Солнце в груди (гет)

Из-под твоих пальцев рождаются звезды.

Под моими

они

умирают.

Приземление не было мягким — Рей помнила это. И больше — ничего ровно до того момента, пока их шаттл не соприкоснулся с поверхностью Итора. В ушах стоял звон, словно где-то рядом подорвалась граната — такой пронзительный, пустой звук мешал ориентироваться в пространстве. Вокруг и без того было слишком много густого дыма, и Рей чувствовала себя потерянным эвоком, только-только появившимся на свет и не нашедшим матери.

Звон постепенно превращался в писк ВВ-8, и Рей решила попытаться найти дроида в надежде, что вместе они отыщут остальных. Когда сознание начало возвращаться к ней, она поняла, что находится прижатой к земле металлической дверью звездолета — выкарабкаться не представлялось возможным. Застонав, Рей собрала всю свою волю в кулак, пытаясь нащупать сосредоточение Силы.

«Финн? Лея?» — образы мелькали в голове, так и не собираясь связываться воедино.

Металл давил на грудную клетку, затрудняя дыхание. Паника начала овладевать Рей, доводя до оцепенения. Она предприняла ещё одну попытку сдвинуть её возможный будущий саркофаг. С натугой, дверь всё же поддалась и слегка приподнялась над Рей — этого было достаточно, чтобы совершить один рывок назад, выбираясь из-под обломков шаттла. Рей быстро оглядела местность — из-за плотной завесы дыма сложно было видеть чётко. Тем не менее стало сразу понятно, что шаттл больше не дееспособен, а члены экипажа, как и сама Рей несколько мгновений до этого, нуждаются в помощи.

ВВ-8, оказывается, находился совсем рядом с Рей, и она сразу же поспешила вытаскивать его из-под обломков шаттла — люди могут позаботиться о себе сами,

но точно не сможет беззащитный дроид, которому и так досталось за время их знакомства. Скрежет металла резал слух, дроид находился под переломанными частями звездолета. Рей кое-как вытащила его наружу. Оглядев ВВ-8, Рей вздохнула с облегчением — чудом не повредился корпус робота.

— Эй, малыш, как ты? — Рей рукой протёрла панель дроида, а тот благодарно запищал.

— Рей? — знакомый голос, руку протяни — и дотронешься до говорившего. Глаза дико щипало. Рей слепо замотала головой из стороны в сторону, тщетно стараясь найти источник звука, — Рей, это я — По, аккуратнее.

До предплечья дотронулся По, крепко сжимая так, словно боялся, что вот-вот — и Рей упадёт в обморок. Рей закашлялась — часть дыма попала в лёгкие.

— По? Почему звездолет разбился?

Потерпел грандиозное крушение, следовало сказать точнее. Именно тогда, когда ничего не предвещало беды — они оторвались от Ордена, в планах было переждать некоторое время на Иторе, восстановить силы и снова идти в бой. Никто не мог знать, куда именно они направляются. Рей была точно уверенна — никто из Ордена не мог приложить руку к поломке их звездолета. Но повреждён только один корабль? Должен был быть ещё один, направлявший на эту планету остатки экипажа. Мысль о том, что у Сопротивления практически не осталось техники — покорёженный металл не в счёт — больно кольнула где-то внутри. А может это просто последствия неудачного падения?

Смог постепенно начинал рассеиваться, а По — приобретать чёткие очертания. Рей прищурила глаза, всматриваясь в выражение его лица.

— Я не знаю, — наконец выдохнул он на одном дыхании, — Я не знаю, что пошло не так.

В голосе По — ледяное отчаяние, такое знакомое для самой Рей. В такие моменты ты осознаёшь, что бессилен. Нет возможности ответить на вопросы, ответы на которые просто плавают на поверхности.

— Может быть, магнитное поле Итора, — Рей наблюдала за тем, как По, зажмурившись, тёр виски, — Может же быть такое, По?

— Может, Рей, всё может, но до этого момента я не сталкивался с такими мощными полями на Иторе.

ВВ-8 снова запищал.

«Только не снова!» — Рей хотелось закрыть уши, свернуться в позе эмбриона на земле и ничего не слышать. Звуки раздражали. Нервная система, и без того находившаяся в возбуждённом состоянии, накалилась до предела. Каждое ощущение обострилось — казалось, что она слышала и ощущала всё, что происходит в здешних лесах.

— Нужно найти остальных, — совладав с собой, произнесла Рей. На сколько метров их всех разделило друг от друга? Где Финн? Чуи? Лея?

Внутренности сжались от дурного предчувствия.

По кивнул, и она вместе направились в одном направлении — вперёд.

Связывало их гулкое безмолвие — Рей не знала, что ещё можно сказать По. Про него Рей знала немного — По был важным участником Сопротивления, тем не менее, не раз отличившись своими бесшабашными выходками. Выходки, впрочем, в большинстве своём всегда заканчивались успешно.

После битвы на Крэйте, когда они все находились в относительно_безопасном_ месте — на Соколе, ей рассказали о событиях, свидетельницей которых ей не посчастливилось стать. Услышав всё, что произошло до её прибытия на Крэйт, Рей пришла в ярость. План с планетой-казино был глуп, это она могла сказать в тот же момент, когда его создали. Если бы только она была там. Опрометчивость, глупость, вселенская самонадеянность и недальновидность — именно этими качествами оперировали Роуз и Финн, бросившись, сломя голову, за призрачным взломщиком. Рей казалось естественным, что Сноук мог подстроить встречу Роуз и Финна со взломщиком-предателем — ведь ему не составило труда установить ментальную связь между ней и Кайло.

Остальных нашли быстро — к счастью, их разбросало не так далеко друг от друга, как думала Рей. Некоторые детали звездолета оставались неповрежденными и их можно было использовать для строительства или продажи.

Собрался практически весь экипаж — изнуренные, перепачканные и самую малость напуганные. Рей едва обратила на Финна внимание — жив и ладно.

— Где Лея? — первым делом спросила Рей, настороженно вглядываясь в каждого, впиваясь взглядом в их лица. Ответа не последовало, — Где Лея? — ещё раз спросила Рей, на этот раз чётче и громче, чтобы смысл сказанных слов дошёл до каждого.

Ей казалось, что все от неё что-то скрывают, недоговаривают, за её спиной строят планы.

Лейтенант Конникс, которую Рей сначала не заметила, склонилась над бездыханным телом. Рей не нуждалась в том, чтобы ей объясняли, возле чьего _тела_ склонилась Конникс. В оцепенении, она почувствовала, как По ухватился за неё как за опору, чтобы не упасть.

Рей самой бы не помешала такая опора.

Ноги подкашивались.

* * *

Рей не позволяла себе лишнего. Только не тогда, когда она осталась один на один с Темнотой. Только не тогда, когда Люка больше не стало.

Он же обещал! Он обещал, Рей знала это, она чувствовала это — не один раз образ Люка Скайуокера являлся ей во сне, повторяющий одни и те же слова: «Я обещаю». Как он мог защитить её от Тёмной стороны после своей смерти? Каким образом он собирался её оберегать?

Рей чувствовала себя одинокой и брошенной. Казалось, в целом космосе не найдется человека, способного разделить то, что творится в её душе. Но даже в тот момент Рей не думала искать утешения, мстя всем вокруг. За то, что позволили Люку умереть. За то, что не уберегли Лею.

За то, что сама Рей — винтик в системе. Несмотря на всю хвалёную джедайскую Силу, на те способности, которые эта Сила предоставляла — Рей была слабой.

Слабой и не окончившей своего обучения.

В истории этой чёртовой галактики существовал ещё один такой же джедай-самоучка?

* * *

Убежище, предоставленное Сопротивлению дружелюбными иторианцами, было похоже на огромных размеров улей. Комнаты соты располагались в шахматном порядке и представляли собой небольшие капсулы, вполне пригодные для жизни.

Рей лежала в одной из такой капсул, тупо пялясь в потолок — не спалось. После приезда она не удосужилась даже принять душ и переодеться, так и осталась в грязной, местами рваной одежде, запачканная копотью. После смерти Леи в душе зияла сквозная дыра. Разом она потеряла Люка и Лею, остатки самообладания и надежды в будущее. Пнул бы кто-то её или прострелил из бластера — всё равно; лежит она мёртвым грузом на кровати. Белый, педантично вычищенный потолок раздражал.

Раздался тихий, вкрадчивый стук в двери. Рей резко села, по струнке выпрямив спину. Который час?

— Да? — голос самой Рей казался искусственным, ненатуральным, с не присущей для него хрипотцой /видимо, от долгого молчания/.

Дверцы, испуганно лязгнув, отскочили в разные стороны. Рей ожидала увидеть кого угодно — хоть самого магистра Йоду, хоть призрак Леи, решивший проститься. Но не По. По, которого она едва знала.

— Я подумал, что ты тоже не можешь уснуть.

«Правильно подумал», — мелькнуло в голове Рей, но она не проронила ни слова. Вместо этого она пялилась на нежданного гостя, как на диковинку.

— Разрешишь войти? — спросил он с какой-то кривой ухмылкой на лице. Не лицо, маска, поправила себя Рей. Сейчас на нём была маска, но если стянуть её (вместе со скальпом), то на Рей бы смотрело её собственное выражение лица — такое же отчужденное и бесцветное, — Или лучше выйдем наружу? Леса Итора слишком красивы, чтобы оставлять их без внимания.

Короткий кивок как ответ. Рей поняла, что не ощущает землю под собой, когда спрыгнула с кровати. На самом деле, земля, конечно же, была. Куда она могла деться? Это только крошечный мирок Рей перевернулся с ног на голову, но реальный мир, осязаемый и вполне себе материальный — тут, на этой планете. И земля никуда не провалилась.

— Пошли, пошли куда-нибудь.

Рей хотелось выть, но вместо этого она едва-едва шептала хриплые слова, а По, кажется, понимал с полуслова.

Так они и отправились за пределы улья — подальше от иторианцев, от экипажа, от гула, не прекращающегося даже в ночное время. Итор — действительно уникальная планета, думала Рей, когда они покинули черту города. Да и города, парившие над землей и напоминавшие островки, были престранными.

Девственные, не вырубленные леса покрывали всю поверхность планеты. На Иторе царила гармония.

Шли они долго, Рей успела потерять счёт времени, а в голове тем временем зудела мысль о том, что По совершенно не знает, куда их ведёт. Шли долго. Шли молча, лишь пару раз По проронил неловкое «ой», когда ветви деревьев неожиданно били прямо по лицу.

— По, куда мы вообще…

Договорить она не успела — он тут же шикнул на неё и отдёрнул от дороги.

Он жестом приказал ей молчать, и стало понятно, почему. Светлячки. Сотни, тысячи светлячков, которых они взволновали своим визитом. Постепенно светлячки успокаивались, вновь загораясь.

У Рей затаило дыхание.

Перед ней распростёрся космос.

Вместе с По она присела на колени, не в силах отвести взгляд от этого великолепия. Роща, в которой находились светлячки, имела форму практически идеальной окружности — и это делало её похожей на миниатюрную карту звёздного неба.

— Я принёс цираки. Если тебе нравится, — По достал из-за пазухи пыльную бутылку. Рей понятия не имела, что это за цираки, но доверчиво протянула руку, не опасаясь, что По сможет ей навредить.

На вкус цираки оказались отвратительным пойлом, оставлявшим после себя непередаваемое послевкусие.

По спрятал улыбку в кулак, после того, как увидел сморщенное лицо Рей.

— Видимо, не нравится, — он говорил вполголоса, но насекомые и не думали прекращать светить, — Цираки пьют только ради послевкусия. И пьют его только истинные ценители. Я не похож на гурмана, но ничего другого под рукой не оказалось.

Рей передала ему бутылку. Да, ценителем себя она тоже не считала.

По зажмурился и отхлебнул добротный глоток.

— На деле — редкостная дрянь, — как постфактум, произнес наконец он.

— Согласна, — ближайшие светлячки в испуге отлетели от Рей, хотя говорила она на несколько тонов тише По.

— Как ты?

Ну уж нет. Душу наизнанку она не собиралась выворачивать, пусть бы выпила хоть сто литров алкогольной настойки. Рей легла на влажную землю — на Иторе вообще всё было влажным, особенно воздух. Тяжёлый, непривычный, душный воздух.

— А ты как думаешь?

— Паршиво, наверное, да? — По не выпускал из рук бутылку, периодически отпивая из неё, хотя было видно, что ему цираки не нравилось тоже.

— Для пилота ты слишком разговорчивый, тебе так не кажется? — Рей прикрыла глаза, расправила по бокам руки, в надежде, что мох поглотит её.

— А для нашего спасителя ты слишком жизнерадостная.

Они опять примолкли. Слух Рей улавливал тихое шелестение травы и листьев, колыхание и скрип ветвей, дуновение тёплого, влажного ветра. Рецепторов коснулся запах цираки — на удивление, приятно-пряный.

— Я нашёл это место несколько лет тому назад, точно не скажу, когда Республике понадобилась помощь молотоголовых. Я провёл бессонную ночь, так же, как и сейчас, потом, почти под утро, решил прогуляться. Ноги сами вели меня сюда — здесь, на этой поляне, было столько же светлячков, сколько и теперь. Ничего не изменилось. Ни одно дерево не вырубили, ни одну лишнюю тропинку здесь не протоптали. Иногда я мысленно возвращался сюда, — Рей услышала, что в руках у По пару камешков, перестукивающихся между собой. С трудом подбирая слова, он продолжил: — Неужели это так трудно? Созидать и создавать, а не разрушать? После непрекращающихся битв я забываю об этом. Забываю о поляне и о том, что я человек.

— По…

«По, сейчас есть вещи немного поважнее, чем светлячки и твои душевные переживания», — неужели так она должна была ответить ему?

Всё так же не размыкая век, Рей тихо сказала:

— Солдаты стреляют в людей, потому что они — солдаты.

— Неужели это всё, что ты способна из себя выдавить? — По вылил оставшуюся немногочисленную жидкость из бутылки прямиком на землю, — Смотри.

С этими словами он приложил руку к коре ближнего дерева, а на ладонь к нему, словно так и должно быть, перепрыгнуло пару светящихся насекомых. По медленно поднёс их к горлышку бутылки, а светлячки послушно запрыгнули внутрь.

— Вот тебе и самодельная лампа, — он продемонстрировал её Рей.

Рей с любопытством поднесла её к самому лицу. Стекло искажало действительность, и насекомые казались больше, чем они есть на самом деле, таким образом увеличивая производимый от них свет.

— Ты умудрилась пораниться? — По указал подбородком на щеку.

— Что? — автоматически поднеся руку к лицу, она ощутила неровные края раны, испещрявшие её кожу, — Я не заметила.

— Забавная ты, Рей.

— Какая есть, — она откупорила бутылку, выпуская светляков. Те явно не собирались выходить наружу. Будь Рей на их месте, она поступила так же.

Но она не на их месте. Сила — это не то, что двигает камни, Рей запомнила этот урок. Она ничего не могла с собой поделать, да и светлячки — не камни, так что их двигать можно. Насекомые вернулись на своё законное место.

— А вот и пример, как это просто — созидать.

По смотрел на неё глазами наивного ребёнка. У По в глазах — космос. Быть может, виной всему являлся хмель, который она попробовала впервые. Быть может, это всё странное освещение леса — то ли сине-зелёное, то ли серебряно-золотое — не разберёшь.

Рей совершенно по-идиотски тонула, когда смотрела в глаза По. Он молчал, а она бы и рада была что-то произнести, но подходящих слов, как назло, не находилось.

Она шумно вдохнула пьянящую свежесть трав.

— А ты всё-таки, — По тоже раскинулся на влажной земле, — Обработай царапину.

Подушечками пальцев он едва-едва очертил область на щеке Рей вокруг раны.

* * *

Панихиду решили проводить второпях. Рей это не одобрила.

Говорили, что другого выхода они просто не нашли. Забот и так много, Альдераан не восстановишь и принцессу Лею туда не отвезёшь.

Рей не плакала, нет. Слёзы не катились градом по её щекам, ни одна слезинка не собралась у уголка её глаз. Но лучше бы она плакала. Рей хотела выть во весь голос, срывая голосовые связки, захлёбываться своими рыданиями, обхватить колени руками и качаться взад-вперёд. Что угодно, только не эта пустота в груди. Рей стояла над обрывом и смотрела в эту всепоглощающую бездну. Рей боялась, что однажды бездна сможет моргнуть.

Рей не плакала.

А хотелось.

* * *

— Знаешь, — По стоял, подперев собою косяк двери, — Я не похож на рыцаря джедая, но могу неплохо владеть квоттерстаффом.

Рей отметила, что он чуть ли не хозяйски чувствует себя здесь, в её комнате (пусть и чисто формально принадлежавшей ей).

— И пока ты окончательно не покрылась плесенью, можем попробовать потренировать твои дряблые перед следующей отправкой.

Следующая отправка, насколько знала Рей, должна была состояться не скоро. В Галактике — слишком опасная ситуация, чтобы свободна разъезжать на «Соколе» и дразнить Орден. Тем более Кайло.

В голове вспыхнул его образ и тут же погас.

Рей боялась, что однажды между ними снова установиться та ментальная связь, делавшая Кайло Рена чересчур реальным, а Рей — уязвимой.

— Хорошо, По.

— Тогда начнём завтра?

— Пожалуй.

По развернулся на пятках и отправился в свою соту. Может быть, к Финну. С Финном, кстати, Рей общалась. Если дежурное «привет — пока» можно назвать общением, конечно. Она злилась на него за детскую безответственность. С тех пор, как Рей вернулась домой (а Сопротивление она считала своим домом), она чувствовала себя чужой среди них.

Словно пропустила важную часть праздника и испортила всем настроение.

После смерти Леи пропасть между Рей и «всеми» стала только увеличиваться, а единственным хлипким мостиком с окружающим миром был По. С ним она сидела в общей столовой, иногда общалась на отвлечённые темы. Пределы города они больше не покидали — Рей не просила, По не предлагал.

В разговорах они никогда не упоминали Лею, будто её и не существовало вовсе.

Никогда не говорили о Финне.

О плане найти взломщика.

Один раз Рей спросила о Холдо — почему она сделала это? На каждом корабле ведь предусмотрели функцию автопилота или отдалённое управление. Тогда По сразу изменился в лице.

— Она была хорошим руководителем, — Рей не поняла, лгал он или нет, ведь точно знала, что Холдо приказала По помалкивать и не лезть не в своё дело, — Но боялась признаться, что просто хочет самоубиться.

С тех пор Рей не раз вспоминала тот диалог, раздумывая о том, можно ли назвать Холдо дезертиром.

* * *

Они тренировались каждый день дважды — утром, когда солнце ещё не успевало взойти, и вечером, когда больше половины экипажа укладывалось спать.

Рей думала, что легче задания, чем справиться в ближнем бою с Дэмероном, ей не найти. В действительности всё оказалось иначе. Бой напоминал танец, и каждый из них хотел вести.

Рей не успокаивалась, если не оставляла на теле По несколько синяков за день, а По, в свою очередь, был удовлетворён результатом, только если Рей оказывалась на лопатках. Так они и проводили время — в тренировочном зале, сгоняя с себя семь потов, насквозь промокая и изнуряя себя.

Физические нагрузки помогали заполнить пустоту. Болтовня с По после занятий — панацея от бессонницы, как выяснила Рей. Ей не снились сны, если они проводили тренировку дольше обычного. Ни плохих, ни хороших, ни тревожных, ни успокаивающих — ни-ка-ких.

— Как ты думаешь, — Рей спросила это, приставив к горлу По квоттерстафф — значит, тренировка на этом завершалась, — Когда это все закончится?

По выпустил из рук оружие и начал жадно пить воду, запрокинув голову назад. Несколько струек воды стекали вниз по шее, соревнуясь друг с другом в скорости.

— Смотря что ты подразумеваешь под «всем», — он вытер рот тыльной стороной ладони, — Пройдёмся?

Было глубоко за полночь. Итор мерно дремал.

До привычного места дошли быстро — только теперь легли в центре этого круга. Над головой и вокруг них — космос.

Только в космосе нет ни запахов, ни звуков, а здесь, на Иторе, Рей чувствовал самое яркое их разнообразие. Вверху такого нет и не будет.

По взял её за руку, поднял вверх и медленно вырисовывать созвездия.

— Знаешь, однажды я повстречал одну очень странную девушку родом с Джакку, — прикосновения По вызывали лёгкий озноб по всему телу и дрожь в области живота, — Которая первое время у меня вызывала раздражение и казалась такой… Не высокомерной, а знаешь, просто немного себя переоценивала. Чуточку позже я понял, что первое впечатление — самое неправильное. А девушка оставалась для меня такой же странной и чуточку нереальной. Она часто молчала — для меня это невыносимо, я не могу без разговоров. Потом я начал молчать вместе с ней. И тогда для меня открылась её Вселенная. Наверное, не со всеми нужно разговаривать без умолку, да?

Рей облокотилась о локоть и обратила своё лицо к По, аккуратно высвободив свою руку. Медленно наклонилась к нему, не прерывая зрительного контакта и в то же время стараясь не тонуть.

— По, — Рей хотела сказать, что всё это жутко не вовремя и им обоим не нужно. Что они слишком сильно переломаны. А ещё Рей хотелось почувствовать себя такой девочкой-девочкой, чтобы её на руках носили и никуда-никуда не отпускали.

Рей молчала.

Вместе неё заговорил По:

— Не боишься?

Лицо тронула улыбка. Бояться? Ей? После всего того, что она видела? После того, как дважды чуть не умирала?

— Чего мне бояться, По?

Она думала, что он ответит, мол, его бояться надо. Его и его демонов, которые внутри таятся, которые грызут его каждую ночь. Но он ответил коротко, хрипло, выдохнув слово из своих лёгких:

— Войны.

Дэмерон притянул её к себе так осторожно, слово Рей сделана из хрусталя. Рей поцеловала его первой. И оба вложили в этот поцелуй всю горечь, всю недосказанность и всю боль, которая наполняла их до краёв. Всё то, о чём говорить — нельзя, потому что слов таких ещё не придумали, чтобы описать это.

Губы и По — нежные, прикосновения тоже, и напоминают эти прикосновения крылья бабочки, такие же невесомые, лёгкие. Рей помнила шершавые ладони По на своей шее, на плечах, помнила его жаркие объятия и пьянящих запах — запах пота вперемешку с полынью и дымом.

Рей знала, что так должна пахнуть Вселенная.

Это как пережить блокаду, а под утро вернутся домой — переломанным вдоль и поперёк, с царапинами и ссадинами по всему телу, по всему сердцу, с синяками на коленных чашечках и голенях.

Вернуться домой и лечь в солевую ванну.

* * *

По шептал ей:

— Я не хочу улетать.

Рей не скрывала улыбки. Может быть, это было слишком самовлюблено с её стороны.

Лейтенант Конникс во главе с действующими капитанами приняли решение отправить его на разведку, добыть сведения о возможных союзниках и технике, которую они могли бы предоставить.

— Надо же, один из лучших пилотов во всей Галактике — По Дэмерон — не хочет летать. Тебе не кажется, что это слегка иронично?

Сота По ничем не отличалась от соты Рей — койка, рядом тумбочка со всем необходимым, дальше — крохотная ванная комната. Никаких лишний вещей, да и никто не мог позволить держать себе что-либо лишнее. Ничего, что выделяло бы тебя среди остальных.

— У меня дурное предчувствие.

— Не выдумывай, По, — она бездумно водила подушечками пальцев по его щеке (в точности повторяя его движения в ту ночь, когда они впервые остались наедине), а он — такой большой и тёплый, похожий на могучего медведя, головой упирался в её живот. И тогда он напоминал кота, который требует тепла и объятий.

Он не ответил, а только сильнее стиснул руки вокруг её талии.

— Это же ненадолго. И я никуда не денусь.

— Вот об этом я и предупреждал, Рей, — он не смотрел на неё, пока говорил, — Война сжирает всё, как огонь пожирает солому. И привязываться к кому-то во время войны — равносильно самоубийству.

В тот момент у Рей будто выкачали весь воздух из лёгких. Раз — и у неё перехватывает дыхание. Два — её тут же бьют под дых.

— Ты хочешь сказать, что пожалел об этом?

В голове не укладывались слова По. Маленький, с любовью выстроенный мирок, который сам по себе создавался, пока По залечивал её душу тёплыми фразами и медовыми поцелуями, опасно пошатывался.

— Рей, если существует хоть одна вещь в этом мире, о которой я никогда не буду жалеть, так это то, что ты находишься рядом со мной. И каждой клеткой своего тела я буду ненавидеть то, что сможет отдалить тебя от меня хотя бы на один световой год.

Он притянул её ладони к губам и, поочередно, с нежностью, целовал каждый палец, каждую мозоль от квоттерстаффа и джедайского меча, обжигая раскалённым дыханием ещё не затянувшиеся царапины.

Наступала оттепель.

— Мне плевать, есть ли боги, я буду молиться каждому из них, чтобы ты поскорее вернулся, — и это была самая честная вещь, которую произносила Рей за всю свою жизнь. Рей говорила полушёпотом, потому что главные вещи всегда произносятся тихо.

— У бога ко мне апатия, Рей, с тех пор, как только я появился на свет.

Пришла пора прощаться. Солнце только-только начинало восходить, а По уже должен был садиться в свой иксвинг. ВВ-8 уже ждал на корабле, как обычно, на своём месте.

— Я всё время буду думать о тебе, маленькая девочка родом с планеты Джакку, — он убрал прядь выбившихся из причёски волос, — Да пребудет с тобой Сила.

По телу Рей прошла дрожь — слова По часто оказывали на неё такое влияние, но тогда это было нечто особенное, не такое, как всегда.

Буквы не хотели складываться в слова, а те, в свою очередь — в предложения. Она так и осталась стоять, не в силах сказать слов прощания, глядя, как он надевает шлем, проверяет датчики, запускает иксвинг.

Беззвучное «пока» слетело с её губ только тогда, когда корабль уже поднялся над землёй и постепенно превращался в исчезающую точку на фоне яркого, ослепительного золотого диска на горизонте. На Иторе вмиг похолодало для Рей.

Рей было плевать — пусть бы хоть плотные тучи затянули небо, она точно дождётся своего тёплого ветра.

* * *

Рей не понимала. Рей решительно не понимала, почему между ними снова устанавливалась связь. Тягучая, плотная, обволакивающая сознание и, главное, не угасающая.

Связь возвращалась вопреки смерти Сноука. Вопреки всему, что произошло после этой смерти.

Рей многое не понимала. И, лёжа под покровом ночи, с широко распахнутыми глазами, она в который раз прокручивала ту невероятную историю. Нет, не историю Кайло Рено. Историю Бена Соло. Рей отчего-то думала, что если называть вещи своими именами, а Кайло — Беном, то что-то изменится.

Рей не понимала, как Люк — тот самый легендарный Скайуокер, — мог хотя бы на секунду задуматься о том, чтобы убить своего ученика. И почему Бен воспринял стоящего над ним Люка как открытую угрозу — почему ему и в голову не пришло, что Люк может спасать его от нависшей /в буквальном смысле/ опасности?

Эта версия, отредактированная да отрихтованная, не удовлетворяла её, однако решиться на поиски истины Рей не решалась.

Вместо этого она старательно рефлексировала.

А тем временем Бен начинал появляться снова. Случилось впервые это за завтраком, когда как раз собиралась подносить ко рту стакан с молоком. На всё про всё ушло менее пяти секунд — вот она видит сосредоточенное лицо Бена, обращённое вниз, а потом он поднимает голову и смотрит прямо на неё, вытаскивая из зрачков её душу. В результате этой непродолжительной связи она настолько сильно сжала несчастный стеклянный стакан, что тот треснул, расплескав всю жидкость по поверхности стола.

По столу растекалась её мнимая храбрость и едва-едва приобретённая уверенность. Всё начиналось сначала. Оставаться в безопасности даже в своих мыслях она теперь не могла. Особенно в своих мыслях.

В тот день По всё ещё не прибыл на Итор.

И это являлось основной причиной, почему Рей сделала шаг вперед навстречу бездне — её некому было удержать. Некому было прижать к себе, уверенным голосом говоря «прекрати», некому было рассказать о случившемся и ждать тёплых слов утешения.

Паника и иррациональный, сквозящий по рёбрам, страх начали снова охватывать её — как это было там, на Ач-То, в пещере, полной копий самой Рей.

Извинившись, она встала из-за стола, больше не в сих притронуться к еде. Мутило. Рей казалось нужным закрыться в своей соте, будто это могло уберечь её от надвигающейся волны ужаса. Или от внешнего мира, находящегося за стенами небольшой комнатки.

«Это ничего, — успокаивала она себя, обхватив колени руками, и качаясь взад-вперёд, словно тряпичная кукла, — Это ничего, что Бен снова появился. Он же мог никуда деться»

Бессвязные мысли, похожие на те мысли, которые появлялись у неё в голове после нескольких глотков цираки.

Сколько времени она провела в таком состоянии, находясь меж двух миров — миром собственных воспоминаний о По, Бене и Люке и миром реальности, такой неотзывчивой и холодной, что хотелось только одного — провалиться в забытье и не возвращаться.

Но потом внутри неё словно невидимая рука щёлкнула выключателем, как бы намекая, мол, Рей, хватит. Хватит трястись под одеялом, будто побитая бывшим хозяином псина.

Ничего, что способно вывести тебя из равновесия, не произошло /но ты почему-то выведена/.

Все твои страхи — только у тебя в голове.

Но стойкое ощущение того, что связь с Беном никак нельзя отнести к определению нормальности, не покидало её. Она ни разу не слышала, чтобы двое людей могли настолько явно видеть друга и, главное, ощущать на расстоянии. Рей пожалела, что в своё время она не отважилась спросить Люка, как контролировать эти внезапные «включения», происходившие, преимущественно, против её воли.

В тот день она больше не выходила из своего убежища.

Последующие явления Бена происходили похожим образом. Он появлялся внезапно. Однажды Рей склонилась над раковиной, приходя в себя после ночного кошмара. Пришёл её кошмар наяву.

И у него было

лицо

Кайло.

— Твоя мать, Бен, — комок подступал к горлу. О Лее Рей не вспоминала со дня её похорон. Рей просто задвинула тот день в самый дальний ящик её сознания, — Она погибла.

Эти слова — вместо приветствия. Эти слова — как хлипкий островок, по которому она уверенно шагала, в надежде, что сможет достучаться до Бена.

— Я знаю, — и это звучит, как приговор.

Если тебя ударили по щеке — подставь вторую.

— Бен, пожалуйста, — ноги подкашивались, Рей вцепилась руками в холодную, керамическую поверхность до такой степени, что пальцы посинели, — Я знаю, что внутри тебя есть тот потерянный мальчик, которого я видела.

С которым она знакома.

Не против которого она боролась тогда, на флагмане.

Который спас её от смерти.

Рей не была альтруисткой, вовсе нет, она не была героем и даже отдалённо не походила на героя, она просто хотела спасти Бена. Из чувства благодарности. Потому что чувствовала, что не всё потеряно.

Потому что она хотела верить, что не всё потеряно.

Потому что По научил её верить в лучшее, что есть в человеке.

— Я знаю, что ты не смог бы убить её, — Рей говорила то, что должна была сказать. Всё то, что помогло бы вытащить Бена из бездны.

И выкарабкаться самой.

Рей не заметила, как слёзы текут по её щекам, а ком в горле куда-то пропал, сменившись всхлипами.

— Бен, пожалуйста, услышь меня. Давай как в тот раз — ты дашь мне свою ладонь? И всё наладится, — в груди клокотало, в груди всё разрывалось на мелкие-мелкие части, — По-жа-луй-ста.

Рей не заметила также и то, что разговаривает только со своим отражением. Когда пропал Кайло, она не поняла. Когда она успела превратиться в неврастеника на грани очередного срыва, она не поняла.

Рыдания многократно отбивались от плитки, которой была обложена ванна, и раздавались в ушах Рей гулким эхом.

Только не тогда, как По нету рядом.

Рей обняла себя за плечи.

Ночь обещала быть бессонной.

* * *

Кровь. Ярко-алая, липкая, с металлическим привкусом.

Она ощущала её, как обычно ощущала воздух, солнце, воду, тепло и холод. Кровь заполняла всё пространство вокруг Рей. Кровь была тем пространством вокруг Рей. Она затмевала собою всё — сквозь эту густую, тёмную жидкость не проникали солнечные лучи. Воздух просто не существовал.

Рей задыхалась. Она рефлекторно схватилась за горло двумя руками; руки не слушались, их сводила судорога.

А потом она увидела его.

В чёрном, идеально выглаженном плаще. Без шлема. Зато с непроницаемой маской вместо привычного выражения на лице.

— Бен, — Рей хотела, действительно очень хотела произнести это. Но вместо этого изо рта вырвалось бульканье и хрип. Она выплюнула сгусток крови прямо на башмаки Бена.

— Не думай произносить это имя, — чётко произнёс он, выговаривая каждое слово так, словно выносил смертельный приговор.

Расстрелять.

Рей хотела сдаться. Сказать, мол, хорошо. Хотела сломаться. Никогда не вести борьбу. Отказаться от Силы. Сказать, мол, забирай

Только произнести она ничего не смогла.

А потом заметила кровь на рукаве Бена. Такого же цвета, как кровь повсюду. Бен /или Кайло? Рей не верила, что перед ней стоит Бен/ пропах войной. Жгучей, ненавистной, до одури вымораживающей и заставляющей забиваться в угол от страха.

— Рей, так ты ещё ничего не поняла? — голос, похожий на металлический скрежет, прошёлся лезвием по коже Рей, — Ты не поняла, что всё это, — он обвёл руками пространство, — означает?

Она замотала головой влево-вправо. Глаза застилала пелена, Бен становился всё более расплывчатым. Рей теряла остатки самообладания.

— Может спросишь у своего дружка По? — он засмеялся, а смех его, раскатистый и оглушающий, окончательно добил Рей.

* * *

Крик. Она проснулась от того, что голосовые связки, изнурённые, отказывались работать. Гортань обхватило железным обручем.

Кошмары во сне и наяву.

Рей поняла, что кровь, Кайло Рен, она сама, стоящая на коленях и отхаркивающая кровь — сон.

Но это не означало, что-то, о чём говорил Кайло, не могло быть реальностью. По не возвращался на Итор слишком долго, а вчерашний сигнал, отправленный Конникс, он оставил без ответа.

Недолго думая, Рей решила отправиться на флагман Кайло. Не задумываясь о том, к каким последствиям это может привести. Всё, что её волновало в тот момент — По. И если он действительно каким-то образом попался в руки Рена, то она не имеет права сидеть здесь, сложа руки, греясь под иторским солнышком.

Она не собиралась отпрашиваться у Конникс, просить чьего-то совета, умолять отпустить её.

Пока солнце не полностью вступило в свои владения, пока первые его лучи ещё не коснулись земли, она могла свободно покинуть планету — весь экипаж спал, набираясь сил перед следующим днём.

Запуская иксвинг дрожащими руками, она думала лишь о том, что сейчас происходит с По. Не теряя надежды, она всё же ещё раз решила отправить сигнал По, полагаясь на то, что в прошлый раз из-за неполадок с техникой он просто не получил сообщения.

Ответом Рей послужило лишь гробовое молчание — на связь с По выходить не удавалось.

А Кайло её будто тянуло — она знала, что Орден находится на Дальнем Рубеже. Она знала, что там находится Кайло.

Всё то расстояние, растянувшееся на мучительно долгое время, По не выходил из её головы.

«У бога ко мне апатия с тех пор, как только я появился на свет» — вот и весь По Дэмерон. Настолько несправедливый к себе, насколько же он находил прекрасное во всём, что его окружало. Рей нервно постукивала пальцами по рулю.

— По, ты только… — слова отдавались болью в самом начале слога. Договорить Рей не смогла.

«Война сжирает всё».

В тот момент Рей поняла, о чём говорил По в тот момент. Лучше бы этого не было. Лучше бы они никогда не встречали светлячков, не тренировались на квоттерстаффах и не знали друг друга.

Лучше бы Рей не знала, что на спине у По — шрам, рассекавший участок от левого плеча до правого бедра. Лучше бы никогда не знала, каковы на вкус его губы, как он пахнет и как произносит её имя, вкладывая в эти три буквы всю нежность, на которую способен.

Это всё легко могла

отнять

война.

До звездолёта Кайло она добралась без особых проблем — из бластеров никто не стрелял и даже не целился. Её ждали.

Рей прилетела сломленной — такой же, как до встречи с По. С такой же зияющей раной в душе. С надеждой, что она сможет всё исправить.

Её никто не останавливал — штурмовики смотрели ей вслед, словно так и должно быть. Словно каждый день на флагман спокойно залетает повстанческий звездолет. И Рей шла так, будто ходила по флагману Ордена каждый проклятый день.

— Как это мило — ты пришла, как только я приказал тебе.

Голос Кайло, в точности как во сне, вызывал панический страх.

Не хватало только крови.

Рей молчала, стиснув кулаки. На большее её не хватало. Вся уверенность, с которой она летела сюда, вмиг исчезла, как только Кайло начал говорить.

— Не хочешь узнать, где же твой дружок?

На рукавах Кайло не было крови. Нигде не было крови.

Кайло щёлкнул пальцами, и тут же груда тряпья свалилась с потолка. С запозданием, Рей поняла, что лежащая груда тряпья — По. В бессознательном состоянии. Лицо его Рей узнала не сразу — оно приобрело синюшно-багровый оттенок, глаза заплыли, а изо рта текла тонкая струйка крови.

— Ты за этим сюда прилетела, Рей?

Крик. Всё, что Рей помнила — леденящий душу крик. Такой же, как утром. Сердце, бешено стучавшее до этого в груди, внезапно затихло.

— Нет! Ты не мог сделать этого! — она упала на колени, прямо перед Кайло. Ноги не держали её, а силы покинули.

А он смотрел на неё. Презрительно, скривив в лицо.

— Я был лучшего мнения о тебе.

По, её По, лежит в нескольких метрах от неё, а она просто физически не может подойти к нему, доползти к нему. Рей не может заставить себя даже смотреть на По. От одного взгляда её мутило. Её заклинивало. Она даже забыла, что обладает Силой. Что, будь её желание, она спокойно могла проткнуть сердце Кайло мечом.

Но только в этом и состояло отличие между ними. Между ней и Кайло. Будь он на её месте, он, не задумываясь, давно бы заставил Рей подыхать. Только она — не Кайло.

Но она и не герой.

* * *

— Рей, эй, Рей, — её настойчиво тормошили за плечо, возвращая в сознание.

Она подскочила, тут же приняв сидячее положение.

— Мне показалось, что тебе приснился кошмар, — рядом с ней — По, вполне настоящий, осязаемый, с нормальным лицом, а не желеобразной маской вместо лицо, — Рей, что тебе снилось?

Сердце предательски громко колотилось. Разграничивать, где сон, где реальность, становилось всё труднее и труднее.

Нужно было ответить По, мол, ничего не случилось.

Мол, просто кошмар.

Заживёт.

Перебесится.

— По, ты ведь никуда не улетал?

Он смотрел на неё с детским удивлением во взгляде. Рей всё так же тонула в его зрачках, до сих пор не научившись плавать.

— Я всегда был здесь, с тобой, — он приложил её руку к своему сердцу, — Милая, ты же тут у меня, высечена.

С каждым прожитым днём у Рей возвращалась вера в человечество. По возвращал эту веру.

А темнота — это всего лишь темнота. Но теперь у неё есть своё солнце. В груди.