Торжественный вынос мозга (джен)

— Конни, справа! — раздался в шлеме голос капрала Стенглера.

«Еврофайтер Тайфун» молниеносно лег «на нож»*, пропустив снаряд в нескольких метрах от корпуса.

«Интересно, почему снаряды, а не фазеры какие-нибудь? — подумала сержант Констанция Портер, выравнивая истребитель. — Инопланетяне ведь должны быть очень развитыми, а ЭТО как-то несерьезно. Да пушечные ядра бьют точнее, о наших ракетах я вообще молчу!». Воспоминания о ракетах заставило девушку скривиться. Как назло, за несколько дней до того, как в небе над Европой появился гигантский корабль, большая часть вооружения была отправлена на перепроверку в связи с обнаружением брака на последних учениях. В плане недостатка огневой силы Конни не повезло больше всех — она была последней в воздушном подразделении ЮНИТ, кто упорно не соглашался пересаживаться на F-35, предпочитая проверенный четвертый класс необлётанному пятому. И, конечно же, согласно закону подлости, большая часть ракет, отправленных на проверку, относилась к вооружению «Тайфуна»! Правда, старый сердобольный техник с говорящей фамилией Эдисон долго шаманил над машиной, умудрившись присобачить к ней, в обход всей логике и электронике, самое несовместимое оружие. Он даже умудрился подвесить на место IRIS-T вертолетную «Ласточку», правда, на кой она сдалась во время боя с потенциально превосходящим противником, Конни понять не могла. Вылетать с такой сборной солянкой не хотелось страшно, но, как ни крути, она была военным, а приказ есть приказ.

Сержант Констанция Портер относилась к числу людей, чья осторожность порой граничит с паранойей. Пожалуй, это было главным опознавательный признаком этой маленькой невзрачной девицы с крупным носом и вечной ухмылкой, от которой на лице раньше времени появились морщинки. Еще в летной школе, а позднее и в семнадцатой эскадрильи в Коненгсби, за ней закрепилось гордое прозвище «Паранойка». Она отказывалась от рискованных полетов, заставляла техников перепроверять машины по десять раз, отменяла задание и шла на посадку всякий раз, когда ей мерещился странный скрежет в салоне или шум двигателя, как-то отличающийся от обычного. Она выводила из себя начальство своевольностью, но те не могли отрицать, что благодаря «маленькой Паранойке» было обнаружено множество потенциально опасных неисправностей, которые вполне могли в будущем привести к крушению. Командующий эскадрильи понимал, что большая часть из них в любом случае была бы обнаружена, но согласно документам, пилотом, указавшим на поломку, всегда была Портер, да и в тренировочных боях она показывала себя хорошо, что придавало ей вес в глазах высшего командования и лишало возможности вышвырнуть из ВВС. А сама она, вопреки природной осторожности, слишком любила летать и уходить не собиралась.

Переломным моментом стал запрос генерала Петроус о пополнении штата летчиков на войне в Ираке. Для отправки на Ближний Восток выбирались лучшие пилоты, а безупречный послужной список Констанции Портер подходил под это определение просто идеально. Это был первый момент за время службы, когда девушка осознала: она и армия не совпадают по одному важному параметру — любви к жизни. Конни жизнь любила, и подставляться под ракеты земля-воздух совсем не хотела.

На второй вечер после получения приказа о переводе в зону военных действий Конни направлялась к командору Брейгону, дабы обрадовать его вестью о своем увольнении из военно-воздушных сил Великобритании. Но тот оказался в кабинете не один, рядом с ним сидел высокий полный пожилой мужчина, которого Констанции раньше видеть не приходилось.

— Младший капрал Портер, — начал командор, как только девушка вошла, — ваш перевод был пересмотрен. Вам надлежит в течение двадцати четырех часов покинуть расположение части и перейти под командование воздушного подразделения ЮНИТ и лично генерала Беттереджа. Вам ясен приказ?

— А-а... Да, Сэр. Могу я узнать, почему я раньше не слышала о подразделении ЮНИТ?

— Нет, не можете. Машина будет ждать вас у выезда «Би» через час. Вы свободны.

— Да, Сэр.

Уже выходя из кабинета, летчица услышала слова командира.

— И все же, бригадир, я считаю Портер не самой подходящей кандидатурой, — вещал Брейгон. — Она ужасно упряма, часто проявляет своеволье при исполнении приказов. Для военной организации с подобным уровнем секретности это может вызвать большие проблемы.

— Я благодарен за ваше мнение, командор, — ответил собеседник удивительно чистым для человека его возраста голосом, — но один мой старый друг сумел привить мне большое уважение к своевольным юным леди.

Конни покидала эскадрилью в полном ступоре, но все же была счастлива. Каким-то седьмым чувством она знала, что теперь останется в Англии и не попрощается с ее любимыми истребителями. Тогда это казалось подарком судьбы...

...Но сейчас, пробиваясь сквозь обстрел неуправляемых, зато имевшихся в огромном количестве снарядов инопланетян, она в этом сомневалась.

Их задачей было подлететь как можно ближе к инопланетному кораблю и путем обстрела найти его слабые места, но пока обстреливали в основном их. Теперь к «пушечным ядрам» присоединились еще и небольшие летательные аппараты, которые, как ни странно, огибали истребители, не причиняя им никакого вреда, но и сами вполне успешно уворачивались от ракет, которые их просто не видели и продолжали свой путь навстречу неуправляемым снарядам.

Пропуская очередное такое «ядро», Конни накренила самолет вправо, но в следующий момент он потерял управление и ушел в штопор. Другой снаряд, должно быть, задел крыло, частично нарушив систему управления. Попытка катапультироваться привела только к громкому щелчку в креплении кресла и нескольким хлестким выражениям Констанции, от которых ее бабка, слывшая в юности светской дамой, упала бы в обморок. Попытка связаться с землей была не более продуктивной.

Портер собралась с мыслями и сбросила тяжелые ракеты. О том, что они могут попасть в своих, она не волновалась — эти ракеты, в отличие от вражеских, разве что в шахматы не играли и прекрасно различали своих и чужих. Зато это позволяло максимально облегчить самолет.

Конни включила форсаж и начала нервно придумывать, как бы обойти эту инопланетную громадину, имея весьма ограниченные возможности пилотирования. Уйти вправо она не могла — самолет отчаянно кренило в противоположную сторону, но дать ему сильно уйти влево было опасно — так можно было лишиться последних крох управления. О перемещении в вертикальной плоскости с неизвестными повреждениями и вовсе не приходилось говорить. От плачевности положения вынужденного камикадзе Портер отвлек открытый шлюз, из которого вылетали те самые не вмешивающиеся в баталию корабли противника. Он находился слева, но в пределах досягаемости при применении безопасного маневра.

«Поздравляю, Портер! Ты, кажется, окончательно сошла с ума...» — подумала летчица, направляя истребитель к шлюзу. Это был риск — залетать вот так вот в ангар противника, не говоря уже о бешеной скорости, на которой она мчалась, а рисковать Конни страшно не любила. Но выбор был невелик. «К тому же, камикадзе изнутри может устроить гораздо больший бабах», — мысль была не самая веселая, но ничего жизнеутверждающего в голову не лезло.

Летательные аппараты продолжали спокойно скользить мимо, не мешая взбесившемуся «Тайфуну» внестись внутрь корабля. Самолет несся по ангару, оправдывая свое гордое название тем, что сбивал все, что попадалось на пути. Теперь оставалось только ждать и молиться, чтобы ангар оказался достаточно большим, а истребитель смог остановиться, хоть Портер и понимала, что, с учетом ее скорости, для этого он должен занимать треть корабля.

Но истребитель остановился. Совершенно неожиданно и сразу. Одна из «Ласточек» от резкой остановки слетела с креплений и покатилась к проходу в соседний отсек. Констанция зажмурилась и приготовилась к взрыву, но его так и не последовало. Она открыла фонарь кабины и выглянула наружу. Инопланетян в ангаре не было, зато была куча аппаратов, по прежнему в упор не замечавших инородный объект перед ними. Осмелев, летчица спрыгнула на пол и осмотрелась. Под самолетом по центру находился маленький круг, выполненный из металла, отличавшегося по цвету от остального пола. Конни протянула к нему руку, и металлическая заклепка на перчатке намертво приклеилась к поверхности. Кое-как вытянув кисть из перчатки, она усмехнулась.

— Нехиленький магнитик! Нам бы такой в научный отдел.

Констанция обошла самолет и только тут поняла, почему его так кренило влево — крыло было разломано, и треть его держалась буквально на честном слове. Приземлись она так на аэродроме, сержант Портер безусловно возгордилась бы собой (после того, как прибила бы кого-нибудь из техников), но сейчас ее больше волновала другая мысль — улететь отсюда не получится. Летчица попыталась приободриться. В конце концов, есть шанс, что ее будут искать, или здесь найдется какая-нибудь спасательная капсула, или на корабль отправят спецназ. Хотя... Кого она обманывает? Судя по корабликам, в капсулу она поместится исключительно по частям, то есть, неживой, и если сюда что-нибудь и пришлют, то только если бомбу, что приводит к тому же знаменателю. Обалдеть! «Еще раз поздравляю, Портер, ты влипла». Конни сардонически усмехнулась, сняла с себя часть уже ненужного снаряжения и отправилась на изучение базы неприятеля.

Пробираясь между тем, что она окрестила ТУОЛО (теперь уже опознанные летающие объекты), Конни подумала, что длины ангара вполне хватило бы для остановки. Правда, для этого пришлось бы пробить несколько перегородок между отсеками. Дойдя до очередной секции, она замерла, всеми силами стараясь не дышать. На другой стороне зала, склонившись над чем-то вроде железного кокона, стояло инопланетное существо, напоминавшее причудливую смесь бульдога с носорогом — этакий гипертрофированный кузнечик с восемью конечностями, из которых шесть выполняли функции ног, две — рук, и все это покрыто пупырышками. Да... Судя по его размерам, ТУОЛО были беспилотными. Портер нащупала в кармане пистолет. Виной ли тому был фантастический слух инопланетянина, или какая-либо другая причина, но он поднял голову и уставился прямо на Конни огромными, похожими на бельма, глазами. Пришелец издал звук, напоминавший булькание, а следом послышался гулкий металлический голос.

— Как ты попало сюда, мясо?

От такого обращения Конни похолодела, лучше бы уж она и впрямь стала камикадзе. Раз она все равно здесь, надо блефовать.

— Я из второй волны десанта. Сдавайтесь! Большая часть вашего корабля уже захвачена.

— Это невозможно! — незамедлительно последовал перевод. — В этот корабль не могут проникнуть низшие существа.

— Я могу принять это как комплимент?

У инопланетянина, похоже, с юмором было плохо. В следующий момент кокон у него под ногами выпустил по бокам множество острых конечностей и пополз к девушке. Та выпустила в него половину магазина, но тварь этого даже не заметила. Конни с досадой подняла взгляд — если уж она умрет, то эта зеленая мечта кунсткамеры отправится к праотцам вместе с ней. Пуля попала пришельцу в ногу, он почти по-человечески взвизгнул, и из раны брызнула желтая жидкость. «Хорошо, хоть пол насквозь не прожигает, — подумала Портер. — Так, все, надо меньше смотреть телевизор».

Многоножка тем временем остановилась и неуверенно заметалась между землянкой и своим хозяином. Конни с удивлением наблюдала, как после непродолжительного замешательства робот развернулся и уверенно посеменил к пришельцу. Тому внимание собственной машины, похоже, не понравилось — он, энергично перебирая пятью здоровыми ногами, ринулся к дверному проему. Портер бросилась за ним, рассудив, что лучше бегать за вполне пулепробиваемым пришельцем, чем от непробиваемой железной сороконожки, и чуть не упала на выходе, где гладкий пол сменился бугорчатой поверхностью. Инопланетянин, как ни странно, чувствовал себя здесь вполне комфортно и даже прибавил шаг, но у Конни за плечами тоже был не один строевой марш-бросок по пересеченной местности. Добежав до развилки нескольких коридоров, пришелец встал в углубление в стене, передней конечностью нажал на дисплей перед собой и исчез. Констанция добежала до ниши и повторила те же действия, благо зрение у летчицы было хорошее, и она прекрасно разглядела точку, на которую нажало паукоподобное существо.

В первый момент ничего не изменилось, разве что освещение стало несколько ярче. Оглянувшись, Конни поняла, что изменился не только свет. Вместо трех прямых коридоров от ниши теперь отходил один, сворачивавший в нескольких метрах от того места, где она стояла, и за этим поворотом как раз скрылся преследуемый пришелец. Сержант Портер выдохнула, предчувствуя недоброе, и метнулась за ним. Сложно сказать, сколько продолжалась эта гонка по инопланетному лабиринту, но в конце концов пришелец влетел в открытый проем, захлопнувшийся переборкой прямо перед Констанцией. Последующие десять минут летчица провела, обследовав всё окружающее переборку пространство и пытаясь ее открыть, увы, безуспешно. Конни в сердцах пнула перегородку и оглянулась назад, гадая, сколько времени уйдет на обратный путь, при условии, что о ее нахождении на корабле теперь известно.

Размышления ее прервал резкий звук. «Тревога!» — пронеслось в голове Портер. Дверь отсека перед ней начала открываться, и летчица быстро подняла пистолет, готовясь отстреливаться. Но за перегородкой никого не было. Вбежав внутрь, она увидела, как единственный в помещении пришелец, причем, явно не тот, которого она подстрелила, встает в нишу — в отличие от первой, в ней не было дисплея или чего-то подобного. Выстрел пронзил уже пустоту. Конни уронила руку с пистолетом и скорчила страдальческую мину — ну почему в роли спасительницы человечества должна была оказаться именно она? Даже в их подразделении было полно ребят, буквально мечтавших погибнуть геройской смертью, но ее-то такая участь никогда не привлекала! В том, что пронзительный вой был не просто сигналом тревоги, она уже не сомневалась. И кто ее за язык тянул, когда она болтала про десант? Вам не удалось разбиться? Не проблема, вы всегда можете взорваться!

Портер повернулась к панели управления — похоже, она попала на мостик. Что же, по крайней мере, не каждому удается перед смертью попилотировать инопланетный корабль.

Нож* — движение перпендикулярно горизонту (с креном 90 градусов) не меняя направления полета.