Человечность (гет)

Я вижу за окном блекнущие звёзды.

Я вижу, как постепенно восток наливается цветом. Как тает холодный неоновый свет Луны. Как тает в воздухе дым моей сигареты.

Что бы ни говорили пессимисты, земля все же совершенно прекрасна, а под луною и просто неповторима*.

Отвратительны только люди.

Именно человек оказался способен изгадить, испоганить собою каждую идею, надругаться над самой природой, осквернить магию.

Человечество вырубает леса и закатывает землю в асфальт, строит уродливые нагромождения бетона, придумывает яркие, неповторимые вещи и тут же уродует их. Человечество начало использовать магию и тут же придумало, как с её помощью извратить свою собственную сущность и создать омерзительные вещи — наподобие крестражей.

Быть человеком означает попрать собственные идеалы, запятнать мир вокруг себя и испохабить самое лучшее, что сможешь найти.

Волдеморт, пожалуй, самый человечный человек из всех, кого я только видел.

На столе стоит пепельница и обёртка от маггловской шоколадки.

Мы с Джинни прятались достаточно долго, чтобы Волдеморт успел вырезать всех, кто был с ним несогласен — а таковых оказалось почему-то немного. Все Уизли, Аластор Хмури, Кингсли. Все остальные внезапно согласились, что быть человеком — это нормально.

Я точно знаю, что от бытия человеческого Волдеморта отделяет ровно одна смерть — моя. Я безумно устал бегать, я нечеловечески устал открещиваться от своей судьбы. Я устал таскать за собой невинную Джин, которая могла бы жить спокойно, а не менять каждую неделю съемные маггловские квартиры.

Auf Wiedersehen, meine Liebe.

Я не зря на этот раз снимал квартиру на последнем этаже высотки.

Я делаю шаг никому вслед.

И меня больше нет.

Быть может, встретимся там.

* — Булгаков

Все эти люди.

Прошло два месяца после Победы. Победы Света, Любви и Добра, как все пытаются это преподносить и видеть. Я даже представить себе не могу, как можно называть всю эту грязь Победой. Все эти люди, которые верили в любовь и добро, в душах которых горел Свет, мертвы.

Я представляю, как кто-то ждал их дома, и у меня встаёт ком в горле.

Все эти люди, которых я не спас. Которых не спасли мы. Всемогущие маги, которые не смогли ничего.

Меня накрывает лавиной отчаяния, погребая под воспоминаниями. Трупы на улицах. Трон из тел. Пыточные Малфой-мэнора. Помню. В какой-то момент я теряюсь и обнаруживаю себя мокрым от пота, сидящим на постели в пустой спальне седьмого курса Гриффиндора. Факультета отважных и смелых. К сожалению, никто не объяснял, что к отваге и смелости прилагается бесконечное сожаление о том, на что тебе их не хватило.

Рядом садится Джинни. Моя единственная любовь. Или страсть. Маглы ещё тысячи лет назад разделяли эти две ипостаси влечения. Как по мне — одно и то же.

И только Джинни знает, что такое Победа на самом деле. Мои кошмары, её братья. Моя боль, её боль. Только она знает, что синяки на её шее, которые она закрывала шарфом, пока шла к мадам Помфри, были от моих пальцев после очередного кошмара. Только она знает, насколько я сломался, насколько меня сломала Победа. И всё же она лежит рядом, обнимая меня, пока я боюсь дотронуться до неё, боюсь, что она развеется в пыль, боюсь, что всё это — ненастоящее, боюсь, что я снова причиню ей боль.

Только я знаю, чего стоила Победа ей. Только я знаю, как подолгу она плачет, уткнувшись мне в грудь по ночам. Как её пытались изнасиловать в последний год перед Победой. Как однажды это получилось, но она так никому и не рассказала. Как по ночам она кричит и просит её спасти, а потом, просыпаясь от своего крика, рыдает.

Победа никогда не была чем-то особенным. Просто всё кончилось. Маглы в той же книге, где разделяли любовь и страсть, придумали одну важную вещь — Ад. А всё, что предшествовало Победе, да и сама она — много хуже этого самого Ада. Потому что в Аду невинных нет.

И все эти люди были невинны для любого из нас, магов. Повинны лишь в том, что попались на глаза.

Я не знаю, как залечить раны, оставленные нам Победой. Я не знаю, что бы мы делали, если бы проиграли. Шесть лет в Хогвартсе и вся жизнь для Дамблдора так и не объяснили мне ничего.

Джин Уизли, девочка, которая смогла восстановиться после одержимости Томом Реддлом, самая отважная из девушек, которых я знаю, самая честная и самая любимая. Как же нам с тобой жить в мире, где нас жить не учили?

Остатки Ордена Феникса живо поделили меж собой власть, кинув подачку в виде поступления в Министерство на синекуры без экзаменов — нужна ли она была кому-то из нас? Да, нужна. Гермиона как там и была, ведомый ею Рон тоже поддался. Много кто поддался — почти весь тот самый Отряд Дамблдора.

В стороне остались лишь мы с Джин, Симус и опекаемый им постепенно сходящий с ума Дин Томас да Полумна Лавгуд, девочка с редисками в ушах.

Спустя два месяца из нас остались только двое: Полумна, кажется, просто растворилась вслед за отцом, Дин разбился, прыгнув с Астрономической башни, а Симус ушёл за ним в Арку Смерти. Думал, что сумеет так найти человека, которого он любил больше жизни.

Я и Джинни. Мы спали на Гриммо, не желая выходить в мир, где никто нас не ждал.

Спустя ещё два месяца в стороне не осталось никого.

Все эти люди ждали нас, как Дин ждал Симуса.