Разум, свободный от страсти (джен)

Закон — это разум, свободный от страсти.

(Аристотель, Политика)

Граф Форхалас перелистнул страницу и продолжил чтение, периодически останавливаясь, чтобы сделать пометки на полях. Гражданские беспорядки — не причина пренебрегать прошениями от своих вассалов, и личная трагедия — тоже. Неважно, победит сегодня Форкосиган или Фордариан, но фермеры Новгаяра по-прежнему будут нуждаться в том, чтобы кто-то защищал их интересы перед Министерством тяжелой промышленности с его планами.

Форхалас достаточно хорошо разбирался в себе самом, чтобы понимать, что таким образом он уходит от тяжких мыслей к тем, что полегче: размышлять о проблемах с уборкой пшеницы было проще, чем гадать, оказался ли Ивон просто инструментом в руках мятежника Фордариана, или, напротив, тот прав, а Форкосиган пытался убить младенца-императора и, возможно, преуспел в этом. Фордариан обратился за поддержкой к Форхаласу, хотя, возможно, был убежден, что она ему и так обеспечена. А Форкосиган принес смерть в его семью.

Вполне возможно, что слишком долго это противостояние не затянется. Все знают, что армия на стороне Форкосигана, а космический флот — тем более. Но сейчас в жизни наступило межсезонье, томившее его ожиданием. На прошлой неделе, едва СБ закончила перетряхивать его особняк вверх дном, он забрал жену и дочь и уехал в летнее поместье, чтобы там предаться горю наедине. Вчера, когда пришли известия о фордариановской попытке переворота, он решил, что ему с оруженосцами лучше переждать здесь. Жестокие бои шли круглые сутки и в столице, и в Хассадаре, и на землях форкосигановского Округа, но Форхалас полагал, что его собственное графство они не затронут. Если Фордариан имеет серьезные намерения, то предпочтет обхаживать собратьев-графов, а не вторгаться на их территорию, да и Форкосиган тоже не дурак. Дом Форхалас переживал тяжелые времена, никаких способов повлиять на происходящее у графа не было, и в этих обстоятельствах он предпочел сохранять нейтралитет и всецело предаться своему горю.

Он перелистнул прошение дальше, поправив древнюю керосиновую лампу. Во всем регионе были сейчас перебои с электричеством, потому что энергетики такого же нейтралитета не хранили, а от летнего поместья Форхаласов до Хассадара было всего километров восемьдесят. Тишина царила в доме, слуги уже пошли спать, и только дежурные охранники оставались на посту.

Но тишину нарушили шаги: кто-то приближался по внешней галерее. Вот этот человек в раздумье остановился перед дверью его кабинета. Форхалас вздохнул:

— Да? Входите.

Дверь распахнулась, и Форхалас отпрянул. Человек, шагнувший из полутьмы коридора, был одет вовсе не в ливрею его Дома, но в заляпанную грязью полевую форму. Прежде, чем глаза графа успели его разглядеть, вошедший пошатнулся и рухнул на четвереньки прямо на ковер его кабинета, кашляя так, словно его буквально выворачивало наизнанку.

Форхалас вскочил на ноги, но крик, который призвал бы сюда оруженосцев, замер на его губах. Узнавание оказалось не мгновенным — но все же оно опередило любую реплику. Он медленно пересек кабинет и уставился на человека на полу. Лорд Эйрел Форкосиган поднял голову и посмотрел ему прямо в лицо. Физиономия в полосах грязи, глаза налиты кровью, но их пронзительный взгляд оставался таким же резким, как всегда.

— За кого вы, милорд граф? — потребовал он ответа скрежещущим голосом, словно явился сюда с армией за спиной, а не стоял на четвереньках на ковре.

Форхалас уставился на него в упор, и ему не пришлось прятать гнев в голосе, когда он ответил:

— За императора. А вы?

Форкосиган попытался было подняться на ноги, но не удержался и снова сел на колени, опершись рукой о стену,

— Император, — произнес он. — Грегор…

Он уставился скорее даже не на Форхаласа, а сквозь него, а затем медленно сполз на пол. Форхалас не пошевелился, даже когда голова Форкосигана глухо стукнулась о ковер. Тот распростерся на полу, дыша тяжело и часто. Должно быть, остатки солтоксиновой пневмонии, подумал Форхалас отстранённо. И несомненно усугубившейся тем, что он не иначе как прополз на четвереньках весь путь от Хассадара и до самого этого поместья.

И, возможно, с вооруженными преследователями на хвосте; если за ним следили, люди Фордариана объявятся здесь с минуты на минуту. Форхалас смерил взглядом неподвижное тело на своем ковре. Смерть, троекратная смерть — вот что Форкосиган уже принес в его Дом: сперва Ралф, затем Карл и Ивон, и вот теперь…

Он мог бы все же добраться до работающего комма, позвонить Фордариану и обеспечить тем самым безопасность своей жене, дочери, себе самому. Заслужить место для Форхаласов в новом фордариановском правительстве. Есть вероятность того, что правда на стороне Фордариана, что Форкосиган на самом деле пытался убить маленького императора, преследуя свои собственные цели, и что Фордариан при поддержке принцессы Карин сможет вполне сносно править Барраяром: он — опытный политик с поддержкой за спиной, а вовсе не военный, неиспытанный и непостоянный. Было бы так легко поверить нынче в вероломство Форкосигана. Со смертью Форкосигана и своей женитьбой на принцессе Фордариан станет юному императору заботливым отчимом, и тогда Форхалас сможет перейти на его сторону, пусть не из уважения, но просто смирившись со сменой персоны у власти. По Форкосигану он уж точно не заплачет. И ему не придется поднимать своей стяг в тщетной и бессмысленной попытке сопротивления, которая не принесет ничего, кроме страданий, его вассалам.

И еще Ивон... При этой мысли Форхалас вдруг сам ослабел и ухватился за стену, пошатнувшись, настолько явственно ему привиделось это искушение. Если мятеж Фордариана увенчается успехом, то Ивон будет спасен, его нападение на Регента предстанет в ином свете: не как трусливое ночное покушение на спящего и его беременную жену, но как героическая попытка противостоять опасному заговору против императора. Форхалас своими руками мог бы вручить Фордариану победу, предстать делателем императоров, обратить своего сына из преступника и убийцы в героя.

И это так легко. Намного легче, чем украсть боеприпас с солтоксином, пробраться сквозь охрану форкосигановского особняка и метнуть гранату в окно. Ивон нанес Форкосигану первый удар, Фордариан — второй, и вот этот человек уже лежит беспомощным у ног графа. Ему осталось довершить то, что начал его сын… И стать таким же, как и его наследник, предателем и клятвопреступником.

Форкосиган очнулся, закашлялся и попытался подняться. Форхалас стоял недвижно, не в состоянии пошевелиться, неважно — ради ли того, чтобы подать тому руку, или взять с комм-пульта свой парализатор. Лицо Форкосигана было серым, он пошатнулся, но все же устоял на коленях.

— Император жив, — хрипло произнес он. — И находится в безопасности от Фордариана. Грегор жив, а я вложил свои руки в его, ныне и присно.

— Да, — выговорил Форхалас, зная, что у него нет никакого выбора вовсе, лишь тяжкий путь, который он изначально был принужден пройти. — Милорд Регент.

Регент снова посмотрел ему прямо в глаза — черт побери, с полнейшим пониманием и, черт бы его побрал трижды, с доверием, словно он знал ответ Форхаласа заранее.

Однако для графа Форхаласа сейчас не время предаваться жалости к себе — не в ту минуту, когда солдаты Фордариана могут быть уже у его ворот. Он наклонился, чтобы спросить:

— За вами погоня? Где ваши люди?

— Диверсия. На нас напали. Мы столкнулись с солдатами Фордариана на дороге этим утром. Мне пришлось бросить машину и скрыться по пересеченной местности. Весь день я играл с ними в прятки, и полагаю, сейчас оторвался. Но мне нужно как можно скорее добраться до Базы Тейнери. — Он наконец сумел подняться на ноги, словно эта мысль придала ему сил, сделал несколько неуверенных шагов к кожаному диванчику и тяжело осел на его твердое сиденье. Частое, лихорадочное сердцебиение Форкосигана, нежно-серый цвет его физиономии и алые пятна на щеках составляли вполне целостную картину.

— Как вы миновали моих людей?

— Нам с Ралфом не одно лето выпадало проводить в этом поместье. Ваш домоправитель оставляет ключ от кухонной двери на псарне, но собаки меня еще не забыли. И избежать регулярного обхода охранников тоже труда не составило... — Он осекся, снова закашлявшись, и осел на диване, вытянув ноги и откинув голову с полузакрытыми глазами на спинку. — Сеть Фордариана сжималась, я боялся, что не проберусь к Тейнери через весь Округ, мне нужно было оказаться где-то... где безопасно. — Он еще глубже обмяк и затих.

Безопасно, мрачно подумал Форхалас. Что за выверт рассудка в таком случае привел Форкосигана в Дом, чьего сына он убил, а другой сын, в свою очередь, пытался убить его самого вместе с женой и нерожденным ребенком? «Безопасно». Форхалас ждал дальнейших объяснений, какой-то ловкой попытки заговорить ему зубы, убедить, поспорить... но Форкосиган совсем сполз на диванчик, прикрыв глаза, голова его запрокинулась на бок.

Разумеется, куда ему идти до Тейнери.

Форхалас сжал кулаки. Он мог бы задушить этого человека прямо здесь, своими руками, избавить мир от этого... но нет, решение было уже принято. он уже принял решение и не мог поднять руки.

«Единожды решив, как ты поступишь, ты обязан следовать своему пути до конца». Эта мысль пришла к нему вместе с сокрушающим приливом боли: он столь часто говорил это своим сыновьям — и они выбрали собственные поступки и последовали своим путем. А он уже принес присягу Регенту, и его выбор — блюсти эту присягу любой ценой. Следовательно, сейчас он должен оказать этому человеку помощь.

Он поглядел на лежащего сверху вниз. Тот был грязен и промок до нитки, дрожал, несмотря на исходивший от него жар лихорадки, и был явно нездоров. Что ж, все это практические проблемы, имеющие очевидное решение. Форхалас нарыл его пледом, а сам развернул на столе карту и принялся ее изучать. До базы Тейнери было немногим меньше полусотни километров, и чем скорее он доставит туда Форкосигана, тем скорее со всем этим покончит. Первой его мыслью было вызвать машину, погрузить этого человека на пассажирское отделение и отвезти, но ее он тут же отбросил. Пусть к базе Тейнери лежит в направлении столицы и пересекает реку, а дороги сейчас полны солдатами Фордариана. Очевидно, что Форкосиган ушел с шоссе именно по этой причине; неопознанного пешего путника фордариановцы даже с термосканерами не сумели бы отыскать среди всех населяющих эту местность фермеров, пастухов и просто путешествующих. Форхалас наметил маршрут через фермерские земли в речной долине, дальше — через гребень горы и по поросшей кустарником пустоши, где и располагался военный космопорт. По дороге пришлось бы пересечь реку в фермерских владениях, но это не препятствие для того, кто знает местность, как Форхалас. Он смотрел на карту долго, словно убеждая себя в своих намерениях, затем неохотно отвел взгляд.

Форкосиган лежал в забытьи — оцепенев в болезни и усталости. Двигаясь осторожно и тихо, Форхалас выскользнул в коридор и в темноте добрался до кухни и комнат дворецкого. Там было пусто и темно; он на ощупь отыскал фонарик на "аварийной" полке. Несколько минут ушло на поиски домашней аптечки, стоящей отдельно фляги с подогретым супом и некоторого количества прочих необходимых вещей.

По пути обратно он столкнулся с Каллистоном, свои старшим оруженосцем. Тот удивленно остановился, глядя на него.

— Вам что-нибудь требуется, милорд? — переспросил Каллистон с легкой настойчивостью в голосе, простительной для давнего и доверенного слуги, хозяин которого вдруг ведет себя неожиданным образом.

Форхалас застыл. Он ничуть не сомневался в верности своих людей, и это доверие только подтвердилось, когда СБшники допрашивали всех до единого в этом доме, от самого Каллистона до младшей горничной, и все слуги в один голос ответили, что никто и ничем Ивону в его нападении на Регента не способствовал. Но все же человек слаб, а оба его сына пользовались в доме любовью, и Форхалас не мог просить своих людей о чем-то, что не сделал бы сам.

— У меня гость. Подбери запасную одежду, полевую форму или что-то вроде, примерно твоего размера, и принеси ее ко мне в кабинет. — Он решил, что Форкосиган мог, конечно, привести за собой слежку. Но поднять весь дом по тревоге означает только возбудить лишние подозрения, а двадцать оруженосцев все разно не сумеют удержать поместье против солдат Фордариана. Граф Форхалас не может предоставит Регенту оружия — зато может обеспечить ему секретность.

Легче было думать о нем как о Регенте, о человеке, которого назначил Эзар и которому сам Форхалас принес присягу, нежели о друге детства своего младшего брата.

Кроме того, в доме был человек, в поведении которого он был не до конца уверен. Да, Розу вместе со всеми допросили и проверили СБшники, но Форхалас знал, что чувства могут пересилить присягу. Его жена не одобрила поступок Ивона, но все же она глядела в лицо Форкосигану, когда палач рубил голову ее сыну. И если один из семьи поддался гневу и горю, то стоило ли испытывать подобным искушением остальных?

Каллистон четко откозырял ему и ушел исполнять приказ, но в его глазах граф отметил любопытство и явную работу мысли.

Свои находки Форхалас принес в кабинет. Форкосиган так и не пошевелился, лежа на диване все в том же в полубессознательном состоянии. Форхалас стиснул зубы. В том, что его визитер обессилел до такой степени, есть и его вина; и восстановить честь Дома можно, лишь приведя его в более подобающее состояние.

Он склонился над Форкосиганом, но наклоняться в три погибели оказалось неудобно. Тогда он опустился на колени на ковер, и тут воспоминание настигло его — память тела, более настоятельная, чем память рассудка. Как он стоял на коленях перед Форкосиганом на следующий день после дуэли Карла. Как умолял, коленопреклоненный… Он поспешно поднялся, притянул к себе ближайший табурет и рухнул на него.

По замызганной полевой форме Форкосигана можно было прочесть всю историю его последних полутора дней. Куртка была драной и промокшей — а ведь они шьются из специальной современной ткани, устойчивой к воде и почти не рвущейся. Вдобавок она была перемазана грязью, но под той обнаружилось более темное пятно. Слишком обширное, чтобы это оказалась собственная кровь Форкосигана, и при этом тот смог бы добраться так далеко. Это чужая кровь его забрызгала… кто-то истек кровью ради него, и, возможно, сделал это добровольно. Форкосиган умел оказывать поистине гипнотическое воздействие на своих подчиненных, однажды и Ралф определенно попал под это влияние. Возможно, тот человек был горд и рад отдать всю кровь за Форкосигана, возможно, он прикрыл его от врагов своим телом. И ради жертвы этого бедолаги Форхалас стянул куртку осторожно: сначала с одной руки Форкосигана, потом пришлось его приподнять, чтобы освободить вторую. Форкосиган что-то пробормотал, но не очнулся; его голова всей тяжестью легла на плече Форхаласа.

Под курткой на Форкосигане оказалась надета гражданская рубашка с кричащим цветочным рисунком. И при взгляде на нее Форхаласа настиг новый укол памяти, еще более давней и совершенно непрошенной. Не первый раз он сидел вот так с беспамятным Форкосиганом…

Это было много лет назад, когда днями Форкосиган изображал нездоровье, а ночами шлялся и дебоширил вместе с Форратьером. Ралф все время пытался этому помешать; "Да ты просто бьешься головой о стену", сказал ему тогда граф. В тот раз Ралф гостил у него во время одной из своих нечастых увольнительных, и после тихого семейного ужина они закончили вечер стаканчиком спиртного в некоем баре на задворках. Там было спокойно и тихо, пока туда не ввалились Джес Форратьера и Эйрел Форкосиган в компании так же буйно настроенных юнцов. Форхалас шокированно наблюдал, как те пили, шумели, целовались, прекращали это занятие и снова вступали в потасовку. В конечном итоге Ралф оказался втянутым в их драку, когда попытался вступиться за Форкосигана, а бармен выставил всех. Тогда Форхаласу стало ясно, что увести брата он сможет лишь вместе с Форкосиганом, так что в финале сцены практически бессознательный Форкосиган висел у него на плече. Затем он перевязывал обоих, а потом они с Ралфом по очереди приглядывали за Форкосиганом, чтобы тот не захлебнулся рвотой. Несомненно, сам Форкосиган обо этом случае ничего не помнит. Но за последние недели Форхаласу не раз случилось пожалеть, что он не дал Форратьеру зарезать его тогда и что Ралф был слишком сильно предан своему другу.

— Черт побери, Ралф, — произнёс он над неподвижной фигурой Форкосигана. — Наверное, ты бы следовал за ним даже сейчас...

Рубашку с Форкосигана он расстегнул и стащил уже не с такой осторожностью. Тело под ней было все в синяках и ссадинах, но порезы если и были, то недлинные и поверхностные, и лишь рана на левой руке обильно кровоточила. Она тоже рассказывала свою историю: человек поднял руку, чтобы защитить лицо от выстрела. Теплая вода и тряпки помогли смыть засохшую кровь и грязь. Прикосновение к лицу раненого далось Форхаласу с трудом, но он понял, что это не вызывает у него никакого отклика. Почти без усилий он мог вообразить, что имеет дело с трупом. Ему случалось готовить тела к погребению, когда ему ещё двадцати не было — во время гражданской войны Юрия он сражался рука об руку с генералом Эзаром. Тогда это занятие казалось тяжким, но теперь это все забылось. Он и тело Карла обряжал сам, дав Розе снотворное и отправив ее в постель… Его зрение затуманили слезы, он резким движением стер пятно крови со щеки Форкосигана. Это заставило раненого пошевелиться, и руки у Форхаласа опустились. Причинять боль беспомощному было вещью бесчестной до отвращения.

На очищенном от грязи и крови лице Форкосигана сохранялось то же пустое и бесстрастное выражение, какое тот демонстрировал все время казни. Форхалас сглотнул и продолжил свой труд, стиснув зубы и действуя осторожной, но твёрдой рукой.

Из сосредоточения его внезапно вырвал негромкий стук в дверь. Он с трудом поднялся, потянулся, расслабляя болевшие от напряжения затекшие мускулы. За дверью оказался Каллистон с охапкой одежды.

— Вот то, что вы просили, милорд. Нужно еще что-либо?

— Оставайся в пределах досягаемости. Возможно, ты понадобишься мне позже, и я тебя позову.

Каллистон предусмотрительно не стал заглядывать в комнату, но помешать ему думать граф не мог.

— Милорд, прошу меня простить, но... это молодой лорд?

Одна эта мысль заставила Форхаласа тяжело сглотнуть. А что, если бы это оказалось правдой, если бы судьба поставила его перед этим тяжелейшим выбором? Если бы Ивон объявился в доме, раненый, отчаявшийся и в бегах, и его бы требовалось спрятать от Фордариана, или спрятать Форкосигана, или обоих сразу... Нет уж, ему хватает и нынешних проблем.

— Нет, оруженосец. Это не он.

Каллистон вздрогнул и виновато склонил голову.

— Продолжайте нести службу, оруженосец.

Он плотно закрыл дверь за Каллистоном и вернулся к своей неприятной обязанности. Отметины на теле Форкосигана рассказывали ему всю ту же историю: защита в отчаянной драке, долгое путешествие сквозь дождь и грязь, никаких серьезных повреждений, но множество мелких. Их он обработал с помощью антисептика и жидкой повязки, а затем натянул на Форкосигана одежду, принесенную Каллистоном. Что дальше? Наверное, он должен был бы ввести раненому синергин, тогда Форкосиган очнется и будет способен передвигаться... но он подождет. Хотя бы сейчас Форхалас не обязан с ним разговаривать и слышать его голос. Он нашел в аптечке стандартное болеутоляющее и противовоспалительное и для начала ввел его, а затем накрыл Форкосигана одеялом. Его руки двигались с привычной машинальностью: накрыть, подоткнуть, отойти. Не то, что ухаживать за больным ребенком.

В коридоре раздались шаги, и он застыл. Это не были шаги Каллистона.

— Джастин? — прежде, чем он успел среагировать, дверь распахнулась, и вошла графиня Роза Форхалас: в ночной рубашке, сером халате и практичных домашних шлепанцах. — Мне показалось, я слышала голоса — что происходит?

Он шевельнулся, словно мог прикрыть от ее взгляда кушетку, но было уже слишком поздно.

— Пожалуйста, тише, не стоит будить весь дом, — услышал он собственный голос.

— Но... боже мой, как... Джастин, кто это?

Ее голос дрогнул на последнем слове: конечно, она узнала их визитера. Граф открыл было рот, но никакого ответа ему в голову не даже приходило. Его жена подошла к кушетке и высоко подняла лампу, пристально разглядывая регента. Форкосиган закашлялся и вздрогнул, и она опустила лампу и отвернулась.

— Я думала, что, возможно, ты его убьешь, — сказала она голосом таким ровным, что нельзя было понять, довольна ли она или разочарована, что он этого не сделал. — Похоже, война с ним неласково обошлась.

— Он сказал, что император жив. И в безопасности от Фордариана, — сообщил Форхалас.

Роза смотрела на него пугающе пристально.

— И ты последуешь за ним... разумеется, последуешь.

— А ты бы хотела, чтобы я поступил иначе? — спросил он. Если Роза попросит его прямо сейчас выдать Форкосигана Фордариану...

Но она лишь вздохнула, и он распознал в этом вздохе смирение или горе, а, может, и то, и другое сразу.

— Нет. И вообще, Фордариан мне никогда не нравился. — Она по-прежнему стояла к лежащему спиной. — Что ты намерен делать теперь?

— Отвезти его на Базу Тейнери. Объявить, что наш Округ поддерживает... поддерживает императора и назначенного Эзаром регента. И привести к нему столько моих собратьев-графов, сколько я смогу.

— Вряд ли хоть один из них откажется последовать за тобой.

— Я на это и надеюсь. Чем скорее закончится этот... идиотизм, тем лучше.

В ответ она почти машинально подняла руку и провел по своим остриженным волосам. Скоро на Барраяре станет еще больше скорбящих матерей.

— Но тебе нет необходимости оставаться здесь, — заметил Форхалас. — Я сделаю то, что необходимо. А ты попытайся уснуть.

Она кинула на Форкосигана быстрый взгляд искоса.

— Не знаю, как тебе это удается, — произнесла она скорее безнадежно, чем гневно. — но ты всегда был железным, даже когда... Да, лучше мне тут не оставаться.

Он положил ладони ей на плечи.

— Все хорошо. Я бы и не попросил тебя об этом.

Но тут он снова услышал шаги за дверью, и в нее постучали — в третий раз за полчаса. Форхалас отступил на шаг назад и осмотрительно лишь приоткрыл створку, чтобы обстановка комнаты в щель была не видна. Но это оказался снова Каллистон, и тогда он открыл дверь шире. Однако оруженосец из благоразумия не заглянул внутрь, а глядел в коридор, докладывая.

— Милорд, у ворот солдаты. Фордариановские. Они просят нашего содействия в поисках, гм, сбежавшего Регента и желают осмотреть поместье. — В его интонации Форхаласу послышался оттенок вопроса: «Регент ведь по-прежнему Регент, да?»

Граф выпрямил спину.

— Регента. Понятно. Кто на посту у ворот? Бэрроувил? — Каллистон кивнул. — Полагаю, он сообщил солдатам, что они находятся в Округе Форхаласов, при въезде в поместье самого графа Форхаласа?

— Бэрроувил знает свой долг, милорд. Но... там половина роты. Не все они у ворот, часть обыскивает земли вокруг. Милорд, позвольте спросить, что вы прикажете нам делать?

Солдаты у ворот, обыскивающие прилегающие территории, намеренные искать Регента здесь. Возможно, хватит просто дать разрешение прочесать окрестные земли и фермы, и особняк они тогда оставят в покое. Но если нет — или если Форкосиган оставил за собою след... Форхалас не посмеет так рисковать. Но если он откажет вооруженным людям... Фордариан, должно быть, в отчаянном положении, раз решился обыскивать чужие владения, и, возможно, его отчаяние дошло до такой степени, что его солдаты получили разрешение вломиться силой в дом его собрата-графа.

Роза стояла бок о бок с ним, глядя на него. Она явно и сама могла просчитать, какие из принятых им решений способны привести к катастрофе. Она издала глубокий вздох, помолчала и произнесла:

— У меня есть мысль. — Она перевела взгляд на Каллистона. — Среди этих солдат у ворот находится их командир?

— Да, миледи. Капитан Лео Форпински. Он молод.

— Отлично. Пригласите его в дом — одного. Я с ним поговорю. — Она посмотрела на мужа, и тот понимающе кивнул. Быть фором — значит использовать любое оружие, которое попадает тебе в руки во время сражения. А эта помощь была ему предложена добровольно, пусть без особой радости.

— Мы не оказываем содействие изменникам, — объяснил Форхалас Каллистону. — Как Регент обеспечивает власть императора, мы обеспечиваем власть Регента. Но мы в этом доме не сможем выстоять против прямого нападения. Я полагаю, ваша графиня лучше всего справится с тем, чтобы отослать их прочь.

— Понятно, милорд. Э-э… хотите, чтобы я подготовил машину?

— Нет. Думаю, я попрошу тебя заседлать Борея и еще одну верховую лошадь с самым мягким шагом, способную до рассвета пройти полсотни километров. Минимум поклажи. Но только тогда, когда солдаты уйдут.

— Я сейчас спущусь, — Роза заторопилась к лестнице.

Форхалас на мгновение остановил ее, взял за руки и прошептал: «Спасибо».

В ее глазах сейчас была сталь.

— Ты соблюдаешь данную тобою клятву, а я блюду свои.

— Моя графиня, — отозвался он и поцеловал ей руку, прежде чем отпустить навстречу врагу.

Лекарство действовало; Форкосиган, кажется, забылся сном и дышал уже легче. Вероятно, если не ввести ему стимулятор, он проспит не меньше полусуток. Что ж, Форхалас не станет его будить по крайней мере до того момента, когда они выпроводят незваных гостей.

Каллистон передал его распоряжения, и граф остался ждать в коридоре у внутренних дверей малой приемной, куда отвели фордариановского офицера. Он видел, что происходит там, но его самого видно не было. Подслушивать под дверью — не слишком почтенное занятие, но, если гамбит Розы не сработает, он должен будет действовать быстро, чтобы перехватить инициативу. Он слышал, как капитан Форпински расхаживает по комнате взад-вперед.

Вошла Роза в сером траурном платье, полностью одетая, однако ее остриженные волосы были в беспорядке, словно она только что поднялась с постели. Она приветствовала гостя коротким наклоном головы, когда Каллистон открыл перед нею дверь.

— Графиня Форхалас! — воскликнул Форпински, настолько же неуверенный и смущенный, каким оказывается любой юный офицер на балу при встрече с матроной. — Простите... я рассчитывал поговорить с графом... я не хотел беспокоить вас...

— Я не спала, — ответила она мрачно.

— Нет... я понимаю... Графиня, мы не намеревались тревожить обитателей вашего дома, мы просто ищем беглеца, и у нас есть основания думать, что он двинулся этим путем.

— И какой беглец может быть достаточно важен, чтобы вы подняли нас на ноги посреди ночи?

Форпински неуверенно хмыкнул.

— Это армейские дела, миледи... мог бы я поговорить с графом?

— Все, что вы хотите сказать графу, можете сказать и мне, капитан. В этом доме горе, и я не стану беспокоить моего лорда из-за того, что какой-то мелкий овцекрад сбежал от полицейских.

— Это вовсе не овцекрад, миледи. Мы ищем изменника-Регента, самого Форкосигана.

— Регента, — повторила она ровно. — И вы полагаете, что он может находиться здесь?

Форхалас расслышал тяжелый скрежет, когда Роза резко встала, отодвинув кресло.

— Я рыдала и молила его о жизни моего сына. Он отвернулся. В следующий раз я увидела его уже на казни Карла. Он пришел и стоял там, и наблюдал за происходящим без всякого выражения на лице, даже глазом не моргнул. И тогда я послала проклятие на него и всех его потомков до седьмого колена, чтобы он испытал хоть часть той боли, какую причинил мне. И теперь вы говорите, что именно в это место на всем Барраяре он явится в поисках убежища? Когда угли с поминального костра Карла еще не до конца остыли?

Голос молодого капитана был едва слышен, когда он ответил:

— К-конечно, нет, миледи. Я просто… нам приказали проводить поиски всюду, а ваше поместье не далеко от точки, где его заметили в последний раз.

— Я надеюсь, что никогда больше его не увижу. — Форхалас знал, что эти слова были истинной правдой и что эта надежда была обманута. — Наши люди несут охрану поместья исправно, и вы можете рассчитывать, что любви к Форкосигану они питают не больше моего. Думаю, он вернется в свой Округ. Там у него нет недостатка в сторонниках. Хотя, разумеется, в военных делах я ничего не смыслю.

Это утверждение, как знал граф Форхалас, было ложью: когда во времена войны Юрия Безумного он сам сражался вместе с Эзаром, Роза помогала его матери оборонять замок против солдат Юрия.

— Да, э-э, нет, миледи. Конечно, вы правы! Простите, что побеспокоил вас, миледи. Пожалуйста... пожалуйста, передайте самые любезные наилучшие пожелания моего господина графу Форхаласу.

— Разумеется, капитан. Доброй ночи вам и удачной охоты.

До него донесся топот армейских сапог по полу вестибюля — и, несомненно, один из оруженосцев проводил капитана к выходу. Затем открылась внутренняя дверь приемной, и вышла Роза.

— Регент в безопасности, — произнесла она, сжав губы в ниточку. — Делайте что должны, милорд. Вы вернетесь?

— Я отправлюсь туда, куда меня пошлет милорд Регент, — ответил он.

— Разумеется.

Она поколебалась и все же подошла поцеловать его, Он заключил ее в объятия; она стояла оцепенело и ровно, так что он коснулся ее совсем легко.

— Неужели я неправ? — тихо спросил он. — Еще можно позвать обратно этого молодого капитана и сказать ему, чтобы он расширил зону своих поисков до моего кабинета, и что я всецело полагаюсь на его милость.

— И чем это окажется лучше того, что сделал Ивон? — возразила она, — Нет. Наш Дом еще не пал так низко. Продолжайте что начали, милорд. Я сохраню Нину в безопасности к вашему возвращению.

Тогда он поцеловал ее, а она ответила на поцелуй как любая жена, чей муж уходит на войну. Затем она быстро поднялась по лестнице, а Форхалас пошел обратно в кабинет.

Каллистон уже стоял на посту у его дверей.

— Вам требуется какая-то помощь, милорд?

— Оставайся на страже, — коротко распорядился Форхалас. В глазах Каллистона он видел сейчас нечто вроде сочувственного восхищения, и это было невыносимо.

В кабинете Форкосиган метался в постели, точно в тисках какого-то кошмара, и что-то неразборчиво бормотал. Форхалас постоял над ним. Хоть небольшая месть, небольшое утешение. Говорят, что месть сладка, но, глядя, как мучает Форкосигана больная совесть, Форхалас не испытывал ничего: ни жалости, ни сожаления, ни удовлетворения. Но от него и не требовалось эмоций. Его долг был ясен.

Он достал пневмошприц с синергином и прижал его к запястью Форкосигана, затем налил из графина на столике стакан воды. Когда он повернулся, Форкосиган уже пытался приподняться, смятенно моргая, но тут же зажмурился.

— Выпейте, — сказал Форхалас, поднося воду к его губам.

Тот сглотнул, закашлялся и слабо произнес, не открывая глаз:

— Ралф?..

Форхалас застыл.

— Нет, — ответил он наконец, и его голос невольно смягчился. — Это Джастин.

Губы Форкосигана шевельнулись, и Форхалас тут же поднес к ним стакан, чтобы не дать тому сказать ни слова, что бы он там ни намеревался. Давно, очень давно графа никто не путал с его братом.

Через минуту Форкосиган открыл глаза и уставился на него в упор, но он всё же не до конца очнулся, и выражение его лица было еще дружеским и доверчивым. Форхалас отвернулся, не желая видеть, как воспоминания к тому возвращаются. О том, где он, с кем и что совершил. Когда он повернулся обратно, перед ним снова был Регент, все еще ослабевший, но в полном самообладании, облаченный в броню своего титула.

Форхалас молча принес тарелку с едой и поставил ее на столик рядом с диваном. Регент без всякого выражения посмотрел на нее, затем произнес: "Спасибо," — явно из машинальной вежливости. Форхалас предпочел бы, чтобы тот вовсе ничего не отвечал. Он вернулся к столу и снова принялся изучать карту, а Форкосиган сел и принялся за еду.

— Моим первым планом было не объявиться у вас открыто, — произнес Форкосиган через несколько минут, — а тайно пробраться на вашу кухню за всем необходимым. Но последние несколько километров оказались... сложнее, чем я ожидал.

— Ваши преследователи направились в другую сторону, по крайней мере непосредственно сейчас, — ответил Форхалас. — Не думаю, что у них действительно было намерение обыскать мое поместье. Но выставить их из моего Округа будет сложнее. У нас здесь нет ополчения, в конце концов.

Форкосиган поставил чашку и инстинктивно поднес руку к губам.

— Они приходили сюда?

— Примерно полтора часа назад. Сейчас они уже ушли. — Он не хотел рассказывать Форкосигану, какую именно уловку использовал, чтобы избавиться от них, и тем более не хотел упоминать имя Розы. По крайней мере, это ее желание он был в состоянии исполнить.

— Я не осознавал, что они буквально повисли у меня на хвосте. — Форкосиган попытался нащупать на поясе оружие, уже намеренно, и обнаружил, что Форхалас все с него снял и положил в ногах кровати. Оружие составляли два ножа и странного вида механический пистолет, словно позаимствованный из музейной витрины, но полностью работоспособный. — Похоже, я поступил верно, придя к вам. Я благодарен...

— Вы по-прежнему хотите направиться прямо на базу Тейнери? — прервал его Форхалас. Есть такие слова, которые он от Форкосигана слышать не желает.

Регент смерил его пронзительным взглядом, и впечатление, будто на нем надета броня, стало еще отчетливее.

— Да. Если погоня все еще близка, мне нужно будет пересечь Округ. Это не такая уж долгая дорога.

— Полсотни километров, примерно, — согласился Форхалас. — Каким образом вы намерены это сделать?

— Вы ведь по-прежнему держите конюшни?

Форхалас кивнул. Все в точности так, как он и ожидал. Но клан Форкосиганов дважды поднимал восстание на своей земле, и тот знает, что делает.

— Одолжите мне хорошую лошадь, и я больше не буду составлять вашу проблему. Я достаточно хорошо знаю эту местность, чтобы найти дорогу.

«Я могу поступить именно так, — подумал Форхалас. — Повинуйся Регенту, и твой час испытаний закончится. Пусть исход этой войны, а с нею — и судьба Ивона, решится случайным броском костей: тем, сможет ли Форкосиган преодолеть эти пятьдесят километров и не попасть по дороге в плен или свалиться в придорожную канаву. Храни свой нейтралитет, словно этой встречи никогда не было. Без сомнения, Форкосиган будет тоже рад забыть о ней».

— Оруженосец уже все подготовил в конюшне, — ответил он, пытаясь тянуть время и не отвечая ни да, ни нет. — Я не называл ему вашего имени, но он не идиот.

Форкосиган кивнул. Он доел, забрал свое оружие, накинул пальто, которое Форхалас положил в ногах дивана и поднялся на ноги. При этом он слегка пошатнулся, но восстановил равновесие прежде, чем Форхалас подался вперед ему помочь.

Каллистон по-прежнему стоял снаружи у двери. На его лице не отразилось никакого удивления, когда из нее вышел регент.

— Убедись, что в курсе происходящего ты один, — сказал ему Форхалас. — Я доверяю вам всем, но чего не видели глаза, того не выдашь и под фаст-пентой.

— Да, м'лорд, — кивнул Каллистон и повел их по коридору в темноту.

Форхалас провел Регента по всей старой усадьбе и вывел в заднюю дверь. На пороге тот споткнулся. Форхалас протянул руку его поддержать, но Форкосиган застыл и отстранился и вместо принятия помощи оперся рукой о стену.

Они прошли через двор до конюшен, и там Форкосиган снова споткнулся. На этот раз Форхалас решительно взял его под руку.

— Если вам от этого и неприятно, то мне — еще сильней. Но я принес присягу и исполню ее.

— Не сомневаюсь, ни в том, ни в другом, — только и ответил Форкосиган, — однако оперся на Форхаласа, и тот понял, что снова у него нет выбора в том, что ему делать дальше. Как и весь этот вечер.

Каллистон прошел в конюшню первым и, войдя, Форхалас разглядел два высоких темных силуэта: лошади были уже оседланы и ждали. Форкосиган, увидев это же, остановился.

— Две?

— Как я уже сказал вам, — бросил Форхалас не останавливаясь, так что Форкосигану пришлось шагнуть вместе с ним, — я приносил присягу. Может, вы и играли когда-то в этих местах вместе с Ралфом, — хорошо, что ему хватило сил не запнуться на этом имени, — но все же это моя земля, мой Округ, мое поместье. Кроме того, в одиночку у вас мало шансов.

На это Форкосиган ответил резким смешком, наполовину переходящим в кашель.

— Возможно. Что ж, отлично, милорд граф. Я не стал бы просить вас об этом, но...

Форхалас снова перебил его:

— Сейчас вам нужна лояльность графов. Объявил ли уже кто-то из них о приверженности вам?

— Если и да, откуда мне знать? У меня сегодня утром в Хассадаре было двадцать минут за комм-пультом, и я потратил их на то, чтобы связаться с Базой Тейнери. Затем сеть энергетических спутников отключили для всего Хассадара. Вероятно, здесь у вас произошло то же самое. А я с тех пор с тех пор в основном скитался по канавам.

— Тогда позвольте мне сделать это первым.

Он развернулся, встав лицом к лицу с Форкосиганом. Керосиновый фонарь мерцал, так что казалось, будто их двоих окружают языки темного огня. Форхалас не стал преклонять колени, но склонил голову; впрочем, из-за того, что он был на ладонь выше Форкосигана, эффект оказался смазан. Он протянул руки. Ладони Форкосигана сомкнулись вокруг них очень легко, словно он держал в руках нечто колючее, с торчащими шипами.

— Милорд Регент, я приношу императору и вам верность своего Дома и Округа.

Регент стоял прямо.

— От имени моего императора я принимаю вашу вассальную службу, милорд граф.

Он моментально отпустил руки Форхаласа, и они оба молча повернулись к лошадям. Это было необходимо сделать, и это было сделано.

Каллистон выбрал для регента черную кобылу, крепкую, хорошо пригодную к тому, чтобы нести на себе человека его веса, и имевшую опыт частых поездок в здешних местах. Форхалас проверил лошадь и подвёл к приступке, чтобы с нее регент поднялся в седло. Форкосиган сделал это без труда, принял поводья лошади и направил ее через двор — должно быть, сказываются уроки генерала Петра в том, как умело он это сделал, решил Форхалас. Сам он сел на своего Борея, и через несколько минут они были готовы отправляться в путь

Они направились к северному выезду из поместья. В его границах Форхалас чувствовал себя практически в безопасности от погони, да и позже, когда они поедут через холмы, вряд ли кто-либо кроме местных сможет отыскать их в ночи. Небо было почти чистым, и ущербная луна давала достаточно сета, чтобы всадникам можно было разглядеть тропинку, и чтобы лошади видели препятствия. Он плотнее запахнул пальто, кутаясь от холодного воздуха, и пришпорил Борея. Регент без труда следовал за ним: кобыла сама выбирала свой путь вслед за гнедым мерином.

Они ехали почти в молчании, обмениваясь лишь краткими комментариями относительно пути и лошадей. Форхалас был этому рад. Ночная тишина, казалось, располагала к личной беседе, и он в каком-то смысле боялся, что Форкосиган попытается оправдать свои действия или, что ещё хуже, извиниться за них — теперь, когда ни одни слова не могли бы починить то, что разбито вдребезги, когда Карл был мертв, а Ивон стал предателем. Хуже того, если они начнут разговор, он станет может начать просить прощения за то, что сделал Ивон, что сделал Карл, что сделал он сам. Безопаснее будет молчать. Он блюдет свою присягу, и этого достаточно.

Они пересекли территорию поместья и проехали в ворота. Фермерская колея, которая привела их вниз к речному броду. Места, где можно было бы перейти реку, имелись и ниже по течению, но Форхалас решил, что лучше сделать это как можно быстрей, пока лошади еще свежие, и они сами тоже, и поместье, которое фордариановские солдаты точно оставили, еще близко. Река была очевидным рубежом, на котором те сосредоточат свое внимание, но вряд ли они знают все броды в этой местности.

Вода стояла выше, чем он бы хотел, но лошади не стали упираться. Им случалось переходить эту реку под седлом много раз. Форхалас повел Борея чуть выше по течению от черной кобылы, чтобы прикрыть регента от напора воды, но в сущности, трудностей с переправой не возникло ни у кого из них, и через несколько мгновений лошади уже выбирались на противоположный берег. На песке оба всадники остановились, давая животным передохнуть, но все же здесь было открытое пространство, и Форкосиган послал свою кобылу вперед всего через пару минут отдыха.

Луна в ночном небе поднялась выше, пока они ехали по фермерской тропе вдоль берега реки, минуя козьи и овечьи пастбища, а один раз — стадо молодых волов, которые при их появлении заинтересованно подошли к воротам изгороди. Борей склонен был свернуть с дороги, но кобыла регента шла ровно.

За целый час они успели миновать луга с низкой травой и подняться по овечьим и козьим тропам в холмы, окруженные деревеньками. То и дело Форхалас замечал отблеск лунного света на поверхности реки в долине внизу справа и темные очертания фермерских домов.

Дорога стала шире, и он придержал Борея, чтобы регент мог поехать бок о бок с ним.

— База Тейнери. Как вы полагаете, что мы там найдем?

Регент слегка выпрямился в седле.

— Ею командует коммодор Куэр. У меня нет оснований сомневаться в нем. Мы вместе служили при Эскобаре, он достойный человек и хороший солдат. Я пытался связаться с ним вчера, но в этот момент шли бои в коммуникационном центре, и никакие сообщения не проходили. Если его люди остались ему верны, если Фордариан не захватил базу — это лучшее, на что мы можем надеяться.

Это было не столь определенное положение дел, как хотел бы Форхалас, но ничего лучшего своему сюзерену не мог предложить и он сам. Он мог передать силы своего Округа в руки Форкосигана, но времена частных армий давно миновали, и его вооруженные подданные уже находились в составе своих воинских подразделений и повиновались приказам своих командиров. Если их граф отдаст им приказ о неподчинении, это расколет Барраяр еще верней, чем все, что сейчас делает Фордариан.

Он понимающе хмыкнул и снова подал Борея вперед. Форкосиган, кажется, был в довольно неплохом состоянии, да и лошади вполне могли проделать еще кусок пути без остановки на отдых.

Дорога шла немного под уклон, следуя очертаниям холма. Внезапно Борей запрядал ушами и вскинул голову. Форхалас остановил его легчайшим движением, и кобыла тоже встала.

— Там что-то есть, — произнес он вполголоса, хотя не шепотом.

Форкосиган завертел головой из стороны в сторону, точно принюхивающаяся к запаху гончая. Форхалас услышал более громкий хруст, словно какое-то крупное животное двигалось сквозь кусты.

— Олень, — облегченно выдохнул он.

— Но что его спугнуло? — отозвался Форкосиган. — Подождите.

Лошади, как это принято на Барраяре, были вышколены для боевых действий для войны и знали, как стоять неподвижно. Форхалас прислушался и услышал голоса и шаги в поле впереди и немного ниже. Ветерок донес слова:

— ... наверняка он будет искать убежища...

Он покосился на Форкосигана и со словами: "Сюда" — снова послал Борея вперед. Форкосигановская кобыла шла следом. Форхалас знал эти места: здесь в низине была расположена ферма, а вплоть до реки простирался ровный кусок поля и частично терраформированная полоса кустарника на крутом склоне у подножия холма. Он отвел Форкосигана в узкую лощину и там спешился.

— Лошадей оставим здесь. Нам надо знать, куда направляются солдаты, Здесь повыше есть место, где вы можете схорониться, пока я схожу на разведку...

— Нет, — отрезал Форкосиган. — Я иду с вами.

— Ползать по кустам? — парировал он, машинально подстраиваясь под тон Форкосигана. — И не шуметь?

— Я-то справлюсь... — в доказательство этого Форкосиган спешился.

Как Форхалас и помнил, здесь протекал ручей, так что он отпустил лошадей к воде.

— Хорошо, держитесь ближе.

Первые пару сотен метров они пробирались шагом сквозь кустарник, затем, когда Форхалас решил, что они подобрались уже достаточно близко, он опустился на четвереньки, и Форкосиган сделал то же, без колебаний, двигаясь едва ли не бесшумней, чем он сам.

Они ползли до тех пор, пока не выбрались на обрыв, нависающий над двором фермы, и не разглядели несколько человек, которые шли через поле к постройкам. Форхалас пересчитал их — пятеро стандартный взвод; они явно только что закончили обыскивать низину и направлялись к дому.

Во дворе зажглись огни, и из дома показался владелец фермы. Граф знал этого человека, одного из самых зажиточных фермеров в этом районе, скорее хозяина на земле, чем просто графского арендатора. Он вышел навстречу солдатам, которые разошлись по двору.

В ночной тишине его голос доносился ясно.

— Это что за глупости, Джос? — выговорил он.

Ему отозвался лейтенант, командовавший над взводом, и по голосу Форхалас узнал и его: старший сын этого самого фермера, которому сам граф оплатил обучение на офицера.

— Мы обыскиваем территорию. Форкосиган может прятаться здесь, отец.

— Регент? — переспросил фермер. — Ты спятил? Ты что творишь?

— Но, отец, — возразил лейтенант Джос, — неужели ты считаешь, что наш граф хотел бы от меня чего-то иного? Я привел своих людей на помощь сразу, как начались поиски. Это уроженцы нашего Округа, а мы все до единого знаем, что Форкосиган сделал с молодым лордом. Как он жестоко он поступил. Говорят, теперь от его рук пострадал и маленький император. Если мы его отыщем, я непременно приведу его и поставлю прямо перед графом, чтобы тот свершил над ним суд за все его дела.

Гнев Форхаласа, который он задавил и загнал в глубину души в тот самый момент, как Форкосиган распростерся на ковре в его кабинете, а точнее — еще задолго до той минуты, вскипел в полную силу.

— Оставайтесь здесь. Ни звука! — приказал он удивленно глядящему на него Форкосигану.

— Но вы рискуете... — начал тот, но Форхалас его уже не слушал. Он вернулся кружным путем к тому месту, где они оставили лошадей, взобрался на Борея и поехал на нем вниз по дороге в сторону фермы — не глуша шагов и не таясь.

Спор все еще продолжался, когда он выехал на подъездную дорогу. Он снял пальто, и его родовой мундир всякий мог отчетливо разглядеть, однако при его появлении взвод рассыпался и перестроился так, чтобы с двух сторон прикрыть огнем въездные ворота. Форхалас, который ехал вперед, не скрываясь, остановился прямо перед ними. Кто-то направил на него луч фонарика, и один из солдат издал приглушенное восклицания, а другой громко прошептал:

— Это м'лорд!

Форхалас сидел в седле прямо и ровно. Припомнив имя хозяина фермы, он обратился к нему в повелительном, командном тоне:

— Фермер Малинас, что эти разбойники делают на моих землях?

Раздались новые негромкие восклицания, а молодой офицер приказал своим солдатам отойти. Форхалас пришпорил Борея и въехал во двор, остановившись в самом его центре. Фермер Малинас самолично подошел принять у него поводья.

— Милорд граф... — начал он.

— По чьему приказу эти люди преградили мне дорогу? — перебил его Форхалас. Он уставился сверху вниз на юного Малинаса, застывшего по стойке "смирно". Его солдаты отошли с атакующей позиций и толпились за ним.

— Милорд, мы разыскиваем изменника Форкосигана...

— По чьему приказу? — повторил Форхалас. Все зависит от того, что за ответ он услышит.

— Мой командир предложил вызваться добровольцев, — неуверенно начал лейтенант Малинас. — Все уроженцы нашего Округа согласились. После того, что сделал Форкосиган, мы знали, что вы будете только рады...

— Замолчи, — оборвал его Форхалас резко, — пока ты не посмел обвинить своего графа в измене, глядя ему в лицо.

Стоявший возле головы коня фермер вздрогнул и покосился на Форхаласа во внезапном испуге:

— Милорд, мальчик, может, творит глупости, но он пытался сделать то, что, как он считал, будет вам угодно. — Он смотрел на графа напряженно и, несмотря на твердый вид и храбрые слова, в его глазах была мольба, как ножом ранившая Форхаласа — настолько ужасно ему знакомая.

Потрясенный, он медленно вдохнул, чтобы успокоиться, и произнес уже мягче:

— Поскольку твой сын следовал законному приказу своего командира, он мне не враг. — Тон его сделался снова более жестким. — Но, если он думает, что своими действиями исполняет мою волю, он ошибся. Я, граф Форхалас, присягал Регенту и остаюсь верным присяге.

Но парень все еще упрямился, и в этом упрямстве Форхалас неожиданно распознал толику горя.

— Но, милорд, после всего, что он сделал с молодым лордом, вы не можете...

Форхалас припомнил, что мальчишками Ивон и Карл дружили и играли со многими местными ребятами. Джос Малинас не входил в круг их ближайших друзей, но Ивон был примером для очень многих из них.

— Довольно, — распорядился граф. — Не твое дело указывать мне, что я могу или не могу делать, мальчишка. Неужели я так плохо учил вас в своем Округе, что вы не знаете, кто ваш император, и кто — его Регент? — Он рывком спешился, и при этом внезапном движении вздрогнули все. — Если вы повинуетесь законным приказам своего командира, так должно и правильно, продолжайте это и впредь. Но здесь мой Округ, и раз мои подданные, похоже, пребывают в смятении и незнании... Фермер Малинас, завтра ты пойдешь к городскому спикеру и моим Голосом и дыханием обяжешь его сообщить всему Округу следующее: у Форхаласов нет друзей среди изменников и тех, кто поднял оружие против своего законного императора и его Регента. Пусть все знают, что я запрещаю своим подданным оказывать им содействие или привечать тех, кто восстал против императора. Ты отправишься в город завтра с рассветом.

Лейтенант Малинас стоял перед ним, не шевелясь.

— Милорд, — проговорил он. — Я не изменник.

— Ты — солдат императора, — отвечал Форхалас. — свою первую присягу ты приносил Эзару и его наследнику и вторую — своему командиру. Помни это, оставь политику своему графу, и ты сохранишь честь.

Парень уставился на него, потом перевел взгляд на своих солдат, которые выглядели с того самого момента, как Форхалас въехал во двор, выглядели так, словно больше всего мечтают провалиться сквозь землю.

— Отец — попросил он, — уже очень поздно, а мои люди трудились весь день. Ты не пустишь нас на ночь в амбар? Я вызову сюда и остальные поисковые группы. У меня здесь поблизости тридцать человек.

Фермер Малинас посмотрел на Форхаласа хитрым взглядом.

— Вы сказали «с рассветом», милорд? Да, мой мальчик, конечно. Я думаю, так будет разумно.

Лейтенант отступил на шаг и заговорил в свой комм, прекращая поиски.

— Я сегодня проделал долгий путь, — заявил Форхалас, — и совсем не хотел бы, чтобы меня по ошибке застрелил в лесу какой-нибудь идиот, которого неверно информировали. Сколько у вас групп в этой части Округа?

— Здесь только моя, вплоть до Блэкстон-Вейл, — ответил лейтенант. — Они поручили этот район мне, потому что я тут все хорошо знаю, и…

«И потому, что искать ты будешь ревностно», — додумал Форхалас.

— Милорд, — обратился к нему фермер, — нехорошо вам теперь ехать одному. Пусть Джос с его солдатами проводит вас этой ночью.

На мгновение у Форхаласа возникло искушение согласиться. Вооруженный эскорт послужит к большей безопасности Регента… или наоборот, подвергнет его опасности, если хоть один из этих людей окажется нелоялен или просто глуп. К тому же он не слишком полагался ни на сообразительность, ни на деликатность лейтенанта Малинаса.

— Я привык ездить по Округу в одиночку и не намерен менять своих привычек, — отказался он.

Через поле со стороны реки донеслись звуки, и скоро из темноты появилась первая из поисковых партий лейтенанта. Эти солдаты были не пешими, а сидели на воздушных мотоциклах. Форхалас повернулся к лошади, и фермер Малинас без напоминаний подставил руки «лодочкой», чтобы он мог опереться на них ногой подняться в седло. Он устал и был рад возможности наконец-то уехать. Но тут в дверях возникла какая-то суета, и Форхалас не удивился, когда жена фермера выбежала к нему с небольшим свертком в руках

— Примите от гостеприимства нашего дома, милорд!

Форхалас поблагодарил женщину и принял пакет, в котором оказалась фляга горячего чая и завернутые в бумагу хлеб и мясо. Он подождал во дворе, пока не вернется третья группа, и лишь тогда выехал на дорогу. Солдаты уважительно откозыряли ему, разглядев его мундир. Когда все они оказались во дворе, и никто больше не мог его видеть или слышать, он свернул с дороги и поехал обратно вверх по склону холма.

Ему потребовалось десять минут пути до лощины, где ждала черная кобыла. Она зафыркала, приветствуя Борея, и тут же Форхалас разглядел блик лунного света на металле. Он застыл, но когда ветер шевельнул ветвями, то он понял, что это блеск ножа в руке Регента.

— Милорд, — окликнул он спокойно, слезая с коня.

— Вы сильно там рисковали, — заметил Форкосиган, когда он подошел, но нож убрал в ножны.

— Все поисковые партии в окрестностях на эту ночь отозваны. Теперь они не выйдут до рассвета, потому что командующий ими юный идиот изрядно озадачен. Лучше нам подождать здесь, пока мы не убедимся, что они все вернулись; я не уверен, как они поступят, столкнувшись с вами лицом к лицу. Но после этого поблизости станет безопаснее.

Форкосиган смерил его внимательным взглядом в неверном лунном свете и присел на поваленное бревно. Форхалас тоже сел, на неуютно близкое расстояние, но обстоятельства вынуждали их говорить тихо. Он открыл флягу с чаем, сделал глоток и передал ее Форкосигану.

— Но я думаю, пошли на ферму вы не за этим, — заметил Форкосиган, отпив большой глоток.

Форхалас забрал флягу.

— Еще бы вам не знать. Проклятье, если даже вы понимаете, что данных мною клятв я не нарушаю, как мои собственные подданные могли оказаться такими...?

— Такими бездумно лояльными вам? — подсказал Форкосиган. — Дело не в том, что в вашем Округе якобы плохо поставлена пропаганда. Дело в человеческом воображении.

Разумеется, Форкосиган слышал весь обмен репликами, притаившись там, наверху. Интересно, что еще он мог услышать? Форхалас уставился в смутные тени, отхлебнул еще чаю.

— Вы были снисходительны с мальчишкой. А он убил бы меня, окажись у него такая возможность, — заметил Форкосиган, точно в рану безошибочно пальцем ткнул.

— Не убил бы. Он приволок бы вас ко мне на суд живым и даже не причинил бы вам вреда. — ответил Форхалас. — Он — императорский офицер, а не преступник, и… он просто юный идиот. Полагаю, нынче ночью я смог вложить ему в голову немного мудрости.

Форкосиган ничего не отвечал достаточно долго, чтобы Форхалас успел развернуть хлеб с мясом и поделить их на двоих. Наконец он сказал:

— Графское правосудие более свободно в трактовках, чем императорское.

Форхалас проглотил сухой кусочек хлеба и поднялся. Он сделал несколько шагов в сторону, ища место, с которого мог видеть дорогу к ферме наиболее отчетливо. Последняя поисковая партия спустилась с холма по ту сторону дороги и пешком перешла мост. Он подождал, пока они все не скрылись в амбаре, и лишь затем повернулся к лошадям.

— Чисто.

Он подвел Форкосигану черную кобылу, и тот поднялся с бревна в седло; опустился он тяжело и со звучным выдохом. Форхалас сел на свою лошадь, и они поехали сквозь лес к дороге.

Форхалас не стал развивать тему правосудия, клятв или молодых людей, совершающих глупости, которые, по их убеждению, могут порадовать их графа — или их отца. К его облегчению, и Форкосиган оставил этот разговор.

Пока они ехали, ночь делалась все черней и гуще. Полумесяц большой луны опустился низко, а маленькая луна еще не поднялась настолько, чтобы давать достаточно света. Но ехать было несложно: на старом тракте было слишком много камней и грязи для машин, но он был легко проходим для лошадей. Дорога огибала фермерские земли по краю. Форкосиган на своей кобыле казался пятном более плотной темноты в прочей темноте; лишь белки глаз его и лошади то и дело отражали свет.

По прошествии часа или около того, когда меньшая луна поднялась над верхушками деревьев и снова осветила их путь, Форхалас увидел, что Форкосиган обмяк в седле: голова его склонилась на грудь, на одну руку он намотал поводья, а другой придерживался за луку седла. Но он не попросил об остановке, а лошади шли легко, и Форхалас продолжил путь вперед. Они выехали из речной долины, поднялись на низкий перевал через хребет и принялись снова спускаться к фермерским землям, оставляя натоптанную тропу ради прямой дороги через поля и кустарник.

Склон круто уходил вниз, Борей спускался по нему, мелко переступая. Шагавшая рядом кобыла внезапно сбилась с шага и припала на одну ногу. Форкосиган выругался. Кобыла устояла на ногах, но когда они спустились донизу, Форкосиган остановил лошадь, заметив:

— Кажется, она захромала.

— Пройдитесь немного. — Форхалас, щурясь, разглядывал, как вышагивает лошадь. Шаг был неровный, определенно. — Да, верно. Проклятье. — Он подъехал на Борее поближе.

Форкосиган похлопал кобылу по шее и прошептал ей:

— Прости, старушка. Это я виноват... Я ее поведу, — он наклонился вперед и слез, но Форхалас разглядел, как его колени подогнулись при приземлении и как он был вынужден ухватиться на мгновение за шею лошади, чтобы устоять.

— Не будьте идиотом, — мрачно отозвался Форхалас. — Забирайтесь.

Не было поблизости никакого возвышения, чтобы с его помощью тот мог забраться на лошадь, поэтому ему пришлось сложить руки чашечкой и подставить под ногу Форкосигана. И даже так тот влез в высокое седло с трудом. Если бы конь не отшагал уже несколько часов подряд, то непременно взбрыкнул бы, возмущаясь тем, как тяжело Форкосиган осел ему на спину. Но Борей только фыркнул, когда тот взял поводья. Форхалас повел черную кобылу в поводу, и они двинулись вперед еще медленнее.

— Дальше по дороге будет ферма, — припомнил Форхалас и, обратившись к кобыле, нежно прибавил: — Не буду мучить тебя еще больше, детка, ты и так сделала достаточно.

Он ощутил приступ нелепой зависти к этому животному. Но Форкосиган промолчал, и Форхалас продолжал шагать, ведя хромающую лошадь.

Он оставил Форкосигана в конце просеки, а сам довел кобылу до ворот. Там он расседлал ее и выпустил пастись в поле, оставив упряжь висеть на заборе. На ней был вытеснен графский герб Форхаласов, так что фермер поймет, что к чему.

Когда он вернулся, Форкосиган заметил:

— Это нас задержит.

— Осталось всего около пятнадцати километров. — Скорее, около двадцати, но сейчас было всего два часа ночи. Даже медленным шагом они преодолеют это расстояние до рассвета.

— Если бы вы предпочли вернуться или попросить приюта на ферме... — начал Форкосиган. — Думаю, отсюда я смогу добраться и в одиночку, теперь, когда погони больше нет.

Форхалас только фыркнул: "Вряд ли", — и Форкосиган не стал спорить.

Он пошел рядом с Бореем, широким шагом, почти таким быстрым, на какой способна рослая лошадь. Они пересекли земли фермы и снова начали подниматься на высокий вересковый склон. Задул ветер, сначала освежающий, затем, с высотой, превратившийся в ледяной. Форхалас плотнее запахнул пальто. Регент сидел молча, опершись на седло и склонив голову, а когда Форхалас взял поводья и повел лошадь сам, возражений от него не последовало. Дважды Форхаласу приходилось быстрым движением подпирать его в седле, когда тот чуть не падал с идущей в гору лошади. На третий раз он остановил Борея.

— Минуту, и я буду в порядке, — пробормотал Форкосиган, но звучало это неубедительно.

— Не будете. Вы сейчас упадете и свернете себе шею, — возразил Форхалас.

— Боже, вы прямо как Ралф, — пробормотал Форкосиган почти бессвязно и тут же выдавил: «Простите!» — заходясь в кашле.

— Поберегите дыхание. — Форхалас порылся в малой седельной сумке и достал оттуда пару запасных поводьев. — Я вас привяжу.

В борьбе за ясное сознание Форкосиган явно проигрывал, он сполз вперед, навалившись на шею лошади. Форхалас связал ему руки понизу и привязал ноги к стременам. Выглядел тот теперь в точности как пленник.

— Это действительно необходимо? — выдавил Форкосиган слабо.

— Да, несомненно. Вряд ли я смогу посадить вас обратно в седло, если вы свалитесь, даже если в процессе падения вы себе шею и не сломаете.

Форкосиган молчал, только его хриплое дыхание сделалось громче, когда Форхалас снова повел лошадь в поводу.

Овечья тропа вилась вверх по склону холма, она была каменистой и трудной для прохода, Форхалас в темноте ковылял и шатался на плохо лежащих камнях. Усталость уже замедлила шаги и его, и Борея. Он вдруг обнаружил, что на каждом шаге распевает одну фразу "Черт побери тебя, Форкосиган; черт побери тебя, Форкосиган", — сперва мысленно, потом себе под нос. Наконец они поднялись на вершину холма, там он остановился передохнуть.

— Из-за меня не останавливайтесь, — прохрипел Форкосиган.

Форхалас был рад, что сейчас темно.

— Черт побери тебя, Форкосиган! — проговорил он уже вслух.

Борей недовольно вскинул голову, потянув за повод, и Форхаласу пришлось обернуться и посмотреть. Луна уже зашла за тучи, но все же можно было разглядеть, что Форкосиган сползает набок. Протянутую на помощь руку тот перехватил крепко и жестко, точно руку врага. Форхалас испытал приступ гнева. После того, как он возится с ним всю ночь! Именно поэтому он поправил Форкосигана в седле намеренно аккуратно и мягко. На ощупь тот был горячий, как печка, и Форхаласа совсем не удивило, когда через несколько минут он заговорил, низким и хриплым голосом:

— Отец меня бы за подобное высмеял. Он любил рассказывать, как проехал почти сотню километров через Дендарийские горы со сломанной ногой и в метель. Разумеется, ему тогда было лет двадцать... — Он закашлялся, затем продолжил: — А, может, и не стал бы. Он хочет лишить меня наследства, из-за Петра Майлза. Не разрешает дать ему свое имя — это было едва ли не последним, что я от него услышал, прежде чем... — Он осекся, и Форхалас понадеялся было, что этот разговор окончен, но Форкосиган договорил: — Врачи не знают, будут ли у него вообще кости. Так что никакие поездки верхом ему не светят.

— Но ваше графство он унаследует, — услышал Форхалас собственный голос.

— Не унаследует, если отец лишит наследства меня. Он это может. Я дам ему на это позволение. Я никогда не хотел графского титула. Вы с Ксавом — одно дело... а я и Ралф всегда были запасными. Запасному лучше... Боже, Джастин, простите, мне не стоило...

— Верно. Не стоило.

— Да. Простите, — пробормотал Форкосиган и, слава богу, воздержался от дальнейших откровений на тему графов и наследников. Форхалас был рад, что усталость не дает ему самому задумываться о возможных словах или поступках Форкосигана. Они почти добрались, скоро эта ночь закончится и будет забыта, и по справедливости вряд ли стоит винить человека за то, что он может произнести в подобном состоянии.

Он с трудом дотащился до верха. За вересковым склоном и равниной внизу можно было разглядеть огни. Это была еще не сама База Тейнери, но процветающая рядом с ней одноименная деревня. Когда-то она была поселением в несколько дворов, но вслед за постройкой базы там стали появляться новые дома, магазины, трактиры, которые служили нуждам ее солдат. И бордели тоже, хотя официально в Округе Форхаласа они были запрещены. А еще места, где солдат в увольнении мог взять напрокат машину или воздушный мотоцикл. Это стало одним из многих малых достижений в его Округе — и все потому, что граф Форхалас сумел добиться постройки базы здесь, на остатках прежнего цетского комплекса.

Но сначала им надо пересечь эту пустошь. Склон понижался плавно, и Форхалас вместе с конем прибавили шагу, поскольку идти стало удобнее. Но затем они достигли места, откуда склон круто уходил вниз, Форхалас свернул было к югу, куда шла дорога. Но все-таки в эти края он заезжал очень давно, и то, что он помнил узкой, но проходимой для лошадей тропой вниз, непогода размыла в крутую промоину, почти овраг, заросший с обеих сторон колючим кустарником, образующим настоящий древесный туннель. Борей притормозил и недовольно переступил на месте. Форхалас остановил его и принялся разглядывать дорогу перед ними, щурясь и всматриваясь в темноту.

— Полагаю, эту часть пути вы пройдете пешком, — заявил он, когда Форкосиган поднял голову и вопросительно хмыкнул. — Впереди еще километров шесть пути, если не больше, и мы не можем рисковать, что и эта лошадь подвернет ногу. — Он развязал Форкосигану руки и ноги и дал ему немного посидеть в седле.

— Пройду, — согласился Форкосиган, перекидывая ногу через круп лошади. Форхалас помог ему спешиться, а потом спутал стремена над седлом Борея, чтобы тому они не мешали.

— Ждите здесь, — предупредил он Форкосигана; возможно, излишнее уточнение в этих обстоятельствах. — Я поведу его вперед и проверю дорогу, а потом вернусь.

Форкосиган коротко подтвердил, что понял. Он был сейчас едва различим — темная ссутуленная тень на фоне еще более густой темноты склона. Форхалас оставил ему остатки еды и чая во фляге, а потом, не оглядываясь, повел Борея вниз по склону.

Тропинка оказалась в точности настолько скверной, как он опасался: крутой, грязной, скользкой, временами почти пропадающей в колючем туннеле. Борей, избавившийся от тяжести седока, не упрямился, хотя несколько раз выразил свое мнение на этот счет негодующим ржанием.

— Знаю, парнишка. — Форхалас похлопал его по шее. — Ты храбро держишься. Еще немного, дальше легче будет. Давай, мой красавец, двигайся.

До низу они оба добрались перепачканными и исцарапанными. Борей встряхнулся, опустил голову и принялся щипать траву. Форхалас завязал его поводья узлом, постоял немного, восстанавливая дыхание, и мрачно принялся карабкаться обратно наверх.

В первый раз его слух спутал шум собственного продвижения сквозь кусты, но, когда он остановился, звук не стих, так что Форхалас совершенно не удивился, когда, пробравшись через очередной фрагмент зарослей, обнаружил Форкосигана, бредущего вниз. Цепляясь за стволы деревцев, чтобы удержаться на ногах, тот успел преодолеть немалое расстояние, но дальше ему предстоял как раз самый скверный участок дороги. Форхалас стоял и ждал, пока Форкосиган не добрался до него, а затем с самым бесстрастным выражением на лице подхватил его руку и закинул себе на плечи в классической манере "помощь в передвижении ходячему раненому". Впрочем, во время военных сборов в молодости они в основном тренировались бегать вот так попарно по ровным полям и днем; интересно, вышло бы это у них тогда на крутом склоне в кромешной темноте? Колючие кусты сделались немного реже после того, как сквозь них продиралась лошадь, зато грязь под ногами стала глубже и хорошенько перемешалась. Форкосиган прилагал все силы, чтобы устоять на ногах, и тяжело дышал ему в ухо.

Они прошли половину этого самого крутого участка, когда под ногу Форхаласу подвернулся камень. Он и так двигался в неустойчивом равновесии из-за веса навалившегося на него Форкосигана, а тут нога у него поехала, и оба тяжело рухнули, прокатившись по оврагу несколько метров вниз. Форхалас пытался затормозить, ухватившись за ветку, но та переломилась у него в руке. Падение вышибло из него дух, и звезды закружились перед глазами.

Он не знал точно, сколько так пролежал, страдая от головокружения и боли. Следующее, что он отчетливо осознал — это как чьи-то руки его ощупывают, поворачивают голову и проверяют на предмет ран.

— Я в порядке, — пробормотал он и лишь тогда сообразил, кто это.

— Не вставайте еще минуту, — распорядился Регент, когда Форхалас попытался сесть, и нажал ему на плечо, укладывая обратно. Форхаласа так трясло от шока, что он послушался.

Потом, когда боль в голове по большей части утихла, он сел, затем встал, зато тут болью отозвалась левая лодыжка. Но его нога была все в состоянии выдержать вес тела, поэтому он смолчал и не стал жаловаться. Собравшись с силами, он протянул руку, чтобы помочь встать и Форкосигану. Очень медленно и осторожно они побрели по оврагу вниз. Форхалас скрипел зубами. Форкосиган, казалось, даже не замечал, что он хромает, сосредоточившись на собственных стараниях дойти и не упасть.

— Еще немного, — выдохнул Форхалас, хотя не с той же теплой интонацией, с какой говорил это же своему коню. — Не останавливайтесь, идите, мы почти пришли.

Хотя Форкосиган и дышал тяжело и рвано, он удачно проделал последнюю часть пути до того луга, где их ждал Борей, и оба скорее упали, чем сели на траву возле коня. Форхалас расправил ноющие плечи и спину. "Черт бы побрал вас, Форкосиган", — пробормотал он снова.

Добрых десять минут ни один из них не шевелился, потом Форхалас почувствовал, что промерз до костей. Он сел ровно и начал осторожно прощупывать свою лодыжку. Пожалуй, он обошелся всего лишь вывихом, а не чем-то более серьезным, но вряд ли с такой ногой он способен на целый час, а то и более, ходьбы.

Форкосиган тоже сел, разглядывая его.

— Вы повредили ногу, — заметил он.

— Несколько минут, и я буду в порядке, — ответил Форхалас на автомате.

— Хм. — Форкосиган уставился куда-то в темноту. — Это ваш конь, вам виднее, но мне кажется, остаток пути он сможет нести двоих.

Форхалас с трудом поднялся ноги и похромал туда, где щипал траву Борей.

— Сумеешь, дружище? — спросил он коня. Тот устал, но все же был сильным и в хорошей форме, а в военном седле можно было более-менее приемлемо устроиться двоим. Несколько дней отдыха, и Борей снова будет в порядке. Несомненно, это лучший из имеющихся у них вариантов.

— Что ж, хорошо.

Он подвел Борея к большому валуну, с которого можно было забраться в седло. Но даже так у Форкосигана это получилось лишь с третьей попытки. Форхалас уселся у него за спиной и взял поводья. Медленнее, чем раньше, но Борей все же двинулся вперед. Уже через несколько минут Форхаласу пришлось придержать Форкосигана в седле, хотя на этот раз тот не рисковал свалиться. Форхалас понукал Борея, спеша к огням Тейнери, а Регент тяжело и неудобно привалился к его плечу. Что ж, так было хотя бы теплее.

Небо начало синеть, и Форхалас понял, что уже в состоянии разглядеть на его фоне колючую проволоку по верху внешней ограды базы. Отупев от усталости, он смотрел, как эта ограда приближается, а затем заставил себя сосредоточиться и оглядеться. По самому периметру кусты были вырублены. Он остановил Борея у края небольшой рощицы и потряс Форкосигана за плечо. Его собственный левый бок совершенно онемел.

Форкосиган вздрогнул, и Форхаласу пришлось изобразить некую злую пародию на объятье, чтобы не дать тому упасть с седла. Регент устало выпрямился и заморгал.

— Мы на месте.

— А-а. Отлично.

Форхалас подождал, пока тот сядет немного ровнее, затем осторожно спешился. Отдых отчасти пошел на пользу больной лодыжке.

— Думаю, вам стоит остаться здесь. Я сам подойду к ним.

Форкосиган посмотрел на него странно:

— Нет. Это мой риск. Джастин...

— Милорд регент, я вынужден настаивать. — Что была бы за глупость: протащить этого человека так далеко и с таким трудом лишь затем, чтобы его застрелила охрана Базы Тейнери. — Если они верны вам, как вы утверждаете, для моего Дома риска нет. Если же нет, они скорее станут стрелять в вас, чем в меня. Разве что вы опасаетесь, что я вас выдам, если это окажутся люди Фордариана?

— Нет. — ответил Форкосиган тихо. — Я так не думаю. Но...

— Милорд Регент, — повторил Форхалас тем же непреклонным тоном, который всегда срабатывал с Ивоном и Карлом.

Форкосиган выпрямил спину, и его рука шевельнулась так, словно он хотел откозырять.

— Хорошо, милорд граф.

Он оставил Форкосигана сидеть на Борее, выломал себе палку в качестве трости и тихо пробирался сквозь заросли, пока не отошел от Форкосигана достаточно далеко. Преследователи с помощью термосканеров смогут отыскать его, но нет необходимости облегчать им задачу. Ограда проходила в трех сотнях метрах от края кустарника, и недалеко в ней была караульная будка, чьи камеры и сенсоры, несомненно, отметят регистрировать приближение постороннего. Оглядываться он не стал.

Идти пешком ему пришлось несоразмерно долго, и времени обдумать все свои опасения хватило. Если что-то пойдет не так, если Фордариан уже наложил свою руку на здешний гарнизон, Форхаласу вскоре, возможно, придётся закрыть Регента от нейробластера собственным телом. Спасти Форкосигана.

Есть такая баллада про солдата, который оставался верным жестокому господину и служил ему даже тогда, когда тот отправил на смерть его семью. Солдат умер от горя, но не допустил бесчестия, не нарушил преданности своему лорду. Разумеется, его собственная ситуация совсем иная. Он не испытывает никакой личной привязанности к Форкосигану, который некогда был всего лишь другом его семьи, а ныне та дружба разлетелась в клочья. Если он принесет такую жертву, то не Эйрелу Форкосигану как таковому и даже не Регенту.

Тогда, в отчаянии на утро после ареста Карла, он пришел к Форкосигану, как еще ему умолять о жизни своего сына. Если бы только он пришел в нему раньше, прежде, чем прозвучало слово «дуэль»! Если бы он не отправился молить Регента, а вместо этого явился бы к Карлу и силой запихнул бы его в первый отбывающий с планеты катер! Если бы он не пошел никуда вовсе... Возможно, все случившееся было наказанием за то, что он просил Форкосигана нарушить ради него закон.

Но Форкосиган не исполнил его просьбы. Карл дрался на дуэли и убил человека, по закону это карается смертью, закон един для врагов и друзей. Именно такого результата и добивался Эзар, понял Форхалас за множество своих бессонных ночей.

И если бы потом он сам не дал Ивону надежду, что Форкосиган может даровать помилование, объяви он непреклонней о своей решимости соблюдать закон, то старший сын, может быть, последовал бы его примеру. Коммандер Иллиан самолично допросил его с фаст-пентой, очень аккуратно и в присутствии Имперского Аудитора, и он не задавал вопросов, имел ли граф Форхалас желание как-либо повредить Регенту. Да, он спрашивал, не планировал ли граф нападение совместно с Ивоном, не поощрял ли его, не помогал ли, не знал ли об этом заранее... эти вопросы он задал все до единого, но не спросил, желает ли он видеть, как Форкосиган выкашляет свои легкие кровавыми ошметками.

В ответе на этот вопрос он был не уверен до сих пор, даже после всей этой долгой ночи. Он знал, что не позволит подобному случиться, пока у него течет хоть капля крови в жилах. Но желание как таковое? Теперь оно было уже не важно.

Он был уже ясно различим от караульной будки, и дежурные охранники вышли ему навстречу. Свое пальто Форхалас оставил вместе с лошадью, и его мундир в родовых цветах и с графскими регалиями был виден отчетливо. Охранники извлекли оружие из кобуры, но на прицел его пока не взяли.

— Доброе утро! — окликнул он их четким голосом, держа руки опущенными вдоль тела и на виду. Палку он отбросил и медленно захромал вперед; охрана стояла неподвижно, глядя на него, но не поднимая оружия. Когда он оказался на расстоянии, с которого его было бы хорошо слышно, то остановился. — Я хочу немедленно поговорить с вашим командующим. Полагаю, это коммодор Куэр. Пожалуйста, сообщите ему, что прибыл граф Форхалас.

Охранники переглянулись. Форхалас пригляделся к ним: один совсем молоденький рядовой, даже без нарукавной нашивки за пять лет службы, другой — капрал, отслуживший уже десять. Взгляд у капрала был проницательным. Форхалас сосредоточил свое внимание на нем.

— Ваш командующий захочет узнать, что я здесь, — резко повторил он, — Давайте же.

Не сводя взгляда с Форхаласа, капрал что-то тихо проговорил в наручный комм. Форхалас слышал, как его фамилию повторили несколько раз, но остальную беседу не разобрал.

— По какому вы делу, сэр? — спросил капрал, посовещавшись с кем-то по комму несколько минут.

— Мое дело к вашему командующему, и исключительно к нему. Это касается событий последнего дня и Форкосигана. — Лучше, подумал он. не называть Регента его титулом, пока не выяснится, в какую сторону намерены склониться здешние военные. — Я думаю, что коммодор Куэр найдет полезным выслушать меня.

Совещание по наручному комму повторилось, и взгляд капрала посуровел. Форхалас услышал, как тот говорит: "Да, сэр, немедленно", — и оба охранника тут же нацелили на него свое оружие.

— В этом нет необходимости… — начал Форхалас, но капрал рявкнул: "Молчать!", и он не посмел настаивать более. Его притиснули к стене караулки и изъяли у него солдатский нож — единственное оружие, которое он смог взять с собой — а затем взяли на прицел нейробластеров, не двигаясь и явно чего-то ожидая.

На въездном пандусе базы обозначился какой-то лихорадочный всплеск активности, оттуда выехала машина и с ревом помчалась сюда. Охранники продолжали держать Форхаласа на мушке. Через несколько минут машина пересекла внутреннюю границу базы, миновав ворота, и остановилась рядом с караулкой. Оттуда высыпало еще шестеро солдат, а с ними офицер в повседневной форме с нашивками коммодора. Лично коммодор Куэр, и адъютант вслед за ним.

— Прикажите своим людям отойти, — потребовал Форхалас, не сводя с Куэра жесткого взгляда. — Я вам не враг.

— Что вы сделали с ним? — прошипел Куэр. — Что вы сделали с Регентом?

Тут Форхалас понял, какой вариант он упустил в своих расчетах, когда решил оставить Форкосигана позади и пойти сюда одному. Если База Тейнери в руках Фордариана, графу Форхаласу тут грозит меньшая опасность, чем Форкосигану. Но если она остается верна Форкосигану, он-то сам не Форкосиган! Общеизвестно. какие счеты к Форкосигану у его Дома.

— Я — барраярский граф, я утвержден Советом и подчиняюсь лишь императору, — рявкнул он в ответ, внезапно разозлившись на такую крайнюю степень недоверия к себе. — Ваши люди не вправе удерживать меня против моей воли! — Он заставил себя успокоиться. — Коммодор, я полагаю, произошло недопонимание. Форкосиган жив, и ему не причинили никакого вреда...

— Если вы думаете, что я собираюсь вести с вами переговоры, после всего, что вы сделали... — заговорил Куэр, жестом приказывая солдатам схватить его и поставить на колени. Стук собственного сердца оглушал Форхаласа; сейчас он впервые ощутил самой плотью и кровью, что на Барраяре идет война, и непробиваемый щит его титула стал вдруг тонкой бумажкой.

Вдруг он разобрал приближающийся быстрый стук копыт — скорее даже ощутил по сотрясению почвы, чем услышал. Он оглушал, как гром; солдаты, державшие Форхаласа, повернулись, и молодой рядовой поднял свой нейробластер.

— Не смей стрелять, ты, юный идиот! — рявкнул на него Форхалас. — Ты же солдат Форкосигана, так опусти оружие! Хочешь, чтобы его кровь была на твоих руках?

В следующую секунду Форкосиган налетел на них, Форхалас поднялся на ноги, а Куэр воскликнул: "Сэр!.."

— Что вы делаете с милордом графом Форхаласом? — потребовал ответа Форкосиган. — Отпустите его немедленно!

Сердце у Форхаласа все еще бешено колотилось, когда солдаты внезапно расступились. Форхалас прохромал к Борею, взял его под уздцы и сердито воззрился на Регента, который шатался, но все же держался в седле.

— Вы глупец! Они могли застрелить вас.

— И вас тоже, — возразил Форкосиган. — Я вдруг подумал, что Куэр — который не знает вас так же хорошо, как я — мог не понять, какую позицию вы сейчас занимаете и что имеете в виду.

— Сэр, — повторил потрясенный Куэр, подходя, — он с вами? Простите, сэр, я полагал, что он торгуется с нами за вашу жизнь...

— Милорд граф, — повернулся к Форхаласу Форкосиган с выражением потрясающего лукавства на лице, — боюсь, вы вели свои речи как настоящий политик, и мысль простого солдата не смогла угнаться за вами. — Он рассмеялся, но смех перешел в кашель.

Куэр выглядел еще более смущенным. Форхалас обратился к нему:

— Вы полностью уверены в верности ваших солдат на этой базе, коммодор? — сейчас тон графа был бескомпромиссно приказным.

На мгновение Куэр оскорбился, но потом смирился:

— Полностью, милорд.

— Тогда заберите Регента и окажите ему срочную медицинскую помощь. Путь сюда был нелегок.

Куэр поднял взгляд:

— Да, разумеется.

Но на лошадь он посмотрел, неуверенно хмурясь.

— Пожалуйста, пусть ваши люди присмотрят и за этим парнишкой, — добавил Форкосиган, похлопывая Борея по шее. Паника в глазах Куэра сделалась еще более явственной.

— Но здесь же у нас база космофлота... — начал он.

— Разберитесь с этой проблемой, Куэр,— посоветовал устало Форкосиган с лошадиной спины. — Непременно должны найтись люди, которые понимают в лошадях, даже на космической базе. Разберитесь.

Он снова ссутулился и обмяк; адреналиновый всплеск, на котором он поднял лошадь в галоп, иссяк. Форхалас подвел Борея прямо к двери машины, и Форкосиган скорее свалился с седла, чем спешился. Куэр бросился на помощь, и вдвоем они под руки погрузили Регента в машину. Затем Форкосиган, к удивлению Форхаласа, жестом показал Куэру с его солдатами отойти. Форхалас остался стоять рядом.

— Форхалас, — Форкосиган в первый раз сознательно обратился к нему по фамилии и прибавил отрывисто, — сядьте сюда, пожалуйста. Не могу я с вами говорить, когда вы вот так надо мною маячите.

Форхалас присел на край заднего сиденья машины, как можно дальше от Форкосигана. Он подумал, что вытянулся бы сейчас еще более чопорно и напряженно, если бы так не устал.

— Милорд, — официально отозвался он.

— Если вы того пожелаете, я отправлю вас домой под охраной и в безопасности. Вы сослужили мне великую службу, и я не стану больше просить вас ни о чем или и дальше держать в разлуке с вашими женой и дочерью.

— Как будет ваша воля, милорд.

Форкосиган посмотрел на него, сощурясь.

— А какова будет ваша? Если... если вы считаете, что сделали это в возмещение некоего долга, который числился за вашим Домом, то, прошу вас, считайте этот долг уплаченным сполна. Я не стану вас больше ни о чем просить.

— Долг — но не в этом смысле, — ответил Форхалас, сам не уверенный, говорит ли правду. — Это моя обязанность.

— А-а. — Форкосиган измученно прикрыл глаза — он, должно быть, вымотан куда сильнее, чем сам Форхалас. Не открывая глаз, он прибавил: — Так что же вы видите как свой долг прямо сейчас?

— Я не желаю войны. Я бы хотел прекратить ее как можно скорей. Все, что я в состоянии сделать ради достижения этой цели, я сделаю. Я могу быть разумно полезен: полагаю, собратья-графы прислушаются ко мне в этом вопросе.

При этих словах Форкосиган чуть не фыркнул.

— Да уж, несомненно. — Он открыл глаза. — Милорд граф, я использую любое оружие, которое попадет мне в руки, чтобы положить конец мятежу. Если желаете, то для безопасности ваших жены и дочери я могу привезти их сюда — Фордариан сейчас ищет заложников... — Он замолк.

— У Фордариана уже есть один заложник из моей семьи, и он находится рядом с ним по собственной воле. Так что это ничего не изменит. — Несомненно, Ивон сейчас принял сторону Фордариана. Если он к концу этой войны он будет жив, то потом его снова вернут в камеру смертников.

— Мой сын, — отозвался Форкосиган, — тоже в столице. — Он помолчал и прибавил: — Отсюда я мало чем могу помочь. Но если я в силах обеспечить вашим домашним безопасность, и, если вы не потребуете от меня иного, я это сделаю.

Деликатность этого предложения была поразительной. Ему даже не придется просить об этом регента. Он едва заметно склонил голову.

— Хорошо. Тогда я отдаю переговоры с Советом Графов в ваши руки. Я не знаю, какова сейчас ситуация в этой области, но мы должны как минимум связаться со всеми. Ладно, Куэр, поехали.

Коммодор сел в задний салон по другую сторону от Форкосигана, и машина тронулась. Форкосиган откинулся на спинку сиденья и снова прикрыл глаза, а затем даже немного завалился набок, на плечо Форхаласа. Тот терпел с минуту, а затем осторожно перевалил его на другую сторону, чтобы тот опирался не на него, а на Куэра. Офицер, несомненно, сочтет это честью; его не волнует возможность закончить жизнь в виде очередных брызг крови на кителе Форкосигана.

Внутри базы их встретила толпа военных и медиков, которые ими и занялись. Форкосиган настоял, чтобы доктора обследовали обоих, и в результате Форхалас был препровожден в лазарет вместе с Регентом. По дороге он увидел, что Борею тоже отвели местечко — в спешно освобожденном ангаре толпа солдат уже занималась совсем не высокотехнологичным делом. Убедившись, что конь обихожен, Форхалас допустил к себе медиков. Полчаса различных врачебных процедур закончились тем, что обоим дали рекомендацию выспаться; причем Форкосиган последовал этой рекомендации лишь тогда, когда какой-то отчаянный медтехник пригрозил вкатить ему снотворное, если он не пойдет в кровать хотя бы на несколько часов, прежде чем возвращаться к работе.

Наконец их оставили вдвоем в офицерской палате лазарета. Форкосиган присел на край кровати. Когда Форхалас вознамерился задернуть занавески вокруг собственной койки, он остановил его жестом.

— Форхалас, этой ночью вы были… нет, позвольте мне сказать, — настойчиво произнес он, когда тот попытался отступить с выражением крайнего нежелания на лице. Но сейчас Регент не принимал отказа, и Форхалас напрягся в ожидании его слов, какими бы те ни оказались. — Этой ночью вы были для меня отличным, добрым врагом. Я знаю, что разбитое однажды больше не склеишь. На моих руках уже чересчур много крови. Пожалуйста, поверьте, что и я от этого удовольствия не испытал.

Форхалас молчал, плотно стиснув губы, и наконец ответил с честностью, которая удивила его самого:

— Желаю, чтобы это принесло вам как можно больше боли, милорд.

Форкосиган не вздрогнул.

— Знаю, — сказал он. — И вам даже не придется ради этого трудиться самому. Возможно, ваше желание исполнится тысячекратно. Я не имею представления, где сейчас мои жена и сын, мои друзья, мои родственники. Прямо сейчас лучший союзник, что у меня остался — это вы.

Он протянул Форхаласу руку — но тот стоял очень прямо и напряженно и даже сделал шаг назад.

— Уясните это: я не ваш союзник. Я никогда не принадлежал к вашей партии. Пока вы стоите за императора и за закон, мои руки остаются вложены между вашими. Фордариан восстал против вас как мятежник и узурпатор; я сам подобным образом ни за что не поступлю и буду защищать вас против всякого, кто это сделает. Но не ошибайтесь, принимая это за поддержку вас и вашей политики, милорд Регент.

— Лояльная оппозиция, — пробормотал Форкосиган. — Я знаю, что оппозиция мне необходима. Я рад, что ее возглавите вы.

— Да, — подтвердил Форхалас голосом почти таким же тихим. — Я буду следить за вами, милорд Регент. И если вы поскользнетесь, я проявлю к вам не больше милосердия, чем вы проявили ко мне и моей семье.

Он испытал мрачное удовлетворение, увидев, как эти слова смыли всякое выражение с лица Форкосигана, оставив лишь боль в его глазах.

— Барраяр, — заметил Форкосиган наконец, — нуждается в таких бдительных стражах, как вы, милорд граф. Если я подведу Империю, я склоню голову на вашу милость.

Он на самом деле, буквально наклонил голову, произнося это, и Форхаласу пришлось внезапно отвернуться, когда он понял, что тем же движением Карл подставил шею под топор палача. Он быстро задернул занавески, отделяющие его кровать, тяжело сел на постель и спрятал лицо в ладонях, чтобы Регент не услышал его рыданий.