Один вариант (джен)

Было ощущение, что я схожу с ума.

За мной следят, гонятся — это преследует и не дает покоя. За мной «наблюдают» — это гнетет. И если бы я ощущал это будучи вне дома — полбеды; я чувствовал, что на меня смотрят в моей крепости. В моем форте безмятежности и спокойствия.

Меня преследовало то, чего я сам не видел. Оно будто поселилось в стенах и, когда я отворачивался, открывало буравящий глаз. Пристально вглядывалось в середину спины или же сверлило затылок — было неприятно.

Было странно. А порой — пугающе. Настолько, что я забывался в своей настороженности: прислушивался к тихим и темным комнатам, запирал двери и занавешивал окна, пытался спать с включенным светом. Верхом стало то, что я начал зазывать к себе друзей, чтобы «развлечься», шутил я. Но, скорее, чтобы не чувствовать себя под прицелом. Как бы смешно ни было — взгляд не исчезал, скорее рассеивался. Однако никто, кроме меня, его не чувствовал.

Может, у меня паранойя? А что если я совсем свихнулся? Окончательно потерял чувство контроля над своей жизнью? Возможно, что я просто болен, а все эти глаза, которые представляются мне, все эти чувства — игра воображения. Или, что более вероятно, сознание пытается донести до меня очевидное?

«Ты спятил», — о да, я слышу, как что-то шепчет в ухо, прячась в волосах. Хотя возможно это я тихо наговариваю себе под нос эти слова — не знаю. Я уже ничего не знаю.

* * *

Глаза. Глаза. Глаза.

Они повсюду, теперь я их вижу. Когда слишком яркий свет, они всегда прищурены — от этого не комфортнее вдвойне. Порой, когда я захожу в комнату, я вижу, как они медленно открываются и тут же устремляют свой взор на порог — там, где я стою. Они разные: маленькие, большие, средние — их настолько много, что я не могу сосчитать. Глаза смотрят, моргают, вращают зрачками — особенно, когда я куда-то иду — они всегда следят за мной.

Вот я сажусь за стол и пытаюсь сделать вид, что ничего не замечаю, но они-то видят, как мне некомфортно. Видят, что плечи напряжены, что спина до боли прямая, а руки неестественно бледные — сильно сжимаю все, что успеваю схватить. Замечают, с какой тяжестью я расслабляюсь и, наконец, сажусь свободно. Они смотрят, а я пытаюсь не убежать — желательно прямо в окно, — как я сдерживаюсь, чтобы не заорать. Я не хочу, чтобы они на меня смотрели. Не хочу видеть их у себя в доме. Не желаю злиться на себя за их появление.

Глазам же плевать. Громко моргают — черт, как же громко! — дико вращают зрачками, въедаются в спину, а все чаще — в затылок. Напрягают, изводят, пытаются пробраться в меня. Хотят поселить в моем теле свои дьявольские побеги. Желают следить за мной не только дома, но и на улице, на работе — везде. Чтобы навечно вместе — неделимы. Пытаются забрать мое спокойствие окончательно.

Я сопротивляюсь: дерусь, что есть силы, отгоняю их от себя по ночам, когда на время удается провалиться в сон. Давно ли я спал нормально — не помню. Энергетиков в моей квартире не счесть: жестяные банки стоят в каждом углу — открытые и закрытые, — несколько попрятались в ящики. Они тоже не выдержали взглядов.

Слабаки. А я почти что привык: практически не замечаю, пытаюсь заниматься своими делами. Все время что-то грызу — успокаивает. Чаще — ногти на руках, еще чаще — сами руки. Это позволяет забыться. Если точнее: переключиться. Боль отрезвляет, а залепливание пластырем новых ран занимает голову чем-то другим. Их взгляд — обыденность, дыры на руках — что-то новое. Что-то, что требует особого внимания. Их надо временами промывать, менять повязки, если не хватает липучек. А иногда — наносить мазь, чтобы не грызть и быстрее заживить. Она не вкусная, я пробовал — редкая гадость, которую не стоит тянуть в рот: уж слишком странный у этой дряни вкус.

Бывают времена, когда я не чувствую взгляда: они будто пропадают. Изредка кажется, что это навсегда и я застываю в облегчении — будто не верю, что это взаправду. Тяну пальцы в рот — это уже привычка, — сгрызаю ногти под корень, если что-то осталось от вчерашнего дня и принимаюсь за кожу. Медленно объедаю — сначала это было не очень: — я выплевывал оторванную кожу, но потом вошел во вкус. Откусываю, глотаю, смотрю по сторонам. Вроде тихо: никто не моргает, глаз и близко не видно.

Вздыхаю, разуваюсь, плетусь к своему кабинету. Сажусь, откидываюсь на стул — красота. В такие времена жить хочется. Медленно втягиваю воздух, грузно выдыхаю, прикрываю глаза. Внутри — мешанина из чувств: она кислая, тяжелая и давящая. Не дает покоя — ворочается внутри, стягивает внутренности, а что-то в волосах копошится и шипит: «рано расслабился, дурень!». Это ломает даже лучше, чем молоток, ударивший по костям. Меня выворачивает: к горлу подступает тошнота и чувство, что меня обманули, возвращается. Снова смотрят. Снова в моей комнате. Снова моргают — хлоп-хлоп, — слишком громко, черт!

Хочется сбежать: либо в дверь, либо в окно.

Не пробовал я только один вариант.