.

— Ты умеешь говорить. Я умею делать. Я сменю Антэйна.

Кайн молчал. Молчали и остальные охотники. Одно слово, хотя бы одно слово против... Но ни единого возражения так и не прозвучало. И Кайн усмехнулся, кивнув:

— Да будет так, Истребительница.

Корина уже не слушала. Она знала: Кайн тоже выбирал, и он выбрал борьбу за власть, за попытки управлять из тени, кто бы ни стоял на свету. Пусть. Пусть говорит, пока слова не мешают делу.

Этих дел у них всех было достаточно.