Не оглядываясь назад (гет)

Тундра-таун. Ледяной район Зверополиса, потрясающе красивый в любое время суток. Днём многочисленные шпили домов блистают в солнечных лучах, а ночью в небо рвутся разноцветные пучки света, их сияние отражается от покрытых льдом крыш. Неописуемое и завораживающее зрелище.

Поздний вечер тяжёлым плотным полотном накрыл весь Зверополис. По заснеженным улицам Тундра-тауна неторопливо ехал огромный чёрный джип, в котором сидели четыре белых медведя. Самый огромный из них сидел на переднем сидении и передавал по телефону распоряжения.

— Если ещё раз увидишь его, сообщи, — издавал зверь короткие фразы. — Это не моя проблема! Это мозгов у него нет, а не денег. Пусть научится думать. Ах вот как! Тогда в следующий раз меры будут жёстче!

Густой бас звучал совершенно спокойно, но принадлежал он медведю, который уже давно привык отдавать приказы. Невидимый собеседник прекрасно улавливал в голосе давнюю властность.

— Вот и всё, — удовлетворённо сказал Борис Козлов, убирая телефон в карман. — Этот мелкий спекулянт Хорьковиц больше не будет мешаться под моими лапами.

— Думать надо головой, прежде чем свой лоток с пиратскими дисками ставить на нашей территории, — буркнул сзади один из двух белых медведей. Козлов повернулся к нему.

— У тебя хорошо получается убеждать, Рэймонд, — одобрительно заметил медведь. — Борис Козлов дважды не повторяет, как и его братья, и слов на ветер не бросает.

Митч, охранник Бориса, взятый на вечер водителем, коротко усмехнулся. Джип плавно свернул с широкого проспекта на улицу Айс-Лайн. В конце дороги уже виднелся большой двухэтажный дом, где и жил Козлов. Когда до дома осталось около трёх сотен ярдов, в кармане у Козлова вновь зазвонил телефон. Медведь бросил короткий взгляд на дисплей и принял вызов.

— Я тебя слушаю, Рикард.

— Адрес есть, — раздался в трубке голос Рикарда, брата капитана полиции Зверополиса Эддрика Буйволсона. — Записывай.

Козлов достал из кармана блокнот и ручку. Записав пару слов и несколько цифр, мафиози спросил:

— Уверен, что он там?

— Эта Амелия его хорошо знает, Борис, — последовал ответ. — Если ты далеко, то поторопись.

— Понял тебя, — кивнул Козлов и велел водителю: — Митч, разворачивайся, быстро!

Автомобиль развернулся рядом с коваными железными воротами дома Козлова.

— В чём дело? — коротко спросил Митч. Козлов вкратце сообщил о проблеме, решение которой он откладывать не собирался по личным обстоятельствам. Через полчаса он встретится морда к морде с убийцей, с тем, кого жаждал уничтожить. В крови медведя кипел призывный огонь мщения. На днях Козлов потерял любимого сына — Морриса убили вместе с его прекрасной беременной невестой Сесилией. Страшное преступление совершил именно Лонгтэйл, и Козлов знал только одно — его месть после встречи с врагом будет жестокой и беспощадной. Тогда Лонгтэйл пожалеет, что появился на свет!

— Теперь он от меня не уйдёт! — прорычал Козлов себе под нос. Митч, плавно поворачивая руль, отвернулся к боковому стеклу и нахмурился. Теперь проблемы были и у охранника.

* * *

Сириус Лонгтэйл, сжимая в правой лапе дорожную сумку, быстро поднимался по лестнице на второй этаж. Он знал, к кому идти, знал, что в знакомой квартире его ждёт возлюбленная. Он приехал сразу по её звонку. Остановившись перед нужной дверью, тигр нажал на дверной звонок. Дверь распахнулась, на пороге возникла молодая тигрица, одетая в короткий светлый халат.

— Что случилось, детка? — спросил Лонгтэйл, входя в небольшую прихожую и ставя сумку рядом с гардеробом.

— Надо поговорить, Сириус, — слегка дрожащим голосом ответила Амелия, приглашая тигра в гостиную. Он подхватил сумку и пошёл за любовницей.

Амелия молча встала у окна и некоторое время смотрела на объятый вечерним мраком дворик, за которым вдали простирался парк, потом повернулась к пришедшему Лонгтэйлу. Он на мгновение растерялся. Что-то совсем другое было в её взгляде, там не плясали, как прежде, огоньки весёлого оживления, Амелия не поцеловала его при встрече. Совсем недавно она узнала о своём любовнике страшную правду. Сириус Лонгтэйл оказался бандитом и убийцей, на его счету уже было несколько жизней. Эти жизни были им загублены в течение этой недели. Шокирующее известие перевернуло в душе молодой хищницы всё с задних лап на голову, но пока она старалась сдерживать себя. Ей было не по себе находиться рядом с тем, с кем она ещё совсем недавно провела замечательную и жаркую ночь.

Заглянув в глаза возлюбленной, Лонгтэйл заметил перемену в настроении, но не успел задать вопрос. Когда он положил саквояж на диван, Амелия сама перешла в наступление:

— Что происходит, Сириус?

— Я не понимаю, — растерянно улыбнулся тигр. — Ты какая-то странная сегодня. У тебя проблемы?

— Проблемы у тебя. — Голос Амелии приобрёл стальные властные нотки, когда Лонгтэйл подошёл к ней, чтобы обнять и успокоить. Уткнувшись носом в её мягкую и пушистую шею, он вдохнул нежный и волнующий запах меха, но любовница не ответила на ласку. Она повела себя совсем неожиданно. Одна лапа её скользнула за пояс, второй она оттолкнула тигра от себя. Лонгтэйл отшатнулся. Дуло пистолета смотрело ему точно в сердце.

— Когда ты собирался сказать мне, что ты — убийца, Сириус? — звенящим голосом спросила Амелия. В каждом слове её звучали невыплаканные слёзы.

— Детка, что с тобой? — поразился Лонгтэйл, отступив на шаг назад.

— Ты ещё спрашиваешь? — Голос Амелии тяжело взвился до крика. — Сколько времени ты меня обманывал? Значит, такая у тебя была работа, да? Убивать по ночам полицейских?

— Что за бред, Амелия? — наполовину невинно, наполовину возмущённо спросил Лонгтэйл, однако его тон не обманул Амелию. Он шагнул к ней.

— Не подходи! — предостерегла его тигрица, взводя курок. Лонгтэйл замер, потом медленно поднял лапы.

— Ты не выстрелишь в меня, — покачал головой тигр.

— Я не дам тебе убить меня, как тех полицейских или как ту молодую пару! — лихорадочно прошептала Амелия. Лапы её задрожали, она крепко вцепилась в рукоять оружия. В тот же миг Лонгтэйл понял всё.

— Копы приходили к тебе? Ты рассказала им обо мне? — С каждым вопросом на его морде всё больше проявлялось ошарашенное выражение. — Ты выдала меня им?!

— Нет. Не выдавала… — пролепетала Амелия, сама переходя на оборонительную позицию. — Они сами всё поняли! Фотография… Я случайно уронила сумку…

Лонгтэйл замер на месте, лапы словно вросли в пол. Такого поворота событий он никак не ожидал.

— Случайно, значит, да? — Голос тигра прозвучал вяло и печально. — Я не верю, чтобы ты могла им выдать меня!

По щеке Амелии скатилась слеза, тигрица по-прежнему крепко, словно спасение, сжимала оружие. Она прекрасно понимала, как могут повести себя бандиты, загнанные в ловушку; другого выхода, кроме как убийство, они не знают. Представший в неожиданном и опасном свете Лонгтэйл принадлежал к убийцам. А Амелия хотела жить. Сам Лонгтэйл стиснул лапами голову и с глухим стоном опустился на диван.

— Нет… — простонал он. — Как ты могла?

— Они знали… — заплакала Амелия. — Знали!..

— Ну конечно! — с горьким сарказмом фыркнул Лонгтэйл.

— Я теперь последний свидетель, — дрожащим голосом произнесла Амелия. — Давай, убей меня, как этих несчастных зверей! Попробуй!

Последнее слово вырвалось из горла тигрицы угрожающим рыком. Тигр встал, но совсем с другими намерениями.

— Отдай мне пистолет, Эм, — тихо, но решительно велел он.

— Не приближайся ко мне! — Амелия пятилась и пятилась, пока не наткнулась задом на тумбочку в углу. Отступать было некуда, она вновь вскинула револьвер, взяв на мушку сердце любовника. Палец оказался на спусковом крючке. Всего и дел — нажать на него и покончить с убийцей… Но в несколько коротких мгновений перед глазами Амелии пронеслась череда воспоминаний. Вчерашняя безумная ночь, ласковые объятия и жаркие поцелуи, нежные слова и признания в любви, такие будоражащие тело прикосновения и ласки… Не так просто было забыть большое и горячее тело любовника, не скупого на нежность и любовь. Когда Амелия узнала о преступлениях Лонгтэйла, который так тщательно скрывал их, она почувствовала, как в ней прочно поселился страх, затем переросший в ненависть и ярость. Яркие огоньки этих чувств пылали в глазах тигрицы, она была готова пойти на роковой шаг, чтобы обезопасить себя. По крайней мере, до прихода Лонгтэйла Амелия так думала. Но, увидев его неверящий и потрясённый взгляд, в котором по-прежнему угадывалось настоящее и большое чувство, она почувствовала, как её решимость начинает понемногу испаряться. Всё-таки она его любила и оторвать от сердца не могла. А Лонгтэйл, говоря о побеге из Зверополиса, не лгал Амелии.

— Отдай его, — повторил Лонгтэйл, медленно подойдя к любовнице. Холодная сталь уткнулась в его широкую грудь, но выстрела не последовало. Бережно разняв лапы любимой, Лонгтэйл взял у неё пистолет и бросил на диван. Уже не сдерживающая слёз Амелия бессильно опустилась на тумбочку и затряслась в рыданиях. Тяжело вздохнув, Лонгтэйл обнял тигрицу за плечи, и она уткнулась носом ему в живот, судорожно всхлипывая. Потрясение для неё оказалось слишком большим.

— Да, это всё сделал я, — тихо сказал он. — Мне пришлось убивать, потому что я делал свою работу. Я не раскаиваюсь ни в чём, но не это главное, Эм!

— Зачем? — рыдала Амелия. — Зачем столько крови, Сириус?

— Эти полицейские и остальные звери были опасны для нас, — пояснил Лонгтэйл.

— Для кого — для нас?! — вскочив, почти истерично закричала Амелия. — Сколько вас, таких убийц, бегает по Зверополису?

— Забудь о них и обо всём этом, Эм. Лучше посмотри в сумку.

Амелия покачала головой и прошептала что-то неразборчивое, но послушно поднялась с тумбочки и заглянула в саквояж.

— Я не врал тебе насчёт денег, Эм, — сказал тигр, когда Амелия увидела перетянутые резинками пачки банкнот. Она только закрыла глаза и устало поднесла лапу ко лбу.

— Ты не понимаешь, что говоришь, Сириус, — падающей листвой прошелестел голос тигрицы. — Это — кровавые деньги.

— Тебе важно то, как они получены, или то, что у нас есть шанс уехать отсюда? — возмутился Лонгтэйл. Амелия, не зная, что ещё сказать, только беспомощно смотрела на любовника. Она с трудом могла воспринимать его истинную сущность, но вновь сдалась, увидев его прежнюю улыбку. Лонгтэйл подошёл к Амелии и вновь обнял её.

— Ты моё солнышко… — шепнул он ей на ухо и поцеловал в нос. — Моё яркое солнышко… Я тебя люблю и не хочу оставлять в этом городе. Уедем сегодня же!

— «Уедем сегодня же»! — горьким тоном передразнила она любовника. — Как ты это себе представляешь, Сириус? О тебе знает полиция, тебя наверняка ищут! Если тебя арестуют, то больше на свободе ты не окажешься! Никогда!

Тигр, держа лапы на плечах Амелии, тихо сказал:

— Потому я и не дам им возможности схватить меня, Эм. Я умею исчезать бесследно, я сделаю для нашей свободы всё возможное, чтобы быть только с тобой.

— Сириус, Сириус, — со вздохом сожаления покачала головой Амелия. Она и любила его, и злилась на него, и не одобряла его планов. Сейчас он казался ей таким простым и глупым, уверенным в том, что у него получится обставить опытных полицейских и уйти от возмездия. Но Лонгтэйл не собирался так просто сдаваться. Если бы в его жизни не было никого, кому он был бы небезразличен, то и тогда попадаться в лапы полиции он не намеревался. А сейчас он нежно обнимал Амелию, свою любимую тигрицу, без которой он не мог представить жизни. Амелия уткнулась мордой в грудь тигра.

— Я знаю тебя всего два месяца, — прошептал Лонгтэйл. — А такое ощущение, что всю свою жизнь. Знаешь почему?

Амелия, с ещё блестящими от слёз глазами, посмотрела на любимого тигра.

— Потому что ты и есть вся моя жизнь, Эм, — закончил он эту небольшую, но такую чувственную тираду. Тигр наградил Амелию полным любви взглядом и нежно провёл по её щеке лапой.

— Что бы ни случилось, я тебя не брошу, родная… Я обещаю, что буду с тобой.

Лонгтэйл смотрел ей прямо в глаза. Он с самой первой их встречи не скрывал своих чувств, а с каждым их свиданием они только крепли и поселились в его душе навсегда. Он всегда в опасных ситуациях вспоминал Амелию и произносил её имя, в нелёгких раздумьях постоянно натыкался в сплетении мыслей на дорогой и милый его сердцу образ. Ему наплевать на то, что Амелия была проституткой, она умела одним взглядом, одним движением, даже одним словом, произнесённым игривой интонацией, привести его в благостное состояние. Сама тигрица до сегодняшнего дня не знала о том, что её любимый «полосатик» принадлежит к бандитам. Но… разве это изменило его отношение к ней? Амелия неоднократно слышала о преступниках, знала, как поступают со свидетелями. Во всём Зверополисе близко знала Лонгтэйла только она. Будь на месте Лонгтэйла другой тигр, он бы убил Амелию, даже не моргнув глазом. Сириус, несмотря на свою жестокость и беспощадность, был другим, в его сердце нашлось место для любви.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — после короткой паузы снова заговорил Лонгтэйл, прижимая голову Амелии к груди. — Это слишком неожиданно и страшно для тебя… но я никак не мог сказать тебе правду. Меня с этими головорезами больше ничего не связывает!

Амелия отстранилась от груди Лонгтэйла и снова посмотрела на него. Немой вопрос ясно читался в её блестящих глазах.

— Не связывает, — повторил Лонгтэйл. — Я просто ушёл оттуда с деньгами. Нашими деньгами. Мы можем просто убежать отсюда. Навсегда! Скрыться из этого осточертевшего Зверополиса в тихое место.

Тигрица только вздохнула — после всего, что она услышала за сегодняшний день, ей было сложно что-то сказать или сделать. Она ограничилась только одной фразой:

— Тебе надо бежать, Сириус.

— Только вместе, — прошептал Лонгтэйл и, притянув тигрицу за талию к себе, поцеловал в лоб. Амелия, положив лапы ему на плечи, подняла голову и прильнула губами к его морде. Лонгтэйл не мог сказать, сколько времени пролетело за этими сладостными мгновениями поцелуя. Вдруг раздался громкий и сильный удар в дверь. Амелия вздрогнула, а лапа Лонгтэйла инстинктивно метнулась за пояс к пистолету. Тигр повернулся к двери.

— Кто это? — спросила Амелия в тишине.

— Чёрт… — еле слышно выругался Лонгтэйл. — Не может быть!..

Он повернулся к возлюбленной, но она только энергично потрясла головой. Тигр подскочил к окну и увидел внизу, прямо под квартирой Амелии, большой хищно-чёрный внедорожник. На секунду к Лонгтэйлу пришло облегчение — машина не принадлежала полиции, но стук в дверь повторился. Желая убедиться в своих подозрениях, тигр тихо велел Амелии:

— Жди здесь.

Он вышел в коридор и аккуратно, почти на цыпочках, подошёл к двери. По пути Лонгтэйл понимал, что, если приходят с другими намерениями или по какой-то бытовой просьбе, стучаться с такой силой не станут. Вдруг в душу тигра закралось опасение — что-то ему подсказывало, что дверью не ошиблись. Подтверждением его тревожных мыслей стал повторившийся удар, сильнее прежнего, за створкой раздались тихие голоса. Лонгтэйл медленно приблизился к двери и посмотрел в глазок. Сердце тут же ухнуло в пятки. Опасения тигра оправдались.

Это была действительно не полиция. Это было намного хуже. На лестничной площадке стоял вооружённый Борис Козлов в окружении своих братьев. Суровые выражения на мордах огромных белых медведей не предвещали ничего хорошего. Козлов вновь поднял массивный кулак и ударил по створке. Лонгтэйл застыл от страха, по спине, по лапам, по туловищу от затылка побежали ледяные волны ужаса. Но страшно было тигру не столько за себя, сколько за Амелию. Он обернулся, когда услышал её тихие, но суетливые шаги. Задержав взгляд на возлюбленной на долю секунды, он неожиданно для Амелии шёпотом велел:

— Эм, беги в комнату и собирай вещи. Только самое необходимое. Быстрее!

Очередной мощный удар, дверь содрогнулась под ним. Стало ясно, что долго она не продержится. Этого и опасался Лонгтэйл, сейчас только одно препятствие отделяло его от грядущей судьбы. В самом деле, что в одиночку мог сделать тигр против трёх вооружённых могучих медведей, каждый из которых намного превосходил Лонгтэйла по силе и размерам?

Амелия по-прежнему стояла на месте, её лапы словно приросли к полу. Каким-то чутьём она осознала, что её любимому грозит жестокая расправа, а гарантии, что самой Амелии ничего не будет, не было. Увидев стоящую Амелию, Лонгтэйл обратился к ней громче:

— Амелия, беги за вещами, быстро! Не стой!

— Ты сейчас серьёзно? — дрожащим голосом выдавила из себя любовница.

— Серьёзнее некуда, детка. Надо выбираться отсюда! Беги в спальню и не выходи!

«Выбираться отсюда»… Сами слова звучали с надеждой на спасение, но шансы на побег были малы. Эта мысль терзала Лонгтэйла, но возможности спастись он терять не собирался.

В этот момент за дверью раздался голос. Он был очень хорошо знаком Лонгтэйлу, от звуков густого баса лапы тигра дрогнули.

— Сириус, ты нас за идиотов-то не держи, — с угрозой вещал из-за двери Козлов. — Мы знаем, что ты здесь. Открывай дверь!

— Какого чёрта стоишь? — выкрикнул Лонгтэйл, увидев, что Амелия так и не тронулась с места. — Беги!

Тигрица судорожно кивнула и помчалась в спальню, чуть не уронив небольшой пуфик. Лонгтэйл выхватил из-за пояса пистолет и отступил назад, вглубь коридора. Он не рисковал открыть дверь и оказаться тут же убитым на глазах любимой Амелии. Из спальни тигрицы уже доносился шорох: она, осознав, что происходит что-то неладное, стала наконец-то собирать вещи. Лонгтэйл, подняв пистолет на уровень дверного глазка, нервно выкрикнул:

— Что тебе надо, Борис?

— Мне нужен ты! — недобро сообщил Козлов. — Знаешь, почему я здесь?

Ответ на это не требовался. Козлов, пустив в ход всё своё влияние, смог через нескольких полицейских выйти на убийцу сына, и теперь враг находился от него в нескольких ярдах, а отделяла его от медведя только запертая дверь. Разъярённому хищнику не стоило никаких усилий выбить её из проёма, но он сохранял видимое спокойствие. Но только пока.

— Открывай по-хорошему, и твоя подружка не пострадает, — подал голос Рэймонд.

— Амелия ни при чём, — пытался поддержать бессмысленный диалог. — Где гарантия, что вы не тронете её?

— Никаких гарантий, — прорычал уже другой медведь, Кевин. — Не подставляй свою девчонку, выходи!

— Хватит болтать! — рявкнул Козлов. Дверь вздрогнула ещё под одним мощным ударом — у медведей кончалось терпение.

— Убьёшь меня прямо здесь? — выкрикнул Лонгтэйл, сжимая в лапах пистолет как единственное спасение. Он чувствовал, что уже очень скоро ему придётся применить оружие. — Сам-то ты, Козлов, скольких так убивал?

— Я тебя убью у твоей Амелии на глазах, если эта дверь рухнет, — пообещал Козлов. Он не угрожал, а констатировал факт. — И за целость твоей красотки-шлюхи я тоже не ручаюсь!

— Тогда… — Лонгтэйл, услышав в голосе явственную угрозу для любимой женщины, обозлился. — Тогда попробуй войди! У меня пуль хватит на вас троих, и я выполню то, что мне велели Роговски!

Новый удар, ещё более сокрушительный, обрушился на дверь. Послышался треск, теперь двери оставалось стоять на своём месте совсем недолго. На грохот выскочила из спальни Амелия, уже одетая в леггинсы и лёгкий свитерок.

— Сириус! Что происходит? — в панике спросила она.

— Эм, я велел тебе оставаться в спальне! — ответил, обернувшись, Сириус. Ему тоже было страшно, и он с трудом сдерживал дрожь в голосе, чтобы этого не показать. — Всё будет хорошо, я обещ…

— Нет, не будет, Лонгтэйл! — тут же перебил его Козлов из-за двери. В его голосе чувствовалась злобная насмешка. — Даже не надейся. Думаешь, эта дверь меня остановит? Ты только зря тратишь время, отдаляя неизбежное.

Дверь снова затряслась под ударами — ещё чуть-чуть… Не обращая внимания на происходящее, Сириус вновь обратился к Амелии:

— Пожалуйста, оставайся в спальне и не паникуй, я тебя очень прошу. Я со всем справлюсь, просто доверься мне, хорошо?

Увидев слезы испуга в её глазах, он добавил:

— Я люблю тебя, Амелия… Всё будет в порядке, клянусь тебе…

— Не смей… — прошептала тигрица, хватая возлюбленного за лапы. — Уходим вместе!

— Я сказал — прячься! — потеряв терпение, рявкнул Лонгтэйл и буквально втолкнул Амелию в комнату. Перепуганная почти до предела, она подобрала лежащий на диване пистолет и спрятала за пояс леггинсов. Тревожный взгляд пробежался по комнате, скользнул по набитой одеждой сумке — той самой сумке, в которой Лонгтэйл привёз деньги, — затем остановился на комоде около дверей…

— Десять секунд тебе, Лонгтэйл! — рявкнул из-за двери Козлов, когда удары в дверь прервались. — Открывай и выходи навстречу своей судьбе! Если войду — убью обоих!

— Попробуй! — крикнул в ответ Лонгтэйл. Перед неотвратимо надвигающейся смертью он пытался подавить в себе чувство страха и задержать медведей, чтобы дать время уйти сначала Амелии. Параллельно он чувствовал ярость при угрозах Козлова убить любимую. — Попробуй! — прорычал снова Лонгтэйл и проверил пистолет. Он был заряжен.

— Вини только себя! — раздался с лестничной площадки голос Рэймонда. Ещё трёх мощных ударов дверь уже не выдержала. С громким треском она вылетела из проёма и рухнула на пол. Проём мгновенно загородили огромные тела медведей. Не говоря больше ни слова, Лонгтэйл выстрелил два раза наугад из-за угла. Он был один против трёх вооружённых членов мафии, поэтому нужно было просчитывать каждый шаг. Криков боли не раздалось в ответ, зато Козлов с братьями ответил несколькими выстрелами. Пули с громким стуком ударялись в стены, одна разбила зеркало, другая сбила настенное кашпо с искусственной розой.

— Решил по-плохому, Сириус? — рыкнул Кевин.

— С вами иначе нельзя! — огрызнулся тигр, посылая ещё несколько пуль. Он снова выругался, он надеялся на то, что зацепит хотя бы одного из медведей. Нападающие спрятались за угол в прихожей. Из подъезда доносились панические крики испуганных соседей, выбежавшие из своих квартир звери кричали наперебой.

— Стреляют!

— Полицию, быстро!

— Уйди отсюда, попадут же!

— Нас трое, а ты один! — прокричал Козлов, осторожно высовываясь из-за угла. — Или Роговски не научили тебя считать?

— Я не дам вам тронуть её! — рявкнул тигр. — И меня вы не получите!

Фразу тигра заглушили ещё несколько выстрелов, сквозь хлопки Лонгтэйл услышал голос Рэймонда — медведь обращался к Козлову:

— Пуль у него надолго не хватит!

«Ошибаешься, громила!» — осклабился про себя Лонгтэйл, ведь в кармане у него лежал ещё целый магазин из двенадцати патронов.

— Разговора не будет, Сириус! — громыхнул Козлов. — Последний шанс даю. Выходи!

Лонгтэйл понимал, что если выглянет, то тут же попадёт под град пуль враждебно настроенного мстителя. Он осознавал, что Козлов специально пытается выманить его из укрытия, но решил не поддаваться на провокацию. Он осторожно выглянул и тут же отпрянул обратно — Рэймонд с готовностью выстрелил и чудом не попал Лонгтэйлу в глаз. Тигр присел на пол и послал в сторону врагов ещё две пули. Одна из них разнесла горевший в коридоре светильник, проход погрузился во тьму. Нажав на спусковой крючок вновь, Лонгтэйл услышал щелчок — магазин кончился.

— Не путай слабоумие с отвагой, Лонгтэйл! — продолжал издеваться Козлов. — К чему эта борьба? Тебе всё равно уже не спастись.

— А я и не себя спасаю, ублюдок! — крикнул в ответ Сириус.

Козлов маниакально расхохотался.

— А кого тогда? — выдавил из себя медведь сквозь приступы смеха. — Амелию? Ты и вправду идиот, Сириус, если спасаешь вонючую, никому не нужную поганую шлюху, которую наверняка все соседи перетрахали!

Медведь заметил левую ступню тигра, высовывающуюся из-за угла. Выпущенная Козловым пуля попала рядом с лапой в пол как раз в тот момент, когда Сириус вставлял в пистолет новую обойму. Тигр вздрогнул и упал на пол, магазин со звонким стуком выпал из полосатых лап и откатился на середину коридора.

— Твою мать… — выругался Лонгтэйл.

— Он пустой, — коротко сообщил Рэймонд Борису. Тот с готовностью выскочил из укрытия, вбежал в гостиную и притаился за косяком. Рэймонд и Кевин тихо прокрались за ним. Злоба, вызванная ругательствами медведей в адрес Амелии и неудачными выстрелами, хлынула в голову Лонгтэйла. Он решил рискнуть и выглянул из своего укрытия во тьму. Он нащупал магазин, и в этот момент Козлов выстрелил наугад. Громкий рёв боли послужил медведю ответом. Магазин снова упал на пол, но уже ближе к Лонгтэйлу. Тигр зажмурился от дикой боли в правой лапе — пуля оторвала ему палец. Окровавленный кусок плоти лежал на полу на том месте, где был миг назад магазин.

— Зацепил! — оповестил Козлов братьев. — За ним!

Дело начинало принимать серьёзный оборот. Лонгтэйл, кое-как вставив обойму внутрь, переложил пистолет в левую лапу. Со стоном боли он передвинулся к другому выходу из гостиной, к нему как раз крались Козлов с братьями. Другого выхода у Лонгтэйла не было. Набрав в грудь воздуха, словно перед заплывом, он резко выпрямился и в два прыжка оказался у двери спальни, где была Амелия. Попутно он стрелял в противников. Обозлённые тем, что раненая жертва так и не попала к ним в лапы, братья послали в ответ с половину десятка пуль. С громкими стуками они ударились в стену, подняв под потолком облачка пыли, многочисленные маленькие обломки камня осыпали Лонгтэйла. Он заметил, что оказался у двери спальни. Деваться было некуда, и Лонгтэйл пинком распахнул дверь и ввалился через образовавшуюся щель в комнату. Створка не распахнулась до конца, но пространства было достаточно, чтобы тигр оказался внутри. За время перестрелки Амелия смогла передвинуть от угла тяжёлый комод к двери. Тигрица не загородила проход полностью, зная, что любимый Сириус попытается спастись именно здесь. Он захлопнул за собой дверь, когда град пуль осыпал её с той стороны.

Тяжело дыша и прижимая покалеченную лапу к груди, Лонгтэйл на миг прислонился к стене.

— Двигаем к двери комод! — велел он.

Повторять дважды не пришлось. Спрятавшись за дубовым комодом, любовники придвинули его вплотную к двери.

— Чёрт, чёрт! — простонал Лонгтэйл, которому было больно до слёз, и взглянул на кровоточащий обрубок на месте пальца. Кровь быстрой капелью падала на пол. Испуганная Амелия увидела рану любовника и вскрикнула:

— Сириус… О ужас!.. Тебе больно же!

— Плевать, хватай сумку и беги к окну! — велел раненый. — Я за тобой!

В дверь забарабанили Козловы. Стрелять не было смысла — дверь в спальню была довольно прочной, её поддерживал комод.

— Вот сучёныш! — взревел Козлов из-за двери. Под его могучими ударами дубовая створка задрожала, комод сдвинулся на полтора-два дюйма. Лонгтэйл понимал, что это тоже не остановит злобных братьев, поэтому спасительный выход был только один. Амелия метнулась к окну.

— Помогите! — закричала она, увидев внизу, недалеко от дома, огромный джип. Дверь распахнулась, из салона выбрался крупный медведь. Обратив взор кверху, он заметил Амелию. Вскрикнув от ужаса, тигрица спряталась за подоконник.

— Там… там ещё один медведь! — вырвался из её полупарализованного от страха горла хриплый шёпот. Сириус с пистолетом в левой лапе подбежал к подоконнику. Но оружие ему пришлось опустить — тигр узнал медведя.

— Быстро прыгайте! — громким шёпотом распорядился Митч и подбежал к стене.

— Эм, прыгай, — велел Лонгтэйл под оглушительную какофонию ударов и ругани медведей. Тигрица затрясла головой. Комод под ударами сдвинулся ещё, в щель просунулась толстая лапа Рэймонда с пистолетом. Увидев смертельную угрозу, Лонгтэйл схватил Амелию и резко толкнул к подоконнику. Дрожа всем телом, она забралась на прохладную поверхность.

— Я за тобой, — пообещал тигр. Митч внизу протянул вперёд мощные лапы.

— Прыгай, — велел он. — Поймаю тебя!

Зажмурившись до боли в глазах, тигрица преодолела последнюю преграду, отделяющую её от спасения. Митч, расставивший задние лапы для сохранения равновесия, поймал падающую тигрицу. Падение довольно тяжёлого тела заставило Митча упасть на колени, но он удержал колотящуюся крупной дрожью хищницу. Следом Лонгтэйл выкинул сумку с вещами Амелии и деньгами.

— Сириус, живее! — велел медведь. Тигр взобрался на подоконник как раз в тот момент, когда в комнату протиснулся Рэймонд. Грохнул выстрел. Лонгтэйл не сам выпрыгнул из окна на улицу, его вытолкнула выпущенная Рэймондом пуля. Она пробила тигру правое плечо, он упал на твёрдую землю спиной, и ему сбило дыхание. Боль растеклась по спине, Лонгтэйл громко зарычал от острой боли. Митч буквально рывком поднял раненого от земли. Испуганные соседи, выскочившие на балконы, попрятались в свои квартиры. В проёме окна показался Рэймонд.

— Быстро в машину и уезжайте! — рявкнул Митч и попятился от стены, поднимая пистолет. Раненый Лонгтэйл и Амелия с сумкой быстро скрылись в джипе. Рэймонд сразу понял, что Митч им помогает. Воедино сплелись выстрелы из двух пистолетов. Митч с криком осел на асфальт — пуля попала ему в левое бедро. Но и сам медведь выстрелил Рэймонду в грудь. Со сдавленным хриплым вскриком тот исчез за окном и уже не высовывался. За руль джипа села Амелия, Лонгтэйл с серьёзно раненной лапой не мог вести. Тигрица, сделав крутой вираж, оказалась рядом с раненым Митчем, который, с трудом поднявшись, ковылял к ним.

— Митч, залезай! — велел Лонгтэйл.

Голос тигра потонул в яростном рёве Козлова и Кевина, которые выскочили из подъезда на улицу. Борис и брат, изливая потоки грязной ругани, изрешетили лобовое стекло джипа, Сириус и Амелия поспешно пригнулись и спрятались под панель. Сверху на них сыпались осколки стекла, попадали под одежду, путаясь в пушистом меху. Митч, увидев братьев, быстро, насколько позволяла сильная боль, отскочил за багажник машины. Левая брючина Митча, намокшая от тёплой крови, липла к бедру, за медведем оставались на асфальте тёмные пятна, поблёскивающие в свете фонарей. Лонгтэйл, стараясь слишком не высовываться, открыл ответный огонь и вынудил медведей спрятаться за угол дома. Тем самым он хотел дать шанс истекающему кровью Митчу забраться в салон. В это время Кевин успел каким-то чудом прошмыгнуть в подъезд и притаиться за дверью.

— Залезай назад, Митч! — крикнула Амелия. Медведь с перебитой лапой не мог быстро передвигаться. Пока Козлов укрывался от пуль Лонгтэйла, Кевин прицелился в Митча, который взялся было за ручку задней двери. Митч это заметил и быстро вскинул свой пистолет, метнувшись к двери водителя. Прозвучала целая серия выстрелов. Раздался звон разбитого стекла и хриплые вскрики Митча. И Борис, и Кевин, стреляя по врагам, израсходовали обоймы полностью. Автомобиль пострадал ещё сильнее, но спрятавшихся в нём Лонгтэйла и Амелию чудом не зацепило. Митчу повезло гораздо меньше — две пули попали медведю в живот, одна вошла глубоко в грудь, ещё две пули пробили правое плечо и левую лапу рядом с локтем. Митч, падая, повернулся к сидящим в машине Лонгтэйлу и Амелии и ухватился за опущенное до середины стекло двери. Взгляд израненного медведя, полный боли, встретился с испуганными взорами Амелии и друга…

— Сириус… уезжайте… — прохрипел медведь из последних сил и бессильно сполз по двери на землю, оставляя на чёрной лакированной поверхности широкие кровавые полосы. Багровый след от лапы Митча остался на стекле. Кевин перезарядил пистолет, Борис тоже, а Амелия торопливо вжала в пол педаль газа. С булькающим хрипом Митч перевернулся на спину, когда джип, взревев, словно разъярённый носорог, сорвался с места и умчался вдаль. Посланные Кевином и Борисом пули не достигли цели.

— Нет! Лонгтэйл, тварь! — ревел вслед Козлов, стреляя в удаляющийся джип. Но было уже поздно — враг ушёл. Медведь, бросив уже бесполезный пистолет на землю, издал громовое рычание ещё громче. Он ревел и ревел от переполняющей его злобы, Борису казалось, что он задохнётся, если не даст себе воли. Он обхватил голову лапами и грузно опустился на землю. Ненавистный убийца любимого сына скрылся от него с какой-то дешёвой шлюхой, а ему помог его же, Бориса, водитель! Гигантским усилием воли овладев собой, Козлов повернулся к брату.

— Кевин! — выкрикнул он, задыхаясь. — Надо уходить, скоро приедут копы!

— Рэймонд ранен! — напомнил медведь. Ругнувшись сквозь зубы, Борис побежал в квартиру Амелии. Жители дома так испугались перестрелки, что больше не высовывались из своих окон и не выбегали на балконы. Кевин тем временем стремительно подошёл к хрипящему Митчу. Медведь был весь в крови, его пистолет лежал в нескольких дюймах от конвульсивно дрожащей простреленной лапы. Кевин встал на колени рядом с умирающим сородичем и схватил его за воротник чёрного свитера.

— Ты, предатель! — прорычал он, встряхнув Митча. — Кто тобой командует? На кого работаешь?

Митч умирал в тяжёлых мучениях, захлёбываясь собственной кровью. Жизнь с трудом покидала большое тело медведя, он ещё жил, утопая в крови и океане безумной боли.

— Кто твой босс, кто? — рычал Кевин, продолжая сжимать Митча за воротник.

— О… он… Си… Сириус… смог… — вместо слов из пасти Митча вырывалось булькающее хрипение. Из уголка пасти на землю потекла струйка крови.

— Нет, не Сириус! — грубо рыкнул Кевин. — Отвечай!

Митч с трудом втянул в себя воздух и последним в жизни усилием выдавил:

— Он… Май… Майкель… с твоим… бр… братом…

Попытки завершить фразу были пресечены смертью. Короткий хрип — и голова Митча безвольно упала назад, мощная шея странно удлинилась. Судорога пробежала по крупному телу медведя, он слабо дёрнулся несколько раз и затих навсегда. Только тёмные глаза бездумно смотрели в небо. Кевин опустил труп на землю и выпрямился. Лапы его были в крови. Медведь навострил уши — вдалеке уже надсаживались сирены полицейских автомобилей и скорой помощи. Подняв пистолет, запятнанный кровью, Кевин сунул его к себе в карман и побежал вслед за братом наверх. В спальне Амелии Козлов пытался остановить кровотечение у брата, крепко прижимая к его груди ярко-оранжевую майку — первое, что попалось в шкафу на глаза.

— Потерпи, брат, — тихо успокаивал брата Борис. — Я вызвал врачей.

— Борис, копы! Они уже близко!

— Ребята… — прохрипел Рэймонд и с трудом приподнял голову. — Уходите… Прячьтесь… Оставьте меня…

— Замолчи! — коротко бросил Козлов. Майка уже намокла от крови, и медведь снял с себя пиджак.

— Всё будет… хорошо… — хрипло и тяжело дыша, простонал Рэймонд. — Бегите, быстро!

— Надо бежать, Борис, уходим! — схватил брата за плечо Кевин. Он тоже, видя раненого брата, волновался за его жизнь, хоть и сохранял рассудок — понимал, что задерживаться ещё дольше нельзя.

— Я… не умру… — попытался улыбнуться Рэймонд, но улыбка вышла похожей на гримасу боли. — Бегите же, ну!

На улицу, где стоял дом Амелии, уже въехали полицейский автомобиль и фургон скорой помощи. Кевин бросил на брата извиняющийся взгляд и получил в ответ еле заметный кивок. Потом, не говоря ни слова, схватил брата за локоть и поволок его в коридор, а оттуда — из квартиры в подъезд и на чердак. Забираясь наверх, медведи уже слышали голоса полицейских и докторов.

* * *

Джип, с выбитыми стёклами и покрытый пятнами крови, быстро ехал по безмолвным улицам глухого района Зверополиса. Амелия быстро крутила баранку и не отрывала взора от дороги, но в её широко раскрытых глазах метался ужас. Лонгтэйл, морщась от боли, прижимал левую лапу к пробитому плечу, место, где ещё недавно был палец, горело, словно в огне. Лапа была замотана длинным рукавом рубашки, который Лонгтэйл наспех оторвал. Дома на узкой улочке постепенно сошли на нет, дальше простирались длинные ряды гаражей. Здесь никого не было.

— Сверни туда, — указал Лонгтэйл на проезд между гаражами. Амелия послушно вывернула руль в нужную сторону, автомобиль, проехав около сотни ярдов, завернул за угол и остановился. Тигрица убрала лапы с руля и посмотрела на них. От сковавшего её ужаса она не могла вымолвить ни слова, только одна картина стояла перед её глазами — мощного вида вооружённые медведи, одетые в чёрное, свистящие во все стороны пули… Умирающий Митч, изрешечённый пулями и сползающий по двери, его последние слова, произнесённые натужным хрипом…

— Детка, — повернулся к Амелии Лонгтэйл. — Как ты? Цела? Они не попали в тебя?

— Ми… митч… — заикаясь, процедила шокированная Амелия. — Он остался там… Мы его бросили… Бросили, Сириус!

Из глаз тигрицы текли слёзы, разыгравшаяся сегодня на её глазах сцена, полная крови и смерти, оказалась ужасной. Амелия была не готова к такому повороту событий, слишком много сегодня свалилось на неё.

— Бросили… бросили… — словно заведённая, повторяла она, трясясь всем телом. — Они убили его…

— Мы не можем вернуться, Эм, — вздохнул Лонгтэйл, который сам не мог прийти в себя после того. — Там сейчас полиция!

Стресс оказался Амелии не по силам, она уронила голову на руль и затряслась в рыданиях.

— Эм, — Лонгтэйл осторожно придвинулся к тигрице и обнял её здоровой лапой. — Эм, посмотри на меня. Посмотри!

Дрожащая тигрица повернула к возлюбленному залитую слезами морду.

— Я знаю, тебе страшно, — попытался успокоить любимую Лонгтэйл. — Сейчас мы уже ничего не сможем сделать для Митча. Это ужасно, да… но он сам сделал свой выбор и велел нам бежать. Мне тоже его жаль, очень жаль! Он был моим другом, потому и остался, чтобы мы с тобой смогли уйти от этих головорезов!

Амелия потрясла головой, слёзы по-прежнему текли из её глаз. Вытерев лапу от крови, Лонгтэйл погладил тигрицу по щеке.

— Главное, что мы сейчас вместе. И скоро будем в безопасности, милая. Даю тебе слово!

Слова, толкая друг друга, вырывались из его пасти, а в голове тигр слышал голос разума. Разум словно ругал его, крича: «Скажи это своему погибшему другу!»

— Скажи мне, — всхлипнула Амелия, — скажи, сколько зверей погибло от твоих лап или по твоей вине? Сириус, чем больше я о тебе узнаю, тем мне страшнее находиться рядом с тобой! Я теперь вообще не понимаю, кто ты на самом деле!

От переполняющих её эмоций и ужаса тигрица почти кричала, после всех событий сегодняшнего вечера она была почти на грани нервного срыва. Она не могла говорить спокойно, не могла сидеть на месте, в любой другой момент Амелия бы выскочила из машины, если бы её не удержала лапа Лонгтэйла.

— Малыш, — прошептал тигр, осторожно сжимая лапу возлюбленной. — Рядом с тобой я тот же Сириус, каким был с первой нашей встречи. Тебе пришлось пережить сегодня настоящий ужас после того, что ты узнала обо мне, нас чуть не убили. Я знаю, ты скажешь, что это из-за меня. Я не стану ничего отрицать, я тебе признался в том, что я совершал эти убийства по приказу и за деньги. Нет, послушай, постой! — Лонгтэйл подтянул лапу Амелии к себе, увидев, что тигрица повернулась, чтобы выскочить из машины. — Ты узнала меня совсем с ужасной стороны… но я тот же. Для тебя тот же! Я никогда не дам тебя в обиду и не допущу, чтобы с тобой случилась беда. Потому что я люблю тебя, я не хочу уходить без тебя! Клянусь тебе!

Амелия только опустила голову, слёзы продолжали капать на её колени. Лонгтэйл поднёс её лапу к своей морде и нежно поцеловал. Он чувствовал себя хорошо в полном смысле этого слова только тогда, когда рядом была она — его любимая женщина. На несколько мгновений тигр даже забыл о своих ранениях.

— Я тебя люблю, — повторил он и заботливо вытер слёзы с мохнатых щёк Амелии.

— Мне страшно, Сириус, — прошептала она, всхлипывая. — Я думала… думаю, что страшнее для меня — находиться рядом с тобой или эти головорезы, хотевшие убить нас.

Лонгтэйл покачал головой и осторожно прижал голову Амелии к здоровому плечу.

— Неужели ты решила, что я причиню тебе вред? — раздался тихий шёпот рядом с её ухом. В голосе звучала вся любовь тигра к любимой, и укор, и одновременно испуг. Сейчас Лонгтэйл ничего так не боялся, кроме потери самой дорогой, самой красивой и милой, самой родной для него женщины. Он уже осознавал, что не сможет жить без Амелии.

— Я не смогу жить без тебя, — сказал тигр и поцеловал тигрицу в лоб. — Моя звёздочка…

— Слышишь? — внезапно насторожилась Амелия. Лонгтэйл навострил уши. До его слуха донёсся истошный вой сирены — недалеко от них промчался на большой скорости реанимобиль.

— Надо быстро уезжать. Заводи мотор, — велел Лонгтэйл спустя минуту. — Надо пробраться в Хэппи-таун.

— Тебе надо к врачу, Сириус, — пробормотала Амелия, к которой вернулась прежняя забота о любимом. По спине тигрицы пробежала быстрой волной дрожь, когда она взглянула на окровавленную куртку и рубашку Лонгтэйла.

— Потому и надо в Хэппи-таун. У меня есть там знакомый доктор, он поможет.

И, видя, что Амелия до сих пор сомневается, докончил:

— Доверься мне, Эм.

Тигрица промолчала, в её душе до сих пор шла внутренняя борьба. Лонгтэйл со стоном поморщился и вновь прижал лапу к плечу, из сквозной раны в котором продолжала течь кровь. Тигр чувствовал всё нарастающую слабость и тошноту от потери крови, перед глазами уже мелькали точки. Увидев состояние любовника, Амелия проглотила тревожное замечание и повернула в замке зажигания ключ. Спустя минуту джип медленно вырулил из-за гаражей на дорогу.

* * *

— Сириус, какого чёрта? — хриплым шёпотом возмутился лев лет сорока, вышедший в узкий глухой переулок. Появление приятеля, которого уже не один день разыскивали во всём Зверополисе, не только разозлило его. Лев увидел состояние Лонгтэйла и перепугался.

— Прости… — пробормотал Лонгтэйл, придерживая плечо. — Прости, Хэнк, что на голову свалились…

Тигр, осторожно поддерживаемый Амелией, пошатнулся.

— «На голову свалились!» — передразнил Хэнк, тряхнув лохматой бурой гривой, и подхватил Лонгтэйла под здоровую лапу. — Знаешь, что копы с моей головой сделают, если узнают, что ты был у меня? Меня снова посадят за решётку, только за укрывательство преступника! Молитесь небесам, чтобы вас не заметили!

— Заткнись и помоги ему! — резко оборвала недовольного льва Амелия, указав на Лонгтэйла. Помутневший его взор лишь бездумно блуждал по стенам грязных и неопрятных четырёхэтажных домов, между которыми и пролегала узкая улочка. По обеим сторонам стояли мусорные баки, источавшие омерзительные запахи. Откуда-то издалека доносились грубые голоса и нецензурная брань. Но Лонгтэйлу было не до окружающей его панорамы Хэппи-тауна — казалось, что тигр вот-вот упадёт от слабости и кровопотери.

— Идём, идём, Сириус! — слегка подтолкнул его Хэнк и уже тише проворчал: — Повезло, что я живу в такой глуши и что соседи уехали на отдых, а то…

— Слушай, — вяло бросил Лонгтэйл, — заткнись, а? И так плохо…

— С кем связался на этот раз? — спросил Хэнк, когда они буквально занесли тяжёлого тигра внутрь небольшой двухкомнатной квартиры. Похоже, хозяин не уделял быту должного внимания — повсюду валялись пивные банки, пустые коробки из-под пиццы. В захламлённой гостиной невесомой сизовато-пепельной пеленой висел сигаретный дым. Амелия, с некоей брезгливостью оглядев пейзаж, процедила:

— Живёшь в таком бардаке, а ещё и доктор?

Не обратив внимания на колкость, Хэнк махнул лапой в сторону спальни:

— Всё, что нужно, у меня там.

Спальня выглядела более аккуратной, единственный беспорядок в ней составляла свисающая со стула и стола одежда. На подоконнике стояла набитая окурками пепельница. Амелия поставила на пол сумку со своей одеждой и деньгами Сириуса.

— Постой, — поднял лапу Хэнк, потом быстро достал из шкафа рваную простыню и постелил её на диван. Амелия и Хэнк аккуратно опустили раненого Лонгтэйла на тёмную ткань.

— Что случилось? — уже более участливым тоном спросил Хэнк, осторожно снимая окровавленную куртку с Сириуса.

— Нас хотели убить, — коротко сообщила Амелия, решившая не вдаваться в подробности. — Чудом сбежали, а Сириуса сильно ранили.

— Да, куда уж сильнее… — нахмурился Хэнк, приподняв лапу Лонгтэйла, на которой отсутствовал палец. — Здесь надо поработать. Посиди с ним, — велел лев Амелии и выбежал в гостиную. Тигрица повернулась к раненому.

— Как ты? — тихо спросила она. В ответ она получила неопределённое движение головой.

— Потерпи немного, Сириус, — шепнула Амелия тигру на ухо и взяла его за лапу. Через минут пять вернулся Хэнк, держа в лапах бинты, полотенца и пластиковую бутылочку со спиртом. Всего необходимого для обработки ран лев не смог унести за один раз, поэтому вновь удалился на кухню и принёс оттуда небольшой пластмассовый таз с водой. Он осторожно сел рядом с Лонгтэйлом и принялся за обработку ран. Амелия внимательно следила за его действиями, но довольно часто морщилась — вид крови вызывал у неё отвращение.

Надо сказать, что, несмотря на довольно лёгкое отношение к домашнему порядку, Хэнк своё дело знал. Он осторожно промыл плечо тигра с обеих сторон и потом приступил к перевязке.

— Повезло, что кость не задета, пуля прошла совсем рядом с ней, — слышались время от времени бормотания льва. — Крупные сосуды не повреждены.

— Больно, чёрт… — стонал сквозь зубы Лонгтэйл.

— А что ты хотел при огнестреле? — буркнул Хэнк недовольным тоном. Амелия только сжимала лапу Лонгтэйла, изредка поглаживая её. — Скажи спасибо тем, кто стрелял в тебя — рана-то сквозная!

— На другую рану посмотри! — выдохнул Лонгтэйл.

На обработку обеих ран у Хэнка ушло около четверти часа. Теперь на правом плече тигра плотно сидела повязка, лапу с отстреленным пальцем также туго охватывали бинты. Сама лапа висела на перевязи.

— Сделал всё, что мог, — объявил Хэнк, выкидывая в полиэтиленовый пакет окровавленные салфетки. Затем туда же отправил и простыню с красными пятнами, которую осторожно вытащил из-под Лонгтэйла.

— Хэнк, нам нельзя… нельзя здесь оставаться, — слегка приподнялся на диване тигр. — Нам надо бежать.

— Какое ещё «бежать»? — фыркнул Хэнк. — Ты чуть не половину крови потерял, а теперь куда-то драпать собрался? Свалишься где-нибудь по дороге, а там и копы схватят. То-то им радости будет! Вот, любуйся!

Хэнк подскочил к столу, достал из задвижки смятый лист бумаги и протянул его Лонгтэйлу. Тигр уставился на своё собственное изображение, под которым шла надпись: «Полицией Зверополиса разыскивается Сириус Лонгтэйл по подозрению в нескольких убийствах. Преступник вооружён и крайне опасен». Далее шла информация о вознаграждении.

— За твою голову назначены десять тысяч долларов, — припечатал Хэнк. — А говоришь — бежать. Только вряд ли в добрый путь!

— Сириус прав, — тихо сказала Амелия. — Нам нельзя здесь задерживаться.

— Слушайте… — взвился было Хэнк.

— Нет, ты не понимаешь, Хэнк… — попытался возразить Лонгтэйл. — Машина… та, на которой мы приехали, не наша… Пришлось угнать… Её наверняка ищут.

— Мэра, что ли? — хохотнул лев.

— Хуже, — покачала головой Амелия. Хэнк нахмурился, но от очередных недовольных реплик удержался.

— Ладно, я позабочусь об этом, — сказал лев таким тоном, словно делал огромное одолжение, после чего достал телефон, потыкал в кнопки и коротко велел: — Джип стоит у моего дома. Быстро уберите тачку!

Хэнк убрал телефон в карман и сообщил:

— Как хочешь, Сириус, а в таком состоянии я тебя никуда не пущу. Понял?

— Ты не понимаешь, — повторил Лонгтэйл. — Те звери наверняка нас уже ищут, лучше тебе не знать, кто. Не копы, гораздо хуже! Слышал о Борисе Козлове?

Услышав имя одного из самых опасных жителей Зверополиса, Хэнк поперхнулся воздухом и закашлялся.

— Ты… это… — кое-как процедил лев, прокашлявшись. — Я слышал в новостях о его сыне. Это что получается, ты его задавил?

Лонгтэйл не ответил и откинулся на спинку дивана, закрыв глаза. Однако его молчание Хэнк истолковал правильно.

— Твою мать, ну и дела! — ошарашенно произнёс он.

— Долго нам здесь быть? — раздался в наступившей тишине тревожный голос тигрицы. Хэнк вскочил и подбежал к окну, словно боялся увидеть там идущих к дому белых медведей.

— Если насолил мафии, лучше бежать. И чем раньше, тем лучше, — ответил Хэнк. Лонгтэйл повернул голову набок и посмотрел в окно, за которым плескалась ночь. Хэнк упал в кресло, вытащил из кармана пачку «Clows», достал сигарету и закурил, по комнате поплыл сизый дым. Раздавив в пепельнице окурок, лев встал, взял мешок с мусором и вышел из спальни. Амелия же села на край дивана рядом с Лонгтэйлом. Минуту она смотрела на его морду, словно изучая, затем провела лапой по его лбу и поцеловала в щёку. Слишком тяжёлый вечер пришлось перенести её возлюбленному… Тигр повернул голову к Амелии и провёл здоровой лапой по её подбородку. Лонгтэйл, как всегда в такие тёплые моменты, хотел сказать Амелии что-то нежное и ласковое, но не успел — хлопнула дверь.

— Значит, так, слушайте, — распорядился, войдя в спальню, Хэнк. — Дело плохо, поэтому лучше вас отсюда увезти, и поскорее. В семидесяти пяти милях от Зверополиса, на побережье есть рыбацкий городок Фишсайд. Завтра рано утром в Каррэнтиан* уходит корабль.

— Куда? — мигом оторвал голову от дивана Лонгтэйл.

— Далеко, — пояснил Хэнк. — В Арвиэр*. В Фишсайде у меня работает знакомый капитан, я попрошу его помочь.

Лонгтэйл с Амелией удивлённо посмотрел на друга. Видя непонимание в их глазах, Хэнк сказал:

— Я знаю только одного капитана рыболовецкого судна, других знакомых нет. Путь к вашей безопасности у меня только один, лучше соглашайтесь.

— И как мы туда попадём? — спросила Амелия, хотя Сириус уже догадался, какой последует ответ.

— Я отвезу вас, пока не поздно, — заявил Хэнк. После всего услышанного он опасался одновременно за свою жизнь и за жизнь друга, поэтому поступить по-другому не мог. — И уезжать надо, Сириус, прямо сейчас.

* * *

— Как думаешь, нас ищут? — спросила Амелия, ласково поглаживая Лонгтэйла по здоровому плечу. Они были уже не дома у Хэнка, а на заднем сидении его автомобиля. Сам водитель неторопливо ехал по почти пустым улицам Зверополиса, приближаясь к выезду из Центрального района.

— Давай не будем думать об этом, Эм, — попросил тигр, слегка поморщившись. Ему было больно шевелить раненой лапой. — У Хэнка есть ребята, они уже давно разобрали тачку на запчасти.

Лонгтэйл приподнялся и обнял тигрицу.

— Не бойся, детка, — тихо сказал он и поцеловал Амелию. — Мы выберемся.

— Э-э… ребята, — подал голос Хэнк. — У нас проблемы. Живо пригнитесь!

Лонгтэйл посмотрел на дорогу через лобовое стекло и обомлел. Тигру довольно часто приходилось попадать в центр Зверополиса именно через район Тропического леса, обе зоны разделял длинный и широкий тоннель. Сейчас на въезде в другую часть города стояли полицейские.

«Похоже, Козлов проинформировал своего рогатого дружка!» — в отчаянии подумалось Лонгтэйлу.

— На пол, на пол, живо! — рычал Хэнк, осторожно притормаживая рядом с двумя полицейскими автомобилями. Он молил небеса, чтобы полицейские не заглянули через боковое стекло внутрь или, того хуже, потребовали открыть двери. К автомобилю вразвалку подошёл молодой бурый медведь, за его мощной спиной маячила фигура незнакомого льва.

— Доброй ночи, старший сержант Клыковски, — представился медведь. — Попрошу ваши документы.

Стараясь сохранить спокойствие, Хэнк достал из бардачка водительское удостоверение и паспорт транспортного средства и протянул их Клыковски. Медведь около минуты изучал поданные ему документы. Хэнк же, пытаясь всеми силами не выдавать своего волнения, смотрел на плотную фигуру офицера, а лапы льва крепко вцепились в баранку. Лонгтэйл и Амелия буквально сжались в комки за спинками сидений. Неудобство позы вызывало сильную боль в покалеченной лапе Лонгтэйла, и он изо всех сил сдерживался, чтобы не застонать. В любом случае Клыковски может услышать.

— Что-то не так? — нарушил молчание Хэнк.

— Всё в порядке, мистер Рыковиц, — кивнул Клыковски и вернул Хэнку документы. — Простите за беспокойство, проезжайте.

— А почему здесь стоит сегодня патруль? — спросил Хэнк, опасаясь того, что могут сказать о Лонгтэйле, но в ответ услышал совсем другое.

— По Тропикам колесит гонщик, пытаемся его засечь, — ответил тигр, подошедший с Клыковски. — Езжайте, сэр.

Хэнк плавно нажал на педаль газа, и через несколько секунд патруль остался позади. Посмотрев в зеркало заднего вида на уменьшающиеся фигуры полицейских и их автомобили, лев не удержался от вздоха облегчения и велел:

— Всё в порядке, опасность миновала!

Едва Хэнк с беглецами выехал из Зверополиса, сразу пропали все звуки. Огромный город, с его вечным светом и разноцветным сиянием, со звучащей музыкой остался далеко позади. С обеих сторон к дороге на Фишсайд подступил густой и мрачный лес, по асфальту и толстым стволам деревьев скользили лучи фар. Свет автомобиля рассекал тьму, а сразу за багажником она вновь смыкалась. Лонгтэйл осторожно потрогал перевязанную лапу и снова поморщился, чуть не зарычав — даже небольшие прикосновения отзывались болью. Плечо ныло, но уже не так сильно, а вот место, где недавно был палец, не то чтобы болело, но, казалось, приобрело чрезмерную чувствительность. Вздохнув, тигр аккуратно навалился на спинку сиденья левым боком. Через окно своей двери он увидел почти чёрное небо, где уже властвовали звёзды. У Лонгтэйла не было никакого желания двигаться, он даже не обернулся на удаляющийся Зверополис. Не было также желания бросить прощальный взгляд на город, где он никогда не был счастлив. Полный покой он чувствовал только сейчас, находясь рядом со своей любимой Амелией.

— Как себя чувствуешь? — тихо спросила тигрица через четверть часа после выезда из Зверополиса.

— Так себе, — пробормотал Лонгтэйл, находясь в состоянии полудрёмы.

— Лучше отдохни, — посоветовал ему Хэнк. — Нам ещё больше двух часов ехать.

Но отдохнуть Лонгтэйлу во время пути удалось мало. Местами дорога на Фишсайд была отвратительной, и каждая встряска причиняла ранам Лонгтэйла сильную боль. После выезда на хороший асфальт эта боль утихала медленно и слабо, не давая забыться. Амелия, не менее уставшая от вечерних событий, свесив голову на грудь, уже спала…

— Эй, почти приехали, ребята, — повернулся Хэнк к своим пассажирам, когда справа мелькнул указатель «Фишсайд, 5 миль». Дорога шла под уклон с огромного и отлогого спуска. Лес у развилки отсутствовал, он уступил место каменистым скалам, а от самой дороги уже можно было увидеть океан, работающий сигнальный маяк и многочисленные огни раскинувшегося вдоль берега рыбацкого городка Фишсайд. Хэнк осторожно повернул направо, и автомобиль довольно быстро поехал по спуску. Лев немного убавил скорость. Через милю дорога снова вошла в лес, и, когда до Фишсайда оставалось совсем немного, Хэнк свернул на глухую дорогу.

— Сломалось что? — зевая, спросил Лонгтэйл.

— Корабль уходит ровно в семь утра, сейчас только третий час ночи, — пояснил Хэнк. — Надо заночевать здесь.

— По-по-почему не в мотеле? — удивилась Амелия, не смогшая подавить широкий зевок.

— Кто пустит туда раненого? — пожал плечами Хэнк. — Сириуса не должны видеть.

— Да меня здесь никто не знает, Хэнк!

— О телевизоре, можно подумать, жители Фишсайда тоже не знают! — парировал лев. — Слушай, Сириус, я стараюсь для вас, так что делайте как велено!

— Ой-й-й! — раздражённо выдал Лонгтэйл, хотя ему пришлось признать правоту друга. Хэнк поставил на телефоне будильник на 6:15, затем повернулся к паре и прежним тоном, более спокойным и заботливым, сказал:

— Вы тоже отдохните, и так измучены оба.

Через четверть часа по салону поплыл лёгкий храп, издаваемый Хэнком. Лонгтэйл, стараясь не причинять себе много боли, устроился поудобнее, чтобы на покалеченную лапу не было давления. В стоящем автомобиле он не испытывал дискомфорта, как в едущем. Но уснуть сразу Лонгтэйлу не удалось. Он ещё долго смотрел на звёзды, представляя, что происходит там, на небе. Как и все, в детстве он слышал, что после смерти звери попадают на небо и становятся звёздами. Вспомнив о наивных детских убеждениях, Лонгтэйл подумал о Митче, который спас их ценой своей жизни.

— Эх, Митч… — чуть слышно прошептал тигр и закрыл глаза.

— Митч ведь был твоим другом? — раздался за спиной шёпот Амелии.

— Ты не спишь? — удивился Лонгтэйл.

— Не спится, — вздохнула Амелия.

— Мне тоже, — пробормотал тигр. — Я думаю о Митче. Тяжело, когда друзья так быстро покидают тебя…

Произнося эти тяжёлые слова, в каждом из которых звучала тоска, Лонгтэйл был готов к тому, что Амелия снова будет укорять его за его криминальную жизнь. Но этого не произошло. Наоборот, он почувствовал прикосновение тёплых лап к своим коленям. Тигрица придвинулась к любовнику ближе.

— Митч как друг много для тебя значил? — тихо спросила она.

— Он никак не мог забыть того, что я для него сделал, — чуть боязливо ответил тигр, опасаясь, что Хэнк проснётся. — Но это опять история криминальная, сразу скажу.

— Мне всё равно, — после короткой паузы сказала Амелия.

— Ещё мои родители дружили с родителями Митча, — начал рассказывать Лонгтэйл. — Нас с ним разделяло почти двенадцать лет. Родители много работали, могли прийти далеко за полночь, поэтому к нам приходила мама Митча, разогревала еду. Митч приходил с ней. Мне тогда исполнилось пять лет, ему было семнадцать. Странно, но, несмотря на такую разницу в возрасте, мы подружились. Я часто бывал у него в гостях, он тоже забегал ко мне. Потом он поступил в университет, закончил его, женился, а я связался с дурной компанией и в шестнадцать лет ушёл из дома, наплевав на образование. Спустя время я решил податься к Митчу, впрочем, без особой надежды на успех.

Митч обрадовался мне и позволил пожить некоторое время у себя. Он был уже женат, у него родилась дочка Пенелопа. Жена его, Елена, пока не работала, сидя с медвежонком, все тяготы лежали на плечах Митча. Правда, он работал в очень хорошем месте, с отличной зарплатой. Вся семья ко мне очень хорошо относилась, Елена даже закрывала глаза на мою необразованность. Но вскоре я стал замечать, что Митч по ночам куда-то исчезает. Это в первый месяц я думал, что у него есть подработка по ночам. Но что это за подработка такая, если однажды я увидел, как он прячет пистолет под кровать? Тогда Митч меня заметил и рассказал правду — он состоит помощником при мафии в Тундра-тауне. Он очень просил меня не рассказывать ничего Елене, я пообещал, что буду молчать. Митч сам опасался того, что Елена бросит его и уйдёт с ребёнком, а их он очень сильно любил.

Потом я узнал, что мой отец сильно заболел. Мне понадобились деньги, и я обратился к Митчу. Так он свёл меня с Козловым. Спустя примерно полгода у меня на лапах была необходимая сумма на операцию, и я передал их родителям. Отца успешно прооперировали, но прожил он недолго, меньше полугода. Всё хорошее кончилось разом.

Вскоре Козлов дал нам с Митчем поручение. Борис вспомнил, что когда-то его отец был ограблен, что у него отобрали очень ценную реликвию — платиновую шкатулку Делмара Зверштейна. Таких во всём зверином мире всего четыре штуки, одна сейчас принадлежит Президенту Анималии Карлину Райносу. Эту шкатулку он увидел у своего конкурента по бизнесу — Ричмонда Беломеха. Козлов велел нам проникнуть к нему в дом и выкрасть реликвию — она была для него памятью об отце. Нам с Митчем удалось вырубить охранников и оказаться в доме. Однако медведь заподозрил неладное, он видел горящий взгляд Козлова, как Борис сам нам рассказал. Он решил, что ценность в опасности, а ещё у него был с собой пистолет. Он нацелил его на нас и велел снять нам маски с морд. Потом начал издеваться и говорить, что скорее сам съест шкатулку Зверштейна, чем вернёт её Козлову. Напоследок он глумился над Митчем, угрожал его семье… У него быстро кончилось терпение, и он бросился на Беломеха. Драка была яростной, Ричмонд был более мощным, он побеждал. Я бросился на помощь, но Беломех с силой оттолкнул меня в сторону. Я ударился головой и чуть не потерял сознание. Потратив несколько секунд на то, чтобы опомниться, я нащупал пистолет у себя за поясом и поднялся, но в этот момент послышался хлопок. Ричмонд, уже начавший душить Митча, как-то странно обмяк на нём, упав без единого звука. Митч быстро вылез из-под его тела, сжимая пистолет. Я подошёл к Беломеху и перевернул его на спину. Было уже поздно — пуля попала хозяину точно в сердце.

Я подбегаю к Митчу и кричу, что надо уходить, но уже было поздно. Недалеко уже вопили сирены. Как потом оказалось, один охранник оказался устойчив к воздействию транквилизатора и, придя на пару минут в себя, успел вызвать копов. Митч был перепуган не на шутку, как и я, он просто трясся от ужаса — мы вовсе не собирались убивать Ричмонда. Я сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь, потом велел Митчу бежать.

— Если нас арестуют, то это будет убийство уже по предварительному сговору плюс незаконное проникновение с попыткой ограбления! — я тряс с этими словами Митча за плечи. — Уходи отсюда через чёрный ход, быстро! У тебя жена и ребёнок!

Митч продолжал сжимать пистолет. Я выхватил из его лап оружие, взял бумажную салфетку и протёр его так тщательно, чтобы не было нигде ни одной шерстинки Митча. Салфетку пришлось проглотить.

— Что ты делаешь, Сириус? — бросился ко мне Митч.

Я не выдержал и проревел:

— Уходи!

Но уйти Митчу не удалось, копы ожидали и у чёрного хода… До того как нас схватили, я успел всё сделать так, как будто убийство Ричмонда — дело моих лап. Нас допрашивали долго, и всё это время я не отступал ни на шаг от своей версии событий. Я хотел, чтобы Митч вернулся к своей семье, поэтому и взял случившееся на себя. Но всё равно нас обоих посадили в тюрьму. Митчу дали семь лет, но он вышел по досрочному освобождению через три года. Елена узнала о преступлении мужа, но не ушла от него, она поддерживала с ним связь и писала ему, приезжала на свидания и брала с собой дочку. Но ко мне её отношение изменилось — она как будто презирала меня за то, что это я сломал Митчу жизнь, что я в её глазах виновник всех бед. А я не хотел его подставлять. Мне же дали тринадцать лет по совокупности преступлений, только я не просил досрочного освобождения. А Митч обо мне не забыл, он всегда навещал меня, каждый месяц два раза…

Правда, теперь он живёт без Елены и Пенелопы. Они покинули Анималию навсегда. Пенелопа великолепно училась и после окончания школы улетела учиться в один из престижных университетов зарубежья, не помню куда. Её матери предложили очень высокооплачиваемую работу. Митч тогда сказал, что факс, по которому прислали сообщение, ошибся с количеством нулей в сумме оклада. Но когда им позвонили, сомнения развеялись. Видела бы ты, как Митч радовался за любимую дочь и жену… и как он одновременно переживал. Они улетели из Анималии насовсем, а Митчу пришлось остаться — по законам выезд зверям с судимостью из Анималии запрещён.

Лонгтэйл замолчал. В машине стояла тишина, нарушаемая лишь сопением спящего Хэнка. Амелия слушала рассказ, затаив дыхание. Первое время она не сводила взгляда с Сириуса, когда слушала рассказ о его детстве и юности, но потом… Потом тигрице вновь стало неудобно, когда она услышала об очередной криминальной истории, ведь он оказался втянут в опасную жизнь совсем молодым. Лонгтэйл говорил о том, что история малоприятная, но для Амелии это было очередным потрясением. Но здесь она уже не испытывала злости или разочарования — ей было жаль обоих. И Митча, и Сириуса. Амелия медленно повернулась к любовнику.

— Мне едва исполнилось двадцать лет к тому времени, — тихо сообщил он. — Но я не хотел, чтобы из-за меня страдал друг. Митчу было о ком заботиться, а мой отец умер через полгода после операции, мама — во время следствия.

Амелия по-прежнему молча смотрела на Лонгтэйла, а глаза её медленно наполнялись слезами. Тигр осторожно повернулся к ней и погладил её по подбородку.

— Милая, это было слишком давно. Это последнее тёмное пятно в моей жизни, о котором ты знаешь. Больше у меня нет от тебя тайн.

Для Амелии было шоком то, что она узнала о Лонгтэйле вчера. До того памятного вечера она верила, что между ними нет никаких секретов, а потом правда так резко выплыла наружу, обрушилась на тигрицу, словно лавина с горного хребта. Новая история поразила её до глубины души, но теперь к знакомым ощущениям примешалось новое, нечто неопределённое. И лишь только Лонгтэйл ласково дотронулся до любимой, как Амелия поняла, что это за чувство — ей было жаль Сириуса, а к сочувствию примешивалась и толика уважения. Сириус, тогда совсем ещё парень, взял тяжёлую вину в убийстве на себя, чтобы вытащить друга-семьянина из-под удара. А Митч был по-настоящему взрослым, в полтора раза старше друга, но в той ситуации оба как бы поменялись местами.

— Сначала я подумала, что ты просто жестокий маньяк, Сириус, — прошептала Амелия, с трудом подбирая слова. — Мне мешали в это поверить твоя ласковость, твоя нежность и доброта ко мне. Я думала, что это только маска.

— Такими вещами, как любовь, я не умею шутить, — произнёс Лонгтэйл и в подтверждение своих слов поцеловал Амелию в лоб. — Она хрупка, как тонкий лёд — разобьёшь и не сложишь. Митч помнил, как я его выручил против его же воли. До последнего момента, потому и остался, чтобы дать нам уйти. Я бы не сидел сейчас рядом со своей любимой женщиной, если бы не Митч…

На этих словах Хэнк громко всхрапнул и что-то пробормотал во сне.

— Я ещё больше о тебе узнала, Сириус, — после небольшой паузы сказала Амелия. — Мне сложно было смириться с тем, что ты связан с криминалом, да ещё с самой юности, но мне приятно знать, что ты меня любишь и что у тебя есть благородство в душе.

С этими словами Амелия пододвинулась поближе к Лонгтэйлу и поцеловала его.

— Я же сказал, что у меня нет никого роднее тебя, — шепнул он, гладя любимую по спине. — И не будет, Эм… Я тебя люблю и никогда не брошу. Мы просто убежим отсюда, не оглядываясь назад. Вместе.

Он осторожно прижал Амелию к своей груди. Лапа опять отозвалась болью, но на этот раз Лонгтэйлу было наплевать на неё — тёплые чувства в его груди были сильнее.

* * *

Часы ещё не показывали семь утра, а весь порт Фишсайда уже гудел — одни семьи провожали своих любимых рыбаков в долгое плавание, другие встречали вернувшихся. Звери обнимали на пирсе своих жён, детей и внуков, кто-то плакал, кто-то смеялся. Большая толпа зверей гудела на причале. Сириус держал Амелию за лапу и шёл за Хэнком через толпу, их сумка была у друга. На новом месте он смотрел по сторонам, видя на берегу рыбаков со спиннингами и недалеко от берега — лодочников. Фишсайд не был таким ярким и разноцветным Зверополисом, но здесь тоже кипела жизнь.

— Вон тот корабль! — повернулся к Лонгтэйлу Хэнк и указал на довольно большое грузовое судно. Корабль был уже далеко не новым и давно не крашенным, на его обшивке было несколько вмятин. Через корму шла надпись «Verdana», сделанная белой краской. Судя по яркости надписи, её нанесли совсем недавно.

— Дональд! Эй, Дональд! — окрикнул Хэнк сквозь гомон толпы стоящего рядом с трапом капитана судна, старого и худого льва. Капитан явно не слышал, сейчас он проверял накладные, по которым на его корабль погрузили несколько ящиков. Разобравшись с грузчиками, лев повернулся к Хэнку тогда, когда он его позвал уже четыре раза.

— Глухой, что ли? — фыркнул Хэнк, пожимая лапу Дональда.

— Не глухой, а занятой! — парировал лев, распространяя запах перегара. — У меня груза в Арвиэр — почти полный трюм! Надо отплывать через одиннадцать минут. Ты что хотел, Хэнк, и откуда ты здесь?

— Ты бы бухал поменьше, и память была бы в порядке, — пожурил старика Хэнк. — Не забыл о моей просьбе? Вот она. — Лев указал на Лонгтэйла и Амелию.

— Слушай, я тебе сказал, что за бесплатно их не повезу, — с вызовом заявил Дональд и сложил на худой груди сухощавые лапы. — Сам плати за них!

— Мы заплатим, деньги у нас есть, — сказал Лонгтэйл.

— Ага, четырнадцать долларов и шестьдесят четыре цента на двоих! — скривился Дональд.

— Больше! — раздражённо оборвала его Амелия.

— Неужели шестьдесят пять центов? — съехидничал лев, но тут Лонгтэйл не выдержал и шагнул к весельчаку.

— Эй! — Дональд отшатнулся, вырвав лапу из хватки тигра.

— Я дам тебе две тысячи долларов. За каждого! — тихо сказал Лонгтэйл, приблизив морду к уху Дональда, скрывшемуся в давно не чёсанной гриве. — К твоему жалованию капитана очень солидная прибавка!

— Сириус, ему этого достаточно, думаю, — заметил Хэнк.

— По две с половиной — и поднимайтесь на корабль, — не упустил желания обогатиться капитан. — Но деньги прямо сейчас!

Лонгтэйл раскрыл сумку и достал оттуда пачку долларов. Хэнк как заворожённый уставился на немалую сумму. Тигр отсчитал половину пачки и протянул приятно шуршащие ассигнации изумлённому Дональду.

— Ровно пять тысяч долларов. Больше не проси.

И снова добавил шёпотом на ухо:

— Получишь ещё две тысячи по прибытии!

Дональд не мог скрыть довольной улыбки, отразившейся на его морде. Ещё бы, ведь такая сумма упала ему в лапы, словно с неба! Любовно убрав купюры в карман пиджака, он приветственно протянул лапу в сторону борта «Верданы» и не без внутреннего восторга произнёс:

— Добро пожаловать на борт!

* * *

Уже два дня «Вердана» плыла по бескрайним просторам океана. Казалось, что небеса благословили путь Лонгтэйла и Амелии к свободе и безопасности: дул лёгкий и приятный ветерок, а на необъятном голубом небе, словно сливающемся с океаном, величественно плыло яркое солнце. Корабль на скорости двадцать узлов рассекал форштевнем голубую гладь, длинным тёмно-серым шлейфом из дыма отмечался его путь.

Амелия стояла на корме рядом с флагштоком, с любопытством глядя на бурлящую внизу воду, взрыхляемую мощными винтами, и оставляемую за кораблём белую полосу. Сначала тигрице казались ребяческим бредом слова Сириуса о побеге из Зверополиса в далёкие земли, она думала, что он просто веселится и шутит. Но сейчас Амелия вместе со своим любимым мужчиной уже была не на солнечных берегах Анималии, они с каждым мгновением отдалялись и отдалялись. Но всё равно ей было сложно не бросить прощальный взгляд на растворившиеся в неохватной дали берега с огромным Зверополисом.

— Любуешься? — послышался сзади тихий голос. На плечо Амелии со знакомой нежностью легла большая тёплая лапа. Тигрица обернулась, и Лонгтэйл тут же поцеловал её в щёку. Раны его болели уже не настолько сильно, а утром Амелия сама сменила ему повязки. После Зверополиса она чувствовала своего возлюбленного ещё ближе.

— Красиво же, — с улыбкой произнесла тигрица. — Я мало видела океан, это, оказывается, целый мир!

— Пойдём, покажу ещё кое-что, — Лонгтэйл взял Амелию за лапу и повёл наверх, к капитанской рубке. Когда они оказались на верхней надстройке, тигр указал лапой вперёд:

— Океан впереди ещё красивее, чем позади!

С новой порцией восторга Амелия уставилась в голубую даль. Сейчас она ощутила, что вперёд ей смотреть гораздо приятнее, не оставалось в душе никакого тёмного следа, ничего теперь не напоминало ей о прошлом. Сириус прав — не стоит оглядываться назад, когда они оба в безопасности и когда у обоих впереди целая жизнь.

— Неужели это всё правда? — шёпотом спросила Амелия, прижимаясь к Лонгтэйлу. — И мне это не снится?

Тигр ласково провёл лапой по голове Амелии и вновь поцеловал.

— Конечно правда, детка, — чуть слышно ответил он. — Теперь нам с тобой нечего бояться, теперь у нас новая жизнь!

Очередной поцелуй, на этот раз долгий, прервал все дальнейшие слова, хотя они теперь уже были и не важны. На любовь у Лонгтэйла с Амелией были теперь не только часы ночных свиданий, но и целые дни, недели, месяцы и годы. Их ждала новая и совершенно незнакомая им далёкая земля, куда они плыли, а впереди лежал океан — такой огромный, такой чарующий и такой неописуемый…

* * *

— Каррэнтиан — морской порт в Арвиэре. Арвиэр — континент прямо напротив Анималии, к западу от него десять крупных островов. Поймёте, если посмотрите на карту:

https://pp.userapi.com/c604727/v604727291/331cd/4gWPHJXvbBw.jpg