Отрицательный герой (джен)

Наше окружение характеризует нас. Мы можем стремиться вырваться из него, но даже так оно влияет на нас.

Мы растем и формируемся в течение многих лет. Мы не можем измениться в один-единственный миг. Так не получится.

Зато мы можем убедить в этом заблуждении себя. И только.

* * *

— Итак, дамы и господа! Осталось шестьдесят секунд, — орал самозабвенно ведущий, заводя толпу. — Что же будет делать Люси?

Трибуны орали, заглушая друг друга. Балкон Хвоста Феи замер в ожидании.

Люси стоит на поле и крепко сжимает сферу. Задача состоит в том, чтобы доставить сферу до чаши. Тогда она получит очки, и команда однозначно выиграет в состязании. Она уже пробежала половину пути, но…

Шестьдесят секунд.

На поле появляется девушка — она выглядит очень бледной и лежит на земле сломанной куклой. Над трибунами раздается голос:

— Жемчужная сфера обладает свойством исцелять!

Нужно сделать выбор: либо помощь, либо победа.

Пятьдесят пять секунд.

Она Хвостатая Фея и, конечно, должна помочь.

Шаг в сторону девушки. Но она ей никто… Неожиданно.

Пятьдесят секунд.

Девушка не может умереть. Ей не дадут. Конкурс без летального исхода.

Сорок пять секунд.

Люси должна помочь. Она же добрая.

Сорок секунд.

Заклинательница не хочет помогать, она не считает правильным это бесполезное и бессмысленное действие. Эти мысли… Слишком похоже на равнодушие. Слишком знакомо.

Тридцать пять секунд.

Образ чистой и душевной феи, который она внушила себе, ломается. Нечто из самых глубин ее существа показывает себя.

Тридцать секунд.

Мимолётный взгляд на друзей — они ждут, что Люси спасет девушку. Для них это естественно, и другого выбора они не поймут. Как же, ведь девушке нужна помощь!

Двадцать пять секунд.

Тогда она спасет ее. Люси не разочарует их.

Двадцать секунд.

Сердце сжимается. Нет! Это ложь, на самом деле она думает по-другому.

Пятнадцать секунд.

Ребята немного расстроены, но все равно улыбаются. Они уже поняли, что Люси выберет.

Десять секунд.

Люси подбегает к девушке и с тяжёлым сердцем позволяет сфере рассосаться, исцеляя. Она так трудилась ради ее добычи — и все впустую. Раны, синяки и порезы начинают болеть.

Пять секунд.

— Боже! Какое благородство! Какое бескорыстие! Хвост Феи теряет гарантированные десять баллов.

Образ или иллюзия Феи — то, кем она считала себя, трещит по швам.

Ребята окружают ее и радостно улыбаются. Столько тепла и поддержки!

— Ты молодец, Люси, — рука Нацу несильно сжимает ее руку. Надо же, обычно не сдерживается, а тут старается поаккуратнее. Может, это из-за ее побитого вида.

— Спасибо, — она ласково улыбается, хотя внутри все ревёт и болит от этой странной и противной лжи.

Фея разбита. Кто же она?

* * *

Через день после конкурса, глубокой ночью, Люси вернулась домой от Полюшки. Она не стала включать свет — не хотела видеть эту убогую и отчасти безвкусную обстановку.

Первым делом, конечно, ванная. Она прошла от двери до чаши, не останавливая взгляд ни на чем. Открыла пену для душа, и в нос сразу же ударил резкий запах дешёвого ароматизатора. Люси бросила его в ванну и побежала прочь, пока не стошнило.

Неожиданно ткань ее одежды показалась грубой, короткая юбка — не очень удобной, а топ — сильно стягивающим грудь. Больше не было нужды убеждать себя, что это только ее фантазии.

Люси кинулась к шкафу и нервно начала доставать коробки, ища ту самую — в которой осталось что-то от ее настоящей.

На ее колени упал журнал «Еженедельный волшебник». Аккуратно открыв его, на странице с плакатами Люси увидела себя, выпячивающую грудь, в ужасном купальнике и вульгарной позе. В ней не было всего того, что она ценила прежде, того, чему ее учила мама: женственности, эстетики, элегантности, достоинства, очарования. Это было непрофессионально!

«Дешёвка!» — эта мысль заставила ее в брезгливости откинуть журнал. А следующая мысль — о том, что ЭТО может висеть у кого-то дома, угнетала.

Люси продолжала искать, но время шло, а нужная коробка все не попадалась под руку.

Вскочив на ноги, она заметалась по комнате, натыкаясь на вещи вокруг. Движение справа заставило ее остановиться. В темноте зеркала отражалось нечто: хрупкие и ломкие волосы, округлившиеся бока, облупившийся на ногтях лак, который больше походил на клей, сбитые и мозолистые ступни — от неудобной обуви. Образ получился странный, непонятный и некрасивый. Даже для нее. Люси отвернулась от горькой и неприятной правды зеркала.

На лице и шее появились уродливые красные пятна. В горле встал ком, и стало трудно дышать. Брызнули слезы, и девушка зарыдала. Впрочем, больше пяти минут это не продолжалось.

Собрав все, что осталось от нее прежней, Люси залезла в ванну и окатила себя ледяным душем. Почти поскользнулась на злополучном геле и выбросила его к черту — в окно.

«Осознание проблемы — половина ее решения», — отстраненно и холодно подумала Хартфилия, всматриваясь в запотевшее зеркало ванной.

Ровным шагом, оставляя за собой мокрые следы, она вернулась в комнату, включила свет и продолжила поиски. Люси быстро открывала и закрывала ящики, перебирала вещи — спокойно, без дурацких падений или рваных судорожных вздохов. От короткой истерики не осталось и следа.

Немного подумав, Люси отодвинула в сторону кровать. Нужная коробка была найдена — вся замотанная скотчем, пахнущая пылью и затхлостью.

А ведь когда-то девушка пообещала себе больше никогда к ней не возвращаться.

Схватив нож для конвертов, Люси начала монотонно и уверенно сдирать скотч — слой за слоем. В результате коробка уменьшилась вдвое.

Открывая ее, Люси затаила дыхание.

Там были аккуратно сложенные вещи, а сверху лежал толстый мешочек, очевидно, с деньгами, и блокнот. В коробке нашлись ее старые рукописи, когда она писала рассказы со смыслом и ее волновало нечто большее, чем драки с крутыми лозунгами.

Люси одернула себя и рассердилась: «Нельзя, не нужно так думать».

Люси откопала шкатулку с украшениями — это было ее наследство: вместе с камнями, которые ей казались маленькими кусочками тепла и света, лежали ноты. По ним она любила играть на рояле в зале — это было одно из ее любимых занятий. Также она освоила гитару, несмотря на неодобрение отца, — не идеально, но хорошо.

В блокноте оказались списки и адреса ее друзей. Это были люди, которые всегда поймут и помогут — они ценят ближних и плюют на чужих.

Почему она все это бросила? Почему отказалась? Да, она сбежала от отца, но не от них.

Ниже в коробке лежала одежда. Не бальные платья, нет. Она была качественной, стильной и удобной: рубашки, блузки, джинсы, юбка, кеды. Немного, а все же лучше того, что на ней сейчас.

Когда Люси достала последнюю вещь — единственное платье, из него выпали бутылочки с шампунем и духами.

Уже в ванной, наслаждаясь лёгким и ненавязчивым ароматом, девушка задумалась. Ей хочется вернуться назад. Как же она бросит гильдию?

Неожиданно вспомнилось все: их открытые и честные души, наивные и искренние взгляды, веселые, беззаботные улыбки, беззастенчивые, неуместные действия и выражения.

Они не считали позором излишнюю обнаженность. Позор — это предательство. Деньги, ложь, дорогой комфорт, избранные друзья. Это все чужое для них. И часть ее.

Люси так устала…

* * *

Проснулась она рано — оттого, что упала с кровати, ведь она так и не подвинула ее. Не стала завтракать и сразу собрала вещи. Оставила ключи и записку для хозяйки.

Она не могла спокойно уйти. Обязательно должен был кто-то встретиться, так всегда бывает.

— Люси! — удивленный и приятный голос заставил покрыться кожу мурашками.

— Нацу! Привет, а ты чего не спишь? — глупо было надеяться, что он не заметил сумку с вещами.

— Да так. К тебе иду поесть.

«Слишком честно и открыто. Люди же не могут быть такими. Все внутри замирает».

— Зачем тебе такая сумка? Собираешься на задание? Подожди пока. Поедем позже. Покажешь какое взяла?

«Так легко и просто, без задних мыслей. Разочаровать его кажется кощунством и грехом. Хочется улыбнуться и бросить все — только ради него. Осознание, что это будет очередная ложь, расстраивает. Нет, этот человек не для нее».

— Эм-м. Нет, я… — она начинает заикаться и не находит слов. Непонимающий взгляд вгоняет ее в краску. — Я ухожу, — обрубает жёстко Люси, ненавидя такое неловкое положение.

— Как? — нет обиды или сожаления с разочарованием. Только неверие.

После такого ответа она принимается корить себя. Стерва.

— Так нужно, Нацу, — мягко и осторожно. Не ранить, не обидеть, она не простит себе этого.

— Кому? — он настойчив.

— Мне. Это очень важно. Я хочу уйти, так будет лучше для всех, — Люси надеется, что он поймет или смирится.

— Для меня нет, Люси. И я уверен, что остальные ребята тоже не обрадуются, — не принимает ответа Нацу.

— Я так не думаю, — качает головой Люси. Нацу осознает, что все уже решено и вряд ли он как-то повлияет на выбор Люси.

— Люси, останься, — просит он.

— Ты такой хороший, Нацу, — вырывается у нее невольно. Взгляд карих глаз нежен и отчасти печален.

Простое высказывание вводит Нацу в ступор.

— Но не я. Посмотри, я даже не попрощалась. Хотела бросить всех вас. Если не эта случайность, то твой приход к Полюшке был бы нашей последней встречей, — Люси давит на человека удивительно грамотно: лишь бы он ее отпустил.

— Ты не плохая, — Нацу в замешательстве.

— Спасибо, — Люси от этого немного легче. Она не хочет с ним расставаться, но остаться в гильдии выше ее сил. В месте чистоты и искренности нельзя отравлять все ядовитыми мыслями.

— Я опаздываю на поезд. Не прощайте меня и не вспоминайте, — спешит на перрон Люси.

А Нацу молчит, только до конца смотрит ей вслед.

* * *

— Зачем? Зачем я ее отпустил?! — однажды ночью вырвется крик души у дракона.