Старая история (джен)

Новый старый дом. В нем всегда есть превосходный чай, но никогда не будет чуть горьковатого меда. В нем пахнет старым деревом и пылью, которая не дает дышать. Потолки с массивными позолоченными люстрами давят с невероятной силой на плечи.

Половицы скрипят в коридоре — это Шерлок тайком пробирается ночью в библиотеку. Его глаза широко распахнуты и пытаются увидеть в густой темноте, изредка пробиваемой холодным голубым светом, предметы и статуи. В руке он зажимает небольшой фонарик, но не включает его, нельзя быть замеченным.

Ему страшно. Самую малость. Этот страх всего лишь заставляет идти вперед к спасительной библиотеке все быстрее и быстрее. Но если он осветит себе путь, то станет еще страшнее. То, что сейчас вокруг, что можно увидеть своими глазами, спрячется за его спиной и будет неотрывно следовать за ним. Всегда за спиной, всегда невидимо для него.

Скрип двери, частое дыхание. В маленьких ручках мгновенно оказывается старинная, очень тяжелая и удивительно красивая книга. Силуэт мелькает в свете большого окна и скрывается в полной темноте. Шерлок, прижимая к себе книгу, бежит к самому дальнему углу комнаты. Там, в укромном уголке между шкафом и стеной, стоит глубокое мягкое кресло. Он запрыгивает в него с ногами и задерживает дыхание, всматриваясь в темноту. Ничего и никого. Теперь, когда за спиной только спинка кресла, можно включить фонарик.

Шерлок кладет книгу на колени и направляет свет на обложку. Тонкие пальчики скользят по золотому орнаменту с замысловатым восточным узором. Он с восхищением открывает ее. Страницы приятно хрустят, каждая украшена по-своему. На левой стороне тонко и искусно нарисованы картинки, которые будто сплелись из линий рамки, а на правой — слова.

Больше для него не существует ничего вокруг, нет ни темноты, ни даже воспоминаний о страхе. Есть только книга в свете его фонарика и он сам. Глаза жадно вчитываются в слова, всматриваются в рисунки и узоры. Истории, короткие и длинные, иногда смешные, часто со странной печалью, разворачиваются перед его глазами. Он там, внутри легенд.

Темнота вокруг постепенно сгущается, луна почти пропадает. До его кресла ее лучи не долетают, запутываясь в сети витража. Жалобно мигает работающий долгое время фонарик. Последняя история, последнее путешествие на последних страницах.

Шерлок хмурится, губы крепко сжимаются. Вокруг сжимается холодная темнота. Ему не нравится это путешествие. Фонарик гаснет на последних словах и Шерлок вздрагивает, с ужасом раскрывая большие глаза. Вокруг не видно ничего, кроме тьмы, и ничего не слышно, будто она поглотила все и вот-вот доберется до него самого. Он вжимается в кресло и закрывает себя книгой с плохим концом. Ее очень хочется швырнуть подальше, бросить в эту тьму, как в колодец, чтобы проверить насколько он глубок, пробить ее, как пушечным снарядом. Шерлок с яростью бросает книгу и обхватывает колени руками.

Выползает луна. Раскрытая книга лежит на полу в самом центре комнаты. Неизвестно откуда взявшийся ветер перелистывает ее страницы и замирает на последней. «Свидание в Самарре».

— Чем же тебе не угодила эта книга?

— Она неправильная! — восклицает Шерлок.

— Ее мудрость проверена веками и жизнями тысяч людей.

— Значит, они тоже неправильные! Все они! — упорно настаивает он.

— Ты, стало быть, знаешь, как правильно?

Шерлок гневно смотрит в ответ и закрывается руками еще сильнее.

Он в полном молчании просидит в кресле ещё несколько часов. Пока от усталости сами не закроются глаза. Потом, ранним утром в библиотеку зайдет мама, она поднимет брошенную книгу и удивится выбору сына. Затем бесшумно подойдет к нему и возьмет на руки, чтобы отнести в его комнату.

* * *

Шерлок весь день будто прячется, закрывшись от всего и всех окончательно. Его трудно увидеть, трудно отыскать. Оказывается, этот дом таит в себе множество тайных помещений и секретных ходов.

Но вот он застигнут врасплох: за спиной стена, бежать некуда. В руке листок бумаги.

— Неужели ты этим занимаешься? Глупая затея.

— Нет, не глупая, — упрямится он.

— Совершенно глупая.

Его глаза наполняются несвойственной ребенку болью, но с ребяческой обидой поджимаются губы.

— Нельзя переписать конец этой истории. Это невозможно. В нем весь смысл.

Шерлок смотрит твердо и невероятно упрямо, несмотря на навернувшиеся слезы.

— Ты не найдешь другого ответа, Шерлок. У этой загадки только одно решение.

— Почему?

— Конец всегда таков. У всего и всех. Все умирают. Смерть — это то, что всегда следует за нами и забирает, когда приходит время.

Слезы катятся по щекам, глаза с ужасом распахнуты. Рука комкает листок. Шерлок кричит: «Нет!» и убегает.

Он бежит. Быстро и неуловимо. Коридоры, двери, лестницы. Картины, окна, статуи, вазы… Задний двор, деревья, лес. Он бежит из этого давящего на плечи и спину дома. Освещенная золотистым солнцем кудрявая макушка мелькает между деревьями, но быстро пропадает из виду. Искать его бессмысленно. У него есть целый небольшой лес, чтобы спрятаться.

* * *

В испачканных землей штанах и с тонкой царапиной на щеке Шерлок сидит на крыше старого дома, подтянув ноги к груди и зажимая листок бумаги в руке. Как он пробрался сюда, никем не замеченный, — остается только гадать. Как и то, что с ним происходило в его маленьком путешествии. Черные кудряшки теребит холодный ночной ветер. Небо заволокло черными тучами, нет ни звезд, ни луны. За его спиной необъятная тьма. Она со всех сторон и над головой.

Листок бумаги полностью исписан. Что-то безжалостно зачеркнуто, где-то он порван. Можно различить только несколько слов: «другой», «Суматра», «пират».

— Почему пират, Шерлок?

Он молчит. И в темноте кажется, что он улыбается.

Шерлок неподвижно сидит и всматривается в темноту, кажущуюся совершенно нескончаемой и неостановимой, неизведанной, и живой, и мертвой одновременно. Он поднимает голову. Сквозь облака начинают тихо сверкать звезды. Шерлок звонко смеется и спрашивает:

— Красиво, правда?

А затем встает и уходит. Не оглядываясь, не убыстряя шаг. Он не бежит от тьмы, он идет рядом и продолжает смотреть на звезды. Он пройдет путь вместе с Ней, постоянно зная, что Она за его спиной. Он так и не скажет, почему купец в его истории стал пиратом. Но однажды сам станет им. Пиратом, идущим только против ветра, против правил, нашедшим в себе безумную смелость и силы изменить конец старой истории.