Конечная станция "Безумие" (джен)

Как странно… Никогда бы не подумал, что это будет… никак. Я ожидал увидеть пламя, лёд, кромешную тьму — а в итоге здесь нет ничего. Вокруг меня серый туман, густой, как насквозь пропитанное смогом небо Лондона, и моё тело парит в нем, вот только оно ничего не чувствует.

Ни малейшего дуновения ветерка.

Ни капли дождя.

Ничего.

Да я и сам похож на взвесь. Я растворен в этой бесконечной серости. Я все и ничто одновременно.

Потому что меня больше нет. Не существует.

Я могу позволить себе глядеть куда угодно — только здесь нечего рассматривать. Мне бы хотелось закрыть глаза, чтобы избавиться от этого видения, но, к сожалению, такой роскоши я лишён.

Довольно забавно вышло, я ожидал, что боль, преследовавшая меня всю жизнь, так и останется вечным спутником. Я страшился этого. Но, Себастьян, ты, как всегда, был чертовски хорош, и мою последнюю волю исполнил безупречно. Забирая мою душу, ты устроил такую пытку, что все страдания, испытанные мной до этого, просто померкли.

Потому что это была даже не боль.

Это было нечто настолько ужасное, нечто до тошноты, до дрожи отвратительное… И если вы представите себе сейчас человека, с которого заживо сдирают кожу, которому с упоением ломают кости, которому рвут зубы, волосы и ногти — поверьте — этот человек счастливчик.

Потому что ни одна мука этого мира не может сравниться с той, которую ты испытываешь, когда сгорает твоя душа.

И я, к своему стыду, в тот миг молил все силы (ада, рая — поверьте, там явно не до выбора), чтобы это прекратилось. Чтобы земля разверзлась и поглотила этот мир к чёртовой матери, что угодно, лишь бы все это закончилось!

Каким же я был дураком.

Потому что в то мгновение, когда все оборвалось, и я ощутил себя опустошенным — я испытал огромное облегчение (ведь человек, сердце которого так долго населяли ненависть и злоба, наверняка был бы рад избавиться от них). Во мне не осталось ни капли эмоций.

Но оказалось, что в масштабах вечности все воспринимается иначе. И спустя какое-то время, я начал мечтать, чтобы мне вернули хотя бы часть от былых переживаний. Потому что в этом отвратительном безразличии ко всему ты остаёшься наедине только со своими чувствами, воспоминаниями и способностью мыслить. А ведь это гораздо страшнее.

Если так продолжится — я точно сойду с ума.

И буду вечен в своём безумии.

* * *

Это небытие… только и остается делать, что вспоминать свою жизнь.

Анализировать и изучать ее, как под лупой.

Странно, но, пока я был жив, времени на это не было: я вечно гнался за ворами, убийцами, предателями… и по-настоящему догнал лишь тогда, когда смог уничтожить, втоптать в грязь тех, кто пытался осквернить мой род.

Кто так низко и подло унёс жизни самых дорогих мне людей.

Кто посеял в моей душе зерна ненависти и злобы.

Тех, кто заставил меня, будучи ребёнком, пройти через все круги ада. Воспоминания об этом до сих пор вызывают отвращение. Однако, ироничная Фортуна, мы же оба понимаем, что, не случись этого, я бы не стал таким, верно? Ведь только побывав в лапах тех извращенцев, я нашёл в себе силы выпестовать эту жгучую жажду мести. Только это позволило мне не сломаться гораздо раньше.

И в итоге ты, Эш, столь светлый, но так низко падший ангел, сам не заметил, как проиграл эту шахматную партию.

А причина лишь в том, что, пока ты был слеп, твой «любимый», жестокий и развратный мир людей растил настоящее чудовище.

О-о-о, я прекрасно помню, как ты умирал. Хотя, правильнее будет сказать, как мой слуга уничтожал тебя. Ты так сладко кричал… И, хоть сам я был на волосок от смерти, твои вопли агонии были самой желанной музыкой для моего уха. Я очень надеюсь, что ты испытал хотя бы часть из того, на что в своё время обрёк меня.

Себастьян, я не говорил тебе этого (ты бы просто перестал меня уважать) — но ты все правильно сделал. Простого и быстрого конца для этой мрази явно было бы недостаточно.

* * *

Воспоминания, словно поезд, несут меня дальше. Следующая станция: «Королева».

Я не сержусь. Воистину, в такой ситуации бессильна даже королева. Лучшее чувство обратили против вас, и некому было встать на вашу защиту (право слово, не у всех же есть такой дворецкий, как у меня).

Даже когда я узнал обо всем… я не мог злиться на вас. Ведь это были не вы, нет — за всем стоял серый кардинал (белый цвет, когда пачкается в грязи, становится отвратительно серым). Вы стали безвольной марионеткой в его руках, и все беды шли от рук кукловода, а не от вашего сердца, которое, я верю, до конца оставалось незапятнанным.

Поэтому я, не кривя душой, могу сказать, что носить звание вашего «цепного пса» было большой честью для меня. Я испытывал гордость каждый раз, когда Ваше Величество после очередного завершённого дела были благодарны к моей скромной персоне.

А потому спите с миром, и пусть ваша душа обретёт покой, вы это заслужили.

* * *

Я не знаю, сколько прошло времени. Видимо, здесь отсутствует такое понятие. Мой мозг периодически впадает в странную апатию, представляя абстрактные картины. Я схожу с ума? Возможно. А может быть, я просто устал. Иногда я словно переношусь в мимолетное забытье, легкое, как сон.

А потом вновь просыпаюсь в этой серости.

Странно, я поймал себя на мысли, что обращаюсь ко всем людям, мертвым и живым, будто пишу им письмо. Это как ментальное послание (и на задворках сознания бьется мысль, что мне очень-очень хочется, чтобы меня хоть кто-нибудь услышал).

Потому что этот монолог с самим собой уже начинает немного меня утомлять.

Мои слуги. Бард, Мейлин и Финни — простите меня.

Я не сдержал своего слова. Я говорил, что все вы мои пешки — но несмотря на это, я взял на себя ответственность за ваши жизни, вверенные мне. Все чудачества (и что уж там, иногда непроходимая тупость), все, что вы делали, стало частью моей жизни. И ведь вы тоже привязались ко мне, я знаю.

Зря.

Ваша преданность мне стала вашей погибелью. В итоге, вы ушли на дно этой бездны вместе со мной. Мне жаль.

Мой поток сознания непроизвольно соскальзывает на мысль о детективе Аберлейне. Такое саднящее чувство… словно кошки скребут на душе. В горле встаёт комок. Ну зачем, зачем вы туда полезли?! Ведь у вас была молодая жена, скоро должен был родиться ребёнок. У вас было будущее! Вы могли жить и жить, долго и счастливо, и умереть в один день, как в сказке! Так какого черта вы променяли все это на меня? Вы думали, что спасаете ребенка в начале жизненного пути?

Как же сильно вы ошибались.

Вы пожертвовали собой ради человека, у которого впереди ничего не было.

Ради человека, который все, без остатка, отдал в обмен на месть.

И поэтому ваша смерть столь глупа и бессмысленна, что я бы даже рассмеялся, если бы не был ее причиной… Детектив, вы ещё один камень на моей душе. В этой треклятой серой бесконечности я всегда буду корить себя за вашу гибель.

* * *

Какого цвета вечность? Для меня она сине-фиолетовая, как вселенная. Мой взор упорно рисует мне эту картину, лишь бы не видеть тошнотворную серость вокруг.

А ещё я вижу звезды. Я словно лечу сквозь них… Черт его знает, может это занятие мне скоро надоест, но пока оно меня успокаивает.

Звезды… я вспоминаю ещё кое-что. Опять горечь.

Господи, да есть в моей голове воспоминания, которые принесут мне радость? Наверное, нет. Не заслужил.

Лиззи.

Ты плачешь. Я не спрашиваю, я уверен в этом. Ты была такой несносной, вечно крутилась, как юла, трещала без умолку. Там, где появлялась ты, тут же возникал смех, сумбур и кусочек радости. И за что мне достался такой ангел как ты? Я не знаю.

В результате, Лиззи, и тебе я счастья не принёс.

У меня только одна просьба к тебе: пожалуйста, найди в себе силы жить дальше. А ещё, Лиззи, если получится, постарайся не позабыть, каково это — смеяться. Мир потускнеет без твоей улыбки, а я так не хочу этого… Если сможешь, будь счастливой и не вспоминай обо мне. Я и при жизни-то никому не принёс радости и, боюсь, воспоминания обо мне вызовут у тебя только грусть.

* * *

Я схожу с ума… я считал чертовых овец (и что они у меня только не делали уже, даже вальс танцевали), представлял море, лес. Представлял все, что мог вспомнить… Даже играл в шахматы сам с собой (первые несколько партий были патовыми, но после я стал побеждать. Долго потом уговаривал проигравшую сторону не обижаться и поговорить со мной о чём-нибудь. Тот кричал и ругался, потом обозвал меня больным психом и сказал, что у меня раздвоение личности. Да хоть растроение, мне все равно, лишь бы занять себя чем-нибудь…).

Я набрался достаточно наглости, да и терять мне уже нечего… Господь, ты слышишь меня? Я хочу поговорить с тобой.

Что я сделал тебе? Что, черт возьми, я, будучи несмышлёным ребёнком, успел совершить такого, что ты засунул меня в ад на земле?! За что ты так? Ты знаешь, каково это, когда на твоих глазах издеваются над другими детьми?

А знаешь, что самое ужасное в этом?

Нет?

Так вот, я скажу тебе. Самое ужасное — это животный страх, который ты испытываешь, потому что точно знаешь — с тобой будет так же. Ты сидишь и ждёшь, как агнец на заклание, когда придут за тобой. И все равно, ожидание было не сравнимо с тем, что случилось ТАМ… когда тебя жгут каленым железом, единственное, чего можно хотеть — это быстрой и скорой смерти. Своей. Потому что на все остальное в этот момент просто плевать.

Но даже такой милости у меня не было.

Поэтому не обессудь. Ты оставил меня там, и я решил, что в моем сердце больше нет места для тебя. Ценой своего существования и вечной души? Да все равно. Кому нужна такая жизнь, когда каждую ночь ты возвращаешься туда в своих кошмарах, снова и снова чувствуешь то запах гари, исходящий от паленой кожи, то шипение почти плавящегося железа у своего уха… к черту все это.

Какая ирония, ведь именно ему оно и досталось.

* * *

А этот поезд не просто едет, нет… Он несётся вниз, словно по спирали, все разгоняясь, и я вижу, как на грани моего безумия брезжат мысли о том, к чему я никак не хотел прикасаться.

Что ж, давай поговорим.

Себастьян. Мой демон, ставший мне ангелом-хранителем. Попав сюда, я, как бы ни сопротивлялся, постоянно вспоминаю тебя. Твой лик — последнее, что я видел — стоит у меня перед глазами. Твой взгляд: голодный, нет, даже не так — изголодавшийся. Торжествующий и… счастливый. Как интересно, выходит, я отдал абсолютно все для того, чтобы ты стал обладателем этого прекрасного чувства.

Было бы лучше, если бы мы не повстречались с тобой? Может быть.

Но я точно знаю, что в самом конце я испытал удовлетворение (самое точное слово, которым я могу это описать). Я не был рад или весел. Нет. Просто с моей души упал камень. И, будучи вечным должником, я осознал, что от самого большого бремени я избавился. Я стал свободен. Настолько, что смог посмотреть тебе в глаза без страха. В последний раз. Я не стал бы молить о пощаде или пытаться схитрить.

С собой нужно быть честным до конца.

И достаточно смелым, чтобы найти в себе силы выполнить последнее обещание. Поэтому, именно твой взгляд и голос были достойной точкой в моем земном существовании. Ты — мой последний долг, и я выполнил его. Ты сделал меня свободнее.

Себастьян Михаэлис, (если бы я мог говорить, то сказал бы это вслух. А так, я лишь мысленно обращаюсь к тебе. Что ж, будем считать это речью) ты был дьявольски хорошим дворецким. И при данных обстоятельствах, ты — лучшее, что могло у меня быть. Ты помог мне освободиться от ненависти и гнева, снедавших меня. Был рядом.

Не предал.

И за это я тебе благодарен.

Я ни о чем не сожалею. И будь у меня второй шанс, я бы сделал то же самое…. если бы обстоятельства были теми же. А так — мне до сводящий боли в горле хочется прожить другую, черт побери, нормальную жизнь! Жизнь, в которой у меня было бы будущее, а не только прошлое. Но в этом мне стыдно признаваться даже тебе.

Себастьян, Себастьян… так звали моего пса, и сам я верный пёс королевы, а ты мой слуга… Я несу какой-то бред, но мне все равно. Слушай же эту ахинею внутри себя, на логическое и связное мышление сил у меня уже не осталось.

Здесь очень скучно… ничего нет. Я уже не в состоянии что-то представлять (становится ещё более тошно, когда понимаешь, что этого уже нет и не будет).

Забери меня отсюда. Пожалуйста.

Я прошу, я умоляю тебя.

С тобой сейчас говорит уже не тот человек, которого ты знал. Он сломался здесь целую вечность назад (это очень, очень долго, просто поверь мне). Как грустно, ведь ты считал меня сильным — ты ошибался. Я слаб. Слаб, как и все люди, и этим я противен себе самому.

Но если бы у меня были колени, я бы на них встал. Я отвратителен. Я пал столь низко, что готов пресмыкаться перед демоном. Я готов продать тебе душу второй раз (только продавать-то уже нечего, и ты, как заправский купец, просто прогонишь меня поганой метлой), я сделаю все, что угодно, только прекрати это. Доешь меня, перевари, развоплоти — я не знаю, но сделай хоть что-то! Я же в твоей власти.

Я чувствую, как мой разум рассыпается, разваливается на маленькие безумные частички, каждая из которых орет и просит о помощи. И все они скоро сгниют тут, останется только вечная агония, и ничего больше…

В последний раз, больше не могу.

Себастьян. Это моя первая и последняя просьба, больше не будет, я обещаю. Слово Сиеля Фантомхайва.

Пожалуйста, прекрати это.

— Господин?